Текст книги "Обрученные Венецией"

– Ох, дорогая, главное, что оно понятно мне. Поди-ка и накрой мне на стол в бельведере. Хочу насладиться чаем на свежем воздухе, благоухающем ароматом цветов.

– Как изволите, синьорина, – теряясь в догадках, ответила Палома. – И все же я совершенно не понимаю, как мне судить о вашем поведении.

Каролина только загадочно ухмыльнулась и приподняла левую бровь.

– Я просто хочу завтракать, – едва скрывая улыбку, произнесла она.

– Аха, и поэтому светитесь, словно июньское солнце, – насмешливо пробубнила Палома и направилась к дверям.

Каролина вдохнула цветочный аромат и задумчиво посмотрела на аппетитные булочки, принесенные прислугой. Нет, ей совершенно не хочется есть! Ее тело трепетало от разоблачения сенатора Фоскарини. Она ликовала от раскрытия его тайны! Теперь все становилось на свои места: наверняка он, Адриано, не просто так оказался в Генуе в день мятежа. Он спас ей жизнь, и это вовсе не случайность. Все это время он был рядом и оберегал ее от малейшего беспокойства! Все, что он делал, он совершал от сердца! А ведь сам Адриано наверняка убежден, что Каролина влюблена в другого. Ей вспомнился момент, когда она так невоспитанно дала ему от ворот поворот, и эта мысль заставила ее стыдливо сощуриться и спрятать свое лицо за ладонями. Она затопала ножками, словно желала отогнать от себя мысли о своем бесстыдном поведении.

– Добрый день, – послышался знакомый бархатистый баритон, и Каролина замерла, все еще скрывая лицо в своих ладошках.

Ей казалось, что ее тело щекочет множество мелких разноцветных бабочек, и их касания едва не доводили ее до эйфории.

– Полагаю, что заслужил хотя бы вашего взгляда, – изрек с иронией Адриано и присел напротив нее, беря в руки яблоко. – Взгляда, отражающего обиду и холод к мужчине, так беспардонно ворвавшемуся в вашу жизнь.

«И сделавшего ее счастливой», – почему-то подумалось Каролине, и она открыла ему свое лицо. Взгляд сенатора застыл в изумлении, когда он увидел, что из глаз синьорины льется свет, полный воодушевления и надежд. Адриано с подозрением сощурил карие глаза.

– Что с вами, синьорина? – спросил он, завороженно глядя на нее.

Он видел, как ее грудь, надежно скрытая под высокой дымчатой драпировкой, тяжело вздымается под влиянием взволнованного и глубокого дыхания. Игривое выражение голубых глазок разбавилось мерцающими бликами изумления, готового распалиться до целого пожара чувств, бушующих в ее сердце. И он словно ощутил это все, даже к ней не прикасаясь! Что же могло так осчастливить и взволновать эту непредсказуемую особу?

Она же про себя отмечала, что не может удержать в себе эмоции… Нет! Она крайне не желает их сдерживать! Безусловно, она заметила смущение и растерянность сенатора и от этого желала только счастливо хохотать. И поразительно, но она не могла ему ничего ответить, а просто улыбалась и наслаждалась его присутствием.

– Прошу прощения, синьорина, – Адриано начал осматривать себя с ног до головы, – я смешон?

Слова сенатора вызвали в ней легкий смех, в котором слышался едва сдерживаемый хохот.

– Нет-нет, что вы, сенатор… – она попыталась успокоиться и обуздать вспыхнувшие эмоции. – Простите меня…

– Удивительно, но вы даже извиняетесь с улыбкой, в которой кроется некое загадочное веселье, – он улыбнулся и отрезал дольку яблока. – Поделитесь со мной тем, что так развеселило вас.

Она понимала, что необходимо искать выход из положения, ибо говорить о своей осведомленности будет страшной ошибкой.

– Простите, Адриано, мне мою бестактность. Вам налить чаю?

И вдобавок ко всему она сегодня необычайно обходительна! Сенатор оторопел.

– Если вас не затруднит.

Она взяла в руки медный чайник, но он задребезжал под влиянием дрожи, овладевшей ее телом. Адриано совершенно не понимал, что происходит с Каролиной. Ему стало страшно, что это психоз под влиянием последних событий. Второй рукой она придержала крышечку чайника, чтобы избавить себя и сенатора от неприятного звука, но вырвавшийся из нее тихий смех заставил ее пролить чай на чистую скатерть.

– Синьорина, вы в порядке? – спросил обеспокоено Адриано, аккуратно взял из ее рук чайник и собственноручно налил себе чай.

Она глубоко вздохнула и поняла, что ее поведение делает ее несколько неуравновешенной. Это помогло ей успокоиться.

– Прошу простить меня, сенатор. Не так давно прочла книгу, и меня немного смутил там один эпизод…

Несомненно, хитрость и вранье всегда выручали ее из затруднительного положения, поэтому Каролина часто прибегала к ним.

– Вы не поделитесь этим увеселительным моментом?

Ее щечки заметно раскраснелись, и она на минутку задумалась.

– С радостью, сенатор. Однако речь идет о любви, – в ее голосе ощущалась чувственная нотка. – Боюсь, что вам эта тема будет неинтересной.

Он понимал, что существует подвох, но не мог уловить, в чем именно.

– Отчего же? Даже не знаю, что в вас могло вызвать подозрение, что я бесчувственен. Любовь – большая редкость в наши дни. Расскажите же, что вас так обрадовало?

Она с волнением вздохнула.

– Да, вы правы, любовь – это редкость. Но редкость в аристократическом мире. Среди простолюдинов она возникает чаще…

Его губы тронула легкая улыбка.

– Что же, не буду спорить…

– Сюжет складывают два главных героя – мужчина и женщина. Они влюблены, но так глупо скрывают чувства друг от друга… – Каролина видела, как он пронзительно на нее посмотрел и замер в ожидании. – Причем оба твердо уверены, что она влюб лена в другого. И меня очень обрадовал и умилил момент, когда выяснилось, что этот «другой» на самом деле и есть главный герой. Там вышло недоразумение… Весьма поэтично описано! Даже появилось ощущение, что я пережила это мгновенье вместе с героиней.

Адриано задумчиво сдвинул брови, пытаясь уловить этот закрученный и в то же время невероятно простой в ее словах сюжет. Ему казалось, что он понимает, о чем речь, но твердый разум отогнал выводы интуиции. Этого не может быть!

– Я не совсем понимаю, по какой причине вы так бурно на это отреагировали, – произнес спокойно сенатор, поглощая своим взглядом ее каждое движение.

Каролина улыбалась, ее грудь по-прежнему взволнованно вздымалась от учащенного дыхания, губки и щечки соблазняли насыщенным и разгоряченным цветом.

– Ну как же, сенатор. Попробуйте воплотить это представление в жизнь, – она хитро приподняла бровь и одарила его томным взглядом. – Когда люди влюблены, но от отчаяния и неосведомленности пытаются то порадовать друг друга, то, напротив, разгневать, вызывая на дуэль ревность и дерзость с одной стороны, а любовь и отчаяние – с другой. Когда их души переполняют чувства и робость. Когда мужчина ощущает рядом с женщиной свою слабость, а она, напротив, становится сильнее его. Когда они так желают быть вместе, но неверие… обыкновенное неверие в реальность мечты убивает их отчаянные порывы…

Адриано почувствовал, как внутри загрохотало сердце. Что его заставило взволноваться – ее пламенная речь или же правдоподобность каждого слова, – он не понимал. Но ему становилось очевидным, что Каролина говорит это все неспроста.

– Вы так обеспокоены этим романом… Мне даже не терпится узнать, чем все закончилось… – произнес он, пытаясь сохранять внешнее спокойствие.

Каролину поразило его хладнокровие: Адриано продолжал равнодушно жевать яблоко, но она прекрасно понимала, что это игра. Нет, не игра. Это дуэль… дуэль влюбленных сердец, насыщающая их неистовой чувственностью.

– Я еще не дочитала, – она словно перевоплотилась в равнодушную королеву, и из ее уст послышался холодный и спокойный тон.

Адриано снова застыл: эта женщина продолжает сводить его с ума своей загадочностью.

– Позвольте вопрос, синьорина…

Ее серьезный взгляд изменила лишь легкая заинтересованность. Но спокойная холодность продолжала в ней существовать.

– А как называется эта книга?

– «Одержимые любовной тайной», – быстро ответила она, хотя совершенно не продумывала заранее название книги. Но это наименование невероятно точно характеризовало их обоих – Адриано и Каролину.

Он видел в ее глазах кокетство и победные фейерверки. Если бы не ее предательское выражение глаз, сенатор мог бы и не понять, что кроется в их блеске. Но все же он понимал: она что-то знает. Но не понимал: откуда?

– Что-то я не припомню в своей библиотеке подобной книги… – произнес с легкой улыбкой он.

Она видела, что сенатор поддерживает дуэль и также наслаждается сладким страхом, который теребит его душу. Сейчас их соединяли растерянность, неведомость и осведомленность, одновременно бурно кипящие в их душах. Но никто из них обоих не желал признаваться в этом, желая насладиться насыщенностью чувств от этой игры.

– А я ее купила в книжной лавке не так давно, – играючи, ответила Каролина, оторвала виноградинку и игриво положила себе в ротик.

Адриано отметил в этом моменте некую эротичность, что заставило его и вовсе расплыться в улыбке.

– Вот как… Тогда, как только прочитаете, расскажите, чем закончилось дело, – промолвил он, сощурив разгоряченный взгляд, полный страсти и вожделения.

– Непременно, – ее глаза поразительно сверкнули.

– Уж очень вы меня заинтриговали.

IV. «Обрученные…»

Из истории Местре, куда направлялись Адриано и Каролина, синьорине Диакометти было известно лишь то, что город с прошлого столетия являлся территориальной частью Венецианской республики. Располагался он к северу от лагуны, в которой простиралась сама столица, и сравнительно недавно из самого сердца Венеции проведен канал, служивший связующим звеном между двумя городами. На корабле их поездка должна занять всего несколько часов времени.

Синьорина безмерно радовалась путешествию, – ее все сильнее отягощала обстановка в стенах палаццо Фоскарини. Да и былая восторженность венецианским лоском лишь изредка давала о себе знать. Все больше и больше Каролина ощущала себя несколько зажатой в Риальто, словно ей перекрывали воздух. Виною тому, очевиднее всего, стало положение гостьи, в котором синьорина нередко ощущала себя крайне неловко.

По этой самой причине Каролина осмелилась попросить Адриано взять ее с собой на время следующей поездки в Местре, которая, впрочем, не заставила себя долго ждать. Впервые в своей жизни она ощутила острую необходимость немного отдохнуть на суше, уединиться и провести время вдали от человеческих глаз.

Находясь на борту корабля, плавно скользящего по бушующим пенистым волнам, она смотрела в подзорную трубу на живописные пейзажи, раскрывающиеся на ее глазах. Скалистое побережье окрестностей Венецианской державы плавно переходило в песчаный берег, на котором возвышались выстроенные палаццо и виллы.

Недаром Местре называли материковым пригородом Венеции, ведь располагался он преимущественно на суше и обладал незначительными просторами от самого берега Адриатического моря и до северной венецианской границы. Более всего Каролину радовало предвкушение прогулки верхом на лошади – ей этого так не хватало!

Обильная листва, которой перенасыщалась территория, била в глаза желто-зелеными оттенками, и синьорина с нетерпением ожидала момента, когда сможет ступить на твердую землю. Хлопая с восхищением ресницами, опершись о борт корабля, Каролина рассматривала прелести побережья Местре, отнюдь не уступавшие в роскоши генуэзским.

– Как вам берега Адриатики, милейшая синьорина? – спросил незаметно подошедший Адриано, уже давно наблюдавший за красотой своей гостьи, которая купалась в солнечных лучах с самого утра. – Поберегите голову, летнее солнце в приветствии осени совсем разошлось в даровании своего тепла.

Каролина одарила его счастливой улыбкой и с восхищением выдохнула:

– Здесь безумно красиво, Адриано. Позвольте поинтересоваться, ваша вилла располагается далеко от побережья?

– Она находится не в худшем месте, – он улыбнулся, скрывая от нее тот факт, что его владения как раз возвышаются над Адриатикой – в одной из самых высоких точек побережья.

Каролина посмотрела на профиль Адриано, влюбленно осматривающего виднеющиеся вдали берега. Его короткие смоляные волосы растрепал жаркий морской ветерок, а пытливо сощуренные глаза с блеском переполняющей любви к родной земле всматривались вдаль.

Каролина прикусила нижнюю губу и опустила глаза, глядя, как в непокорном Адриатическом море бушуют пенистые волны. Ей удавалось едва совладать с собой, когда рядом находился он. Эти мимолетные мгновенья их услужливого общения казались такими кратковременными, что синьорина лишь с разочарованием погружалась в мечты, когда оставалась наедине с собой! Чувства бушевали в ней, словно морские волны, бьющиеся о скалы! С тех пор, как правда открылась ей, эта стихия в ее сердце все меньше поддавалась контролю здравого смысла. Каролина понимала, что еще чуть-чуть, и она совсем склонит голову перед его мягкой и такой величественной мужественностью, которой он смог покорить ее.

– Видите то мраморное строение? – его теплый голос разрушил мир ее раздумий, и она вздрогнула, чувствуя, как сердце заколотилось еще быстрей.

Она взглянула на берег и увидела виллу Фоскарини, перед которой, словно в почтении, расступались могучие деревья. Величественное здание располагалось на побережье Адриатического моря, и со всех сторон окружалось зеленой и довольно просторной территорией.

– Извольте ознакомиться с моим поместьем, – произнес с улыбкой Адриано. – Эти владения моих предков, талантливо созданные несколько веков назад прекрасными архитекторами, являются семейной достопримечательностью Фоскарини.

Каролина направила подзорную трубу в сторону виллы. Строение и в самом деле впечатляло даже издалека: архитектура скрывала в себе старинные элементы и декор, которые использовались во времена прошлых столетий. Именно поэтому стиль строения имел смешанный характер, сочетающий в себе цветущую современность республики, включающую романтический и византийский стили, а также некоторые черты античной моды, ушедшей в далекое прошлое.

– Такая необыкновенная вилла! – удивилась Каролина, разглядывая поместье.

– И впрямь, необыкновенная! Ее строили по древнеримскому проекту. А мой отец еще при жизни принялся за реставрацию здания, которую заканчивал я. Признаться, синьорина, эта вилла невероятно дорога моему сердцу. Она имеет великую семейную ценность, словно выношенная историей реликвия, хранящая богатую память о прошлом.

– А как же палаццо Фоскарини в Риальто? – с улыбкой спросила Каролина.

– Он был куплен отцом около полувека назад, когда он женился на моей матери, – Каролина уловила в его голосе нотку грусти. – Слишком много печальных событий скрывают его стены. Возможно, поэтому я пребываю в нем с меньшим желанием.

Синьорине стало очевидным, что эти воспоминания доставляют сенатору боль и смятение, поэтому она живо перевела тему разговора.

– И сколько же уровней имеет ваша вилла?

– Три этажа. Однако, невзирая на высоту, строение компактное – все комнаты пошли в высоту, а не в ширину. Покои довольно просторны. Справа от моих владений вы сможете наблюдать высокую башню, с которой свободно можно наблюдать за кораблями в море. Она не принадлежит мне, но, если вы пожелаете, вас туда пропустят. За виллой находится территория с озеленением и различными благоустройствами. Полагаю, вы оцените.

– Ох, Адриано, – она оторвалась от своего наблюдения и одарила его благодарной улыбкой, – вы даже не представляете, как давно я хотела отдохнуть в подобном месте, которое наградит меня простором и свободой.

Он не переставал изумляться: совсем недавно Каролина бредила возмездием и ненавидела сенатора всем сердцем за его ложь. Теперь же она благодарила его за все, что он ей дает. Что это? Тайный заговор, который она в себе скрывает? Или, быть может, искренность от осознания вины за недостойное поведение? Адриано не знал уж, чего ему и ожидать от этой непредсказуемой девчонки, которой едва ли не ежедневно удавалось своими поступками удивлять его. Но именно это и стало для него манящим жестом в ее обаянии.

Они ступили на мягкий песчаный берег, местами переходящий в каменистый, и Каролина глубоко вдохнула запах хвои, перемешанный с ароматом морской воды. На подъем к вилле Фоскарини вели многочисленные мраморные ступени, обочины которых подпирали аккуратно высаженные кустарники. Поднявшись к порогу самой виллы, Каролина лишь восхищенно осматривала великолепие владений сенатора.

Первое, чем встречал их фасад здания – это мраморные колонны, возвышающиеся ввысь и подпирающие едва ли не сами небеса. Искусная лепка древнеримских элементов декора украшала парадную часть здания, начиная от самого основания колонн и до крыши. Огромная дверь с глубокой ремесленной резкой встречала их с распахнутым настежь гостеприимством. Из двери выходила прислуга, которая выстраивалась тут же, откланиваясь сенатору. У Каролины создавалось впечатление, что жизнь как раз бурлила здесь, в этом тихом, но таком уютном месте, а не в палаццо Фоскарини, в котором Адриано проводил большую часть своего драгоценного времени.

– Какая изумительная красота! – восхищенно выдохнула Палома, подошедшая к Каролине. – Герцог да Верона, да упокоит Господь его душу, мог похвастать одним только палаццо, который был гордостью его предков. А сенатор Фоскарини является владельцем таких могущественных зданий.

– Да, весьма роскошная архитектура, – промолвила с улыбкой Каролина и посмотрела на Адриано, который в нескольких шагах от них получал уведомления от управляющего его поместьем. – Однако дворец да Верона также блистал роскошью в Генуе, Палома.

– Но венецианцы богаче, синьорина, – произнесла Палома, не думая о том, что вызывает в Каролине долю ревности и обиды за свои земли.

– Вынуждена признать, что в чем-то ты права, – с горечью в голосе произнесла Каролина и повернулась спиной к фасаду виллы, оглядывая побережье. – Венецианцы многое отняли у Генуи, тем самым обеспечив себе довольно зажиточное будущее.

– Венецианцы сумели обеспечить себе блистательную жизнь не за счет Генуи, – изрек Адриано, незаметно подошедший к даме. – Прошу простить, светлейшая синьорина.

Она вздернула кверху носик и даже не обернулась к сенатору лицом, предчувствуя, что они сейчас могут сойтись в неприятном споре.

– Осмелюсь заметить, что Венеция гораздо величественнее по своим размерам, владеет рядом прибыльных колоний, обладает современными методиками управления как государственным аппаратом, так и экономическими вопросами. Поэтому обвинять Венецию в краже никто не вправе, даже такая ослепительная генуэзская дама, как вы, синьорина.

Он видел, как ее пальчики нервно крутили кружевной зонтик и терпеливо ожидал от нее признания своей вины. Сможет ли она решиться на такой подвиг?

Каролина томно вздохнула, но все же повернулась к сенатору лицом. Она ожидала увидеть его рассвирепевшим, но он почему-то снисходительно улыбался, глядя ей в глаза, наполненные великодушным пониманием.

– Прошу простить меня, сенатор, – ледяным голосом произнесла она. – Очевидно, я забыла свое место. Здесь мне никто не дает права так разглагольствовать о вашей отчизне.

– Ваше извинение звучит, скорее, как одолжение, чем раскаяние, – в голосе Адриано не звучало и нотки порицания, но он подчеркивал каждую ее фразу с сарказмом, желая вызвать на словесную дуэль.

Каролина не смогла сдержать улыбки.

– Несомненно, синьор, меня гложет ревность за то, что Венеция смогла одержать победу над Генуей во всех смыслах этого слова… – с сожалением изрекла она.

– Наши державы уже давно не воюют и даже не соперничают. После политического господства Франции Генуя перестала быть достойным соперником для Венеции, поскольку ослабла в своем политико-экономическом развитии. Или, достопочтеннейшая синьорина, вы обвините нас и в этом?

Каролина смолкла. Да, Адриано прав, – могущественной державой Геную уже давно нельзя назвать, но ее выгодные торговые порты все еще вызывали заинтересованность у других держав.

– На сегодняшний момент Генуя перестает быть независимой державой, – согласилась с горечью Каролина. – И, вероятнее всего, Милан осуществит свой замысел и установит свое господство на ее землях. И хуже всего то, что помочь своей родине я никак не смогу.

– Этого не в силах сделать даже правительство Генуи, – произнес Адриано, в голосе которого она почувствовала сожаление и даже понимание. – История меняет нас всех, оставляя печать последствий на каждой державе и народности. Пусть вас не угнетает тот факт, что ваши земляки слабеют под натиском соперников. Я уверен, что в ней есть много сильных сторон, которые в будущем Европа еще оценит.

И пусть в его словах звучало скорее желание ее утешить, чем сказать правду, Каролина одобрила этот благонамеренный жест сенатора и ответила его словам благодарной улыбкой.

Непродолжительный путь все же утомил путешественников, и Адриано велел накрыть ужин в трапезной, оставив возможность синьорине осмотреть имение на послеобеденное время.

– Удивительно, но Венеция и Местре несколько схожи по своему расположению и, вероятно, территории тоже, – промолвила Каролина, ожидая вместе с Адриано, пока прислуга закончит сервировку стола. – Но почему-то эти места мне более по душе.

– Я с вами не соглашусь, – ответил Адриано. – Города разные не только по архитектуре, но и по своему населению. Полагаю, вам по душе этот город исключительно потому, что он напоминает вам о Генуе: скалистый берег, местами переходящий в песок, твердая земля под ногами, изобилие хвойной растительности, легкий воздух, пахнущий цветами и зеленью.

Он услышал тяжелый вздох, сорвавшийся с ее уст.

– Безусловно, сенатор. Вероятнее всего, вы правы.

– Вам неизвестно, синьорина, но мне невероятно жаль, что Венеция не вызывает в вас чувства восхищения! И все потому, что в вашем сознании она ассоциируется с предательством, – он с сожалением сомкнул губы.

– Я и впрямь восхищалась ею до того момента, пока не выяснилось, что вы мне лгали.

Она заметила в его взгляде негодование.

– Я же вам говорил, что мной управляло желание не травмировать вашу душу, – выдавил из себя Адриано, едва сдерживая в себе недовольство попытками синьорины в очередной раз упрекнуть его.

Каролина понимала это, однако подобные обидные фразы сами по себе вылетали из ее уст.

– Прекрасный стол обещает нам изумительную трапезу, – сказала с улыбкой Каролина, глядя на изобилие блюд, приготовленных прислугой. – К вашему приезду тщательно готовились, сенатор.

– К нашему приезду, синьорина, – поправил он. – С недавних пор вы – словно мое отражение, преследованием которого я смею наслаждаться.

Улыбка удовлетворения скользнула на ее устах.

– Благодарю, сенатор. Принимаю это за комплимент. Боюсь, что такие темпы нашего сближения приведут в скором времени к тому, что вы будете посвящать меня во все свои дела.

Он увидел в ее взгляде искорку ехидности, но сделал вид, что оставил ее незамеченной.

– К слову, я хотела бы поговорить с вами о моем переезде в Геную, – его взгляд застыл, и Каролина заметила в его глазах волнение. – Ведь и так ясно, что я не могу висеть на вашей шее вечность. Поэтому, полагаю, что будет целесообразно сообщить обо мне дядюшке во Францию.

Адриано глотнул воздух, представляя себе последствия этих действий.

– Синьорина, мне даже приносит некое удовольствие поддерживать вас на своей шее, – с иронией промолвил он. – Но вот по поводу вашего уведомления о вас…

– И почему это мой любезный братец не сообщил мне о своем прибытии в наш дивный город? – послышался звонкий женский голосок из парадной.

Каролина изумленно застыла и посмотрела, как по губам Адриано прошлась невероятно радостная улыбка. Такая улыбка, которая крайне редко посещала его уста. Четкий звук каблучков поспешно приближался и, не дожидаясь появления своей гостьи, Адриано поднялся со своего места и направился к ней навстречу. Каролина занимательно следила за сенатором, безмолвно ожидая, когда дама предстанет и перед ее взором. Именно здесь и состоялась встреча кузенов. Адриано крепко обнял сестру и расцеловал в обе щеки.

– Моя милая Беатриса, – смеясь, говорил он, поглаживая ее смоляные длинные волосы, собранные на макушке сеткой, украшенной множеством маленьких жемчужинок. – Как же я скучал по тебе!

– Так скучал, что даже не соизволил уведомить меня о своем приезде, – с упреком произнесла Беатриса и обиженно посмотрела на брата.

– У меня на то были существенные причины, – оправдался Адриано.

Заметив чье-то присутствие, синьорина Фоскарини отодвинулась от широких плеч Адриано и заметила Каролину, поднявшуюся из-за стола и почтительно присевшую в реверансе.

– Судя по всему, причинами сиими является ослепительная женская красота, – радостно промолвила Беатриса и ответила на реверанс Каролины.

Адриано лишь смущенно улыбнулся на замечание кузины и сказал:

– Это моя родственница Каролина Диакометти, – вопросительный взгляд Беатрисы заставил его уточнить, – дальняя кузина по материнской линии. Она – флорентийка.

– Вот как? – изумилась Беатриса. – Удивительно, что мы не встречались ранее.

– К сожалению, мы не имели возможности общаться с Каролиной прежде, – продолжал Адриано, с улыбкой глядя на синьорину. – Ты ведь знаешь, Беатриса, что после смерти матушки мои флорентийские корни ушли в далекое прошлое. И только недавно удалось восстановить некоторые связи. К счастью, сейчас мы с Каролиной наверстываем потерянное время.

– Тогда к чему эти формальные приветствия? – воскликнула Беатриса и, подойдя к Каролине, обняла ее. – Если мы родственники, оставим манерность, так некстати препятствующую непринужденному общению.

Каролина с радостью ответила на объятия, хотя совершенно не ожидала подобного приветственного жеста от Беатрисы. Да и вообще о кузине сенатора ей не было известно ровным счетом ничего.

Беатриса Фоскарини имела поразительно внешнее сходство с Адриано: жгучая брюнетка с яркими карими глазами и ослепительной улыбкой. В выражении ее взгляда ощущалось некое простодушное обаяние, способное своим непритворным поведением умилить любого чопорного аристократа, встретившегося на ее пути. Искренняя улыбка алых губ Беатрисы отражала доброту ее души, что Каролине было радостно замечать, – это такая редкость в нынешнем мире.

Слуги без упоминания сенатора поспешно накрыли приборы на третью персону, и синьорина Фоскарини присоединилась к Адриано и Каролине за обедом.

– Как поживает мой несносный дядюшка? – спросил сенатор, и синьорина Диакометти отметила в его тоне скорее равнодушное любопытство, чем беспокойство.

– Ты ведь знаешь, дорогой кузен, что он в своем репертуаре – живем, как в военной казарме, – в ответ на ее иронию он рассмеялся.

– И как же тебе удалось сбежать от этого деспотического режима? – спросил Адриано с улыбкой.

– Ты правильно подчеркнул, братец, «удалось сбежать». Отец отбыл в Рим, а тебе известно, что в его отсутствие я могу позволить себе некоторую свободу.

Каролина улыбнулась и посмотрела на Беатрису. Что-то до боли знакомое она отметила в этой ситуации. Да и сама синьорина Фоскарини своим горячим темпераментом, очевидно, в немалой степени походила на синьорину Диакометти. Со сладким волнением, пробежавшим по ее телу, Каролина тут же вспомнила те прекрасные мгновенья, когда она убегала из палаццо, как только отец переступал порог дома.

– Знай он, что ты сейчас находишься рядом со мной, то непременно велел бы высечь тебя, – с каким-то сожалением в голосе произнес Адриано.

Каролину удивил этот комментарий, но она предпочитала не вмешиваться в беседу кузенов.

– Ох, Адриано, – произнесла с сожалением Беатриса, – ты не представляешь, как мне режет сердце мысль о том, что вы с отцом не можете поладить…

Она взяла его за руку и сердечно сжала ее.

– Не можем поладить? – усмехнулся Адриано. – Мы пылаем ненавистью друг к другу, моя дорогая. И тому виною алчность и властолюбие твоего отца. Если бы он в свое время не пожелал бы овладеть состоянием своего брата, мы смогли бы поддерживать родственное общение и сегодня. А быть может, и вели бы совместные дела.

Они смолкли, в душе надеясь сменить тему для разговора.

– Каролина, как вам в нашем Местре? – спросила Беатриса, устремив свой взор на новоявленную родственницу.

– О, это прекрасное место восхитило меня еще в тот момент, когда я наблюдала его с корабля сенатора, – ответила с улыбкой Каролина.

– Сенатора… – Беатриса хихикнула. – Вы, очевидно, еще не привыкли к родственному общению?

Каролина смущенно опустила голову.

– Признаться, мне никак не привыкнуть к фамильярному общению с Адриано, – объяснила она, пытаясь поддержать того в его россказнях об их родственных связях. – На этом отразился долгий перерыв в общении.

Беатриса с подозрением посмотрела на горящий взгляд, которым Адриано ответил на почтительный кивок Каролины. Да и щеки самой синьорины Диакометти явно пылали от смущения. Неужто кузен наконец-то надумал жениться? Впрочем, это можно выяснить, только оказавшись рядом с ним наедине.

– О-о, мой дорогой братец, я скучала по тебе, но терялась в догадках, когда лучше навестить, чтобы не отвлекать от обычных забот. Появление этой очаровательной гостьи в твоем доме будет наилучшим оправданием для тебя, – вполголоса промолвила Беатриса, когда Каролина отправилась отдыхать, утомленная долгим покачиванием на морских волнах, а они с Адриано остались вдвоем.

Его уста тронула легкая улыбка.

– Милая Беатриса, дело не в моей гостье. Дело в моей занятости. Заседания сената, производственные фабрики, морские поездки по внешнеторговым точкам… Ты ведь знаешь, как мне бывает нелегко.

– Адриано, ты влюблен! – решительно произнесла Беатриса голосом, не терпящим возражений, словно судья выносит приговор.

Сенатор Фоскарини оторопел и, чтобы не чувствовать на себе пронизывающий взгляд сестры, отошел к окну.

– Да хоть вообще исчезни с моих глаз, дорогой, но своего мнения я не изменю! – сказала с улыбкой Беатриса и подошла к нему. – Это слишком очевидно.

Наконец он решился посмотреть в пронизывающие карие глазки сестры.

– Неужто настолько заметно, что я не умею этого скрыть?

– Милый, ты ведь был рядом со мной все мое детство до того печального момента, пока не умер твой отец, и ты не рассорился с моим. Как же мне не узнать того, что у моего кузена случились такие колоссальные перемены в жизни?

Она прильнула к его груди, всем своим существом наслаждаясь ощущением братской защиты, которую он излучал, словно могущественная стена, ограждающая ее от окружающего зла.

– И сейчас твое сердце бьется, словно пораженное стрелами любви, – сказала она, прислушиваясь к его сердцебиению.

Он освободился от ее объятий, словно ощутил какую-то неловкость за раскрытие своей тайны.

– И ты ей также небезразличен, – уверенно продолжала озвучивать свою проницательность Беатриса и важно прошла по гостиной, касаясь роскошным темно-синим платьем краев декоративного столика.