Текст книги "Избранные работы (сборник)"

Экстраполируя данное толкование новых обстоятельств на изучаемую проблему, можно, видимо, сделать вывод, что таковыми следует признать выявление судом первой инстанции неизвестных на момент начала рассмотрения уголовного дела обстоятельств, без исследования которых посредством производства невыполнимых в судебном заседании следственных действий постановка законного и обоснованного итогового судебного решения невозможна.

Как новые и вновь открывшиеся обстоятельства судебная практика также расценивает факт признания Конституционным Судом РФ закона, примененного судом в данном уголовном деле, не соответствующим Конституции РФ, а также установленное Европейским Судом по правам человека нарушение Конвенции о защите прав человека и основных свобод при рассмотрении судом Российской Федерации уголовного дела[577]577
  См.: Бюллетень Верховного суда РФ, 2008, № 1 с. 20; там же, № 2, с. 20.


[Закрыть].

Интересное, хотя, видимо, не бесспорное решение рассматриваемого нами вопроса предложено законодателями Украины.

В 2001 г. УПК Украины был дополнен ст. 315-1, именуемой «Судебные поручения» и гласящей следующее: «С целью проверки и уточнения фактических данных, полученных в ходе судебного следствия, суд мотивированным определением, а судья – постановлением вправе поручить органу, проводившему расследование выполнить определенные следственные действия. В определении (постановлении) указывается, для выяснения каких обстоятельств и какие именно следственные действия необходимо провести, и устанавливается срок исполнения поручения.

(…) Протокол следственного действия и другие полученные доказательства передаются суду, давшему поручение.

Протокол следственного действия и другие доказательства, поступившие от органа, исполнявшего поручение, исследуются в судебном заседании и приобщаются к делу» [578]578
  В Украине в настоящее время действует УПК, принятый в 1960 г., в который рядом законов внесены многочисленные дополнения и поправки. Институт возвращения судом уголовных дел для дополнительного расследования в УПК Украины сохранен.


[Закрыть].

Комментаторы этой новеллы УПК Украины верно, как представляется, предупреждают о следующем: Поскольку определенные следственно-судебные действия суд производит только с участием сторон (допрос подсудимого, свидетеля, потерпевшего, производство экспертизы и т. п.), то предметом судебного поручения могут являться не все следственные действия, а лишь те из них, которые суд по определенным причинам лишен возможности произвести в стадии судебного разбирательства. К таковым они относят: воспроизведение обстановки и обстоятельств события, освидетельствование, обыск и выемка, наложение ареста на корреспонденцию и снятие информации с каналов связи, осмотр, выемка и исследование информации, снятой с каналов связи, эксгумация и осмотр трупа[579]579
  Уголовно-процессуальный кодекс Украины. Научно-практический комментарий / под ред. В. Т. Маляренко, Ю. П. Аленина. Харьков, 2005,с. 669–670.


[Закрыть].

По обоснованному, на наш взгляд, мнению этих же авторов, «реализация данного права судом не только ускорит рассмотрение дела, но и фактически обеспечит право обвиняемого (подсудимого) на быстрое и объективное рассмотрение его дела компетентным судом» и «оперативность в восстановлении нарушенных преступлением прав и законных интересов потерпевшего»[580]580
  Там же.


[Закрыть].

Мы всецело соглашаемся с этим выводом, а потому необходимость дополнения УПК подобной нормой у нас сомнений не вызывает. Однако при ее конструировании, на наш взгляд, следует учитывать принципиальные особенности российского уголовного судопроизводства, в первую очередь, роли в нем суда. В частности, нам представляется, что в такой норме:

Во-первых, речь должна идти не о восполнении таким образом пробелов и недостатков ранее проведенного по уголовному делу предварительного расследования, а исключительно лишь о необходимости проверки новых обстоятельств, возникших при судебном разбирательстве дела, т. е. тех, которые ранее не были предметом исследования и оценки на предварительном расследовании;

во-вторых, судебное поручение не должно содержать перечня действий, которые должны быть проведены его исполнителем, для проверки выявленного в суде нового обстоятельства уголовного дела, ибо иначе, по существу, суд предписывает «органам уголовного преследования в каком направлении осуществлять формирование и обоснование обвинения»[581]581
  Постановление Конституционного Суда РФ от 22 апреля 1999 г. № 7-П //. Заметим, что даже ярый сторонник реанимации института судебного доследования В. Зыкин отмечает, что «суд не может быть наделен правом определять объем и характер следственных действий, выходя за рамки изложенных в ходатайстве обстоятельств, подлежащих выяснению».// Законность, 2005, № 8, с.34.


[Закрыть];

в-третьих, в ней следует отразить, что инициатива в даче судебного поручения принадлежит не суду, а представителям состязающихся в нем сторон;

в-четвертых, она должна содержать положение о том, что в производстве следственных действий, производимых в порядке выполнения судебного поручения, могут принимать участие представители стороны, заявившей ходатайство о даче судебного поручения.

Но в судебном производстве возникают и ситуации, когда новые выявленные судом обстоятельства с неотвратимостью свидетельствуют о совершении подсудимым более тяжкого преступления, чем то, которое инкриминировалось ему на момент возбуждения в отношении него государственного обвинения. К типовым из них, в частности, можно отнести установление в суде: что совершенное преступление повлекло более тяжкие последствия, чем те, которые инкриминировались подсудимому при возбуждении против него государственного обвинения; что подсудимый совершил преступление не один, как то ему было вменено ему ранее, а по предварительному сговору группой лиц. Приведем два «штатных» примера подобной ситуации.

Подсудимый обвинялся в причинении потерпевшему умышленного тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни потерпевшего, т. е. в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 111 УК РФ.

До завершения рассмотрения дела потерпевший скончался, при чем проведенная в этой связи в суде медицинская экспертиза установила прямую причинную связь между смертью с нанесенными потерпевшему подсудимым телесными повреждениями. Это, понятно, предполагает квалификацию действий подсудимого не по ч. 1, а по ч. 4 ст. 111 УК РФ.

При рассмотрении уголовного дела по обвинению подсудимого по ч. 1 ст. 158 УК РФ с достоверностью установлено новое обстоятельство, состоящее в том, что он совершил кражу по предварительному сговору с иным лицом, о чем на предварительном следствии известно не было. Следовательно, действия подсудимого объективно подлежат квалификации не по ч. 1, а по п. а) ч. 2 ст. 158 УК РФ.

Ранее выявление в суде необходимости изменения обвинения подсудимому на более тяжкое или существенно отличающееся по фактическим основаниям от того, по которому он предан суду, влекло возвращение судом дела прокурору для производства дополнительного предварительного расследования (ст. 254 УПК РСФСР 1960 г.).

Однако, как сказано, по действующему законодательству суд рассматривает уголовное дело исключительно в пределах возбужденного в отношении подсудимого обвинения, ухудшить положение подсудимого в этой части нельзя в принципе (ст. 252 УПК).

Более того, и «существенное изменение фактических обстоятельств обвинения, – высказывает достаточно спорную мысль Н. А. Власова, – не допустимо, даже если оно влечет за собой менее строгое наказание по сравнению с тем, которое могло бы быть назначено по сравнению с тем, которое могло быть назначено по первому обвинению».

Данное мнение автор обосновывает тем, что подсудимый на предварительном расследовании от этого обвинения не защищался[582]582
  Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации (постатейный) / под ред. О.Г. Ковалева. М., 2005, т. 2, с.66.


[Закрыть].

Однако представим такую ситуацию (мы используем пример из судебной практики). Подсудимый обвинялся в убийстве, совершенном в состоянии аффекта, т. е. по ч. 1 ст. 107 УК РФ, предусматривающей наказание до 3 лет лишения свободы.

Суд пришел к выводу, что подсудимый в момент совершения преступления в состоянии аффекта не находился, однако он не имел умысла на убийство потерпевшего. А потому суд признал его виновным в совершении преступления, предусмотренного ст. 109 УК. Как известно, максимальное наказание по этой статье ограничено 2 годами лишения свободы.

Вряд ли в этом (и подобных ему) случае осужденный будет искренне, без ханжества негодовать на ущемление его прав в том отношении, что от этого обвинения на предварительном следствии он не защищался.

По существу, в рассматриваемых случаях возникает, если так можно сказать, патовая ситуация: суд должен выносить приговор, отчетливо понимая, что он не будет отражать характер объективно совершенного подсудимым деяния и (или) его последствий.

Заметим, что даже возможность пересмотра такого приговора в надзорном порядке достаточно, на наш взгляд, проблематична, ибо обстоятельства, предполагающие необходимость квалификации действий осужденного по более тяжкой статье уголовного закона были известны суду еще до постановления приговора, а не возникли после его вступления в законную силу. А именно это, напомним, в изучаемом аспекте является основанием для решения вопроса о возобновления производства по уголовному делу ввиду новых обстоятельств.

«По всей видимости, – комментирует эту ситуацию А. В. Смирнов, – мы сталкиваемся здесь с новой, ранее не известной российскому уголовному процессу, разновидностью презумпции невиновности. … В данной ситуации виновность подсудимого по более тяжкому или существенно отличающемуся по фактической стороне обвинению может быть полностью доказана в судебном разбирательстве и не вызывать у суда никаких сомнений, однако, подсудимый, тем не менее, по этому «новому» обвинению будет считаться невиновным, поскольку его виновность не может быть законно признана судом в силу действия правила о недопустимости поворота обвинения к худшему»[583]583
  Смирнов А., Калиновский К. Указ. соч., с.604.


[Закрыть].

Нам такой подход представляется несколько ханжеским; ни о какой презумпции в таких ситуациях, по нашему убеждению, речь идти не может.

Во втором из приведенных нами выше примеров выход из сложившейся ситуации, если следовать логике А. В. Смирнова, таков: подсудимый должен быть осужден по ч. 1 ст. 158 УК, а изобличенный его соучастник затем должен быть привлечен к уголовной ответственности по ч. 2 этой статьи УК. Вряд ли это соответствует не только логике, но и просто здравому смыслу[584]584
  Более подробно наше мнение о неестественности такого положения см.: Баев О. Я. О необходимости правого механизма реагирования на новые обстоятельства уголовного дела в суде первой инстанции // Росс. Юстиция, 2006, № 5.


[Закрыть].

К нашему удовлетворению, в ближайшее время ситуация в этом отношении должна несколько измениться в связи с решением Конституционного Суда РФ от 16 мая 2007 г., принятому по запросу Курганского областного суда. Суть запроса и решения Конституционного Суда следующие:

10 января 2005 г. Акимова нанесла своему мужу удар ножом в живот. 3 февраля 2005 г. дело по ее обвинению поступило в суд для рассмотрения, а 7 февраля потерпевший скончался от последствий полученного ножевого ранения. Осуждена же Акимова была в пределах предъявленного ей обвинения, т. е. за действия, не причинившие смерть потерпевшего. Когда по жалобе сестры погибшего (потерпевшей по делу) прокуратура обратилась в суд с представлением на предмет отмены приговора по вновь открывшимся обстоятельствам, Президиум Курганского областного суда запросил Конституционный суд о проверке на соответствие Конституции РФ положений статей 237, 413, 418 УПК РФ.

Конституционный Суд признал данные нормы не соответствующими Конституции в той части, в которой «они позволяют отказывать в возобновлении производства по уголовному делу и пересмотре принятых по нему решений ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств при возникновении новых фактических обстоятельств, свидетельствующих о наличии в действиях обвиняемого признаков более тяжкого преступления».[585]585
  См.: Росс. Газета, 17 мая 2007 г.


[Закрыть].

Мы всецело разделяем озабоченность современных законодателей проблемой всемерного обеспечения права на защиту граждан, в отношении которых осуществляется уголовное преследование. Увы, значительно меньше, как показывает анализ действующего УПК, их внимание привлекли проблемы адекватного обеспечения прав и законных интересов общества и конкретных потерпевших от преступных посягательств, в том числе объективно нарушаемых (после отмены института возвращения судами уголовных дел для производства дополнительного расследования) установленными пределами судебного разбирательства.

Мы полагаем, что более реалистично, более взвешенно к исследуемому вопросу отнеслись законодатели ряда других стран бывшего Советского Союза, в уголовном процессе которых также исключен институт возвращения судами уголовных дел для производства предварительного расследования.

Так, в соответствии с ч. 2 ст. 301 УПК Республики Беларусь («Пределы судебного разбирательства»):

«Если в ходе судебного следствия возникнет необходимость в изменении обвинения на более тяжкое либо в предъявлении нового обвинения, ухудшающего положение обвиняемого или существенно отличающегося по своему содержанию от ранее предъявленного обвинения, суд по ходатайству государственного обвинителя объявляет перерыв на срок до десяти суток для составления им нового постановления о привлечении в качестве обвиняемого в соответствии с требованиями статьи 241 настоящего Кодекса. При продолжении судебного разбирательства государственный обвинитель объявляет обвиняемому, его законному представителю, защитнику, если он участвует в судебном заседании, данное постановление и допрашивает его по новому обвинению. После допроса обвиняемого государственным обвинителем допрос обвиняемого по новому обвинению производят другие участники судебного разбирательства. Копию этого постановления суд вручает обвиняемому, законному представителю и защитнику и предоставляет им время, необходимое для подготовки к защите.

3. В случае предъявления государственным обвинителем в судебном заседании более тяжкого обвинения, влекущего изменение подсудности, суд принимает решение в соответствии с правилами статьи 278 настоящего Кодекса.

4. Суд вправе изменить квалификацию преступления независимо от позиции государственного обвинителя, если это не ухудшает положения обвиняемого и не требует изменения сущности обвинения».

Нам в целом импонирует этот подход к разрешению рассматриваемой проблемы; думается, что он вполне уместен и в нашем уголовном судопроизводстве, но с несколькими оговорками:

– норма должна содержать указание на исключительный характер возможности изменения обвинения на более тяжкое или существенно отличающегося по своему содержанию от ранее предъявленного обвинения;

– в подобной норме следует четко оговорить, что изменение обвинения на более тяжкое допускается только при установлении в суде новых обстоятельств рассматриваемого дела;

– она должна содержать указание о на то, что государственный обвинитель может заявить ходатайство о необходимости изменения обвинения подсудимого на более тяжкое или существенно отличающегося по своему содержанию от ранее предъявленного обвинения лишь по окончанию исследования сторонами доказательств. Иными словами, при решении судом в порядке ст. 291 УПК вопроса о возможности окончания судебного следствия.

Мы полагаем, что при всей обоснованной выше принципиальной позитивности отмены института возвращения судами уголовных дел для производства дополнительного расследования, Уголовно-процессуальный закон должен содержать некие механизмы разрешения рассмотренных выше коллизий, возникающих в связи с выявлением в судебном разбирательстве новых обстоятельств. Конструируя их, несомненно, уместно использовать приведенный законодательный опыт наших коллег из ближнего зарубежья, естественно, повторим, учитывая основополагающие принципы российского уголовного судопроизводства.

А потому мы предлагаем для обеспечения качества и объективности исследования преступлений в уголовном судопроизводстве и защиты прав вовлекаемых в этот процесс лиц:

1. Изложить ст. 252 УПК в следующей редакции:

Статья 252. Пределы судебного разбирательства

1. Судебное разбирательство проводится только в отношении обвиняемого.

2. Как исключение, по окончанию исследования представленных сторонами доказательств и при выявлении новых обстоятельств, вызывающих необходимость в изменении обвинения на более тяжкое либо в предъявлении нового обвинения, ухудшающего положение обвиняемого или существенно отличающегося по своему содержанию от ранее предъявленного обвинения, суд по ходатайству государственного обвинителя объявляет перерыв на срок до десяти суток для составления им нового постановления о привлечении в качестве обвиняемого в соответствии с требованиями статьи 171 настоящего Кодекса.

При продолжении судебного разбирательства государственный обвинитель объявляет обвиняемому, его законному представителю, защитнику, если он участвует в судебном заседании, данное постановление и допрашивает его по новому обвинению. После допроса обвиняемого государственным обвинителем допрос обвиняемого по новому обвинению производят другие участники судебного разбирательства. Копию этого постановления суд вручает обвиняемому, законному представителю и защитнику и предоставляет им время, необходимое для подготовки к защите.

3. В случае предъявления государственным обвинителем в судебном заседании более тяжкого обвинения, влекущего изменение подсудности, суд принимает решение в соответствии с правилами статьи 34 настоящего Кодекса.

4. Суд вправе изменить квалификацию преступления независимо от позиции государственного обвинителя, если это не ухудшает положения обвиняемого и не требует изменения сущности обвинения».

Примечание: под новыми обстоятельствами понимаются выявленные судом первой инстанции неизвестные на момент начала рассмотрения уголовного дела обстоятельства, исследование и оценка которых при производстве предварительного расследования по данному делу не производилась.

2. Дополнить УПК следующей статьей:

Статья 290 – 1. Судебные поручения

«При выявлении в ходе судебного следствия новых обстоятельств дела, исследование и оценка которых при производстве предварительного расследования по данному делу не производилась, суд по ходатайству стороны вправе поручить органу, проводившему расследование, осуществить их проверку, установив срок исполнения поручения.

При производстве следственных действий, производимых в порядке выполнения судебного поручения, могут принимать участие представители стороны, заявившей ходатайство о даче судебного поручения.

Протокол следственного действия и другие полученные доказательства передаются суду, давшему поручение.

Протокол следственного действия и другие доказательства, поступившие от органа, исполнявшего поручение, исследуются в судебном заседании и приобщаются к делу.

Примечание: под новыми обстоятельствами понимаются неизвестные на момент начала судебного разбирательства выявленные в ходе судебного следствия обстоятельства, без исследования которых посредством производства невыполнимых в судебном заседании следственных действий, постановка законного и обоснованного итогового судебного решения невозможна.

Есть мнение, что «причины допускаемых судами ошибок коренятся в реализации принципа свободной оценки доказательств», и потому «решение, вынесенное на основе внутреннего убеждения личности (судьи) объективно предполагает возможность иного вывода, то есть ошибки»[586]586
  Демидова Е. Т. Теоретические и практические проблемы надзорного производства по уголовным делам. Автореф…. дисс. канд. юрид. наук. Саратов, 2006, с. 12.


[Закрыть]. С этим посылом полностью, на наш взгляд, согласиться нельзя, ибо он касается лишь одного, познавательного аспекта судебных ошибок.

Обычно ошибки судей, как в целом, вновь скажем, и других профессиональных участников уголовного судопроизводства, в литературе объясняются ненадлежащим общим и специальном их образовании, пренебрежением четкими установлениями УПК, повышенной сложностью многих рассматриваемых судами дел, их количеством, наконец, недостатками самого Уголовно-процессуального закона.

Со всем этим перечнем трудно не согласиться (напомним, что некоторые из названных причин ошибок нами чуть выше рассматривались).

Тем не менее, на наш взгляд, многие из судебных ошибок имеют несколько, как минимум две, специфические именно для судебной деятельности глубинные причины.

Именно ими можно объяснить то, что по данным, приведенным на Совете судей РФ первым заместителем Председателя Верховного Суда РФ В. И. Радченко, лишь 7 % из числа опрошенного населения удовлетворены работой современных российских судов, 12 % – частично удовлетворены, в то время как (приводит он для сравнения) 81 % финнов своим судам доверяет[587]587
  См.: Российская Газета от 26 апреля 2006.


[Закрыть]. При этом, что представляется очевидным, люди, таким образом оценивая качество судебной системы, имеют в виду, в первую очередь, допускаемые судами ошибки.

Кстати сказать, на этом заседании обсуждался и вопрос о коррупции в судебной системе; судьи дружно отмели такое предположение, и весьма профессионально «перевели стрелку» на … адвокатов, «которые-де внушают своим клиентам, что «не подмажешь – не поедешь», а деньги «на подкуп» присваивают себе»[588]588
  Там же.


[Закрыть]..

Не считая необходимым как – либо комментировать это мнение, полагаем, что, если бы по этой проблеме были опрошены адвокаты, то результаты, мягко скажем, показали бы несколько иное…

Нельзя также не учитывать, что по данным, приведенным А. Н. Илларионовым, по качеству судебной системы Россия находится на 170 месте из 199, соседствуя по этому показателю с Бурунди, Эфиопией, Свазилендом и Пакистаном[589]589
  Илларионов А. Н. Из статьи в апрельском за 2007 г. номере газеты «Коммерсантъ».


[Закрыть].

Неоднократно испытав на себе все «прелести» отечественного судопроизводства, Ю. О. Домбровский, некогда заметил, что единственным инструментом судьи является его Совесть[590]590
  Домбровский Ю. О. Записки мелкого хулигана // Знамя, 1990, № 4, с. 37.


[Закрыть].

В переводе на сухой юридический язык это, в первую очередь, обозначает объективность и беспристрастность суда. Именно они являются необходимыми условиями, основой предупреждения судебных ошибок, необходимой предпосылкой качества правосудия в целом.

Понятие правосудия, как о том издавна говорили юристы, имеет два значения: право судить и правый суд.

Однако пока слова, что «такого, чтобы преступников сажали по справедливости, не бывает. Ни в нашем городе, ни в любом другом, будь он хоть вдвое меньше. А все потому, что в нашей с тобой огромной и распрекрасной России таких порядков нет»[591]591
  В этой цитате из романа известного американского автора детективов Реймонда Чандлера мы взяли на себя смелость заменить название страны; у Р. Чандлера, разумеется, говорится об Америке. – Чандлер Реймонд. М., 2003, с. 171.


[Закрыть], – зачастую выглядят, увы, вполне обоснованными. …

И вот здесь возникает целый ряд проблем, на двух из которых в связи с тем, что они в литературе исследовалась явно недостаточно, мы считает в контексте темы всей нашей работы необходимым остановиться подробнее, а именно а) обеспечение объективности суда; б) роли самого суда в Уголовно-процессуальном исследовании преступлений.