Текст книги "Избранные работы (сборник)"

– защитник не только вправе, но и обязан использовать при выполнении своей процессуальной функции все указанные в законе средства и способы защиты. Вновь обратим внимание, на то, что данное положение, ранее в императивной форме содержащееся в ст. 51 УПК РСФСР, в УПК РФ (ст. 53) трансформировано лишь в право защитника использовать иные не запрещенные настоящим Кодексом средства и способы защиты. Однако предусмотренное п. 1 ч. 1 ст. 7 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» положение о том, что адвокат именно обязан: «честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещенными законодательством РФ средствами» в определенной степени компенсирует указанную неопределенность, и в большей, по нашему мнению, степени отвечает целям и принципам профессиональной защиты.[257]257
  Обоснование целесообразности изменения содержания ст. 53 УПК РФ и именования ее не «полномочия защитника» (как она именуется в настоящее время) см.: Баев М.О., Баев О.Я. УПК 2001 г.: достижения, лакуны и коллизии; пути заполнения и разрешения последних. – Воронеж, 2002; Они же. Уголовно – процессуальный кодекс Российской Федерации. Научн. – практ. анализ основных достижений и проблем. – СПб., 2003.


[Закрыть]

– защитник не выступает в качестве субъекта оценки доказательств по внутреннему убеждению (ст. 17, 88 УПК РФ);

– защитник не выступает в качестве субъекта проверки доказательств (ст. 87 УПК РФ);

– обязанности и права защитника на различных этапах и стадиях судопроизводства регламентированы уголовно-процессуальным законом, им очерчены и ограничены;

– защитник вправе самостоятельно собирать доказательства путем опроса лиц с их согласия, истребования справок, характеристик, иных документов от органов государственной власти, местного самоуправления, общественных объединений и организаций (ст. 86 УПК РФ);

– адвокат не вправе отказаться от принятой на себя защиты подозреваемого, обвиняемого (ч. 7 ст. 49 УПК РФ);

– адвокат не может быть в одном деле защитником двух подозреваемых, обвиняемых, если интересы одного из них противоречат интересам другого (ч. 6 ст. 49 УПК РФ).

Если с учетом этих структурообразующих факторов сделать попытку обозначить содержание тактики защиты, то, видимо, в первую очередь, следует говорить о необходимости ее изучения и разработки применительно к составным элементам деятельности защитника по выполнению им своей уголовно-процессуальной функции в доказывании – к исследованию, использованию и представлению доказательств. В таком случае можно в качестве содержательных и относительно самостоятельных элементов выделить тактику исследования, тактику использования и тактику собирания адвокатом доказательств.

Два первых из названных видов «подтактик» защиты достаточно адекватны аналогичным содержательным элементам следственной тактики. Это дает возможность активно, естественно, с соответствующей интерпретацией, использовать при их разработке научные основы и прикладные достижения последней.

Тактика же собирания доказательств защитником более специфична. Дело в том, что до УПК РФ 2001 г. защитник, как известно, не являлся «полноценным» субъектом доказывания в уголовном судопроизводстве; он не обладал правом собирать доказательства (что, по сути, является первоначальным этапом доказывания), а мог их только представлять (ст. 51 УПК РСФСР). А если говорить точнее, защитник чаще всего имел возможность представлять не доказательства как таковые, а их источники, используя которые органы предварительного расследования и суд могли формировать судебные доказательства в точном уголовно-процессуальном смысле этого понятия. Как сказано, ст. 86 УПК РФ предоставила защитнику право на самостоятельное собирание доказательств, что, несомненно, означает дальнейшее развитие реальной состязательности реального обеспечения права на защиту от уголовного преследования. Но при этом возникает ряд пока неразрешенных теорией и практикой вопросов.

В частности, какова доказательственная сила полученных защитником в ходе опроса лиц с их согласия объяснений; обязаны ли органы предварительного расследования каким – либо образом представлять защитнику вещественные доказательства для привлечения им специалистов для исследования таковых объектов; каковы при отсутствии предусмотренного законом механизма способы трансформации данных адвокатского опроса из источника в доказательство и пути легализации в материалы дела иных предметов, документов и сведений и т. д. Заметим, что опосредование уголовно – процессуальным законом в соответствии с изменениями и дополнениями, внесенными в него Федеральным законом от 4 июля 2003 г. № 92 ФЗ, такого источника доказательства, как «заключение и показание специалиста», можно рассматривать как некое паллиативное решение данного вопроса. На своем видении путей решения части обозначенных проблем ввиду их значимости остановлюсь ниже.

Относительно самостоятельными элементами содержания тактики защиты должны являться вопросы взаимодействий адвоката при осуществлении им своей профессиональной деятельности. Диапазон подобных взаимодействий весьма широк: от взаимодействия защитника с подзащитным и клиентом, не являющимся самим подзащитным (скажем, родственник подзащитного), с субъектами, осуществляющими уголовное преследование подзащитного (работниками органа дознания, следователем, прокурором), и судом до взаимодействия с коллегами – защитниками других обвиняемых (подозреваемых, подсудимых) по этому же делу. Говоря об этом, следует обратить внимание на то, что взаимодействия между представителями стороны защиты весьма специфичны, зачастую носят коллизионный характер, и потому в существенной степени влияют на тактику защиты. В связи с этим они будут рассматриваться далее более подробно.

Очевидным и весьма существенным элементом содержания тактики защиты являются вопросы участия адвоката в отдельных следственных действиях, проводимых с подзащитным по инициативе следователя или по ходатайству адвоката. Обратим внимание: это элемент не следственной тактики, а именно тактики защиты, ибо изучаться и разрабатываться эти вопросы должны применительно к деятельности защитника, а не следователя, профессиональные интересы которого противоположны, как правило, интересам защитника. Сказанное не только не исключает, но, напротив, предполагает необходимость разработки соответствующего ему элемента следственной тактики, которому, к сожалению, до настоящего времени не уделено необходимого внимания, – тактики производства отдельных следственных действий с участием защитника. Нет сомнений, что само присутствие адвоката при отдельных действиях, осуществляемых следователем, самым существенным образом влияет на тактические возможности следователя по успешному достижению стоящей перед ним цели.

Тактическое содержание имеют и сущность, и момент заявления защитником ходатайств, направленных на собирание, исследование и использование доказательств. Если сказать об этом совсем кратко, то отметим, что основная сложность заключается, в частности, в том, чтобы при неполноте имеющейся в распоряжении защитника информации на стадии предварительного расследования или не убежденности в «надежности источника» возможной доказательственной информации, не заявить ходатайства, исполнение которого не улучшит, а усугубит положение подзащитного.

Безусловно, содержание тактики защиты зависит «напрямую» от этапа и стадии судопроизводства, на котором она реализуется. Одни тактические возможности имеются у адвоката на стадии предварительного следствия при крайней неполноте, отрывочности и неопределенности имеющейся в его распоряжении информации о доказательствах, изобличающих подзащитного подозреваемого, обвиняемого. Другие появляются с момента предъявления подзащитному обвинения, третьи – после ознакомления со всеми материалами законченного расследования (они определяют тактику заявления ходатайств в порядке ст. 217 УПК РФ и, в первом приближении, тактику защиты в суде). Поэтому, повторим, есть смысл и необходимость изучать и разрабатывать тактику защиты на предварительном следствии и, как самостоятельный содержательный элемент тактики защиты в целом, тактику защиты на судебных стадиях (в суде первой инстанции, инстанциях апелляционной, кассационной и надзорной).

Выделенными элементами далеко не ограничивается содержание тактики профессиональной защиты по уголовным делам. Она по сути своей – система открытая, допускающая (и более того, предполагающая) включение в себя иных аспектов деятельности адвоката в уголовном судопроизводстве, которые могут иметь тактический характер и при том обладают специфичностью и относительной самостоятельностью. (Например, вполне правомерным, особенно в свете изменений, внесенных в УПК РФ, нам представляется выделение и такого самостоятельного элемента содержания тактики защиты, как тактика использования защитником специальных познаний).

И, наконец, заканчивая, в первом, во многом, в постановочном плане, рассмотрение содержания тактики профессиональной защиты по уголовным делам, совершенно необходимо обратить внимание на следующее.

Как и вся криминалистическая тактика, тактика защиты носит отчетливый ситуационный характер (что уже отмечалось авторами некоторых приведенных выше определений тактики защиты). Выбор тактического рисунка защиты, конкретных тактических средств во многом, если не большинстве своем, определяется складывающейся по делу ситуацией. Совершенно права Т.С. Волчецкая, обращая внимание на то, что «ситуационный подход все более прочно завоевывает свои позиции в самых различных областях юридической науки и практической деятельности, поскольку он позволяет установить связь между различными разделами и учениями науки, с одной стороны, и между рекомендациями науки и практической деятельностью, – с другой».[258]258
  Волчецкая Т.С. Криминалистическая ситуалогия. – М., 1997. – С. 5.


[Закрыть]

По вполне допустимой и правомерной, на наш взгляд, аналогии со следственными ситуациями, ситуации защиты можно именовать защитными ситуациями. Теория и практика защитных ситуаций, в том числе и проблемы их классификаций, соотношения со следственными ситуациями, и многие другие, настоятельно нуждаются в отдельных монографических исследованиях.

В основе возникновения той или иной защитной ситуации лежат, по нашему мнению, два структурообразующих ее фактора:

– отношение подзащитного к сущности предъявленного ему обвинения (возникшего в отношении него подозрения) в совершении преступления;

– наличие доказательств, изобличающих подзащитного в совершении инкриминируемого ему деяния, и степень информированности о них защитника.

К примеру, в самом первом приближении применительно к моменту завершения предварительного расследования можно выделить такие защитные ситуации:

– подзащитный признает свою вину в совершении вмененного ему преступления, и в деле имеются достаточные доказательства, объективно подтверждающие его признание;

– подзащитный виновным себя признает, однако, доказательств, объективно подтверждающих его признание, в деле не имеется;

– подзащитный виновным себя не признает, а совокупность имеющихся доказательств, на взгляд адвоката, недостаточна для признания его виновным;

– подзащитный виновным себя не признает, однако, он, по мнению защитника, изобличается имеющимися доказательствами и их совокупность достаточна для признания его виновным в совершении преступления (такие же ситуации могут возникать и по отдельным эпизодам обвинения).[259]259
  С позиции методики профессиональной защиты по уголовным делам защитные ситуации, как и методические ситуации следственные, конструируются по несколько иным основаниям. См. об этом: Баев О.Я. Следственные ситуации; их тактическая и методическая сущность // Роль и значение деятельности Р.С. Белкина в становлении современной криминалистики. – М., 2002. – С. 107–112.


[Закрыть]

Мы убеждены, что дальнейшие углубленные исследования содержания тактики защиты в целом и каждого ее элемента, в частности, с позиций ситуативного подхода будут способствовать созданию теоретических и прикладных основ этого раздела криминалистической тактики и – что главное! – оптимизации деятельности адвоката-защитника в уголовном судопроизводстве.

^{Перед заседанием диссертационного совета (слева направо); сидят: К. А. Панько, Р. С. Белкин, В. Ф. Зудин, С. А. Шейфер, Д. П. Котов, О. Я. Баев; стоят: В. М. Корнуков, В. И. Батищев, В. И. Комиссаров, Т. В. Аверьянова, В. А. Панюшкин, В. Н. Григорьев, Н. П. Кузнецов}

5
Уголовно-процессуальное исследование преступлений (проблемы качества права и правоприменения)

Введение

В семидесятых-восьмидесятых годах прошлого века вопросы качества предварительного расследования преступлений, эффективности Уголовно-процессуального закона и правосудия по уголовным делам в отечественной юридической литературе подвергались достаточно подробным исследованиям. Им, в частности, были посвящены монографические исследования отдельных ученых и целых творческих коллективов, возглавляемых известными процессуалистами[260]260
  См., напр.: Власов В. И. Расследование преступлений. Проблемы качества. Саратов, 1988; он же: Качество расследования преступлений. Ульяновск, 1985; Эффективность правосудия и проблема устранения судебных ошибок. В 2 т./ под ред. И. Л. Петрухина. М., 1975; Советский уголовно – процессуальный закон и проблемы его эффективности / под ред. В. М. Савицкого. М., 1979; Петрухин И. Л., Батуров Г.П., Марщакова Т. Г. Теоретические основы эффективности правосудия. М., 1979.


[Закрыть].

Однако не менее, а, скорее всего, более остро эти проблемы стоят перед уголовной юстицией и в настоящее время.

И дело не только в том, что, как и ранее, реалии современного уголовного судопроизводства далеко не всегда отвечают общественным ожиданиям к его качеству в целом, и достижению его назначения по каждому уголовному делу.

Нельзя не учитывать, что действующее сейчас Уголовно-процессуальное законодательство, самым существеннейшим образом изменившее весь уголовный процесс, с неизбежностью обусловливает и необходимость изменения подходов как к самой этой системе, так и к определению критериев оценке качества Уголовно-процессуального исследования преступлений, составляющего (о чем будет подробно говориться ниже), по сути, само содержание уголовного судопроизводства.

В тоже время, при наличии массы публицистических материалов, с той или иной позиции (чаще всего, негативной) освещающих в СМИ качество расследования конкретных преступлений и (или) осуществления по ним правосудия, комплексные теоретические исследования этих проблем (несмотря на несомненную повышенную в них потребность) в криминалистической литературе последних лет практически отсутствуют [261]261
  Насколько нам известно, этим проблемам за несколько последних десятилетий посвящена лишь одна монографическая работа – диссертационное исследование К. В. Степанова. – См.: Степанов К. В. Проблемы качества предварительного расследования. Автореф… дисс. канд. юрид. наук, Краснодар, 2004.


[Закрыть].

Необходимо сделать и следующую оговорку.

Реальная количественная оценка качества всех подсистем Уголовно-процессуального исследования преступлений (и всех элементов этих подсистем), и его самого в целом, может быть осуществлена лишь на основе многофакторного анализа обширного статистического материала и репрезентативных конкретно-социологических исследований.

Такая задача, что естественно, не может быть решена усилиями одного научного сотрудника. Для того требуется долговременная работа целых авторских коллективов. А потому многое из нижеизлагаемого материала представляет собой попытку предложить методологические подходы к исследованию этой задачи и авторское видение возможного решения отдельных этой целью обусловленных проблем.

И последнее вводное замечание. Для оценки качества свойств объектов и их систем, лежащих в предметных областях соответствующих юридических наук (в том числе и уголовного судопроизводства), существуют несколько конкретно-социологических методов:

а) анализ статистики, имеющейся об изучаемом объекте в интересующем исследователя отношении;

б) обобщение и анализ исследователем по изучаемой проблеме конкретной правоприменительной практики;

в) метод экспертных оценок[262]262
  Подробно о сущности этих методов см., напр.: Процесс социального исследования / под ред. Ю. Е. Волкова. М., 1975.


[Закрыть].

Эти все методы в той или иной степени и будут использованы в нашем дальнейшем исследовании. Сразу оговоримся: наше мнение по излагаемым ниже проблемам следует расценивать, в конечном счете, лишь как оценку качества обсуждаемых в этой связи объектов лишь одним из специалистов – экспертом в области уголовного и Уголовно-процессуального законодательства, теории и практики уголовной юстиции.

Глава 1. Уголовно-процессуальное исследование преступлений и методологические начала изучения его качества

Постоянные, несомненно, по праву ведущиеся в криминалистической литературе дискуссии о назначении, целях и задачах уголовного судопроизводства, возможности установления в нем истины по уголовному делу, характере этой истины[263]263
  Вплоть до утверждения, что «понятие истины в уголовном процессе тяготеет к идеализму». – См.: Стародубцева Г. В. Методы и управление процессом установления истины в уголовном судопроизводстве. Автореф. дисс… к. ю. н. Воронеж, 2008, с. 10.


[Закрыть], и по другим не менее принципиальным для уголовного процесса вопросам, на наш взгляд, несколько заслонили собой иную, думается, методологически основную проблему.

Ее думается, можно сформулировать так: а что же составляет само гносеологическое содержание всей Уголовно-процессуальной деятельности?

Чаще всего в этом отношении в Уголовно-процессуальной литературе лишь констатируется, что «уголовный процесс имеет своим содержанием деятельность компетентных государственных органов и систему правовых отношений, складывающуюся в ходе ее осуществления», направленную «на правильное установление юридически значимых фактов, что необходимо для принятия законного, обоснованного и справедливого итогового решения»[264]264
  Григорьев В. Н., Победкин А. В., Яшин В. Н. Уголовный процесс. Учебник. М., 2008, с. 18.


[Закрыть].

Но это, в целом, несомненно, верное утверждение, отнюдь, не раскрывает самое гносеологическое содержание как Уголовно-процессуальной деятельности в узком значении этого понятия, так и иной профессиональной и непрофессиональной деятельности в уголовном судопроизводстве.

По нашему глубокому убеждению, таковым содержанием является Уголовно-процессуальное исследование преступлений, осуществляемое на всех стадиях и этапах этой деятельности уполномоченными на то должностными лицами и органами и лицами, участвующими в ней в силу предписаний и разрешений закона.

В современной юридической литературе, насколько нам известно, одним из первых понятие «исследование преступлений» применительно к предметной области наук криминалистического цикла употребил Р. С. Белкин. В 1967 г. он определил криминалистику как «науку о закономерностях осуществления судебного исследования (выделено нами – авт.), о средствах и приемах его проведения, о методах использования этих средств и приемов как в целях раскрытия и расследования преступлений и объективного судебного разбирательства, так и принятии мер к предотвращению преступлений»[265]265
  Криминалистика. Учебник для средних специальных учебных заведений МВД СССР. М., 1967, с. 3.


[Закрыть].

При этом под «судебным исследованием преступлений» им понималась «совокупная деятельность органов дознания, следствия, суда, экспертных учреждений по установлению истины по делу»[266]266
  Там же.


[Закрыть].

На протяжении многих лет Р. С. Белкин уточнял и углублял свое видение предмета криминалистики, но не изменял своего мнения о предметной области этой науки как о судебном исследовании преступлений, и сущности такого исследования[267]267
  См. Белкин Р. С. Курс криминалистики. Изд-ние 3, доп. М., 2001, с.65.


[Закрыть].

В тоже время, далеко не все ученые поддерживают мнение Р. С. Белкина о судебном исследовании как предметной области науки криминалистики. В частности, в определенной мере является обоснованным замечание А. А. Эксархопуло, обратившего внимание на то, что, используя этот термин, Р. С. Белкин вынужден всякий раз его комментировать, раскрывать его содержание[268]268
  См.: Эксархопуло А. А. О предмете криминалистики и его определении// Вестник криминалистики. Вып. 4(8), М., 2003, с.23.


[Закрыть].

Видимо, пытаясь избежать необходимости обращаться к этому понятию, И. А. Возгрин следующим образом сформулировал определение криминалистики: «Криминалистика – это юридическая науки, изучающая технические, тактические и методические закономерности предупреждения, раскрытия и расследования преступлений для разработки эффективных средств, приемов и методов судебного разрешения уголовных дел»[269]269
  Возгин И. А. Указ. соч, с. 51.


[Закрыть].

Однако думается нам, этот процесс традиционен, обычен при введении в науку и практику новых понятий.

К примеру: введя понятие кибернетики, Н. Винер в каждой своей работе был вынужден вновь и вновь разъяснять содержание, которое он вкладывает в это понятие[270]270
  См.: Винер Н. Кибернетика или управление и связь в животном и машине. М., 1958; он же. Кибернетика и общество. М., 1958; он же. Новые главы кибернетики. М., 1963.


[Закрыть]. В настоящее же время в связи с тем, что понятие кибернетики стало общепризнанным, необходимость в постоянном разъяснении его отпала.

Кроме того, напомним, что в российской дореволюционной юридической литературе об уголовном судопроизводстве как о форме исследования преступлений, писали многие авторы (как говорится, новое – это, зачастую, хорошо забытое старое).

«… весь кодекс (уголовного судопроизводства – О. Б.) посвящен правилам о собирании и использовании доказательств для восстановления прошлого факта, составляющего предмет судебного исследования» (здесь и далее выделено нами – О. Б.), – писал, например, Л. Е. Владимиров[271]271
  Владимиров Л. Е. Учение об уголовных доказательствах. Тула, 2000, с. 52.


[Закрыть].

«Обязанность суда, – замечал А.Ф. Кони, – не заподозревать и исследовать, а разбирать исследованное…»[272]272
  Кони А. Ф. Собр. Соч. в 8 т. Т. 2, М., 1966, с. 390.


[Закрыть].

Затем по различным причинам, нам думается, в основном идеологическим, когда задачами советского социалистического, в том числе и Уголовно-процессуального, права признавались «задачи, направленные на преодоление сопротивления классовых врагов и их агентуры делу социализма …»[273]273
  Вышинский А. Я. Теория судебных доказательств в советском праве. М., 1941, с.12.


[Закрыть], говорить о судопроизводстве как о процессе всестороннего исследования преступлений, стало попросту неуместно[274]274
  Напомним, что вплоть до введения в действие УПК РФ 2001 г. задачами всего уголовного судопроизводства, а, следовательно, и суда как такового, закон продолжал признавать «быстрое и полное раскрытие преступлений».


[Закрыть] ….

Мы всецело поддерживаем идею Р. С. Белкина об исследовании преступлений (а не только об их расследовании) как предметной области наук криминального цикла. В тоже время, в ряде своих работ[275]275
  См. Баев О. Я. Криминалистические средства и методы исследования преступлений // Юридические записки. Воронеж, 1999. Вып. 10., с. 6–9; он же: Основы криминалистики. М., 2001, с. 30–35.


[Закрыть] мы уже высказывали и обосновывали мнение о том, что:

а) помимо названных Р. С. Белкиным лиц и органов, в число профессиональных субъектов исследования преступлений необходимо включать прокурора как руководителя всей системы уголовного преследования[276]276
  В свете изменений, внесенных в УПК РФ Федеральными Законами от 5 июня 2007 г. и 2 декабря 2008 г., роль прокурора в структуре уголовного преследования претерпела существенные изменения, о чем будет подробно говориться в соответствующем месте данной работы. Кроме того, этими же законами в число субъектов уголовного преследования включена фигура руководителя следственного подразделения, наделенная рядом полномочий, ранее принадлежавших прокурору, а также следователя – криминалиста.


[Закрыть] и государственного обвинителя в суде, и адвоката – защитника лица, в отношении которого уголовное преследование осуществляется, и адвоката – представителя (потерпевшего либо гражданского истца и гражданского ответчика);

б) совокупную деятельность всех этих лиц и органов более корректно именовать не судебным, а Уголовно-процессуальным исследованием преступлений, ибо осуществляется она на всех стадиях и этапах уголовного процесса.

Очевидно, что каждый из названных органов и лиц свою деятельность осуществляет в соответствии со своей Уголовно-процессуальной функцией, положением в уголовном процессе и реализует ее в соответствии с правами и запретами, установленными для него Уголовно-процессуальным законом (с привлечением к таковой деятельности непрофессиональных представителей соответствующей стороны и иных участников судопроизводства).

Необходимость последней оговорки обусловлена тем, что такие органы и лица, также, несомненно, участвующие в исследовании преступлений, как экспертные учреждения, эксперты, специалисты, не относятся ни к стороне обвинения, ни к стороне защиты. Они – иные участники уголовного судопроизводства (гл. 8 УПК РФ), которые при необходимости могут привлекаться к этому процессу по решению представителей состязающейся в таком исследовании стороны или суда для разрешения вопросов, входящих в их профессиональную компетенцию[277]277
  И далее в тексте курсивом будет выделяться, может необязательное для читателя, но для автора значимое и, как ему кажется, помогающее основной текст либо глубже понять, либо его иллюстрирующее. Образно говоря, автор предлагает расценивать эти места как документальные врезки в телевизионных передачах.


[Закрыть].

И еще одна необходимая до формулирования понятия Уголовно-процессуального исследования преступлений ремарка.

С конца пятидесятых годов прошлого века в предмет криминалистики – науки, наряду с теорией уголовного процесса, имеющей своей предметной областью Уголовно-процессуальное исследование преступлений, многие отечественные ученые стали включать не только расследование, но и предупреждение преступлений.

Насколько нам известно, впервые на предупреждение преступлений как на цель науки криминалистики (а потому, следовательно, как на область ее исследований) указал С. П. Митричев в учебнике «Криминалистика», вышедшим в свет в 1959 г.: криминалистика, определил он, «является наукой о расследовании преступлений в целях их раскрытия и предупреждения»[278]278
  Криминалистика /под ред. С. А. Голунского. М., 1959, с. 5.


[Закрыть].

На эту же цель криминалистики указывает большинство авторов (как российских так и стран ближнего зарубежья) и последних по времени издания работ, в которых исследуется проблемы объекта и предмета данной науки (И. А. Возгрин А. В. Дулов, Е. П. Ищенко и В. И. Комиссаров, Н. И. Порубов, В. Ю. Шепитько, А. А. Эксархопуло и др.)[279]279
  См.: напр.: Возгин И. А. Указ. соч., с. 51; Криминалистика / под ред. А. В. Дулова. Минск, 1998, с. 20; Криминалистика / под ред. Е. П. Ищенко и В. И. Комисарова. М., 2007, с. 18; Порубов Н. И., Грамович Г. И., Порубов А. Н. Криминалистика. Минск, 2007, с.6; Шепитько В. Ю. Криминалистика. Курс лекций. Харьков, 2005, с. 7; Эксархопуло А. А. Криминалистика. СПб, 2002, с.21.


[Закрыть].

Не сомневаясь в том, что сами факты раскрытия преступлений, неотвратимость в этой связи наказания за их совершение, обладают значительным профилактическим эффектом, мы все же полагаем, что само по себе предупреждение преступлений ни есть цель непосредственного Уголовно-процессуального исследования преступлений. В первую очередь, это обусловлено тем, что оно всегда имеет своим предметом ретроспективные криминальные факты, факты уже совершившиеся «имевшие место быть», которые поздно предупреждать, их нужно расследовать и раскрывать.

Предупреждение же преступлений составляет предмет таких наук криминалистического цикла как криминология и теория оперативно-розыскной деятельности. Первая из них имеет предметной областью своего изучения причины и условия совершения преступлений и на этой основе разрабатывает соответствующие средства их предупреждения. Теория оперативно-розыскной деятельности в качестве одной из своих целей имеет разработку средств предотвращения и пресечения преступлений. Разумеется, в рамках этих научных дисциплин широко используются практика и достижения в сфере Уголовно-процессуального исследования преступлений, анализируются и теоретически обобщаются условия, способствовавшие совершению конкретных преступлений, Уголовно-процессуальное исследование которых произведено. Но само по себе предупреждение преступлений, как сказано, непосредственно в предметную область данной деятельности, по нашему мнению, не входит. Такой наш подход, думается, соответствует и действующему законодательству.

«Задачами оперативно-розыскной деятельности являются: выявление, предупреждение и раскрытие преступлений …», – гласит ст. 2 ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности; статья 73 УПК РФ, перечисляя обстоятельства, подлежащие доказыванию в уголовном судопроизводстве, в своей заключительной части оговаривает: «подлежат выявлению (даже не доказыванию, а лишь выявлению – О. Б.) также обстоятельства, способствовавшие совершению преступления».

Таким образом:

Уголовно-процессуальное исследование преступлений есть основанная на Конституции РФ и соответствующих Законах, направленная на достижение назначения уголовного судопроизводства, совокупная деятельность органов дознания, дознавателя, следователя, прокурора, адвоката – защитника, адвоката-представителя, суда, реализуемая каждым из них в соответствии со своей процессуальной функцией и полномочиями в рамках динамической системы уголовно – процессуальных правоотношений.

Из предложенного определения с полной, на наш взгляд, очевидностью следует:

1. Система Уголовно-процессуального исследования состоит из следующих элементов (подсистем):

а) основанных на принципах и положениях Конституции РФ Уголовного и Уголовно – процессуального Кодексов РФ, ибо:

«Уголовное законодательство Российской Федерации состоит из настоящего кодекса. Новые законы, предусматривающие уголовную ответственность, подлежат включению в настоящий Кодекс» – ч. 1. ст.1 УК РФ;

«Порядок уголовного судопроизводства на территории Российской Федерации устанавливается настоящим Кодексом, основанным на Конституции Российской Федерации» – ч. 1. ст. 1 УПК РФ.

б) уголовного преследования;

в) профессиональной защиты от него;

г) отправления правосудия по уголовным делам.

2. Уголовно-процессуальное исследование преступлений начинается с принятия заявления (сообщения) о деянии, возможно имеющего криминальный характер, и завершается (в случае установления события преступления и лица его учинившего) вступлением приговора суда в законную силу либо принятием другого законного итогового решения по уголовному делу.

3. Под качеством системы Уголовно-процессуального исследования преступлений следует понимать такое функционирование всех ее подсистем, которое наиболее полно и объективно обеспечивает достижение самого назначения уголовного судопроизводства по каждому уголовному делу[280]280
  Более глубоко само понятие качества и принципы его оценки будут рассмотрены в следующем параграфе настоящей работы.


[Закрыть].

В свою очередь, нет, думается, никаких сомнений в том, что все Уголовно-процессуальное исследование преступлений, функционирование всей его системы с точки зрения гносеологии предоставляет собой ничто иное, как непрерывный процесс принятия и реализации его субъектами (как профессиональными, так и непрофессиональными) тех или иных решений.

Их сущность, формы облечения, сама их значимость зависят в целом от трех факторов: профессиональных и личных интересов участвующих в таковом исследовании лиц, рамок их правовой компетенции и от стадии его производства (в досудебном или в судебном производстве по уголовному делу оно осуществляется).

Это аксиоматичное, по нашему мнению, положение в контексте изучаемых в данной работе проблем с логической неизбежностью предопределяет необходимость достаточно подробного освещения вопроса о сущности принятия решений вообще и их специфики применительно к уголовному судопроизводству.

И начать, видимо, следует с напоминания, что основой свободы воли, волевого поведения любого субъекта (лица, коллективного органа, организации) является необходимость практически непрерывного процесса принятия и реализации им тех или иных решений. Иными словами – необходимость ответа на вопросы «Что делать?» и «Как делать?» и поведения в соответствии с полученными на эти вопросы ответами. И от качества принятия решений всецело зависит качество всей деятельности этого субъекта.

Методологически принципиальным является сформулированное одним из классиков отечественной психологии П. К. Анохиным положение о том, что «нельзя осуществлять решение вообще, решение, не включенное в какую-либо деятельность, не направленное на какой – то положительный результат. … Мотивация (применительно к деятельности – О. Б.) является обязательным фактором, определяющим и устанавливающим тип решения, его общие очертания»[281]281
  Анохин П. К. Проблемы принятия решения в психологии и физиологии //Проблемы принятия решения. М., 1976, с. 8, 9.


[Закрыть].

Именно этот фактор предопределяет и специфику, и степень самой сложности деятельности людей в социальных, экономических и других, в том числе и правовых, ее сферах и отраслях.

Так и все Уголовно-процессуальное исследование преступлений, как о том сказано выше, можно представить в виде последовательного или параллельного принятия его субъектом в рамках своих полномочий решений относительно отдельных локальных задач, минимально необходимый перечень которых предопределен и очерчен пределами предмета доказывания по уголовному делу, и возможностями их практической реализации. «Данными решениями, – верно отмечает И. А. Кучерков (применительно к основным процессуальным решениям, о которых подробнее речь будет идти ниже), – определяются начало и завершение производства по уголовному делу, движение дела, процессуальное положение участников уголовного процесса, деятельность следователя, дознавателя, прокурора, суда по доказыванию обстоятельств дела»[282]282
  Кучерков И. А. О некоторых аспектах принятия решений о производстве следственных действий// Криминалистика в системе правоприменения. Материалы конференции. М., 2008, с. 253.
  Сразу напомним, что Уголовно-процессуальным решениям, отдельным их аспектам, как известно, посвящены многочисленные монографические, в том числе и диссертационные, исследования, отдельные положения из которых будут нами использоваться и анализироваться далее.


[Закрыть].

Очевидно, что исследование поставленных в этой части настоящей работе проблем следует начать с определения основного операционного понятия. А им, что не менее очевидно, является понятие решения.

Согласна словарных определений, решение есть «обдуманное намерение сделать что – либо, заключение, вывод из чего либо». «Решиться – после обдумывания прийти к какому – либо выводу, к необходимости каких-либо действий; в результате обсуждения вынести заключение, принять постановление»[283]283
  Большой толковый словарь русского языка. СПб, 1998, с. 1121, 1122.


[Закрыть].

В психологии решение понимается как формирование мыслительных операций, снижающих исходную неопределенность проблемной ситуации. В процессе решения выделяют стадии поиска, принятия и реализации решения[284]284
  См.: Краткий психологический словарь. М., 1985, с. 307–308.


[Закрыть].

В специальной же литературе по таким научным направлениям, как исследование систем управления и теория принятия решений под решением вообще понимается результат выбора из возможных альтернатив поведения, из множества возможных вариантов достижения цели.