Текст книги "Избранные работы (сборник)"

1) О влиянии обеспечения судом паритета сторон на качество правосудия и его оценку

Отмеченное выше отсутствие беспристрастности и объективности суда чаще всего внешне и внутренне выражается в несоблюдении судом паритета состязающихся в нем сторон. Оно-то, на наш взгляд, и является второй глубинной причиной судебных ошибок, недостаточно высокого качества правосудия в целом.

Сразу скажем, что опрошенные нами профессиональные участники уголовного судопроизводства оценили качество обеспечения судами паритета сторон в среднем на 4, 96 балла; примечательно, однако, что оценка этого параметра адвокатами несоизмеримо ниже и составила всего 2, 6 балла, что, увы, представляется нам более реалистичным.

Обеспечение паритета сторон, как и сама по себе объективность и беспристрастность суда, есть не только необходимое условие реализации принципа состязательности в судебном производстве по уголовному делу. Оно является, повторим, одним из наиболее действенных механизмов предупреждения судебных ошибок.

Используя современный политический сленг, такой паритет означает равноудаленность сторон от суда.

В сути своей, без обеспечения этого состязательность остается лишь лозунгом, правовой декларацией, а беспристрастность и объективность суда – сомнительной.

Равенство сторон, – совершенно верно замечает по этому поводу О. В. Волколуп, – является качественной характеристикой состязательности, без которой действительная состязательность не может существовать»[607]607
  Волколуп О. В. Указ. соч., 2003, с.25.


[Закрыть].

Деятельность суда – деятельность публичная. Если противостояние и противоборство сторон в досудебном производстве по уголовному делу проходит, как выражался еще А. Ф. Кони, в тиши кабинетов (следователя, прокурора, адвоката), то все, что связано с судебным производством по делу, протекает «на людях». Это касается не только публичного, обычно открытого, характера самого рассмотрения судом уголовного дела, но и всей обстановки, связанной с судебным процессом.

А потому, вновь напомним, известный постулат, что предварительное расследование не только должно осуществляться объективно, но так, чтобы такая объективность была видна заинтересованным в исходе дела лицам, не в меньшей, а думается, в значительно большей степени относится как к непосредственному судебному производству по уголовному делу, так и к обстановке его рассмотрения.

И выражаться это должно «ab ovo» (от яйца, т. е. с начала).

Как театр начинается, по словам К. С. Станиславского, с вешалки, так и соблюдение паритета состязающихся в суде сторон начинается с внешне выражаемого отношения суда к сторонам.

Увы, любой практикующий в уголовном суде юрист знает, что отношения суда к профессиональным представителям сторон (прокурору и адвокату) даже внешне существенно (а иногда и диаметрально) различны.

Прокурор как бы «свой» в кабинете судьи: в него он – на глазах подсудимых, потерпевших, свидетелей, других лиц – заходит до начала судебного заседания, в нем он снимает пальто или другую верхнюю одежду, там, в «чаепитии» и в беседах с судьей он проводит перерывы, объявляемые в заседании. Почти не сомневаемся, что такие беседы касаются и рассматриваемого дела. Во всяком случае, иного не представляют, по нашим наблюдениям, заинтересованные в исходе суда и присутствующие при рассмотрении дела лица.

Адвокаты же, как показывает «включенное наблюдение» (суть которого была обозначена нами выше), верхнюю одежду обычно вынуждены бросать на свободный стул или скамейку в зале суда (далеко не все суды, даже уровня субъекта Федерации, располагают отдельными помещениями для адвокатов); в кабинет судьи они имеют доступ либо по его приглашению, либо по собственной инициативе, попросив на то разрешение судьи, для обсуждения проблем, связанных, преимущественно, с определением регламента следующих заседаний по делу. Исключения в этом (опять же, как о том свидетельствует практика) составляет случаи, когда адвокат по тем или иным основаниям – совместной учебы в вузе, другим личным причинам находится с судьей не только в сугубо процессуальных отношениях.

Эту внешнюю «разноудаленность» сторон от суда, на наш взгляд, можно объяснить несколькими в основном, как сказано, психологическими причинами.

Во – первых, глубинным осознанием того, что они, судьи, как и прокуроры являются государственными служащими, получают заработную плату от государства. Адвокатам же работу оплачивают их клиенты, либо они, судьи, выносят решение об оплате труда адвоката, участвующего в деле по назначению.

Во – вторых, к близким отношениям между судьей и прокурором, думается, приводит постоянное участие одних и тех же представителей прокуратуры в качестве государственных обвинителей, которые по рассматриваемым данным судьей уголовным делам меняются значительно реже, чем участвующие по ним адвокаты.

Кроме того, к сожалению, некоторые судьи (а по нашим наблюдениям их количество немалое) и в настоящее время психологически продолжают считать себя «борцами с преступностью», а потому внутренне им прокуроры «классово» ближе, чем представители стороны защиты.

Разумеется, внешнее неравенство сторон перед судом, отнюдь, еще не означает, что само производство по делу осуществляется или будет осуществляться судьей необъективно. Однако делать вид, что такое различие во взаимоотношениях суда с представителями сторон не влияет на субъективное о том мнение заинтересованных в исходе дела лиц (подсудимого, его родственников, потерпевшего и т. д.), а потому, следовательно, на их оценку качества правосудия, не следует.

Более того, возможность «свободного» посещение кабинета судьи и не только недобросовестными адвокатами (на чем акцентирует внимание Ю. П. Гармаев[608]608
  См.: Гармаев Ю. П. Незаконная деятельность адвокатов в уголовном судопроизводстве. М., 2005.


[Закрыть]), но и прокурорами может использоваться для создания видимости о якобы имеющихся у них возможностях для оказания влияния на суд и разрешения рассматриваемого дела в пользу того или иного лица.

На наш взгляд, нормативно разрешить возможность возникновения подобных ситуаций, преодолеть такую разноудаленность сторон в суде можно дополнением гл. 35 УПК РФ (Общие условия судебного разбирательства), статьей примерно следующего содержания:

Пребывание представителей сторон в служебном кабинете судьи не допускается. Все текущие организационные и процессуальные вопросы, связанные со своим участием в судебном процессе, стороны должны решать через помощника председательствующего на нем судьи.

В случаях необходимости обсуждения и решения таких вопросов непосредственно председательствующим с участием сторон, в кабинет судьи приглашаются все профессиональные представители сторон одновременно.

Паллиативным способом решения этой проблемы, как представляется, может явиться и издание ведомственной инструкции Верховного суда РФ «Об обеспечении судами паритета во взаимоотношениях профессиональных представителей сторон, состязающихся в судебном производстве по уголовным делам», с четко и детально прописанной процедурой этих взаимоотношений.

Непосредственно в судебном заседании (внутренний аспект этой проблемы) отсутствие паритета между сторонами суд, зачастую, выражает в самом своем отношении к представителям различных сторон, к стилю их участия в процессе. Например, когда недопустимые действия представителя одной стороны (скажем, постановка наводящих вопросов допрашиваемому лицу), судом незамедлительно и верно пресекаются, но «благосклонно пропускаются» им при аналогичном поведении представителя противоположной стороны.

Более того, увы, нередки случаи, когда суд не только не обеспечивает соблюдение паритета сторон, но и демонстрирует к ним свое прямое неуважение. Чаще всего, это, увы, также по понятым причинам (часть которых рассмотрены выше) касается отношения к стороне защиты. Ничем иным, думается, нельзя объяснить следующий случай из судебной практики.

На ходатайство защитника о вызове и допросе в качестве свидетеля лица, содержащегося под стражей, судья предложил адвокату самому (!) обеспечить явку этого свидетеля в помещение суда, напомнив, что в соответствии с ч. 4 ст. 271 УПК он не может отказать в допросе свидетеля лишь если свидетель явится в суд по инициативе стороны.

На вопрос защитника, каким же образом он, не наделенный какими-либо властными полномочиями, может обеспечить явку в суд свидетеля, содержащегося под стражей, судья предупредил адвоката о недопустимости … неуважения к суду[609]609
  Архив суда Семилукского района Воронежской области, 2005, уг. дело № 22-1408.


[Закрыть].

Наиболее ярко проявляемыми образцами несоблюдения судом паритета в процессуальной деятельности могут служить достаточно широко распространенные факты пренебрежительного отношения суда к рассмотрению ходатайств, заявляемых представителями сторон в ходе рассмотрения уголовного дела. Чаще всего, они выражаются либо в отсутствии требования суда от стороны обосновать заявляемое ходатайство, либо в немотивированных постановлениях (особенно, так называемых «протокольных») и определениях по существу таковых ходатайств.

Вновь обратимся к материалам судебной практики.

Государственный обвинитель заявил в суде ходатайство о продлении срока содержания подсудимого под стражей, дословно заявив: «В связи с тем, что срок содержания под стражей данного подсудимого истекает, прошу его продлить еще на три месяца». Заявление защитника с просьбой к суду, потребовать от государственного обвинителя обосновать необходимость дальнейшего содержания подсудимого под стражей, осталось судом без рассмотрения (хотя защитник и потребовал занести его в протокол судебного заседания). Ходатайство прокурора судом было удовлетворено.

Член Президиума Верховного Суда Республики Мордовия В. Н. Мартышкин приводит и более циничное (не побоимся этого слова) постановление судьи, в котором необходимость продления срока содержания под стражей четырех (!) подсудимых, была обоснована дословно следующим образом: «В связи с тем, что гособвинитель и председательствующий по данному уголовному делу в июле 2007 г. будут находиться в очередном отпуске за 2007 г. меру пресечения в виде заключения под стражей в отношении С., Д., Г., У., следует оставить без изменения и продлить на три месяца»[610]610
  Мартышкин В. Н. Пределы судебного усмотрения и механизмы его ограничения в уголовном судопроизводстве // Право на судебную защиту в уголовном процессе: европейские стандарты и российская практика. Томск, 2007, с. 71.


[Закрыть].

А каком паритете сторон (и уважении, добавим мы, к суду как социальному институту) в подобных случаях можно вести речь?

Защитник в порядке ст. 271 УПК заявил ходатайство об исключении ряда доказательств обвинения, обосновав их недопустимость. Определение суда гласило текстуально следующее: «Рассмотрев заявленное ходатайство, суд находит его необоснованным, а потому не подлежащим удовлетворению».

Последующее заявление адвоката о нарушении судом закона, предписывающего (ст. 7 УПК), что любое решение суда должно быть мотивировано (которое, как и предыдущем случае, он потребовал занести в протокол[611]611
  В нем оно изложено таким образом: «Я допускаю, что мог ошибиться в оценке недопустимости перечисленных доказательств, но просил бы суд мне разъяснить, в чем именно я ошибся, в чем состоят мои ошибки в таковой их оценке».


[Закрыть]), вызвало негативную реакцию судьи, указавшему адвокату (что также отражено в протоколе судебного заседания) на необходимость соблюдать порядок в зале суда.

Такими же немотивированными, выражающими, мягко скажем, неуважение суда к доводам, приводимым представителями сторон (адвокатами, прокурорами) в своих жалобах или представлениях, а, следовательно, к ним самим как к личностям и профессионалам, к сожалению, являются и далеко не единичные определения контролирующих судебных инстанций.

Президиум Верховного Суда РФ, отменяя состоявшиеся судебные решения (судов первой, кассационной и надзорной инстанций) по делу Ершова, Орлова и Теунова, отметил: «Судебная коллегия по уголовным делам Краснодарского краевого суда, оставляя без удовлетворения доводы кассационных жалоб, … не указала основания, по которым эти доводы признаны неправильными или несущественными.

Вместо этого, как следует из кассационного определения, судебная коллегия ограничилась указанием на то, что «доводы кассационных жалоб не подтверждаются материалами дела. Коллегия считает их надуманными»[612]612
  Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 6 июля 2005 г., № 248-П05 //Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации, 2006, № 1, с. 22–23.


[Закрыть].

Совершенно верно и точно по этому поводу, как – то сказала в одном интервью Т. Г. Морщакова: «Решение может быть и не в твою пользу, но ты должен получить возможность донести свою точку зрения до суда, привести аргументы против аргументов другой стороны, быть не просто выслушанным, но услышанным, и получить на все, что ты сказал, вразумительный (я позволю себе это слово) обоснованный ответ…»[613]613
  http// www. svoboda. ord / programs / Law/2004/law.080904.asp.


[Закрыть].

Нам думается, что серьезным стимулом, дисциплинирующим в этом отношении судей, явится ФЗ от 22 декабря 2008 г. № 262-ФЗ «Об обеспечении доступа к информации о деятельности судов в Российской Федерации». В частности, в соответствии с ним на сайте суда сети Интернет размещаются тексты судебных актов, за исключением приговоров после их принятия; тексты приговоров размещаются после их вступления в силу.

При этом, «при размещении в сети текстом судебных актов, вынесенных судами общей юрисдикции, … в целях обеспечения безопасности участников судебного процесса из указанных актов исключаются персональные данные, кроме фамилии и инициалов судей (судьи), рассматривавших (рассмотревшего) дело, а также прокурора и адвоката, если они участвовали в судебном разбирательстве. Вместо исключенных персональных данных используются инициалы, псевдонимы или другие обозначения, не позволяющие идентифицировать участников судебного процесса» (ст. 15)[614]614
  Росс. Газета, 2008, 26 декабря.


[Закрыть].

Следует согласиться с Л. Никитинским, сказавшим при обсуждении этого законопроекта, что это не только «техническая революция». «Ее «побочным эффектом», – считает он, – может стать достижение тех самых целей, которые ставила перед собой судебная реформа»[615]615
  Никитинский Л. Электронный суд. Техническая революция как шанс прозрачности правосудия // Росс. Газета, 2 августа 2006 г.


[Закрыть].

А пока что (чтобы завершить рассмотрение этой проблемы)… Некогда, обсуждая вопросы процессуального положения потерпевшего в уголовном процессе (в частности, последствия для него отказа прокурора от обвинения), мы использовали выражение – снобизм обвинительной власти[616]616
  См.: Баев О. Я. Снобизм обвинительной власти (еще раз о положении потерпевшего в современном уголовном процессе) //Российское правовое государство: итоги формирования и перспективы развития. Вып. 2. Воронеж, 2004.


[Закрыть].

В случаях же приведенного выше отношения суда к разрешению ходатайств и заявлений сторон, преимущественно, по изложенным выше причинам, стороны защиты, до сих пор, видимо, уместно говорить о снобизме власти судебной, существенно, глубинно снижающем качество правосудия.

Именно он, снобизм судей, по нашему убеждению, и является основной причиной столь низкого доверия населения к органам уголовной юстиции (результаты опроса, о том свидетельствующие, приведены нами выше).

А какова же, помимо необходимости соблюдения и обеспечения паритета сторон, роль самого суда в состязательном судебном процессе, на этой самой ответственной, завершающей стадии Уголовно-процессуального исследования преступлений?

Это второй аспект исследуемой здесь проблемы.

2) Роль суда в Уголовно-процессуальном исследовании преступлений на этапе судебного следствия

Теоретически корректное решение поставленной выше проблемы, на наш взгляд, в первую очередь, предопределяет необходимость дать ответ на два вопроса:

а) существует, и должна ли существовать тактика судьи (суда)?;

б) должен ли судья проявлять активность при разработке доказательств состязающимися сторонами в ходе судебного следствия, а если должен – то каковы пределы этой активности?

На первый из этих вопросов большинство теоретиков и, к нашему сожалению, практиков отвечают утвердительно: тактика суда существует и должна существовать.

«Тактика судебного следствия, также разделяя такое мнение, пишет А. Ю. Корчагин, – является суммарной. Это тактика обвинения, защиты и судьи (председательствующего)… Тактическая линия суда направлена на решение задач уголовного судопроизводства с учетом мнений сторон»[617]617
  Корчагин А. Ю. Организационно-тактические и методические основы криминалистического обеспечения судебного разбирательства уголовных дел. Автореф. дисс. … д-ра юр. наук. М., 2007, с. 23, 24.


[Закрыть].

Однако сразу скажем: ни в этой, ни в других известных нам работах по данной проблематике, каких-либо тактических рекомендаций по деятельности судьи в судебном разбирательстве уголовных дел (помимо самой декларации о существовании тактики судьи) мы не встретили[618]618
  См., напр.: Сычева О. А. Тактика судебного следствия. Дисс. … к. ю. н. Казань, 2009.


[Закрыть].

Мы неоднократно выражали свое принципиальное несогласие с этим мнением (более того, мы убеждены, что именно в том, что судьи a priori считают себя субъектами тактики, таится глубинная причина большинства судебных ошибок)[619]619
  См.: Баев О. Я. Основы криминалистики. М., 2001; Баев М.О., Баев О. Я.Тактика уголовного преследования и профессиональной защиты от него. Прокурорская тактика. Адвокатская тактика. М., 2005, и др.


[Закрыть]. Это, думается, позволяет нам здесь изложить нашу позицию в конспективном виде.

1. Тактика существует там и только там, где есть необходимость предупреждать и (или) преодолевать противодействие удовлетворению личных и (или) профессиональных интересов, оказываемое одному участнику взаимодействия другим его участником.

2. Задача суда – единственного органа осуществления правосудия по уголовным делам – слушать, исследовать и принимать законное и обоснованное решение.

Суд по определению должен решать задачи не поискового, а исключительно исследовательского характера. Он должен проверить имеющиеся в деле доказательства «на прочность», подвергнуть тщательному анализу доказательства, впервые представляемые ему сторонами на стадии судебного следствия, выслушать мнения состязающихся в процессе сторон о доказанности обвинения, его юридической оценке, личности подсудимого, наказании, по другим связанным с обвинением вопросам а затем на этой основе, руководствуясь законом и совестью, правилами проверки и оценки доказательств, по своему внутреннему убеждению (статьи 17, 87, 88 УПК) решить дело.

3. Не суд как таковой, а две состязающиеся в суде стороны (обвинения и защиты) являются субъектами криминалистики, «потребителями» достижений этой науки при судебном рассмотрении уголовных дел: прокурор – государственный обвинитель и адвокат – защитник подсудимого. Не суд, а они, осуществляя свои процессуальные функции, используют криминалистические средства для собирания, представления, исследования доказательств и убеждения суда в правомерности и обоснованности избранной позиции.

4. Нет ни тактики суда как такового, ни тактики судебного следствия как такового. Есть тактика поддержания государственного обвинения в суде, и есть тактика профессиональной защиты от государственного обвинения, выдвинутого и поддерживаемого в суде.

Сказанное отнюдь, не означает, что судья не должен обладать познаниями в области криминалистики. В частности, он, несомненно, должен знать возможности отдельных видов судебных экспертиз, уметь использовать тактические приемы допроса и производства других судебных действий следственного характера, учитывать и реализовывать в пределах своих полномочий достижения криминалистической методики (в том числе – и в первую очередь – по организации и осуществлению судебного процесса и по руководству им).

Если говорить в самом общем виде, то сущность нашей позиции по проблемам активности суда в Уголовно-процессуальном исследовании преступлений на этапе судебного следствия заключается в следующих словах А. Ф. Кони из его классического труда о нравственных началах в уголовном судопроизводстве:

«Розыск доказательств в самом широком смысле слова производит судья, вооруженный опытом и знанием (в современном российском уголовном процессе – органы и лица, осуществляющие уголовное преследование – авт.), и свою работу передает другим судьям, которые уже ее оценивают, присутствуя при совокупной работе сторон по разработке этих доказательств (выделено нами – авт.)[620]620
  Кони А. Ф. Нравственные начала в уголовном процессе (Общие черты судебной этики) // Кони А. Ф. Собр. соч. в 8 т. М., 1967, т. 4, с. 38.


[Закрыть].

Иными словами, суд, являясь адресатом доказывания, «присутствуя при совокупной разработке сторонами доказательств», главным образом, – должен слушать.

В тоже время, очевидно, что суд – не только адрес доказывания, но и основной субъект доказывания, принимающий в результате которого конечное решение по уголовному делу, выражаемое в форме приговора. А потому судья должен вести себя заинтересованно в установлении истины по рассматриваемому делу, неукоснительно при этом соблюдая паритет сторон.

А это уже обусловливает невозможность для суда полной пассивности на стадии судебного следствия, он не может быть исключительно нейтральным (в точном смысле этого слова) наблюдателем разработки доказательств сторонами. Да и с точки зрения логики познания и психологии формирования внутреннего убеждения по делу такая позиция судьи, видимо, практически нереальна[621]621
  См. об этом: Орлов Ю. К. Основы теории доказательств в уголовном процессе. М., 2000, с. 18–19; Корчагин А. Ю., Зеленский В. Д. Общая характеристика криминалистического обеспечения судебного разбирательства уголовных дел // Криминалистические проблемы судебного разбирательства уголовных дел. Краснодар, 2007, с.9, и др.


[Закрыть].

Однако его активность должна предопределяться и ограничиваться исключительно целью установления истины по делу.

С учетом сказанного активность суда в первую очередь состоит в необходимости целенаправленного и рационального управления самим судебным следствием (и всем судебным производством по уголовному делу в целом).

Такое управление начинается с назначения уголовного дела к слушанию, определения судом даты и времени его начала, продолжительности заседаний по делу, обеспечения участия в них необходимых лиц (перечисленных в списке обвинительного заключения, и тех о вызове которых дополнительно ходатайствуют стороны), обеспечение порядка в зале судебного заседания и т. д. Включает оно в себя и управление самим судебным следствием на основе выше приведенных принципов, заложенных в ст. 15 УПК. Это – то и определяет направления допустимой активности суда и ее пределы, границы.

В литературе встречаются и более радикальные, на наш взгляд, можно сказать, «экстремистские» предложения по этой проблеме. В частности предлагается исключить «из закона указание на обязанность суда каким-либо образом содействовать сторонам в представлении доказательств. Обвинение и защита обязаны приходить в суд со свидетелями, письменными и другими доказательствами»[622]622
  Поплавская Н. Н. Состязательность в уголовном процессе России: закон и реальность // Росс. Юстиция, 2008, № 6, с. 42.


[Закрыть].

Хотелось бы знать, каким образом без содействия суда сторона может представить суду необходимые для обоснования своей позиции данные, хотя бы о тарификации интересующих ее телефонных переговоров, не говоря уже о сведениях, составляющих коммерческую или медицинскую тайну, истребование которых, даже в процессе расследования преступлений возможно, как известно, только на основании судебного на то решения? Как сторона защиты, не обладающая никакими властными полномочиями, может обеспечить явку в суд интересующих ее свидетелей, проживающих в иных городах, или содержащихся во время рассмотрения уголовного дела под стражей (пример того приведен нами выше)?

Если далее рассматривать изучаемую проблему в сугубо прагматических, прикладных аспектах, то активность суда на этапе судебного следствия, думается нам, должна заключаться следующем.

Во-первых, в уточнении им значимых для Уголовно-процессуального исследования преступления обстоятельств, которые, как судье представляется, остались вне внимания участвующих в доказывании сторон.

Чаще всего, такие пробелы судом выявляются при анализе им хода и результатов допроса сторонами тех или иных лиц (подсудимого, потерпевшего, свидетелей), а допросы, как известно, основные судебные действия следственного характера (напомним в той связи, что суд задает допрашиваемым вопросы после их допроса сторонами – ст. 275, 278 УПК).

Наиболее тонкая при этом грань, отличающая допустимую активность суда в уточнении этих обстоятельств от активности недопустимой, не соответствующей его роли арбитра, состоит, на наш взгляд в том, чтобы при их рассмотрении суд не присоединялся к позиции той или иной стороны. Такое «присоединение» должно быть лишь результатом анализа доказательств, производимого судом в совещательной комнате при постановке приговора по делу, его итогом.

В этом отношении, думается нам, вряд ли соответствовало роли суда на этапе судебного следствия поведение судьи в следующей ситуации.

Чиновник Выин был задержан непосредственного после того, как взяткодатель Халлиуков ходе оперативного эксперимента вышел из автомашины Выина, положив около кресла водителя пакет с ранее обговоренной между ними (согласно показаниям Халлиукова) денежной суммой.

На вопрос защитника, отстаивающего версию о провокации взятки учиненной в отношении подсудимого, чем была обусловлена необходимость задержания Выина именно в этот момент, и не связано ли он с тем чтобы не дать возможности подсудимому отказаться от принятия положенных в его машину денег, сотрудник, осуществлявший по данному делу оперативную работу и непосредственно принимавший участие в задержании Выина, пояснил, что это было связано с оперативными соображениями; на вопрос, какими именно, свидетель ответить отказался.

Прокурор «пропустил» этот вопрос адвоката и ответ на него свидетеля, ни как на них не прореагировал.

После этого суд стал уточнять и у допрашиваемого свидетеля, а затем и у ранее допрошенного Халлиукова, на какое расстояние от автомашины последний отдалился к моменту осуществления захвата Выин.

Иными словами, суд, стал по собственной инициативе проверять версию защиты о данных обстоятельствах, заняв тем самым, как нам представляется, по существу, позицию стороны обвинения.

В тоже время, вновь подчеркнем, если суд удовлетворяет то или иное обоснованное ходатайство, то это, отнюдь, не означает, что он поддерживает сторону, его заявившего; в этом случае он лишь, руководствуясь требованиями закона, создает необходимые условия для исполнения стороной (обвинения или защиты) ее процессуальных обязанностей.

Во-вторых, в снятии наводящих, неуместных или некорректных с позиции допрашивающей стороны вопросов, которые предлагаются для ответа допрашиваемому.

В частности, нам представляется совершенно верной реакция судьи на следующую ситуацию.

Допрашивая своего подзащитного, обвиняющегося в вымогательстве, совершенном группой лиц, адвокат задал ему вопрос: «Принимали ли Вы участие в требованиях денег от потерпевшего?».

Судья предложил защитнику переформулировать этот вопрос, обратив внимание адвоката на то, что ни его подзащитный, ни все другие подсудимые по данному делу виновными себя в каких-либо требованиях денег от потерпевшего не признают, а в задаваемом им вопросе, по сути, содержится иное утверждение.

В-третьих, выявив некие противоречия в системе доказательств, представляемых стороной, либо заметив, что ее профессиональный представитель или вовсе не реагирует, или реагирует исключительно пассивно на доводы противоположной стороны (которые существенным образом колеблют отстаиваемую стороной позицию) суд, думается нам, должен обратить на них внимание профессионального представителя соответствующей стороны, и предложить ему принять меры по их устранению.

Вот каким образом, судя по беллетристике, разрешается подобная коллизия в западном судебном процессе:

…«– Мистер Кренстон, – медленно проговорил он (судья – авт.), – к компетенции суда не относится давать вам советы, как вам вести защиту обвиняемого. Но, отдавая должное серьезности того, что мы сейчас услышали, я считаю своим долгом спросить вас, в интересах вашего клиента считаете ли вы возможным свидетелю продолжать обвинительный рассказ, не задав ему никаких вопросов?» [623]623
  Браун Картер. Молот Тора // Любители тел. М., 1994, с.77.


[Закрыть].

Здесь опять же возникает вопрос о позиции судьи (судей) в ситуации, когда он видит, что прокурор или защитник подсудимого не использует для обоснования своей позиции все имеющиеся в уголовном деле доказательства.

Должен ли судья, а если должен, то каким образом, обратить на это его внимание?

Один из судей, с которым автор обсуждал данную проблему, рассказал, что в таких случаях он объявляет перерыв в судебном заседании, приглашает к себе в кабинет прокурора и, указывает ему на это обстоятельство.

Кстати сказать, на вопрос автора, обращает ли он на подобную ситуацию в случае ее возникновения внимание адвоката, судья лишь недоуменно пожал плечами: ему такая необходимость даже теоретически не приходила в голову… (вспомним сказанное выше о роли суда в обеспечения паритета сторон).

Думается, что в Уголовно-процессуальном законе следует предусмотреть возможность суда «гласно» обращать внимание профессиональных представителей сторон на не использование ими всех возможностей отстаивания своей позиции. Такое уточнение представляется вполне корректным и соответствующим роли суда в обеспечении реализации принципа состязательности. Однако быть может, делать такие замечания судье следует не в зале судебного заседания, а в своем кабинете, но с непременным присутствием при этом профессиональных представителей обеих сторон.

В заключение рассмотрения поставленных в этой части нашей работы вопросов заметим, что проблемы соотношения роли сторон и суда в состязательной системе правосудия, являясь относительно новыми для отечественной криминалистической литературы, уже длительное время активно изучаются в работах ученых тех зарубежных стран, в которых такая организация судебного производства существует достаточно давно. Разумеется, далеко не все их мнения нами безоговорочно разделяются.

К примеру, известный американский юрист Мэрвин Фрэнкель, констатировав, что «судья не может быть бесстрастным и безразличным к установлению фактов во всех случаях в соответствии с состязательным сценарием», пришел к выводу о том что в состязательном судопроизводстве «суды могут играть более активную и вместе с тем трудоемкую роль – высказывать свое мнение относительно доказательств, делать критические замечания, давать направление процессу рассмотрения дела»[624]624
  Медведев И. Р. Взгляды М. Фрэнкеля на состязание сторон в судопроизводстве: опыт США // Информационный ресурс Консультант Плюс.


[Закрыть].

Однако нет сомнений, что их опыт, их воззрения на эту проблему и возможные пути ее разрешения нуждаются в углубленном творческом осмысливании с учетом действующего Уголовно-процессуального законодательства РФ и реалий российского судебного производства по уголовным делам.

Как о том говорилось выше, большинство постановленных судами приговоров в дальнейшем обжалуются и/или опротестовываются в кассационном, а также (что встречается реже) в надзорном порядке.

И единственным источником, основываясь на котором, «черпая» из которого, заинтересованные лица могут обосновать свою позицию в подаваемой жалобе или представлении, а контрольные инстанции – оценить качество осуществленного Уголовно-процессуального исследования преступления, согласиться или опровергнуть доводы принесенных по делу кассационных (надзорных) жалоб и представлений, является протокол судебного заседания по данному уголовному делу.

В тоже время, существует много правовых и правоприменительных проблем, связанных с составлением этого процессуального акта – зеркала качество правосудия, итога Уголовно-процессуального исследования преступлений в целом.

Некоторым, как нам представляется основным из них, мы считаем необходимым и логичным посвятить следующий, заключительный параграф нашей работы.