Текст книги "Избранные работы (сборник)"

Глава 6
УБЕЖДЕНИЕ И ПРИНУЖДЕНИЕ В СТРУКТУРЕ ПРОЦЕССУАЛЬНЫХ И КРИМИНАЛИСТИЧЕСКИХ СРЕДСТВ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ И РАЗРЕШЕНИЯ КОНФЛИКТОВ СЛЕДОВАТЕЛЕМ

Убеждение является основным методом воздействия на личность в социалистическом обществе. Это положение глубоко обосновано в работах В. И. Ленина[176]176
  Самощенко И. С. Содержание убеждения и принуждения в социалистическом государстве. – Сов. государство и право, 1967, № 12, с. 13.


[Закрыть]. Наряду с убеждением для воздействия на личность используется и принуждение – «подчиненный в отношении к убеждению, но также необходимый метод, от использования которого социалистическое государство не отказывается и не может отказаться, пока для этого не созрели определенные объективные предпосылки»[177]177
  См. Xайкин Я. 3. Структура и взаимодействие моральной и правовой систем. М., 1972, с. 240.


[Закрыть].

Эти же методы воздействия на личность – убеждение, как первостепенный и основной, и принуждение, как подчиненный и факультативный, – лежат в основе всех процессуальных и криминалистических средств предупреждения и разрешения конфликтов в деятельности следователя.

Сразу отметим, что цель любого воздействия наличность, как убеждения, так и принуждения, едина: изменение субъектом, подвергающимся воздействию, своего поведения и (или) отношения к имеющейся у него искомой (в нашем случае следователем) информации – от ее сокрытия или искажения к объективной и полной передаче.

Убеждение, как метод воздействия на личность, состоит в передаче нравственных, интеллектуальных, эмоциональных и других представлений от одного лица к другому (или от общества к его членам) с целью изменения мотивов, которыми лицо, подвергающееся убеждению, руководствуется в своей деятельности. Имея весьма сложную структуру и выступая как метод внешнего воздействия на поведение лица через его внутренние побуждения[178]178
  О мерах морального принуждения в социалистическом обществе см.: Уледов А. К. Общественное мнение в советском обществе. М., 1963; Хайкин Я. 3. Указ. соч.


[Закрыть], убеждение создает мотивы свободного и осознанного определения человеком характера своих поступков и поведения в целом.

Убеждение следователем субъекта общения в необходимости изменения последним избранной линии поведения относительно знаний и других элементов, составляющих предмет следственного конфликта, может осуществляться в различных формах и различными способами и приемами (и их комбинациями). Но все они по сути своей имеют единую Цель: изменение поведения субъекта, его установки на уклонение от дачи показаний или на дачу заведомо ложных показаний. Они направлены не только на то, чтобы субъект разрешил возникший конфликт в желаемом для следователя направлении, но – и это главное! – чтобы такое его разрешение под воздействием убеждения осознанно представлялось субъекту единственно верным и отвечающим его глубинным существенным интересам. Иными словами, субъект изменяя свое поведение в конфликте под воздействием убеждения, сознает и отчетливо представляет себе, что в создавшейся ситуации передача следователю искомой последним информации, в бессмысленности или несостоятельности сокрытия или искажения которой он убедился, необходима в его интересах по определенным рациональным или эмоциональным мотивам или совокупности таких мотивов.

Сущность метода принуждения противоположна убеждению. Она состоит в том, что стоящая перед воздействием цель достигается (или делается попытка ее достижения) либо путем угрозы определенных ограничений действий, интересов, а в ряде случаев и прав субъекта, либо в результате реального их ограничения. Таким образом, принуждение как метод воздействия состоит в достижении названной выше цели (или в попытке ее достижения) помимо свободного и осознанного желания на то субъекта, подвергающегося воздействию. Думается, именно этот признак наиболее существенным образом отличает принуждение от убеждения.

Второй отличительный признак принуждения – угроза или реальное ограничение действий, поведения, интересов и прав подвергающегося воздействию субъекта – заключается в том, что средства принуждения, используемые следователем для предупреждения и разрешения конфликтов, в значительной мере опосредованы уголовно-процессуальным законом, тогда как средства убеждения практически законодательно не регламентированы.

Сразу же отметим, что принуждение может быть не только физическим (реальное ограничение возможности определенных действий или поведения) или моральным (нежелательное для субъекта изменение общественного мнения о нем)[179]179
  См. Коврига 3. Ф. Уголовно-процессуальное принуждение. Воронеж, 1975, с. 22.


[Закрыть], но и психическим. Под последним мы понимаем не только угрозу реального ограничения действий или поведения, обращенную к сознанию субъекта[180]180
  См. Дулов А. В. Судебная психология. Минск, 1975, с. 176. Думается, что нельзя согласиться с М. И. Еникеевым, по мнению которого «убеждение – это психологическое воздействие на основе рассуждения, логических доказательств» (Еникеев М. И. Социальная психология. М., 1981, с. 44). В структуре убеждения обращение к эмоциональным мотивам субъекта, подвергающегося воздействию, для изменения поведения последнего занимает не меньшее место, чем логическое, рациональное убеждение.


[Закрыть], но и средства, главным образом вербальные, воздействия на лицо, в результате применения которых искомая следователем и скрываемая субъектом информация выдается последним без свободного и осознанного на то желания или без осознания значимости передачи следователю информации в своих интересах (что позволяет отнести направленные на то средства к принуждению).

а) Убеждение

Выбор следователем видов и формы средств убеждения и конкретных приемов его осуществления для предупреждения и разрешения конфликтных ситуаций зависит от многочисленных факторов. В число их входят: следственная ситуация; количество и качество имеющейся в распоряжении следователя информации относительно предмета конфликта; личность субъекта, конфликтующего со следователем; на какую сферу психики субъекта, рациональную или эмоциональную, преимущественно рассчитано убеждение (иными словами, является ли убеждение логическим или эмоциональным)[181]181
  Ребане И. Убеждение и принуждение в деле борьбы с посягательствами на советский правопорядок. Тарту, 1966, с. 147.


[Закрыть]. Говоря о последнем факторе, следует отметить, что строгое выделение, разграничение той или иной сферы психики лица, на которую предполагается воздействовать средствами и приемами убеждения, принципиально невозможно, ибо по своей структуре убеждения «непременно имеют две стороны – интеллектуальную и эмоциональную и существует только при неразрывном их единстве»[182]182
  См. Карнеева Л. М., Соловьев А. Б., Чувилев А. А. Допрос подозреваемого и обвиняемого. М., 1969, с. 63.


[Закрыть].

Понимая невозможность рассмотрения всех или хотя бы большинства реализуемых на практике видов, форм и приемов убеждения в рамках данной работы, остановимся лишь на отдельных из них, которые представляются нам либо наиболее значимыми для многих типовых конфликтных ситуаций в деятельности следователя, либо дискуссионными и недостаточно изученными в процессуальной и криминалистической литературе.

Основным методом убеждения для предупреждения и разрешения конфликтов является неукоснительное выполнение следователем требований, изложенных в ст. 20 УПК. Именно полнота, всесторонность и объективность расследования, исследования всех обстоятельств дела, выявление как уличающих, так и оправдывающих обвиняемого, отягчающих и смягчающих его вину обстоятельств, во многих случаях предупреждают саму возможность возникновения конфликта, а также служат удовлетворительным и достаточным средством разрешения возникшего конфликта. Важно также, чтобы следствие не только велось объективно, но и так, чтобы взаимодействующий со следователем субъект осознавал, убеждался, что следствие по его делу ведется объективно и всесторонне.

С этим тесно связан и другой прием убеждения следователем субъекта общения. Мы имеем в виду убеждение конфликтующего со следователем субъекта путем разъяснения ему обстоятельств, которые, согласно уголовному закону, признаются в качестве смягчающих ответственность (ст. 38 К). Как верно рекомендует Л. М. Карнеева, используя, этот прием убеждения, недостаточно просто сослаться на норму УК, а надо предоставить допрашиваемому возможность самому ознакомиться с соответствующей статьей „разъяснить ему ее содержание, иллюстрируя известными следователю примерами того, как эти обстоятельства учитывались судом при назначении наказания[183]183
  См. Соловьев А. Б. Использование доказательств при допросе. М., 1981, с. 38–50.


[Закрыть].

Как показывает следственная практика, реализация этого приема убеждения обычно состоит в тщательном разборе следователем каждого из обстоятельств, перечисленных в ст. 38 УК, и «примеривании» его к данному субъекту. При этом последнему разъясняется, какие из указанных в разбираемой статье обстоятельств в его случае могут быть признаны смягчающими, а также то, что признание этих обстоятельств в качестве смягчающих при назначении ему наказания для суда обязательно. Для иллюстрации сказанного приведем гипотетический пример возможного применения данного приема убеждения. Допрашивается ранее судимый С., подозреваемый в совершении квартирной кражи, причастность к которой он отрицает.

«Вам разъясняется содержание смягчающих вину обстоятельств, предусмотренных ст. 38 УК РСФСР. Пункт 1. «Предотвращение виновным вредных последствий совершенного преступления, или добровольное возмещение нанесенного ущерба, или устранение причиненного вреда». – Как понимаете, в вашем случае, если вы возместите причиненный ущерб, а еще лучше, выдадите похищенное, суд будет обязан учесть это обстоятельство как смягчающее. Пункт 2. «Совершение преступления вследствие стечения тяжелых личных или семейных обстоятельств». – Насколько нам известно, таких обстоятельств для совершения кражи у вас не было. Вряд ли этот пункт вам подходит. Во всяком случае, пока вы не объясните мотивы кражи, говорить об этом не стоит. Пункт 3. «Совершение преступления под влиянием угрозы или принуждения либо в силу материальной, служебной или иной зависимости». – Как, по вашему мнению, подходит ли вам это смягчающее обстоятельство? Думаю, что нет. Пункт 4. «Совершение преступления впервые…» – Вы ранее судимы и ясно, что этот пункт к вам не относится, так же, как и содержание следующих четырех пунктов (следователем воспроизводится содержание п. п. 5–8). Пункт 9. «Чистосердечное раскаяние или явка с повинной а также активное способствование раскрытию преступления». – С явкой с повинной вы опоздали, а вот дать суду возможность при назначении наказания учесть как смягчающие обстоятельства чистосердечное раскаяние и активное способствование раскрытию преступления, зависит сейчас только от вас, от вашего поведения. Не спешите, подумайте. Ведь речь идет именно о вашей судьбе, о наказании вас, а не кого-либо другого. Имейте в виду, что учесть это как смягчающие обстоятельства не право суда, а его обязанность».

Как видим, этот прием из арсенала убеждения направлен на изменение мотивов поведения субъекта в конфликте в основном по рациональным побуждениям, исходя из расчета субъекта на смягчение своей ответственности за совершенное преступление.

Весьма эффективным и широко используемым в криминалистической практике приемом убеждения, также воздействующим главным образом на интеллектуальную сферу психики субъекта общения, является обращение к имеющимся доказательствам и установленным обстоятельствам совершения преступления. Проблемы использования доказательств для убеждения субъекта в рациональности и необходимости для него изменения своего отношения к искомой следователем информации в конфликте при расследовании различных видов и категорий преступлений и тактика предъявления доказательств при допросе достаточно полно, обстоятельно и в разных аспектах исследованы в процессуальной и криминалистической литературе последних лет. Это позволяет нам ограничиться изложением следующих двух основных рекомендаций по использованию доказательств в целях убеждения субъекта в необходимости дачи им достоверных показаний относительно предмета следственного конфликта.

1. Предъявлять доказательство следует после того, как субъект допрошен по всем обстоятельствам, связанным с доказательством, которое будет предъявляться. При этом допрос субъекта по названным обстоятельствам должен производиться так, чтобы допрашиваемый в дальнейшем, при предъявлении известного следователю факта или обстоятельства, не мог опорочить его доказательственную силу. 2. Предъявлять доказательства можно разными путями, в зависимости от следственной ситуации и личности субъекта: либо в их совокупности с нарастающим итогом – от «меньшего» доказательства к «большему», либо предъявлять отдельные, разрозненные доказательства с постепенным введением новых при последующих допросах[184]184
  См. Дербенев А. П. О психологических приемах допроса на предварительном следствии. – Правоведение, 1981, № 1, с. 89.


[Закрыть].

Более подробно следует остановиться на близких к рассмотренным, но отличающихся от них по своей природе и механизму воздействия тактических приемах убеждения, которые еще недостаточно изучены в литературе. Эту группу тактических приемов убеждения мы условно именуем тактическими приемами «демонстрации возможностей расследования». Их сущность заключается в демонстрации субъекту конфликтной ситуации возможностей объективного установления каких-либо скрываемых им обстоятельств независимо от его показаний путем: а) проведения в дальнейшем определенных следственных действий (допросов тех или иных лиц, очных ставок, осмотров, обысков и т. п.); б) использования научных методов расследования (научно-технических средств; назначения и проведения определенных экспертиз).

Тактические приемы демонстрации возможностей научных методов могут быть связаны: а) с осмотром вещественных доказательств с участием подозреваемого; б) с разъяснением ему возможностей назначенной или предполагаемой к назначению экспертизы; в) с изъятием образцов у подозреваемого или с его участием в определенных местах (на месте происшествия, по месту жительства подозреваемого и т. п.) для дальнейшего их экспертного исследования.

В ряде случаев «демонстрация возможностей» может быть основана на предполагаемом (а иногда и заведомо известном) получении негативного результата от проведения определенного следственного действия с участием конфликтующего со следователем субъекта. Как показывает практика, такую «демонстрацию возможностей» целесообразно проводить при проверке показаний допрашиваемого о месте сокрытия трупа, орудий преступления и иных вещественных объектов.

Подозреваемый В. показал, что нож, которым он совершил убийство, выброшен им на пустыре недалеко от места происшествия. Имелись определенные данные полагать, что он дает ложные объяснения о месте сокрытия орудия убийства. В этой связи следователь решил произвести осмотр названного В. места с его участием и с использованием металлоискателя, предполагая, что негативный результат проведения такого действия убедит подозреваемого дать правдивые показания о нахождения орудия преступления. В своих рассуждениях следователь оказался прав. Участвуя в осмотре пустыря, В. убедился, что с помощью металлоискателя следователь обнаруживает все находящиеся на указанном месте металлические предметы, на что следователь и обратил его внимание. После этого В. признался, что дал ложные показания, и назвал действительное место сокрытия ножа, где его в дальнейшем и обнаружили.

Тактические приемы убеждения группы «демонстрации возможностей» целесообразно также использовать при установлении (на момент допроса подозреваемого) способа совершения или сокрытия длящихся или повторных преступлений.

Так, при расследовании дела о получении К. взяток за продажу гражданам холодильников высшего класса следователь на момент допроса подозреваемого располагал двумя доказанными фактами получения К. взяток от В. и Ш. Изучив и проанализировав порядок установки холодильников, следователь понял, что сведения о лицах, приобретавших холодильники через магазин, в котором работал К, он выяснит путем осмотра документов в мастерской по ремонту и установке холодильников. При допросе подозреваемого следователь ознакомил его с добытыми доказательствами по двум фактам получения взяток и разъяснил ему, каким образом он намерен установить лиц, приобретавших холодильники, и выявлять среди них взяткодателей. Продемонстрировав такие возможности, следователь выразил свое убеждение, что этим путем он сможет установить и другие факты получения К. взяток, после чего обстоятельно разъяснил допрашиваемому ст. 38 УК. Использование этого приема убеждения дало положительные результаты. Допрашиваемый не только полностью признал получение взяток от В. и Ш., но и (что составляло основную тактическую задачу следователя на данном этапе расследования) назвал еще восемь граждан, которым он продал холодильники за взятки.

В практике возможны самые разнообразные ситуации, в которых для разрешения конфликтов целесообразно использовать тактические приемы «демонстрации возможностей» как средства убеждения. Отметим, что и положительный результат воздействия, безусловно, не исключает необходимости реализации этих возможностей, т. е. производства следственных действий, которые «демонстрировались» субъекту общения следователя (за исключением, может быть, проведения в дальнейшем очных ставок) для установления тех или иных фактов.

Применение описанных приемов убеждения, как правило, не только позволяет побудить конфликтующего со следователем субъекта к необходимости изменения своей линии поведения в предлагаемом следователем направлении, но и облегчает дальнейший психологический контакт с ним, даже если непосредственная, первая цель применения этих приемов не дала незамедлительного эффекта. Допрашиваемый убеждается, что следователь ведет расследование «с открытым забралом», уверен в правильности своих логических рассуждений, в возможности установить искомые обстоятельства независимо от его показаний путем производства определенных следственных действий.

Другим распространенным и эффективным приемом убеждения субъекта с целью изменения его поведения в конфликте в желаемом для следователя направлении, но уже рассчитанным больше на воздействие на эмоциональную сферу психики, является обращение к личным качествам субъекта. Очевидно – и это никем не ставится под сомнение, – что обращение для убеждения к положительным качествам личности субъекта как средство предупреждения и разрешения конфликтов вполне допустимо. Примеры использования разнообразных приемов убеждения, основанных на обращении к положительным свойствам и качествам личности, многочисленны и широко известны в криминалистической литературе не только как средства разрешения конфликтов в ходе расследования преступлений, но и как первая «ступень» к перевоспитанию правонарушителя, ибо изменение им своего поведения под влиянием обращения к его положительным свойствам и качествам означает, что именно они преобладают в его эмоциональной сфере.

Однако в литературе неоднозначно решается вопрос о возможности применения следователем так называемых «слабых мест» в психике конфликтующего с ним субъекта: повышенной вспыльчивости, тщеславия, беспринципности, мести, ревности и других состояний, являющихся нежелательными в психологической структуре личности[185]185
  См. Дербенев А. П. Указ. соч., с. 90; Якушин С. Ю. Тактические приемы при расследовании преступлений. Казань, 1983, с. 66–67.


[Закрыть]. Если одни ученые с этических позиций декларируют недопустимость использования подобных криминалистических средств, то другие полагают, что следователем могут быть использованы при допросе любые нежелательные психические свойства (качества) и состояния допрашиваемого для формирования у него па их основе нравственно допустимых мотивов дачи правдивых показаний[186]186
  См. Леоненко В. В. Профессиональная этика участников уголовного судопроизводства. Киев, 1981, с. 59; Кокорев Л. Д. Нравственные начала судебного разбирательства. – В кн.: Суд и применение закона. М., 1982, с, 37.


[Закрыть].

Рассмотрим этот вопрос на примере тактического приема, именуемого в криминалистической литературе последних лет «разжиганием конфликта», допустимость которого вызывает возражения у многих специалистов в области судебной этики[187]187
  См. Глазырин Ф. В. Изучение личности обвиняемого и тактика следственных действий. Свердловск, 1973, с. 133.


[Закрыть]. Сущность этого приема заключается в убеждении субъекта изменить свое поведение относительно предмета следственного конфликта путем разъяснения ему содержания показаний, например, его соучастников, возлагающих на него основную ответственность за преступление, отводящих ему возможно и несоответствующую истине руководящую роль в совершении преступления и т. д. Этот прием может быть реализован путем сообщения субъекту мнения о нем и его поведении близких ему лиц или, напротив, мнений о близких ему лицах и их поведении, не соответствующих бывшим у него представлениям.

Следователь установил, что обвиняемый П. вел аморальный образ жизни, сожительствовал одновременно с несколькими женщинами, в том числе и с буфетчицей К. В деле имелись изъятые при обыске на работе фотографии П. в обществе К. и других женщин. Зная, что жена П. ревновала его к К. и подозревала в неверности, следователь решил использовать это обстоятельство при ее допросе. Перед тем, как вызвать жену П. на допрос (ранее она отрицала свою осведомленность в преступной деятельности мужа), следователь разложил на письменном столе изъятые у П. фотографии. Увидев их, жена П. сообщила об известных ей фактах совершения преступлений ее мужем[188]188
  Под тактическим риском понимается сознательное допущение возможности наступления отрицательных последствий реализуемого тактического решения при отсутствии альтернативы для принятия другого решения (см. Белкин Р. С. Курс советской криминалистики. М., 1979, т. 3, с. 115–120; Комарков В. С. Психологические основы очной ставки. Харьков, 1976, с. 25.


[Закрыть].

Допустимо ли применение указанного и других, аналогичных ему по своей природе криминалистических средств для разрешения конфликтных ситуаций с позиций основных критериев допустимости тактических приемов?

Цель его ясна и нравственна – получение от допрашиваемого правдивых, соответствующих истине показаний. Имеет ли допрашиваемый в создаваемой в результате действий следователя ситуации свободу выбора линии своего поведения (что, как известно, принципиально важно при оценке допустимости любого тактического приема)? Безусловно, имеет: он может под его воздействием свободно и осознанно не изменить своего отношения к предмету конфликта, или также свободно и осознанно его изменить в желаемом для следователя направлении. Далее, содержит ли этот прием элементы обмана, насилия и т. п., однозначно запрещенных законом? Нет, если сообщаемая следователем информация конфликтующему с ним лицу – и это непременное условие Допустимости всех тактических приемов – основана на имеющихся в распоряжении следователя данных (показаниях, письмах, фотоснимках и. т.) и может быть «предъявлен» допрашиваемому.

С этих позиций допустимость рассматриваемых криминалистических средств убеждения для разрешения следователем конфликтных ситуаций сомнений не вызывает.

Остается еще один, на наш взгляд, главный вопрос: может ли использование при допросе «слабых мест» в психике привести к самооговору допрашиваемого или к оговору им невиновных лиц? Да, может. Самооговор субъекта может стать следствием отчаяния в связи со ставшим ему известным неожиданным и нежелательным для него как личности мнением о нем других лиц или такого же поведения близкого ему человека. По тем же причинам (например, из-за желания отомстить за ставшее ему известным нежелательное для него поведение тех или иных лиц) или по иным причинам (например, из-за желания «разделить» с кем-либо причиненный материальный ущерб, если используется присущее данному субъекту свойство жадности, и т. п.) не исключен под воздействием этого приема оговор допрашиваемым невиновного лица.

Нельзя не учитывать и того, что в результате воздействия подобных приемов лицу неожиданно для него наносится, как правило, тяжелая психическая травма, которая может породить для субъекта возникновение так называемой кризисной ситуации. А эта ситуация значительно более других предрасполагает человека к различным видам и формам неадекватного поведения.

Все сказанное позволяет нам сделать вывод, что криминалистические средства воздействия на конфликтующее со следователем лицо, основанные на использовании так называемых «слабых мест» в психике, не могут быть безоговорочно рекомендованы криминалистикой для использования в следственной практике. Разрабатываться эти приемы должны криминалистикой с повышенной степенью осторожности и лишь для условий принятия следователем решений в пределах тактического риска[189]189
  Белкин Р. С. Курс советской криминалистики, т. 3, с. 138.


[Закрыть]. При этом необходимо одновременно рассматривать возможные негативные последствия воздействия подобных приемов и рекомендовать средства их предупреждения и устранения.

Близкими по механизму воздействия к описанным выше, но несколько иными по своей психологической структуре является большая часть так называемых следственных хитростей (также условно именуемых и «психологическими ловушками» и «тактическими комбинациями»). Здесь мы имеем в виду те из них, которые объединены в группу «создание условий для формирования у противника ошибочных представлений о тех или иных обстоятельствах дела, целях следователя и его действиях, состоянии расследования»[190]190
  Гегель. Энциклопедия философских наук. М., 1974, т. 1, с. 397.


[Закрыть].

Сущность этих приемов сводится к воздействию на субъекта общения следователя с целью свободного и осознанного изменения им своего отношения к предмету следственного конфликта и самого своего поведения в конфликте. Именно такая их направленность на свободное и осознанное изменение мотивации поведения субъекта в конфликте позволяет заключить, что рассматриваемые приемы группы «следственных хитростей» являются не чем иным, как средствами, приемами убеждения как метода воздействия на личность.

Отличие этих приемов убеждения от других, правомерность применения которых никем под сомнение не ставится, заключается в следующей наиболее существенной их особенности. Прибегая к подобным приемам убеждения, следователь либо не передает субъекту всю имеющуюся у него информацию относительно предмета следственного конфликта, либо передает ее (или часть информации) таким образом, чтобы субъект под воздействием этого свободно и осознанно сделал выводы, которые лягут в основу изменения им мотивации своего поведения в конфликте в желаемом следователю направлении.

Следователь в этом случае маневрирует имеющейся в его распоряжении информацией, использует ее «хитро», но не в обыденном смысле понятия «хитрость», а в том, которое вкладывал в него Гегель. «Разум, – писал Гегель в «Науке логике», – столь же хитер, сколь могуществен. Хитрость состоит вообще в опосредствующей деятельности, которая, позволив объектам действовать друг на друга соответственно их природе и истощать себя в этом воздействии, не вмешиваясь вместе с тем непосредственно в этот процесс, все же осуществляет лишь свою собственную цель»[191]191
  Цит. по: Гранин Д. Выбор цели. Л., 1975, с. 55.


[Закрыть].

Применяя «следственную хитрость», следователь использует силу своего разума. А единственная сила, говорил известный советский ученый А. А. Любищев, которую «можно применять, – это сила разума, и сила разума не есть насилие»[192]192
  См. Ратинов А. Р. Теория рефлексивных игр в приложении к следственной практике. – В кн.: Правовая кибернетика. М., 1970, с. 194–196.


[Закрыть].

А. Р. Ратинов в свете общих положений теории рефлексивных игр выделил следующие типовые варианты применения данных приемов убеждения:

– формирование у лица ошибочного представления об обстоятельствах, действительное знание о которых могло бы привести к нежелательным для следователя решениям и действиям;

– формирование у заинтересованного лица целей, в определенной мере совпадающих с целями следователя, что побуждает это лицо к компромиссным решениям и действиям;

– формирование целей, попытка достижения которых ставит преступника в проигрышное положение;

– формирование желательного следователю метода решения задачи и образа действий заинтересованного лица;

– формирование у подследственного ошибочного представления о целях отдельных действий следователя;

– создание затруднений для правильной оценки заинтересованным лицом подлинных целей следователя;

– формирование у заинтересованных лиц ошибочного представления об осведомленности следователя относительно целей, которые они преследуют;

– формирование у подследственного ошибочного представления о неосведомленности следователя относительно ложности выдвинутых объяснений и представленных доказательств;

– формирование у заинтересованного лица намерения воспользоваться негодными средствами противодействия расследованию[193]193
  См. Белкин Р. С. Курс советской криминалистики, т. 3; Горский Г. Ф., Кокорев Л. Д., Котов Д. П. Судебная этика. Воронеж, 1973; Проблемы судебной этики/Под ред. М. С. Строговича. М., 1974; Любичев С Г. Этические основы следственной тактики. М., 1980, и др.


[Закрыть].

Эти варианты применения средств убеждения посредством маневрирования информацией в плане «следственных хитростей» и конкретные приемы их реализации неоднократно анализировались в литературе, причем их нравственная допустимость оценивалась весьма различно[194]194
  См. Проблемы судебной этики/Под ред. М. С. Строговича. М., 1974, с. 20.


[Закрыть]. Это вполне естественно в научной дискуссии. Однако, к сожалению, в отдельных работах глубина исследования подменялась «чистым» морализированием под углом зрения их авторов на проблемы морали и судебной этики. На наш взгляд, изучение подобных приемов должно вестись с иных позиций – с позиций достаточно определенно и четко выработанных в настоящее время критериев допустимости тактических средств в целом.

Мы считаем, что в принципе подобные приемы правомерны и допустимы: они не содержат в себе обмана или насилия, предоставляют субъекту, на которого воздействуют, свободу в выборе им линии своего поведения и никоим образом не могут привести к оговору невиновного лица или к самооговору.

Для подтверждения сказанного рассмотрим лишь один пример из практики применения приема убеждения, основанного на создании преувеличенного представления об объеме имеющихся у следователя доказательств. Наш выбор примера для иллюстрации вызван тем, что именно эта группа «следственных хитростей» вызывает наиболее резкую критику противников их допустимости[195]195
  См. Соя-Серко Л. А. Программирование и творчество в деятельности следователя. – В кн.: Проблемы предварительного следствия в уголовном судопроизводстве. М., 1980, с. 38.


[Закрыть].

В ходе расследования крупного хищения следователю предстояло допросить кладовщика, подозреваемого в совершении этого преступления. В значительной мере случайно среди массы документов удалось обнаружить семь накладных с дописками, что было подтверждено экспертизой. Общая сумма ценностей, похищенных по этим документам, составляла всего 42 рубля. Поиск других накладных занял бы чрезвычайно много времени и сил и не обязательно увенчался бы успехом. Следователь использовал следующий тактический прием. Он сложил стопкой накладные таким образом, чтобы сверху лежали семь, имеющих дописки, ниже несколько десятков самых ординарных. В ходе допроса следователь предъявлял кладовщику взятую сверху накладную, объяснял, что она имеет дописку, говорил о сумме которая таким образом похищена, и переходил к следующей. У кладовщика возражений по этим документам не могло быть, и он эти эпизоды хищения признавал. После третьей накладной следователь спросил у кладовщика, не имеет ли он намерений дальше рассказать сам о всех совершенных им хищениях. Кладовщик отказался, после чего следователь, не настаивая, продолжал предъявлять накладные. После шестой накладной кладовщик прервал следователя и рассказал о том, как он на протяжении длительного времени занимался хищениями. После этого уже с помощью кладовщика были изъяты и исследованы многие сотни подложных документов[196]196
  Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 41, с. 52.


[Закрыть].

Думается, что в подобном приеме убеждения, несомненно являющемся «хитростью», нельзя усмотреть какого-либо нарушения законности или нравственной допустимости.

Конечно, в конкретных ситуациях использование приемов убеждения, основанных на маневрировании информацией, не может исключить возможности наступления нежелательных побочных последствий, как, впрочем, это не может быть абсолютно исключено и при применении других, не вызывающих сомнения приемов убеждения. В этой связи обратимся к словам В. И. Ленина: «Сочинить такой рецепт или такое общее правило… которое бы годилось на все случаи, есть нелепость. Надо иметь собственную голову на плечах, чтобы в каждом отдельном случае уметь разобраться»[197]197
  Там же, т. 43, с. 54.


[Закрыть].

б) Принуждение

Принуждение в условиях социалистического общества является, повторим, подчиненным и факультативным относительно убеждения методом воздействия на личность. Такой характер принуждения отражен в известном указании В. И. Ленина: «Прежде всего мы должны убедить, а потом принудить. Мы должны во что бы то ни стало сначала убедить, а потом принудить»[198]198
  См. Xайкин Я. 3. Указ. соч., с. 240.


[Закрыть].