Текст книги "Круги от камушка"

***

– …Слушай, тебя как зовут?

– Меня? Женя.

– А меня Артем.

– Приятно познакомиться, Артем.

– Мне тоже… Жень, слушай… ты не сердишься?

– Да нормально, не парься. Я просто в шоке слегка. А вообще мне понравилось. Ты прикольный.

– Спасибо. А телефон свой дашь?

– Хм. Ну, пиши… только домашний, мобильника у меня нет.

Интересно у некоторых завязываются романы.

14. «…on a wing and a prayer…»

– Ни фига себе ты даешь! Слушай, это правда? Ты не гонишь?

Вместо ответа Леська оглядывается, и на несколько секунд закатывает правую брючину модных «клешиков» до колена. Открывая моему взгляду до боли знакомую незагорелую голень – и совершенно незнакомый обширный шрам на ней. Ожог, причем серьезный. И давний уже. Блин, ну Маг, ну дает…

– Йо. Это ты… там?

– Ну а где еще, – она опускает штанину и наставительно цыкает. – Пенек какой-то выгорел изнутри, получилась яма. Скрытая. А я, дура, наступила – и по колено. Неопытная была. Пока выдергивала, штаны прогорели. Вот…

– Блин, жуть!

– Да ладно, у нас у всех такие отметки. Профессиональная татуировка, – со смешком.

– Мдаа… Слушай, а почему никто не знает?

– А потому что мы никому не рассказываем. – она делает движение бровями. – Боимся, вот почему! Все же незаконно, понимаешь? Разрешения – липовые, деньги – фиг знает откуда, мы – добровольцы, мне даже восемнадцати нет, и еще одному парню тоже. Нас вообще как бы не существует. В лесоохране Борисыча покрывают, потому что им выгодно, свои авиаотряды давно разогнали по-тихому, а лес-то горит! С них тоже в конце концов спросят, какого черта и где бабки. Короче, мы за них делаем их работу, а они там пилят. И все довольны. А наступим кому-нибудь на хвост – так нам за один сброс могут насчитать тысяч на сто. Подлесок вырезаем, кусты рубим, траншеи роем… иногда целые просеки делаем, если дело серьезное. Порча леса, есть такая статья. Пожару штраф не выпишут, а нам запросто. А если, не дай бог, кто-то разобьется – Борисыча вообще посадят, в момент. Короче, чем меньше народу знает – тем лучше.

Молча перевариваю услышанное. Казалось бы – давно пора привыкнуть…

– Маг, а… журналисты? В газетах чтобы напечатали? Что, вас не поддержат, что ли?

Она смеется в голос:

– Поддержат, конечно! Медалями наградят! На все СИЗО прославимся. Ты где живешь, Грем? Масштабы незаконной вырубки в нашем регионе представляешь?

Неуверенно киваю. Маг отмахивается, сморщив нос:

– Да ни фига ты не представляешь! Десятки тысяч кубов в сезон, кое-кто говорит – сотни. А потом это списывают на пожары. Сами же и поджигают, когда район выработают, никто потом не докажет. Да кому вообще надо доказывать… все в доле… – она вдруг злобно дергает щекой. – Пока мы им не мешаем – мы выгодны, говорю же, а начнем мешать – прихлопнут, как комаров. Не поверишь – Борисыч перед каждым сбросом звонит и уточняет, можно ли это тушить! Прикинь? Короче, Гремка: я тебе рассказываю по старой дружбе, но ты не трепись, ладно?

– Ладно…

В башке у меня – полный рок-н-ролл: все прыгает, орет и грохочет. Невозможно же вот так сразу принять: красотка Лапиньш, отличница, недотрога, мечта всех наших пацанов с шестого класса… моя родная Магвай, с которой мы полгода строили планы на будущее и расстались из-за идиотской случайности… эта вот чужая модная девочка в клешах и сережках… прыгает на лес, пилит деревья, копает траншеи, рискует жизнью, вместе со своим парнем и еще тремя такими же психами? Не могу себе представить, хоть убейте.

– Что, думаешь, мы чокнутые? – она смотрит понимающе.

– Ну, честно говоря, да. Хотя, с другой стороны – побольше б таких чокнутых. Маг, я в ауте просто. Как ты туда попала вообще?

Дождавшись, пока отойдут подальше две неторопливых мамзели с колясками, Леська отмахивается ладонью:

– А, случайно. Летом после девятого на танцах с Маратом познакомилась, он тогда в городской пожарке работал. Раз встретились, два… стала с ним гулять… тебя хотела забыть побыстрее…

Ловлю ее взгляд искоса – но боли в нем уже нет: только тень сожаления.

– …а в середине августа Борисыч как раз группу набирал. Среди пожарников, понятно. На следующий сезон. Марат согласился, и мне рассказал по секрету. Они ж все были уверены, что долго не проживут, Ленька специально страху нагонял. А я ему тогда заявила: или бери меня с собой, или я ухожу. Погибнем, говорю – так вместе, а трястись за тебя каждые выходные я не буду. Прикинь – чуть больше месяца встречались, а я себя уже чуть не женой его считала!

– Да ты вообще к этому серьезно относишься. У нас с тобой так же было, помнишь?

– Ну да, – Маг издает задумчивый смешок. – Пожалуй. Не умею я, как другие – встретились-разбежались… В общем, я ему это выдала, он на меня вылупился, как на больную: «куда с собой», говорит, «ты хоть раз с парашютом прыгала?»

– …А он что, не в курсе был?

Изумление мое вполне искренне. Вся школа в свое время бурлила: «Лапиньш в десантуру собралась, с братом вместе прыгает!»

– А откуда ему было быть в курсе? – она пожимает плечами. – Значок я не ношу, а на лбу не написано. В школе уже забыли, а так почти никто и не знал. Ну, рассказала ему про свои двадцать без принудительного. Он чуть с дуба не рухнул. Короче, уговорила, пришли к Борисычу… ой, как он орал! Думал – испугаюсь, я ж такая девочка-ромашка была, помнишь? А я уперлась рогом, говорю: «или берите, или всем расскажу!» Он мне матом – я ему тоже матом! Тогда он плюнул, говорит Марату: «приводи ее на тренировки, сдохнет – закопаем»…

– Веселый мужик.

– Ой, не то слово. Правда ведь, чуть не закопали. Он же нас по КМБ гонял, на полном серьезе, там мужики сдыхали. На спортплощадке через день занятия, в любую погоду. Каждый вечер кросс, сначала так, потом под грузом. Леня специально рядом со мной бегал, чтобы Марат мне не помогал. Ждал, когда упаду. Как я его материла… этажами, непрерывно, только чтоб забыться. А он бежит и молчит, гад такой! Когда тренировки закончились уже, под зиму – тогда подошел и врезал по уху. Потом сам поднял, успокоил… я поняла, за что. Борисыч для меня… для нас для всех – как второй отец. Я ему все прощу.

(…не отрываясь, смотрю на нее: вдохновенное, влюбленное, небесное лицо. Леська, Леська…)

– А дальше – по лесу кроссы, их я вообще без сознания бегала поначалу, на одной злобе. По пять прыжков каждый выходной, с утра до вечера. Бензопилой учились работать: она двадцать килограмм, я пятьдесят. Поднимала только с помощью такой-то матери, парни уши затыкали. До сих пор по приколу затыкают, когда я за пилу берусь. Но сейчас-то я под семьдесят и сплошные мышцы, кое-что могу уже. Во, хочешь потрогать?

Осторожно обхватываю пальцами ее руку выше локтя. Даже наполовину не сходятся!

– Нифигассе. А я на тебя на физре смотрю, и ничче не понимаю… фигура такая, а чувствую, что-то не то…

– «Не тоо…» – весело передразнивает она. – Я на воде не держусь, потому что жира нет вообще. Всю зиму – в качалке, на лыжах кроссы, бассейн. Девкам говорю, что мне Марат условие поставил: буду слабой – не возьмет замуж. И ведь верят, дуры! А рассказать им правду – решат, что издеваюсь.

– Дык, такая правда, знаешь… надо самому свихнуться, чтоб поверить. Слушай, а что ты там делаешь, собственно? Вы, вернее? Я как-то, знаешь… слабо себе представляю…

– Делаю то же, что и все. – Маг задорно подмигивает. – Главное в нашем деле – знаешь, что?

– Ну?

– Не, ты угадай?

– Хм. Хымм. Блин. Нуу… прыгать, наверное?

– Не-а, мимо. Прыгать – это фигня.

– Что, серьезно? Ну… огня не бояться? Не? Ладно, слушай, не угадаю все равно. Сдаюсь.

Довольная, как слониха, Магвай торжественно поднимает палец и раздельно провозглашает:

– Главное в нашем деле – уметь молиться!

И разражается хохотом, глядя на мою хлопающую глазами физию:

– Гремлин, ну представь! Болтаешься ты полдня в «Аннушке», которую с помойки восстановили. Руками. Полсамолета вручную выточено. Внизу лес, мотор встанет – садиться некуда. Мы-то прыгнем, а пилоты? Я в лесу видела остатки «Аннушек» – грустное зрелище. Так что – сидим и молимся святому Иосифу…

– …Кому?

– Иосифу Купертинскому, покровителю летчиков. Дальше – засекли дым, подошли, смотрим: наше. У двери столпились, ждем лампочки, и тут уже к архангелу Михаилу начинаем. Он за десантуру отвечает. Потом – прыгнули, шлепнулись все благополучно, кто на дерево, кто мимо, еще раз поблагодарили. И тут начинается самая главная молитва: кому? Угадай?

– Ээээ… кто там у пожарных покровитель…

Маг показывает мне язык:

– Опять мимо. Самый главный у нас – бог ветра! Причем их еще и четыре, и надо не перепутать. Борей – северный, Зефир – западный, Нот – южный, и Эвр – восточный. Короче, тут мы все затыкаемся, один Игорек молится, он лучше всех умеет. Чтобы если ветра нет – то и не было, а если есть – чтобы ни в коем случае не менялся. Понимаешь же, что такое ветер на пожаре, да?

– Хы. Да уж, понимаю.

– Во-во, – Леськина развеселая лыба вдруг стекленеет, принимая легкий бутылочный оттенок. – Один раз было… чем-то мы его рассердили, видно. Прыгали по легкому ветерку, пока собирались – задуло сильнее, а когда уже на место выходили – как засвистело навстречу! И дымом понесло, и гул. Борисыч нам так спокойно говорит: «верховик идет, все бросаем и бегом!» Еле ушли, меньше километра до фронта было. Волосы уже скручивало. Верховой пожар впереди себя поджигает метров на сто, я сверху потом видела. Ад просто. На следующий день вернулись туда, нашли только железо – лопаты, топоры и от бензопил остатки. Рюкзаки, куртки, парашюты – все в пыль. Сели прямо в пепел, кружком, и давай хвалы возносить, извиняться за наглость… вроде простил, с тех пор ни разу не попадали.

– Блин, ну вы даете! Звездец. А как… какие-то специальные молитвы, или сами, из головы?

…Такое ощущение, что она сейчас треснет, пытаясь не заржать. Даже говорить начинает сквозь зубы:

– Из головы, конечно. Ты не понял еще?

– Чего не понял? – меня тоже начинает почему-то пробивать на хи-хи. – Ну?

Маг наконец не выдерживает, раскатываясь на всю улицу:

– Ну! «Архангел наш припизднутый Михаил, ебать тебя небесным войском в сто тыщ хуев с невъебенным кайфом, пошли нам, четырем распиздяям и одной распиздяйке, охуенную минуту в своем стоебаном воздухе и пиздатую кочку под жопу на земле! А деревья уебанские выеби во все дупла, чтобы упиздовали от нас подальше и не доебывались, коряги многохуевы!!!»

…воздуха мне… …воздуха!!.. …щас сдохну!!!…

15. «Языковой барьер сильно снижает планку…»

– Короче, слушай сюда! – Катька раздраженно грохнула книгой о стол. – Я с тобой буду заниматься, только потому что Нелька просит. Понял? Не будешь учиться – пошлю тебя нахер, мне за это денег не платят!

– Понял, – Костик задницей почуял, что сейчас лучше заткнуться и не спорить. – Буду стараться.

– Старательный нашелся, – скривилась Катька. – Будто я тебя не знаю, блин. Словарь давай! Вон тот, здоровый, красно-белый, в шкафу наверху. Ага, этот. Тетрадь у тебя есть? Толстая? Окей. С одной стороны будешь выписывать слова, с другой упражнения делать.

– Угу.

– Так, – новоявленная «репетиторша» хрустнула пальцами. – Теперь – программа. В первую очередь буду учить тебя читать, чтобы дальше сам слова мог набирать. Пока слов не будет – говорить смысла нет, так что это потом. Если вообще, в чем я лично сомневаюсь. Читать будем книжку – раз, и статьи из интернета – два. Чтобы было разнообразие языка. Книжку мою возьмем, Хайнлайна, «The door to summer». Она легкая, в принципе, твоя гораздо сложнее.

– Понял.

– Какой ты понятливый, я фигею просто. Все, увертюра закончена, поехали. Давай по-быстрому по грамматике пройдемся. Артикли – нафиг, роды-числа сам должен знать… Времена какие-нибудь помнишь?

– Ну, че-то помню… – Костик ухмыльнулся. – Это… «прэзент континьес». Которое с «инг». Выражает длящееся действие. Сейчас длящееся, всмысле. Дальше… «паст»… как его… ну, простой который… Симпл. Это как наше прошедшее, полностью. И будущее… «фьюче» тоже какое-то там. Тоже простое, типа как наше. Образуется с помощью «вилл» и «шелл». Ай вилл, ю шелл, и так далее. Разницу между «вилл» и «шелл» я не понимаю, сразу говорю!

– Потом поймешь, сейчас неважно, – Катька пренебрежительно махнула рукой. – Забыл еще «презент симпл», но оно тоже тупое. Про перфектные времена что-то помнишь?

– Ннуу. Это которые с «хэв»? Ну я их знаю… в теории. А пользоваться ни фига не умею, зачем они – вообще не врубаюсь. И не спрашивай про «фьючеринзэпаст», это вообще крыша съедет!

– Ага, – она вздохнула с видом «ничего другого я и не ждала». – Ну, что с тебя взять, короче. Какая грамматика, с нашей школой. Ладно, будем на ходу учить, с примерами.

– Слушай, а можно сразу вопрос? – Костик «на автопилоте» поднял руку. – А они что, действительно все нужны?

– Ха! – в голосе Катьки просквозило ехидство. – А давай вот сейчас – откроем книжку, и посмотрим. Открывай, на начало. Вот в первом абзаце посчитай, сколько там времен.

– Эээ… щас…

Пока он, уткнув палец в строчки и бормоча под нос, считал времена, она успела пробежать глазами полстраницы. «…I was in charge of quarters, rations, and weather; he was in charge of everything else. But he held me especially responsible for weather…» Бесконечно можно перечитывать. Гениальный писатель, без фигни.

– Ну?

– Эмм. Я пять нашел. Вот эти места.

– Неплохо. Но вообще-то шесть. Вот это – она ткнула в строчку – "…it would not be a desirable rental…» – это тоже время, в общем-то. Короче, ты понял? Можешь не знать, что такое артикли, но времена ты должен знать – от сих до сих. Иначе вообще читать-переводить не сможешь.

– Уй, блин. Напридумывали…

– …А ты тут мучайся, да? Ничего, освоишь – поймешь, как это клево. Еще в русском будет их не хватать. Ладно, давай сейчас с начала. Читай по одному предложению, переводи как сможешь. Посмотрим, какой у тебя уровень.

– Хм. Ща. – «ученик» прочистил горло. – Так. «Чаптер уан. Уан уинтер шортли бефор зе сикс уикс уор май… томкэт.. кат… томкэт, да. Питрониус зе Арбитер энд ай ливед ин эн олд фармхаус ин кон… Коннек-ти-кут.» Йоо. Переводить?

– Ну.

– Чаптер… ща.. глава один? Да? Ага. Одна зима… короткий… шортли – это «коротко»? Перед шесть дней… ой, недель… войной… эээ… перед войной шести недель, да? Мой… что это за томкэт, а?

– Кот мужского рода. Самец. Чтобы отличать от кошки, которая просто «кэт». Че ржешь? Переводи давай… томкэт…

– Гы… Э. Мой кот-самец… хехе… да просто кот, ладно… Питрониус Арбитер… ггы!… и я, жили в старом… доме-ферме? В Коннектикуте. Где-то так примерно.

– Ну, нормально, – одобрила Катька. – Теперь давай еще раз, чтобы связно.

– Так. Одной… зимой… коротко перед войной… шестинедельной войной, о, точно! Одной зимой, не… незадолго до Шестинедельной войны, мой кот Питрониус Арбитер и я жили в старом доме на ферме в Коннектикуте. Так?

– Почти. «Фармхаус» – это «коттедж», деревенский дом в данном случае. Ферма тут ни при чем. Можешь записать, можешь запомнить. Дальше давай.

– Да запомню. Так. Хм. Ай… доу… доубт?..

– Даут! Переводится – «сомневаться».

– Че? Это «даут»? Уй, бля, нафига столько букв! Сорри. Ща, дай запишу. «До… уб… те.. да… ут…» Так. Ай даут иф ит из зеа эни лонгер, аз…

– Эз.

– Эз ит воз ниар зе… эдж… оф зе бласт эриа оф зе Манхэттен ниар мисс, энд зоуз олд фарм… фрейм билдингс бурн…

– Бён.

– Бён лайк тисс.. тисс… тиссуе?

– Тиссью. Ткань. В данном случае «тиссью пэйпа» – папиросная бумага.

– Тисью пэйпер. Ыы, че-то даже понятно вроде. Ща, погоди. Ага. Даут… я сомневаюсь… если… он там… еще длиннее? Эз… эээ… хрен знает… это было близко… рядом с… краем, точно… бласт эриа… площадь взрыва? «Бласт» я из игрушек знаю. Ээ… Манхеттен ниар мисс… че за бред. Тут не понимаю. И эти старые… фрейм… какие-то дома… горят похоже… как папиросная бумага. Уффф. Ни фига не понятно, на самом деле! Длинный дом на краю Манхеттена, рядом с площадью взрыва, который сгорел, как папиросная бумага?

– Не, не так. «Эни лонгер» – это про время, не про длину, во-первых. Переводится по-разному, в зависимости от контекста. В целом означает – «дольше». Допустим, «ай кант уэйт эни лонгер» – это «я не могу больше ждать». В данном случае лучше перевести как… «до сих пор», «все еще».

– Погоди, Кэт, я не вкурил…

– Просто запомни пока. – Катька вдруг встрепенулась. – Какая еще «Кэт»? Ну, че лыбишься? Че ты ржешь, блин? Че, хочешь, чтоб я ушла нафиг?

Костик с трудом подавил смех:

– Да ну чего ты… ну не обижайся… По-моему, тебе классно подходит. «Кэт». Котёна – Кэт. Ну че такого-то? Нормальное имя, чего я раньше не додумался…

«Котена-Кэт» еще некоторое время пыталась испепелить его взглядом, потом не выдержала сама:

– Айй, хрен с тобой… ххихихии… Кэт так Кэт… радистка, блин…

– «Штирлиц, какого цвета у меня трусы? Фиолетовые в зеленый горошек, группенфюрер!..»

– Ыгагагагыыы!!

– …Только при других мменя так не зови, окей? А то пприцепится… оххх… – Кэт с трудом унимала последние спазмы.

– Окей. Блин. – Костик вытер слезящиеся глаза. – Ну что, поехали дальше?

– Охохох. Да, давай дальше, где мы там…

***

Вернувшись домой вечером, Нелли застала Тика в редком состоянии: за столом, над книжкой, с раскрытой рядом тетрадью, сосредоточенно бормочущего и яростно листающего словарь. Ее прихода он, кажется, и не заметил – как раз в этот момент боролся с нагромождением времен в шестом абзаце. Скребя потный лоб, сопя и черкая в тетради.

Чтобы не мешать, она тихо прошла в кухню, разгрузила пакет с едой и занялась ужином. Суп из холодильника – на плиту, как раз на двоих осталось… «Катюху он покормил, похоже, значит, все нормально. Сыр есть? Есть. И масло. И хлеб. Ооо… Целый день мечтала о бутерброде с сыром! И колбасы еще обязательно. И огурчик маринованный… и помидорчик… и укропу… чеснок остался еще?..»

Увлеченная бутербродостроительством, среагировать на крадущиеся шаги за спиной она не успела – успела только ахнуть, когда ладони закрыли ей глаза… а потом счастливо выдохнула и расслабилась, откидываясь головой любимому на плечо.

– Лисён…

Ладони – по вискам, по затылку, на шею, на плечи. Зажмурившись, она потерлась щекой о его щеку:

– Тиика… прости, не хотела тебя отвлекать…

– Нелькин, ну что ты, – он ткнулся носом ей в мочку уха. – Проголодалась, да? Бедная…

– Голодная, как зьверюга! – подруга в шутку куснула его в шею. – Видишь, какой бутер сварганила! Многоэтажный!

– Ыы. Бигмак! Реально бигмак! Дашь кусить?

– Нии! Фама фъем! А тебе еще построю. А где это ты бигмак видел, а? Признавайся, никак ты шпиён мырыканский??

– Ну дык, мы тоже, как бы… не лаптём щи хлебам… сиживали за столом, сиживали!..

– Ишь, начитанный! – Нелька развернулась, обнимая пацана. – Тик, я по тебе так соскучилась!

– Любимка… я тоже…

– …Лапа моя, ммм… прямо такая соблазнительная…

– Няяаа…

– …Куда лезешь, а? Для тебя, что ли, вырез делали? Ай! Нахал! Лапы убери! Щекотнааа!

– А для кого ж еще! Ваау, какие солнышки, мяяякенькие…

– …Умм, вкусняшка! Нравится так?..

– Дааа… еще, ещеее!..

– …Милый… чудо… хочешь дальше?

– Мня! Почему бы и нет?..

– …стол развалим… аххх…

– Не развалим… мы тихонько… о… оо…

– Тихонько? Это? Тихонько… о… тихонь… кк… ко… ниф… ффига… фигас… себе… тти… тиххо… ххо… ххааа… хааа… аааа…

– …Йооо! Суп! Суп забыли!! Пусти, дурак, убегает!.. а… айаааай!

– Лис!!!

***

– Нелька, ну кто ж бегает за супом со спущенными штанами! Блин!

– Я бегаю… уййй… щщщипет, уййооай!..

– Терпи, коза, а то мамой будешь… Э! Ты мне еще драться тут! А ну смирно! Смирно, я сказал! Лис, ну ты вообще как дите малое… как еще ребра свои обратно не переломала. Терпи давай!

– Ох. Везучая я, вот и всёоооуу… йййоккарный бабай!!

– Везучая… допрыгаешься когда-нибудь. И не ругайся так. Вот тут еще осталось, потерпи.

– Ну ты ж меня спассссс… аффф… фффуухх… слушай, там много еще? Сссил нет!

– Все, это последняя была. Посиди немного, не вскакивай. – Тик разгладил пластырь на Лискиной спине и взялся за веник. – Повезло тебе, глубоко ничего не воткнулось. Смотри, какие осколки… бррр…

– Даа. Хорошая была кружка.

– Твоя или хозяйская?

– Хозяйская.

– Тогда не жалко. Башка не кружится?

– Не, нормально. Я ей почти не приложилась, только на излете, – Нелька нервно хихикнула. – Но посижу пока, правда. Ноги дрожат.

– Хренассе, «почти не приложилась»… – Тик остановился и еще раз осмотрел здоровенную шишку на покрытом рыжим пухом затылке. – Хорошо, что об пол, а не об угол какой-нибудь! Лежала б тут щас, истекая мозгами…

– Было б чем истекать! Ладно, урок на будущее нам. Или ужин – или секс.

– Да уж! – вдруг заржал Тик. – Помнишь рекламу «Икеи»? Где пацан девку на диван валит – а там вилка?

– Уййй… – она сморщилась, – нашел, что вспомнить! Но что правда, то правда, совмещать надо с умом.

– Нее, когда с умом совмещают – это «минет» называется.

– Ид-ди нафиг!!