Текст книги "Обрученные Венецией"

– Ах, да, что касается документов, – он достал из внутреннего кармана бумагу-разрешение на пребывание гражданки Флоренции Каролины Диакометти в Венеции, подписанное попечительским лицом Матильдой Гумаччо. – Надеюсь, что этого достаточно, чтобы развеять ваши грезы о должности сенатора.

Лицо Паоло побагровело от злобы, когда он прочел содержание бумаг.

– Тебя заключат в кандалы за подделку документов! – возмущенно прошипел он.

– Отчего же? Это настоящие бумаги, подписанные опекуном Каролины, которая и является флорентийкой. В любом случае, если даже ты «заваришь кашу», обвиняя меня в нелепости, твои намерения не увенчаются успехом, Паоло, и ты погрязнешь в грязи позора и предательства. Ведь многие знают, как я поощрял тебя за верную службу и продвигал в венецианских войсках. Жаждешь упасть в звании? – он посмотрел на Дольони глазами жалостливого прохожего на бродячего щенка. – Я же раздавлю тебя!

Паоло отпрянул от него, понимая, что в действительности может облажаться перед обществом необдуманными и глупыми поступками. Неправильный путь он выбрал. В игре с Фоскарини нужно быть хитрее.

– Надеюсь, что ее генуэзское происхождение отомстит вам за меня, – сквозь зубы процедил Паоло. – И уж поверьте, что когда-нибудь она заставит вас страдать.

Адриано лишь улыбался, глядя, как тот пытается выплыть из собственных фекалий, в которые он погрузился из-за своего низменного поведения.

– Прошу простить, сенатор Фоскарини, – послышался голос Риарио Белуччи, что заставило Адриано повернуться к Паол о спиной, почтительно улыбаясь сенатору. – Как вам должно быть известно, через две недели состоится свадьба моего сына с дочерью римского сенатора. Прошу вас присутствовать на торжестве, а также на венчании, которое состоится в Соборе святого Марка.

– С великой радостью разделю с вами столь приятное событие, – ответил Адриано. – Только попрошу вашего позволения взять с собой свою гостью из Флоренции, Каролину Диакометти.

– Мы наслышаны о красоте вашей удивительной гостьи, – ответил шепотом Белуччи. – Она уже давно гостит в ваших стенах. Мы с нетерпением будем ждать, когда вы представите ее венецианскому свету.

Адриано почтительно откланялся и одарил самоуверенной улыбкой Паоло Дольони, слышавшего весь разговор.

– А для вашей покорной рабыни не найдется ли рядом с вами места, любезнейший сенатор? – послышался манящий женский голос, и Адриано, не желая отзываться на знакомые ноты, повернулся спиной к его обладательнице, оставляя на столе опустошенный бокал вина.

Но наглость женщины не знала границ, и Адриано ощутил ее руку, обвитую вокруг своей шеи. Он обернулся и одарил ее гневным взглядом. Сенатора выводило из себя, когда с ним обращались, словно с ручным щенком. И Маргарита об этом прекрасно знала.

– О-о, милый не злись! Если из твоих очаровательных карих глаз посыпятся искры, дворец его светлости вспыхнет.

Он сумел обуздать свой гнев и, с головы до ног смерив ее беглым взором, спросил:

– Ну а чем я могу быть обязан тебе?

Маргарита всегда умела красиво себя преподнести: ее тонкий вкус в кричащей куртизанской моде всегда вызывал восхищение у сильной половины Венеции. К тому же образ куртизанки, сверкающей в дороговизне украшений, подаренных патрициями, в лучших нарядах из самых роскошных тканей, исключал из нее дешевую вульгарность, присущую многим представительницам ее профессии. В ее красоте присутствовали и соблазн, и очарование, и страсть.

– Признайся наконец, что ты рад меня видеть! – Марго остановилась с приподнятым кверху носиком в ожидании, что Адриано поцелует ей руку.

Но сенатор только бесцеремонно отвернулся, полностью игнорируя куртизанку. Почувствовав себя отвергнутой, Марго решила не проявлять свое разочарование и прильнула устами к уху Адриано:

– Я для тебя сегодня освободила ночь, отказавшись от предложения даже самого герцога Лемачо. В полночь подходи к моему дому. Мои покои скучают по тебе.

В ее голосе присутствовала та эротичность, которая сводила с ума мужской слух. В какой-то момент Адриано вспомнились мгновенья неистовой страсти, которым он предавался на ложе куртизанки, наслаждаясь невероятной усладой, доводящей тело до самого впечатлительного экстаза. Однако взгляд его возлюб ленной, такой невинный и нежный, в котором лишь изредка вспыхивали искорки желания и чаще – любви, возбуждал в нем страсть куда сильнее.

– Маргарита, ответь мне, – промолвил он, стараясь не заострять внимание на своей измученной от воздержания плоти, – на что ты полагаешься? Что я буду вечным гостем твоего ложа? Или рабом твоих покоев? Ты не находишь это несколько смешным?!

Он ощущал, что сегодняшнее настроение, раздосадованное ссорой с Каролиной, настраивало его на то, чтобы раскидать всех недоброжелателей двумя руками по углам. Причем, ему казалось, что у него хватит сил на дюжину таких наглецов.

– А в отношениях с куртизанкой, – продолжал он, – у сенатора Венеции не может быть никакого продолжения! Все кончено, ты давно должна была это понять. Найди себе на ночь другой кошелек, – я не приду!

Это звучало однозначно, но упорство Маргариты превосходило себя. Она тут же протянула ему бокал вина, с которым подошла. Он с улыбкой взял его. Себе она выбрала другой бокал, стоящий на столе подле них.

– Быть может, по прощальному глотку вина в таком случае? – она лукаво улыбнулась, проведя пальчиком в ложбинке между грудей, притягательно выставленной напоказ.

– Знаешь, – Адриано посмотрел в свой бокал, а затем ей в глаза, – если бы твое поведение не было таким бесцеремонным и наглым, мы могли бы остаться в приятельских отношениях. Но теперь у меня нет желания впредь даже смотреть тебе вслед. Ты слишком показательно предоставила мне вино, с которым пришла. И я вот вспомнил одну особенность: когда я пил из твоих рук, то непонятно и странно хмелел, после чего не вылезал из твоей постели неделями. Быть может, люди не лгут, когда говорят, что ты колдунья?

С этими словами он вылил вино в стоящий рядом огромный цветочный горшок и направился к выходу.

– Остановись, Адриано Фоскарини! – разозленно воскликнула Марго и бросилась за ним.

Ее звонкий возглас, перебивший звучание скрипки, не мог остаться не услышанным несколькими патрициями, стоящими при выходе из парадной. Остальные, кому не довелось в доскональности рассмотреть разыгравшуюся сцену, с любопытством вытягивали шеи и вертели головой.

Маргарита догнала Адриано и пересекла ему путь, извергая из глаз злобу, ревность, любовь и ненависть в одночасье.

– Довольно унижаться, Марго, – произнес он с улыбкой.

– Я… Я… – она задыхалась от переполняющего ее гнева. – Я клянусь тебе, Адриано Фоскарини, что, если ты не последуешь за мной…

Его взгляд любопытно сощурился, а затем она услышала доносившийся из его уст хохот: беспощадный, издевательский и унижающий хохот.

– Что?

– Ты пожалеешь, Адриано Фоскарини! – грозно крикнула она. – Клянусь, ты пожалеешь!

Он не стал распыляться на ответные угрозы, лишь ступил с мола в гондолу и дал знак гондольеру отплывать. Она провожала его яростным взглядом под тихий ироничный хохот, эхом раздающийся по поверхности канала.

– Я не знаю, что надоумило тебя заняться сегодня рукоделием, моя дорогая племянница, но ты уже исколола все руки в кровь, – недовольно произнесла Матильда, наблюдая, как Каролина вышивает. – Оставила бы ты это дело на утро – при дневном свете получалось бы куда лучше.

Синьорина не желала объяснять тетушке, что, лишь занимая свои руки делом, она может хоть как-то успокоить себя. Временами ее взгляд устремлялся в окно, где должен был мелькнуть знакомый мужской силуэт.

– Да не изводись ты так, Каролина, – продолжала спокойно тетушка, рассматривая взятую с полки сенатора книгу. – Такой мужчина не станет себя марать грязью.

Каролина изумленно устремилась на Матильду, но та говорила так, словно в ее словах ничего особенного не было.

– Большинство мужчин, как животные: на войне они жаждут крови, в мирное время не могут без женщин. Но этот твой сенатор обладает благородными чертами. Быть может, потому, что в юном возрасте не было рядом отца, который должен был сделать из него черствого тирана.

Каролина слушала тетушку, затаив дыхание, боясь спугнуть ее мудрые речи.

– Был у меня один такой… – Матильда мечтательно посмотрела в окно, где порывистый ветер колыхал ветви кедра. – Еще в молодости любовника я завела, редкий мужчина и любил меня очень.

– Тетушка Матильда… – округлила глаза Каролина.

– Да-да, моя дорогая, – с улыбкой подтвердила та, – я тоже желала выйти замуж по любви! Но мой отец пережил все войны и умер в глубокой старости, поэтому свою мечту я похоронила вместе с ним. Царствие ему Небесное, не желаю осквернять его память.

Она тяжело вздохнула, и Каролина ощутила в этом вздохе всю ту боль, которая скопилась в сердце тетушки.

– И когда мой Луиджи смотрел на меня, его глаза таили в себе те же чувства, что загораются в глазах Фоскарини, – Матильда посмотрела на Каролину с понимающей улыбкой. – Когда надумаете жениться, я тебя без приданого не оставлю.

– Тетушка… – выдохнула Каролина и ощутила, как щеки покрыли две слезинки.

Та только таинственно улыбалась.

– Как ты догадалась? – выдохнула Каролина.

Матильда рассмеялась.

– Вы надеялись провести старуху? – весело спросила она. – Нет, моя дорогая, это со мной не проходит. Я заметила его влюбленное беспокойство еще тогда, когда он рассказывал мне о твоем спасении во Флоренции. И сегодня услышала вашу ссору в кабинете. Уж прости, искала тебя и зашла в этот тупик. Ну и лабиринты в этом палаццо! Хочу тебе сказать, моя милая, ты еще совсем юна и многого не познала. Рада, что твою целомудренность сенатор бережет. Это еще раз подтверждает его благородные намерения. Так вот, – она посмотрела на Каролину, – не упрекай его в том, чего он еще не сотворил и не покрывай его своими порицаниями, иначе ваша любовь падет под напором женской импульсивности. Да, сегодня там будут куртизанки. И, поверь мне, его будут соблазнять. Но, судя по всему, он слишком много уже выдержал на пути к твоему сердцу, чтобы так безрассудно его потерять. А сенатор знает, что потеряет, если ты усомнишься в его верности. Ты ведь не кроткая дама и не жена ему, чтобы покорно склонить головку и ожидать его у окна. Уж тем более, что это не свойственно твоему горячему нраву.

Слова тетушки помогли ей немного успокоиться, и ближе к полуночи Каролина направилась в свою комнату, чтобы остаться наедине со своими мыслями. Ох, как же ей хотелось верить ему! И для этого она погружалась в воспоминания, когда он касался ее и говорил нежные слова о любви. Тогда земля уходила из-под ее ног, а мир приобретал черты неповторимой сказки. И пусть даже Адриано не говорил бы Каролине о своих чувствах, она ощущала бы их своим сердцем. Ведь истинная любовь не нуждается в объяснениях!

Все менял только один момент: неприятные минуты ее общения с Маргаритой. Она была тогда невероятна убедительна. Каролина понимала, что такая женщина в своих стремлениях заполучить мужчину способна на все. Но станет ли Адриано следовать ее провокациям? И эта фраза, которую куртизанка кинула ей на прощанье о том, что совсем недавно он был в ее ложе… Сердце не верило самозванке, но разум оставался непреклонным.

Далеко зазвучавшая музыка скрипача заставила ее прислушаться. Мелодия лирическая, наверняка снова какой-то влюбленный юноша поет ее под окнами неподалеку от палаццо. Каролина накрыла голову подушкой, чувствуя в себе растущую зависть к той девушке, которая удостоилась такого многочисленного внимания мужчин. Ведь песни звучат у ее ног едва ли не каждый день.

Но музыка, казалось, звучит все громче, словно приближаясь откуда-то издалека. И вот остановилась. Неужто это совсем рядом? Каролина бросилась к окну и выглянула в него. В освещенной лампадами гондоле стоял Адриано, с ожиданием смотревший на ее балкон. У его ног сидел музыкант, поющий романс под собственную мелодию. Ее сердце радостно забилось от сладкого ощущения, будто под звучавшие ноты она воспарила к облакам.

Каролина поправила волосы, расчесав их гребешком, стараясь потянуть время, дабы развеять его уверенность в том, что она ждала его все это время и, надев наспех платье и поверх него симару, грациозно вышла на балкон, будто для нее это занятие было привычным. Ей так хотелось услышать его голос, но вместо этого она услышала исполнение серенады чужим для нее баритоном.

– Простите, синьорина! – воскликнул он и, почему-то шатаясь, поклонился. – Но у меня совершенно нет слуха!

Каролина тихонько рассмеялась, приняв в свое сердце посланный от него воздушный поцелуй.

– Боюсь, тогда мне придется подарить свое сердце этому прекрасному музыканту, – со смехом ответила она.

Мужчина, лет пятидесяти на вид, лишь снял с себя шляпу и почтительно поклонился даме, не стирая с лица великодушной улыбки. Адриано это не смутило, и он принял ее кокетство за игру, поэтому перешел к следующему этапу вечера, достав из гондолы охапку разноцветных роз.

– Петь я не умею, но принес с собой последние дары этой осени, шепнувшей мне о вашем превосходстве над королевой цветов. Это сможет возместить понесенный вашим разочарованием ущерб?

Каролина раскатисто засмеялась.

– О, да! Полагаю, что частично вам это удалось, сенатор.

В эти минуты откровения, когда возлюбленный стремится сделать свою даму счастливой, а ее душа вырывается из тела, готовясь отправиться в далекое путешествие по воздушным облакам, струящимся прямо у ног Господа, женщина способна испытать поистине райские чувства, не сравнимые ни с чем.

Недолго думая, Каролина решила выбежать прямо к возлюбленному на мол, хоть это и не принято по обряду, и бросилась к двери. Адриано смотрел на балкон, ожидая ее возвращения, но Каролина не появлялась. Что могло обидеть ее, он не понимал. Или, быть может, это просто кокетство? Видел бы он, как она, едва не споткнувшись через собственные ноги на ступеньках, с трудом выпуталась из длиннющего платья и выбежала на улицу. Волнующийся Адриано счастливо улыбнулся, когда она вышла на мол, и направил гондолу ближе к суше.

Ступив на дорожку ближе к возлюбленной, он едва не упал, пошатнувшись назад, но Каролина успела удержать его, притянув к себе. Охапка цветов оказалась в ее руках, а он лишь прикоснулся к ее щекам устами. Она ощутила резкий запах вина, исходивший от Адриано, и лишь рассмеялась, глядя в его о хмелевшие глаза, освещенные светом от ореола серебристого месяца.

– Ты пьян, – со смехом произнесла она, пряча свой взгляд в ароматных лепестках роз.

– Скорее от любви… вина я выпил совсем немного…

– Да заткнитесь вы! – послышался разъяренный мужской голос из противоположного дома.

Адриано с опаской оглянулся.

– Уже поздно, – шепнул он, прислоняя палец к устам и слегка покачиваясь, – нужно прощаться.

С кем прощаться? Каролина смотрела на него с недоумением, когда хмельной Адриано отвернулся от нее и протянул деньги музыканту:

– Фредерико, нам нужно прощаться, – тихо проговорил он.

Сейчас Каролина понимала, что Адриано гораздо пьянее, чем показался ей вначале. Очевидно, до этого разоблачающего момента он просто держался как мог.

Сенатор заключил в дружественные объятия своего приятеля и, похлопав по плечу, помог тому вернуться в гондолу, при этом сам едва не угодил в канал. Каролина тихонько рассмеялась.

– Ты не просто пьян, – прикрывая смешок рукой, говорила она. – Ты дьявольски пьян! Как ты вообще добрался домой?

Они пошли по дорожке к дому и остановились у фасада.

– Я из резиденции Дожа вышел абсолютно трезвы-ый, – он покачивался. – Но не мог после сегодняшнего спора вернуться домой… Как бы так… как обычно… Заехал в кабак к Фр… Фр…

– Фредерико, – нетерпеливо помогла ему Каролина, едва сдерживая очередной поток смеха.

– Вот, – утвердительно кивнул он, – Фр… Кто же дал имя этому мерзавцу? Я попросил его научить меня петь. Он сказал, что невозможно собаку научить летать и что можно немно-о-ожечко выпить для смелости, чтобы забыть об этом неумении. Забыть не удалось, – с хмельной грустью сомкнул губы Адриано, – спел он. Ах, да, еще цветы… за цветы придется завтра извиняться перед госпожой Перро.

Каролина изумленно рассмеялась.

– Тебе нужно выспаться, – с улыбкой сказала она.

– Я пью очень редко, – с напускной и, скорее, пьяной грустью произнес Адриано. – Просто в этом кабаке всегда продают вино оч-ч-чень нехорошее.

Словно в подтверждение своим словам, он икнул и тут же прикрыл рот рукой. Каролина снисходительно покачала го ловой.

– Ты хоть и охмелевший, но все же мой, – с улыбкой сказала она и прикоснулась устами к его устам.

Он не вынес этого момента и за талию притянул ее ближе к себе. Его руки с трепетной нежностью прикоснулись к ее лицу.

– Какая же ты у меня любимая, – выдохнул он и прикоснулся губами к ее щеке.

От его нежности по ее телу пробежали мурашки, и ей так не хотелось, чтобы это трогательное мгновенье завершилось! Но она понимала, что они могут оказаться замеченными стражниками у парадных дверей, поэтому шагнула назад, чтобы попасть в тень дома. Адриано последовал за ней и не смог удержаться от более чувственного поцелуя.

– Прости меня за резкость, которую я позволил себе днем, – тихо прошептал он.

– Я также вела себя самовольно тогда, – проговорила она, отвечая на его горячий поцелуй. – О, Адриано, это невыносимо находиться рядом и врозь одновременно, бояться быть замеченными и прятаться от человеческих глаз.

– Совсем скоро все будет по-иному, – внезапно, но решительно сказал он, и Каролине показалось, что он отрезвел.

Она лишь прижалась к его груди, желая наслаждаться его объятиями и любовью.

– М-м-м, не думала, синьор, что ваши объятия дарят столько услады, – произнесла Маргарита и сладко потянулась в постели, словно кошка, удовлетворенная игрой с пойманной мышью. – Если бы я только знала, то обязательно сделала бы вам скидку уже давно.

Абсолютно нагая она поднялась со своей постели и направилась к столику, стоявшему в нескольких шагах от кровати.

– Неужто ты все еще получаешь наслаждение от того, что является твоей работой? – удивленно спросил синьор и, последовав ее примеру, поднялся с ее ложа.

Она протянула ему бокал, исписанный узорами из металлического напыления.

– С одними я работаю, – произнесла Марго и пригубила вино, – а с другими – еще и получаю невероятную усладу.

– Стало быть, мне удалось тебя удивить, моя дорогая… – он прикоснулся устами к ее устам.

– Удивить? – ее сразил раскатистый смех. – Нет, синьор Дольони. Усладить – да.

– Называй меня Паоло, – будто недовольно промолвил тот и с бокалом вина прилег на касса-панку, стоящую у столика.

Она заняла место на его коленях, тесно приблизившись к его мужскому достоинству.

– Полагаю, что наш маленький альянс плодотворно повлияет на наше будущее, – сладко промолвила она и провела язычком по его щеке.

Паоло недовольно сморщился.

– Марго, мы преследуем одну цель, а значит, наше объединение непременно принесет плоды, – его захмелевший голос таил в себе непритворную ненависть…

– Нет, мой дорогой друг, цели у нас разные, – покачала головой Маргарита, – но исход должен быть одним: уничтожение врагов, стоящих на пути у наших целей.

– Можешь мне поверить, что твоя хитрость, таящая в себе талант коварных подстав, и моя грамотность в решении многих стратегических вопросов непременно помогут нам в борьбе с противниками, – с этими словами Паоло подхватил ее руками за ягодицы и уложил на пол, предаваясь той вожделенной и безумной страсти.

Весть о том, что в скором времени у нее появится шанс предстать перед венецианским обществом, застала Каролину врасплох. Внутренне синьорина ликовала: совсем скоро ей предстоит не просто появиться в высшем обществе, но и побывать на свадебном балу. Понимая, что времени на подготовку у нее совсем мало, Каролина с воодушевлением занялась пошивом платья и выбором всякого рода аксессуаров. Адриано наблюдал, как его возлюбленная в порхающем настроении заказывала ткани, волнительно общалась с портными и купцами, приносящими ей украшения и прочую женскую ерунду.

Во дворец приходили только торговцы с предложениями самых изысканных и модных вещиц и предметов туалета, сумевших стать достойными внимания госпожи Диакометти. Сенатор обратил внимание обслуживающего персонала, входящего в его дом для целей Каролины, чтобы никакие цифры или данные о дороговизне предлагаемого ей товара вслух не произносились.

Адриано желал сделать этот вечер для Каролины поистине незабываемым. И внутренне он знал, что это время непременно станет для нее особенным с первой минуты восхода солнца и до самой полуночи. Причем это волшебство может затянуться на долгие-долгие годы, длиною с жизнь.

Однако ни о чем не подозревавшая Каролина волновалась лишь о долгожданном мгновении, когда сенатор сможет представить ее в венецианском обществе. Поэтому она даже не пыталась вообразить, какие еще более значимые события в этот день могут перевернуть ее жизнь. В то же время сам Адриано тихонько улыбался сам себе, когда думал об этом.

Что касается Матильды Гумаччо, то после исполнения прогремевшей на всю Венецию серенады Адриано Фоскарини она немедля отправилась во Флоренцию с одной целью – как можно скорее вернуться с документами для племянницы.

– Отличный у меня повар, – произнес Адриано, желая хоть о чем-то завести разговор за обедом. – Ему удается невероятно вкусно зажарить фазана.

Каролина ответила улыбкой, деловито откусывая кусочек мяса. Рядом стоящая прислуга сопровождала обед с каменными лицами, и это несколько тяготило синьорину, жаждущую неофициального общения с возлюбленным. Но что поделать, если время требует от них терпения и сдержанности? Она посмотрела на Адриано с надеждой в сердце, что когда-нибудь об их отношениях станет известно всем, и таинственность их встреч раскроется окружающему миру.

Сердцебиение Адриано отчаянно участилось, когда он чувствовал теплый блеск ее небесно-голубых глаз. В его планы нагло вмешивались нежелательные события: слухи об их отношениях могут заблаговременно сформировать недоброе отношение к ним. Если общество отвергнет их союз, им будет сложно завоевать расположение у дворянской знати к своему дому. Однако Адриано не собирался оставлять это в таком виде. Он намеревался сделать все, чтобы их семья в будущем смогла стать счастливой. А временные трудности лишь разжигали его желания.

– Вы сегодня не были в сенате, – внезапная фраза Каролины отвлекла его от раздумий. – Это обойдется без последствий?

– Заседание по вопросам урегулирования дел в Истрии перенесли на следующую неделю. На этой неделе много других забот. К тому же совсем скоро состоится свадебное торжество, и в республику прибудет много римлян. Поэтому нам необходимо тщательно подготовиться к их гостеприимному приему в лагуне.

Беседа была прервана шумом закрывающейся двери и стуком женских каблучков, направляющихся в столовую.

– Удивительно, что о гостях меня не предупреждает прислуга, – недовольно произнес Адриано, хотя понимал, что так бесцеремонно могут врываться лишь свои люди.

– Где сенатор Фоскарини? – воскликнул плачущий женский голос, и перепуганная Урсула, выскочившая на шум, лишь указала ей на столовую.

Услышав голосок кузины, Адриано резко встал и направился ей навстречу, но она уже вбежала. Оставив обед, Каролина тоже поднялась со стула. Заплаканная Беатриса бросилась на шею кузену, не прекращая безудержно рыдать. Адриано в недоумении пытался посмотреть в ее глаза, светящиеся некогда счастливым блеском, но она прятала свой взгляд в его объятиях.

– Что привело тебя в лагуну, дорогая? Что случилось? – спрашивал взволнованно сенатор, не понимая, что могло довести кузину до такого отчаянного состояния.

– Адриано… я не переживу этого! – воскликнула она. – Я не смогу жить в этом заточении, словно… словно… под вечной стражей…

– Каком заточении? Да что же произошло, Беатриса? – отчаянно воскликнул Адриано.

Каролина с пониманием сомкнула губы.

– Ее выдают замуж, – промолвила с отвращением она, вспоминая о той золоченой клетке, которую так часто упоминала в своих речах ее матушка.

Дрожь пробежала по телу Каролины, когда она представила себя на месте Беатрисы.

– Это правда? – взволнованно спросил сенатор, глядя в покрасневшие от слез глаза кузины.

– Да, Адриано, – ее безудержные рыдания просто разрывали ему сердце.

– Постарайся немного успокоиться, дорогая, и расскажи мне.

Выгнав из столовой слуг, он усадил Беатрису и собственноручно налил ей морс с медом. Заметив, что ее платок уже можно выжимать от слез, он протянул ей свой. Она взяла его дрожащими руками. Адриано и Каролина молчали, ожидая, пока Беатриса успокоится.

– Отец мне сказал об этом сегодняшним утром… О, дорогие мои! Знали бы вы, как я просила его, умоляла, стоя на коленях, чтобы он передумал! Но даже после этого он и глазом не моргнул… Сказал, что уже пора…

– Эта участь неизбежна для любой дамы, – сказала грустно Каролина и тяжело вздохнула.

– Беатриса, – спокойно промолвил Адриано, – но рано или поздно это должно было произойти, ты ведь понимаешь.

– Я просто хотела еще… Может, я смогла бы найти за это время человека, который приглянется моему сердцу. Ну как я могу выйти за него замуж, если видела его только на портрете?! – она опять зарыдала, пряча лицо в белый платок.

У Адриано сжалось сердце. Бедные, бедные женщины! Им не суждено принимать участия в укладе собственной жизни. Сенатор прижал к себе кузину, чувствуя ее трясущееся от рыданий тело.

– Кто он? – спросил Адриано, надеясь, что избранник дяди не такой уж и мрачный тип.

– Герцог Рамиль де Лакосте… – сквозь слезы, произнесла Беатриса.

Адриано сцепил зубы и разочарованно закрыл глаза. Боже мой! Дядя совсем обезумел – отдавать такую красавицу за несносного старика, который слов, кроме брани, в своем лексиконе не употребляет. Его первая жена умерла два года назад, очевидно, не выдержала тирании с его стороны. А в обществе он славился дурной репутацией. И то, что этот безумно богатый человек зарабатывает себе деньги вкрай нечестным образом и что многие венецианские патриции с удовольствием упекли бы его за решетку, – это Адриано знал наверняка.

– Это имя все меняет. Беатриса, нужно попытаться переубедить твоего отца…

– Да, Адриано, но как? Все мои слова он пропустил мимо своих ушей. У него ни одна мышца не дрогнула на лице. Он не пожалеет меня, Адриано, – произнесла Беатриса и громко всхлипнула.

Каролина не знала, удалиться ей, оставив кузенов наедине, или попытаться успокоить Беатрису?

– Может быть… ты, Адриано, поговоришь с ним? – с надеждой предложила Беатриса.

– Мне ли тебе объяснять отношения между твоим отцом и мной? – подавленным голосом ответил Адриано. – Ко мне уж он точно не прислушается, дорогая.

– Но что же делать, кузен? Что мне делать? Я в отчаянии! – крикнула Беатриса, едва сдерживая очередной поток нахлынувших слез.

– Не знаю, милая, – произнес он, хотя в глубине души понимал, что ничем здесь не поможешь.

Он успокаивал ее, гладя по голове, и целовал каштановую макушку.

– Адриано, вы должны помочь ей, – каменным голосом промолвила Каролина. – Непременно.

Сенатор взглянул на возлюбленную, которая смотрела на него глазами, полными надежд.

– Но чем я могу помочь, Каролина? – с досадой воскликнул он.

– Езжайте в Местре, поговорите с дядей, – спокойно продолжала она.

– Вы не понимаете, Каролина, – воскликнул разочарованно он, – я не общался с дядей около десяти лет! Как я могу прийти к нему и решать с ним судьбу Беатрисы? Я для него – никто. Я не могу…

– Вы должны, – монотонно отвечала Каролина. – Иначе последствия будут неутешительными. Посмотрите на нее.

Он бросил взгляд на Каролину, торжествующую внутренней уверенностью в его победе, и на Беатрису, умоляюще глядящую на него.

– Я попытаюсь что-нибудь придумать, – произнес Адриано. – Но обещать ничего не смогу. Единственный момент, который может его переубедить, это предложить ему более выгодную партию.

Беатриса бросилась к нему с объятиями.

– Мне нужно с тобой поговорить, – строго промолвил он, и взглядом попросил Каролину покинуть их. – Простите, синьорина…

Она с пониманием кивнула и улыбнулась.

– Нет необходимости просить прощения, сенатор. Я все понимаю.

Адриано аккуратно взял Беатрису за подбородок и развернул к себе ее личико.

– А теперь пришло время для исповеди, – вполголоса сказал он. – Расскажи мне, с кем ты состояла в любовной связи?

Беатриса опустила заплаканный взгляд, всем своим видом показывая, что не выдаст имени своего любовника.

– Я прошу тебя, скажи мне, – строго говорил Адриано. – Быть может, он сможет стать чудесной заменой Рамилю?

Глаза Беатрисы наполнились слезами.

– Нет, кузен, – тихо пролепетала она, – он не женится на мне. Всем своим видом он сегодня мне это показал, когда я пришла к нему, как и к тебе. На его лице даже читалась ухмылка. Быть может, это огорчило меня более всего на свете.

– Беатриса, открой мне его имя, – процедил сквозь зубы Адриано.

– В этой связи виновна лишь я, кузен, – она склонила голову. – Я так грезила о любви, что напрочь забыла о чести и целомудренности. Я не заметила притворства в глазах мужчины, жаждущего познать чистое тело женщины. И виновна в этом только я.

Адриано опустил руки. Последняя надежда только что развеялась, словно утренний туман под властью солнечных лучей.

– Прости меня, кузен, – тихо пролепетала Беатриса.

Он ее крепко обнял.

– Тебе не у меня нужно просить прощения, а у себя, моя дорогая. Ослепленная грезами ты даже не подумала о том, чем может все закончиться. Я попытаюсь поговорить с твоим отцом, но ты ведь понимаешь, что шансы этого разговора приравнены к нулю.

Еще на восходе солнца Адриано собирался в путь – в Местре, к дядюшке Карлосу Фоскарини. Он тяжело спал ночью, пытаясь приготовить длинную речь, но воспоминания прошедшего вечера рядом с возлюбленной мешали ему хорошо продумать встреч у с родственником, который уже много лет был ему чужим. Адриано терзался в сомнениях: как лучше подойти к решению этой проблемы, он не знал. У него было несколько вариантов, но сенатор понимал, что просить дядю пощадить свою дочь бессмысленно, – алчность и эгоизм в его душе с легкостью побеждали великодушие и доброту. Захочет ли вообще Карлос разговаривать с ним?

Приближаясь в карете к палаццо, в котором Адриано провел целый год после смерти отца, сенатор почувствовал, что у него сжалось сердце. Тогда он был совсем мальчишкой, и, если бы не Витторио, неизвестно, кем он был бы сейчас. И с тех пор Адриано и Карлоса ничего не связывало. Изредка они виделись в Венеции и даже не смотрели друг на друга. И как сейчас, после стольких лет ссоры, взять и заговорить с ним? Для этого нужно придумать вескую причину, а свадьбу Беатрисы Карлос вряд ли сочтет необходимой темой для разговора. Один шанс, которым он может переиграть создавшуюся ситуацию, – это давить деньгами и показать факты невыгодности их брачного контракта с Рамилем де Лакосте.