Текст книги "Избранные работы (сборник)"

Как известно, под тактической операцией понимается система следственных действий, оперативно-розыскных и иных мероприятий и реализуемых при их производстве тактических приемов, направленная на достижение определенной локальной задачи расследования преступлений, разрешение которой с учетом вида расследуемого преступления и ситуации его расследования другим образом невозможно или нерационально[447]447
  См.: Белкин Р. С. Криминалистическая энциклопедия, с. 219; Дулов А. В. Тактические операции при расследовании преступлений. Минск, 1979, с. 43; Цветков С. И. Криминалистическая теория тактических решений. Автореф. … дисс. д. ю. н. М., 1992, с. 13, и др.


[Закрыть].

Криминалистами в настоящее время разработано множество самых разнообразных тактических операций – от «атрибуции трупа» до тактической операции «проверка алиби», и др.[448]448
  См., напр.: Шиканов В. И. Теоретические основы тактических операций в расследовании преступлений. Иркутск, 1983; Кручинина Н. В., Шиканов В. И. Теоретические проблемы алиби и их прикладное значение в уголовном судопроизводстве. Иркутск, 1992, и др.,


[Закрыть]. Очевидно, что далеко не по всем уголовным делам в их производстве (к счастью) возникает необходимость. Однако, как выше сказано, есть две взаимосвязанные названные выше тактические операции, производство которых представляется необходимым при осуществлении уголовного преследования при расследовании преступлений любых видов и категорий и практически во всех следственных ситуациях.

а) Тактическая операция «Проверка показаний лица, признавшего себя виновным в совершении преступления»

Практика показывает, что по большинству уголовных дел в определенный момент (чаще всего в достаточно короткий срок после задержания или ареста) подозреваемые и обвиняемые признавали себя виновными в совершении вменяемых им преступлений, от которых затем зачастую отказывались. Причины того различны. В общем-то, получить, от человека так называемые «признательные» показания не очень сложно, даже не используя для того незаконные методы ведения следствия. Увы, как известно, последние не являются уникальными исключениями в современной правоохранительной деятельности, особенно органов дознания.

Впечатляющие данные в этом отношении приводит ответственный сотрудник следственных органов системы прокуратуры В.И. Саньков. «Изучение уголовных дел об умышленных убийствах, расследовавшиеся следственным управлением прокуратуры Воронежской области, – пишет он, – показывает, что в период с 1996 по 1999 годы за недоказанностью участия обвиняемых в убийствах было прекращено уголовное преследование по шести делам (девять эпизодов; здесь и далее выделено нами – авт.) в отношении восьми лиц, которые в ходе следствия признавались в совершении данных преступлений, а предварительное следствие приостановлено ввиду неустановления лиц, подлежащих привлечению в качестве обвиняемых. Еще по трем делам уголовное преследование прекращено в отношении 14 человек, ранее обвинявшихся в совершении убийств на основании ч. 2 ст. 5 УПК РСФСР за отсутствием в их действиях состава преступления, поскольку в результате расследования была установлена их непричастность к инкриминировавшимся им деяниям. Причем из числа этих лиц 12 признавались в совершении убийств либо в качестве исполнителей, либо соучастников, оговаривая других. По последним трем делам были установлены и привлечены к уголовной ответственности действительные преступники»[449]449
  Саньков В.И. Тактика допроса лица, признающегося в совершении убийства // Криминалистические средства и методы исследования преступлений. – Воронеж, 1999. – С. 79. В дальнейшем, В.И. Саньков под научным руководством автора настоящей работы подготовил и успешно защитил глубокую и значимую в контексте рассматриваемых здесь вопросов кандидатскую диссертацию на тему «Тактические ошибки следователя при получении и проверке признания в убийстве (Причины, предупреждение, нейтрализация последствий)». (Воронеж, 2003).


[Закрыть].

Нет сомнений (и об этом говорилось выше), что по многим уголовным делам получение от подозреваемого или обвиняемого «признательных» показаний крайне желательно. Ведь только он может назвать все детали преступления (если, естественно, именно его совершил), места сокрытия орудий преступления, трупа, его останков, предметов и документов, которыми он завладел в результате совершения преступления, своих соучастников, в том числе и организаторов или заказчиков преступления. Но, не гoворя уже о том, что такие показания должны быть получены законными и допустимыми средствами, они представляют доказательственную ценность лишь в одном своем уникальном качестве – как источник получения других доказательств о тех обстоятельствах, которые мы назвали выше (о местах сокрытия отдельных объектов, соучастниках и т. д.)

На наш взгляд, в основе проверки достоверности даваемых лицом «признательных» показаний, т. е. в основе соответствующей тактической операции, должны лежать следующие посылки.

1. Непротиворечие их «узловым», объективно установленным фактам расследуемого преступления: о способе и месте совершения данного преступления против личности, его мотивах (если таковые на момент допроса этого лица сомнений не вызывают, и существенны для оценки даваемых показаний).

Например, В. признал себя виновным в том, что убил 3., нанеся ему несколько ударов по голове молотком. Однако согласно заключению судебно-медицинской экспертизы смерть 3. наступила в результате удушения, а следов телесных повреждений, которые могли бы быть причинены ударами молотка, на голове потерпевшего не имелось. Объяснить эти противоречия В. не мог; последующее показало, что В., оговорил себя в убийстве 3., будучи психически больным человеком.

Или другой пример.

Признавая себя виновным в нанесении телесных повреждений, Ю., в то же время категорически утверждал что никаких ценностей у потерпевшего У. он не забирал (на последнего было совершено разбойное нападение и отобран видеомагнитофон). Это противоречие вызвало сомнения в достоверности данных Ю. «признательных» показаний. Проверка их показала, что Ю. «взял на себя» разбойное нападение, совершенное его братом. Ю. в дальнейшем пояснил, что, давая «признательные» показания, он был вынужден в то же время отрицать факт завладения видеомагнитофоном, так как не придумал, как объяснить, куда он его дел.

2. Соответствие даваемых показаний объективным фактам, установленным до получения таких показаний (в ходе осмотра местa происшествия, обыска, допросов иных лиц, чьи показания не вызывают сомнений в своей достоверности). Эти факты могут касаться как существенных обстоятельств, непосредственно составляющих предмет доказывания по данному делу, так и обстоятельств менее значительных, однако указывающих на то, что допрашиваемый действительно знает даже мельчайшие нюансы, связанные с обстановкой происшедшего.

Давая «признательные» показания, К. пояснил, что с Н. он в своей квартире распил две бутылки водки, после чего между ними произошла ссора, в результате которой он убил Н. После убийства он ушел, и был задержан спустя несколько дней, когда в его квартире был обнаружен труп Н.

Следователь ограничился этими показаниями К., не сопоставив их даже с протоколом осмотра места происшествия, согласно которому на столе в квартире К. стояли не две, а четыре бутылки из-под спиртных напитков, и потому, естественно, не устранил данного противоречия.

К. на следующий же день после дачи «признательных» показаний от них категорически отказался, заявив, что они давались в результате физического воздействия на него работниками милиции (наличие на теле К. многочисленных следов побоев спустя два дня было подтверждено судебно медицинской экспертизой).

Указанное противоречие между объективными данными об обнаруженных бутылках и показаниями К. в этой части позволило защите выдвинуть версию о том, что убийство Н. было совершено не К., а другим лицом, с которым Н. после ухода К. распил бутылку коньяка и бутылку вина. Эта версия опровергнута не была, хотя органы дознания располагали оперативными данными, что данные бутылки стояли на столе еще до того, как за ним встретились К. и Н.

Уголовное дело в отношении К. было прекращено за недоказанностью предъявленного ему обвинения в убийстве Н.

3. Наличие в «признательных» показаниях деталей, нюансов описываемых событий, которые нельзя выдумать, свидетельствующие о достоверности данных показаний. Значимость этих «частностей» иногда своевременно следователем не осознается: далеко не всегда они фиксируются следователем в протоколе допроса; он, как правило (и об этом будет подробно говориться в следующем параграфе нашей работы), является продуктом совместного творчества допрашиваемого и следователя. Вот почему так важно использовать при допросе такого лица вспомогательные средства фиксации его показаний – аудио– или видеозапись, которая отразит все, в том числе, казалось бы, несущественные моменты и даже оговорки в его показаниях. Особенно важны они для использования в той ситуации, когда данное лицо в дальнейшем отказывается от данных ранее «признательных» показаний. Анализ соответствующей аудио– или видеозаписи позволяет выявить такие частности в показаниях этого лица и тактически правильно их использовать как в последующих его допросах, так и при составлении обвинительного заключения в части обоснования достоверности именно «признательных», а не последующих показаний обвиняемого.

Кроме того, ее наличие, во-первых, психологически затруднит попытку допрошенного отказаться от данных «признательных» показаний (если, конечно, они были правдивы), и, во-вторых, значительно снизит вероятность того, что в случае отказа от них данное лицо будет ссылаться на применение к нему незаконных методов ведения следствия. Во всяком случае, это позволит суду объективно оценить обоснованность подобных объяснений обвиняемого о причинах дачи им ранее таких «признательных» показаний.

4. Наиболее распространенным средством закрепления «признательных» показаний лица, подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления, по праву является проверка его показаний на месте происшествия.

Проверка на месте является убедительным средством объективного подтверждения достоверности показаний лица, признавшего себя виновным в совершении преступления против личности в том случае, когда в процессе ее проведения подозреваемый (обвиняемый):

– указывает на отдельные места, связанные с совершенным преступлением (места подготовки, совершения деяния, сокрытия его следов), о которых могло знать лишь лицо, действительно совершившее преступление, и на которых ранее или в ходе следственного действия обнаружены объективные данные, свидетельствующие о криминальном (и криминалистическом) значении этих мест;

– демонстрирует свои действия при совершении преступления, соответствующие объективным данным о них, полученным ранее при расследовании дела, либо достоверность которых подтверждается в дальнейшем при проверке показаний на месте. Приведем пример, иллюстрирующий данное положение.

Д., признавший себя виновным в совершении разбойного нападения, при проверке показаний указал место сокрытия ценностей, которыми он завладел. Там они были обнаружены и в дальнейшем опознаны потерпевшим как принадлежащие ему.

Давая пояснения в ходе проверки показания на месте происшествия, Ж., признававший себя виновным в совершении изнасилования, указал место, находясь на котором он поджидал жертву, и указал на несколько находящихся там окурков, пояснив, что они от сигарет, выкуренных им в то время. Окурки, на которые указал подозреваемый, были изъяты, в дальнейшем судебно-медицинская экспертиза установила, что обнаруженная на них слюна могла принадлежать Ж.

5. «Признательные» показания лица, подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления, могут быть точно проверены проведением других видов следственного эксперимента: проверки возможности совершения им определенных действий, входящих в канву обстоятельств, о которых он дает показания, наличия определенных навыков или профессиональных умений, использованных при совершении расследуемого преступления.

6. Достоверность показаний лица, признавшего себя виновным в совершении преступления, может быть также проверена предъявлением ему для опознания потерпевшего, оружия преступления и других предметов, связанных с расследуемым преступлением, очными ставками между данным лицом, его соучастниками, а также потерпевшим и свидетелями (естественно, при наличии для их производства указанных в процессуальном законе оснований).

Как показывает практика, лицо, отказавшееся в дальнейшем от своих «признательных» показаний, зачастую объясняет причину их дачи физическим воздействием на него со стороны работников органов дознания. С целью предупреждения таких объяснений необходимо: во-первых, подвергнуть задержанного до его допроса судебно-медицинскому освидетельствованию на предмет установления наличия телесных повреждений; в случае если таковые будут обнаружены, незамедлительно допросить подозреваемого об обстоятельствах их получения. Во-вторых, после дачи подозреваемым признательных показаний вновь произвести его судебно-медицинское освидетельствование. Цель его ясна: установить что в промежутке между первым и вторым освидетельствованиями у подозреваемого не появилось телесных повреждений.

Совершенно очевидно, что в структуре данной тактической операции существенное место должно отводиться оперативным мероприятиям, проводимым органами дознания либо инициативно, либо по поручению следователя, расследующего данное уголовное дело.

Для того чтобы избежать психологически, в общем – то понятной, переоценки значения «признательных» показаний – повторим в силу принципиальной значимости этого положения для качества всего уголовного преследования, – необходимо проанализировать собранные по делу доказательства со следующей позиции: какие доказательства, изобличающие обвиняемого по делу, останутся, если из материалов дела исключить «признательные» показания обвиняемого?

Если в результате такого анализа окажется, что иных доказательств вины обвиняемого нет или их совокупность недостаточна для однозначного обоснования обвинения, то должен быть сделан единственный логически и процессуально правильный вывод: вина обвиняемого не доказана, преступление не раскрыто.

б) Тактическая операция «Защита доказательств».

Как известно, природа судебного доказательства двуедина: сведения, устанавливающие обстоятельства, входящие в предмет доказывания по уголовному делу в соответствии ст. 73 УПК (их называют доказательственными фактами), а также необходимые в процессе и для процесса их установления так называемые промежуточные факты и допустимые источники их получения. Это двуединство и составляет обязательные свойства доказательства – его относимость и допустимость в судебном доказывании[450]450
  См. об этом: Кокорев Л.Д., Кузнецов Н.П. Уголовный процесс: доказательства и доказывание. – Воронеж, 1995; Белкин А.Р. Теория доказывания. – М., 1999.


[Закрыть].

Следовательно, чтобы разрушить доказательство, лишить полученные сведения доказательственной значимости, достаточно, чтобы они потеряли хотя бы одно из названных свойств – относимость или допустимость. Либо не приобрело бы одно из этих свойств изначально.

Но со сказанным связана еще одна проблема, необходимость решения которой во многом обусловливает, структурирует содержание рассматриваемой тактической операции: объективность информации, полученной и получаемой из допустимых и относимых источников, т. е. формально обладающей необходимыми доказательственными свойствами.

Совершенно ясно, что, увы, весьма часто выступающая в качестве доказательств в изложенном выше их понимании, информация либо изначально непреднамеренно или умышленно была неполной или искаженной либо так же непреднамеренно или умышленно искажается в процессе последующего исследования преступления – при его расследовании и (или) судебном рассмотрении уголовного дела. Как печально иногда шутят следователи, интерпретируя известное ироническое высказывание о статистике, «есть ложь, есть большая ложь, а есть свидетельские показания» или «лжет как свидетель».

Причины этого весьма различны: от банального нежелания быть вовлеченным в орбиту уголовного процесса и альтруизма – стремления бескорыстно помочь своими показаниями интересам обвиняемого (что чаще) или потерпевшего – до отказа или изменения показаний под чьим-то влиянием, либо наконец, для исключения или смягчения ответственности своей и (или) других лиц.

В последнее время, увы, воздействие на обладателей доказательственной информации со стороны заинтересованных в том лиц и организованных преступных групп и сообществ приобрело более жесткие и изощренные формы: от пыток и похищения таких людей, удержания их в недоступных для правоохранительных органов местах на время расследования и суда до их физической ликвидации. А до практической реализации государственной программы защиты свидетелей, потерпевших и других носителей доказательственной информации, при всей очевидной необходимости такового, путь, увы, достаточно долгий.

Уголовно-правовые меры, направленные на предупреждение вовлечения в уголовный процесс такой необъективной информации (ответственность за заведомо ложный донос – ст. 306 УК РФ, за подкуп или принуждение названных в ст. 309 УК РФ лиц в целях дачи ими ложных показаний и др.), как показывает практика, малоэффективны. Если сказать точнее, они практически не работают.

Одна из рекомендаций по защите такой доказательственной информации содержалась еще в опубликованной в 1533 г. «Уголовной конституции Карла V» (известной как «Каролина»): «Когда имеется несколько арестантов (по одному делу – О.Б.), их надлежит отделить друг от друга, поскольку это возможно по тюремным условиям, дабы они не могли соглашаться между собой в сложных показаниях либо сговариваться о том, как они намерены оправдываться в своих деяниях».[451]451
  Цит. по: Хрестоматия по истории государства и права. Т. 1. – Воронеж, 1999. – С. 393.


[Закрыть]

Но не только вербальная (словесная) информация может быть неполной или непреднамеренно или умышленно искажаться. Такими могут быть сведения, полученные или получаемые из материальных источников.

Опосредованным осознанием этого может служить уголовно – правовая новелла 1996 г. об ответственности за фальсификацию доказательств по уголовному делу лицом, производящим дознание, следователем, прокурором и защитником (ст. 303 УК РФ).

Понимание всего сказанного выше и должно лежать в основе планирования и осуществления тактической операции «3ащита доказательств». Ее сущности, основным направлениям разработки системы защиты доказательств (хотя при этом автор не использует понятие тактической операции) посвящена очень глубокая и интересная монография В.В. Трухачева.[452]452
  Трухачев В.В. Преступное воздействие на доказательственную информацию (Правовые и криминалистические средства предупреждения, выявления, нейтрализации). – Воронеж, 2000.


[Закрыть]

Отсылая к этой работе, отметим лишь выделяемые этим автором основные положения, связанные с защитой доказательств.

Угрозы для доказательственной информации со стороны определенных субъектов подразделяются на «внешние» и «внутренние».

Субъектами, реализующими «внешнюю угрозу» доказательственной информации, выступают преступники, лица, находящиеся в зависимости от них, а также адвокаты, осуществляющие защиту подозреваемых, обвиняемых по уголовному делу.

Вторая группа включает в себя угрозы, которые могут быть реализованы работниками правоохранительных органов, как непричастных, так причастных в силу своих служебных полномочий к расследованию либо судебному разбирательству данного дела.

Средства защиты доказательственной информации от внешней и внутренней угрозы (с учетом специфики их характера) подразделяются на:

– средства предупреждения посягательств на доказательственную информацию;

– средства устранения, ликвидации действительных угроз доказательственной информации и ее объективности;

– восстановления и защиты доказательственной информации, связанных с возникновением угрозы ее безопасности (создание и внедрение компьютерных программ, позволяющих восстанавливать доказательственную информацию, которая умышленно или неосторожно была стерта из памяти компьютера;

– восстановление похищенных либо уничтоженных материалов уголовных дел;

– привлечение лиц, отказавшихся от дачи показаний либо изменивших их в результате преступного воздействия, к позитивному сотрудничеству с правоохранительными органами и т. д.).

Совершенно верно В.В. Трухачев в системе защиты доказательств выделяет средства: а) технические; б) организационные; в) оперативно-розыскные; г) правовые (уголовно-правовые и уголовно процессуальные); д) криминалистические[453]453
  Формат нашего исследования не позволяет более подробно их здесь рассмотреть; также скажем, что, помимо работы В. В. Трухачева, многие из них изучены в работах авторов, изучавших проблемы противодействия расследованию преступлений и его преодоления, таких как Э. У. Бабаева, Ю. П. Гармаев, В. Н. Карагодин, И. А. Николайчук, и др.


[Закрыть].

Как о том говорилось выше, качество рассматриваемой здесь подсистемы уголовного преследования – предварительного расследования преступлений во многом воплощается в принимаемых следователем процессуальных решениях.

Наиболее распространенными из них являются решения следователя, облекаемые в форму протоколов следственных и других процессуальных действий (в частности, в этой форме преимущественно отражаются и результаты рассмотренных выше тактических операций).

Из числа же «чисто» процессуальных решений наиболее ответственными нам представляются протоколы, подводящие итог всему проведенному расследованию по уголовному делу: решению о признании предварительного расследования завершенным, ибо «собранные доказательства достаточны для составления обвинительного заключения (ст. 215 УПК), и об ознакомлении обвиняемого и других указанных в законе лиц с материалами дела (ст. 216–217 УПК).

Они предшествуют решению следователя о направлении уголовного дела прокурору для возбуждения государственного обвинения, выражаемому следователем в форме обвинительного заключения.

И практика показывает, что именно в протоколах допускаются многочисленные ошибки напрямую, линейно (вспомним о видах зависимостей, влияющих на качество) сказывающиеся на всем качестве уголовного преследования на стадии предварительного расследования преступлений, при чем нейтрализация многих из которых возможна путем повышения качества правоприменения, и внесения определенных корректив в действующее Уголовно-процессуальное законодательство.

Это-то и обусловливает для нас в контексте изучаемых в настоящей работе вопросов высказать свое мнение по ряду проблем, связанных с качеством названных процессуальных актов следователя.