Текст книги "Жизнь языка: Памяти М. В. Панова"

V. М. В. Панов о языке – Всерьез и в шутку

М. В. Панов. «К думанью».[127]127
  М. В. Панов часто давал близким ему лингвистам черновики своих работ – «для думанья», прося их критически оценить написанное. Две предлагаемые статьи предоставлены А. А. Соколянским. Отдельные фрагменты этих статей вошли в другие произведения М. В. Панова, но в целом они не были ранее опубликованы (ред.).


[Закрыть] Фонологическая кулибряга

1. Кулибряга – это лингвистическая неясность, которую следует превратить в ясность. Кулибряга бывает всякая: лексическая, стилистическая, типологическая, компаративная…

Эта кулибряга – фонологическая.

2. Для пражцев фонема – составная, она собрана из кусков, из различительных признаков.

Как выделяются признаки? Как фонема разымается на части? Действует острый топор – разыматель: оппозиция = противопоставление звуков в одном положении. Перед [а] есть и [т], и [д] (там – дам), значит, у [т] и [д] признаки глухость-звонкость различительны. Такие сопоставления разделяют [т] на четыре признака:

Итак, пражская фонема – из кусков.

3. А московская?

У москвичей орудие – не оппозиция, а позиция. Всё, что позиционно чередуется, – одна фонема. В составе одной фонемы могут быть очень разные звуки, того гляди не насчитаешься у них одного общего признака. Например, (о) = [ó] || [и]. Очевидно, московская фонема – целостность. Нет топора, который бы ее расколол на части.

4. Говорят: у них, у москвитян, получается противоречие. Фонема не разбивается на части. Она у них круглая, как яблоко. И они ж, москвичи, говорят: звонкие и глухие нейтрализуются на конце слова… Как можно говорить о глухих и звонких, если нет способа отделить признак – глухость или любой другой.

Противоречие? Пожалуй, но чисто словесное.

Можно обойтись без слов «глухой», «звонкий», «зубной» и т. д. Вот так.

5. Есть группа звуков: [п-ф-т-с-щ-к]… Назовем ее первая. Каждый звук можно показать в словах: [п] – первый звук в слове пар и т. д. Все это позволит звук всегда брать как целое, пока нам не понадобилось его расщеплять.

Далее! Есть другая группа звуков: [б-в-д-з-ж-г]… Назовем ее вторая.

Звуки и первой, и второй групп могут быть перед [а]: пар – бар… На конце слова – только второй. При этом: звук [б] (второй группы) заменяется звуком [п] (первой группы). Таким образом, эти звуки оказываются парными:

Вот оно как – без акустических и артикуляционных терминов можно установить и ряд чередующихся звуков, и их нейтрализацию, и – вследствие этого – разделить сильные и слабые позиции.

Видно, использовать такие термины – просто известное удобство, и все. Синекдоха. Говорят: съел две тарелки, но никакого хруста не слышно. Оказывается, съедены не сами тарелки, а что в них. Так и слова «звонкие», «глухие» (о фонемах) – синекдоха: звонки, конечно, звуки, но они – тарелка для фонемы. И мы тарелкой называем фонему.

Сама же фонема – чистая абстракция, к которой неприменим никакой акустико-артикуляционный термин.

6. А дальше? От фонемы – прямо к звуку речи? Абстракция, лишенная физических характеристик, реализуется в конкретном звуке, в том «э», который Добчинский сказал чуть раньше Бобчинского? Что-то здесь не так.

7. К конкретному звуку речи предъявляются жесткие требования. Он не должен отклоняться от известного стандарта. Отойдет от него – и сразу: «У него в речи акцент», «Он картавит», «У него каша во рту», – т. е. звук не признается достойным имени звука русского (таджикского, испанского, удмуртского и т. п.) языка.

Фонема сама по себе неспособна сдержать капризы, вихлянье, варьирование звука речи под воздействием случайных факторов. Кто же осуществляет контроль за стандартностью звука речи? Звук языка.

Следовательно, чтобы достойно описать звуковую систему языка, нужно принять во внимание еще одну единицу: звук языка (Это предлагал еще П. С. Кузнецов).

Фонема в определенной позиции выражается звуком языка, звук языка – звуком речи.

8. Звук языка имеет определенные признаки, каждый признак имеет допуски, которые нельзя нарушать, не то звук не будет нормальным звуком этого языка. Допустим, какой-то признак измеряется в щербах. Тогда этот признак от 5–7 до 23–26 щерб хорош, не вызывает нареканий носителей языка. Звук языка имеет для каждого признака (релевантного, нерелевантного – здесь это не имеет значения) полосу приемлемых значений. Выйдет звук из пределов полосы – вызовет недовольство говорящих: «У Семен Семеныча энтот звук какой-то не такой. Скособоченный он у него. Не то».

9. Звук языка является и конкретной, и абстрактной единицей. Абстрактной – поскольку звук как одноразовая данность, как то, что записано на магнитной ленте, никак не может иметь какой-либо признак в виде полосы: 5, или 6, или 7… или 23, или 24, или 25, или 26 щерб. Он может иметь этот признак (длина, сила, длинносила и т. д.) в 7, в 26 щерб, но не полосу вариантно-допускаемых значений. Если дается полоса свободно допускаемых допусков, то это уже абстракция. Но допуски позволяют отделить одни конкретные звуки от других – те, которые отвечают норме, от тех, которые провинились против нормы.

10. Путь установления этих обобщенных характеристик – предъявление информантам речевых фактов и опрос: годится или не годится такое произношение.

Это вроде бы то, что делают Бондарки, изучая произносительные эталоны?… Не совсем.

Звуки языка – это именно единицы языка, т. е. системы. И само их изучение должно учитывать системность языка.

Например, признак К может варьироваться от А до Б, но если он сопровожден признаком Т – то от Б до В. Признаки имеют свои допуски в зависимости от других признаков, есть круговая порука всех признаков.

В элементарных случаях это учитывается. Например, длительность звуков измеряется в зависимости от качества его, отдельно для разных артикуляционных типов. Но последовательно такой установки нет, да и трудно ее последовательно провести. Но надо.

11. Признаки могут иметь разное строение.

а. ____________________. Признак представлен сплошной полосой значений, постепенно изменяющихся (возрастающих или нисходящих).

б. ____________________ ____________________. Тоже шкала постепенной изменяемости, но с дыркой посредине: какие-то значения признака (в щербах или петерсонах) – табу. Нельзя их реализовать в речи.

Такого быть не может? Ну что ж. Тогда вырисовывается закономерность: если признак представляет собою шкалу постепенности (не имеет точечного характера, т. е. допустимо, что он в:

5 щерб,

6 щерб,

7 щерб,

8 щерб,

…

20 щерб),

то разрыв постепенности невозможен. Это само по себе не ясно, это закономерность, которую надо доказать (если ее можно доказать).

в. А вдруг есть такое строение признака:

__ ____________________

Или:. Три (или две) узкие, четко ограниченные области, отдаленные друг от друга, а промежуточные значения не годятся.

Есть один – сонорный, другой – глухой шумный. А есть ли [м] на уровне сонорности, который соответствует звонким шумным? Если есть, то, может быть, шкала сонорности у [м] сплошная. А вдруг нет? Тогда шкала типа [в].

12. И еще может быть много типов строения признаков звуков языка. Но все это надо установить исходя из системности языковых единиц: признак К при наличии в том сегменте признак Т имеет вид а., а при отсутствии К – вид в. (или какой-нибудь другой).

13. Итак, фонема нечленима: нет фонологического способа, который бы позволил ее расчленить. Звук языка, отвечающий фонеме в определенной позиции, расчленен: есть способ найти его составляющие, см. § 10.

14. Звук языка – функция (в математическом смысле слова) фонемы и позиции. Можно это обозначить так:

З_я = звук языка, Ф = фонема, П = позиция. Тогда:

З_я = г(Ф,П).

Введем еще такие обозначения:

З_р = звук речи,

СС = Семен Семенович,

t° = здоровье Семен Семеныча,

Ы = его взаимоотношения с Марь Иванной, собеседницей,

Ж = жует ли Семен Семеныч в момент речи и т. д.

= находится в пределах…

Тогда:

З_р = f (Ф, П, t°, СС, Ы, Ж…)

При этом:

З р = З я

15. Звук языка, как и фонема, единица функциональная (уже не в математическом смысле). Московский звук языка служит для отождествления слов. Семен Семеныч говорит: пертурбация, и Марь Иванна говорит: пертурбация, и они могут отождествить эти два произношения: почему? Потому, что звуки речи (у них – весьма разные) представляют в данном случае одни и те же звуки языка.

16. Здесь, наверное, надо вспомнить проблему «флажности» (см. «Русскую фонетику», § 258). Но, чтобы было недлинно, это опускаю.

17. Звуки речи неисчислимы. Каждый Семен Семеныч, может быть, во всю свою жизнь не произнес дважды точь-в-точь тот же звук.

Количество звуков языка не может быть бесконечно. Каждый звук языка – это модель, которую говорящие должны усвоить. Усвоить бесконечное количество моделей нельзя. Итак, их определенное количество. И признаков, которые регламентируются в звуках языка, тоже определенное количество.

18. Фонема. Ряд позиционно варьирующихся звуков языка. Какие звуки могут объединяться в одном ряду? Общий ответ Московской школы: любые. Это значит, что в языке как знаковой системе нет препятствий объединять в один позиционный ряд любые звуки. А как реально обстоит дело? Какие есть типы объединения звуков языка в пределах одной фонемы?

Пример. В одном ряду позиционно чередующихся гласных могут быть и лабиализованные, и нелабиализованные. А есть ли реально? Есть: в русском, и белорусском языке, и в тюркских. Позиционные условия, вызывающие чередования, совершенно различны: [нос – насы] (ударность – безударность), и какой-нибудь тюркский суффикс ler | |lör (сингармонизм). Однако есть у этих чередований и общность: в одном ряду чередований преодолевается различие огубленных – неогубленных, они оказываются тождественными как аллофоны одной и той же фонетической единицы. Кроме русского и белорусского, в других языках Европы этого нет. Английское чередование

ə, как показал еще, кажется, А. Ф. Бишерт в 1940 г., непозиционно.

Возникает возможность фонематической типологии на московской основе. Фонология Н. С. Трубецкого дает возможность устанавливать типы фонетических систем. До сих пор Московская школа здесь пасовала. Что положить в основу классификации? Как ухватить то общее, что, во-первых, позволит распределить фонологические системы на типы, во-вторых, будет восходить к самой сущности московской теории?

Звук языка дает ответы на эти вопросы.

19. Далее: некоторые звуки языка действуют одинаково на другие звуки. Пример: мягкие согласные, а также [ш, ж] одинаково воздействуют на предударные гласные: они сдвигают их в передне-средний ряд, к средне-верхнему подъему. Следовательно, как позиционные влиятели они равноценны. Немягкость равна мягкости, если твердость сопровождается шипением (признаком передненебности). В каких языковых системах встречается такая закономерность: признак М – позиционно воздействующий, и ему эквивалентен признак М, если он сопровождается признаком Т?

Снова вопрос о том, какая разница преодолена, но на этот раз не в ряду позиционно чередующихся звуков, а в ряду звуков, определяющих позицию.

20. Фонемы нейтрализуются. Общая нейтрализация может объединять несколько фонем. На какие группы делятся фонемы нейтрализацией? Пример:

(Гласные внизу пронумерованы).

При щигровском типе диссимилятивного яканья ударные гласные 1–5 вызывают в первом предударном слоге (после мягких согласных) гласный [а], гласные 6–7 вызывают [и]. Следовательно, звуки 1–5 действуют как единство. Какие различия сняты в этом единстве? В единство входят гласные верхнего подъема [и, у], гласные верхне-среднего подъема и среднего подъема [о], если средний подъем сопровождается признаком лабиализации. Лабиализация компенсирует недозакрытость.

Есть ли языки, в которых позиционные определители объединены так же: гласные определенного подъема не входят в данную группу, но наличие (или отсутствие) лабиализации есть плюс, позволяющий гласному войти в группу гласных другого подъема – по своему позиционному влиянию?

Легко обнаружить, что данный тип типологически тождественен, хотя физически не имеет ничего общего с тем, который описан в § 19.

В суджанском типе диссимилятивного яканья гласные 1–4 вызывают в предударном слоге [а], т. е. действуют как единство. В жиздринском типе диссимилятивного яканья преодолены различия в 1–6 гласных, т. е. в верхнем-среднем-нижнем их подъеме.

Или в более красивом виде:

Схема:

Есть ли языковые системы, где позиционные определители объединены подобным образом?

21. Нейтрализация собирает фонемы в группы. Например, в русском языке объединены фонемы (а – о – э – и). Какие различия между звуками сняты? В каких языках есть такое же снятие?

22. Итак, намечается московская фонематическая типология. Пожалуй, она будет немного гофманской: переклички между системами могут быть неожиданными (см. пример в этой кулибряге).

И, по-моему, это хорошо.

М. В. Панов. Недоумения около нейтрализации

Подначка

A. Нейтрализация фонем – дело более или менее ясное. Московская фонология считает, что:

1) Нейтрализоваться могут даже такие единицы, которые не имеют между собой ничего общего, никаких одинаковых признаков. Так, в отдельных позициях нейтрализуются фонемы <о> и (и), которые (в сильной позиции) не имеют общих признаков.

Вероятно, это связано с тем, что единицы, составляющие функциональное единство (например, звуки [ó] // [и], которые представляют фонему <о>), могут также не иметь общих, «инвариантных» признаков.

2) Если нейтрализуются единицы одной (напр., звуковой) стороны языка, то это устанавливается при тождественности единиц противоположной (след., значимой) стороны. Так, нейтрализация фонем может быть найдена лишь в условии тождества морфем; ср. сам – сама, сом – сома (известный пример Сан Саныча).

Б. Могут ли нейтрализоваться морфемы, словоформы, грамматические конструкции? То есть двусторонние (звукосмысловые) единицы, напр. морфемы, или даже просто смысловые (грамматические конструкции, напр. двусоставные и односоставные предложения[128]128
  На том, что эти единицы только смысловые (а не двусторонние), не настаиваю. Но все-таки: двусоставность – это грамматический смысл предложения. И его звуковое выражение может быть чрезвычайно многообразно.


[Закрыть]).

И если могут, то сохраняются ли для них те условия нейтрализации, которые напомнены (эк меня!) в пункте нумер А.

B. Попробуем найти примеры.

Письмо кумы – письмо куме. Противопоставлены словоформы кумы (род. п.) – куме (дат. п.) – и, след., противопоставлены флексии – ы // – е.

А если: письмо бабушки – письмо бабушке? Различия нет (в устной речи). Может быть, здесь нейтрализация флексий и, значит, словоформ?

Вряд ли. Если мне говорят: Вот оно – письмо бабуш[к'и], то я не успокоюсь, пока не выясню: от нее или ей? Конечно, если я нахожусь в полной меланхолии и мне неохота говорить о письме и вообще обо всем, то я и не спрошу. Но тогда общение не состоялось: я не понял то, что мне сказано, информации не получено (той, которая заключается во флексии).

Когда слушатель требует, чтобы ему сообщили, какие смыслы имеются в виду, то, скорей всего, нейтрализации смысловых единиц не произошло.

Г. Другой пример. Идут в[а]лЫ. Нет ли нейтрализации корней вол – вал? Но и здесь: если обстановка не подсказывает, то слушатель потребует объяснения, кого имеешь в виду? Валы или волов? Значит, необходимость различения по смыслу корней вол – вал осталась. Нейтрализованы только фонемы <о> – <а>, но не корни.

Случай тот же, что и предыдущий.

Д. Пример, кажется, получше.[129]129
  Принадлежит Н. А. Янко-Триницкой.


[Закрыть]

Есть такой ряд:

видно озеро видна река виден ручей

И такой:

видно озеро видно реку видно ручей

Весь первый ряд – это двусоставные предложения, видно – краткое прилагательное в форме ср. рода. Весь второй ряд – это безличные, следовательно, односоставные предложения, видно – предикативное наречие («категория состояния»).

Ну, а если я просто, без рядов скажу: видно озеро – что это? И односоставное, и двусоставное предложение. Эти грамматические конструкции нейтрализованы. Нейтрализовано значение морфем – о (наречие в безличном предложении) и – о (краткое прилагательное ср. рода).

И нет никакой нехватки информации. Все нужные смыслы налицо. Услышав: видно озеро – никто не станет допытываться: что вы имеете в виду? Видно кто – что или видно кого – что?

Нейтрализация!

Нейтрализация!

Е. Дальше – больше:

Видно, что там озеро. Слышно, что кто-то кричит. Заметно, что он струсил.

Здесь – сложноподчиненные предложения с придаточным… каким? Придаточное дополнительное (а главное – безличное); и – придаточное подлежащее (главное – двусоставное, и подлежащее у него выражено именно придаточным подлежащим).[130]130
  Ясно, что здесь возникает ряд сложных синтаксических проблем (может ли быть придаточное подлежащее), но о них надо говорить в другом месте.


[Закрыть]

Нейтрализация.

Никуда не денешься.

Видно… Слышно… Заметно…

При этих словах нейтрализуются подлежащее и дополнение, если оные имеют форму ср. рода (видно озеро).

Понятно… Известно… При таких словах нейтрализации нет; нельзя сказать: понятно задачу, известно Марью Ивановну…

Как же определить позицию, в которой происходит нейтрализация? Дать список слов, при которых она есть (в список войдет, например, видно – и не войдет, например, известно). Но позиция никогда (при нейтрализации, которая предполагает позиционные изменения) не задается списком.

Нейтрализация фонем происходит в позициях, определяемых в фонетических терминах. Очевидно, нейтрализация грамматических значимых единиц происходит в позициях, определяемых в терминах грамматических, напр. в терминах грамматического значения.

Для случая, взятого выше, не так ли: при прилагательном, которое имеет валентность им. и вин. падежа, происходит нейтрализация… этих самых им. и вин. падежей. Нет, что-то плохо. Похоже на логический круг. А как же определить позицию, чтоб было хорошо?

Ж. Другой случай. Около зарослей елок было темно и душно (однородные члены). Было темно, и временами становилось душно (два безличных предложения).

А если: Темно и душно. Не равно ли это: Темно, и душно? Подозреваю, что здесь нейтрализованы две различные конструкции:

1) одно-единое безличное предложение с однородными сказуемыми и

2) безличное предложение + другое безличное предложение, вместе – сложно-сочиненное предложение. (Запятая в случаях вроде «Темно и душно» обычно не ставится, но это, видимо, условность; можно было бы ставить.) Позиция? Как ее определить? «Нейтрализация этих двух синтаксических конструкций наступает при отсутствии указаний (знаков), что это одно предложение с однородными членами, и при одновременном отсутствии указаний, что это два предложения, сочинительно соединенных в одно сложное». Смешно? А как по-другому?

(Надо заметить: предложение – единица, явно имеющая специфическое – предложенческое – грамматическое значение; поэтому одно предложение или два – это в обычном случае, когда нет нейтрализации, не бессодержательный вопрос).

3) Темно и душно = Темно, и душно… Нейтрализация…

А интонация тут – чего?

Или ничего?

И. А вот еще случай: То тает снег, то подсыхает (А. Смольников, поэт). Думаю, что здесь нейтрализации нет.

Можно понять двояко: то тает снег, то подсыхает снег (под влиянием холодного ветра превращается в наст).

Или: то тает снег, то всюду все подсыхает.

В первом случае – одно предложение с однородными членами; во втором – два предложения, связь меж ними – сочинительная, второе предложение – безличное. Эти два смысла различны и не совпадают друг с другом. Не нейтрализуются. А раз остаются два возможных осмысления, то нейтрализации нет.

К. Другая область нейтрализации (ой ли, настоящая ли это нейтрализация?).

Приехал ранней зимой. Зимой – существительное, так как определено прилагательным.

Приехал рано зимой. Зимой – наречие, так как только при наречии (не при существительном) может быть пояснительное наречие на – о.

А если просто: Приехал зимой. Здесь зимой столько же наречие, сколько существительное. Фифти-фифти.

Не только словоформы совпали (наречие зимой и тв. пад. существительного зима) – грамматические смыслы совпали, нейтрализовались.

Л. Могут ли нейтрализоваться разные члены предложения? По-видимому, да.

Стрельба из окопа. Какая стрельба? Из окопа. Следовательно, это определение. Откуда стрельба? Из окопа: это обстоятельство (хотя и непривычно относить обстоятельство к существительному, но эта непривычка – просто дань рутинной традиции). Из чего стрельба? Значит, из окопа – и дополнение.

Вопросы – ненадежный принцип классификации членов предложения. Попробуем по-другому. Стрельба из окопа и артиллерийская. Стрельба из окопа и такая, которая ведется без укрытия. Да, из окопа – несомненное определение. Стрельба из окопа и в открытую. Стрельба из окопа и лежа. Стрельба из окопа и на ходу. Конечно, это обстоятельство. Стрельба из небольшого дома позади позиций и из окопа. Возможно, что из окопа – дополнение. Итак: и то, и то, и то. Нейтрализация трех членов предложения.

Проверка надежная. Аванесовская.

А вот: Стрельба из автоматов и из других видов оружия. Очень крепкое дополнение. Из чего стрельба? Из других видов. А также из автоматов. Но не менее хорошо и так: стрельба из автоматов и артиллерийская. Определение, вот что такое из автоматов.

Здесь нейтрализуются дополнение и определение. Обстоятельство же в эту нейтрализацию не попало.

Но содержательные ли это категории: определение, дополнение, обстоятельство? Не вымороченные ли? Если не выморочные, то могут ли быть случаи, когда нейтрализуются обстоятельство и дополнение (и только)? Вообще: какие бывают нейтрализации членов предложения? И в каких позициях?

М. Теперь другое. Подметнемся ближе к морфологии.

Есть такие обороты:

Сегодня можете не причесываться.

Ученикам надо не позволять шуметь.

Такие бумаги положено не подшивать.

Вы должны не слушать, когда вам дают глупые советы.

Объекты № 7 – 12 приказано не описывать.

Этот контур следует не закрашивать…

Примеры однотипны, хотя определить самый тип было бы не очень просто.

В таких оборотах возможен только инфинитив несов. вида. Не говорят: Сегодня можете не причесаться. Из двух противостоящих, составляющих оппозицию единиц одна исключена (глагол сов. вида), а другая, годная для употребления, – нейтральна по видовому значению. Оборот «можете не причесываться» не ограничивает действие, выраженное инфинитивом, ни кругом значений, свойственных несов. виду, ни кругом значений, присущих сов. виду.

Сравнить: Вы эту книгу можете ему сначала не дать, а потом изредка давать (с глаголом дать[131]131
  Вероятно, и взять.


[Закрыть] эти обороты, хотя и со скрипом, могут сочетаться. Впрочем, пожалуй, только оборот «можете не»).

Все остальные глаголы сов. вида не могут составить в этих оборотах оппозицию глаголам несов. вида, и поэтому сама потребность различать здесь эти два значения не возникает. Они слились.

Этот случай, как видно, отличается от всех предыдущих: там нейтрализация, как будто, не была связана с устранением какой-либо единицы, с ее неупотреблением.

Значит, разные типы нейтрализации? В чем их разность?

Н. Прочтет кто-нибудь все выше отстуканное. Это что же, скажет, за такой за сумбур и, более того, – кавардак? Набросано примеров. Вкривь, вкось.

То это, то то, а то и нет ничего.

Эх, читатель! Вы бы хотели, чтоб так, раз – раз, и сразу все? Нет.

Сначала надо собрать примеры. И много! Арарат примеров.

Потом над ними нам всем надо долго, уныло, серьезно, волево, увлеченно и весело думать и думать. Пусть сначала уныло, зато потом – весело.

И обобщать, кусками, клоками. Из кусков – клоков шить общее, целое: теорию нейтрализации.

Вот: собирать – думать – обобщить в целое. Надо!

Трюх – трюх – трюх.

Это мы отправились в путь.

За примерами.

М. П.

МП • •