Текст книги "Армия Наполеона"

Вопрос. Как наносить этот удар?

Ответ. Плотно сжать рукоять сабли, так чтобы клинок не мог повернуться и не попал по врагу плашмя, затем нанести удар, стараясь произвести «пилящее» движение. В этом случае сабля войдет глубже в тело противника. Не следует забывать, что любое острие – это в известной степени пила, но с очень маленькими зубцами. Действие будет большим, если лезвие проходит, совершая горизонтальные движения по цели. Для того чтобы добиться этого эффекта, в момент, когда вы рубите, резко отведите руку назад, это и есть секрет страшных ударов сабель мамелюков»[315]315
  Ibid., p. 54–55.


[Закрыть].

В завершение мы, снова предоставив слово де Браку, остановимся немного на уходе за оружием. «Есть две причины, из-за которых сабля тупится быстро. Первая – это небрежность, с которой вкладывают саблю в ножны и с которой ее оттуда достают. Вторая – это то, что клинок болтается внутри ножен и трется тем самым о них острием. Чтобы избежать первого, никогда не бросайте свою саблю в ножны, но вкладывайте ее аккуратно, чтобы избежать затупления режущей кромки клинка. Чтобы избежать второго, следите за тем, чтобы деревянный вкладыш, который находится в ножнах, был правильно изготовлен и чтобы он плотно прижимал клинок, не давая ему шататься.

Э. Детайль. Карабин в бою – гусары в перестрелке на аванпостах

Одно из самых разрушительных воздействий оказывает на оружие влага. Никогда не вкладывайте вашу саблю в ножны, предварительно ее не протерев: не только дождь, кровь или сырой туман могут быть причиной ржавчины, но даже самая малозначительная влажность воздуха, которая приводит к оседанию капелек на глади клинка, где вода задерживается в мельчайших порах. Если вы вкладываете лезвие мокрым, оно передаст свою влагу ножнам, и вам непросто будет потом их высушить. Самое лучшее средство от этого на войне – держать всегда клинок хорошо смазанным…

Часто когда спешившийся кавалерист держит оружие в руках, он опирает конец сабли в землю, из-за этого острие ржавеет и тупится, так что не рассчитывайте тогда на него в день боя.

Часто кавалеристы на бивуаке жарят кусок мяса, насадив его на клинок. Что из-за этого происходит? То, что клинок теряет твердость закалки, и вы не можете больше положиться на него в опасный момент.

Общее правило: заботьтесь о лезвии вашей сабли, как о лезвии вашей бритвы»[316]316
  Ibid., p. 56–57.


[Закрыть].

В общей характеристике холодного оружия наполеоновской кавалерии нельзя оставить в стороне и столь важный его элемент как пику. До эпохи Революции и Империи во французских конных войсках отсутствовали формирования, вооруженные пиками. Однако вместе с польскими легкими кавалеристами этот вид оружия пришел во французскую конницу. Сначала пика состояла лишь на вооружении польских улан, но с 1811 года появились и французские шеволежеры с пикой, а к концу империи ее получил и ряд других конных формирований.

Пики регламентированной длины 276 см, также как и сабли, изготовлялись на Клингентальской и Версальской мануфактурах. По внешнему виду они отличались от польского прототипа тем, что не имели шарообразного металлического утолщения, находившегося между древком и наконечником польской пики. Этот «шар» делался для того, чтобы при сильном ударе острие не входило слишком глубоко в тело врага, и улан мог бы вовремя вытащить свое оружие. В новой модели пики от шара отказались, по всей видимости, из желания облегчить оружие, а вот бело-красный польский флюгер остался. Всего за период с 1811 по 1814 г. мануфактуры империи произвели 28 551 таких пик.

Современники единодушно отмечали, что пика, будучи, с одной стороны, грозным оружием, имела в то же время ряд существенных недостатков. Пика, страшная для врага, когда ей владели закалённые в боях польские уланы, в неумелых руках была бесполезна. Если даже неопытный кавалерист, вооруженный саблей, мог так или иначе применить ее в бою и надеяться нанести ущерб неприятелю, то неподготовленный боец с пикой в серьезной схватке был просто беспомощен. Дело в том, что парировать прямой удар новичка пикой для уверенного в себе всадника не представляло особого труда: вследствие тяжести и длины пики укол ее был относительно медленным, и место нанесения его видно заранее. Отведенная же в сторону клинком вражеской сабли пика оставляла улана совершенно незащищенным перед его противником, вооруженным обычным холодным оружием. «…В ближнем бою коротким клинком можно действовать с большей легкостью, – писал маршал Мармон, – он более выгоден. При прочих равных условиях гусар или конный егерь побьют улана, они успеют парировать его укол и нанести ответный удар раньше, чем он сумеет защититься»[317]317
  Marmont A.-F-L.-V Esprit des institutions militaires. R, 1845, p. 47–48.


[Закрыть]. Именно по этой причине пика, хотя и очень эффективная в ряде случаев, осталась все же второстепенным оружием по сравнению с саблей.

Напротив, огнестрельное оружие было для кавалериста непременным дополнением сабли или палаша. Драгуны, задуманные в свое время как ездящая пехота, имели на вооружении специальные ружья, являвшиеся, по сути дела, укороченными пехотными ружьями с небольшими видоизменениями. Общая длина драгунского ружья образца 1777 года (усовершенствованного в IX году) была 1,415 м, калибр 17,5 мм, вес 4,275 кг. Почти все параметры, таким образом, были близки к таковым пехотного огнестрельного оружия. Равным образом драгуны имели в своем арсенале штык (общая длина 46,5 см), практически аналогичный тому, которым располагали пехотинцы. Поэтому драгунское ружье использовалось нередко и пехотинцами, и артиллеристами. Нет необходимости описывать его принцип действия и тактико-технические данные. Его замок был абсолютно аналогичен и функционировал так же, как замок пехотного ружья, технические данные были очень близкими. Да и применяли драгуны свои ружья тоже по-пехотному, т. е. в тот момент, когда они спешивались для выполнения той или иной задачи. Отметим лишь, что с 1806 года драгунское ружье состояло также на вооружении карабинеров и гвардейских конных гренадер.

Несколько подробнее мы остановимся на кавалерийском карабине[318]318
  По французской терминологии кавалерийский карабин назывался «мушкетоном» (mousqueton), т. е. «маленьким мушкетом», а карабином (carabine) назывался только штуцер.


[Закрыть]. Это короткое огнестрельное оружие использовалось гусарами, конными егерями, шеволежерами, а с 1811 года – и кирасирами. В основном наполеоновская кавалерия была вооружена карабинами образца IХ года, однако использовались и более ранние модели – 1786 года и даже 1766-го, особенно часто их можно было встретить в гусарских полках. Основное отличие карабина от ружья – это его размер: общая длина была всего лишь 111,4 см, а вес – 3,29 кг, и способ ношения: карабин носили на пантальере через плечо.

В эпоху Наполеона карабин стал очень распространенным оружием. Достаточно сказать, что с 1802 по 1815 г. мануфактуры империи (Мобеж, Шарлевиль, Версаль, Турин и др.) выпустили 221 420 единиц этого вида оружия[319]319
  Mirouze L. Le mousqueton de cavalerie modèle An IX. // Tradition N 14, fevr. 1988, p. 32.


[Закрыть]. И это несмотря на то, что его тактико-технические данные сильно уступали таковым у пехотного ружья. Как читатель, очевидно, помнит, при стрельбе из ружья с расстояния в 450 шагов (около 300 м) необходимо было целиться в шляпу неприятеля. Фактически такой способ прицеливания означал предельную для относительно меткого выстрела дистанцию. Из карабина подобным образом надо было целиться уже в 195 шагах (125 м), иначе говоря, дистанция предельной стрельбы карабина была в два с половиной раза меньше, чем у ружья. Тем не менее карабин широко использовался легкой конницей, так как он был незаменим для службы на аванпостах, в боевом охранении, а также в тех случаях, когда кавалеристы вынуждены были вести бой в пешем строю.

Марбо, в 1812 году полковник 23-го конно-егерского, вспоминал о боях на Березине: «…необходимо было перейти мост, но, чтобы его взять, требовалась пехота, а наша находилась еще в трех лье от Борисова. Чтобы заменить ее, прибывший в это время маршал Удино приказал генералу Кастексу спешить три четверти кавалеристов его бригады. Они, вооружившись карабинами и построившись в маленький батальон, должны были атаковать мост. Мы поспешили исполнить приказание и, оставив наших коней на улице под охраной нескольких солдат, отправились к реке. Нас вел генерал Кастекс, который в этом опасном предприятии пожелал быть во главе своей бригады»[320]320
  Marbot M. de. Mémoires du général baron de Marbot. R, 1891, t. 3, p. 186.


[Закрыть].

Куда менее очевидной была необходимость такого оружия в кирасирских полках, ведь тяжелой коннице практически не приходилось нести аванпостной службы. Тем не менее в период подготовки к русской кампании Наполеон принял решение вооружить карабинами полки кирасир и шеволежеров-улан, приданных кирасирским дивизиям. «Признано, что кавалерии, имеющей кирасы, трудно пользоваться карабинами, – писал император военному министру в 1811 году, – тем не менее было бы абсурдно, если бы 3–4 тысячи этих храбрецов были захвачены врасплох на постое или остановлены на марше двумя ротами вольтижеров. Поэтому их необходимо вооружить (т. е. снабдить кирасир карабинами)»[321]321
  Correspondance… t. 23, p. 4.


[Закрыть].

В результате дивизии тяжелой кавалерии перед вступлением в русский поход получили карабин, носимый через плечо на пантальере. Однако, это оружие, столь успешно употребляемое гусарами и конными егерями, оказалось нерациональным для кирасир и улан. «Наполеон не был кавалеристом, – писал позже уже известный нам де Брак, – Для него кони могли нести любой вес, питаться где угодно и идти повсюду… Мы получили приказ вооружаться карабинами, да еще и со штыком. Таким образом, каждый из наших улан был вооружен пикой, саблей, пистолетом, карабином и штыком… Так мы отправились в московскую кампанию… Наши уланы, изнуренные от того, что были вынуждены почти всегда идти пешком, чтобы облегчить своих коней, уступили без труда совету здравого смысла, который подсказал им, что носить с собой целый арсенал было бесполезно и смешно, и потому они освобождались от половины этой опасной некавалерийской роскоши»[322]322
  Brack de. Notes sur l’arme des lanciers. R, 1833. // Цит. по: Rétard M. Le cheveau-léger-lancier français en 1812. // Tradition N 51, avr. 1991, p. 16.


[Закрыть].

Если вооружение тяжелой, а также пиконосной конницы карабином вызывало немало сомнений, то необходимость наличия пистолетов, будь то у кирасира, будь то у гусара или улана, была очевидной. Все французские кавалеристы эпохи 1-й Империи имели в обязательном порядке один-два пистолета в седельных кобурах. В большинстве своем это были пистолеты модели IX и XIII гг., но встречались и более ранние образцы, в частности, модель 1763 года, а некоторые из кавалеристов имели на вооружении даже пистолеты, изготовленные в первой половине XVIII века. Часто использовались и трофейные экземпляры. Были, наконец, и специальные пистолеты для жандармерии, для мамелюков и для генералитета. В общем же за годы империи поступило на вооружение около 400 тысяч пистолетов. Из них 300 тысяч – это пистолеты образца ХIII года, 80 тысяч – пистолеты образца IX года, оставшиеся 20 тысяч приходятся на прочие модели этого вида ручного огнестрельного оружия.

По своим параметрам пистолет, как нетрудно предположить, сильно отличался от ружья и даже от мушкетона. Естественно, что он был легче и короче: пистолет модели ХIII года весил 1,29 кг, его общая длина составляла 37 см. Но особенно разительно отличались его тактико-технические данные. Так, прицельная дальность стрельбы из пистолета была такой, что практики военного дела рекомендовали стрелять из него предпочтительно… в упор! «Для этого не надо тщательно целиться, – вполне здраво отмечает де Брак, – но нельзя, чтобы конец ствола касался тела врага, потому что пистолет в этом случае может разорваться и ранить самого стреляющего»[323]323
  Brack F de. Op. cit., p. 51.


[Закрыть]. Конечно, стреляли и с десяти, и с двадцати и более шагов, однако точность при этом была невелика. Необходимо также добавить, что при стрельбе с коня на рыси в 50 % случаев пистолет давал осечку, а на галопе – в 75 %![324]324
  Viau J.-L. Le pistolet modèle An XIII. // Tradition N 3, mars 1987, p. 33.


[Закрыть]

Несмотря на это пистолет широко применялся. 400 тысяч использованных экземпляров говорят сами за себя. Как и карабин, он использовался, прежде всего на аванпостах, в патрулях, в разведках, в цепи стрелков. Однако в дополнение к этому кавалеристы часто использовали пистолет и в момент схватки. Де Брак советовал своим конным егерям прикрепить пистолет на длинном шнуре к притороченной к седлу кобуре. Тогда с саблей, подвешенной за темляк к запястью, держа пистолет в руке, можно было атаковать одиночных всадников врага. В случае промаха пистолет отбрасывался в левую сторону, а сабля перехватывалась в руку. Почему именно в левую сторону? Дело в том, что пистолет, когда он был один, носился в правой кобуре. Привязав его на длинном ремешке к этой кобуре, было бы неразумно бросать его рядом с собой, тогда, он повис бы очень низко и болтался бы под ногами лошади. Будучи брошен влево, он повисал достаточно высоко, ибо ремешок проходил поверх вальтрапа[325]325
  Brack F. de. Op. cit., p. 53.


[Закрыть].

Мемуары кавалеристов эпохи империи пестрят примерами употребления пистолетов в бою и показывают, что, несмотря на все их несовершенство, кремневые пистолеты не залеживались в кобурах. Вот, например, эпизод из кампании 1807 года, который рассказывает Паркен, тогда унтер-офицер 20-го конно-егерского полка: «С пистолетом в руке я устремился по равнине в галоп по направлению к группе казаков и, приблизившись к ним на десять шагов, выстрелил. Один из казаков упал. Пока все шло хорошо. Но неприятель атаковал меня, и я был вынужден отходить, чтобы добраться до линии наших стрелков. Но мой плохо подкованный конь поскользнулся и упал подо мной на снег. В этот критический момент я был бы, конечно, убит или взят в плен, если бы меня не спасло хладнокровие. Быстро выбравшись из-под упавшего коня, который тотчас же встал на ноги, и, взяв его за повод и взведя курок, по очереди направлял свой пистолет на казаков, которые приближались ко мне ближе других. Так я сумел сдержать врага до тех пор, пока ко мне на помощь не подоспел офицер 3-го гусарского полка г-н де Бомест…»[326]326
  Rarquin D.-C. Souvenirs et campagnes d’un vieux soldat de l’Empire. R, 1843.


[Закрыть].

Как видно из этого эпизода, пистолет активно употреблялся в схватке. Тем не менее не следует забывать, что в приведенном эпизоде речь шла о бое кавалерии в цепи стрелков. В момент же массированных атак конных дивизий французские кавалеристы полагались больше на силу своих клинков. Генерал Тьебо в своем «Учебнике штабной службы», изданном в 1813 году, очень удачно сформулировал, в чем состояло различие в употреблении холодного и огнестрельного оружия кавалерией: «Холодное оружие для кавалерии – это наступательное оружие, именно с ним она должна атаковать неприятеля. Огнестрельное же является для нее оборонительным, тем, с которым она удерживает врага на некоторой дистанции. Поэтому кавалеристы могут пользоваться холодным оружием и тогда, когда они сражаются в одиночку, и в сомкнутом строю, будь то в момент атаки кавалерии противника, будь то при атаке пехоты или вражеской батареи. Палить же они могут лишь тогда, когда противопоставляют свою цепь стрелкам неприятеля, чтобы прикрыть от огня боевую линию, или когда кавалерия высылает разъезды вперед на фланги и позади себя, чтобы вынудить противника своим огнем показать свое присутствие, или когда нужно прочесать лес, или, спешившись, атаковать мост, или при защите своего квартирного расположения или отдельного поста. Но во всех этих случаях кавалерия действует изолированно и для себя самой, это уже не тот род войск, который разбивает вражеские массы и опрокидывает линии»[327]327
  Thiébault D.-R-C.-H. Manuel général du service des états-majors généraux et divisionnaires. R, 1813, p. 410.


[Закрыть].

Так что, как бы ни были значимы пистолеты и мушкетоны в конном бою, мы недаром начали это короткое описание вооружения наполеоновской кавалерии с фразы де Брака, отдающей дань всемогущей сабле.

Вооружение артиллерии

Стало уже почти общим местом отмечать высокое качество материальной части французской артиллерии в эпоху Наполеона, и мы не будем ради оригинальности изложения утверждать обратного, хотя ряд нюансов в это положение и будет внесен.

Прежде всего отметим, что именно во Франции с созданием регулярной армии во второй половине ХVII века были сделаны первые попытки привести в систему артиллерийское вооружение. Авторами не реализованной на практике реформы полевой артиллерии были инженер Антонио Гонсалес и генерал Фрезо де ла Фрезельер. Цель, поставленная этими людьми, была осуществлена на практике генералом Жаном Флораном де Вальером (1667–1759), который разработал и ввел в войсках единую артиллерийскую систему, принятую на вооружение в 1732 году.

Девальеровская материальная часть при наличии ряда достоинств имела особенности, вследствие наличия которых она очень скоро отстала от времени. Дело в том что де Вальер создавал свою систему, исходя из опыта войн Людовика ХIV, в которых преобладали не полевые сражения, а осады крепостей. Поэтому пушки де Вальера делались с расчетом на возможность их применения в крепостной войне, а следовательно, главное, чего желали от них добиться, – это дальнобойности и мощного начального импульса ядра. Отсюда необходимость больших пороховых зарядов и, как следствие, стволов с чрезвычайно толстыми стенками. Нетрудно догадаться, что пушки де Вальера для боя в открытом поле оказались тяжелы и плохо подвижны. Наконец де Вальер, также исходя прежде всего из опыта осад, сделал ставку не на быструю стрельбу, а, наоборот, на медленный, «размеренный» огонь, что должно было экономить ядра и порох. В результате из его системы были изгнаны картузы (мешочки с отмеренным пороховым зарядом), и артиллеристы, как и в начале ХVII века, насыпали порох в канал ствола с помощью специальных совков.

Недостатки системы де Вальера проявились в первых же войнах, где участвовали его пушки. Особенно они стали очевидными, когда в свою очередь в 40-е гг. ХVIII века пруссаки, а затем австрийцы ввели в войсках системы полевой артиллерии (соответственно системы Хольцмана и Лихтенштейна), где ставка делалась не на дальнобойность, а на легкость и маневренность орудий. Наконец теоретическим основам системы де Вальера был нанесен мощный удар, когда опыты Белидора (1739 г.), профессора артиллерийской школы в Ла Фере, доказали, что дальнобойность орудий не находится в прямо пропорциональной зависимости от веса порохового заряда. Более того, Белидор высказал предположение, что при больших пороховых зарядах сгорает далеко не весь порох в канале ствола, и только приблизительно масса пороха, равная 1/3 от веса заряда, работает эффективно.

Артиллерийскую систему, построенную на основе новых реалий войны и результатах научных исследований, суждено было создать генералу Жану-Батисту Вокетту де Грибовалю (1715–1789). Грибоваль по распоряжению военного министра проходил стажировку в прусских, а затем, во время Семилетней войны, в австрийских войсках. На основе увиденного и на базе глубоких теоретических изысканий, а также практических экспериментов он разработал стройнейшую систему полевой артиллерии, которой будет суждено не только пережить своего создателя, но и стать, пожалуй, самой известной артиллерийской системой в Европе. Система Грибоваля прошла все войны Революции и Империи и фактически в слегка измененном виде существовала во Франции вплоть до второй половины ХIХ века.

Эта ставшая впоследствии знаменитой артиллерийская система была введена в войсках королевским ордонансом от 13 августа 1765 года. Однако интриги завистников, и, в частности, де Вальера-сына, привели к тому, что в 1772 году было решено вернуться к старой материальной части. Но ненадолго. Уже в 1774 году система Грибоваля вновь восторжествовала и на этот раз окончательно. Более того, в 1776 г. министром-реформатором Сен-Жерменом, о котором уже говорилось в первой главе, Грибоваль был назначен генерал-инспектором артиллерии и смог провести в жизнь все свои идеи.

Каковы же были основные черты французской артиллерии, созданной Грибовалем? В его систему входило три стандартных типа полевых пушек: 12, 8 и 4-футовые и одна гаубица калибром 6 дюймов 4 линии (165,7 мм). Стволы всех этих орудий были отлиты из бронзы. Отныне было введено единообразие не только стволов, но и лафетов, колес, зарядных ящиков, передков, упряжек и даже специальных измерительных приборов для контроля качества изделий. Колесо, изготовленное в Страсбурге, могло теперь без всяких подгонок заменить сломавшееся колесо на лафете, сделанном в Гренобле.

Полевые пушки были отделены от осадной артиллерии, которая, в свою очередь, была реформирована Грибовалем. Им же были разработаны артиллерийские системы для крепостных и береговых батарей (рассмотрение этих орудий выходит за рамки нашего очерка).

Грибоваль выбрал соотношение веса ствола к весу снаряда полевых пушек, равное 150 вместо 225–280 в системе де Вальера, что позволило значительно облегчить вес орудий. Вес порохового заряда уменьшился с 2/3 от веса ядра до 1/3. Равным образом длина ствола сократилась с 20–25 калибров до 18 калибров. Все это, конечно, не могло не сказаться на дальности и точности стрельбы пушек. Однако небольшое уменьшение дальнобойности с лихвой компенсировалось во много раз возросшей подвижностью орудий и простотой их эксплуатации. Уменьшение веса стволов позволило значительно облегчить и лафеты, которые к тому же были снабжены отныне высокими колесами с большей степенью проходимости. Наконец введение металлической оси и чугунных втулок на колесах еще более обеспечило прочность и надежность конструкции.

Укорочение стволов позволило резко увеличить скорострельность пушек, тем более что грибовалевские орудия заряжались совершенно иначе, чем в системе де Вальера. Отныне заряд представлял собой заранее заготовленную дозу пороха, насыпанную в камлотовый мешок (кар туз). Ядро же прикреплялось металлическими полосками к шпигелю (sabot) – деревянному поддону, который, в свою очередь, был соединен с картузом. Таким образом вместо долгой и небезопасной процедуры заряжания совком для пороха, артиллеристы использовали теперь удобные в обращении заряды, похожие на современный унитарный патрон. Эти заряды перевозились в специально разработанных Грибовалем зарядных ящиках (caissons).

А. Адам. Утро 5 сентября 1812 г. неподалеку от Москвы-реки. Баварская конная артиллерия, приданная 4-му армейскому корпусу (слева на рисунке), ведет огонь, будучи поставленной на отвозы

Говоря о зарядах, нельзя не отметить, что знаменитым реформатором французской артиллерии была значительно усовершенствована и стрельба картечью. Отныне картечь – специальные пули очень крупного калибра – была заключена в жестяные банки с железным поддоном, что, как показали эксперименты и боевая практика, значительно увеличило дальность и точность стрельбы этим видом снарядов. Сами картечные пули стали делаться не из свинца, а из кованого металла. Теперь они не деформировались в полете и, сверх того, могли рикошетировать от твердой земли.

Для более точной наводки орудий появились мушки и прицелы, а также специальные винты под казенной частью для разворота ствола в вертикальной плоскости. Эти приспособления дополнялись таблицами дальности стрельбы, рассчитанной для разных углов возвышения.

Среди изобретений Грибоваля нельзя не отметить одно остроумное преобразование, сыгравшее большую роль в войнах Революции и Империи. Это так называемый «отвоз» (prolonge – дословно «продолжение»). Он представлял собой толстый канат длиной восемь метров, который крепился одним концом к передку, а другим концом – к кольцу на лафете орудия. Это простейшее приспособление позволяло мгновенно переводить пушку из походного положения в боевое. Особенно действия орудий на отвозах были выгодны, когда необходимо было прикрыть отход своих войск на поле боя. Лошади тянули передок, канат напрягался и тянул за собой орудие. Стоило же обозным остановить упряжку, как канат ослаблялся, и пушка сама собой становилась в положение для стрельбы. Длина каната позволяла не опасаться повреждения передка при откате орудия после выстрела. Хотя и с несколько меньшим успехом, отвоз использовался и при наступлении, наконец он был незаменим при перевозе орудий через препятствия на местности. Эта маленькая хитрость Грибоваля значительно усилила боевые возможности артиллерии и тотчас же была заимствована всеми армиями Европы. Генерал Фаве, специалист по истории артиллерии, считал, что одно только изобретение отвоза обеспечило бы Грибовалю важное место в истории развития военной техники[328]328
  Favé I. Etudes sur le passé et l’avenir de l’artillerie. R, 1846-71, t. 4, p. 137–138.


[Закрыть].

Грибоваль был наконец первым, кто разработал новый метод производства стволов пушек, при котором канал ствола высверливался в отлитой болванке на специальном станке.

Перечисленные достоинства грибовалевских пушек сделали французскую артиллерию образцом для подражания во всей Европе. Орудия Грибоваля с успехом прошли боевое крещение в войне за независимость США и показали свои великолепные боевые качества в эпоху войн Великой французской революции. Тем не менее боевая практика выявила и ряд недостатков указанной системы.

В эпоху Консульства, когда короткая мирная передышка дала возможность подвести некоторые итоги опыту революционных войн, из высших офицеров артиллерии была создана комиссия, которая должна была выработать новую артиллерийскую систему. В комиссию, которая начала свою работу в декабре 1801 года под председательством генерал инспектора артиллерии д’Абовиля, входили видные специалисты своего дела: генералы Ламартильер, Андреосси, Эбле, Сонжи, Фольтрие, Гассенди. С сентября 1802 года работу комиссии возглавлял адъютант Первого консула и его личный друг молодой генерал Мармон. В результате довольно обширной теоретической работы была разработана новая артиллерийская система, которая получит название «Система ХI года». Впрочем, нужно отметить, что, несмотря на название, новый ансамбль орудий, стволов, лафетов, зарядных ящиков, упряжек и т. п. оставался в большинстве своем несколько видоизмененной системой Грибоваля.

В работе над новыми образцами полевой артиллерии генерал Мармон, как он позже вспоминал, исходил из следующих принципов: «… Лучшая артиллерия – это самая простая артиллерия. Если бы один калибр мог отвечать всем боевым потребностям, а один тип повозки – всем транспортным нуждам, это и было бы совершенством.

Однако дело обстоит так, что артиллерия должна производить разное действие, в соответствии с этим действием нужно определить калибр, ограничив количество этих калибров до минимума, потому что когда два калибра могут выполнять одну и ту же функцию, один из них лишний и, более того, вредный, потому что он вносит затруднения в доставку боеприпасов, замену необходимых частей и т. д.»[329]329
  Marmont A.-F-L.-V Esprit des institutions militaires… p. 54–55.


[Закрыть].

«Я предложил заменить калибр 8 фунтов и 4 фунта единым 6-фунтовым, – рассказывал он в своих мемуарах. – Пушки этого калибра производят действие, близкое к восьмифунтовым и в то же время значительно превосходят четырехфунтовые; я предложил также делать отныне гаубицы калибром 5 дюймов 5 линий, что соответствует калибру 24-фунтового орудия»[330]330
  Marmont A.-F-L.-V Mémoires du maréchal Marmont duc de Raguse de 1792 à 1841. R, 1857, t. 2, p. 120.


[Закрыть].

Сохранялись 12-фунтовые пушки с коротким стволом в качестве тяжелых полевых, а с длинным стволом – в качестве осадных орудий. В результате вся артиллерия вместе с осадной свелась к орудиям, имевшим канал ствола, соответствующий калибру 6, 12 и 24-фунтовых пушек.

Интересно, что шестифунтовые пушки, то есть основные орудия полевой артиллерии по мысли Мармона, делались калибром чуть большим, чем соответствующие шестифунтовые орудия основных европейских стран. Это позволяло французам использовать трофейные заряды, хотя и с некоторой потерей точности стрельбы. Напротив, французские боеприпасы не могли быть использованы противником.

Полевая артиллерия не только упрощалась, но и еще больше облегчалась. 6 и 12-фунтовые орудия системы ХI года предполагали вес ствола в 130 весов снаряда (вместо 150). Наконец, уменьшался допустимый зазор между ядром и диаметром канала ствола для осадных орудий с 1,5 линии (3,37 мм) до 1 линии (2,25 мм), что должно было повысить точность огня.

Система ХI года предполагала также существенное упрощение транспортной материальной части: вводились усовершенствованные повозки. Вместо 22 различных типов колес было сохранено лишь десять.

Тем не менее система XI года имела тот недостаток, что она не была достаточно опробована на практике. Если теоретических обсуждений было более чем достаточно – комиссия собиралась 51 раз на заседания, то тактических испытаний было проведено крайне мало. В результате ряд нововведений оказались не особенно удачными. Например, появившаяся в соответствии с новой системой ось с изменяемым расстоянием между колесами оказалась неудачной конструкции, плохо зарекомендовали себя и малые зарядные ящики, помещенные на передки вместо лафетов, как это было у грибовалевских пушек.

И все же, несмотря на отдельные недочеты, артиллерийская система, введенная указом от 12 флореаля ХI года (2 мая 1803 года), была бы, наверное, еще более удачной, чем грибовалевская, если бы не одно «но»… В 1803 году снова началась война, которая шла практически беспрерывно вплоть до конца Империи. В этой ситуации начатая реформа не могла быть проведена должным образом. Невозможно было сразу перелить тысячи стволов четырех– и восьмифунтовых орудий, переделать десятки тысяч зарядных ящиков и передков. Пришлось «временно» использовать старые, постепенно переходя на новые. Как следствие, вместо упрощения грибовалевской системы, которое ставили себе как цель Мармон и его коллеги, получилось лишь усложнение. Орудия четырех– и восьмифунтового калибра, зарядные ящики и передки Грибоваля продолжали использоваться, но к ним добавились шестифунтовые пушки и целый ансамбль новых повозок и передков.

Чтобы хоть как-то решить возникшие в связи с этим проблемы, было решено отправлять на испанский театр военных действий старые орудия, ибо в конце ХVIII века в испанской армии была принята система Грибоваля в ее классическом виде, и потому трофейные боеприпасы и материальная часть могли использоваться французскими артиллеристами. Напротив, на германский театр военных действий отправляли вновь изготовленные орудия, тем более что неприятель (австрийцы, пруссаки, русские) использовал там свои уже упоминавшиеся шестифунтовые пушки. Все возникшие сложности, однако, эта мера не решила. Рапорт, представленный императору военным министром 10 января 1809 года, гласил: «… нововведения ХI года, несвоевременно предложенные, вместо упрощения системы материальной части и боеприпасов артиллерии привели к путанице калибров и лафетов разных видов, которую необходимо прекратить»[331]331
  Цит. по: Gérard A. Le règlement de l’An XI… (2). // Tradition N 80, sept. 1993, p. 33.


[Закрыть].

Однако было произведено уже столь много орудий новых типов, что стало почти невозможно в военное время прекратить их использование. В результате вплоть до падения Империи фактически сосуществовали две различные артиллерийские системы. После реставрации монархии Бурбонов была окончательно отменена артиллерийская система ХI года и вновь полностью возвращена система Грибоваля в ее классическом виде, однако это было связано скорее с политическими мотивами, чем с императивом технического характера: из армии и общества вытравлялось все, что напоминало о эпохе Революции и Империи.