Текст книги "Избранные работы (сборник)"

Иными словами, оперативный эксперимент всегда состоит в целенаправленном создании неких законспирированных условий, всегда носит некий легендированный характер.

Синонимически в русском языке слово «легенда» означает вымысел; вымыслить означает – придумать[834]834
  См. Александрова З. Е. Словарь синонимов русского языка. М., 1975, с. 210, 94.


[Закрыть].

В полном соответствии с этой трактовкой данного понятия, под оперативно-розыскной легендой понимаются «специально подобранные с учетом назначения и условий использования факты и вымышленные сведения, которые субъекты уголовного преследования и оказывающие им содействие лица используют при подготовке и осуществлении инсценировочных действий (в т. ч. при вступлении в информационный контакт с подозреваемыми в совершении преступлений) и тем самым вуалируют подлинные замыслы и цели своей деятельности»[835]835
  Образцов В.А. Инсценировка в криминальной, оперативно-розыскной и следственной практике. – Якутск, 2005. – С. 111.


[Закрыть].

Допустимо ли в принципе подробное оперативное «внедрение» особенно с учетом позиции Европейского Суда по правам человека по этой проблеме?

Согласно его постановлению от 15 декабря 2005 года по жалобе Г.А. Ваньяна к Российской Федерации, если «действия тайных агентов направлены на подстрекательство преступления и нет оснований полагать, что оно было бы совершено без их вмешательства, то это… может быть названо провокацией. Такое вмешательство и его использование в разбирательстве уголовного дела может непоправимо подорвать справедливость суда»[836]836
  Приводится по: Гаврилов Б.Я., Боженок С. К вопросу о провокации взятки (с учетом решений Европейского Суда по правам человека) // Рос. юстиция. – 2006. – № 5. – С. 44.


[Закрыть].

А если допустимо, то где та, как сказано, тонкая грань, отличающая это ОРМ от провокации взятки, фальсификации доказательственной информации и доказательств?

Приступая к изучению этой проблемы, сразу введем следующее ограничение. Если должностное лицо, другой чиновник, в отношении которого в установленном порядке осуществляется оперативная разработка (и к которому по ее плану якобы для решения интересующего его вопроса обратился агент) недвусмысленно требует за то дачи взятки, сомнений в допустимости последующего проведения оперативного эксперимента с целью задержания коррупционера с поличным, думается, не возникает.

Ю.П. Гармаев и В.А. Фалилеев приводят следующий убедительный пример из практики правоохранительных органов Читинской области:

К чиновнику, занимавшемуся предоставлением в аренду земельных участков и в отношении которого имелись сведения о вымогательстве им взяток, обратился как руководитель коммерческой организации «легендированный» оперативник. И только когда чиновник в беседе сам намекнул, что услуга, хотя и законная, не будет безвозмездной, а затем и прямо потребовал передачи взятки, а оперативник уточнил сумму и порядок передачи взятки, и был проведен оперативный эксперимент по задержанию вымогателя с поличным[837]837
  См.: Гармаев Ю.П., Фалилеев В.А. Оперативный эксперимент по делам о получении взятки: правила проведения, исключающие провокацию // Вестник Бурятского государственного университета. Экономика. Право. – Улан-Удэ. – 2007. – Вып. 2. – С. 93.


[Закрыть].

Более сложна для оценки ситуация, когда инициатива в даче взятки исходит от легендированного лица (оперативного сотрудника, его конфидента). По мнению Ю.П. Гармаева и В.А. Фалилеева, «непосредственно в момент передачи взятки инициатива допустима и от дающего взятку «легендированного» оперативника или содействующего лица, если имело место одно из следующих обстоятельств: 1. Предварительная договоренность на передачу взятки, если в момент этой договоренности инициатива шла все же от взяткополучателя; 2. Инициатива допустима в части просьбы к взяткополучателю о решении законной проблемы, но не в части передачи взятки» (выделено нами – авт.)[838]838
  См.: Гармаев Ю.П., Фалилеев В.А. Указ. соч., С. 97.


[Закрыть].

Данный подход к оценке этой ситуации сомнений в своей обоснованности также не вызывает.

Однако как относится к наиболее распространенной ее разновидности: когда легендированный сотрудник (или его конфидент) обращается к должностному лицу, в отношении которого имеются должным образом зафиксированные данные, характеризующие его как взяточника, с предложением выполнить его незаконную просьбу за взятку (прямо говоря об этом, либо намекая на «благодарность»)?

С одной стороны, в подобных действиях такого сотрудника можно усмотреть наличие соучастия в виде подстрекательства к совершению, как минимум, двух преступлений: совершение незаконных действий (в свою очередь, квалифицируемых как злоупотребление служебным положением или/и должностной подлог), а также получение взятки. А потому, на первый взгляд, проведение состоящего в таких действиях оперативного эксперимента казалось бы – недопустимо.

Более того. Как известно, Федеральный закон от 24 июня 2007 г., разрешив проведение оперативного эксперимента по преступлениям средней тяжести[839]839
  Ранее действующая редакция Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» позволяла проводить оперативный эксперимент лишь по преступлениям, относящимся по их уголовно-правовой классификации к тяжким и особо тяжким.


[Закрыть], одновременно дополнил часть 8 ст. 5 Закона «Об ОРД» прямым запретом органам (должностным лицам), осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, «подстрекать, склонять, побуждать в прямой или косвенной форме к совершению противоправных действий (провокация)».

У нас к этой новелле отношение далеко не однозначное. Нет сомнений в, казалось бы, ее демократичности и правовой цивилизованности.

Однако нет ли в ней определенного правового ханжества?

Такого же как (заметим попутно) в сформулированном в этом же Законе – и не вызывающем никаких сомнений в своей бесспорности – запрете на… фальсификацию результатов оперативно-розыскной деятельности.

В чем смысл этого запрета?

Разве ранее подобная фальсификация закону не противоречила или, как минимум, допускалась, а не являлась одним из преступлений из числа рассматриваемых в настоящей работе? … Нам не известна ни одна публикация в доступной нам литературе, в которой бы рекомендовалась фальсификация оперативно-розыскной информации в качестве допустимого метода ОРД.

Зададим прямой вопрос: не подрывает ли она в принципе сами основы оперативно-розыскной деятельности?

Не следует лукавить: «Для оперативно-розыскной деятельности дезинформация, обман и провокация – это то, без чего не может осуществляться сбор информации, необходимой для раскрытия, расследования и предупреждения преступлений»[840]840
  Бахин В.П. Криминалистика. Проблемы и мнения (1962–2002). Киев, 2002, с. 76.


[Закрыть].

А потому не поставит ли запрет «на подстрекательство или склонение…» под сомнение допустимость проведения практически любого оперативного эксперимента (и любой проверочной закупки, и многих иных оперативно-розыскных мероприятий)?

К примеру: обращение лица, осуществляющего проверочную закупку, к разрабатываемому субъекту с просьбой продать ему контрафактный диск, наркотики или очевидно сфальсифицированные спиртные напитки, разве не есть подстрекательство, побуждение к совершению противоправных, более того, уголовно-наказуемых действий, выраженное при этом в прямой форме?

Во всяком случае, убеждены мы, эта новелла будет «штатно» и небезуспешно использоваться стороной защиты по уголовным делам, в основе обвинения по которым будет лежать результаты проверочных закупок и оперативных экспериментов (и уже используется по практически каждому такому делу).

Однако известно, что «для обеспечения безопасности общества и государства от преступных посягательств допускается вынужденное причинение вреда правоохраняемым интересам должностным лицом органа, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность, либо лицом, оказывающим ему содействие, совершаемое при правомерном выполнении указанным лицом своего служебного или общественного долга (часть 3 ст. 16 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности»).

Очевидно, что настоящее время из множества внутренних (да и ряда внешних) проблем нашей страны борьба с коррупцией наиболее значима для обеспечения безопасности общества и государства. А потому, по нашему разумению, данное положение вполне корректно следует экстраполировать и на действия легендированного сотрудника, обеспечивающего в рассматриваемой ситуации проведение оперативного эксперимента по задержанию должного лица с поличным после получения им от этого сотрудника взятки.

Следует также вновь обратить внимание на то, что Пленум Верховного Суда Российской Федерации в постановлении от 10 февраля 2000 г. № 6 «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе», рассматривая проблему провокации взятки либо коммерческого подкупа, считает результаты оперативного эксперимента допустимыми для использования в доказывании вины подсудимого когда из них усматривается: а) предварительное согласие этого лица на получение взятки; б) согласие на принятие предмета данной взятки или коммерческого подкупа.

При этом Верховный Суд, не оговаривает, кто в этих случаях должен быть инициатором дачи – получения взятки, взяткодатель или потенциальный взяткополучатель, и не связывает это с законностью или незаконностью действий, которые за взятку (подкуп) решает выполнить должностное лицо или лицо, выполняющее управленческие функции в коммерческой или иной негосударственной организации.

Таким образом, лишь в случаях отсутствия такого, определенного и недвусмысленно выраженного согласия должностного лица на получении взятки речь следует вести об ее провокации.

И, наконец (и это немало важно для оценки данной ситуации), у должностного лица остаются свобода выбора принятия решения: удовлетворить ли незаконную просьбу и получить за то взятку, либо опровергнуть эти предложения. А, как известно, именно этот фактор – свобода принятия решения в условиях обеспечения основополагающих прав личности является одним из наиболее принципиальных критериев, отличающих правомерное психологическое воздействие от воздействия недопустимого[841]841
  См.: Образцов В.А. Указ. соч. – С. 132; Баев О. Я. Тактика уголовного преследования и профессиональной защиты от него. М., 2008.


[Закрыть].

Эти аргументы, как нам представляется, достаточны для общего вывода о том, что рассматриваемые оперативные мероприятия являются допустимыми. Они в принципе не могут быть расценены как провокация взятки (коммерческого подкупа) в тех, подчеркнем особо, случаях, когда в отношении разрабатываемого лица ранее имелись задокументированные оперативно-розыскные данные о получении им взяток или совершении иных противоправных деяний.

Однако сказанное не только не исключает, а, на наш взгляд, прямо предполагает необходимость по каждому конкретному уголовному делу решения вопроса о допустимости использования в судебном доказывании результатов проведенного в таких условиях оперативного эксперимента, ибо вряд ли возможно дать всеобъемлющее определение провокации как «созданного государством преступления».

Констатируя этот факт, Европейский Суд по правам человека в постановлении от 27 октября 2004 г. по делу «Эдвардс (Edwards) и Льюис (Lewis) против Соединенного Королевства поддерживает следующий вывод Палаты лордов Соединенного Королевства. «В каждом отдельном случае судья, учитывая все обстоятельства дела, самостоятельно решает, было ли поведение полиции или другого правоохранительного органа настолько неправомерным, чтобы поставить под сомнение отправление правосудия. К факторам, которые необходимо учитывать, относятся характер преступления, основания проведения конкретной полицейской операции, возможность использования других методов обнаружения преступления, характер и степень участия полиции в совершении преступления; чем сильнее стимулирование полицией совершения преступления, чем настойчивее инициатива полиции, тем больше у суда оснований для признания того, что полиция превысила границы, так как ее поведение могло привести к совершению преступления лицом, которое при обычных условиях его не совершило бы. Полиция должна действовать добросовестно и раскрывать доказательства преступных деяний, которые, по ее разумному подозрению, обвиняемый собирался совершить или уже совершал; а за операцией полиции должен осуществляться необходимый надзор. Судимость обвиняемого едва ли имеет значение, если только она не связана с другими факторами, обосновывающими разумное подозрение его в том, что он занимался преступной деятельностью до того, как об этом стало известно полиции».

С учетом этих положений, на наш взгляд, совершенно обоснованным является вывод суда по следующему уголовному делу.

Старший оперативный уполномоченный ОБЭП Гренников был привлечен к уголовной ответственности за совершение преступлений, предусмотренных частью 1 ст. 285, статьей 292, частями 3, 4 ст. 33, частью ст. 306, частями 3, 4 ст. 33, частью 2 ст. 290 УК РФ.

По мнению прокуратуры (выраженному в обвинительном заключении и поддержанному прокурором в суде), преступления им были совершены при следующих обстоятельствах:

Располагая оперативной информацией о том, что директор школы Уткин за денежное вознаграждение выдает подложные отчеты по учебной практике студентам филологических факультетов различных вузов без фактического ее прохождения, Гренников направил к Уткину свое доверенное лицо (так он именовался в обвинительном заключении) Захина.

Последний, прибыв в кабинет до того ему незнакомого Уткина и представившись коммерсантом, имеющим отношения к продаже сахара, попросил Уткина выдать ему подложный отчет о том, что его, Захина, девушка – Томина якобы прошла практику в школе Уткина.

Уткин согласился выполнить просьбу Захина и на его вопрос, что он должен сделать для этого, сказал, что ничего делать не нужно. Захин спросил: «Рублей 800 хватит?». Он (Уткин) ответил, что уже сказал, что ничего не надо, сделает отчет так. Тогда Захин спросил у Уткина, хватит ли одного мешка сахара весом 50 кг. Уткин ответил, что хватит.

Несколько дней спустя, был проведен надлежащим образом оформленный оперативный эксперимент, в ходе которого после передачи Уткиным Захину составленного подложного отчета о прохождении практики Томиной, Уткин получил от него мешок сахара, после чего Уткин Гренниковым и другими участвовавшими в эксперименте оперативными сотрудниками был задержан.

Как сказано, прокуратура пришла к выводу, что в отношении Уткина имело место провокация взятки (в этой связи возбужденное в отношении него уголовное дело было прекращено), и квалифицировала действия Гренникова указанным выше образом (Захин также был привлечен к уголовной ответственности по обвинению в соучастии в преступлениях, вмененных Гренникову).

Оправдывая подсудимых по этим обвинениям в связи с отсутствием в их деяниях составов преступлений, суд счел установленным то, что ранее Захин и Уткин достигли договоренности о передаче Захиным мешка сахара в благодарность за оформление подложного индивидуального отчета студентки – практикантки Томиной, фактически практику не проходившей, и последующее получение Уткиным этой взятки[842]842
  Архив суда Советского района г. Воронежа за 2007 г., уг. дело № 06158011.


[Закрыть].

Таким образом, мы полагаем, что легендированный оперативный эксперимент – суть допустимое оперативно – розыскное мероприятие.

По, возможно, несколько грубоватой аналогии, возникающая при этом криминальная ситуация напоминает ситуацию… совершения изнасилования в условиях виктимного поведения потерпевшей, которое, как известно, не исключает ответственности насильника, но, несомненно, должно учитываться судом при назначении виновному наказания.

Заметим, что судебная практика ФРГ, несмотря на решения Европейского суда по правам человека, более реалистично и, на наш взгляд, более разумно и без бытового ханжества подходит к разрешению этой проблемы.

В ней полицейская провокация признается только как смягчающее вину обстоятельство, в должной мере учитываемое лишь и только в плоскости назначения и определения меры и размера наказания[843]843
  См. Вернер Бойльке. Указ. соч., с. 170.


[Закрыть].

В тоже время здесь нам представляется корректным и уместным, по причине, которая будет сформулирована ниже, привести кассационное определение коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ уголовной по конкретному уголовному делу.

…Малову А.В. органами предварительного следствия было предъявлено обвинение в том, что он, являясь должностным лицом – главой местного самоуправления Сосновского муниципального района Нижегородской области, совершил покушение на получение взятки в крупном размере за выполнение действий в пользу Белова С. В. и представляемого им ООО «Магнат» по предоставлению в собственность земельного участка, которые входили в его служебные полномочия при следующих обстоятельствах.

29 декабря 2006 года Белов, представляющий интересы ООО «Магнат», обратился к Малову А.Б. по вопросу строительства в поселке Сосновское торгового центра розничной торговли продуктами питания и товарами народного потребления либо приобретения объекта недвижимости с последующей эксплуатацией с тем же целевым назначением. Малов А.В., действуя с целью получения взятки за оказание содействия ООО «Магнат» в получении земельного участка или здания, находящегося в муниципальной собственности, сообщил Белову, что окажет тому содействие при условии получения незаконного денежного вознаграждения в виде взятки.

10 января 2007 года Малов А.В. поручил Локтионовой и Бойцову рассмотреть вопрос о возможности продажи ООО «Магнат» части помещения старой больницы, и земельного участка, прилегающего к данному зданию, а также показать Белову помещение старой больницы.

Исполняя указание Малова, Локтионова и Бойцов в тот же день показал Белову данное помещение.

Исполняя указания Малова А.В., 22 января 2007 года Локтионова сообщила Белову о том, что Белов может приобрести другой земельный участок. В этот же день Белов встретился с Маловым А.В., который проинструктировал его о том, что на данный земельный участок претендует Чесноков, поэтому для получения данного земельного участка Белов не должен афишировать намерение ООО «Магнат» приобрести этот земельный участок, пояснив, что по его указанию все данные по интересующему земельному участку Белову передаст Локтионова. Кроме того, с целью получения взятки Малов А.В. пообещал Белову, что в будущем окажет содействие в увеличении размера земельного участка за счет присоединения к нему соседнего земельного участка при условии приобретения Беловым однокомнатной квартиры собственникам сгоревшего дома, находящегося рядом с испрашиваемым земельным участком.

2 февраля 2007 года Малов А.В. при встрече с Беловым сообщил последнему, что стартовая стоимость земельного участка будет составлять 300 000 рублей, а также, что Белову необходимо будет купить однокомнатную квартиру взамен сгоревшего дома, сходящегося на соседнем выделяемому земельном участке.

9 февраля 2007 гола Малов А.В., продолжая действовать с целью получения взятки, подписал распоряжение № 87-р, в соответствии с которым был утвержден акт выбора земельного участка от 25 января 2007 года под строительство «Торгового центра с выставочным залом».

14 февраля 2007 года Малов А.В. сообщил Белову, что тому не надо вести переговоры с другими лицами, по поводу приобретения земельного участка, так как он окажет Белову содействие в этом, а также на последующих стадиях строительства. Затем Малов А.В. потребовал от Белова передать ему 21 февраля 2007 года в качестве взятки 6 000 долларов США, что эквивалентно 158 255 рублей 40 копеек за совершение в интересах ООО «Магнат» указанных выще действий, а также за содействие в снижении стартовой иены на земельный участок.

20 февраля 2007 года Малов Л.В. сообщил Белову, чтобы тот 21 февраля 2007 года приехал к автозаправочной станции для передачи ранее оговоренной взятки.

21 февраля 2007 года, продолжая действия, направленные на получение взятки в крупном размере, Малов А.В. подписал постановление № 11, которым поручил комитету по управлению муниципальной собственностью администрации Сосновского района провести работы по формированию земельного участка для проведения аукциона; отделу строительства и архитектуры администрации Сосновского района дать заключение о возможном использовании земельного участка. Этим же постановлением Малов А.В. утвердил состав аукционной комиссии.

Около 12 часов 21 февраля 2007 года Малов А.В. позвонил Белову и потребовал, чтобы тот приехал в деревню Лалтево Павловского района Нижегородской области и передал водителю автомобиля марки «Тойота-Карина», денежные средства в сумме 6 000 долларов США. предназначавшиеся ему в качестве взятки.

В это же день, около 12 часов 30 минут Малов А.А., находясь в автомобиле марки «Тойота-Карина», действуя по поручению и в интересах своего отца Малова А.В., получил от Белова деньга в сумме 6 000 долларов США, что эквивалентно 157 178,4 руб. в качестве взятки, предназначавшейся Малову А.В.

После этого Малов А.А. был задержан сотрудниками милиции, а переданные ему Беловым С.В. денежные средства в сумме 6 000 долларов США обнаружены и изъяты.

Суд пришел к выводу о том, что в действиях Малова А.В. отсутствует состав преступления, и оправдал его по ст. ст. 30 ч. 3 и 290 ч. 4 п. «г» УК РФ.

В кассационном представлении государственный обвинитель Тюгин указывает, что приговор является незаконным и необоснованным, и выводы суда не соответствуют фактическим обстоятельствам дела; по мнению автора представления, вывод суда о провокационном характере оперативно-розыскных мероприятий, несостоятелен: данные мероприятия проведены для проверки имеющейся информации о получении Маловым взяток и в строгом соответствии с законом; суд необоснованно отверг показания Малова А., протоколы очных ставок с участием Маловых, протокол осмотра места происшествия, а также не удовлетворил ходатайство государственного обвинителя об исследовании протоколов очных ставок Малова с Беловым: выводы суда об отсутствии объекта и объективной стороны инкриминируемого преступления, о том, что Малов не обещал и не мог содействовать Белову в приобретении земельного участка, опровергается совокупностью исследованных доказательств. Просит приговор и постановление судьи о признании недопустимыми некоторых доказательств отменить и дело направить на новое судебное рассмотрение.

В возражениях на кассационное представление адвокаты Чехова и Целибеев просят приговор оставить без изменения.

Проверив материалы дела, обсудив доводы кассационного представления, судебная коллегия находит, что приговор суда необходимо оставить без изменения.

Суд всесторонне, полно, объективно исследовал все обстоятельства дела и обоснованно пришел к выводу о том, что в его действиях отсутствует состав инкриминируемого ему преступления. При этом суд, установил что обстоятельства, предшествующие передачи ему денег, указанные в обвинении, не соответствуют фактическим обстоятельствам, установленным судом.

Доводы кассационного представления о том, что суд, не удовлетворив ходатайство государственного обвинителя об оглашении очных ставок между Беловым и Маловыми, лишил сторону обвинения возможности предоставления доказательств, являются несостоятельными.

Как видно из протокола судебного заседания государственный обвинитель ходатайствовал об оглашении протоколов данных следственных действий как письменных материалов.

Вместе с тем, в протоколах очных ставок содержатся показания обвиняемого и свидетелей, которые могут быть оглашены в случаях, предусмотренных ст. ст. 276, 281 УПК РФ.

Государственным обвинителем, как правильно отметил суд, при заявлении ходатайства об оглашении протоколов очных ставок, не приведены основания, указанные в данных статьях уголовно-процессуального закона.

В ходе дальнейшего рассмотрения дела в суде государственный обвинитель к вопросу об оглашении протоколов указанных очных ставок не возвращался, заявления о дополнении судебного следствия не сделал.

Довод кассационного представления о том, что суд неправильно признал, что органом, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, при проведении оперативно-розыскных мероприятий по настоящему делу, допущены нарушения закона, нельзя признать обоснованным.

Исследовав представленные доказательства, суд пришел к выводу, что при проведении оперативно-розыскных мероприятий нарушены требования ст. 5 федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности».

Судом установлено, что свидетель Белов выступал представителем ООО «Магнат», реквизиты которого использовались для проведения оперативно-розыскных мероприятий в отношении Малова, и без ведома руководства данного общества.

В ходе оперативно-розыскных мероприятий Белов от имени 000 «Магнат» встречался с главой местного самоуправления Сосновского муниципального района Маловым и обсуждал с ним варианты приобретения земельного участка.

При этом отсутствуют доказательства того, что до вмешательства Белова у органа, проводившего оперативно-розыскные мероприятия, были основания подозревать Малова в получении взяток. Простое заявление сотрудника милиции Антипина в суде о том, что РУБОП располагал секретной информацией о получении подсудимым взяток, которая не была предоставлена суду, не может быть принято во внимание. Оперативно-розыскной орган не ограничился пассивным фиксированием предполагаемой преступной деятельности Малова, а инициировал проведение оперативно-розыскного мероприятия с участием Белова хотя ничего не предполагало, что деяние было бы совершено без его вмешательства.

При таких обстоятельствах суд сделал обоснованный вывод о том, что орган, осуществляющий оперативно-розыскную деятельность спровоцировал получение Маловым денег[844]844
  КАССАЦИОННОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ Верховного Суда РФ, 21 февраля 2008 г., дело № 9-008-4.


[Закрыть]. …

Мы сочли необходимым полностью привести данное Определение, ибо, судя по описанной в нем фабуле, сформулированное в нем решение (и его обоснование) представляется нам, как минимум, крайне спорным. Тем не менее, оно (как уже это отмечалось ранее) выражает правовую позицию Верховного Суда России по вопросам допустимости проведения оперативных экспериментов[845]845
  Об этом 1 апреля 2008 г. Заместитель Генерального прокурора РФ В. Я. Гринь своим письмом № 15/2-667-08 предупредил всех нижестоящих прокуроров.


[Закрыть].

Попутно заметим, что, если высказанное в литературе мнение о необходимости получения судебной санкции на проведение оперативного эксперимента вообще[846]846
  См.: Астафьев Ю.В., Изотова Н.В. Доказывание и оперативно-розыскная деятельность: проблемы, соотношения и взаимодействия. – Курск, 2002. – С. 160 и др.


[Закрыть], нам представляется излишне радикальным, то постановка вопроса о законодательном закреплении необходимости санкционирования судом производства проверочной закупки и «легендированного» оперативного эксперимента, думается, заслуживает внимания, а потому требует своего дальнейшего углубленного изучения.

В то же время, мы принципиально против допустимости проведения с целью разоблачения взяточников (и взяткополучателей, и взяткодателей) оперативно-розыскных мероприятий, проводимых в порядке плановых проверок и направленных, как иногда это называют, на «ловлю на живца», в сути своей, являющейся ничем иным, как искусственным созданием доказательств обвинения.

Приведем два примера, ярко, на наш взгляд, раскрывающих смысл этих ОРМ.

Командир взвода ДПС ГИБДД при ГУВД Паринов объезжал посты, на которых несли службу его подчиненные. Во время его нахождения на одном из таких постов, дежуривший там сотрудник ДПС остановил легковую автомашину, водитель которой Царев явно превышал установленную для этого участка дороги скорость.

Паринов, сев в машину Царева, объяснил ему, в чем заключаются допущенные им нарушения ПДД, и сказал, что Царев должен заплатить штраф. Уточнив, в какой сумме он будет выражаться, Царев предложил Паринову взятку в размере 300 рублей за то, что штраф не будет выписываться. Паринов сказал, что это стоит не 300, а 350 рублей. После передачи Царевым Паринову этой суммы, последний был задержан сотрудниками управления собственной безопасности ГУВД.

В ходе расследования возбужденного в отношении Паринова уголовного дела по факту получения им взятки выяснилось, что Царев действовал по предложению и под контролем сотрудников ССБ; его машина была оборудована звукозаписывающей техникой, зафиксировавшей приведенные выше его переговоры с Париновым.

Противоположная ситуация также из следственной практики.

Оборудованная сотрудниками оперативно-розыскного органа аудио и видеозаписывающей аппаратурой автомашина ГИБДД с экипажем в составе Костина и Бугова проследовала на стационарный пост у въезда в г. Воронеж. До выезда экипаж был поставлен в известность о техническом оснащении их автомашины.

Когда Костин остановил за грубое нарушение ПДД водителя личной автомашины Веденеева и пригласил его в машину ГИБДД для составления протокола о нарушении, Веденеев настойчиво стал предлагать сотрудникам милиции взятку за то, чтобы такой документ не составлялся, отчего они, естественно, «с негодованием» отказались. После этого Веденеев был задержан (а затем привлечен к уголовной ответственности и осужден) за покушение на дачу взятки.

По нашему глубокому убеждению, ни в первом, ни во втором случае у сотрудников оперативно-розыскных органов вообще не было оснований для проведения указанных ОРМ. Как видим, в первом из них они проводились в отношении случайно оказавшегося в данный момент на посту ГИБДД Максимова; во втором – также «первого попавшегося» водителя Веденеева, допустившего нарушения ПДД.

Вряд ли всерьез можно принять объяснения сотрудника оперативно-розыскного органа, допрошенного в суде в качестве свидетеля по одному из приведенных уголовных дел, что основаниями таких ОРМ является наличие данных о том, что «многие сотрудники ГИБДД берут взятки, а многие водители их навязывают, в полном смысле суют их сотрудникам ГИБДД».

А потому совершенно обоснованным является следующий вывод кассационного определения Воронежского областного суда, которым был отменен обвинительный приговор по первому из приведенных выше дел с направлением его на новое судебное рассмотрение: «Судом согласно приговору установлено, что Царев ранее осужденного не знал и до проведения оперативного эксперимента ни с каким заявлением ни к кому не обращался, до остановки его работниками ГИБДД никто у него денег не вымогал.

Оперативный эксперимент должен быть направлен на раскрытие преступления. Подобные эксперименты не допускаются в качестве «плановых проверок». Кроме того, следует учитывать, что заявление о вымогательстве взятки должно быть зарегистрировано в установленном порядке, заявителю разъясняются нормы об ответственности за заведомо ложный донос»[847]847
  Кассационное определение Судебной коллегии по уголовным делам Воронежского областного суда от 13 июля 2006 г, дело № 22-862.


[Закрыть].

По результатам повторного рассмотрения судом данного уголовного дела в отношении Паринова был постановлен оправдательный приговор.

В то же время нет никаких сомнений, что результаты проводимых таким образом плановых проверок являются достаточным основанием для принятия в отношении должностного лица необходимых дисциплинарных мер воздействия – вплоть до его увольнения.

Таким образом, и в заключение рассмотрения поставленных в данном месте работы вопросов, приходится, к сожалению, вновь повторно констатировать: факты принуждения к даче показаний и фальсификации доказательств не только, как говорится, «имеют место быть», но и достаточно широко распространенны в оперативно-розыскной и следственной практике современного отечественного уголовного судопроизводства.

В логической связи с этими, по сути, однако, в большей своей степени тактическими проблемами, находится проблема стратегическая, а потому, несомненно, еще более актуальная.

Для введения в нее нам представляется необходимым напомнить один из постулатов, подробно обоснованный в самом начале нашей работы.

Цель любого посягательства на доказательства состоит в принятии противостоящей стороной соответствующего интересам противодействующей стороны правового решения и/или удержания противостоящей стороны от принятия решений не соответствующих интересам стороны, оказывающей противодействие, также исключающих необходимость принятия и реализации этой стороной решений, ее интересам не отвечающим. И это – независимо от того, профессиональными или непрофессиональными субъектами уголовного процесса, и в какой бы из рассмотренных выше форм это посягательство осуществляется.