Текст книги "Круги от камушка"

***

– Кайфовая ты, Санька. Такая вообще, слов нет.

– И ты тоже кайфовый. Я тебя даже отпускать не хочу. Да знаю, знаю, что надо. Не бойся, не собираюсь я тебя у Нельки отбивать. Подруга все-таки, – Саша вздохнула. – Но я буду скучать. Честно.

Костик теснее прижал к себе девушку, поцеловал в нос:

– Я тоже буду. Дурдом… три часа с тобой знакомы, а как будто с первого класса. Ну мы ж не последний раз видимся, правда?

– Надеюсь, что нет! – она хитро прищурилась. – Может, еще в этот раз успею заскочить… повидаться…

– Саанька! – взмолился Костя, – Ты меня щас лишила сна и покоя! Вредительница! Я ж тебя ждать буду и на каждый щелчок замка подпрыгивать!

– Нуу, ну. Собак ты мой, не надо… так уж… – Санечка в ответ потерлась щекой о его щеку и взглянула в глаза, окатив волной теплой грусти. – Ты в меня не влюбляйся только. Ну… всерьез. Я девочка сложная, характер у меня не дай бог, нам с тобой вместе все равно не быть. Да и уедешь ты скоро. Так что просто помни меня, ладно? – Она мягко чмокнула его в щеку. – Будем иногда встречаться, устраивать друг другу праздник. А так – просто дружить. Ты классный, я с тобой хочу общаться. Переписываться будем, дашь мне свое мыло?

– Конечно, дам. И встречаться будем. Только в тебя невозможно не влюбиться, Сань. Ты такая лапушка. Я приезжать буду, специально к тебе. Обещаю. Праздники устраивать.

– Только не предупреждай заранее, мурр? – «лапушка» от удовольствия зажмурилась и замурлыкала.

– Договорились! Хотя… – Костик задумался – …а если ты с кем-то будешь в это время? Я ж у тебя явно не один?

Она ухмыльнулась безбашенно:

– А вместе его по башке настучим, и убежим с тобой! Я ж знаю, что ты лучше всех!

– Не, и еще сама просит в нее не влюбляться! Кокетка фигова. Слушай, Сань, а можно тебя попросить, пока время есть… сыграй мне на скрипке, а?

– Ой… прямо сейчас? – недоверчиво-радостно.

– Ну… если не трудно… Если нет – так в другой раз.

Санечка прикусила губу, помедлила, краснея, и потянулась губами к его уху:

– А можно, я не буду одеваться? Всегда мечтала поиграть перед кем-то голой.

– Вау. Я только за! – Костик приподнялся на локте. – Как раз уже вечер, на фоне окна так красиво будет!

– Тогда подожди пять минут, я расчехлюсь-настроюсь… – она еще раз потерлась о его щеку, выскользнула из-под одеяла и пошлепала в прихожую, где оставила скрипку.

– Хоть полчаса! – проводив сытым взглядом красотку до двери, парень прилег на подушку; потом подумал – и принялся устраивать из подушек и одеяла сидячее место. «А то как султан какой-то, честное слово: слушать голую скрипачку, развалясь на ложе! Надо ж хоть какие-то приличия соблюсть.»

…силуэт девушки на фоне закатного окна: голова откинута назад, скрипка у плеча, одна рука ласкает пальцами гриф, другая бросает смычок на струны – и оттягивает, проводит всей его длиной, как будто языком от основания и до кончика, поглаживает вкрадчивыми движениями, облизывает, прижавшись, снова отдергивает и начинает пощелкивать короткими ударами; скрипка в ответ рыдает, вскрикивает, стонет, смеется – то хрипло и страстно, то прозрачно-певуче, делясь с миром своей любовью к смычку, трепетом и дрожью под его касаниями – мы с тобой, ты и я, и между нами музыка, музыка – наше летящее счастье, воплощенное, слышимое, наша нежность друг к другу в эти освещенные скрипкой мгновения, которые если и повторятся когда-нибудь, то совсем иначе, непохоже, музыка неповторима… но эта – останется – в смолистых волокнах деки, в плетении смычка, в распахнутых глазах скрипачки, в замершем дыхании ее единственного зрителя – останется и будет звучать во всех будущих концертах этой скрипки и во всех будущих романах, встречах и расставаниях этих двоих, вдыхающих сейчас растворенную в апрельских сумерках музыку…

– Пока, ушастик. Скучай по мне.

– Пока, чудо. Я уже скучаю…

***

За ужином Костик был совершенно непривычен: обычно сдержанный и старающийся казаться суровым и взрослым, сегодня он сиял изнутри, шутил, сыпал комплиментами хозяйке и ее нехитрой стряпне, и вообще походил на влюбленного подростка. Ада осторожно попыталась выспросить о причинах, но получила в ответ только веселые уверения, что за дверь ее гость не выходил, замков не отпирал, и даже на балкон почти не высовывался. Мол, просто настроение хорошее вдруг напало.

«Ну, если гора не идет к Магомету…»

– Ало? Вечер, Мартышка. Скажи мне, доченька моя шалавая: ты сегодня домой заходила?.. А то! Я в твою комнату пустила пожить одного товарища, по Ёжкиной просьбе, так он явно сегодня с кем-то тут отрывался. Мне надо понять: он шлюху вызвал, или… Ага. Или. Понятно. Вы хоть предохранялись?.. Угу. И на том спасибо, дочка. Успокоила. Заботишься о маме. Бережешь мое здоровье, умничка… Макака, блядь! Я тебя в тысяча первый раз предупреждаю: ушей пизду! Ну нельзя же так, ну еб твою мать! Хоре ржать, бля! Хоть бы кого-нибудь пропускала, для приличия! Хоть бы одного из десяти! За Костю тебе Ёжка личный визит нанесет, если узнает, имей в виду! Все пальцы переломает!.. Ах, ты имела, да?.. И хули, что не ее? Нелька – ее подруга, дура ты моя пиздомозгая! Молись, короче, чтобы не узнала… Ах, не умеешь?.. Я?! Щас! Уже! Разогналась!

…Не трогать? Кого?.. Ком… Кому не трогать?.. Чтоо?! Макака, ты вообще прихуела?? Ты меня за кого принимаешь, блядина? Что?? Не слышу? Да?.. Ага… А… Ну ладно. Будем считать, что… Окей. Окей, ладно, все. Замяли.

Глубокий вдох-выдох.

– Как твои дела вообще, дочь? Нормально?.. Как учеба?.. Ага. Деньги есть пока?.. А, хорошо, подкину. Завтра позвоню, договоримся. Все, Сашка, чао. Без гондонов не ебись, в задницу не давай слишком часто. Забегай как-нибудь вечерком проведать свою старушку-маму… Сама иди, слышь! Все, давай.

Лопоухому вписчику Ада ничего говорить не стала. Незачем портить пацану настроение: через недельку-другую, ломаясь в «холодной индейке», пусть вспомнит этот день – хоть немного полегчает. Он же еще не знает, что на Мартышку подсаживаются с первого раза и намертво. Как и на папашу ее когда-то, чтоб ему жилось долго и счастливо. «Где он сейчас, интересно? Жив ли вообще?» – женщина тихо вздохнула. – «Фирас, Фирас. Двадцать лет с лишним, не верится даже…»

***

Назавтра позвонила Ёжка и сообщила, что заточение Костика окончено. В благодарностях сильно не рассыпалась: «Арька, спасибо. Если что понадобится – я всегда, ты знаешь. Сашке привет огромный.» И опять Ада промолчала насчет Мартышки: захочет Костя – так сам расскажет, а не захочет – так никто и не узнает. Удивительное – рядом: второкурсница музучилища А.Ф.Гертинке, стахановская шлюха, к своим двадцати с половиной перетрахавшая четверть Энска и всех скрупулезно преподов музыкалки и училища (плюс всех преподш ебабельного возраста) – болтало свое держала на короткой шлейке. И чужое тоже, неким непостижимым образом. Слухи всякие ходили, разумеется: «кота в мешке не утаишь», как сформулировала однажды героиня оных; но свидетельских показаний в деле было до изумления мало. Что-то она такое делала со своими недолгими кавалерами в скобках пассиями, что они продолжали молчать, даже получив отставку…

10. «И контакты грелись, грелись все сильней…»

Вот ведь, бля. Ёб же твою же мать же. Надо ж было так вляпаться. Кобелино херо, как однажды припечатал до нутра пораженный очередным моим похождением Тохин. Это, кажется, когда я Дильку сумел раздеть. Короче, теперь выходов у меня два: либо молчать в тряпочку и делать вид, что все по-прежнему, либо сразу все рассказать, и… Вот то-то, что «и». Хер его знает, что там за этим «и». И тот же хер знает, насколько оно вредно для здоровья.

Ясен перец, Нелька мне не простит. Что бы она ни говорила, такое не прощают. А если вдруг даже… так я сам ее за это разлюблю нахер. Точно знаю. Нельзя так.

И не сказать тоже нельзя. Тогда я уже сам себя разлюблю, а заодно и всех остальных разом. Не то чтоб я сильно честный, но как старой девчонке в глаза смотреть, когда уже по-тихому с новой трахаешься – слишком хорошо знаю. Пиздец как это хуево. Тем более, Нелька все это сто процентов сама проходила, сразу просечет.

Это хорошо рассуждать на тему «любишь сразу нескольких», а на практике ж ни фига не получается: все равно одна в центре, остальные сбоку. А если в центре две… да у меня и так две, собственно! Шу и Лис. Ладно, две в центре – это как-то еще можно удержать, тем более что с одной я не сплю. Типа, полторы. Звезда с черной дырой, извините за неприличное сравнение. Вокруг у нас крутится Катька, а теперь еще и Санечка. И астероиды всякие, типа Ольки или Вербочки: сам не знаешь, когда столкнешься и с какой силой. Космос, бля, персональный! С Леськой в роли кометы Галлея: появилась раз в жизни, посверкала, и улетела. Астрономы в ахуе…

И как я ей это скажу? Что, вот так ляпну просто: «Я тут с одной твоей подружкой переспал, пока был в Энске, ты не обижайся»? Она не обидится, конечно, просто так посмотрит – я импотентом стану на раз. Не хочу. Проблем, конечно, сразу меньше станет, но мне еще пока рано… на покой…

Как еще можно придумать? Типа, издали начать? Как бы она отнеслась, если бы я вдруг когда-нибудь… Это да, это можно. Только это надо сначала момент нужный, типа ночью после этого самого, когда мы лежим и треплемся обо всяком. Просто так спросить – это проще сразу прямо сказать. Все же понятно будет. Хотя оно и так понятно будет. Надо как-то разговор на это вывести, издали, совсем. Не, фигня, я до этого не дотерплю, расколюсь раньше.

Блляяя…

***

– Привет, кот. Да нормально, в общем. А ты как?

Чего это она? Не радуется как будто…

– Да тоже ништяк. Слушай, а вы вернулись уже?

– Да, уже дома. Отмылись, сейчас отогреваемся. Мы на даче у Тохина прятались с Катькой. Замерзли, как бобики.

Где, простите??

– Блин! Что, серьезно? Там же нет ни фига! Где вы там жили?

– Да ладно тебе, «нет ни фига». Дом… балок есть, кровать, печка, даже стол есть. На улице. Нормально можно жить. Мы бы еще спокойно пожили, если б было надо. Просто больше не надо уже.

Гм… не надо, говоришь?

– Слушай, Лис… а ты можешь объяснить сейчас, чего мы бегали-то? А то я как-то в непонятках до сих пор.

Молчит. Не, точно я чего-то пропустил в этом спектакле. Не нравится мне это все.

– Нельк?

– А. Да я тут. Просто… это не телефонный разговор, кот. Извини. Придешь – тогда.

Опаньки.

– Ни фига себе. Ну хоть намекни? Ты про деньги что-то тогда говорила.

Опять молчит, мнется. Хмыкает чего-то. Ну соображай давай уже! Нет?

– Короче, ладно, не хочешь – не говори. Потом расскажешь.

– Ага, – с явным облегчением. – Кот, ты заниматься придешь во вторник?

Хуяссе вопросики, извините за мой французский… сегодня тяпница? да, тяпница. Во вторник, значит? Не сегодня, не завтра… не в гости, не увидеться, не «соскучилась»… заниматься приду, вот так вот. Да еще и «приду ли».

– Да я вообще-то… ладно, во вторник так во вторник, окей. Все тогда, не буду тебе мешать, отдыхай. Что читать, у меня есть. Увидимся, Нель. Пока.

Злобно жму «отбой», не дожидаясь ее ответа. Шла бы нахер… заниматься она меня приглашает…

…О, так я и знал: не прошло и тридцати секунд. Извиниться решила, да? Иди в жопу, у меня батарейка села. Как бы.

…Сказано тебе: батарейка!

…Ни фига себе настойчивость… две минуты с лишним!..

…Три?! Во дает! Правда ведь, аккумулятор посадит.

О, все, сбросила. Не, снова звонит! Ты глянь! Нахер, у меня уже в ушах звенит. Отбой.

Еще раз? Ну, дура. Отбой.

Что? Теперь с Катькиного, да? Типа я идиот? Идите в жопу, сестренки. Отбой!

Да заебали вы, натурально!!! Щас вообще телефон выключу!

Так. Нахуй. Вырубайся в пизду, ебаная херовина. Теперь дозванивайтесь…

***

– Мам, привет!

– Привет, сына! Как твое здоровье? Все нормально? Опять расстегнутый весь шел…

– Мам, да тепло же, ну что ты! Май на носу! Все нормально. Видишь, не получилось у меня с этими курсами, ну и черт с ними. Бесплатно же. Я там учился сидел по вечерам, так что ничего не потерял. Потом расскажу, в общем. Слушай, я чего тебя хотел попросить: если Нелли Наумовна будет звонить…

– Сын, она как раз звонила только что. Очень просила, чтобы ты ей срочно перезвонил, когда придешь. Голос у нее какой-то странный был, как будто заплачет сейчас. Что случилось?

– Хм. Откуда я знаю? Я с ней говорил уже сегодня, все нормально вроде было. Короче, я ей потом перезвоню.

– Сын, она просила…

– Я знаю, что она просила. Мам, я разберусь сам, ладно? Если она будет еще звонить – меня нет дома.

– Костя…

– Мам, да б!.. Ой, извини. Ну правда, мам. Сегодня меня для нее нету. Нету, и все! Завтра позвоню. И если Катька будет звонить, то же самое. Вообще ни для кого меня сегодня нету… ну, кроме Леночки, ладно. И кроме То… Витька. Если придет кто-нибудь, тоже меня нет. Пожалуйста, мам? Ну? Я сейчас вообще в ванну пойду, а потом спать завалюсь, наверное. Устал, как сволочь. Ну, мам?

– Эх, Костя. Маленький ты еще совсем. Думаешь, я ничего не вижу и не понимаю.

– Мааам! Ну пожалуйста! Ну мы сами разберемся! Давай ты не будешь лезть?!

– Ладно. Сами так сами. Разбирайтесь на здоровье. Весь в отца… такой же упертый. Все, все, иди мойся! Всем скажу, что тебя нет. Кроме Леночки твоей и Тохина.

Уфф. Бля. Прямо жалко мать. Ладно, вылезу из ванны – приду мириться.

– …Только Леночка-то не придет, учти. Ей не до тебя сейчас.

Ни хера себе выстрел в спину! Что еще случилось, о великое Дао??

– Да нормально с ней все, не пугайся так. Она тебе не звонила разве? Ей уезжать срочно надо, в какую-то школу танцев, и она школьные экзамены досрочно сдает. Договорились в виде исключения. Ольга говорит – сидит круглые сутки, зубрит, как безумная. Русский уже сдала вроде бы, математику на днях будет. Так что не придет она, не рассчитывай. И не звони ей. Самому придется теперь.

Ох и рожа у меня сейчас, наверное… вооот такими матерными буквами все написано…

– Да я и не рассчитывал. Что я, сам не могу, что ли? Просто думал, вдруг зайдет…

– Знаю я, что ты думал. Привык, что она за тебя решает, когда ты запутаешься со своими девками. Нечего на меня так смотреть! Иди, иди давай. Выйдешь – обедать будем. Не засни там, смотри. Иди, я сказала! Иди мойся! О боже, да уйди ж ты с глаз моих! Что за идиота вырастила, боже ты мой, за что мне такое наказание?! Отец – болван и кобель, и этот туда же! Еще и младшего за собой потащат! Ой, горе мое, не семья, а желтый дом! Сдохнуть бы, да оставить вас не на кого, кретинов! Убьете без меня друг друга… хотя и пусть, убивайте на здоровье, меньше уродов на земле будет! А я сдохну! С радостью сдохну, понял ты меня? Недоносок! Позорище! Ублюдок!!

Так. А вот теперь надо быстро. Бля, чье сегодня дежурство в кардио? Юльки или Василисы?.. Васьки, кажется. Ебать.

– Мам, успокойся, все нормально. Мам, сядь. Сядь. Я позвоню сейчас Нельке, обещаю. Мам, тише. Ну все будет нормально, ну что ты.

– Да сдались мне твои звонки! Хоть обзвонись, бандит паршивый! Придурок! Надо было задушить еще в тот раз, почему у меня рука не поднялась!! Ну почемууу! Вырастилаа уррооодааа! Не хочу с вами жииить с такимииии! Сдохнууть хочуууу! Ааааа!!

Что сначала – позвонить, или накапать? Бля, сначала не суетиться. А то уроню бутылек, как в тот раз… сколько там капель надо, двадцать? тридцать? пиздец, как руки трясутся…

– Мам, тише, тише. Выпей, пожалуйста. Мам, да что ты делаешь?! Да тише ты!.. Маам! Ты что??

Королек – птичка певчая, а пиздец – птичка стайная…

– Алло? Скорая? Хасанская двадцать пять корпус два квартира тридцать, у моей матери сердечный приступ. Да, Хоева… вы знаете, да? Приезжайте быстрее, пожалуйста, она встать не может. В этот раз как-то сильно очень. Жду.

– Алло? Юля, привет, это Хоев. Ты на дежурстве сегодня? Ой, блин, повезло. Юль, у нас опять. И херово как-то в этот раз, мать аж синяя. Что делать, скажи, а??

…Сижу теперь в пустой кухне, смотрю на использованные шприцы и рваные упаковки от лекарств на столе, и башка такая пустая-пустая. Ничего не хочется: ни убираться, ни готовить, ни звонить никому – ни в больницу за новостями, ни Ленке, ни Нельке, ни Тохину. Может, набухаться? Тоже не хочется. Спать лечь? Не. Жрать? Ну нафиг. Ванну принять? К черту. А че делать-то? Так и сидеть, пока папик не заявится? Во, понял, чего мне хочется! Чтобы он заявился и на меня наехал, а я ему наконец въебал как следует по харе! И ногами отпинать! Злобу выместить хочется, короче. Только бы Димка не пришел раньше, а то его реально жалко, а мне все равно щас, кого пиздить. О. Позвоню-ка я ему, предупрежу, чтобы не приходил сегодня подольше… А потом все-таки звякну Леночке.

***

– Да, Коська, вот так вот. Уезжаю, в середине мая.

«Голос странный… что за хихиканья? Накуренная, что ли? Да ну нафиг!»

– Написали мне, что надо перед поступлением летнюю школу пройти, а она с начала июня. А еще же приехать надо, квартиру снять, осмотреться, записаться. В Питере же вообще все по-другому, не как у нас тут. Один пацан мне говорил, который туда переехал – он весь первый год ходил как будто стукнутый, учиться не мог. Так что у меня билеты на пятнадцатое мая, чтобы хоть три недели было. Ромка уже после выпускного приедет, в июле. Он сейчас домой ушел жить, кстати, чтобы мне не мешать. А я в учебниках по самые уши, вообще из-за стола не вылезаю. После майских сразу русский сдавать, потом литру, потом алгебру… крыша едет, честно. Прямо накануне отъезда биология, четырнадцатого. Представь? Сплю по четыре часа, по три, живу на таблетках. Амфетамин пью. На дискотеке купила, специально. Без него бы вообще свихнулась.

«Амфетамин? Спиды? С ума съехала??»

– Шу… Блин, ну как это так… Что за фигня вечно… Слушай… ну… ты, если совсем плохо – звони мне сразу, в любое время, ночью, днем. Хоть как-то тебе помочь, отвлечь, там, на минуту. Или могу прийти, если захочешь. Серьезно, Ленк. Если надо – ты не стесняйся, зови. Кто еще тебя поддержит? И… слушай… не надо этой гадости, а? Ну что ты? Не стоит оно того!

– Кооська… – Леночкин голос потеплел, поселившееся в нем истерическое надрывное веселье притихло и отступило. – Солнце, ты правда заходи. Я маме скажу, чтобы тебя пускала. Очень тяжело, правда. Еще как подумаю, что две недели – и все, и уеду с концами… ни с кем не попрощалась, ничего не обошла, просто брошу все и умотаю… и тебя… навсегда, может…

– Шу, не надо, не говори, – торопливо перебил ее Костик. – Давай я сейчас прямо приду? Хочешь?

– Ой. Приходи. Ты можешь? Приходи, правда!

– Все, бегу уже, жди! Через десять минут буду! Чай ставь пока!

***

– Спи, моя малыша… серенькая мыша… мышка-кареглазка, маленькая сказка…

– Мххмхммх… ххх…

Мама ее заглянула – только головой покачала молча. Ну правда же, загнала себя Шу до предела, как так можно. Куда они смотрели? В ней и без того весу не было, а сейчас вообще узник Бухенвальда: зубы сквозь щеки видно. Зато глаза – будто в них Тохин свои светодиоды впаял: «горят неугасимым огнем, ну как у кота!». Я думал, это шутка – ан нет, бывает: горят. Горели, вернее, пока я ее не утащил силой на кровать и не стал убаюкивать. Через пять минут погасли, через десять закрылись, теперь вот сопит мне в руку. Калачиком свернулась и сопит. Вздрагивает во сне. Бормочет. И пусть. Раньше чем через десять часов я ее будить запрещаю, слышали, дорогие родители? Мне ваша мыша-малыша живая нужна, и вдобавок здоровая. Умственно, в том числе. Кто ей вообще подсказал эту дрянь глотать, убил бы… Во, правильно, лапка, давай – головой на подушку, укрою тебя как следует. Спи, моя хорошая, приходи в себя, а я рядом посижу, почитаю. Вот Лосева возьму, как раз по настроению. Редко на него настроение бывает – может, оно и к лучшему.

– Коськ. Кооськ. – мышка моя начинает вдруг тихонечко смеяться. Проснулась? Неужто я увлекся и вслух стал читать? Не… спит вроде… точно спит. Тише, тише, маленькая…

– Кось, ты… я знаю. Ты тоже знаешь. Да? Ты и я. Получилось так. Глупо. Надо, чтобы… мы. Ты и я. Как нам, а? Скажи? Ну скажи? Я не знаю…

Нехорошо подслушивать. Особенно сны. Надо пошевелить ее, разбудить хоть на секунду. Нет: сижу и слушаю, как загипнотизированный.

– …хранить. Я тебя, ты… Как мы с тобой? Я же…

…всхлип.

– Нельзя. Нельзя далеко. Ну Коська. Я слабая. Почему меня?..

Еле слышное бормотание превращается в тихий плачуший голос:

– Просила… просила же. Не смогу. Просила. Ну как это. Мы… я боюсь. Боюсь. Держать надо, а я… Не выдержу, что… почему так… Люблю… а нельзя… А ты меня… а ты мой… я знаю… знаю… ты и я. Кто так дал… зачем, а? Хочу рядом, понимаешь? Хочу с ним. Коська. Зачем так? Ненавижу! Вместе нельзя. И далеко. Знаешь? Не хочу. Не могу, я маленькая… сил нет… хочу… любить, и все… Люблю. Тебя люблю, Кось. Коська мой. Я должна… не должна, не хочу, не хочу! Не трогайте! Ну! Не трогайте его. Буду любить… знаю, что нельзя. Я смогу. Вы не понимаете, я смогу. Почему обязательно так? Если мы… мы вместе… Коська, не слушай… я смогу. Не слушай. Ты… тоже, со мной. Любишь меня? Мы сможем?.. Рядом. Не бойся, ничего не бойся. Если рядом…

Наклоняюсь к подушке, шепчу ей на ухо:

– Люблю, малыш. Мы вместе. Не бойся.

Шу затихает, еще раз коротко всхлипнув, но я успеваю разобрать: «…удержим…»

Офигенные баги у разогнанного «спидами» бортового компьютера моей солнышки. Много бы отдал, чтобы увидеть, что ей сейчас снится: завтра ведь не вспомнит уже.

(Где-то на краю сознания упорно трется и не хочет рассасываться дурацкая мысль: «а если… не баги?»

Ага, конечно же: она мой ангел-хранитель, а я – её. Какой сюжет! «Погляжу на морозный туман, и засяду за длинный роман». Значит, так: система «MS Guardian Angel 2003» выдала злой глюк – cross-locked missions – да еще и осложненный близостью земных объектов. Откат в системе не реализован (бюджет и так по швам трещал). Операторы молча скрипят зубами: в перспективе маячит резонанс душ с самовозбуждением и автогенерацией… бессмертных нам еще не хватало… Девелоперы зубоскалят над тим-лидером Билли по кличке «Вратарь»: на том свете, мол, был халтурщиком, и на этом остался, выпнут тебя из Ай-Ти в оперотдел, засунут мимо системы в какого-нибудь гималайского чабана, будешь стописят лет над облаками коз трахать, а мы сверху прикалываться. Старики возмущенно трясут облезлыми нимбами: «Вот при нас порядок был, и без всяких этих ваших скайнетов и кнопочек!» Заигравшийся в «Earth holidays 4» и забивший на утренний патч сисадмин, еще не до конца включившись в реальность, с ошалелыми глазами шагает по метро в совместном патруле по отлову беглых грешников: «толерантность и сотрудничество, чтоб их разнесло… да не махай рогами, урод, все крылья мне уже исцарапал!» Большие Боссы трясутся, поглядывая вверх на мрачное слоисто-дождевое перекрытие: обязательно ведь какая-нибудь крыса Папе стукнет… как будто сами не разобрались бы… Кто-то уже тихо обсуждает за стаканчиком не одобряемого начальством кофе (амброзия в автоматах бесплатно, но земные привычки въедливы): не ликвидировать ли объекты, пока ситуация еще под контролем? в конце концов, на фоне семи миллиардов с лишним… потеряем в отчетах, кто заметит… а, у них теперь тоже все в базах… Между прочим, Авадон давно мечтает в ядерную войну поиграть – может… того?.. а потом всех разом спишем? Папа-то, по слухам, не против… достали они его… слышали про группу Берешит-четыре?.. Проект-менеджер успокаивает в своем облаке пару пострадавших оперативников, требующих немедленной отмены опасной миссии: мол, откатывать теперь – себе дороже, потерпите, потом премию для вас выбьем. Всего-то лет пятьдесят-шестьдесят – не Европа же, не Япония! Да и объекты какие замечательные, сами посмотрите! Такое время интересное! Столько впечатлений привезете! Я бы с вами поменялся, честное слово, только работу не на кого оставить. Про все эти генерации-резонансы – не слушайте вы их, не первый раз, и всегда обходилось. А по возвращении я вам лично устрою отпуск в Центрально-Галактической Туманности, там тааакие сверхновые, ребята, вы обалдеете просто! С вашей-то зарплатой, вам туда иначе до Страшного Суда не попасть… Ускорим-ускорим, да, только тише… есть у нас пара идей, как контроль обойти… ну, согласны? По глазам вижу, что согласны!..

Нет, ну почему я не Каганов??)