Текст книги "Обрученные Венецией"

– Скверно, что мы пропустили эту знаменательную встречу, – синьор задумчиво уткнулся в окно, – но все же мы исправим все это, отправившись в Верону. Откуда тебе стала известна эта информация?

– От веронских конвоиров, остающихся верными Венеции.

– Стало быть, с ними и переговорим.

– Еще, синьор…

– Что еще?

– Я достал копию письма, которое может быть доказательством этого заговора…

– Так отчего же ты молчал? – изумился Адриано и протянул руку в ожидании. – С этого и нужно было начинать нашу встречу.

Антонио достал конверт и вручил ему.

– Боюсь, что пользы письмо принесет мало, – оно зашифровано… Мы не смогли разобраться…

Адриано с нетерпением вскрыл конверт и устремил свой взор в бумагу, которая содержала скопление символов: римских и арабских цифр, а также латинских букв.

– Здесь и мне будет тяжело разобраться, – недовольно произнес Адриано. – Похоже на книжный шифр… Смотри, Антонио, – он подозвал Брастони ближе и указал пальцем в письмо, – в данном шифре присутствуют и буквы, и цифры. К примеру, Г и римская восемь – это, вероятнее всего, восьмая глава. Следующие знаки четыре-четыре-два – это может быть четвертая строка, четвертое слово, вторая буква.

Антонио кивнул головой в знак того, что расстановка символов стала ему более ясной.

– А знаешь, что в этом шифре сложнее всего? – произнес задумчиво Адриано, всматриваясь в знаки, словно пытаясь найти отгадку как можно скорее.

– Очевидно, разгадать название самой книги, – предположил Антонио.

– Вот именно, – подтвердил тот. – Одно можно сказать, что книга поделена на главы. И вряд ли это Библия. В противном случае, здесь были бы отмечены и первые буквы имен евангелистов.

– Однако книга должна быть весьма популярной в обществе, – задумчиво предположил Антонио. – Если оба ее экземпляра имеются у адресатов.

– Вот именно, – подтвердил Адриано. – Это загадка нелегкая. Для того, чтобы узнать наименование книги, необходимо, как минимум, пробраться во владения Дольони, и, как максимум, стать гостем его мыслей…

– Стало быть, письмо бесполезно…

– Нет-нет, мой друг, так говорить нельзя. Чем сильнее зашифрована информация, тем полезнее ее содержимое. Я что-нибудь обязательно придумаю. И ты думай. Отправься к советнику Санторо с моим письмом, возможно, какие-то догадки имеются и у него. А я пока поработаю над этим.

Адриано в двух словах описал в своем письме советнику ситуацию, надеясь на идеи его светлой головы. Отпустив Антонио, он погряз в скопище цифр и букв. Чем больше он в них всматривался, тем больше казалось это дело безнадежным. И все же Фоскарини не относился к числу тех людей, которые бросают начатое дело на полпути. Имея такую бумагу в распоряжении, нельзя бездумно опускать руки.

Она уже давно не спала, а смотрела в потолок, прислушиваясь к ворчанию во сне, доносившемуся с соседней кровати. Чувствуя себя разбитой от бессонной ночи, Каролина все же пыталась уснуть, но ей не удавалось, – малыш внутри нее уже давно бодрствовал. Ощутив в себе прилив невероятной нежности, Каролина с любовью прислонила руку к огромному животу, сотрясающемуся от сильных толчков, раздававшихся по ту сторону. Каролине вздумалось, что дитя выражает возмущение, пытаясь заставить ленивую маму подняться с постели и наконец-то покормить его завтраком.

– Я знаю, милый, что ты у меня маленький обжора, – тихо сказала она и попыталась подняться с заскрипевшей кровати, но большой живот настырно мешал ей, отчего Каролина перекатилась на спину, тихонько хихикая.

Палома довольно быстро отреагировала на движение синьоры и тут же подскочила. Вид кормилицы в ночной рубахе, с взъерошенными волосами и недоумевающим лунатическим взглядом вызвал у Каролины задорный смех. Так и не сумев подняться, она лежала на кровати и раскатисто смеялась.

– О, Господи, Палома, видела бы ты сейчас себя! – воскликнула она. – Ну же, помоги мне подняться, дорогая. Не то ребенок вылезет наружу в поисках еды!

Опершись на руку кормилицы, Каролина поднялась и покачивающейся походкой направилась к платью, развешанному на стуле.

– Проголодались? – спросила с догадкой Палома. – Сейчас я приду в себя, оденусь и что-нибудь приготовлю вашему неспокойному малышу.

– О-о, Палома, – капризно топнула ножкой Каролина, – он не сможет ждать, пока ты будешь приходить в себя! Он очень хочет кушать! Да так сильно, что я побаиваюсь, как бы он не съел меня изнутри.

– Как прикажете, синьора, – ответила Палома и с привычной для нее быстротой накинула на себя платье, тихо улыбаясь капризам хозяйки. – Я уже давно не просыпалась по велению маленьких проказников.

Но покинуть комнату ей помешало забавное зрелище: Каролина пыталась в одиночку надеть на себя широкое платье, которое Анджела сшила ей для последних месяцев беременности. Путаясь в юбках и что-то ворча себе под нос, Каролина упорно продолжала тщетные попытки.

– Бог мой, – рассмеялась Палома, – дайте-ка я вам помогу! Вы – поразительная особа. До беременности сами никогда не одевались, а сейчас, будучи на сносях, пытаетесь удивить меня.

– Ух, Палома, твой сарказм абсолютно не уместен, – раздраженно произнесла Каролина. – Особенно в этот самый период «на сносях».

Управившись с платьем, тяжелой походкой она направилась на улицу, откуда доносился веселый лепет детворы. Поприветствовав Каролину и животик с малышом, Андреа сиюминутно направился к столу и начал нетерпеливо стучать по нему ложкой.

– Палома, когда мы дождемся завтрака? – требовательно спрашивал он, словно граф, приказывающий прислуге.

Но Палома отнюдь не обижалась на него, а только с легким возмущением поставила руки в боки.

– Ох, да, милорд, простите, заспалась я, однако… Что же вас сегодня с утра всех одолел какой-то дивный голод? Будто вы вчера и вовсе не ели. Каролина, пойдите, принесите мне ковшик муки, я приготовлю вам немного оладьев, чтобы ваш капризный малыш и это неугомонное чадо успокоились да насытились до завтрашнего утра.

– До завтрашнего утра? Это ты серьезно, моя дорогая? – усмехнулась Каролина. – Моему мальчугану твоих оладьев хватит всего до полудня. Сегодняшнего полудня.

– Мальчугану? – с удивлением спросила Палома, в присутствии которой хозяйка никогда не пророчила пол ребенка.

Уста Каролины расплылись в счастливой улыбке.

– У меня будет сынок, Палома, во мне нет ни капли сомнения.

– Это с чего вы взяли? – усмехнулась та.

– С его упрямства, требовательности и силе, которую я ощущаю изнутри.

– Полагаете, что в вас какого-то из этих качеств нет? – продолжала усмехаться Палома.

Понимая намеки кормилицы, Каролина раскатисто захохотала.

– Я просто уверена, что это мальчик, Палома, и все тут.

– Как знаете, синьора. Но мне бы хотелось вас видеть с дочуркой, – такой же голубоглазой блондинкой, как вы.

– Нет, дорогая, родится кареглазый, смуглый сорванец, – спокойно ответила синьора Фоскарини, словно видела малыша перед собой.

С этими словами она направилась в амбар, где хранился прошлогодний урожай Гаета. Ужаснувшись скудным остаткам овощей и зерна, Каролина поспешно вернулась на кухню, перепуганными глазами глядя на кормилицу.

– Палома, мы объели несчастных людей, – взвыла она. – В амбаре осталось чуть больше половины мешка зерна и немногим меньше кукурузы. Муку я забрала последнюю. Что же будет потом?

– Ничего страшного не будет. Совсем скоро будет собран урожай этого года, – спокойно ответила Палома, замешивая тесто. – И тогда запасы семьи пополнятся, а мы покинем их дом, освободив от двух обременительных ртов.

– Трех, – поправила ее задумчиво Каролина. – Ходят слухи, что урожай в этом году не очень-то будет, а стало быть, моя дорогая, в скором времени можно ожидать прожорливых казначеев, а того и гляди солдат в кольчуге, собирающих дань «нуждающейся» знати…

Ее недовольство развеселило Палому, и та с усмешкой добавила:

– Среди которых и ваш супруг.

В ответ на эту фразу Каролина лишь одарила кормилицу гневным взглядом.

– Палома, я говорю серьезно…

– Если они и придут, синьора, вы ничего не измените. Придется пожертвовать последним зерном. Полагаю, что у Энрике уже имеется какой-то план.

Откинувшись в кресле, Адриано устало устремил свой взгляд в окно, за которым солнце устало клонилось к западу, застенчиво играя своими лучами на витражном стекле. День стремительно промчался, словно минуя синьора, пока он перерывал кипу книг из своей библиотеки, пытаясь расшифровать код. И сейчас этот день казался ему напрасно прожитым, ибо его попытки оказались безрезультатны. Однако Адриано не мог себе признаться, что это его угнетало. Порученное республикой дело оказалось захватывающим, что вызывало в нем основной интерес. Но обычное воодушевление, с которым он прежде хватался за подобные дела, куда-то запропастилось. Пылкий патриотизм, с которым он ранее служил своей родной земле, будто канул в Лету и совсем обесцветился на фоне блистательной женщины, занявшей собою всю его сущность. И лишь упрямство помогало ему не сдаваться.

Внезапный визит управляющего заставил Адриано недовольно скривиться: ему так хорошо мечталось.

– Прибыла синьорина Фоскарини, – произнес монотонно Бернардо.

– Пусть входит, – с усталой улыбкой ответил Адриано.

– Кузен, неужто обязательно о моем визите так официально докладывать? – спросила Беатриса, обнимая брата.

– Я велел ему уведомлять меня о каждом госте, – с мягкостью в голосе произнес Адриано и предложил кузине присесть.

Беатриса расположилась напротив него в кресле, довольно улыбаясь и внимательно разглядывая Адриано, с которым они не виделись уже достаточно давно. Ее взгляд таил в себе на дежду, что в кузене произошли изменения к лучшему.

– Как дядюшка? – полюбопытствовал он, уведомленный ранее об улучшении здоровья Карлоса.

– Готовится к свадьбе, – с улыбкой ответила она.

– Хвала Богу, что в этот раз он сдержал слово и предоставил тебе возможность участвовать в выборе жениха, – усмехнулся Адриано.

– Он невероятно боится потерять меня, – ответила Беатриса. – Никогда не думала, что на старости лет мой отец способен измениться.

– Чувства способны на многие перемены, – в его голосе она ощутила печальную задумчивость. – А потери близких людей заставляют о многом сожалеть…

Беатриса понимала душераздирающую боль Адриано и лишь с сожалением сомкнула уста, наблюдая в нем все те же переживания, которые за последнее время истерзали его сердце.

– Милый, мне не нравится твой изможденный вид, – промолвила она. – Ты невероятно осунулся. Что с тобой? Что-то опять стряслось?

Ответом на ее вопросы послужил лишь мучительный и довольно привычный вздох из уст Адриано, который он словно пытался утаить и сдержать в себе.

– Нет, все по-прежнему, – ответил он, бросив беглый взгляд на кузину. – Просто столько дел навалилось…

Беатриса подошла к нему сзади и обняла за плечи.

– Ты не можешь свыкнуться с ее отсутствием? – с пониманием в голосе спросила она.

– А ты могла бы свыкнуться с отсутствием руки, ноги, ушей, сердца? А попрощаться с тем, что является частью души и вовсе невозможно, моя милая.

Беатриса прижалась своей щекой к его колючей бороде, словно намереваясь взять частичку его боли в себя.

– Чем я могу помочь? – тихо спросила она.

– Найти ее, – спокойно ответил он.

– Милый кузен, если бы я только могла…

Он взял маленькую кисть и с благодарностью коснулся ее устами.

– Чем это ты тут занимаешься? – она внезапно рассмотрела кипу беспорядочно разбросанных книг на его столе.

Он поймал ее руку на полпути к письму, лежащему в самом центре этого бедлама.

– Это не женского ума дело, – строго ответил Адриано, обводя ее вокруг себя, чтобы усадить обратно в кресло.

Но Беатриса упрямо остановилась возле его стола и окатила его взором, полным обиды и недовольства.

– Кузен, мне понятно твое разочарование былым окружением, которое осмелилось на предательство. Но, надеюсь, что меня ты не записал в число подозреваемых лиц?

– О, нет, Беатриса, – вздохнул он. – Это дело государственной важности. Я не имею права об этом много говорить.

Ее лукавый взгляд заставил Адриано отвернуться, всем своим видом показывая нежелание слышать уговоры поведать о тайне.

– Милый кузен, ты ведь знаешь, что порой я даю весьма дель ные советы, – ее голос хитро урчал ему на ухо. – Посвяти меня в свои секреты, как делал это прежде.

– Прости за жестокий сарказм, но тебя этому учили в борделе? – с усмешкой спросил он. – Как-то неубедительно ты пытаешься выведать у меня тайны.

Беатриса надула губки, словно обиженный ребенок, и уселась в кресло, не желая более разговаривать с кузеном.

– Эти детские шалости ни к чему, – спокойно промолвил Адриано, продолжая всматриваться в измучившее его разум письмо.

Она все же решилась подойти к нему сзади, чтобы прочесть рукопись, и Адриано позволил ей это, поскольку знал, что та все равно ничего не поймет.

– Шифр? – спросила Беатриса, и он кивнул. – Ты уже выяснил, какой?

– Похоже на книжный… – ответил он.

– Тогда нужно знать вкус шифрующего, – предположила она.

– Именно, – подтвердил он.

– А шифрующий у нас… – она рассчитывала на то, что кузен закончит фразу именем.

– И не надейся, кузина, – с усмешкой ответил тот, раскусив ее намерения.

– Адриано, я ведь многих знаю в лагуне и Местре. Быть может, и смогу помочь.

В какой-то момент ему показалось это дельным, но следующий ее вопрос изумил его.

– Ты случайно следишь не за Паоло Дольони? – она увидела, что он даже не шелохнулся, и поняла, что попала в точку. – К примеру, с целью возмездия? У этого мерзавца за пазухой наверняка множество огрехов…

Молчание Адриано внесло ясность в ситуацию, и Беатриса поняла, что может и не продолжать. Она знала… она всегда знала, что когда-нибудь кузен доберется и к подлецу Дольони. И втайне от всех она с нетерпением ждала этого момента, чтобы Адриано сумел поквитаться и за нее.

– Утверждаешь, что это книжный шифр? – Беатриса задумчиво всмотрелась в исписанное цифрами письмо.

– Да, – сухо ответил Адриано. – Паоло подозревают в измене. Это письмо адресовано ему от герцога, с которым он состоит в тайном сговоре. Только нужно расшифровать…

– А как работает кодировка?

Адриано объяснил ей весьма простой способ шифровки.

– Вопрос в одном: какая здесь книга-ключ?

Но Беатриса, казалось, не слышала его. Она молча отошла к книжным полкам и, что-то бормоча себе под нос, отыскала какое-то издание.

– Вот, – она бросила книгу ему на стол. – Просмотри «Энеиду» Вергилия.

Адриано с недоумением посмотрел на нее. И впрямь, отчего он сразу не подумал о древнеримских произведениях?

– Кузен, ну что ты медлишь? – с нетерпением воскликнула она и, посмотрев на первые знаки, сама раскрыла книгу на нужной странице и отыскала необходимую букву. – Записывай «М».

Адриано взял перо и вывел букву. Это еще ни о чем не говорило, и он с энтузиазмом взялся за следующие знаки, получив слово «Моя».

– Это уже что-то, кузина, – с недоумением пробормотал он и посмотрел на нее. – Как ты догадалась?

– Очевидно, эта книга является его излюбленной, – с презрением в голосе произнесла она.

– Но как ты… – он заметил печаль в ее глазах и поднялся. – Беатриса…

Ее многозначительный взгляд, устремленный в его глаза, содержащий в себе и гнев, и смятение, и ненависть, заставил Адриано развести руками, словно он пытался отмахнуться от какой-то крайне нежеланной ему мысли.

– Нет-нет-нет, кузина… – он с мольбой уставился на нее, словно призывая в своей просьбе не подтверждать его догадки.

Беатриса лишь томно вздохнула и опустила глаза. Адриано ощутил, как по его скулам забегали напрягшиеся желваки, и со всей силы сжал руки в кулаки. В голове зашумело, а тело затрясло от переполняющего его презрения.

– Это он? – процедил он сквозь зубы, едва сдерживая в себе крик.

– Да, – тихо ответила она.

– Это Паоло Дольони совратил тебя? – громче произнес он.

– Кузен, тише, молю тебя, – она со страхом посмотрела на дверь, боясь, что их кто-то услышит.

Грохот от удара кулаком по столу заставил Беатрису содрогнуться. Адриано с нервозностью прошелся по кабинету.

– Я сделаю все, чтобы его изничтожить, – яростно говорил он, едва сдерживая в себе гневные ругательства и задыхаясь от одолевшего гнева. – Я не просто отправлю его на виселицу, я предам его пыткам, мучительным и долгим. Я… я… Как только я прежде не догадался?

– Кузен… – она увидела его гневный взгляд. – Милый кузен, тебе прежде необходимо расшифровать письмо, которое наверняка станет ключом для разгадки твоей тайны…

– Ах да… письмо… – совладав с собою, Адриано присел в свое кресло. – Необходимо сосредоточиться, – произнес он, но тут же схватился за голову. – Беатриса, если бы я только знал об этом раньше…

– Так, Адриано, – сердито буркнула синьорина Фоскарини и сама взяла в свои руки лист с символами. – Глава вторая… пятая строка… четвертая буква… Далее…

Она что-то выводила пером на бумаге и решительно рылась в книге, пока Адриано приходил в себя.

– «Жена». Слово второе – «жена».

Отвлекшись на слова кузины, он задумчиво нахмурился.

– «Моя жена»? – изумился он и, пытаясь убедиться в правильности расшифровки, выхватил у кузины письмо и сам проверил слово. – «Моя жена»… Его жена – сестра Каролины.

– Адриано, не гадай, давай следующее, – второпях говорила Беатриса.

Следующее разгаданное по буквам слово стало «герцогиня» и Адриано, погруженный в расшифровку, даже забыл о мыслях, которые его занимали всего несколько мгновений назад. Вместе с Беатрисой они обрабатывали слово за словом, и оба ощущали, как зашифрованная тайна сотрясает их сердца. Адриано не мог поверить в то, что видел. Ему казалось, что все знаки и разгаданные слова слились в одно бесформенное пятно как перед его глазами, так и в его голове.

– Бог мой, Беатриса… – едва вымолвил он, – я правильно понимаю суть изложенного?

У нее самой сердце трепетало не столько от разгаданного, сколько от ужаса содержимого в сочетании с познанием долгожданной правды.

– Адриано… Речь ведь о Каролине? – спросила она и посмотрела на побледневшего брата.

Дрожащими руками он только поднял письмо и, пытаясь совладать с разыгравшимися в его груди чувствами, прочел:

«Моя жена, герцогиня, встретила в Вероне свою сестру, известную нам обоим. Она проживает сейчас у некой семьи Гаета в небольшом селении, в пяти милях от Вероны, в долине реки Адидже. Доверяем вам, Паоло, решение этого вопроса в известном вам исполнении и в кратчайшие сроки до выполнения операции, назначенной через неделю».

Адриано посмотрел на Беатрису, и оба они не знали, что им лучше сейчас делать, – радоваться или плакать. Стук в дверь отвлек их обоих. Бернардо, оповестивший о прибытии Антонио, проплыл перед глазами обоих, словно призрак. Адриано не слышал, о чем тот докладывал и спрашивал его. Он лишь смотрел на разгаданное письмо и растерянно поглядывал на кузину. Та не знала, покинуть ли ей кабинет брата или же оставаться на месте: он не давал никаких распоряжений.

– Антонио… – задумчиво промолвил Адриано, – где моя карта?

Брастони замер, словно в недоумении, но затем понял, что Фоскарини в данный момент не просто не слышит его, но и не совсем понимает окружающую его действительность.

– У вас за спиной, синьор.

Адриано осознал, что в его кабинете карта республики и впрямь висит за спинкой его кресла, и обернулся к ней.

– Мне нужно… Бог мой… да что же я медлю? – он тут же подскочил с кресла, но быстро спохватился. – Антонио, где вы перехватили копию письма?

– В Вероне, синьор. У миланского гонца, когда он…

– Стало быть, его оригинал приблизительно в это же время доставлен адресату.

– Быть может, немногим ранее, учитывая расстояние…

– К тому же он не тратил время на дешифрование.

Адриано провел рукой по карте.

– Дорога от Местре до Вероны займет немного больше времени, чем от нашей точки. Но я больше чем уверен, что пока мы занимались расшифровкой, Дольони получил письмо и уже распорядился о… – Адриано глотнул воздух, со страхом представляя себе то, что должен выполнить Паоло. – В любом случае… в любом случае мы сможем перехватить их на понтонном мосту, проложенном через реку Брента.

– Прошу простить мою дерзость, Адриано, – несмело произнесла Беатриса, – но боюсь, что дожидаться их у моста – слишком опасно, может быть потеряно время…

Адриано замер, и Антонио с Беатрисой лишь переглянулись, не решаясь сбивать того с мысли.

– Паоло наверняка поручит грязное дело… – он снова запнулся, пытаясь собраться с мыслями, – своим наемникам. Но о месте выполнения задания решать сложно. От сельской коммуны близ Вероны до моста на Бренте добираться дольше, чем от того же моста до Местре. За это время пути мы на самом деле можем не успеть.

Адриано опустил руки, и в какой-то момент Беатрисе показалось, что из его груди сейчас раздастся отчаянный рев. Он выглядел растерянным, словно его разум был затуманен. Взгляд блуждал по комнате, как у безумного, в поисках правильного разрешения ситуации. И Беатриса, и Антонио, уже сумевший понять сущность господина, осознавали, что ясность сознания Адриано вуалировал страх за жизнь его возлюбленной, снова оказавшейся в опасности. И еще больше его сводила с ума мысль о том, что он просто может не успеть…

– Прошу прощения, синьор, – с неловкостью прокашлялся Антонио, – вы правильно говорите: нельзя забывать, что расстояние от этих мест до Местре немного меньше, чем до Венеции, а значит, времени у нас совсем мало. Я вижу ваше беспокойство, поэтому позвольте объяснить свою мысль.

Адриано одобрительно кивнул.

– Нам нельзя терять ни минуты, синьор Фоскарини. Полагаю, что вам необходимо в первую очередь написать письмо в сенат, чтобы синьорина или кто-то из ваших людей доставил его домой сенатору Мартелли. Дольони не подозревает о слежке, и, полагаю, что не все письма ему удалось уничтожить. В этом письме хоть и не наглядно, но все же ясно сказано, что Паоло Дольони поручено грязное дело от миланцев. И самое главное, что они вправе давать ему указания, а это уже свидетельствует об измене. С данными уликами сенаторам удастся добиться ордера на взятие его под стражу. Или хотя бы на обыск. Уже стемнело, хорошо бы, если бы стража застала изменщика в постели: ночью он станет наиболее уязвим. Мы с вами и двумя наемниками отправимся по назначенному пути. Время пути от Венеции до Вероны, – Антонио провел рукой по карте, – займет у нас всю ночь и некоторую часть утра.

– Это около десяти часов, – подтвердил Адриано.

– Мы можем успеть как раз до выполнения приказа Дольони, – произнес Антонио.

– Почем ты знаешь? – вмешалась Беатриса. – Полагаешь, что ночью никто не решится на выполнение грязных дел?

– Он прав, – объяснил Адриано. – Ее не станут забирать на глазах у свидетелей, выражая желание расправиться с ней. А совершать массовое убийство Дольони посчитает слишком рискованным. Он «засветится». Вероятнее всего, будет найден предлог для взятия ее под стражу. Причем, проследив за ней, будет подобран момент, когда она окажется одна. По крайней мере, так бы порекомендовал сделать я, если бы занимался черными делами.

Ранним утром, когда первые лучи солнца едва коснулись земли, скрип телеги и ржание лошадей заставили Каролину подняться с постели. Повозка с Энрике, Паломой и Анджелой выезжала потихоньку со двора, и Каролина, чувствуя очередной приступ голода, отправилась на поиски еды.

Заглянув в детскую, она увидела сопящих во сне детей, которых чета Гаета оставила ей на кратковременное попечение. Палому они изредка брали с собой на земельную плантацию: ее помощь лишней не была. Тем более что девочки приболели, и уже три дня не покидали стены дома.

В тамбуре Каролина нашла свежее молоко и лепешки, схватила их и на улице присела на скамью. Когда Каролине удавалось уничтожить зверский аппетит, мучивший ее утробу в последние месяцы беременности, на ее лице играла довольная улыбка. Словно балованное дитя, она болтала ногами в воздухе и с удовольствием набивала за обе щеки оладьи, прислушиваясь к утреннему пению птиц. Как же давно она не вставала в такую рань, не наслаждалась приятным утренним воздухом и первыми лучами солнца! Когда все вокруг понемногу оживало, просыпалось после долгой ночи, шуршало, переливалось, звенело, пело, в общем, нарушало божественную сонную тишину на улице.

Красный петух на крыше амбара громко закукарекал, и от неожиданности Каролина испуганно вздрогнула, но тут же весело и звонко расхохоталась.

– Это же надо, синьор, какой вы нахал! – весело воскликнула она петуху, важно расхаживающему по крыше сарая.

Окинув взглядом дворик, Каролина удивленно приподняла брови: прямо под навесом стоял тот самый мешок, наполовину наполненный зерном.

– Такое добро нельзя оставлять на виду, – недовольно пробурчала она и встала.

Но оказавшись рядом с мешком, она сообразила, что помочь здесь ничем не сможет: ее ноша и без того была совсем нелегкой.

– Ты уверен, что это тот двор? – тихо спросил Паскуаль Риццо, всматриваясь из-под кроны раскидистой вишни на пустующую территорию Гаета.

– Да, – ответил Джозуэ, почесывая рыжую шевелюру, – жители коммуны указали именно сюда.

– Главное не ошибиться с синьорой, – Риццо огляделся по сторонам.

– Ты что, трусишь? – с недовольством заметил Джозуэ Франко.

– Боюсь ошибиться, – ответил тот.

– Мы знаем имя и описание. К тому же синьор велел доставить ее к нему на виллу. Он сам разберется, что с ней делать.

– Как раз это удивляет меня больше всего: поразительно, что он решил сам руки пачкать. Удивительно для патрициев.

– Если бы он желал лишить ее жизни, то точно делал бы это через нас, Риццо. А тут, вероятнее всего, продаст куда-нибудь в рабство. Или оставит себе. В общем, по мне, не наше это дело.

В эту минуту в поле зрения двух наемников, облаченных по велению Паоло Дольони в доспехи с республиканским гербом, попала Каролина, расхаживающая по двору.

– Она? – спросил Риццо, продолжая со страхом оглядываться по сторонам.

– Похоже… – ответил с недовольством Джозуэ. – Только сенатор не говорил, что она такая толстая…

– Она беременна, – исправил Паскуаль.

– Я об этом и говорю.

Оторвавшись от наблюдений, рыжеусый Джозуэ решительно обратился к своему напарнику.

– Так, Риццо, не забывай: наша задача не попасть под подозрение и создать реалистичную сцену законного ареста. В общем, ты подстраивайся под меня.

Каролина услышала шорох позади себя и обернулась в сторону дороги. В мыслях пронеслось, что возвращается кто-то из своих. Но из-за угла появилась сначала лошадь, а следом – телепавшаяся телега под управлением двух подозрительных солдат, осматривающих ее с головы до пят.

Первая мысль, которая посетила Каролину, – что вчерашняя беседа с Паломой все же была не пустословием. Она посмотрела на полмешка зерна, стоящего возле ее ноги, внутренне сожалея, что оттащить его она не сможет, да уже и не успеет. Солдаты находились в нескольких шагах и многозначительно изучали ее взглядом. Она подошла к ним поближе и присела в реверансе, но большой живот мешал сделать это подобающим образом.

– С чем пожаловали? – спросила она, всеми силами стараясь сохранять внешнее спокойствие.

Один из них с усмешкой осмотрел ее прищуренным взглядом, потирая пальцами рыжие усы.

– Нужно пожертвовать в казну остатками урожая, которого, я понимаю, у вас достаточно, – скомандовал Джозуэ и кивком головы указал на стоящий рядом мешок.

– Простите, синьор, но ваши догадки преувеличены, – спокойно отвечала Каролина, надеясь спасти то, что у них осталось. – Этой осенью ваши люди забрали все, что могли увезти. А семья у нас достаточно велика и даже этих скудных остатков нам не хватит до середины лета.

– Паскуаль, – обернулся рыжеусый к своему спутнику, – осмотри амбар во дворе, возможно, мы найдем что-нибудь еще.

Молодой мужчина лет двадцати послушно поднялся с телеги и направился вглубь двора, где обычно у крестьян находились пристройки для живности и урожая. У Каролины дрогнуло сердце в плохом предчувствии – ведь там были остатки овощей. Причем скудные остатки. Но Паскуаль вернулся ни с чем и, остановившись рядом с рыжеусым, монотонно произнес:

– В амбаре нет ничего, что могло бы нас заинтересовать.

Капитан дерзкой ухмылкой окинул взглядом дворик и задумчиво проговорил:

– Тогда придется пройти этот довольно маленький дворик плугом или вилами, возможно, эта умница рассовала зерно под землю.

Она не сомневалась, что в землю Энрике что-то успел припрятать, да вот только если это на самом деле так, семья может остаться и без еды, и без кормильца. Ей надобно любыми усилиями это предотвратить.

– Зачем же так утруждаться, капитан? – дерзнула она, нарочно повышая незнакомца в звании, в чем она никак не разбиралась. – Берите уже то, что есть. К чему тратить время на бессмысленные поиски, а мне переворачивать здесь все вверх дном?

Джозуэ опять задумался, а его усы смешно вздрагивали, словно тот нервничал.

– Послушай-ка, дорогуша, – властно скомандовал он, – а ну-ка притащи мне этот мешок, а то как-то мне совсем уж неохота такую тяжесть таскать. А тебе не привыкать с таким-то брюхом.

Возмущение, охватившее Каролину, только позволило ей глотнуть больше воздуха, но не проронить даже звука. Да чего еще можно было ожидать от этих мерзавцев? В их диалог в мешался тот, которого называли Паскуалем, и несмело промолвил:

– Она ведь ждет дитя. Я сам…

– Заткнись, Риццо! – рявкнул рыжеусый, но опомнился, что называть фамилию нежелательно. – Раз уж ничего, кроме этого мешка у них нет, пусть хотя бы доставит его к моим ногам. А я полюбуюсь на это забавное зрелище.

Джозуэ прекрасно понимал, что она не осилит притащить этот мешок и, вероятнее всего, откажется выполнять его приказ, что играет ему на руку.

В какой-то момент Каролина в самом деле ужаснулась, но заметив, что этот нахальный солдат еще и потешается над ее испугом, она одарила его усмешливым взглядом.

– Стало быть, доставить прямо к вашим ногам? – переспросила она.

– Вот именно, принцесса! Прямо к моим ногам, – с издевательским сарказмом повторил рыжеусый.

– Как изволите! – яростно вскрикнула она и со всей силы толкнула мешок ногой, от чего он перекинулся, а содержимое рассыпалось в направлении рыжего наглеца широкой полосой и последние несколько зернышек на самом деле пали у его ног.

Каролина видела его сердито напрягшиеся желваки, нервно забегавшие на его щеках. В плохом предчувствии она со страхом шагнула назад.

– Каролина! – внезапно услышала она обеспокоенный голос Андреа, выскочившего на улицу.

Паскуаль и Джозуэ переглянулись.

– Это она! – шепнул Риццо.

– Андреа, вернись в дом и закрой двери на засов! – строго прикрикнула она в ожидании действий солдат. Спрятаться от них ей уже не удастся, а детей спасти еще можно.

– Ах ты, мерзавка! – заорал Джозуэ и подскочил к ней.