Текст книги "Жизнь языка: Памяти М. В. Панова"

Битов 1986 – Битов А. Г. Книга путешествий. М., 1986.

Востоков 1831 – Востоков А. X. Русская грамматика. СПб., 1831.

Греч 1840 – Греч Н. И. Чтения о русском языке. Ч. I. СПб., 1840.

Добродомов 2002 – Добродомов И. Г. Беззаконная фонема /?/ русского языка // Проблемы фонетики. IV. М., 2002.

Задоенко, Хуан Шуин 1983 – Задоенко Т. П., Хуан Шуин. Основы китайского языка. Вводный курс. М., 1983.

Кога 2001 – Кога И. Современный русский вокализм: Структурная интерпретация [i] и [I] // Slavic culture studies. 2001.

Кошутич 1919 – Кошутич Р. Грамматика русского языка. I. Фонетика. А. Общая часть (Литературное произношение). Пг., 1919.

Кузнецов 1970 – Кузнецов П. С. К вопросу о фонологии ударения // Реформатский А. А. Из истории отечественной фонологии. Очерк. Хрестоматия. М., 1970.

Кузьмина, Панов 1980 – Кузьмина С. М., Панов М. В. О позиционных чередованиях в фонологии и морфонологии // Проблемы теории и истории русского языка. М., 1980.

Курилович 2000 – Курилович Е. Система русского ударения // Курилович Е. Очерки по лингвистике. Биробиджан, 2000.

Лосев 1990 – Лосев А. Ф. Из ранних произведений. М., 1990.

Панов 1967 – Панов М. В. Русская фонетика. М., 1967.

Панов 1970 – Панов М. В. О значении морфологического критерия для фонологии // Реформатский А. А. Из истории отечественной фонологии. Очерк. Хрестоматия. М., 1970. С. 368–373.

Панов 1979 – Панов М. В. Современный русский язык. Фонетика. М., 1979.

Панов 1990 – Панов М. В. История русского литературного произношения XVIII–XX вв. М., 1990.

Панов 1999 – Панов М. В. Позиционная морфология русского языка. М., 1999.

Панов 2000 – Панов М. В. Из рассказов о русском стихе. Тактовик // Русская словесность. М., 2000. № 3–4.

Панов 2001 – Панов М. В. «Олени навстречу». Вторая книга стихов. М., 2001.

Система лексических минимумов 2003 – Система лексических минимумов современного русского языка: 10 лексических списков от 500 до 5000 самых важных русских слов. М., 2003.

Соссюр 1977 – Соссюр Ф. де. Курс общей лингвистики // Соссюр Ф. де. Труды по языкознанию. М., 1977.

Трубецкой 1960 – Трубецкой П. С. Основы фонологии. М., 1960.

Тулов 1874 – Тулов М. А. Об элементарных звуках человеческой речи и русской азбуке. Киев, 1874.

Фортунатов 1956 – Фортунатов Ф.Ф. Сравнительное языковедение. Общий курс // Фортунатов Ф. Ф. Избранные труды. Т. 1. М., 1956.

Щерба 1983 – Щерба Л. В. Русские гласные в качественном и количественном отношении. Л., 1983.

Ягич 2003 – Ягич П. В. История славянской филологии. М., 2003. (Репринт 1910 г.)

Стенограмма обсуждения 1-го издания учебника А. А. Реформатского «Введение в языковедение» 17 января 1948 г

После смерти А. А. Реформатского (3 мая 1978 г.) Наталия Иосифовна Ильина передала мне машинопись стенограммы обсуждения учебника А. А. Реформатского «Введение в языковедение» (М., 1947) 17 января 1948 г. в Москве на расширенном заседании кафедры языкознания Литературного института, которой тогда заведовал А. А. Реформатский. А недавно Мария Александровна Реформатская обнаружила у себя и передала мне другой экземпляр стенограммы обсуждения учебника ее отца 17 января 1948 г. и заметки А. А. Реформатского, сделанные им во время этого обсуждения и во время обсуждения учебника на заседании кафедры русского языка МГорПИ 10 октября 1947 г.

Первое издание «Введения в языковедение» А. А. Реформатского подверглось в печати настоящему охаиванию с употреблением всяческих резко отрицательных политических ярлыков – «политическая неграмотность», «игнорирование достижений передовой советской науки о языке», «низкопоклонство перед реакционной буржуазной наукой», «сознательная фальсификация» и т. п.[115]115
  См. рецензии на этот учебник и замечания о нем в статьях: Сердюченко Г. II Литературная газета. 1947. 17 дек.; Фигуровский И. II Учительская газета. 1948. 10 янв.; Филин Ф. П. II Вестник высшей школы. 1948. № 1. С. 53–56; Гухман М. М. II ИЯШ. 1948. № 2. С. 96 – 103; Кацнелъсон С. Д. II Советская книга. 1948. № 3. С. 96 – 103; Яцимирский Б. II Народное образование. 1948. № 3. С. 62–65; Самарин А. II Правда. 1948. 1 июля; см. также: Обсуждение работ по языкознанию [в Ин-те языка и мышления и Ин-те русского языка АН СССР] // Вестник АН СССР. 1948. № 2. С. 113–118; РЯШ. 1948. № 2. С. 68–71.
  Н. И. Ильина в своих воспоминаниях о А. А. Реформатском нарисовала яркую сатирическую картинку отношения двух казанских лингвисток к этому его учебнику; см.: Ильина Н. Дороги и судьбы. М., 1991. С. 605–607.


[Закрыть] Иначе оценивал этот учебник И. П. Мучник, выступивший с докладами о нем на заседании кафедры русского языка МГорПИ 10 октября 1947 г. и на заседании кафедры языкознания Литературного института 17 января 1948 г. Указав на ошибки и неточности в учебнике, И. П. Мучник дал ему высокую общую оценку.[116]116
  См. его рецензию в журнале: РЯШ. 1948. № 1. С. 63–68.


[Закрыть]

В заметках А. А. Реформатского, сделанных им на заседании 10 октября 1947 г., приводятся также выдержки из выступлений М. Н. Петерсона, И. Г. Голанова, П. С. Кузнецова, П. Я. Черных, Р. И. Аванесова, И. С. Ильинской, В. Н. Сидорова, А. Б. Шапиро, доброжелательно и конструктивно анализировавших учебник.

Среди заметок А. А. Реформатского есть и следующая:

«"Критика"

1. Как фимиам или грязь.

2. Критика должна быть:

1) прямой,

2) страстной,

3) честной,

4) компетентной,

5) целеустремлённой.

3. Что в Л(итературной) Г(азете)?

 
"Насмешки грубые и площадную брань
Учтивых остряков затейливую дрянь"
 

1) не прямая, а из-за угла: ответы публикуют в «удобных» (якобы!) выдержках, отчёты об обсуждении дают искривлённо;

2) не страстная, а гаерническая; это зубоскальство; "Ничто не трогает души твоей холодной,

На всё кидаешь ты косой, неверный взгляд" Пуш(кин;)

3) не честная: передёргивают, замалчивают, перемётываются;

4) не компетентная: 1) враньё в терм(инологии); 2) уныло и пр.;

5) а целеустремлённость, конечно, есть, но… целеустремлённость отрицательного порядка, направленная не на благо науки, общественного сознания, не на поднятие гражданских чувств и мыслей, а на ошельмование, на дискредитацию – чего:

1) её крупнейших центров: Мос(ковский) ун(иверсите)т и Ак(адемия) наук.

2) советской науки – перед студентами, провинцией, широкими массами, заграницей (вредительство так поступать!).

3) газеты – «Лит(ературная)» и вообще (ср. «газетный» и сами «рецензии»).

4) критики как таковой – одни брезгливо «умоют руки», другие небрезгливо «погреют руки». А надо иное – настоящую) критику, как в МГПИ.

Предложения:

1) Голос кафедры МГПИ должен быть услышан хотя бы и «оком» через печать.

2) Не в Лит(ературную) газету, пока там орудуют, помилуй нас господи, ландскнехты из бывших эстетствующих и прожектерствующих. «Я бедный человек, к тому ж жена и дети…» Пуш(кин.)

3) А в более солидные органы – К(ультура) и ж(изнь), Пр(ав)да, Из(вестия) АН, бюллет(ень) М(осковского) ун(иверсите)та.

4) Одновременно – в ЦК.»

Однако публикаций, о необходимости которых писал А. А. Реформатский, до 1950 г. не появилось, печать была закрыта для него и для его сторонников.

В экземпляре стенограммы обсуждения учебника А. А. Реформатского в 1948 г., хранившемся у М. А. Реформатской, внесено много исправлений чернилами, сделанных А. А. Реформатским, М. Ф. Леонтьевым и В. С. Сидориным в частях, отражающих их выступления. Экземпляр стенограммы этого обсуждения, хранившийся у Н. И. Ильиной, – перепечатка первого экземпляра, где учтены все внесенные от руки исправления. Оба экземпляра оказались дефектными: в них отсутствуют страницы 10–12 с окончанием выступления М. Ф. Леонтьева, выступлением В. Ф. Асмуса и частью заключительного слова И. П. Мучника. Этот пробел частично восполняют сделанные во время обсуждения заметки А. А. Реформатского. Ко второму экземпляру стенограммы приложена записка: «Проверены авторами все выступления, кроме выступления В. Д. Левина и В. Ф. Асмуса».

Комментарии А. А. Реформатского приведены в сносках и снабжены пометой [А. Р.], другие сноски сделаны мною, мои добавления в тексте даны в скобках ().[117]117
  Стенограмму заседания лексикографической секции Ученого совета Института языкознания Академии наук СССР (г. Ленинград) от 22 июня 1956 г., посвященного обсуждению второго издания учебника А. А. Реформатского «Введение в языкознание», см.: Семиотика, лингвистика, поэтика: К столетию со дня рождения А. А. Реформатского. М., 2004. С. 593–639. Это обсуждение отражает резкую смену общих оценок учебника, связанную главным образом с выступлением Сталина в лингвистической дискуссии 1950 г. Стенограммы обсуждения первого и второго изданий учебника Александра Александровича должны были быть опубликованы вместе, к сожалению, этого не произошло. Публикация обсуждения первого издания этого учебника в некоторой степени исправляет допущенную ошибку.


[Закрыть]

Л. Л. Касаткин

Прения по докладу т. Мучника о книге А. А. Реформатского «Введение в языковедение» (на заседании кафедры языкознания Литературного института 17 января 1948 г.)

Присутствовали: В. С. Сидорин, И. П. Мучник, А.А.Реформатский, М. Ф. Леонтьев, В. Д. Левин, Ф. М. Журко, В. Ф. Асмус, А. Л. Слонимский, Н. Ф. Елпатьевский, И. И. Толстой, П. Г. Печалина, М. М. Кантор, Г. И. Катер, И. А. Львов-Иванов, Р. И. Лихтман, М. Г. Корнеева.

А. А. РЕФОРМАТСКИЙ: Я понимаю, что собравшимся, не специалистам по моему предмету, было бы тяжело слушать детальные споры вокруг разных мелких тем, связанных с данной книгой. Поэтому я в своем слове хотел бы остановиться на крупном плане.

Я начну с того, что сообщу свои соображения о том, как эта книга возникла, как она осуществлялась и что в ней удалось и что не удалось.

Прежде всего идея этой книги вырастала из практики: это многолетний опыт чтения курса в разных вузах и очень разных объемом учебного плана (я читал курс от 100 и до 8 часов).

В книге Р. Шор и Н. Чемоданова «Введение в языковедение»,[118]118
  Шор Р. О., Чемоданов Н. С. Введение в языковедение / Под общей ред. акад. И. И. Мещанинова. М., 1945.


[Закрыть] при всех ее крупных достоинствах, оказался один роковой порок: порок несогласованности отдельных элементов, который усугублялся тем, что некоторые параграфы заполнил материал из энциклопедических статей. Это – коренной порок. Учебник надо писать иначе, чем статьи в энциклопедию. В результате в этом учебнике много противоречий.

У меня была идея написать книгу так, чтобы каждое ружье, как говорил Чехов, которое я зарядил где-нибудь, выстрелило. Однако прежде чем писать учебник, надо было целый ряд мест изложить в исследовательских работах, напечатать их и услышать отклики. К сожалению, за 15 лет, которые я читал курс, мне удалось напечатать только одну статью в 1941 году.[119]119
  Реформатский А. А. Проблема фонемы в американской лингвистике // Учен. зап. Московского гор. пед. ин-та. Кафедра рус. языка. 1941. Т. V. Вып. 1. Перепечатана в: Реформатский А. А. Из истории отечественной фонологии: Очерк. Хрестоматия. М., 1970.


[Закрыть] Остальные продолжают лежать или в редакциях, или в моем портфеле и не печатаются. Это – очень большой минус, потому что то, что мне приходилось писать, я мыслил как свой взгляд на вещи, а не как пересказ чужих мнений, и где я сбивался на этот пересказ, там оказались как раз самые слабые места книги. Там, где я высказывал свои мысли, было интересно, я не говорю о том, верно или неверно. Поэтому, естественно, если бы были исследовательские статьи, то я в процессе работы над книгой учел бы свои ошибки и недостатки.

Мне приходилось вводить новые понятия. Например, о функциях и структуре языка. Об этом много писалось, но единой линии не было. Другой вопрос о диалектике языка в разных аспектах. Все это тоже требует исследовательских работ, ибо об этом писали, думали, а ничего единого нет. Или вопрос о полисемии, он имеет большую историю, но нигде я не видел ответа: что же тут меняется, вещь или понятие? Вопрос этот филигранно детализирован в прежних работах, но нигде окончательных выводов нет. Здесь мне пришлось высказать свои взгляды.

Вопрос о лексическом составе языка, вопрос совершенно непочатый. Одна моя аспирантка взяла эту тему. Она обошла всех московских лингвистов, и все сказали ей разное. Эту тему я дал схематично, указав, что надо понимать под термином «лексический состав языка».

Глава III – фонетика – удалась лучше других. Но там есть целый ряд казусных случаев. Здесь не все удалось. В частности, просодические элементы. Это вопрос о том, как нужно понимать фонемы, и то, в чем это реализуется в виде связной цепи, как она членится и какова роль отдельных элементов. Здесь опять масса противоречий. Этим занимались психологи в связи с проблемой интонации. Но проблема речи и проблема языка у них не расчленены, и это – самый большой порок. В этом месте я не смог многого развернуть и попытался установить то, что не противоречит основным понятиям в языке.

Очень спорной и во многом неудачной является глава IV – Грамматика. Она строится по-разному. Я основывался не на учении о грамматических формах, а исходил из анализа грамматических значений. Может быть, я не показал всех особенностей, но мне казалось, что именно здесь источник понимания всего дальнейшего. Эта проблема в науке очень недостаточно разработана, где никто ни с кем еще ни до чего не доспорился. Мне удалось добавить к этому разделу кое-что новое.

В синтаксисе у меня получилось также не все ладно. Вопрос о сочинении у меня повис в воздухе. Для меня самого это нерешенный вопрос, и я не знаю, что с ним делать.

В вопросе о понятии предикативности (который моими предшественниками не был распутан, и путь, по которому они шли, меня не увлекал) мне хотелось найти объективные лингвистические основы.

Что касается вопроса о письме, то он мне как будто бы удался.

Глава VI, языки мира и их классификация, подверглась максимальному сокращению. В этом вопросе основной оценкой для меня явилась не оценка Марра, который писал: «Племя и наречие по существу совпадают», а оценка Энгельса. Поэтому я пишу, что все, что не дошло до развития племен, не поддается генеалогической классификации, то, что перешло племенное развитие, также не укладывается в эту классификацию.

Что касается типологической классификации языков, то эта проблема до сих пор не имеет еще даже точного названия. Я старался показать классификацию именно типологическую, а не морфологическую классификацию, что вышло у меня в виде каталога. Показано ее зарождение у романтиков, даются отрывки из Гумбольдта и, наконец, беглая схема всего дальнейшего развития, причем многое пришлось сократить, например взгляды Ф. Ф. Фортунатова, очень интересные, но изложенные в плане морфологической классификации.

Скажу об одной любопытной детали: у книги нет конца. В нем я развил проблему национальных языков в дальнейшем их развитии при победе социализма и вопрос о языке будущего общества. Все это Главлитом было снято. В чем дело – я не знаю.

Как мне представляется идея курса? Многие подходят к ней как к общему языковедению. Это неверно. На первом курсе нельзя давать студенту общего языковедения. Этот курс должен быть введением, которое знакомит с системой понятий и терминов языковедения. Это – введение в лингвистические дисциплины. Так мне представлялась идея курса. Но сам я ее дал не выдержанно, иногда съезжая в общие проблемы.

Книга в рукописи состояла из 20 печатных листов, после издания в учебнике осталось 12 печатных листов. Это очень плохо отразилось на книге.

Во-первых, что произошло с цитатами? Они страшно выперли. Цитаты вдруг оказались рядом, хотя между ними было много других рассуждений. Кроме того, получилась диспропорция в параграфах. Многие говорят, что за странный первый параграф: вопрос о языке в истории культуры – одна страница. Действительно, это нетерпимо. Раньше вводный параграф был большой, теперь от него остались рожки да ножки. «Звук речи» – важный параграф. В книге он занимает только три строчки, тогда, когда это целая проблема, и т. д., и т. д.

Большим достижением я считаю резкое разграничение описательного и исторического материала. Но все описательные части изложены полнее, все исторические – случайнее, менее систематически. Таким образом, исторические части пострадали.

Вопрос о языке изложения. Мнения здесь расходятся. Одни говорят, что просто и ясно, короткие фразы, точные термины. Другие – наоборот. Задача моей книги – ознакомить с многообразием терминов, но нужно выбрать то, что представляется убедительным. Я выбираю те термины, которыми пользуюсь. Термины встречаются в учебнике и русские и нерусские (интернациональные). Там, где я сознательно не беру русских терминов, я всегда делаю ссылку, привожу этимологию, указываю, кем введен данный термин. Что касается стремления к точности, к простоте изложения, то я никогда не ограничиваюсь общими фразами, а всегда продумывал фразу до конца. Я большой поклонник логики и всегда стремлюсь к точности. И те места лучше, где я не излагаю чьи-то взгляды, а пишу от себя.

Но в некоторых местах у меня есть «завинченные» фразы (конец фонетического раздела). Это большой грех.

Теперь последнее и самое существенное. Это – вопрос о философской позиции, на которой каждый из нас стоит.

Я не философ, я – лингвист. Поэтому все мои философские попытки – это, конечно, дилетантство. Правда, я давно интересовался философией, и мне всегда претил метафизический догматизм, из какого бы лагеря он ни исходил: из идеалистического или материалистического.

У меня большая симпатия к диалектике. Там, где я находил ее элементы, я всегда с жадностью хватался. Среди лингвистов это прежде всего Гумбольдт, Бодуэн и де Соссюр. Для меня неприемлем биологизм, для меня неприемлемы и рассуждения Дарвина о языке, которые я считаю неверными и порочными. Я говорил, что и психологизм, который был развит в XIX веке, также для меня неприемлем. Кроме того, я должен сознаться, что для меня неприемлемо все то, что связано с учением академика Марра. Это особенный человек, замечательный, но все его учение не обосновано. Это явилось главным поводом к большим критическим разнотолкам, которые терпит моя книжка.

Я скажу о том, что было напечатано в «Литературной газете», скажу о статье профессора Сердюченко. Какие здесь обвинения?

Во-первых, указывается в статье на полное раболепие. Что такое раболепие? Это сознательное предпочтение иностранного своему. Это случаи, когда вопреки разуму предпочитается что-то чужое. В этом смысле раболепия в моей книжке нет. Из 125 имен относятся 57 к русским ученым и 68 – к зарубежным, причем зарубежные ученые взяты от Гомера и до Вандриеса, то есть за 28 веков, а русские ученые взяты от Ломоносова и до нас, то есть два века. Мне нужно было бы больше критиковать учения иностранных авторов, но выкинуть их я никогда бы не согласился. Кроме того, цитаты Энгельса у меня встречаются 25 раз, он стоит на первом месте. Таким образом, если меня упрекать в раболепии, то только с точки зрения недостатка критики зарубежных авторов.

Во-вторых, умаление роли классиков марксизма-ленинизма в отдельных главах: «Язык и сознание», «Язык и речь». В первом случае весь материал строится на материале Энгельса, Ленина, Сталина. В основе параграфа «Язык и речь» лежит другой материал, но дальше я основываюсь на материале Ленина. И тут-то начинается история с замечательной цитатой, где я, якобы сознательно, фальсифицирую, выдавая Ленина за Гегеля.

Эта цитата сокращена. В первоначальном виде в «Ленинском сборнике», XII Гегель был написан в середине, а слова Ленина сбоку. Было все понятно. Там нет кавычек, а у меня текст дан в подбор, хотя и разделен кавычками, это текстологическая ошибка, я сознаюсь. Что же касается идеи Ленина, то в дальнейшем весь параграф строится именно на ней.

Далее, в конце пишется, что на протяжении всего учебника умалчивается громадное достижение советских языковедов. В книге у меня из 33 русских авторов 19 человек – советские ученые. Секрет тут заключается в том, что я не исхожу из учения Марра. Тут я ничего примирительного сказать не могу.

ЛЕВИН В. Д.: Прежде всего я должен сказать, что я не разделяю тех недоумений, которые были выражены в статьях, в которых спрашивали, как могла эта книга появиться в печати. Я считаю, что книга нужная, полезная, интересная.

Мне кажется, что недостатки, которые в этой книге есть, определяются каким-то неясным жанром книги. Особенно не подходит заголовок: «Пособие для учительских вузов». В итоге всего получается смешанный жанр, и студенту читать эту книгу очень трудно, потому что нужные вещи изложены так, что не доходят.

Язык учебника прост. Но с другой стороны, если дается формулировка без комментариев, то она действительно сложна.

Книга имеет целый ряд положительных сторон: она оригинальна и свежа. Многие вопросы даются очень свежо, причем даются не просто декларацией, но постоянно применяются в дальнейшем. Это действительно ружье, которое стреляет. Очень интересна мысль о слове и об отношении его к вещи и понятиям. Изложение синтаксиса показалось мне очень спорным.

Хочется сказать об основном вопросе – о низкопоклонстве, раболепии. А. А. Реформатский не грешит такими пороками, чтобы при равноценных высказываниях русских и иностранных ученых предпочитал бы иностранных и умалчивал о русских. У него иностранные ученые не перебивают дорогу русским исследователям. В этом плане низкопоклонства нет.

Например, мне казался более тяжким грех, который часто встречается, когда предпочитают свое реакционное чужому прогрессивному. А. А. Реформатский цитирует того, кто за последнее время дал много нового в области лингвистики, но его можно упрекнуть в отсутствии резкой критики зарубежного языкознания.

Фраза с Гегелем. Она просто графически неудачна.

Мне кажется, что, говоря о книге, надо прежде всего говорить о том, как решаются в ней основные проблемы, решаются с правильной или неправильной позиций. Книга Реформатского с этой точки зрения в основном решена с правильных позиций, с марксистско-ленинских позиций. А оценивать книгу только в том, удачно или неудачно в ней приведены цитаты, нельзя.

Недостатков в учебнике много, о них уже говорил докладчик.

Наконец, отношение самого автора к учению о языке. Нельзя согласиться с полным отрицанием Марра, у него есть ценные высказывания. Можно с Марром не соглашаться, но в учебнике дать его можно бы. Александр Александрович, конечно, мог ссылаться на то, что в программе Марр дается очень мало и сама программа по «Введению» строится совершенно традиционно.

Несмотря на все недостатки книги, мы не можем согласиться с той критикой, которая была за последнее время.[120]120
  На полях конспекта: NB о Боасе и Энгельсе – уточнить. О строе предложения по Мещанинову – О Марре – [А. Р.]


[Закрыть]

ЛЕОНТЬЕВ М. Ф.: Я должен оговориться. Во-первых, я не специалист в области языкознания, во-вторых, мне пришлось прочитать в книге т(ов). Реформатского только первую часть, введение. Остальное я просто не имел времени прочитать. Но все же я хотел сказать несколько слов по поводу прочитанного и по поводу выступления тов. Реформатского.

Тов. Мучник, говоря о книге, указал, что методологические позиции тов. Реформатского правильны, есть только недостатки частного порядка, которые необходимо устранить. Мне кажется, это неправильно. Меня смутила позиция Александра Александровича, когда он решительно высказался по поводу того, что он ярый противник Марра и что ему всегда претил догматизм, из какого бы он лагеря ни исходил: из материалистического или идеалистического.

Тут дело обстоит несколько иначе. Дело в том, что Александр Александрович недостаточно владеет как раз методологией марксизма-ленинизма. И это в книге нашло отражение.

Насчет символов много говорится. В книге выясняется отношение языка к мышлению. Мне кажется, что Александр Александрович должен знать ту критику, которую Ленин сделал в отношении теории иероглифов. Надо было опираться на ленинские идеи об отношении сознания к бытию. Раз вы затронули вопрос о понятии, вы должны были затронуть и этот вопрос, а то символы уводят в сторону от марксизма-ленинизма.[121]121
  На полях конспекта: Разные понятия(,) символ = знак [А. Р.]


[Закрыть]

Дальше относительно цитирования классиков марксизма-ленинизма. Здесь дело обстоит не так просто, как это кажется отдельным товарищам. В этой части А. А. Реформатский допустил две ошибки. Известную цитату, приведенную на стр. 15 книжки «Введение в языковедение», Ленин написал для себя. Ленин цитирует теми словами, как это имеется в тексте у Гегеля, и к этому делает приписку: «Язык есть общее» и дальше замечает: «разработать». Заметку эту Ленин делал для себя, и говорить, что выписки из текста гегелевской истории философии, сделанные Лениным, выражают взгляды Ленина, никак невозможно. Это искажение взглядов Ленина. Тут допущена текстологическая ошибка и ошибка по существу.[122]122
  На полях конспекта: Верно, что надо осторожно с черновиками [А. Р.]


[Закрыть] Автор даже заявил, что ему всегда претил эклектизм. Но вы сами, Александр Александрович, становитесь на этот путь, когда на 20 странице начинаете цитировать Маркса, Ленина, Гумбольдта. Вы знаете, что методы Маркса, Ленина прямо противоположны методу Гумбольдта. Вы признаете, что Гумбольдт идеалист, что согласно его взглядам язык есть порождение духа. Тогда зачем же вы представителей различного мировоззрения, в корне противоположного, сваливаете в одну кучу и начинаете их цитировать? Это и есть эклектизм.[123]123
  На полях конспекта: Надо Гумбольдта «поставить на ноги» [А. Р.]


[Закрыть]

После сегодняшнего обсуждения Александр Александрович, большой знаток вопроса о языке, должен пересмотреть всю эту проблему именно с точки зрения методологии. Та критика, которая здесь была по ча[124]124
  10 Далее пропущены три машинописные страницы с окончанием выступления М. Ф. Леонтьева, выступлением В. Ф. Асмуса и частью заключительного слова И. П. Мучника. Они даны в квадратных скобках по заметкам, которые вел во время обсуждения А. А. Реформатский.


[Закрыть] [стностям не поможет, надо заглянуть поглубже в основу своей ценной книжки.

В. Ф. АСМУС:

1. Я не лингвист, хотя обучался в К(иевском) у(ниверсите)те как славист. Но буду говорить как философ.

2. «Введ(ение) в яз(ыковедение)» не может обойти принцип(иальных) вопросов об отнош(ении) сознания и действительности). Верно о мл(адо)грам(матиках) у Р(еформатско)го, но чётко надо поставить вопрос о борьбе ид(еализма) – материализма) и в языкознании; сама история языкознания даёт. Гумб(ольдт) – крупнейший, но ром(антик) – идеалист, надо это показать.

3. Большое упущение о цитате.

4. Иностр(анная) наука – критики несправедливы и перехватили. Низкопоклонство тогда, когда неверное (выдается) как истина; если не ново, не вклад и если и верно, но если русск(ое) или совет(ское) – лучше, полнее, – если этих 3-х ошибок автор не допустил.

Гумб(ольдт), Сосс(юр), Бод(уэн де Куртенэ) – крупнейшие.

5. Развитие науки не мирное сотрудничество нац(ий) и классов, но не использовать зарубежной науке.

6. Лич(ная) точка зрения об отрицании Марра могло дать возможность осветить. Можно было бы оговорить.

7. О языке – читал Поржезинского – трудно. У А. А. Р(еформатского) самое отрадное – просто, точно, свежо; но есть затруднённые места.

У Агапова и Зелинского[125]125
  См.: Агапов Б., Зелинский К. Нет, это – не русский язык // Литературная газета. 1947. 29 ноября.


[Закрыть] – развёл руками.

Нужно отличать стиль от установившихся фактов и терминов.

8. Важное дополнение идеи Потебни.[126]126
  На полях конспекта: Очень трудно(:) непоследовательности [А. Р.


[Закрыть]

И. П. МУЧНИК:

1. Де критика непринципиальна, нет. Было (примеры).

2. Цитаты – М(аркс), Л(енин) – надо на свое место. Иные цитаты можно и опустить.

3. Я не согласен с критиками о сознательном) искажении А. А. Р(еформатски)м; А. А. пытался дать марксистское построение. При добросовестной) советской критике – и речи быть не может.

4. О догматизме откуда бы ни исходил. ] Если речь идет о вульгарном материализме, то это не есть материалистический лагерь. Если же речь идет о диалектическом материализме, то не может быть речи о догматизме.

И, наконец, относительно раболепия. Раболепия у автора нет. Но у него есть другое. Александр Александрович, без сомнения, у нас один из крупнейших знатоков европейской лингвистики, и этот материал из него выпирает. Тут ему надо было бы регулировать как-то поток.

В книге очень много иноязычных заимствований, слишком много иностранных слов. Тут А. А. Реформатскому нужно кое-что опустить, и это никакого вреда не принесет.

РЕФОРМАТСКИЙ А. А.: Я должен поблагодарить докладчика, я ему искренне признателен за эту большую, трудную работу.

КАШЕР: Спрашивали ли у вас студенты, какое место занимает Марр?

РЕФОРМАТСКИЙ А. А.: Разрешите начать с ответа. После выхода моего учебника мне не было задано ни одного вопроса. В курсе я все строил не антимарровски, а амарровски. Я приводил на лекциях его схему стадиальной типологии, но говорил, что в ней всё не выдерживает критики.

Теперь я искренне должен поблагодарить всех присутствующих за то, что они дали мне возможность исписать целую тетрадь. Если бы мне пришлось переделывать свой учебник, я первым бы делом взялся за эту тетрадь. Больше всего обнаруживаешь ошибок, когда видишь готовую вещь. В. Ф. Асмусу я очень признателен за сообщения, которые он высказал, и я вас попрошу прочитать мою вторую главу и сказать мне, в чем там дело, т(ак) к(ак) многие лингвисты здесь спорят, а мне интересно мнение логика. Благодарю М. Ф. Леонтьева и В. Д. Левина за их указания. Я признателен тем, кто понял, что никаких злонамеренных фактов у меня в книге не было.

СИДОРИН В. С: Предполагаю, что это заседание, посвященное обсуждению учебника, будет иметь свои положительные результаты как для автора учебника в своей поучительной части, так и для всего коллектива, который не должен быть равнодушным к тому, что делает каждый член нашего коллектива. Но благодушие не годится так же, как и равнодушие. А мы, пожалуй, все-таки благодушны в оценке книги. Я заметил, что мы боялись как-то признать, что в книге А. А. Реформатского есть следы низкопоклонства перед буржуазной наукой, и смягченно говорили, что в книге нет сознательной тенденции к раболепию. Ну, а все же есть какие-то «бессознательные» тенденции.

Александру Александровичу нужно учесть все, что здесь говорилось, тогда он осознает и искоренит свои ошибки в процессе подготовки учебника ко второму изданию. Из этого учебника студент получит обстоятельные знания основ языковедения. Но дело в том, что советский учебник должен отвечать духу воспитания нашей молодежи. А в учебнике явно недостаточно проведена методологическая линия, в чем признался сам автор. Я считаю, что эта линия действительно требует укрепления.

Дело не в том, много цитат или мало цитат в книге. Дело в том, как они, эти цитаты, функционируют. В учебнике А. А. Реформатского студент увидит явно некритическое, даже восторженное отношение автора к Гумбольдту. Но ведь Гумбольдта нельзя так преподносить нашей молодежи, ибо Гумбольдт строил свою концепцию на порочных идеалистических основах. У Гумбольдта есть вещи, за которые его надо крепко ударить. Студент должен знать, как подойти к Гумбольдту, автор же учебника не поможет молодому советскому человеку правильно отнестись к буржуазной науке. В этой части А. А. Реформатский не сумел сделать того, что должен был. То же самое получилось в книге и с Соссюром.

Все это, я надеюсь, получилось вопреки вашему желанию, но еще более это вопреки целям книги. Она приводит читателя к нежелательным результатам и итогам. Приходится думать: как же это получилось?

Не согласен я также с вашим отношением к концепции советского ученого Н. Я. Марра. Академик Марр – очень спорная величина, но это очень интересное событие в истории советского языковедения. И загонять его в «петит», говорить о нем «сквозь зубы» – ваша грубая ошибка, явная недооценка работ большого ученого. Считаться с ним нужно гораздо больше, чем с Гумбольдтом.

Учебник «Введение в языковедение» А. А. Реформатского – одна из попыток советских ученых построить нашу науку, но он еще не разрешил проблему создания марксистской науки о языковедении. И первая попытка не во всем оказалась удачной. Я полагаю, что второе издание книги будет гораздо лучше, а издаваться еще раз она будет не потому, что она плоха, а потому, что она должна быть хорошей.

Мы благодарны нашему докладчику и очень ярким прениям, которые имели свое действие.

Вступление, публикация и примечания Л. Л. Касаткина