Текст книги "Армия Наполеона"

Однако уже с 1804 г. в Гвардии появляется новая составляющая, огромный численный рост которой, начиная с 1809 г., во многом изменит сущность этого учреждения.

Постановлениями от 27 фримера XII года (19 декабря 1803 г.) и 30 нивоза XII года (21 января 1804 г.) при полках пеших гренадеров и пеших егерей было приказано сформировать по батальону 5-ротного состава «велитов». Названные так по образцу Древнего Рима батальоны велитов фактически были призваны стать неким подобием ускоренной военной школы, подготавливающей офицеров для линейных частей и унтер-офицеров для Гвардии. Велиты должны были быть добровольцами из числа призывников (по четыре от департамента), они должны были происходить из зажиточных семей, которые могли обязаться выплачивать им 200 франков в год сверх государственного жалованья.

«Эти формирования, – писал знаменитый военный администратор Лакюэ, – призваны выполнять двойную задачу: пополнять Гвардию и сделать систему конскрипции более приемлемой для обеспеченных слоев населения»[909]909
  Цит. по: Alombert P C., Colin J. La campagne de 1805 en Allemagne. R, 19021908, t. 1, p. 193.


[Закрыть].

Престижность службы в Гвардии и хорошее обеспечение (за свой счет) должны были подсластить пилюлю призыва на военную службу для выходцев из «приличных семей». Одновременно Гвардия получала резервуар для того, чтобы черпать в нем пополнение. В 1805 г. было создано еще два батальона велитов при пешей Гвардии, а также были организованы велиты при конных полках и артиллерии.

Согласно Императорскому декрету от 15 апреля 1806 г., в момент отправления в поход роты велитов должны были вливаться в состав батальонов Гвардии таким образом, чтобы каждая рота состояла из 80 старых солдат и 45 велитов. Это должно было позволить, с одной стороны, сэкономить часть ветеранов, оставив их для охраны императорских дворцов и государственных учреждений, с другой стороны, давало хорошую школу молодежи.

Вот что писал по этому поводу лейтенант гвардейских конных егерей Шевалье: «Велиты имели свой особый дух, отличающий их от других полков армии. В них было много гордости, рыцарственности, много самоуверенности и храбрости, самолюбия и отваги, а также доведенное до крайности желание отличиться. В общем, у этого корпуса было много воинских добродетелей, но и очень много недостатков. К счастью, едва мы выступали в поход, велитов распределяли по ротам так, что во взводе едва оказывался один велит. Их дух критики и неподчинения растворялся в здоровом коллективе старых служак. Из велитов вышло большое количество достойных офицеров редкой отваги»[910]910
  Цит. по: Chevalier M.-J. Op. cit., p. 146.


[Закрыть].

Э. Детайль. Ордоннансовы жандармы, 1806–1807 гг.

Действительно, проведенный анализ послужных списков 488 велитов, поступивших в 1-й гренадерский полк 1 января 1807 г., подтверждает слова Шевалье. Все зачисленные в этот день велиты поступили в батальон в 1804 г. и, следовательно, к 1807 г. имели за плечами примерно 2,5 года службы и приняли участие в двух походах 1805 и 1806 гг. Все они были людьми молодыми: самым младшим исполнилось 22 года, самым старшим – 26. Но подавляющее большинство из них – 409 человек (83,8 %, – прослужив в Старой Гвардии до начала 1808 г. (и пройдя соответственно еще одну кампанию), покинули ее ряды с повышением: 352 велита (72,1 %) стали офицерами линейных войск, 57 из них (11,7 %) – унтер-офицерами создававшихся полков Молодой Гвардии (см. ниже).

Таким образом, велиты прошли своеобразную, но, видимо, очень эффективную школу: служба в учебном батальоне, три похода с битвами, биваками и лишениями и, наконец, годовая служба в лучшем пехотном полку Империи. Можно было не сомневаться, что 25–26-летний молодой человек, прошедший такие «университеты» будет отличным командиром. Действительно, из велитов вышла целая плеяда отличных офицеров, среди них был и знаменитый французский полководец середины XIX в. – маршал Бюжо.

В 1806 г. велиты, в общем сохранив свои функции, были организованы в отдельные части, так называемые полки фузилеров Гвардии – полк фузилеров-гренадеров и фузилеров-егерей (см. Приложение).

Удачный опыт создания частей велитов (фузилеров) подсказал, по-видимому, Императору идею создания другого подобного формирования в рядах Гвардии – «Ордонансовых жандармов», организованного в сентябре-октябре 1806 г. Как уже отмечалось в главе III, эта конная часть вобрала в себя представителей лучших дворянских родов старой Франции. Необходимым условием вступления в нее было обмундирование, экипировка и покупка коня за свой счет, для чего, как гласил императорский декрет, «по прибытии в часть необходимо было сразу внести в ее кассу сумму в 1900 франков и доказать, что семья будет впоследствии выплачивать поступившему в жандармы дополнительный пансион в 600 франков в год, что вместе с жалованьем, положенным в Императорской Гвардии, позволит ему вести достойный образ жизни…»[911]911
  Цит. по: Espinchal H. d’. Souvenirs militaires (1792–1814). P, 1901, t. 1, p. 109.


[Закрыть].

Ясно, что подобное могли позволить себе лишь выходцы из очень состоятельных семей. Идти на войну солдатом, да еще за свой счет, причем за большие деньги (!), было не в стиле буржуазии, зато вполне вписывалось в дворянскую традицию старой Франции. В результате в ряды Ордонансовых жандармов как из рога изобилия посыпалась состоятельная дворянская молодежь. «В Майнце, в котором, начиная с 20 октября 1806 года, должно было произойти формирование Ордонансовых жандармов, – рассказывает д’Эспеншаль, – разместилась императрица Жозефина и часть двора, приехавшие сюда, чтобы быть ближе к тем великим событиям, которые должны были произойти (имеется в виду война с Пруссией). Маршал Келлерман, которому было поручено формировать часть, вложил в это всю возможную энергию, отвечающую тому рвению, которым пылала молодежь, прибывающая со всех концов Франции. Не прошло и двух месяцев, как рота численностью 150 человек была готова сразиться с врагом, а в скором времени была создана и вторая рота»[912]912
  Ibid., p. 108.


[Закрыть].

Создание этих блестящих дворянских отрядов не могло не вызвать противоречивых чувств у гвардейцев – ветеранов революционных войн. «Мы окажемся в довольно сложном положении, – пророчески писал своему отцу весной 1807 г. хорошо известный нам д’Эспеншаль. – Оно потребует от нас большого такта, ибо очевидно, что мы станем объектом ревности со стороны Императорской Гвардии, которая, возможно, увидит в нас слишком привилегированную часть, особенно если принять во внимание ту службу, которую нам придется исполнять»[913]913
  Ibid., p. 130.


[Закрыть].

Молодой офицер не ошибался, и едва Ордонансовые жандармы прибыли к армии, как старые солдаты окрестили их малопочтительной кличкой «раззолоченные молокососы»[914]914
  Rigo. Le Plumet. Planche № 176.


[Закрыть]. Впрочем, отвага молодых аристократов, проявленная ими в первых же боях, несколько поубавила поток шуток в их адрес. Рядовой де Норвен вспоминал: «Мы прибыли в Мариенвердер с гордостью молодых людей, заслуживших свои шпоры. В наших четырех ротах было немало плащей, порванных ударами сабель, киверов со сбитыми султанами… Те, кто вышли нам навстречу, – артиллеристы, драгуны и гвардейские егеря, – как опытные ценители сразу поняли, что мы уже повидали виды. Это было очень приятно, так как мы хотели понравиться старым солдатам»[915]915
  Norvins J.-M. de Montbreton de. Souvenirs d’un historien de Napoléon. Mémorial de J. de Norvins. R, 1896–1897, t. 3, p. 173.


[Закрыть].

Тем не менее Император почувствовал, что, несмотря ни на что, между «золотой молодежью» и ветеранами Гвардии сохранилась дистанция, да и командование Гвардии, больше являющееся рупором последних, явно не выразило бурного энтузиазма по поводу создания необычной части. «12 июля (1807 года) маршал Бессьер отдал приказ Ордонансовым жандармам собраться в конном строю и объявил им от имени Его Величества Императора, что они расформированы»[916]916
  Espinchal H. d’. Op. cit., p. 149.


[Закрыть].

Тем не менее обещания в отношении производства в офицерское звание было выполнено: 118 жандармов первых трех рот, которые приняли участие в кампании, были произведены в звание су-лейтенантов кавалерии, офицеры этих рот получили повышение и были направлены в армейские полки, а жандармы 4-й и 5-й рот, которые не успели еще побывать под пулями, были включены в состав эскадронов велитов и через год получили офицерские эполеты.

Несмотря на появление в гвардейском корпусе этих своеобразных частей, несмотря на значительное усиление гвардейской артиллерии (особенно за счет создания в 1808 г. полка пешей артиллерии), а также причисление к Гвардии польского полка шеволежеров, принципиальная концепция Гвардии оставалась все же неизменной – относительно небольшое элитное соединение, состоявшее в большинстве из закаленных опытных воинов. В 1808 г. в Гвардии по штату было лишь 15 382 человека, что составляло не более 2,5 % от общей численности вооруженных сил Французской Империи.

16 января 1809 г. в Вальядолиде Император подписал документ, положивший начало новому периоду в истории Императорской Гвардии, в течение которого эта концепция претерпела существенные изменения. Этим документом был декрет, согласно которому были созданы два новых полка: так называемых тиральеров-гренадеров и тиральеров-егерей. Чуть позже, 29 и 31 марта того же года, были созданы полки, получившие название новобранцев-гренадеров и новобранцев-егерей (по два полка каждого типа, подробнее см. Приложение). Наконец, 25 апреля было приказано организовать также вторые полки тиральеров-гренадеров и тиральеров-егерей («tirailleur» – по-французски «стрелок», однако мы не переводим это слово на русский язык, а оставляем его французское прочтение; фактически оно употреблено здесь не в своем основном значении, а лишь как приставка, которая говорит о том, что речь идет не о «настоящих» гренадерах или егерях).

Для всех этих полков с довольно странными названиями появилось общее наименование: «Молодая Гвардия»[917]917
  Некоторое время параллельно с этим термином существовал другой “Nouvelle Garde” – Новая Гвардия.


[Закрыть], которое, собственно говоря, раскрывает их суть гораздо лучше, чем малопонятное «тиральер-егерь» («tirailleur-chasseur» – буквально: «стрелок-охотник»). Кстати, название Старая Гвардия появляется и утверждается именно в эту эпоху, так как до этого подобный эпитет следовал из названия Гвардия как само собой разумеющийся. Восемь первых полков, которые были созданы в 1809 г., явились принципиально новым по своей сути формированием в рядах наполеоновских войск. Дело в том, что эти «гвардейцы» не были отборными ветеранами и даже не являлись, подобно велитам, молодыми людьми из «приличных семей». Это были просто-напросто новобранцы. Впрочем согласно императорскому декрету сюда должны были отбираться новобранцы из числа самых здоровых и образованных (умеющих читать и писать) призывников.

Наполеон, создавая Молодую Гвардию, рассчитывал на то, что новобранцы, включенные в структуру Императорской Гвардии, пройдут лучшую школу, чем в линейных частях, что само наименование «Гвардия», ассоциировавшееся уже к этому времени с неким престижным положением, придаст дополнительную спайку и моральную силу этим частям, явившимся, в общем-то, своеобразной полугвардией (если не сказать «четверть-гвардией»). Кроме того, Император потребовал, чтобы стоимость полка Молодой Гвардии (на обмундирование и экипировку) ни в коем случае не превосходила стоимости линейной части соответствующей численности. Таким образом, с затратами, равными таковым же на содержание армейских полков, он надеялся получить части, более эффективные в боевом отношении, и, кроме того, части, которые могли бы послужить резервуаром для пополнения Старой Гвардии. Предполагалось, что солдат, уже связавший свою судьбу с гвардейским корпусом, быстрее сумеет найти свое место в рядах его самых элитных частей.

Впрочем, всё перечисленное не раз уже было сказано французскими историками. Однако, насколько нам известно, ещё не было сделано попытки проанализировать, оправдались ли надежды, которые возлагал Император на Молодую Гвардию. Для того чтобы сделать это, мы обработали послужные списки 679 солдат Молодой Гвардии, а именно: 479 человек из 1-го, 2-го, 3-го и 4-го тиральерских полков (с 1810 г. 1-й и 2-й полки тиральеров-гренадеров стали называться просто тиральерскими, а 1-й и 2-й полки новобранцев-гренадеров получили названия 3-й и 4-й тиральерские) и 200 человек из 2-го полка новобранцев-егерей[918]918
  Подобно тиральерским полкам, здесь также в 1810–1811 годах произошло переименование: 1-й и 2-й полки тиральеров-егерей стали 1-м и 2-м вольтижерскими; 1-й и 2-й полки новобранцев-егерей стали 3-м и 4-м вольтижерскими.


[Закрыть][919]919
  S. H. A. T. серия 20YC.


[Закрыть].

Для начала отметим, что надежда на то, что в Молодую Гвардию пойдут добровольцы, явно не оправдалась. Из 463 тиральеров, о которых известно, каким образом они попали в полк, только пятеро (1,1 %) оказались добровольцами, а из двухсот новобранцев-егерей (вольтижеров) – только один (0,5 %)!

Возраст призывников, пришедших в полки тиральеров и новобранцев-егерей, оказался примерно одинаковым и в основном колебался от 18,5 до 24 лет. В этом возрастном интервале было 93,5 % вновь прибывших в полк тиральеров и 96,3 % новобранцев-егерей, что, в общем, соответствует возрасту призывников, приходивших в обычные линейные части. Рост тиральеров не указан в послужных списках, а рост новобранцев-егерей (см. Приложение) примерно соответствует росту солдат в линейной пехоте.

Как не трудно догадаться, никто не измерял силу призывников, так что сложно что-либо сказать об их телосложении, но, очевидно, ни зрелостью, ни ростом Молодая Гвардия особенно не отличалась от линейных войск. Это вполне подтверждается и свидетельствами современников, отмечавших далеко не безупречную выносливость солдат-новобранцев на марше. Вот что, в частности, написал Брандт о начале кампании 1812 г.: «Непосредственно впереди нас шла Молодая Гвардия, оставляя позади себя кучи выбившихся из сил солдат, лежавших по краям, а иногда прямо посреди дороги»[920]920
  Brandt H. von. Op. cit., p. 237.


[Закрыть].

Прослеживая судьбу тиральеров и егерей, мы видим, впрочем, их некоторое отличие от линейных частей. Так, например, значительное количество тиральеров было зачислено в полки Средней Гвардии (14,2 %). Тем не менее и в этом отношении данные части весьма походят на линейную пехоту. В частности, процент дезертиров, который, казалось бы, в Гвардии должен быть гораздо меньше, чем в обычных армейских частях, практически равен ему. Если 3,5 % дезертиров в рядах тиральеров соответствуют таковым в благополучных в этом смысле частях, то 10,5 % дезертиров в рядах новобранцев-егерей превосходят средний процент самовольно покинувших знамена в линейной пехоте.

В целом складывается картина частей, по качеству, быть может, несколько лучших, чем обычные линейные войска, но не отличающихся от них принципиально.

Что же касается «стоимости» полков Молодой Гвардии, то, несмотря на все благие пожелания, она все же оказалась куда более значительной, чем у обычных линейных войск. В рапорте генерала Шастеля военному министру от 22 октября 1810 г. говорится следующее: «Генеральный комиссар Императорской Гвардии в ответ на запросы, которые были ему направлены Вашим Превосходительством 3 апреля и 20 августа этого года, информирует, что он убедился в том, что генерал-полковники Гвардии не установили срок службы предметов обмундирования и экипировки вверенных им войск. Расходы на обмундирование частей Императорской Гвардии составили за последние четыре года около 20 млн франков. Думается, что необходимо, чтобы Ваше Превосходительство положили предел этим все возрастающим расходам»[921]921
  S. H. A. T. Xab 5.


[Закрыть].

Отметим, что речь в данном рапорте идет не только о частях Старой, но и о частях Молодой Гвардии.

Начиная с 1809 г. Гвардия стала стремительно разрастаться. В этот год, кроме указанных полков, были созданы так называемые батальоны туринских и флорентийских велитов. В 1810 г. был сформирован полк Национальной Гвардии в рядах гвардейского корпуса и роты саперов. Наконец, в его состав была включена голландская королевская гвардия, из которой были сформированы 2-й полк пеших гренадеров и 2-й полк шеволежеров-улан.

Особенно «плодотворным» в этом смысле стал 1811 г., когда были созданы 5-й и 6-й полки тиральеров, 5-й и 6-й полки вольтижеров, а также полк фланкеров-егерей. Увеличилась и численность Старой Гвардии за счет создания 2-го егерского и 2-го гренадерского полков (полк голландских гренадеров получил номер 3). Наконец, при Гвардии был организован корпус воспитанников; одновременно в 1811 г. велиты конных полков и артиллерии были расформированы.

В результате к началу 1812 г. Гвардия насчитывала в своих рядах 22 пехотных полка, 5 кавалерийских, 2 артиллерийских, плюс многочисленные отдельные и специальные формирования – в общем более 50 тыс. человек (по штату в 1811 г. – 51 960 человек и в 1812 г. – 56 169 человек)!

Стремительный рост Гвардии вызвал многочисленные кадровые перестановки. Для командования новыми полками требовались сотни офицеров и тысячи унтер-офицеров. Старших офицеров для полков Молодой Гвардии набирали в основном из рядов Старой Гвардии, переводя в Молодую с повышением, су-лейтенантов брали из сливок выпуска Сен-Сира. Для заполнения образовывавшихся вакансий требовались новые и новые опытные кадры, которые набирались из линейных частей. Прослужившие несколько лет велиты (фузилеры Гвардии) производились в унтер-офицерские и офицерские звания, а их пустующие места тотчас заполнялись лучшими из новобранцев, «образованными, грамотными, физически крепкими и имеющими подходящий рост».

Все это не могло не происходить без неизбежного ослабления линейных частей. Но самым главным последствием мощного численного роста гвардейского корпуса стало создание целой специальной инфраструктуры, обслуживающей только его, – сотни штабных офицеров, огромный штат чиновников военной администрации, обслуживающего персонала. У Гвардии появилась не просто своя сеть казарм и госпиталей и свои обозы, но и фактически независимая от армии система снабжения. Вместо небольшого отборного отряда ветеранов, служба в котором была как бы венцом карьеры для простого полуграмотного солдата, Гвардия превратилась в армию внутри армии, армию, живущую по своим законам.

В этом мире отныне установилась сложная иерархия, в которой далеко не всегда могли разобраться даже сами гвардейские офицеры и военные чиновники, не говоря уже о простых смертных. В течение 1811 г. маршал Бертье и военный министр генерал Кларк вели интенсивную переписку с Императором, пытаясь уяснить для себя хитроумную систему иерархических взаимоотношений в Гвардии. В результате к концу 1811 г. выстроилась новая концепция гвардейского корпуса, который отныне уже вполне официально делился на Старую, Среднюю и Молодую Гвардию[922]922
  По уровню жалованья.


[Закрыть].

К Старой Гвардии относились

полностью:

1-й полк пеших гренадеров,

1-й полк пеших егерей,

полк конных гренадеров,

полк конных егерей и приданная ему рота мамелюков,

полк гвардейских драгун,

полк конной артиллерии,

полк пешей артиллерии,

легион элитной жандармерии,

батальон гвардейских моряков,

рота понтонеров,

рота гвардейских ветеранов;

кроме того, офицерский и унтер-офицерский состав:

2-го и 3-го полка пеших гренадеров,

2-го полка пеших егерей,

полка фузилеров-гренадеров,

полка фузилеров-егерей,

роты «новобранцев-канониров»;

а также офицеры от капитана и выше:

полков тиральеров,

полков вольтижеров,

полков фланкеров

и национальной гвардии.

К Средней Гвардии относились

капралы и рядовые:

2-го и 3-го полков пеших гренадеров,

2-го полка пеших егерей,

полка фузилеров-гренадеров,

полка фузилеров-егерей,

полностью:

состав 2-го полка шеволежеров-улан,

роты ветеранов Гвардии в Амстердаме,

батальонов велитов Турина и Флоренции,

роты артиллерийских рабочих,

батальона гвардейского артиллерийского обоза.

К Молодой Гвардии относились

чины от лейтенантов и ниже полков:

тиральеров,

вольтижеров,

национальной гвардии,

фланкеров-гренадеров,

полностью состав:

батальона вещевого обоза Гвардии,

полка воспитанников,

капралы и канониры рот новобранцев-канониров.

Наконец, 1-й полк знаменитых польских шеволежеров-улан стоял на особом положении: он получал жалованье и довольствие кавалерийского полка Старой Гвардии, но формально частью Старой Гвардии не являлся.

Создание подобной громоздкой структуры с разветвленным аппаратом руководства, со своей независимой системой снабжения и обеспечения, где признавался только авторитет Императора, не могло не сказаться на отношениях Гвардии с линейными частями. Все вышеперечисленные отрицательные высказывания по отношению к гвардейскому корпусу относятся именно к этому периоду времени.

Насколько же были оправданны огромные финансовые затраты на содержание гвардейского корпуса, его привилегии, прерогативы, награды и поощрения, наконец, значительное ослабление линейных войск, вызванное кадровыми перестановками?

Чтобы ответить на этот вопрос, вспомним вкратце боевой путь гвардейских частей.

В ходе кампании в октябре 1805 г. гвардейские конные егеря участвовали в ошеломляющем преследовании Мюратом войск эрцгерцога Фердинанда. «Сир, Ваши конные егеря устремлялись в бой с беспримерным порывом», – доносил Императору знаменитый командующий резервной кавалерии. 11 ноября гвардейские моряки участвовали в бою под Дюрен-штейном (Кремсом), спасая пехоту дивизии Газана, попавшую в трудное положение на левом берегу Дуная. Гвардейская кавалерия принимала активное участие в авангардных боях под Брюнном и особенно отличилась в Аустерлицкой битве в легендарной схватке с российской гвардейской конницей (см. гл. IX).

В отличие от австрийской кампании, в 1806 г. гвардейские части практически не принимали участие в боях, зато в следующем году им предстояло не раз оказаться в самом пекле. Почти столь же известной, как Аустерлицкий подвиг, стала атака гвардейской кавалерии под Эйлау 8 февраля 1807 г., где конные егеря и конные гренадеры понесли тяжелые потери. Под ураганом картечи генерал Лепик, обращаясь к пригнувшим головы конным гренадерам, бросил фразу, надолго оставшуюся в памяти гвардейцев: «Выше голову, черт возьми! Картечь не дерьмо!»

Впервые в деле приняла участие и пехота Императорской Гвардии[923]923
  Мы говорим здесь именно об Императорской Гвардии, поэтому, разумеется, битва при Маренго не в счет.


[Закрыть]. Батальон 1-го гренадерского полка, ведомый самим генералом Дорсенном, отразил атаку отряда русской пехоты, которая прорвалась чуть ли не до императорской ставки. Храбрый генерал Дорсенн также не преминул отдать приказ, соответствующий духу Старой Гвардии. В тот момент, когда один из офицеров собирался скомандовать гренадерам открыть огонь, генерал крикнул: «Ружья под курок! Старая Гвардия дерется только штыками!»

Отдельные отряды Гвардии приняли участие и в ряде других боевых эпизодов этой кампании. Гвардейские фузилеры и Ордонансовые жандармы отличились при штурме хорошо укрепленного городка Нойгартен в Померании. Жандармы покрыли себя славой и в боях вокруг осажденного французами Кольберга, а фузилеры отважно сражались под Гейльсбергом и Фридландом.

В 1808 г. некоторые подразделения Гвардии были отправлены в Испанию. В составе элитного отряда, прибывшего в апреле этого года в Мадрид, было 1050 фузилеров, 429 моряков, 244 конных егеря и мамелюка, 314 шеволежеров, 111 драгун, 211 конных гренадеров, 50 жандармов, а также артиллеристы, обслуживающие шестиорудийную батарею. На Пиренейском полуострове гвардейцам довелось принять участие в ряде боев, в частности, при Медина де Рио Секо, где гвардейская кавалерия, ведомая Бессьером и Лассалем, снова вписала славные страницы в летопись Наполеоновской эпохи.

С приездом Императора в Испанию прибыли и главные силы Гвардии. Мы уже описали фантасмагорическую атаку польских шеволежеров, которая прославила как польские полки на французской службе, так и всю Гвардию. Куда менее удачными оказались действия гвардейских конных егерей, которые попали в ловушку, расставленную отступавшими английскими войсками при переправе через речку Эсла, неподалеку от Бенавента. Атакованные значительно превосходящими силами врага три эскадрона гвардейских конных егерей и рота мамелюков были отброшены и понесли тяжелые потери. В плен попал командир гвардейских конных егерей генерал Лефевр-Денуэт.

Из Испании Гвардии пришлось не идти, а почти что лететь на крыльях на поле новых битв в Баварии и Австрии, где развернулись главные события кампании 1809 г. Чтобы максимально быстро перебросить гвардейские части с одного театра военных действий на другой, марш по территории Франции и союзных с ней государств гвардейская пехота осуществляла… на дилижансах, колясках, повозках и телегах, которые были наняты по приказу Императора.

На полях Австрии гвардейцам нашлось немало работы. Под Эсслингом опять мужественно сражались гвардейские фузилеры. Когда же необходимость отступления французской армии стала неминуемой, ее прикрыла собой пехота Старой Гвардии. «По нам било пятьсот орудий, а мы не могли сделать ни шагу вперед, ни выстрелить из ружья, – рассказывает Куанье. – У нас было только четыре пушки, две стояли перед нами, а две перед егерями. Ядра крушили нашу линию и вырывали из строя целые ряды, от взрывов гранат меховые шапки подлетали на двадцать футов вверх. Но едва только ядро вырывало из строя несколько солдат, я командовал: “Направо сомкнись!” И храбрые гренадеры, не моргнув глазом, смыкали свои ряды… У наших пушек были перебиты все артиллеристы. Генерал Дорсенн заменил их двенадцатью гренадерами, наградив их крестами, но все эти храбрецы пали у своих орудий. Больше не было ни упряжных лошадей, ни обозных солдат. В щепки были разбиты колеса и лафеты, пушки валялись на земле, как чурбаны… Потери в скором времени стали столь велики, что нам пришлось перестроиться в одну шеренгу, чтобы для неприятеля издали казалось, что мы все так же многочисленны»[924]924
  Coignet J.-R. Les cahiers du capitaine Coignet. R, 1896, p. 159–160.


[Закрыть].

Отвага гренадеров Старой Гвардии помогла спасти армию после неудачного сражения, а через месяц с небольшим в битве при Ваграме Гвардия довершила победу. На этот раз снова в бой была брошена часть гвардейской кавалерии: конные егеря и польские шеволежеры. Последние в ходе схватки с австрийскими уланами завладели их пиками и так ловко орудовали ими в бою, что Император после Ваграма повелел вооружить весь польский полк этим оружием.

Несмотря на все эти славные дела, несмотря на то, что гвардейские части в составе двух дивизий Дюмустье и Роге отважно сражались в 1810–1811 гг. на Пиренейском полуострове, преследуя банды герильясов, все-таки никак не отделаться от впечатления, что здесь не хватает чего-то более значимого…

И действительно, в классической исторической литературе часто можно найти фразу о том, что Гвардия Наполеона выполняла роль резерва, который и решал участь генеральных сражений. В широко известной «Истории XIX века» под редакцией Лависса и Рамбо говорится: «Гвардия всюду его (Наполеона) сопровождает, сражается только у него на глазах и обыкновенно лишь в качестве резерва, чтобы решить участь сражения»[925]925
  Lavisse E., Rambaud A. Histoire générale du IV siècle à nos jours. R, 1905, t. 1, p. 105.


[Закрыть]. Еще более категорично пишет по этому поводу видный советский военный историк Е. А. Разин: «Резервы… теперь превратились в главное средство для решения исхода боя. В руках Наполеона резерв являлся мощным средством для разгрома противника. Таким резервом являлась его Гвардия и его стратегическая конница»[926]926
  Разин E. A. Армия, стратегия и тактика Наполеона // Военное искусство капиталистического общества (1789–1917 гг.). М., 1953, т. 2, с. 51.


[Закрыть].

Нельзя отказать указанным авторам в определенной логике. Действительно, создание такого дорогостоящего во всех смыслах слова корпуса было бы оправданно лишь при условии решения им глобальных стратегических или оперативных задач – для надежной охраны ставки и лично Императора вполне хватило бы небольшого элитного отряда, подобно тому, который представляла собой Консульская Гвардия. Первая же и основная задача, которая напрашивается сама собой, – это выполнять роль главного резерва в день генерального сражения, резерва, который вступает в бой и решает дело в тот момент, когда линейные войска своими многочисленными жертвами подготовили условия для нанесения последнего удара по врагу.

Увы, ни на одном из приведенных нами этапов своего боевого пути Гвардия не выполняла подобной функции. Все ее «включения» в дело носили лишь эпизодический характер. Даже под Аустерлицем, где гвардейские эскадроны внесли довольно значительный вклад в победу, нельзя не отметить, что сражение было выиграно еще до их атаки. Русская конная гвардия своим героическим самопожертвованием старалась лишь замедлить уже победоносное продвижение Великой Армии. Не случайно поэтому великий князь Константин, в галоп подскочив к кавалергардам, перед атакой взволнованно воскликнул: «Выручайте пехоту!»

Что же касается Эйлау, то роль пешей Гвардии в этой битве свелась к обычной функции охраны ставки: была отражена атака одного из русских батальонов, прорвавшихся в глубину расположения Великой Армии[927]927
  Во французской исторической литературе вокруг этого эпизода выросла целая легенда, согласно которой батальон Старой Гвардии разгромил… четыре тысячи русских гренадеров!


[Закрыть]. Наконец, чисто символическим было участие Гвардии в сражении при Медина де Рио Секо и при Ваграме.

Таким образом, к тому времени, когда в июне 1812 г. гвардейский корпус[928]928
  Согласно расписанию на 1 июня 1812 года на территории Германии и Польши находилось 50 716 солдат и офицеров Императорской Гвардии. Далеко не все они двинулись в поход. 24–25 июня Неман перешло 33 400 гвардейцев.


[Закрыть] готовился перейти границы России, он еще ни разу не решал участь сражений. С начала кампании вплоть до 7 сентября 1812 г. Императорская Гвардия нигде не вступала в бой. За все это время, когда армия потеряла тысячи людей убитыми и ранеными, в Гвардии было ранено лишь два младших офицера – некто Фэ, су-лейтенант 4-го полка тиральеров, который получил ранение 17 августа на аванпостах, и некто капитан Дюпюи из 1-го вольтижерского, который принял каким-то образом участие в битве под Смоленском (16 августа). Соответственно, ориентируясь на обычную количественную пропорцию между убитыми и ранеными солдатами и офицерами, можно предположить, что гвардейцы потеряли за этот период кампании не более нескольких десятков человек, раненных в схватке с заблудившимся отрядом казаков или задетых шальным ядром.

Но вот 7 сентября загрохотали пушки Бородина. В этот день рано утром Гвардия, как и вся армия, облачилась в парадную форму. «Гвардия готовилась, словно к параду, а не к битве, – рассказывает очевидец. – Невозможно вообразить ничего более впечатляющего, чем хладнокровие этих старых солдат: на их лицах не было написано ни беспокойства, ни радости. Для них новая битва означала лишь очередную победу, чтобы проникнуться этой уверенностью, достаточно было на них посмотреть»[929]929
  Fézensac. Souvenirs militaires de 1804 à 1814. P, 1863, p. 232.


[Закрыть]. В этот день в строю Императорской Гвардии было 18 000 человек: дивизия Старой Гвардии Кюриаля, дивизия Молодой Гвардии Роге, кавалерия, артиллерия, инженерные войска и штаб. Формально к Гвардии была также приписана дивизия Клапареда – три пехотных полка Вислинского легиона (3500 человек).

Битва началась в 6 часов утра ужасающей канонадой, за которой последовал быстрый захват французами села Бородина и отчаянная борьба за Багратионовы флеши, прикрывавшие левый фланг русской армии. Последние исследования российских историков не оставляют сомнения в том, что Великой Армии удалось полностью овладеть флешами к 10 часам дня[930]930
  Васильев A., Ивченко Л. Девять на двенадцать, или Повесть о том, как некто перевел часовую стрелку // Родина. 1992, № 6–7.


[Закрыть]. Примерно в это же время, в момент контратаки русских гренадеров, пал смертельно раненный командующий 2-й западной армией Петр Иванович Багратион. Левый фланг русских войск находился в критическом положении. «В 10 часов утра вся 2-я армия была уже опрокинута, – писал Барклай де Толли, – все редуты и несколько артиллерии взяты неприятелем»[931]931
  Ibid., с. 65.


[Закрыть].