Текст книги "Обрученные Венецией"

– Я знакома с сенатором много лет, – подчеркнула Кальони, словно желая взбодрить Каролину, – но мне не доводилось в идеть его таким сияющим и отчужденным от женского общества.

Синьорина Диакометти с изумлением посмотрела на Марию, но тут же отвела глаза, боясь выдать свои чувства. Однако это было лишним и невероятно запоздалым жестом.

– Все свои наблюдения я предпочитаю оставлять в тайне, – внезапно заметила синьора. – Но не могу упустить момент порадоваться за Адриано, если, разумеется, существует повод для радости.

Каролина скрыла улыбку, и в это самое мгновенье из толпы появился он, уводя свою гостью от общества Марии.

На протяжении празднества синьорина с разочарованием заметила, что начинает уставать от недовольства, читающегося на лицах присутствующих венецианок. Но вот что касалось венецианских мужей, то здесь Каролина наслаждалась нескрываемым восторгом, что вызывало ревностный блеск в глазах Адриано.

О, эти испепеляющие восхищением глаза Адриано, не отводившего от нее влюбленный взгляд весь день! Каролина утопала в восторге, о котором неистово восклицало его сердце, даже будучи в нескольких шагах от нее.

В те редкие мгновения, когда Каролина не томилась мыслями о возлюбленном, она искренне услаждалась пресловутой венецианской роскошью, о которой так много говорили в европейском свете. Вот они – эти завораживающая изысканность, откровенная роскошь, торжественная помпезность, которыми Венеция слыла во всем мире! Здесь, в палаццо Белуччи, где собралась вся элита Серениссимы, появлялась возможность ощутить в полной мере этот неповторимый вкус вопиющего великолепия, о котором так часто слышала Каролина. И где-то этот непомерный шик и впрямь зашкаливал за все дозволенные рамки, оставляя на устах гостьи пьянящий горьковатый вкус изысканного вина, несущего в себе пряность соблазна вдоволь насладиться всеми нотами дивных ароматов, которыми манила здешняя атмосфера.

Ведь завораживало не только изумительное богатство, стоящее у трона изысканных обитателей. Каждый из знатных венецианцев старался внешне не кичиться своим положением, однако гордыня, правившая им, отражалась в глубине его взгляда.

К аждая женщина, скрывающая под платьем с высокой горловиной и тщательно покрытым дорогими тканями телом жалость к себе, под видом кроткой овечки таила эдакую коварную львицу, в которой бурлили подавляемые каноническими порядками чувства. И эти чувства в состоянии был узреть лишь тот человек, которому казались ведомыми все эти тайны. Каролина чувствовала от венецианок это отчаянное желание быть услышанной и понятой, эту неистовую жажду дать волю своим чувствам лишь потому, что то же самое ей доводилось ощущать и в обществе близких ей женщин. Поэтому смесь внешнего фарса, преподнесенного венецианцами на блюде лицемерия гостям этого вечера, в числе которых было много римлян, с внутренней сутью и чувствами, играющими душами венецианцев, словно струнами арфы, создавали в атмосфере праздника дивную гремучую смесь.

Среди столпившегося множества приглашенных в палаццо Белуччи Каролине удавалось без труда различить высокомерных римлян, лишь изредка бросавших глаз на окружающую их действительность с высоты своего «римского полета». Это объяснялось лишь тем, что многие знатные венецианцы «бесстыдно» превосходили богатством убранства и нарядов своих гостей, ослепляя тех блистающей помпезностью и шиком. И пусть представителей одной и другой державы объединяло много общих свойств, все они наглядно стремились отличаться друг от друга непрестанным сравнением этих отличий с преимуществами своих личных достоинств.

Со стороны Каролины, которую можно отнести к третьей, более независимой от этого дивного соперничества стороне, эти вычурность венецианцев и горделивость римлян выглядели скорее смешными, чем вызывающими. Но синьорина старалась не акцентировать внимание на своих наблюдениях, дабы воздержаться от комментариев, которые могли бы обидеть ее возлюбленного Адриано.

Столпотворение приглашенных гостей, наличие многочисленных ярких составляющих торжества и мелькающие лица, изъявляющие желание оказать внимание сенатору, а вместе с ним и его великолепной гостье, отводили взор Каролины от главных персонажей этого события. К тому же церемонии брачного торжества ей доводилось наблюдать издали: первые ряды зрителей занимали знатные родичи жениха и невесты.

Слегка подкрепившись бокалом вина и легким обедом во время застолья, Каролина готовилась к следующим испытаниям: после брачных церемоний было назначено венчание в Соборе Святого Марка, неподдельной сокровищнице святынь и символе могущества Венеции, ставшем свидетельством истинного Высшего покровительства. Признаться, к тому мгновению синьорину Диакометти уже беспокоила легкая усталость, поддаваться которой она решительно отказывалась.

Солнце уже клонилось к западу, когда гондолы приглашенных потихоньку причаливали к молу, у которого располагался Собор. Очарование базилики, ставшей достоянием республики, Каролина могла и прежде наблюдать с площади. Величие арочных сводов с покрытиями великолепной мозаики на полукружиях, могущественные византийские барельефы, украшение фасада поразительными готическими шпилями, – по роскоши внешнего вида Собора Каролина только представить могла, насколько изящен и неповторим вид внутри него.

И, безусловно, она не ошиблась. Галерея цветной мозаики и роскошной фрески, выполненная талантливыми скульпторами, поразительно передавала всю глубину драматизма библейских событий. Изумительная живопись на арках, полукружиях и куполах искусно сочеталась с роскошной архитектурой и внутренней эпической мощью, пленяющей взор каждого человека, неравнодушного к красоте, столь смешанной и богатой на чувства.

Всех гостей размещали внутри базилики на деревянных скамьях. У алтаря к исполнению венчального обряда готовился седовласый священник. Каролина входила в Собор в надежде, что они смогут занять более удачные места, чем прежде, и тогда она смогла бы, в конце концов, досконально рассмотреть жениха и невесту. Однако Адриано усадил их на самый отдаленный от церемонии ряд, едва ли не у самой двери, выходящей из блистательного интерьера.

– Прошу прощения, Адриано, – он заметил, как ее уста едва сдерживают возмущенный порыв, – почему мы сидим на этом ряду, словно ты последний из приглашенных?

Как обычно, он ответил легкой улыбкой на ее эмоциональность.

– Венецианские патриции здесь теряются в своих титулах перед превосходством римлян, моя дорогая, – ответил тихоньк о он. – Как видишь, почетные гости здесь – это наше непревзойденное духовенство и лишь некоторые – самые влиятельные лица из правительства. К тому же я предпочитаю оставаться в стороне. Венецианцы привыкли к моей некоторой отчужденности, меня не привлекает вычурность и попытки оказаться в первых рядах.

Каролина улыбнулась.

– Твоя скромность достойна похвалы, – произнесла с одобрением она, но тут же нахмуренно добавила: – Но я полагала, что смогу хотя бы в Соборе рассмотреть жениха и невесту.

– Ты увидишь их, когда они будут покидать это святое место, – монотонно промолвил Адриано, а Каролина лишь с сожалением сомкнула губы.

И разочарование прекрасной синьорины в этом пустяке затмило присущую ее душе прозорливость. Совладай Каролина со своими чувствами, мимо нее смог бы проскользнуть его взгляд, в глубине которого так ясно виднелись стремления его души коснуться ее тела: изящной кисти, расслабленно уложенной на колени; изгибу ее шеи, облегаемому выбившимся из золотистой копны локоном; манящим устам и соблазнительно раскрасневшимся от волнения щечкам… Он отвел взгляд, сжимая в себе тот поток чувств, которые так искусно возбуждала в нем она, находясь на расстоянии и будучи одетой с головы до пят. Когда Адриано поглощал собой каждый дюйм ее прелестного образа, восхищаясь неподдельной дрожью кончиков ее ресниц и меняющимся чувствами взором; когда он замечал, как мечтательная улыбка задевала уголки ее алых губ; когда он видел, что ее бездонные глаза восторженно блуждают по интерьеру, – он растворялся в ней, будто исчезая из этого мира.

– Каролина… – прошептал он, стараясь не прерывать своим тихо зазвучавшим баритоном проходящую процессию.

Она не отрывалась от церемонии и доскональностей венчания, которые были доступными ее взгляду, но тут же поддерживала беседу с Адриано, хотя внутренне была недовольна тем, что он отвлекает ее.

– Да?

Он придвинулся к ней поближе, чтобы никто из окружающих не услышал их. Его голос готов был дрогнуть при первом же звуке, однако мужественность обрубила этот порыв.

– Тебе известны мои чувства… – начал он, и она с удивлением округлила глаза – весьма неосторожно говорить об этом, находясь в нескольких шагах от общественности. – Моему красноречию стала помехой смесь чувств, терзающих сию минуту мое сердце. Поэтому я сменю поэтичные речи на лаконичность… Ты станешь синьорой Фоскарини? Здесь и сейчас? – спросил он и, к своему удивлению, не сначала заметил изменения в выражении глубины ее глаз. – Я… невероятно хотел бы этого…

В ожидании ее ответа он сглотнул ставший поперек горла ком. И хотя на его устах играла надежда на согласие, изумление, отраженное в глазах возлюбленной, отчасти выбило его из колеи.

– Неужто мой вопрос настолько застал тебя врасплох, что ты даже не сделаешь вид, что ожидала этого? – его сразило отчаяние, словно в несколько секунд он пал духом.

Несомненно, Каролине хотелось закричать: «Да! Да! Да!». Но сегодняшний образ «императрицы» ограничил ее действия лишь гордым спокойствием, что саму девушку не меньше изумляло, чем его.

– Это довольно внезапно… – наконец-то тихо ответила она, и тут он с облегчением заметил легкое дрожание ее слабого голоса, – …ввиду несвоевременности твоего вопроса…

Он опешил. Ему стало непонятно, что заставляет ее сомневаться. Такой реакции на свой долгожданный вопрос он не ожидал! Неужто долгожданным он был лишь для него? Адриано с мотрел на ее недвижимый профиль, тщетно стараясь рассмотреть выражение ее глаз, спрятанных сейчас за тонкой кружевной в уалью.

– Каролина Диакометти, – он пытался сохранить внешнее спокойствие, но его голос звучал так, будто он едва сдерживал возмущенное восклицание, – я предлагаю тебе стать моей супругой! Ты принимаешь предложение?

Он не знал, что внутри нее щекочут бабочки, словно вознося на своих воздушных крыльях ее трепещущее сердце ввысь. Она едва удерживала вид непринужденной и горделивой особы, причем, совершенно не понимая, почему бы не выдохнуть это самое счастливое «да!», которое клокотало в ее горле застрявшим комом? Но она собралась с силами и с волнением возразила:

– Но ведь я почти нищенка.

Поначалу это вызвало в нем тихий смех.

– Каролина, нам разве не хватит моего многочисленного богатства?

Но тут же его вновь сразило смятение: она ищет повода для отказа? В его голове даже промелькнула мысль о том, что она покинет его, как только Матильда вернется с документами.

– К тому же, – сглотнув подошедший ком разочарования, продолжал Адриано, – мы не будем заключать брачный контракт, я не испытываю в нем нужды. Мы просто обвенчаемся. Прямо сейчас.

Святая Мария, это насколько он любит ее, что эти бумажки, связанные с деньгами, ничего для него не значат?! Она предполагала, что его чувства сильны, но доля сомнения в ней хранилась до этого прекрасного момента. Она боялась, что, если сейчас она разомкнет уста, чтобы согласиться, из ее глаз польется поток слез.

– Каролина… – его удручало, что ее прелестный образ даже не соизволил пошевелиться в ответ на долгожданное предложение. – Ответь же хоть что-нибудь!

В его голосе слышалась мольба. Хотела ли она этого? Да она словно выпорхнула из собственного тела! Но какие-то сомнения все же терзали ее сердце. Отчего? Ведь отвечать отказом она и не думала! Но что же тогда теребит внутри и заставляет оттягивать мгновение своего согласия?! Ведь сбудется та девичья мечта, над которой так потешалась Палома, – ее украл рыцарь из владений отца и спас от нежеланного брака. И… О, Всевышний!.. Эта мечта оказалась реальностью! Что же вызывает в ней ступор? Внезапность… Замешательство… И такое томное ощущение счастья, которое страшно разрушить звуком своего голоса.

– Я… я… – ему стало ясно, что за собственными мыслями он не рассмотрел ее волнения, – я н-не знаю… – она слегка повернула голову к нему, и он заметил, как ее взгляд растерянно забегал по храму. – А как же свадьба… гости… обычаи… общество…

О нет! Эта паника бездушно растворяет собой всю трогательность этого прекрасного мгновенья!

– Может, дождемся Матильду…

– Мы ничего и никого ждать не будем! – твердо произнес Адриано, ощущающий, как и сам не находит себе места от затянувшейся беседы. – Мы обвенчаемся прямо сейчас! Только скажи мне: ты хочешь этого? – последние слова прозвучали несмело, но Каролина поняла, что он не желает давить на нее, хотя его возмущение ее замешательством чувствовалось за милю.

Ее изумление читалось даже в ее сбивчивом дыхании сквозь приоткрытые уста. Здесь и сейчас?

– Ты шутишь?.. – она не знала, что ей ответить на это и отвернулась, чувствуя, как ее глаза наполняются слезами. – Адриано, но разве можно?.. – выдохнула она.

Поразительно: решительность в его взгляде буквально торжествовала!

– Будет потом торжество, церемонии, гости и вся прочая ерунда… Только все это потом, – промолвил с натянутой улыбкой он. – Разве тебе важно именно это?

Она закачала головой.

– Нет.

– Каролина, – его голос начинал дрожать от недоумения и отчаяния, чего он никак не ожидал, – каков твой ответ?

– Да-а-а! – она выдохнула это протяжно и взволновано, после чего устремила на него свои бриллиантовые глаза, полные слез, сверкающих в мерцающем свете церковных свечей.

– Ты согласна… – с облегчением проговорил он, и если бы не эти затылки со всех сторон, которые в Венеции также обладают даром зрения, он бросился бы к ней с объятиями. – Ты согласна…

– Разумеется, Адриано, – прошептала она, немного собравшись с духом. – Только… я не понимаю, как нас обвенчают здесь, если вокруг полно народа?.. Свадебное торжество сегодня принадлежит не нам…

Он улыбнулся и придвинулся к ней еще ближе.

– Как только все гости покинут Собор, настанет наша очередь, – его таинственный голос заставил ее улыбнуться.

Каролина едва сдерживалась, чтобы не наполнить помещение базилики, погрузившимся в звучание тихой церковной музыки, своим счастливым, раскатистым смехом! А как же хотелось возвестить всех о своей радости! Боже милостивый, это любовь или безумие? Ах да, и то и другое так часто сменяют друг друга! Ведь Адриано прав как никогда: к чему эта пышность и празднество, толпа незнакомых людей, безразлично топчущих глубинную чувственность брачной церемонии… Зачем ей вообще кто-то, кроме него? Боже милостивый… Неужто сейчас это произойдет? Волна невероятно приятной прохлады, прошедшей по ее телу, заставила Каролину слегка содрогнуться от ощущений, так неистово щекочущих ее изнутри.

Адриано, едва не обезумевший от ее долгого колебания, теперь с облегчением осознал всю внутреннюю суть ее растерянности. И разве удивительно ее смятение, если для него самого этот решительный шаг был неожиданностью?! Но он не в силах оттягивать более этот прекрасный момент соития их сердец… Он стремится прекратить эти пытки лжи и придуманных небылиц о ней! Он жаждет представить ее всей Вселенной не Каролиной Диакометти с дивной судьбой, а его женой… до безумия любимой женой!

Осуждение Венеции… Теперь вся аристократия устремит свои пытливые взгляды на них! Но разве может это занимать его в такой час? Она любит его, он всецело принадлежит ей! Нет нужды отчитываться за этот брак перед обществом! Потом… потом… сейчас не это важно… Ведь главное – брак перед Всевышним, а люди… они подождут! Разве у них есть полномочия препятствовать их чувствам?

Каролина посмотрела на Адриано. Разве могла заподозрить она, так трепетно ожидающая своего представления обществу Венеции, что сегодняшний вечер готовит ей куда более весомое событие? Событие, которое свяжет их с Адриано навеки… И тогда они будут принадлежать друг другу. И больше никто и никогда не сможет стать между ними! Боже милостивый, их больше не станут разлучать даже холодные стены меж их покоями! Теперь они смогут каждое мгновенье быть вместе, наслаждаясь дыханием всеобъемлющего и всепоглощающего чувства любви. Переживая в себе всю смешанность чувств этого трепетного мгновенья, Каролина закрыла глаза, со всей силы сжимая руки в кулачки.

Где же окончание этой церемонии венчания, ставшей для нее такой нудной?! Каролина опустила руки и почувствовала касание Адриано ее нежных пальчиков, что еще раз заставило ее обратить свой взор к Небесам и попросить Бога выдержать это томительное ожидание.

Увидев, как жених и невеста направились к выходу, Каролина с нетерпением поднялась со скамьи. Адриано взял ее за руку и пригласил присесть обратно.

– Погоди немного, не торопись. Иначе какой-нибудь вежливый джентльмен тебя пропустит вперед, и нам придется потом возвращаться, а это будет наглядно.

Каролина присела и смиренно склонила голову, прислушиваясь к биению собственного сердца, так искусно смутившего ее разум. Гости поспешно направлялись вслед за молодоженами, и перед глазами Каролины, все еще сидящей на скамье, словно в тумане, мелькали богатые наряды приглашенных. В этой расплывшейся толпе мелькнуло приветливое лицо Марии Кальони, и, кажется, она, Каролина, ответила на улыбку…

В самом конце длительной процессии Адриано и Каролина медленно поднялись со своих мест, создавая вид нетерпеливого ожидания. Сенатор почтительно улыбался проходящим мимо персонам, а Каролина мечтательно отводила взгляд. Ее сочтут за невежу… Ну и пусть! Ей сейчас не до любезностей!

Как только последний приглашенный покинул интерьер, Адриано бережно взял Каролину за руку и повел к алтарю.

– Сенатор, попрошу не задерживаться, – послышался хриплый голос пожилого священника. – Нам нужно успеть до закрытия храма.

– Как скажете, святой Франциско, – промолвил с ироничной улыбкой Адриано и подвел Каролину к алтарю.

Тот снисходительно посмотрел на Адриано и брызнул ему в лицо освященной водой.

– Адриано, святой отец Франциско, – поправил он. – Зачем богохульствуешь?

В его голосе слышалась эдакая мягкая строгость, зачастую присущая лишь лицам духовенства, в которых сумела сохраниться эта самая духовность.

– Ты ведь помнишь, что обещал мне за хранение этой церемонии в тайне? – с иронией спросил святой отец.

Каролина с удивлением заметила, как Адриано кивнул. Значит, тут был целый заговор!

– Исповедь хотя бы раз в месяц и посещение воскресных служб.

– Верно. Когда вы последний раз исповедовались? – отец Франциско посмотрел на Каролину.

– В прошлое воскресенье, – ответила она, вспоминая, что именно Адриано пригласил ее в храм для исполнения таинства.

Еще тогда она удивилась этому, теперь же понимала, что он готовился к обряду венчания предусмотрительно.

– Хорошо. Закройте двери в собор! – велел святой отец. – Хору не расходиться! Зажгите больше свечей! У нас будет проходить тайное венчание!

В храме остались лишь несколько детей в хоре, одна прислуживающая пожилая женщина и сам святой отец. У Каролины прошли мурашки по телу при мысли о таинственности их обряда. Никого: лишь они, любовь и Господь.

Синьорина посмотрела в добрые глаза священника и подумала: будь у Отца Всевышнего глаза, как у людей, они наверняка были бы такими же пронзительно добродушными и невероятно понимающими. При этой мысли ее легкое волнение сменилось на умиротворенную радость, и улыбка скользнула по ее устам.

– Адриано Фоскарини… Каролина Диакометти, вы предстали перед Всевышним Господом для того, чтобы вступить в святой брак перед Его взором, – начал священник. – Отныне жизнь каждого из вас прервет бремя одиночества и откроет священные врата супружества, когда муж и жена посвящают жизнь друг другу и Богу нашему…

Длинная речь Преподобного Франциска куда-то отдалилась и уплыла, когда Адриано посмотрел на возлюбленную, так неистово сверкающую в свете церковных свечей. Он знал, благодаря чистоте их чувств и ее ангельскому лику, эта церемония чувствовалась благословенной. Весь мир покрылся облачностью, скрывающей все признаки его очерствевшей действительности, и лишь на них двоих падал некий золотистый свет. И Каролина сейчас казалась ему высшим существом, наполненным безмерным потоком любви, о которой он, слепец, ничего не мог знать ранее.

Она бегло посмотрела на Адриано и словно ощутила, как его сильное сердце учащенно бьется под волнением этого трогательного момента. Сейчас, как никогда прежде, Каролину покрыла собой та чуткая мужественность Адриано, за которой она чувствовала себя бережно хранимой и защищенной. Вкусив своим сердцем это неземное ощущение, она вдруг ясно поняла, что он не просто сможет сделать ее счастливой – он сдвинет горы на пути к этому счастью! Именно сейчас к ней пришло осознание, что отношения – это не сказка, которая стала кратковременным периодом ее жизни, а радужная реальность, которая будет преследовать ее до самого последнего вздоха.

– Согласен ли ты, Адриано Фоскарини, взять в жены Каролину Диакометти и быть с ней рядом в богатстве и бедности, горе и радости, болезни и здравии, пока смерть не разлучит вас?

– Да, – взволнованно ответил Адриано и с улыбкой посмотрел на возлюбленную.

– Согласна ли ты, Каролина… – обратился к ней священник.

Но синьорина так забеспокоилась что, не найдя в себе смиренности, выслушать длинную речь Франциско, как положено, пролепетала:

– Согласна.

Святой Отец одарил ее снисходительной улыбкой. Понимая ее волнение, Адриано нежно сжал ее маленькую ручку в своей крепкой ладони.

– Адриано… – с нескрываемым намеком Франциско посмотрел на сенатора, поглощенного рассматриванием своей невесты.

– Ах, да, – произнес Адриано и взял у священника из рук протянутый ему перстень.

Каролина невероятно удивилась, когда нечто прекрасное сверкнуло в лучах церковного света. Этот дивный перстень вызвал в ней восторг, но не более – разве могло ее занимать сейчас великолепие обыкновенного драгоценного камня? Ведь ее любовь к этому поразительному мужчине пылает куда более чистым, естественным светом – светом истинных чувств, исходящим из самых потайных уголков ее внутреннего существа, и волной накрывающим их соединенные воедино души.

Адриано надел перстень на безымянный пальчик левой руки Каролины и любящими карими глазами посмотрел на нее.

– От имени Бога объявляю вас мужем и женой! Храните свои чувства и верность друг другу. В минуты трудностей не позволяйте гневу изливаться друг на друга. Каролина, будь верной и смиренной супругой для своего мужа. Адриано, стань защитой и опорой для своей жены.

Отец Франциско видел счастливые блики в глазах влюбленных и сам ощутил, как сердце обрадованно вздрогнуло, – он обвенчал молодых, которые, несомненно, станут счастливыми в браке. Священник с облегчением вздохнул, внутренне обращаясь к Небесам с просьбой неиссякаемого источника любви и благополучия для этой пары.

– Теперь вам открывается чистая дорога в новую жизнь, – сказал он, обращаясь к молодым. – И пусть же в этой жизни Господь ниспошлет на вас благодать небесную.

С этими словами святой отец Франциско перекрестил в воздухе молодых. Каролина и Адриано поклонились в благодарность священнику.

– Вас проведут через запасной выход, там стоит снаряженная гондола, – продолжил святой отец. – Лучше сохранить в тайне вашу любовь до наиболее подходящей поры.

Как только они переступили порог храма, то заметили, что сумерки уже покрыли Венецию. Адриано с нетерпением прикоснулся устами к устам своей возлюбленной, а она смущенно спрятала свое лицо в его груди.

– Адриано, как поверить в мечту, что будто сбывается во сне? – пролепетала она, прижавшись к его крепкому плечу. – С тех самых пор, как мы стали у алтаря, меня не покидает чувство, будто я витаю в облаках.

– Можно ли быть еще более счастливыми? – выдохнул он и с улыбкой заключил ее в свои объятия.

– А что теперь? – в ожидании спросила она.

– Теперь? – спросил Адриано и призадумался. – Теперь я желаю прогуляться, насладившись мыслью о случившемся событии и отпраздновать его за торжественной трапезой.

Они тихонько рассмеялись.

– А как же общество, которое может не признать это событие? – тихо спросила Каролина.

– Мы проведем все необходимые обряды несколько позже и как положено, – ответил Адриано. – Я не мог ждать целую вечность, пока длились бы приготовления к свадьбе. Солнце уже село… скоро совсем стемнеет…

Каролина улыбнулась.

– Солнце в моей жизни – это ты, – тихо изрекла она и прижалась к его груди. – И оно никогда не сядет!

– Но свет этого солнца – это ты! – ответил с улыбкой он и коснулся устами ее макушки.

– А сегодня еще будут сюрпризы? – спросила она.

– О, да! И не только сегодня, – рассмеялся он. – К примеру, наше событие не для всех окажется тайным, и дома нас ждут близкие, желающие нас поздравить.

– Ты пригласил кого-то? – изумилась она.

Он снова рассмеялся.

– Бесспорно! Осуждение венецианской знати за тайную свадьбу меня не так пугает, как гнев твоей тетушки.

Для кого-то сгущающиеся сумерки и, словно свечи, вспыхивающие в небе звезды, казались обычным явлением венецианского неба в это время года. Но для Адриано и Каролины этот вечер был особенно сладостным, поистине дивным и таким волнительным…

За весь путь по Гранду им, как наудачу, встретилось всего несколько гондол, как будто вся Венеция отправилась на свадьбу к Белуччи. Каролина и Адриано наслаждались царившей в городе тишиной и безмолвно смотрели друг на друга, в душе вкушая неистовость этих мгновений. Нужны ли слова, чтобы описать счастье?

– Правда, существует одно «но», – Адриано остановился у парадной двери. – Никто не знает о том, что произошло. Я собрал всех, ничего не поясняя. Поэтому слезы и причитания, моя дорогая, неизбежны! Будь готовой удержать напор этого потока.

Стражник, стоявший у двери, почтительно склонил голову и распахнул перед супругами двери. На шум из вестибюля со стороны кухни выбежала Палома. Матильда и Лаура мирно беседовали на канапе, а Витторио с важностью расхаживал по гостиной. Все это остановилось и замерло перед сияющими Адриано и Каролиной, когда гости с ожиданием устремились к ним.

– Почему вы так рано явились во дворец? – спросила Палома, стараясь сдержать в себе порывы наброситься на хозяйку со всеми вопросами, которые скопились в ее голове. – Неужто празднество свадьбы уже окончилось?

Почему они так рано дома? Неужели кормилица не заметит перстень на пальце хозяйки? Каролина нарочно подняла левую руку, якобы поправить прическу и все присутствующие заметили, как в лучах горящих лампад сверкнул солитер.

– О, слава Иисусу Христу! – воскликнул неожиданно Витторио. – Неужели вы помолвлены?

– Нет, Витторио, – смехом ответил Адриано, – мы не стали тянуть время и уже обвенчались. Собственно говоря, по этому поводу вы сегодня и приглашены.

На лицах четы Фоскарини сияли такие счастливые улыбки, что сомневаться в сказанном было бы глупо, – настолько очевидными были слова Адриано.

– Господи… – с потрясением вымолвила Палома и, прикрыв платком лицо, шагнула назад.

Ей не верилось, она надеялась, что это неправда, но убирала руки от лица и опять видела на пальце Каролины перстень.

Урсула же не могла вымолвить ни слова, а только изумленно рассматривала безумно счастливых влюбленных. Для нее мир померк одновременно с мерцанием этого камня-солитера.

Матильда встала с дивана и устремила разъяренный взор на сенатора.

– Что означает, обвенчались? – сердито выдавила она из себя. – Неужто, сенатор, вы набрались наглости и силком потащили мою племянницу под венец?

– Тетушка, я сама этого хотела. И уже давно, – несмело произнесла Каролина, ожидавшая именно такой реакции Матильды, чувствовавшей на себе всю ответственность за нее.

– Так все это правда, Адриано? – спросил Витторио, надеясь не разочароваться в обмане.

– Да, Витторио, – произнес дрожащим голосом Адриано, едва сдерживая в себе порывы крика. – Мы обвенчались сразу же после молодоженов. Об этом не знает никто, кроме служителей церкви и вас.

– Мы поздравляем вас, дорогие наши! – радостно воскликнул Витторио и крепко обнял Адриано.

Палома медленно приблизилась к своей «вскормленной» дочери и со слезами на покрасневших глазах тихо спросила:

– Это… правда?

Каролина нежно обняла кормилицу и прошептала ей на ухо:

– Истинная правда, моя дорогая.

Та еще больше разрыдалась и прижалась к Каролине.

– Как же мы ее упустили, синьора? – залилась рыданиями Палома и бросилась к Матильде.

Но та, отчасти оправившись от потрясения, посмотрела на сияющие лица молодоженов.

– Мы ее не упустили, – с улыбкой ответила она. – Мы отдали ее в надежные руки.

Она расцеловала Каролину.

– Но вот за то, что вы не получили моего благословения, вам придется, мои дорогие, еще получить от меня взбучку.

Адриано принял объятия от Матильды.

– Тогда сюрприз для Каролины был бы испорчен, – объяснил он. – Я не мог этого позволить.

– Ох, сенатор, не лукавьте! – с иронией в голосе отметила Матильда. – Знаю я вас, мужчин. Вы просто не дали ей времени на размышление, которое могло бы изменить ее решение.

Адриано лишь раскатисто рассмеялся, не став спорить с тетушкой. И в этом смехе трудно было не ощутить отголоски неистового счастья. С объятиями поспешила и Лаура, осыпая Каролину и Адриано поцелуями.

Палома вытерла мокрые щеки и подошла к сенатору, пытаясь казаться невозмутимой, и присела перед ним в неуклюжем реверансе.

– Надеюсь, сенатор, что вы позаботитесь о Каролине, – произнесла хриплым голосом она, пытаясь сдержать в себе рыдания. – И не дай Бог вам обидеть ее!

Это прозвучало гордо и сдавленно, и Адриано попытался сдержать улыбку в себе, чтобы не расстроить бедную кормилицу своим безудержным смехом.

В тени оставалась лишь изумленная Урсула, которая уж и не знала, сможет ли теперь она существовать в этом доме, когда самозванка Диакометти стала полноправной хозяйкой? И почему только Маргарита бездействует в этом бардаке? Служанка развернулась, чтобы уйти, но сенатор окликнул ее.

– Погоди, Урсула! – она остановилась. – Я хочу, чтобы ты это тоже слышала.

Горничная с волнением смотрела на сенатора.

– Поскольку никто из местной знати не знает о сегодняшних изменениях, постигших нашу жизнь, – промолвил Адриано, – попрошу всех и каждого из вас сохранять сие событие в тайне. Совсем скоро у нас будет пышное празднество по этому поводу, а пока я прошу не распространяться. Полагаю, это является ясным для вас?