Текст книги "Сталин против Зиновьева"

По вполне справедливому замечанию Г.Е. Зиновьева, сделанному на XIV съезде РКП(б) – ВКП(б) 1925 г., в рамках кадрового «укрепления» Северной столицы Секретариат ЦК РКП(б) целенаправленно дискредитировал ленинградское большевистское руководство: «Уже с год Ленинградская организация живет в атмосфере слухов, угроз снимания, в атмосфере сплетен […] в полуосадном положении […]. Каждый поезд, который приезжал из Москвы и привозил работников по хозяйственной […] и по другим линиям государственного аппарата […] привозил слухи, сплетни, россказни, что такого-то снимут, будет так-то, вам не дадут строить промышленность, будут уменьшать ее, вы чванитесь и т. д.», причем поток сплетен особенно усилился после «избрания» первым секретарем Московского губернского комитета РКП(б) Н.А. Угланова[503]503
  XIV съезд Всесоюзной коммунистической партии (б). 18–31 декабря 1925 г. Стеногр. отчет. С. 451.


[Закрыть]. Безбожник Г.Е. Зиновьев даже припомнил библейский «лозунг “Распни!”»[504]504
  Там же. С. 452.


[Закрыть], хотя председателя Исполкома Коминтерна невозможно сравнить с Иисусом Христом при самом хорошем к нему отношении.

Во многом виноват был сам Г.Е. Зиновьев, который даже не пытался воспользоваться своим введением в 1923 г. в Оргбюро для попытки нейтрализации подрывной деятельности сталинского Секретариата. Используя Оргбюро, которое из «узкого состава» ЦК эволюционировало в бюрократическую ширму Секретариата, И.В. Сталину удалось сделать губернские комитеты РКП(б) абсолютно подконтрольными. Несогласные с «генеральной линией» подлежали беспощадной фильтрации. В рамках проведения «планового начала»[505]505
  Цитируется В.М. Молотов: XIV съезд Всесоюзной коммунистической партии (б). 18–31 декабря 1925 г. Стеногр. отчет. С. 87.


[Закрыть] Оргбюро заслушало в 1925 г. 18 докладов секретарей губернских комитетов, которые стенографировались вместе с прениями и рассылались «для сведения местным партийным организациям»[506]506
  Там же. С. 85.


[Закрыть]. Вопрос: зачем понадобилось стенографировать и рассылать? – Ответ очевиден – для запугивания местных руководителей. Такого-то сняли, и вас снимут, если не будете лояльны. Кроме того, в мае 1925 г. Организационно-распределительный отдел ЦК РКП(б) созвал совещание заведующих организационными отделами губернских, краевых и районных комитетов РКП(б). Это совещание, наряду с другими, менее масштабными, совещаниями, организованными отделами Секретариата ЦК РКП(б) – агитационным, печати, работы среди женщин – тщательно проработало поставленные центром перед местными партийными организациями вопросы и тем самым «теснейшим образом»[507]507
  Там же. С. 88.


[Закрыть] связало отделы ЦК с соответствующими отделами местных комитетов РКП(б). По авторитетному разъяснению В.М. Молотова (19 декабря 1925 г.), «задача партийного комитета на месте» могла «быть только одна: правильно подойти к […] решениям центральных органов, провести их в жизнь и объяснить их действительное значение массам»[508]508
  Там же. С. 85.


[Закрыть].

Снятие Залуцкого с руководящих постов в Ленинградской организации РКП(б) было прологом к аппаратному поражению Зиновьева и его сторонников.

Глава 6
«Раскольнической политикой руководят Григорий, Саркис и Сафаров». XXII ленинградская губернская конференция РКП(б)

29 ноября 1925 г. Е.М. Ярославский передал через начальника Политуправления Ленинградского военного округа О.А. Саакова в Москву И.В. Сталину и в копии В.В. Куйбышеву сообщение: «есть опасение», что предстоящая XXII Ленинградская губернская конференция РКП(б) «выльется в демонстрацию против ЦК: 1) в форме выбора т. Залуцкого в президиум конференции; 2) выборы его в делегацию на съезд партии, а значит и в бюро делегации и в сеньорен-конвент съезда. Завтра в понедельник в 15 часов бюро губкома и вслед за этим пленум губкома. Прошу директив. Мое мнение: оглашение документов [о снятии Залуцкого] на пленуме губкома и, судя по составу конференции и по предварительной фракционной обработке, не изменит результатов голосования пленума и губконференции. Целесообразно ли мне говорить с Зиновьевым, настаивая, чтобы он категорически потребовал от пленума губкома и бюро конференции прекращения всяких демонстраций с кандидатурой Залуцкого? Если [бы] Зиновьев этого потребовал в категорической форме, можно было бы быть спокойным, что демонстрации не будет, а с другой стороны, это возлагало бы известную ответственность за демонстрацию на Зиновьева»[509]509
  РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 130. Л. 135.


[Закрыть].

Что характерно, «гениальный дозировщик» отнюдь не пожелал, как ему это предложил видный цекакист, затушить пламя в зародыше. И.В. Сталин сообщил Е.М. Ярославскому «по поручению членов Политбюро»: «1. Членами Политбюро в присутствии и при согласии ленинградских членов ЦК РКП тт. Зиновьева, Евдокимова и других в свое время было решено снять т. Залуцкого с поста секретаря ЛК за его резко-антипартийное поведение и за клеветнические обвинения ЦК партии в оппортунизме и термидорианстве. Исходя из этого членами Политбюро также было решено впоследствии считать т. Залуцкого отозванным из Ленинграда и предложить Ленинградской организации не проводить его в губком. Об этом решении, известном Бюро ЛК, мы можем только напомнить, не сомневаясь (ой ли? – С.В.), что решение будет проведено. 2. Что касается выдвижения т. Залуцкого в качестве делегата на съезд, то этот вопрос не обсуждался, да и не подлежит обсуждению в Москве, так как любая организация партии имеет право включать в свою делегацию любого члена партии без санкции ЦК, ибо съезд, куда выбираются делегации, не есть губком, а является высшей инстанцией партии, выбирающей и смещающей самый ЦК. Просим в случае необходимости огласить этот ответ на пленуме конференции»[510]510
  Там же. Л. 136.


[Закрыть].

3 декабря Г.Е. Зиновьев на XXII Ленинградской губернской конференции РКП(б) был вынужден отвечать на целый ряд вопросов в прениях. Все эти вопросы в той или иной степени затрагивали наметившийся конфликт между большинством ЦК, с одной стороны, и Зиновьевым и его сторонниками в ЦК – с другой. Самого ленинградского вождя, по его заявлению, «несколько удивило», что практически никто не реагировал на ту часть отчета о работе ЦК, в которой Зиновьев ставил вопрос о необходимости дальнейшего развертывания внутрипартийной демократии. Именно к этому вопросу, по мнению Григория Евсеевича, следовало привлечь внимание на съезде – «сама партия» якобы «должна» этот вопрос «поставить». Естественно, тут же следовала ритуальная ссылка на покойного вождя мировой революции[511]511
  Там же. Ф. 324. Оп. 2. Д. 41. Л. 154.


[Закрыть]. Да и относительно опасности кулацкого уклона в партии Зиновьев высказался отнюдь не двусмысленно, заявив о необходимости «призвать к порядку товарищей, потерявших компас, потерявших классовую ориентировку в таком коренном вопросе, как крестьянский»[512]512
  Там же. Л. 175.


[Закрыть]. Вроде бы выпад был сделан в адрес малозначительного большевика Богушевского, а вроде бы и совсем в другой адрес…

В тот же день между Е.М. Ярославским (Ленинград) и И.В. Сталиным (Москва) состоялся следующий заочный диалог:

«– Из состава губкома хотят исключить Москвина и Саакова, – информировал генсека Ярославский. На этом он (Зиновьев. – С.В.) думает дать бой.

– Хорошо, – ответил Сталин. – Пусть мотивирует, что их отводят за поддер[жку] линии ЦК»[513]513
  Там же. Ф. 558. Оп. 11. Д. 130. Л. 144.


[Закрыть].

Помимо этого генсек направил в Ленинград «Евдокимову, Комарову, Швернику» и в копии Ярославскому следующее послание: «Узнал, что ЛК думает отвести кандидатуру т. Москвина в губком. Верно ли это, чем это объяснить, неужели вы хотите наказать человека за то, что он честно стоял за дружную работу с ЦК партии?»[514]514
  Там же. Л. 146.


[Закрыть]

Поскольку огласки избежать не удалось, зиновьевцы пошли на попятный. Г.Е. Евдокимов ответил И.В. Сталину: «Сообщаю, что список нового состава губкома на пленуме губкома обсуждался накануне открытия губернской конференции. В этот список входит т. Москвин. На пленуме губкома т. Москвина из списков никто не отводил. Насколько мне известно, при обсуждении списка губкома на районных конференциях Москвина из списка губкома также не отводили»[515]515
  Там же.


[Закрыть].

По более позднему (1927) свидетельству одного из делегатов XXII Ленинградской губернской конференции РКП(б) от Выборгской районной организации партии, на этой конференции «…выборгская делегация выражала мнение, противоположное настроениям зиновьевской группы»[516]516
  Пятнадцатый съезд ВКП(б). Декабрь 1927 года. Стенографический отчет. Ч. 1. С. 322.


[Закрыть]. Когда Емельяну Ярославскому не давали слова для обозначения позиции ЦК и ЦКК РКП(б), Григорий Зиновьев «…вынужден был прийти к нашей делегации, и мы поставили ему вопрос такого порядка: “Мы чувствуем, что вы ведете спор с Московской организацией, в чем дело? Какие у вас разногласия с Центральным Комитетом?”»[517]517
  Там же.


[Закрыть] Зиновьев ответил: «У нас принципиальных разногласий нет, есть отдельные недоговоренности; видите ли, т. Каменев отодвинут от партийной работы, возможно, что и меня скоро ототрут»[518]518
  Там же.


[Закрыть] и т. д. Выборжцы не смогли скрыть своего удивления: «Что же, на этой основе разве может быть недоговоренность?» Григорий Евсеевич сказал осторожно: «По этим вопросам, думается, можно договориться»[519]519
  Там же.


[Закрыть].

Как только в Ленинграде «ясно обозначились»[520]520
  XIV съезд Всесоюзной коммунистической партии (б). 18–31 декабря 1925 г. Стеногр. отчет. С. 752.


[Закрыть] разногласия между зиновьевцами и сторонниками сталинско-бухаринского большинства ЦК, генсек настоял на узком совещании цекистов на дозволении будущей Новой оппозиции организационно оформиться. Этот трюк И.В. Сталин взял на вооружение из арсенала царской охранки, которая вначале любовно подкидывала информацию очередной террористической организации, а потом триумфально с нею разделывалась. В.В. Куйбышев вспоминал позднее «разговор с т. Сталиным и другими членами большинства ЦК», состоявшийся, когда стал известен «ход перевыборов в Ленинграде» и определился «характер губернской конференции». Была выдвинута идея о необходимости направления в город на Неве «некоторых членов ЦК» и самого Куйбышева как председателя ЦКК «для того, чтобы осветить все вопросы так, как они есть». И «не кто иной, как Сталин, высказывался за то, чтобы не делать этого…»[521]521
  В отточие мы убрали формальный сталинский аргумент: «…потому что была еще надежда, что дело не зайдет так далеко» (Там же. С. 629).


[Закрыть]. И осудить оппозицию не на стадии зарождения, как это рекомендовал ЦКК В.И. Ленин в годы ее становления, а после оформления – со всеми политическими и организационными выводами в отношении оппозиционеров и, главное на данном этапе внутрипартийной борьбы, их вождей, и прежде всего Г.Е. Зиновьева как одного из претендентов на единоличную власть в РКП(б).

XIV Московской губернской конференцией РКП(б), состоявшейся практически одновременно с ленинградской (5—13 декабря 1925 г.), Ленинградская оппозиция уже была обвинена в меньшевизме – «ликвидаторстве» и «пораженстве»[522]522
  XIV съезд Всесоюзной коммунистической партии (б). 18–31 декабря 1925 г. Стеногр. отчет. С. 712.


[Закрыть]. В своем выступлении 6 декабря Н.И. Бухарин прямо заявил об «ошибках со стороны некоторых руководителей ленинградского пролетариата». По словам Николая Ивановича, наметившаяся дискуссия могла быть «опасна» потому, что она совпала по времени «с некоторыми трудностями, вытекающими из хозяйственного положения»[523]523
  Жуков Ю.Н. Отвергнутый вождь мировой революции. С. 310.


[Закрыть]. Ю.Н. Жуков справедливо признал данную партконференцию репетицией XIV съезда РКП(б) – ВКП(б) [524]524
  Там же. С. 311.


[Закрыть]. По свидетельству Г.Е. Зиновьева, «… еще не успели высохнуть чернила на резолюции, как были устроены районные собрания, где выступали организаторы с самыми издевательскими речами насчет “квартета” по отношению к целому ряду членов партии, которые заслужили в партии во всяком случае другого обращения»[525]525
  XIV съезд Всесоюзной коммунистической партии (б). 18–31 декабря 1925 г. Стеногр. отчет. С. 712.


[Закрыть].

И.В. Сталин не преминул продемонстрировать свое «миролюбие», направив 8 декабря президиуму XXII Ленинградской губернской конференции полуофициальное послание в качестве его рядового члена президиума (генсек, как водится, был избран в президиум заочно): «До Секретариата ЦК РКП(б) дошли сведения о том, что, по мнению некоторых членов вашей конференции, резолюция Московской XIV партийной конференции по отчету ЦК направлена якобы против Ленинградской организации, причем эти товарищи призывают будто бы к открытой борьбе ленинградской делегации на партийном съезде. Если эти сведения соответствуют действительности, то я считаю своим долгом заявить вам следующее. На Московской конференции была принята принципиальная резолюция по принципиальным вопросам. Из стенограмм речей как на Московской конференции, так и на районных конференциях, так же как из вышеупомянутой резолюции, не трудно убедиться, что в Москве никто не думал ни дискредитировать Ленинградскую организацию, ни призывать к борьбе с ней. Ввиду этого мне кажутся тревожными выступления […] начавшиеся еще на районных конференциях и продолженные на вашей губернской конференции. И особенно тревожными кажутся мне выступления некоторых товарищей в последние дни на вашей конференции с [призывами] к открытой борьбе на партийном съезде»[526]526
  Сталин И.В. Сочинения: Т. 7. М., 1952. С. 257–258.


[Закрыть]. «В настоящих условиях единство ленинцев (даже если между ними и имеются некоторые расхождения по отдельным вопросам), – поучал генсек товарищей по РКП(б), – является необходимым более, чем когда-либо. Единство ленинцев может быть не только сохранено, но и укреплено при твердом желании с вашей стороны»[527]527
  Там же.


[Закрыть].

Продемонстировав миролюбие на словах, И.В. Сталин продолжал готовиться к войне на деле. На следующий день он направил шифровку «лично» А.И. Микояну: «Сообщается для сведения, что вот уже вторую неделю верхушка Ленинградской партконференции перешла в атаку против ЦК. Дело дошло до того, что Комарова не хотят проводить в секретариат губкома, а Лобова и Комарова, Москвина и Шверника не выдвигают в делегацию на съезд за политику совместной работы с ЦК. Этой раскольнической политикой руководят Григорий, Саркис и Сафаров. Таковы дела. Посмотрим, что будет на съезде. Если сунутся воевать на съезде, придется принять меры обороны»[528]528
  РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 130. Л. 168.


[Закрыть].

Г.Е. Зиновьев и его сторонники, прекрасно осознавая, что политический расклад не в их пользу, все же перешли в массированную атаку на сталинский ЦК РКП(б). По оценке профессора Н.В. Устрялова, «оппозиция муссирует сменовеховскую “философию эпохи”, взятыми из нее цитатами обстреливает Цека. Ленинградская конференция попрекает московскую “выхолащиванием ленинизма”. Залуцкий вспоминает о “пути термидора”. Зиновьев проклинает “перерожденческую ржавчину” и пишет специальную полемическую брошюру, по форме направленную против сменовехизма, а по существу – против Политбюро (курсив наш. – С.В.)»[529]529
  Там же. Ф. 324. Оп. 2. Д. 56. Л. 2.


[Закрыть].

От лица XXII Ленинградской губернской конференции РКП(б) было направлено в Московскую организацию РКП(б) послание с ответом на голословные обвинения в «ликвидаторстве» и «пораженстве». 14 декабря И.В. Сталин явил миру свое фарисейство, направив, в условиях начавшейся грызни, следующее послание «членам семерки»: «По мнению некоторых членов МК, письмо Ленинградской конференции к Московской ставит МК в необходимость ответить на это письмо с ясным указанием на ошибки отдельных членов Ленинградской организации. Я полагаю, что если письмо ленинградцев и ответ на это письмо будут напечатаны в газетах или в бюллетенях, то нам не удастся предупредить открытые выступления на съезде членов Политбюро друг против друга, каковые выступления явно нежелательны. Считая, что возможность предупреждения такого нежелательного явления еще не исчерпана, предлагаю членам семерки собраться сегодня, к 9 часам, для обсуждения вопроса о нашем поведении на съезде»[530]530
  Там же. Ф. 558. Оп. 11. Д. 130. Л. 174.


[Закрыть]. Судя по всему, вместо сталинско-зиновьевской «семерки» собралась уже упоминаемая нами «девятка». 15[531]531
  XIV съезд Всесоюзной коммунистической партии (б). 18–31 декабря 1925 г. Стеногр. отчет. С. 507.


[Закрыть] или 16[532]532
  РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 130. Л. 175.


[Закрыть] декабря большинство ЦК РКП(б), список в котором только по недоразумению возглавлял глава Советского государства М.И. Калинин, обратилось к оппозиции с «условиями соглашения», в издевательство над здравым смыслом названные И.В. Сталиным «компромиссными»[533]533
  XIV съезд Всесоюзной коммунистической партии (б). 18–31 декабря 1925 г. Стеногр. отчет. С. 507.


[Закрыть]. Первоначально документ помимо указанного нами М.И. Калинина подписали И.В. Сталин, Н.И. Бухарин, А.И. Рыков, Я.Э. Рудзутак, М.П. Томский, В.М. Молотов, Ф.Э. Дзержинский, позднее в знак солидарности автографы на копии поставили цекистские «городовые» (термин А.И. Микояна) – С.В. Косиор, Л.М. Каганович, Н.А. Кубяк, Н.К. Антипов, А.И. Микоян, И.А. Зеленский, А.С. Бубнов, А.И. Догадов и Н.А. Угланов[534]534
  Две подписи неразборчивы. См.: РГАСПИ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 2. Л. 53.


[Закрыть]. Данные «условия соглашения» и были обговорены на заседании «девятки» 14 декабря.

Помимо отдельных, ничего не стоящих, уступок (смягчить отдельные формулировки в московской резолюции, которую взяли за основу, включить в редакцию «Правды» одного ленинградского представителя, который не имел бы никакого веса в редакции), был выставлен ряд требований, главное из которых – «членам Политбюро (не считая Троцкого[535]535
  Блестящее уточнение!


[Закрыть]) не выступать друг против друга на съезде»[536]536
  XIV съезд Всесоюзной коммунистической партии (б). 18–31 декабря 1925 г. Стеногр. отчет. С. 507; РГАСПИ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 2. Л. 52–53.


[Закрыть]. Это было туше: согласиться означало признать поражение, отвергнуть – дать возможность Сталину поиздеваться над «миролюбием оппозиции»[537]537
  XIV съезд Всесоюзной коммунистической партии (б). 18–31 декабря 1925 г. Стеногр. отчет. С. 507.


[Закрыть]. Новая оппозиция предложенный «компромисс», разумеется, отвергла. Г.Е. Зиновьев оставил на машинописном тексте переданного ему предложения свои пометы из серии: «Это что значит – что мы ликв[идаторы и] пораженцы?»[538]538
  РГАСПИ. Ф. 324. Оп. 2. Д. 55. Л. 7.


[Закрыть]

Член Президиума ЦКК РКП(б) М.Ф. Шкирятов посокрушался позднее, что цекакисты «до последнего времени» думали, что «перед самым открытием XIV съезда у руководителей нашей партии было совещание для того, чтобы договориться. Но они не договорились»[539]539
  XIV съезд Всесоюзной коммунистической партии (б). 18–31 декабря 1925 г. Стеногр. отчет. С. 568.


[Закрыть].

Для дополнительного нажима на оппозицию и съезд 17 декабря VI пленум ЦКК РКП(б) созыва XIII съезда поручил «Президиуму ЦКК детально ознакомиться с обстановкой, в которой созывается XIV съезд партии, и сделать в случае надобности соответствующие шаги к обеспечению единства партии и ленинской выдержанности в ее руководстве»[540]540
  Там же. С. 590.


[Закрыть]. Президиум Центральной контрольной комиссии, несмотря на возражения Н.К. Крупской, поддержал большинство ЦК[541]541
  Там же. С. 569 и др.


[Закрыть].

Глава 7
«Петербург против Москвы». Последний и решительный бой ленинградской группировки

Еще в кулуарах XIII съезда РКП(б) 1924 г. Зиновьев подготовил почву – в самом прямом смысле этого слова – для последующего публичного наступления на Сталина – на XIV съезде РКП(б) – ВКП(б) 1925 г. Воспользовавшись тем, что городом вечно живого, но новопреставленного Ленина была Северная столица, он организовал инициативу «целого ряда делегаций Закавказья, Сибири, Нижегородской организации и Урала о том, чтобы XIII съезд постановил собрать XIV съезд партии в столице революции – Ленинграде»[542]542
  Тринадцатый съезд РКП(б). Май 1924 года. Стеногр. отчет. С. 586.


[Закрыть]. Примечательно, что первоначально большевистская верхушка не подозревала о подоплеке этой инициативы – на отложившемся в РГАСПИ предложении «очередной XIV съезд партии созвать в первой рабочей столице»[543]543
  РГАСПИ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 2. Л. 10.


[Закрыть] стоят автографы сориентировавшихся во внутрипартийной борьбе на Сталина Вячеслава Михайловича Молотова, Климента Ефремовича Ворошилова и Анастаса Ивановича Микояна.

Председательствующий на 13‐м заседании съезда петроградский цекист Михаил Михайлович Лашевич, отрастивший зуб на И.В. Сталина еще во время Пермской командировки последнего на Восточный фронт в начале 1919 г., выразил уверенность, что «даже москвичи поддержат наше (в действительности не закавказское и не сибирское, а ленинградское. – С.В.) предложение». Голосование инициативу «целого ряда делегаций»[544]544
  Тринадцатый съезд РКП(б). Май 1924 года. Стеногр. отчет. С. 586.


[Закрыть], естественно, одобрило. Генсек почуял угрозу и активизировал деятельность своей группировки в ЦК и его Политбюро. В результате 10 октября 1925 г., в преддверии XIV съезда, Центральный Комитет РКП(б), медленно, но верно становившийся по своему составу сталинским, поставил: «Назначить созыв XIV партийного съезда на 15 декабря с.г. в Москве. Просить съезд утвердить решение Пленума о проведении съезда в Москве, а не в Ленинграде»[545]545
  РГАСПИ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 5. Л. 1.


[Закрыть]. Последующий съезд действительно мог отменить решение предыдущего: еще в 1905 г. на III съезде партии видный деятель РСДРП, большевик Вацлав Вацлавович Воровский справедливо заметил: «Как только съезд конституировался, все уставы перестают функционировать, и съезд может постановить, что угодно»[546]546
  Третий съезд РСДРП. Апрель – май 1905 года. Протоколы. М., 1959. С. 85.


[Закрыть].

На XIV съезде РКП(б) – ВКП(б) 1925 г. ЦК прямо признал проведение форума в Ленинграде «невозможным», и, уже открыв съезд в Москве, обратился к тщательно профильтрованным делегатам с предложением о проведении съезда в первой (и третьей – если считать со времен Великого княжества Московского) столице. Ходатайство товарищей Зиновьева провести хотя бы одно-два заседания в Ленинграде было провалено[547]547
  XIV съезд Всесоюзной коммунистической партии (б). 18–31 декабря 1925 г. Стеногр. отчет. С. 7, 8.


[Закрыть]. Ленинградская делегация была вынуждена выступать в Москве, в полной изоляции, без агитационно-пропагандистской поддержки подконтрольной Зиновьеву «Ленинградской правды» и малейшей возможности давления на делегатов путем апелляции к пролетариату из колыбели революции.

Отнюдь не случайно эмигрантская газета «Дни» (г. Берлин) озаглавила свою статью, выпущенную 10 декабря 1925 г., незадолго до открытия XIV съезда, «Петербург против Москвы»[548]548
  См.: XIV съезд Всесоюзной коммунистической партии (б). 18–31 декабря 1925 г. Стеногр. отчет. С. 391.


[Закрыть], поскольку отчасти речь действительно шла об окончательном уничтожении большевистской удельной системы, последним и главным бастионом которой оставался Ленинград. В новейшей историографии констатируется тот факт, что в 1918 г. после переезда правительства и государственного аппарата в Москву петроградское руководство, и прежде всего, Совет народных комиссаров Северной трудовой коммуны под председательством Зиновьева, действовало практически независимо от центральной власти[549]549
  См.: Рабинович А. Большевики у власти. М., 2008.


[Закрыть]. На наш взгляд, вождь мировой революции некогда целенаправленно поддерживал властные амбиции Зиновьева и других петроградских цекистов и петроградской большевистской верхушки в целом для возможности 100‐процентно рассчитывать на голоса Зиновьева и Стасовой со товарищи на заседаниях в Москве[550]550
  В частности именно петроградское большевистское руководство и лично Г.Е. Зиновьев безоговорочно поддержали В.И. Ленина на первом этапе Профсоюзной дискуссии, дали возможность вождю «с величайшим сочувствием» ссылаться на мнение партийцев из колыбели революции (См.: XIV съезд Всесоюзной коммунистической партии (б). 18–31 декабря 1925 г. Стеногр. отчет. С. 449, 450).


[Закрыть]. Единственная кадровая корректировка была произведена высшим руководством РКП(б) по итогам Кронштадтского мятежа, когда раскололась петроградская большевистская верхушка[551]551
  Там же. С. 512.


[Закрыть]: опостылевший многим видным партийцам Зиновьев оказался в меньшинстве в Петроградском губернском комитете РКП(б)[552]552
  См.: Там же. С. 511.


[Закрыть]. В Кронштадтском мятеже на Десятом съезде РКП(б) 1921 г. видный децист Рафаил Борисович Рафаил винил Г.Е. Зиновьева осторожно, но вполне конкретно: «Нам всем известно, что Петербургская организация более всего душила какую бы то ни было живую мысль и этим отличалась от других организаций. Может быть, это явилось одной из причин [плохого] состояния наших партийных организаций в самый роковой момент»[553]553
  Десятый съезд РКП(б). Март 1921 г. Стеногр. отчет. М., 1963. С. 275.


[Закрыть].

Г.Е. Зиновьев и после Кронштадтского мятежа и Х съезда РКП(б) продолжал «всячески» отстаивать «старую руководящую группу»[554]554
  XIV съезд Всесоюзной коммунистической партии (б). 18–31 декабря 1925 г. Стеногр. отчет. С. 510.


[Закрыть]. 22 сентября 1921 г. на совместном заседании Политбюро с представителями Петроградской организации РКП(б) (присутствовали Ленин, Сталин, Молотов, Зиновьев, Угланов, Куклин, Комаров и Милютин) были приняты решения, вопреки масштабному недовольству, изменявшие персональный состав большевистского руководства Северной столицы в минимальной степени. Было решено: 1) оставить Зиновьева председателем Исполкома Петросовета; 2) заместителями его назначить И.Н. Смирнова и Антона Васильева; 3) утвердить в основе список кандидатов в члены ПК № 1, с исключением т. Ханова и т. Аменитского и включением вместо них Смирнова и Куклина»[555]555
  Там же. С. 511–512.


[Закрыть]; 4) предложить ввести в Секретариат ПК РКП(б) Н.А. Угланова (в 1921 г. – сторонник петроградского «большинства»), И.М. Москвина и М.М. Харитонова; 5) Коминтерн оставить в Москве (это осложняло положение Г.Е. Зиновьева как формального руководителя мировой революции)[556]556
  Там же. С. 512.


[Закрыть]. Лишь по итогам продолжения трений в петроградском руководстве в декабре 1921 г. ЦК РКП(б) отозвал в свое распоряжение по одному стороннику «большинства» (Н.А. Угланова) и «меньшинства» (М.М. Харитонова, которого Виктор Серж назвал в своих воспоминаниях «глашатаем Зиновьева»[557]557
  Серж В. Указ. соч. С. 262.


[Закрыть]).

Крайне скромные, вопреки масштабности Кронштадтского мятежа, кадровые изменения были связаны с тем, что своего верного бойца на идеологическом и выборном фронте поддержал всей мощью своего авторитета В.И. Ленин. Как справедливо отметили впоследствии противники председателя Исполкома Петросовета, «совершенно ясно, что ЦК в 1921 г. не мог снимать т. Зиновьева»[558]558
  См.: XIV съезд Всесоюзной коммунистической партии (б). 18–31 декабря 1925 г. Стеногр. отчет. С. 512.


[Закрыть]. Да и заместителями председателя Исполкома Петросовета остались преданный ему Г.Е. Евдокимов и сориентировавшийся на Зиновьева М.М. Лашевич. Поэт В.Ф. Ходасевич, никогда в партии не состоявший, вспоминал, что М. Горький прямо обвинял в Кронштадтском мятеже Г.Е. Зиновьева, и В.И. Ленин даже собрал нескольких членов ЦК РКП(б) на фракционное собрание, решавшее в узком кругу вопрос о главе Петрограда[559]559
  Ходасевич В.Ф. Некрополь. М., 2006. С. 360 и след.


[Закрыть]. Мемуары – источник ненадежный, однако в данном случае поверить им можно.

3 декабря 1925 г., отвечая на многочисленные записки на XXII Ленинградской губернской конференции РКП(б), Г.Е. Зиновьев пояснил: «Съезд нашей партии предполагался в Ленинграде, это было постановлено предыдущим съездом. На последнем Пленуме ЦК, вопреки горячим настояниям ленинградских товарищей, ЦК решил перенести работу съезда в Москву. Главный мотив был тот, что работа съезда должна продолжаться не меньше недели, а то и больше, и что на это время пришлось бы почти всему составу правительства, всему составу ЦК оторваться от текущей работы. […] Вот был мотив большинства ЦК»[560]560
  РГАСПИ. Ф. 324. Оп. 2. Д. 41. Л. 134.


[Закрыть].

Уже «единство места», помноженное на провал предложения Г.Е. Зиновьева как председателя Исполкома Коминтерна созвать Расширенный исполком Коминтерна в октябре – ноябре 1925 г., то есть в преддверии XIV съезда РКП(б), а не после него[561]561
  Там же. Д. 40. Л. 63.


[Закрыть], стал для делегатов XIV съезда сигналом, что политическая карта Зиновьева бита. Вторым сигналом стало выступление с политическим отчетом Сталина, с организационным – Молотова, притом что на двух предыдущих съездах отчеты (как мы уже указали) делали, соответственно, Зиновьев и Сталин. В довершение всего рабочая масса всегда крайне настороженно относилась к партийным дрязгам, в которых с начала ХХ в. были виновны сплошь интеллигенты. По справедливому замечанию А.И. Рыкова и Максима Максимовича Литвинова, «во главе оппозиции при расколах всегда стояли интеллигенты, если же случалось, что стояли во главе и рабочие, то это были, так сказать, объинтеллигентившиеся рабочие»[562]562
  Третий съезд РСДРП. Апрель – май 1905 года. Протоколы. М., 1959. С. 261.


[Закрыть] (то есть рабочая аристократия).

Помимо личной вражды на XIV съезде РКП(б) – ВКП(б), как известно, решились две важнейшие проблемы: определение темпов социалистического строительства и стратегии и тактики в деле мировой революции (прежде всего о декларированной сталинско-бухаринским руководством возможности построения социализма в отдельной взятой стране).

Важно подчеркнуть: ни один из лидеров и видных деятелей Новой оппозиции в возможность свержения «сталинско-бухаринского» руководящего ядра ЦК РКП(б) во второй половине 1925 г. не верил, хотя Л.Б. Каменев и имел мужество сделать на заседании верховного органа партии заведомо провальное предложение о снятии И.В. Сталина с поста генсека. Г.Е. Зиновьев прямо заявил: «Мы превосходно отдавали себе отчет в том, что мы являемся меньшинством на этом съезде»[563]563
  Там же. С. 423.


[Закрыть]. Цели оппозиционеры ставили крайне ограниченные. Первая – добиться установления такого внутрипартийного режима, при котором меньшинству «по всем спорным вопросам» предоставили бы возможность «высказать свою точку зрения, защищать ее»[564]564
  Цитируется М.М. Лашевич: Там же. О Каменеве см.: Там же. С. 247, 262.


[Закрыть]. Вторая – предупредить о тенденциях развития классовых отношений в СССР[565]565
  Там же. С. 262.


[Закрыть]. Для этого Новая оппозиция выставила Г.Е. Зиновьева содокладчиком по отчету ЦК, что в истории самостоятельной ленинской партии было явлением из ряда вон выходящим: большевистские вожди могли грызть друг другу глотки по какому угодно поводу, но только не по ключевому (поставленному в отчете ЦК) вопросу, потому что это могло быть дурно истолковано партийными и советскими работниками, а также использовано врагами советской власти. Когда большевики настояли на выставлении содокладчика по политическому докладу Центрального Комитета на Лондонском съезде РСДРП (единственный на 1925 г. прецедент в истории партии), Юлий Осипович Мартов, делавший доклад от имени ЦК, констатировал: «Факт назначения содокладчика о деятельности ЦК показал, что ЦК как единая коллегия не существует; что часть его рассматривает себя как связанную с остальной частью лишь федеративными узами»[566]566
  Пятый (Лондонский) съезд РСДРП. Апрель-май 1907 года: Протоколы. М., 1963. С. 88.


[Закрыть].

Признаем тот факт, что самовыпячиванием Г.Е. Зиновьев вызывал раздражение у представителей руководящего ядра большевистской партии еще при жизни В.И. Ленина – так, А.И. Микоян вспоминал позднее: «В конце мая 1922 г. у Ленина случился первый приступ болезни. Все мы, делегаты, собравшись в Кремле, с особым волнением ждали сообщения о здоровье Владимира Ильича. В первый же день работы конференции, 4 августа 1922 г., делегатов проинформировали, что, по заключению авторитетнейших врачей, как русских, так и иностранных, здоровье и силы Владимира Ильича восстанавливаются. Все мы тогда облегченно вздохнули и с каким-то особенным подъемом, бурно и долго аплодировали по поводу этого радостного сообщения. Во время конференции у меня, да и у ряда других делегатов, возникло недоумение, почему Сталин, в ту пору уже генеральный секретарь ЦК партии, держался на этой конференции так подчеркнуто скромно. Кроме краткого внеочередного выступления – рассказа о посещении Ленина в связи с нашим приветствием, – он не сделал на конференции ни одного доклада, не выступил ни по одному из обсуждавшихся вопросов. Это не могло не броситься в глаза. Зато Зиновьев держался на конференции чрезмерно активно, изображая из себя в отсутствие Ленина как бы руководителя партии. Он, например, выступал с двумя докладами – об антисоветских партиях и о предстоящем IV конгрессе Коминтерна. […] Ретивость Зиновьева я объяснил тогда его особой жадностью ко всяким публичным выступлениям и его стремлением непомерно выпячивать свою персону – этим он уже “славился”»[567]567
  Микоян А.И. Указ. соч. С. 211–212.


[Закрыть].

И.В. Сталин твердо взял курс на построение социализма в отдельно взятой стране. Как заметил М.С. Восленский, представители большевистской верхушки «…не хотели быть временщиками и ставить свое будущее в зависимость от новых событий, слабо поддающихся контролю». Генсек учел пожелания «…своих назначенцев»[568]568
  Восленский М.С. Указ. соч. С. 90.


[Закрыть]. В политическом отчете ЦК генсек заявил: «Вместо периода прилива революционных волн, который мы наблюдали в годы послевоенного кризиса, мы теперь наблюдаем период отлива революционных волн в Европе. Это значит, что вопрос о взятии власти, о захвате власти пролетариатом с сегодня на завтра не стоит сейчас в порядке дня в Европе»[569]569
  XIV съезд Всесоюзной коммунистической партии (б). 18–31 декабря 1925 г. Стеногр. отчет. С. 10.


[Закрыть]. Не особенно преуспев в генерации собственных идей, Сталин вспомнил идею Троцкого о восточном варианте осуществления мировой революции, заключавшемся в наступлении на европейские метрополии в колониях. Генсек, опережая события на пару десятилетий, провозгласил создание двух мировых центров – США и СССР со следующей специализацией: «Англо-Америка – для буржуазных правительств и Советский Союз – для рабочих Запада и революционеров Востока»[570]570
  Там же. С. 19.


[Закрыть].

Г.Е. Зиновьев, будучи прожженным интриганом – под стать И.В. Сталину, маскировал коренное несогласие с идеей генсека о построении социализма в отдельно взятой стране под разногласия в тактических вопросах. По заявлению в ходе содоклада по политическому отчету ЦК главного идеолога Новой оппозиции, «бесспорно и всем ходом нашего хозяйственного развития доказано, что мы действительно строим социализм в нашей стране. Mы спорим лишь о том, можно ли окончательно построить социализм и закрепить социалистический строй в одной стране, и притом не в такой стране, как Америка, а в нашей, крестьянской. Мы не спорим о том, что строительство социализма в одной стране невозможно: количество наличного пролетариата в Советском Союзе для этого достаточно, хозяйственные предпосылки налицо, общеполитическая обстановка вполне благоприятна для того, чтобы с большим успехом строить социализм, памятуя, что поддержка международного рабочего класса к нам идет, что окончательно наше строительство социализма будет завершено в международном масштабе»[571]571
  Там же. С. 98.


[Закрыть]. Г.Е. Зиновьеву вторил Л.Б. Каменев, который в 13‐м пункте своих предложений съезду зафиксировал: «На вопрос о том, […] построим ли социализм в этой стране, несмотря на задержку мировой революции […] мы отвечаем: да, и теоретически это возможно, и доказано Лениным, а практически это выполнимо в той мере, в какой [мы] будем правильно видеть все трудности и будем правильно направлять огонь по той цели, которая действительно является опасной»[572]572
  Там же. С. 273.


[Закрыть]. Дополнение содержалось в выступлении Каменева в прениях по докладу ЦК РКП(б): «При затяжке мировой революции, при стабилизационных настроениях извне и внутри, при богатеющей – очень слабо еще, к сожалению, только начинающей богатеть – стране, при том мелкобуржуазном окружении, в котором живет рабочий класс, растут неизбежно элементы приукрашивания нэпа. Именно эта тенденция действительно растет из всей обстановки, из всего соотношения сил»[573]573
  Там же. С. 253.


[Закрыть]. Притом, что ранее в Политбюро Каменев решительно раскритиковал сталинскую идею о возможности построить социализм в СССР «без помощи западноевропейского пролетариата»[574]574
  Цитируется Н.К. Антипов: Там же. С. 241.


[Закрыть].