Текст книги "Сталин против Зиновьева"

Сейчас за границей находится, вследствие болезни, старейший дипломат Советского Союза – [Адольф Абрамович] Иоффе – оппозиция.

В Праге наш представитель [Владимир Александрович] Антонов-Овсеенко – оппозиционер.

В Вене торговый представитель, [Николай Иванович] Уфимцев – оппозиционер.

В Стокгольме политический (полномочный. – С.В.) представитель – [Виктор Леонтьевич] Копп – оппозиционер.

В Константинополе торговый представитель [Владимир Христианович] Ауссем – оппозиционер.

На днях прибыл из Берлина первый советник [Георгий Иванович] Сафаров – оппозиционер.

В Женеве выступает Сокольников, принадлежащий, как вы знаете, к оппозиции.

Наконец, даже в отдаленной Мексике Союз представляет т. Коллонтай [Александра Михайловна], также принадлежащая к оппозиции»[993]993
  Там же. Л. 39–40.


[Закрыть].

Дополним Троцкого: почти все товарищи состояли в оппозициях и при Ленине. И большая часть упомянутых по меньшей мере блокировалась в годы Гражданской войны с Троцким. Из видных старых большевиков единственное исключение – Александра Михайловна Коллонтай, которая на завершающем этапе Гражданской войны и «раннем межвоенном» периоде была вождем Рабочей оппозиции.

25 мая 1927 г., в условиях, когда, «английские консерваторы, используя половинчатость» внешней политики СССР «в китайской революции и в рабочем движения самой Англии, довели дело до разрыва дипломатических отношений»[994]994
  Там же. Д. 6. Л. 10.


[Закрыть], Г.Е. Евдокимов, Г.Е. Зиновьев, И.Т. Смилга и Л.Д. Троцкий направили в Политбюро ЦК РКП(б) послание, с которым солидаризовалось несколько десятков их сторонников (по их количеству документ называют то платформой «83‐х»[995]995
  См., напр.: Чернявский Г. Лев Троцкий [электрон. ресурс] // https://sv-scena.ru/Buki/Lyev-Trotskiyi.112.html


[Закрыть], если не считать Троцкого и Зиновьева, то платформой «85‐ти», если считать Троцкого и Зиновьева), в котором призвали во имя спасения советской власти вести «ясную, отчетливую ленинскую революционную политику»[996]996
  РГАСПИ. Ф. 326. Оп. 2. Д. 6. Л. 11.


[Закрыть]. Повздыхав об утрате «внутрипартийной демократии», оппозиционеры заявили о своей готовности «помочь Центральному Комитету всеми силами и всеми средствами»[997]997
  Там же.


[Закрыть]. Только вот сталинско-бухаринское руководство в подобной помощи отнюдь не нуждалось. В прилагаемом тексте помимо традиционных требований и призывов прозвучали и такие, что противоречили друг другу. К примеру: «Мы настаиваем на том, чтобы наш ЦК помог предстоящему планомерному заседанию ИККИ подробно, серьезно и беспристрастно расследовать по документам последние события в Китае (с привлечением к этой работе товарищей, защищавших нашу точку зрения), чтобы ИККИ поставил китайский и англо-русский вопросы в полном объеме, чтобы в прессе нашей партии и в международной коммунистической печати была дана возможность обсудить эти коренные вопросы всесторонне и подробно (разумеется, с соблюдением необходимой конспирации)»[998]998
  Там же. Л. 20.


[Закрыть]. Вот что интересно – в личном фонде К.Б. Радека отложился перевод послания на немецкий язык, что свидетельствует о том, что заявления о «конспирации» остались пустыми словами и оппозиция отнюдь не собиралась ограничиться изменением политики ЦК ВКП(б) в китайском и других вопросах[999]999
  Там же. Л. 28, 29.


[Закрыть].

Г.Е. Зиновьев и его сторонники направили в высший большевистский орган письмо за подписью 85 старых большевиков[1000]1000
  Список см.: Там же. Л. 25–27.


[Закрыть] с изложением, по не вполне объективному убеждению Г.Е. Зиновьева, в «лояльнейшей форме»[1001]1001
  Выражение Г.Е. Зиновьева (РГАСПИ. Ф. 326. Оп. 2. Д. 6. Л. 32 об.).


[Закрыть] своих взглядов на китайскую проблему, предвидя, впрочем, что итогом явится обвинение во фракционности и прочие, ставшие уже общим местом, «неприятности». Кстати, в личном фонде К.Б. Радека отложился перевод на немецкий язык и этого послания[1002]1002
  РГАСПИ. Ф. 326. Оп. 2. Д. 6. Л. 30–47.


[Закрыть] – таким образом, текст предназначался не только и не столько для ЦК ВКП(б). Очередное нарушение резолюции Х съезда РКП(б) 1921 г. «О единстве партии» было налицо.

Сталинская клика не считала целесообразным вступать с оппозиционерами в дебаты: как впоследствии указал Зиновьев в гневном письме Центральной контрольной комиссии, на «заявление 85‐ти» не было ответа в течение трех недель. Более того – участникам проходившего в то время Пленума ЦК заявление «даже не было разослано» (разослать должен был сталинский Секретариат, наблюсти за исполнением следовало ЦКК), «члены ЦК вообще не были о нем извещены, хотя все товарищи находились в Москве. На самом Пленуме ЦК решения по китайскому вопросу вынесено не было. А через два-три дня, после того, как Пленум разошелся, в печати появились глубоко ошибочные тезисы т. Сталина по этому важнейшему вопросу. Ни одной статьи, разъясняющей ошибки […] тт. Сталина и Бухарина […] не печатают»[1003]1003
  Там же. Ф. 324. Оп. 2. Д. 73. Л. 118.


[Закрыть].

30 мая 1927 г., когда Г.Е. Зиновьев находился в Москве, VIII Расширенный пленум Исполкома Коминтерна предложил ЦК ВКП(б) «принять решительные меры к охранению ВКП(б) от фракционной борьбы тт. Троцкого и Зиновьева»[1004]1004
  Там же. Оп. 1. Д. 103. Л. 67.


[Закрыть]. Из столицы Советского Союза Зиновьев отправил в Исполком Коминтерна, а в копии – в Интернациональную Контрольную комиссию, Политбюро ЦК ВКП(б) и в ЦКК ВКП(б) гневное письмо, которое не могло не стать серьезным аргументом в дискуссии большинства ЦК с Объединенной оппозицией:

«Я был незаконно лишен права участия в работе ИККИ – несомненно, под давлением т. Сталина.

Это незаконное решение я намерен опротестовать перед соответствующими органами ИККИ, о чем считаю необходимым довести до Вашего сведения перед окончанием Ваших работ.

Насколько незаконно было не допустить меня на Пленум ИККИ, видно из следующего.

Тов. Тельман, член Президиума ИККИ, председательствовавший на Расширен[ном] ИККИ 4/XII – [19] 26 г., сказал (цитирую по “Правде”):

– Тов. Зиновьев и Троцкий как члены ИККИ имеют право и возможность в любой момент, в любой час прийти сюда и, если они этого хотят, взять слово.

На том же заседании […] т. Эрколи, один из членов Президиума ИККИ, сказал, солидаризуясь с т. Тельманом, следующее:

– Тов. Зиновьев и Каменев являются членами ИККИ, а тт. Троцкий и Сокольников – кандидатами ИККИ. В качестве таковых они имеют право участвовать во всех наших прениях и брать слово по всем вопросам, которые обсуждаются на Пленуме… Они являются членами ИККИ и имеют полное право явиться сюда, чтобы защищать свою точку зрения. Мы не должны принимать по этому вопросу никакой специальной резолюции (Стенографич[еский] отчет VII Расширенного ИККИ том 1, ГИЗ, стр. 512–513).

То же повторил т. Денгель, член немецкой делегации (стр. 513).

Попытки сослаться на мою просьбу об освобождении меня от поста председателя ИККИ и постоянной работы (по поручению большинства) в Коминтерне в корне несостоятельны и придуманы задним числом.

Это видно из того, что от поста председателя ИККИ я был освобожден на заседании Расширенного ИККИ от 22/XI – [19] 26 г., а приведенные речи тт. Тельмана, Эрколи и Денгеля сказаны были две недели спустя – 4 декабря 1926 г.

Ясно, что теперь совершен акт грубого произвола»[1005]1005
  Там же. Оп. 2. Д. 73. Л. 31.


[Закрыть].

То, с какой легкостью и наглостью Г.Е. Зиновьева отстранили от руководства международным коммунистическим движением, в котором он, судя по биографическим очеркам А.В. Луначарского, на момент создания III Интернационала (1919) был оратором номер два (после номера первого – Л.Д. Троцкого), показывает, что реальных шансов на победу у троцкистско-зиновьевского оппозиционного блока уже не было.

Глава 15
«Стал[ин] запрещает печатать нашу платформу». «Военная тревога» 1927 г., международное положение и внутрипартийные баталии

3 июня 1927 г. Г.Е. Зиновьев вызвал находившегося на лечении Л.Б. Каменева, здоровье которого серьезно подорвали внутрипартийные события еще ноября – декабря 1925 г., на предстоящий Пленум ЦК ВКП(б), предложив ему «немедленно»[1006]1006
  Там же. Л. 33.


[Закрыть] телеграфировать предполагаемую дату приезда:

«Дорогой Лева, не знаю, дошло ли до тебя письмо мое, посланное через Юрия [с точки зрения ленинско-сталинского “единства” – фракционно. – С.В.]. Боюсь, что нет. Тогда прими меры, чтобы его получить.

С тех пор события пошли более быстрым темпом.

“Период 16 октября” [временного затихания дискуссии Сталина с его оппонентами после заявления оппозиционеров о готовности выполнять решения высших партийных органов. – С.В.] был “прерван” китайскими событиями. Я думаю, даже только через страницы газет ты видишь, какие колоссальные “ошибки” были сделаны нашими “вождями” в Китае. Молчать мы не могли: это значило бы самим стать сообщниками мартыновщины (по имени одного из лидеров меньшевиков Александра Самойловича Мартынова. “Термин” В.И. Ленина, беспощадно критиковавшего брошюру Мартынова “Две диктатуры”. – С.В.). А раз мы тут не могли молчать, новое обострение стало неизбежным. Отсюда – все остальное.

Среди сторонников б[ольшин] ства есть тысячи и десятки тысяч таких, которые видят (или чувствуют), что в Китае “что-то” было неправильно. Но именно поэтому Ст[алин] не допускал ни слова (ни единого слова!) критики. Слишком для него опасная вещь. […]

Тем временем международная обстановка осложняется с каждым днем. Мне кажется, что англ[ийские] консерваторы имеют “план”, заключающийся в том, чтобы довести дело до прямой войны, и притом в короткий срок. Конечно, на этот случай нам нужно внутри “помириться” обязательно. Но похоже, что Ст[алин] не даст внутреннего мира даже и тогда, а, пожалуй, именно тогда […] Обнимаю. З.»[1007]1007
  Там же. Л. 32–33.


[Закрыть].

«Военная тревога» 1927 г., когда войну с Великобританией ожидали в любую минуту, не могла не внести серьезные коррективы во внутрипартийное положение. Поскольку письмо было направлено Каменеву по неофициальным каналам, логично предположить, что Зиновьев не лукавил, когда писал о необходимости поддержки оппозицией руководящего ядра ЦК ВКП(б) в случае начала военных действий.

3 июня 1927 г. председатель Революционного военного совета СССР К.Е. Ворошилов сделал в своем докладе на партийной конференции Московского военного округа заявление, вероятно, давшее Объединенный оппозиции повод для злорадства: «Английские консерваторы, идя на разрыв с нами, по моему глубокому убеждению, просчитались. Разрывая с нами, они рассчитывали: 1) сохранить экономическую связь, торговлю с нами и 2) привлечь к своему походу другие страны. Тут-то они просчитались. Как видно, ни Польша, ни Литва не собираются стать орудием в руках Англии в интервенции против нас. Англии пришлось бы еще долго поработать для создания нужной ей коалиции. Как Франция, так и Германия не особенно предрасположены к английским замыслам. Остается Америка, которая, как известно, вообще ведет достаточно самостоятельную политику. Быть может, некоторым покажется противоречием то, что я сейчас говорю и что я говорил в прежних своих выступлениях (курсив наш. – С.В.). Покажется, будто я выступаю сейчас так, что нападение не может быть вообще организовано. Это противоречие лишь кажущееся или, вернее, оно есть выражение объективного противоречия. По моему убеждению, нападение не может быть организовано во всяком случае в ближайшие месяцы»[1008]1008
  Там же. Ф. 326. Оп. 2. Д. 9. Л. 222.


[Закрыть].

Поскольку в начале лета 1927 г. из Москвы был отправлен в партийную ссылку И.Т. Смилга, два главных вождя Объединенной оппозиции не отказали себе в удовольствии организовать по этому поводу митинг, вызвавший откровенное раздражение сталинского руководства. Как отметили в своем постановлении неизменно «объективные» цекакисты, «тт. Троцкий и Зиновьев приняли 9 июня 1927 г. – в дни жесточайших нападений английского империализма на СССР – участие в демонстрации, организованной оппозицией на вокзале под предлогом проводов т. Смилги. В момент открытой подготовки армии к войне, разрыва англо-советских отношений, убийства [посла СССР в Польше Петра Лазаревича] Войкова, явно свидетельствующего о переходе империалистов к террористическим методам борьбы против СССР, т. Троцкий выступил с речью к демонстрации, в которой, наряду с созванными через фракционный аппарат оппозиционерами, приняла участие находившаяся на вокзале публика»[1009]1009
  Там же. Ф. 324. Оп. 1. Д. 103. Л. 56. Постановление Президиума ЦКК ВКП(б) от 24 июня 1927 г. по поводу нарушения партийной дисциплины тт. Зиновьевым и Троцким.


[Закрыть].

«Вознесение» на руках Смилги в вагон поезда, как это в шутку назвал в 1927 г. Сергей Миронович Киров, или «несанкционированный митинг» оппозиции, как мы бы это назвали сейчас, описан в документах ЦГА Москвы. По свидетельству очевидца, «…идет огромная толпа (человек 300), несут на руках Смилгу, затем идут Зиновьев, Радек, раздаются крики “ура” и отдельные выкрики: “Да здравствуют вожди демократии, да здравствуют товарищи Смилга, Троцкий, Зиновьев!” Пение Интернационала и т. д. После этого Смилга встал на скамейку и начал говорить речь. Это было в ожидальном зале (зале ожидания. – С.В.). Перед тем, как Смилга хотел говорить, раздаются крики: “Да здравствует Лев Давыдович, да здравствует т. Троцкий!”, и появился Троцкий. Смилга начал свою речь с того, что выступает в очень тяжелый момент, что всем надо быть готовыми. Окончил он тем пикантным заявлением, что в этот тяжелый момент “я буду с вами”. После его речи были аплодисменты, крики “ура!”. После Смилги взял слово Троцкий. Он говорил: “Товарищи, наступает тяжелый момент, каждый должен себя чувствовать сыном революционной ленинской партии”. Здесь выходит, что как будто бы есть две партии – революционная ленинская партия и не революционная ленинская партия (если бы все рассуждения большинства строились на подобных домыслах, то историю о двух партиях можно было бы признать откровенным мифотворчеством. – С.В.). Потом публика начала кричать: “Пусть Гриша Зиновьев выступит!”, но Зиновьев не выступил. Стоял он все время рядом со Смилгой»[1010]1010
  ЦГА Москвы. Ф. П-85. Оп. 1. Д. 426. Л. 23–24.


[Закрыть].

В начале 20‐х чисел июня 1927 г. в ЦКК ВКП(б) и ее Президиуме состоялись заседания по вопросу о нарушении партийной дисциплины Зиновьевым и Троцким. 23 июня Сталин, ознакомившись со стенограммой заседания ЦКК «по делу Зиновьева и Троцкого», написал Молотову: «Получается впечатление сплошного конфуза для ЦКК. Допрашивали и обвиняли не члены ЦКК, а Зиновьев и Троцкий. Странно, что попрятались некоторые члены ЦКК. А где Серго? Куда и почему он спрятался? Позор! Решительно протестую против того, что комиссия по обвинению Троцкого и Зиновьева превратилась в трибуну по обвинению ЦК и КИ с заострением “дела” против Сталина, которого нет в Москве и на которого можно ввиду этого вешать всех собак. Неужели эту “стенограмму” отдадут на руки Троцкому и Зиновьеву для распространения! Этого еще не хватало»[1011]1011
  Сталин И.В. Сочинения. Т. 17. С. 258.


[Закрыть].

Высочайшую критику учли. На следующий день, 24 июня 1927 г., на заседании Президиума ЦКК ВКП(б) деятелям оппозиции напомнили об их заявлении от 16 октября 1926 г. с обязательством исполнять «Постановления XIV съезда, ЦК партии и ЦКК…». Президиум ЦКК принял постановление «по поводу нарушения партийной дисциплины тт. Зиновьевым и Троцким», в котором перечислялись все прегрешения указанных вождей, соответственно, с 1925 г. и с 1923 г., и поставил перед Объединенным пленумом ЦК и ЦКК ВКП(б) вопрос о «выводе тт. Зиновьева и Троцкого из состава членов ЦК ВКП(б) на основании резолюции Х съезда РКП(б) “О единстве партии”»[1012]1012
  РГАСПИ. Ф. 324. Оп. 1. Д. 103. Л. 56 об.


[Закрыть]. Постановление ЦКК было опубликовано в «Правде». 26 июня Троцкий обратился в Секретариат ЦКК с протестом против пропусков и искажений в публикации стенограммы его речей на заседании Президиума ЦКК[1013]1013
  Сталин И.В. Сочинения. Т. 17. С. 258. Коммент.


[Закрыть]. Сизифов труд!

Сталинско-бухаринское ядро ВКП(б) подготовило строго секретные «Материалы к Пленуму ЦК – ЦКК ВКП(б). Июль – август 1927 года», из которых нас интересуют проект тезисов «О международном положении» и «Постановление Президиума ЦКК от 24 июня 1927 г. […]».

В проектах тезисов «О международном положении», подготовленных для совместного доклада Г.В. Чичерина и Н.И. Бухарина (очевидно, последним, поскольку первый уже категорически не мог составить сколько-нибудь связный текст), по вопросу о советско-английских отношениях говорилось, в частности: «Неправильна теория оппозиции, предполагающая разрыв во время войны блока между рабочим классом и крестьянством, противопоставление войны пролетарской войне народной. На самом деле пролетариат поведет навязанную ему войну не как изолированный класс, а как класс-гегемон, ведущий за собой широкие слои народных масс»[1014]1014
  РГАСПИ. Ф. 324. Оп. 1. Д. 103. Л. 43 об.


[Закрыть]. Зиновьев тут же пометил на полях полученного им экземпляра: «“отечественная” в[ой] на»[1015]1015
  Там же.


[Закрыть]. Один из товарищей Зиновьева, не удержавшись от иронии, пометил рядом: «Какой народ?» Как деятели сталинского руководства, так и деятели Объединенной оппозиции любили примеры из истории Гражданской войны. Тут бы следовало припомнить многочисленные прожекты организации Народной армии, которыми Троцкого со товарищи бомбардировали весной 1918 г. генералы старой армии. Естественно, не обошлось без заявлений о правоте коммунистов из ВЦСПС, уклонившихся от ответственности за «разрыв и раскол Англо-русского комитета», разоблачивших «таким образом до конца предательскую тактику вождей Генсовета»[1016]1016
  Там же. Л. 44 об.


[Закрыть]. И, добавим, ничего не предпринявших для использования революционного подъема в Великобритании для дела мировой революции.

«Анализируя» события китайской революции, сталинское руководство выделило «три главные линии», предполагавшие «различные оценки самого характера китайской революции. Первая линия (правый уклон, переходящий в меньшевизм прямо и непосредственно) исходит из того, что вплоть до победы над империализмом и вплоть до объединения Китая необходимо на всех ступенях развития во что бы то ни стало сохранять национально-“революционный” фронт, включая буржуазию, делая для этой цели все и всяческие уступки (торможение аграрной революции и борьба с ней, торможение рабочего движения и борьба против “чрезмерных требований” рабочих и т. д., чтобы “не отпугнуть буржуазии”); вторая линия (троцкистская), которая (правда, задним числом) принципиально отрицает допустимость соглашений и союзов с буржуазией вообще, независимо от этапов развития революции, считает, что союзы и соглашения с буржуазией ослабляют силы пролетариата и т. д.; наконец, третья линия (ленинская линия, которую проводил в жизнь Коминтерн); эта линия считает необходимым соглашения с буржуазией, но только на определенных этапах развития, при определенных условиях; она считает в то же время обязательным разрыв этих соглашений и решительную борьбу с бывшими союзниками при изменении условий развития, при перегруппировке классовых сил и т. д.»[1017]1017
  Там же. Л. 44 об. – 45.


[Закрыть].

Конкретно о «второй линии» сталинское руководство писало: «Троцкистская точка зрения формально опирается, прежде всего, на аналогию с революцией 1905 года в России, где большевики, в противоположность меньшевикам, вели решительную борьбу против соглашений с кадетами. Грубейшая ошибка троцкистской линии состоит в том, что т. Троцкий и его сторонники (т. Зиновьев и др.) не понимают основного различия между империалистской страной и страной колониальной, между революцией в империалистской стране и революцией в стране, которая поднимает знамя борьбы против империализма. Между тем, Ленин прямо писал (слева от текста – язвительная помета оппозиционеров: “единственное место из Ленина”. – С.В.) о необходимости заключать “временные соглашения, даже союзы с буржуазной демократией колоний и отсталых стран”, не сливаясь с ней и сохраняя самостоятельность пролетарского движения […] он (Ленин. – С.В.) прямо писал, что “мы как коммунисты”, в тех случаях, когда “буржуазные освободительные движения в колониальных странах действительно революционны (об упомянутом в проекте позднее Чан Кайши, ставя сюда эту цитату, сталинцы, видимо, позабыли. – С.В.), когда представители их не будут препятствовать нам воспитывать и организовывать в революционном духе крестьянство и широкие массы эксплуатируемых”, “должны и будем поддерживать их” […] Точка зрения Ленина в корне отличается таким образом от точки зрения Троцкого. Точка зрения Троцкого есть грубейшее извращение ленинизма, опирающееся на грубейшее смазывание различий между странами империализма и колониями, смазывание, чрезвычайно характерное для социал-демократического уклона»[1018]1018
  Там же. Л. 45 об. – 46.


[Закрыть].

Упрямо отказываясь признать нецелесообразность дальнейшего нахождения Коммунистической партии Китая в составе Гоминьдана, сталинское руководство зафиксировало в проекте резолюции ЦК ВКП(б): «Компартия [Китая] должна принять все меры к тому, чтобы поднять низы левого Гоминьдана против его верхов и развить энергичную кампанию в этом направлении. Одновременно компартия должна развить энергичную пропаганду идеи Советов. Если попытки компартии революционизировать Гоминьдан не увенчаются успехом и не удастся демократизировать эту организацию, превратив ее в широчайшую массовую организацию рабочих и крестьян; если, с другой стороны, революция будет идти на подъем, то пропагандистский лозунг Советов необходимо будет превратить в лозунг непосредственной борьбы и приступить к организации Советов рабочих, крестьянских, бедняцких и солдатских депутатов (сами “ленинцы-сталинцы” к опыту 1905 года, конечно, не обращались, а ситуацию в России 1917 года на китайскую почву не переносили. – С.В.)»[1019]1019
  Там же. Л. 46 об. – 47.


[Закрыть]. Дабы не признавать собственных ошибок, сталинцы призывали китайских товарищей «вести систематическую работу по разоблачению предательства Чан Кайши и Ухана, срывая самым беспощадным образом все маски…»[1020]1020
  Там же. Л. 47.


[Закрыть], кроме тех, на кого косо смотрели сторонники Троцкого и Зиновьева в Советском Союзе.

Тезисы по первому пункту повестки дня вызвали живейшую реакцию деятелей Объединенной оппозиции: направленный Троцкому или Зиновьеву «экземпляр № 13» материалов к Пленуму ЦК – ЦКК ВКП(б) был буквально расписан, чтобы не сказать – разрисован, оппозиционерами[1021]1021
  Там же. Л. 38–47.


[Закрыть].

В контр-тезисах, составленных после 5 июля 1927 г.[1022]1022
  См.: Там же. Л. 105.


[Закрыть], оппозиционеры писали: «Все условия для победы революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства в Китае были налицо. Но победы не могла дать неправильная, меньшевистская тактика Сталина – Бухарина, навязанная ими Китайской компартии. Сваливать теперь вину на китайских коммунистов – и поверхностно, и недостойно»[1023]1023
  Там же. Л. 72.


[Закрыть].

В тезисах «Об Англо-русском комитете» оппозиционеры указывали: «Вопрос о разрыве блока с предательскими вождями Генсовета приобретает особенно большое значение теперь, в связи с новой международной обстановкой, в связи с надвигающейся угрозой войны. Это сейчас такой же центральный вопрос, как вопрос о разрыве с Международным Социалистическим Бюро в 1914 г. (Вандервальде, Гюисманс) – каковой вопрос Ленин тогда считал оселком подлинного интернационализма. Тот, кто, готовясь к надвигающейся войне, хочет остаться в блоке с предательскими вождями Генсовета, есть либо путаник, либо изменник – так же, как в 1914 г. тот, кто не хотел порывать с Международным Социалистическим Бюро, возглавлявшимся Вандервельде и Гюисмансом, был либо путаник, либо изменник»[1024]1024
  Там же. Л. 102.


[Закрыть].

Если тезисы сталинцев по первому пункту повестки дня заседания Июльско-августовского Объединенного Пленума ЦК и ЦКК ВКП(б) (проходил с 29 июля по 9 августа) 1927 г. вызвали у Троцкого и Зиновьева со товарищи бурю эмоций и, как следствие, серию ярких и хлестких помет на полученных из ЦК материалах, то «троцкистско-зиновьевские» деятели оставили без каких-либо ремарок четвертый пункт – об организационных выводах в отношении собственных вождей.

К четвертому пункту – «О последних выступлениях оппозиции и нарушениях партийной дисциплины тт. Троцким и Зиновьевым» (докладчиком был намечен Г.К. Орджоникидзе) прилагалось «Постановление Президиума ЦКК ВКП(б) от 24 июня 1927 г. по поводу нарушения партийной дисциплины тт. Зиновьевым и Троцким»[1025]1025
  Там же. Л. 56 об.


[Закрыть].

8 июля Политбюро ЦК ВКП(б), не желавшее дать Объединенной оппозиции основание для заявлений об упорном отстаивании гибельной для китайской революции политики, разработало новые директивы, определившие курс Коммунистической партии Китая на разрыв с правительством в Ухани[1026]1026
  Стенограммы заседаний Политбюро ЦК РКП(б) – ВКП(б). Т. 2. С. 624 (коммент.).


[Закрыть]. Надо признать, что до Сталина дошли, видимо, вполне обоснованные слухи о том, что кое у кого из его «друзей» было выявлено «покаянное настроение» насчет политики сталинско-бухаринского руководства в Китае. Получив соответствующие «сигналы», ознакомившись со статьей Зиновьева «Контуры грядущей войны», которую Григорий Евсеевич дисциплинировано послал в ЦК ВКП(б) с просьбой о рассмотрении и напечатании, и с директивами Политбюро о выходе из национального правительства в Китае, 11 июля Сталин написал Молотову, что он не сторонник напечатания «невежественной гнусности» бывшего председателя Исполкома Коминтерна. Генсек заявил, что, по его мнению, вскоре придется поставить вопрос о выходе Китайской компартии из Гоминьдана. Сталин написал: «По приезде постараюсь доказать, что наша политика была и остается единственной правильной политикой. Никогда я не был убежден так глубоко и прочно в правильности нашей политики как в Китае, так и в отношении А[нгло]-р[усского] к[омитета], как теперь»[1027]1027
  Сталин И.В. Сочинения. Т. 17. С. 274.


[Закрыть]. По всей вероятности, Сталин прежде всего пытался убедить в собственной правоте самого себя. Положение было настолько серьезным, что генсек даже запросил Молотова, когда ему следует приехать в Москву[1028]1028
  Там же.


[Закрыть]. Сталинско-бухаринское руководство изменило тактику Компартии Китая буквально в самый последний момент: 27 июля коммунистов исключили из Гоминьдана по инициативе ЦИК Гоминьдана, Компартия Китая была поставлена вне закона, многих коммунистов их сторонников репрессировали[1029]1029
  Там же. Коммент.


[Закрыть]. И всего этого можно было бы избежать, если бы сталинско-бухаринское руководство вовремя прислушалось к Зиновьеву с Троцким.

На Пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) Л.Д. Троцкий основное внимание уделил критике политики Политбюро в Китае, обвинив его в поражениях в ходе китайской революции. Он отметил, что международный меньшевизм одобряет китайскую политику Сталина – Бухарина, ссылаясь на «Социалистический вестник». Троцкий заявил: «…сталинской и бухаринской политике зигзагов, недомолвок, обиняков, – политике центризма, – в событиях войны не будет места. Это относится ко всему руководству Коминтерном»[1030]1030
  Цит. по: Кудрявцев И.И. Предисловие // Объединенный Пленум ЦК и ЦКК ВКП(б). 29 июля – 9 августа 1927 г.: Документы и материалы. Кн. 1. М., 2020. С. 10.


[Закрыть]. Троцкий также заявил, что сталинское руководство не в состоянии обеспечить победу СССР в войне. В заключение Л.Д. Троцкий сообщил, что группой бывших военных работников подготовлена программа изменений, необходимых для поднятия революционного уровня и боеспособности армии, и этот документ будет вручен председателю Совнаркома СССР А.И. Рыкову[1031]1031
  Там же.


[Закрыть].

И.В. Сталин обвинил Г.Е. Зиновьева в том, что он привел одну директиву Политбюро от 29 октября 1926 г. по поводу военно-политических событий в Китае, однако не упомянул ноябрьскую того же года резолюцию VII Пленума ИККИ об отмене ошибочной октябрьской директивы (вообще-то Зиновьеву с Троцким не нужно было бы ничего отменять, поскольку они изначально предлагали верные решения по китайскому вопросу). Сталин также огласил другие документы Коминтерна и Политбюро с критикой правого уклона в Компартии Китая и о тактике революционного движения после государственного переворота Чан Кайши в апреле 1927 г. Сталин обвинил оппозицию в антиленинских, авантюристических взглядах на китайскую революцию, выразившихся в непонимании ее характера, перспектив и разницы между революцией в Китае и революцией в России, указал на якобы неправильность отношения оппозиции к блоку Китайской компартии с Гоминьданом. Сталин также защищал необходимость сохранения Англо-русского комитета (генсек назвал его Англо-советским комитетом единства) как канала связи с английскими профсоюзами – для создания единого фронта рабочих против капитала, против войны и интервенции. Оппозиция настаивала на разрыве с Англо-русским комитетом, указывая на предательскую роль Генсовета тред-юнионов[1032]1032
  Там же. С. 11.


[Закрыть].

На требование Г.И. Зиновьева напечатать его статью «Контуры грядущей войны…» ответил А.И. Рыков: «Не печатаем потому, что ее значение не лучше, а хуже белогвардейских статей, для которых, как т. Зиновьеву известно, свободы слова диктатура пролетариата не предоставила»[1033]1033
  Там же. С. 13.


[Закрыть]. Рыков подверг критике оппозиционную платформу и персонально Троцкого и Зиновьева за их «клемансизм», бездоказательно обвинил оппозицию в организации второй партии в Германии. Алексей Иванович имел в виду группу Рут Фишер – Маслова[1034]1034
  Там же. С. 19.


[Закрыть], о которой и сам Зиновьев говорил в 1925 г., что в 1924 г. «…мы решили помочь левым взять на себя руководство партией, несмотря на присутствие в их лагере Маслова и Рут Фишер. Ничего другого не оставалось»[1035]1035
  Зиновьев Г. За ленинскую линию в Коммунистической партии Германии. М., 1926. С. 7.


[Закрыть]. Руководству Коминтерна, в то время, когда во главе мирового коммунистического движения действительно стоял Зиновьев, пришлось пойти на поддержку левых за неимением лучшего варианта. Обвинения Рыкова 1927 г. были некорректны.

Обсуждение 4‐го пункта повестки дня Пленума Цека – «О последних выступлениях оппозиции и нарушениях партийной дисциплины тт. Троцким и Зиновьевым» – было длительным и жарким. С докладом по «должности» председателя ЦКК ВКП(б) выступил Г.К. Орджоникидзе. Серго отметил, что Троцкий ведет борьбу в партии с 1923 г., а после перехода в Зиновьева и Каменева на позиции Троцкого пытается подменить ленинизм троцкизмом. Орджоникидзе напомнил, что оппозиция нарушила свое обещание, данное в заявлении от 16 октября 1926 г., прекратить фракционную деятельность, поддержку оппозиционных групп «в секциях Коминтерна (группы Рут Фишер – Маслова, Урбанса в Германии, группы Суварина во Франции и других, исключенных из секций (компартий) Коминтерна и из ИККИ». Серго обвинил Троцкого и Зиновьева со товарищи в попытке снова навязать партии дискуссию об отношении к китайской революции и об Англо-русском комитете, выступая на различных партийных активах, а также привлекая к участию и беспартийных. Особое место в докладе председателя ЦКК и выступлениях всех сторонников большинства заняла демонстрация на Ярославском вокзале по случаю проводов И.Т. Смилги в Хабаровск[1036]1036
  Кудрявцев И.И. Указ. соч. С. 24.


[Закрыть].

Поскольку основное содержание дискуссии исчерпывающим образом изложено И.И. Кудрявцевым в предисловии к его авторскому сборнику документов о Пленуме, отсылаем интересующихся к тексту И.И. Кудрявцева и самому сборнику[1037]1037
  Там же. С. 24–26 и след.


[Закрыть] и переходим к финалу дебатов по ключевому внутриполитическому вопросу в высшем большевистском органе.

В.М. Молотов обвинил оппозицию в призывах к «повстанчеству против партии и советской власти», то есть к восстанию. 4 августа группа из 13 оппозиционеров – членов ЦК и ЦКК: Каменева, Раковского, Смилги, Соловьева, Бакаева, Петерсон, Пятакова, Лиздиня, Троцкого, Зиновьева, Евдокимова, Муралова и Авдеева – выступила с заявлением по поводу речи Молотова о «повстанчестве» оппозиции. Троцкий и Зиновьев со товарищи констатировали, что слова Молотова были частью «плана, давно и хорошо продуманного»[1038]1038
  Коммунистическая оппозиция в СССР. Т. 4. С. 49.


[Закрыть]. По мнению «13‐ти», слова Молотова означали, что «…ядро сталинской фракции» стремилось «приучить партию к мысли о разгроме оппозиции»[1039]1039
  Там же.


[Закрыть]. Авторы записки отрицали попытку создания «второй партии», но констатировали: «…безусловная правда, что сталинская фракция раз и навсегда хочет подчинить себе партию методами не только партийного, но и государственного аппарата»[1040]1040
  Там же.


[Закрыть]. «Неправда, будто путь оппозиции ведет к восстанию против партии и советской власти, – констатировали авторы записки. – Зато неоспоримая правда, что сталинская фракция на пути достижения своих целей холодно наметила развязку физического разгрома»[1041]1041
  Там же. С. 49, 50.


[Закрыть]. Зиновьев и Троцкий со товарищи заявляли, что «оппозиция не даст себя запугать ни клеветой, ни угрозами физического разгрома»[1042]1042
  Там же. С. 50.


[Закрыть]. Однако Троцкий знал, что Зиновьев может в любой момент, по определению Мрачковского, «убежать», а Зиновьев знал, что Троцкий это знает, а лучше всего готовность Зиновьева к капитуляции понимал Сталин. Готовность к уступкам содержалась в самом заявлении «13‐ти»: «…мы снова повторяем, что с готовностью пойдем навстречу всякому предложению, которое может улучшить внутрипартийные отношения. Смягчить внутреннюю борьбу, облегчить партии и ЦК более правильное использование сил, – на любой работе – для нужд партии и Советского государства, наконец, создать условия, обеспечивающие всестороннюю проверку партией действительных разногласий и выработку правильной линии на XV партийном съезде»[1043]1043
  Там же.


[Закрыть]. Этот пассаж обесценивал угрозы «…не позволит[ь] разрешать основные вопросы пролетарской революции в четырех стенах сталинской фракции»[1044]1044
  Там же.


[Закрыть].