Текст книги "Сталин против Зиновьева"

Судя по выступлению М.П. Томского на партсобрании в Главном управлении ОГИЗ в 1936 г., «обращались» не только к Зиновьеву и Каменеву. Бывшие вожди Ленинградской оппозиции и сами инициировали часть упомянутых Зиновьевым переговоров. Томский признался в 1936 г., что в тридцать втором году к нему подходили Каменев, Зиновьев, переговоры с которым велись в кулуарах заседаний коллегии Наркомата по просвещению, Шляпников и другие оппозиционеры[1448]1448
  Декабрьский Пленум ЦК ВКП(б) 1936 года. С. 88.


[Закрыть]. На вопрос, почему пытались откровенничать именно с ним, Михаил Павлович прямо сказал, что «все эти люди» считали его «лидером старой оппозиции», а потому «считали своим долгом смотреть на него как на своего возможного союзника»[1449]1449
  Там же. С. 214.


[Закрыть]. Каменев зазывал Томского к себе (и Зиновьеву) на дачу в Ильинское. Томский отказывался. Григорий Евсеевич, в первый раз «отловив» Михаила Павловича в Наркомпросе, посетовал на то, что о нем все забыли, что работа в Наркомпросе не приносила ему никакого удовлетворения, что он ничего в этом бюрократическом творчестве не понимал, зато прекрасно осознавал, как тяжко было Томскому (едва ли Михаил Павлович нуждался в сочувствии Григория Евсеевича). Зиновьев выразил обеспокоенность положением в стране. Он, как и Каменев, упорно зазывал Михаила Павловича к себе (то есть обоим бывшим вождям Ленинградской оппозиции) на дачу. Томский отказался:

– Это неудобно.

– Ну, тогда я к тебе приеду на дачу.

– Нет, – сказал Томский, – не надо и тебе приезжать ко мне.

Зиновьев попробовал было отшутиться:

– Ты член партии, я член партии, разве членам партии запрещено видеть друг друга?

– Видеть друг друга не запрещено, но мое прошлое и твое прошлое дадут повод к неприятным разговорам.

Однажды Каменев «прислал» к Томскому Зиновьева с просьбой помочь добыть сторожевую собаку. Они ее получили, обратившись в милицию[1450]1450
  Там же. С. 202, 203.


[Закрыть]. Михаил Павлович расписался в 1936 г. в том, что в тридцать втором он «…взял неправильный, слишком приятельский тон по отношению к Каменеву»[1451]1451
  Там же. С. 215.


[Закрыть].

А.И. Рыков показал на очной ставке с Г.Я. Сокольниковым 8 сентября 1936 г.: «Томский мне как-то сообщил, что у него был Зиновьев и приглашал к себе на дачу. Я на это заявил, что это политическое приглашение и я решительно возражаю против посещения Томским Зиновьева»[1452]1452
  Там же. С. 89. Коммент.


[Закрыть]. Однако Михаил Павлович на «свидание» с Григорием Евсеевичем все же пошел[1453]1453
  Там же. С. 88, 89.


[Закрыть]. Единственное, Алексей Иванович ошибочно датировал данное политическое приглашение 1934 годом вместо 1932‐го.

Летом 1932 г. Бухарин встретился со своим «учеником» Александром Николаевичем Слепковым, вокруг которого сплотились молодые последователи Николая Ивановича после его капитуляции[1454]1454
  Там же. С. 256. Коммент.


[Закрыть]. Бухарин прямо заявил Слепкову:

– Нужно все абсолютно кончать. Совершенно ясна правильность генеральной линии партии.

Слепков, убедившись в том, что Бухарин капитулировал окончательно и бесповоротно, сделал вид, что согласен с Николаем Ивановичем:

– Хорошо.

Бухарин с чистой совестью укатил в отпуск, а по возвращении узнал, что Слепков со товарищи устроили нелегальное собрание, после которого «почти все»[1455]1455
  Там же. С. 269.


[Закрыть] были арестованы.

Сталин то ли сам показал Бухарину, то ли приказал ему показать выявленную его чекистами рютинскую платформу – т. н. манифест «Союза марксистов-ленинцев». Предыстория такова. В 1928 г. Рютин имел острую беседу со Сталиным, после которой Мартемьяна Никитича обвинили в примиренчестве к Правым. В следующем году Рютин выехал уполномоченным ЦК ВКП(б) в Восточную Сибирь, где своими глазами увидел все «прелести» насильственной коллективизации во всей «красе». По возвращении Мартемьян Никитич написал все, что он об этом думал, в записке, направленной им в Политбюро ЦК ВКП(б). Ознакомившись с запиской, Сталин с Кагановичем пришли в ярость, хотя именно вскоре после этого вышла статья генсека «Головокружение от успехов». Это не помешало мстительному Хозяину «одернуть» Рютина 21 января 1930 г. в статье «К вопросу о политике ликвидации кулачества как класса», опубликованной в «Красной звезде». Двумя номерами ранее в том же издании вышла статья Рютина, в которой Мартемьян Никитич справедливо заметил, что осуществляемый в деревне курс расходится с линией XV съезда ВКП(б) 1927 г. В сентябре 1930 г. Президиум ЦКК исключил Рютина из ВКП(б) за «предательски-двурушническое поведение в отношении партии и за попытку подпольной пропаганды правооппортунистических взглядов, признанных XVI съездом несовместимыми с пребыванием в партии»[1456]1456
  О деле так называемого «Союза марксистов-ленинцев» // Известия ЦК КПСС. 1989. № 6. С. 111.


[Закрыть]. В марте 1932 г. Рютин разработал проекты двух документов – платформы «Сталин и кризис пролетарской диктатуры» и обращения «Ко всем членам ВКП(б)». После обсуждения и редактирования первого документа с двумя товарищами Рютин вынес документы на фракционное собрание, состоявшееся 21 августа в Подмосковье. На собрании оба проекта были в целом утверждены[1457]1457
  Там же. С. 103, 105.


[Закрыть].

Первый, с которым по заданию генсека и ознакомили Бухарина, представлял собой оппозиционную платформу, озаглавленную «Сталин и кризис пролетарской диктатуры»[1458]1458
  Платформа «Союза марксистов-ленинцев» («Группа Рютина») // Известия ЦК КПСС. 1990. № 8. С. 200.


[Закрыть]. В документе, как следует из его названия, говорилось о «кризисе пролетарской диктатуры»[1459]1459
  Там же. № 11. С. 172.


[Закрыть], который находил свое выражение, «во-первых, в экономическом кризисе, охватывающем как социалистическую экономику, так и единоличное крестьянское хозяйство; во-вторых, в гигантском кризисе ВКП(б), и, в-третьих, в кризисе всего механизма пролетарской диктатуры и ее приводных ремней (Советы, профсоюзы, кооперация, печать и пр.)»[1460]1460
  Там же.


[Закрыть]. Основой сталинской диктатуры признавался «режим невиданного террора и колоссального шпионажа, осуществляемых посредством необычайно централизованного и вместе с тем разветвленного гигантского аппарата, сосредоточившего в своих руках все материальные ресурсы страны и поставившего в прямую зависимость от себя физическое существование десятков миллионов людей»[1461]1461
  Там же. № 12. С. 193.


[Закрыть]. В платформе утверждалось, что у партии был выбор: «или и дальше безропотно выносить издевательства над ленинизмом, террор и спокойно ожидать окончательной гибели пролетарской диктатуры, или силою устранить эту клику и спасти дело коммунизма»[1462]1462
  Там же.


[Закрыть]. Первой задачей «в области партийной» ставилась «ликвидация диктатуры Сталина и его клики»[1463]1463
  Там же. С. 198.


[Закрыть].

Бухарин, ознакомившись с документом, имел беседу со Сталиным. И Бухарин, и Сталин пытались определить, кто был автором оппозиционной платформы. Генсек, между прочим, был склонен подозревать Зиновьева[1464]1464
  Декабрьский Пленум ЦК ВКП(б) 1936 года. С. 269.


[Закрыть].

По признанию Томского (1936), «незадолго до рютинской группы»[1465]1465
  Там же. С. 200.


[Закрыть] у него был политический разговор с Каменевым. Лев Борисович пришел к Михаилу Павловичу и задал вопрос в лоб:

– Ты знаешь о том, что по рукам ходит какой-то подпольный документ?

– Нет, не знаю, – ответил Томский.

– Может быть, ты обманываешь?

– Нет, не обманываю, правда, не знаю.

– Этот документ, судя по содержанию, о котором я слышал, исходит из правой группировки. […] Вероятно, это исходит из кругов Ваших бывших сторонников.

– Если это так, то это безумие, потому что сейчас никакая оппозиция в партии не может быть терпима и не будет терпима, никакая оппозиция не имеет сейчас никаких шансов на успех, и только дураки могут рассчитывать на это[1466]1466
  Там же.


[Закрыть].

Рассказывая о данной беседе на партсобрании в Главном управлении ОГИЗ (1936), Томский оговорился: «Представьте себе (мне, конечно, могут не поверить), что Каменев со мной согласился:

– Действительно безумие говорить об этом.

Еще несколько раз он спрашивал меня, знаю ли я что-нибудь или нет. Я в свою очередь спросил его, видел ли он этот документ, на что он мне ответил:

– Нет, не видел, но слышал, что содержание правое.

Я еще раз подтвердил ему, что никакого документа я не знаю. Я чувствовал, конечно (я достаточно политически опытный человек), что Каменев меня, что называется, “нюхает”. Это заставило меня держаться настороже. Я чувствовал, что кроме Каменева меня “нюхают” и справа, от Слепкова. […] От всяких свиданий и связей [со Слепковым] я уклонился самым решительным образом. В то время настроение у меня было неважное. Я чувствовал себя очень тяжело, чувствовал себя недовольным – говорю об этом совершенно откровенно. Когда Каменев сказал мне, что из бывших правых кругов исходит какая-то платформа, я очень встревожился. Хоть я и знал, что не имею к этому никакого отношения, но я понимал, что за ошибки моих последователей отвечать, так или иначе, придется мне, что всякий их наскок, всякая их вылазка против партии снова и снова будет трепать мне нервы, и без того довольно потрепанные, и создаст для меня новые осложнения»[1467]1467
  Там же. С. 200, 201.


[Закрыть].

Зиновьев заявил на XVII съезде ВКП(б) 1934 г.: «Когда Стэн показал мне махрово-кулацкую контрреволюционную правую платформу, то я вместо того, чтобы выполнить элементарнейший долг члена большевистской партии, который я отлично знал, когда не был оторван от партии, вместо того, чтобы сделать это, вместо того, чтобы потребовать от самого Стэна немедленно сообщить Центральному Комитету нашей партии все, что он об этом знает, вместо этого я стал хранить секрет Стэна, который на деле оказался конспирацией Рютина и К°»[1468]1468
  XVII съезд Всесоюзной коммунистической партии (большевиков). 26 января – 10 февраля 1934 г.: Стеногр. отчет. М., 1934. С. 493.


[Закрыть].

Примечательно, что Зиновьев с Каменевым, ознакомившись с анонимной листовкой рютинцев, приняли ее первоначально за троцкистскую, «настолько тогда практически сблизились и совпали политические позиции Правых и троцкистов»[1469]1469
  Заслуженный приговор. С. 280.


[Закрыть].

13 января 1935 г. арестованный Зиновьев написал заявление, в котором рассказал: «В 1932 г., когда началось “оживление” всех антипартийных групп, сейчас же в этой среде заговорили о “ленинском Политбюро” (то есть о том Политбюро, которое было де при Ленине – с участием моим и Каменева, и Рыкова, Бухарина, и Томского). Великодушно соглашались на то, что в нем должен быть и т. Сталин (в последнем позволительно усомниться. – С.В.). Все антипартийные элементы выдвигали опять наши “кандидатуры”. Рютинская кулацкая к[онтр] р[еволюционная] платформа ругала меня и Каменева, ставила ставку на новых людей, на своих “практиков”, но тоже в последнем счете не отводила этих “кандидатур”. Бывшие мои единомышленники, жившие в Москве в последние годы, голосовали всегда за генеральную линию партии, а “промеж себя” преступно продолжали говорить хоть и не совсем по-старому (жизнь выбивала из-под ног многие “основы” платформы [19]25—[19]27 гг.), но враждебно к линии партии и ее руководству»[1470]1470
  О деле так называемого «Московского центра». С. 76.


[Закрыть].

2 сентября 1932 г. секретарь ЦК ВКП(б) Павел Петрович Постышев, секретарь ЦКК Емельян Михайлович Ярославский и заместитель председателя ОГПУ Всеволод Аполлонович Балицкий доложили участникам Объединенного Пленума ЦК и ЦКК ВКП(б) о раскрытии конспиративного в ВКП(б) «Союза марксистов-ленинцев»[1471]1471
  Анфертьев И.А. Указ. соч. С. 43.


[Закрыть].

Предчувствуя недоброе, Зиновьев, Каменев и ряд их товарищей направили в Политбюро заявление с протестом против их очередной проработки: «Мы получили многочисленные сведения об устраиваемых в Москве, Ленинграде, Харькове и в других местах тайных, по особому отбору, партсобраний, на которых ведется клеветническая кампания против нижеподписавшихся и против всей оппозиции. Кроме того, мы имеем ряд сведений о собраниях в Москве “десяток” по особому подбору, где “при закрытых дверях” в таинственной обстановке читаются секретные документы, даются инструкции и т. д.»[1472]1472
  Васецкий Н.А. Г.Е. Зиновьев. Взлеты и падения // Исторические портреты. М., 1993. С. 115.


[Закрыть]. Однако данное послание, напротив, во-первых, убеждало Сталина и его команду в факте обсуждения Зиновьевым и Каменевым происходящего в партии со своими единомышленниками, что всегда можно было подать как «контрреволюционную агитацию», во-вторых, свидетельствовало о том, что в партии оставались преданные Зиновьеву с Каменевым (или как минимум болтливые) кадры из лиц, допущенных на «тайные» партсобрания и входящих в «“десятки” по особому отбору».

1 октября Угланов дал показания на Стэна, на следующий день Стэн показал в ОГПУ, что ознакомил с документами «Союза марксистов-ленинцев» Зиновьева, 5 октября Зиновьев, а 9 октября Каменев признались в ЦКК, что читали документы рютинцев.

Разбор дела «контрреволюционной группы Рютина – Иванова – Галкина»[1473]1473
  Жуков Ю.Н. Отвергнутый вождь мировой революции. С. 460.


[Закрыть] состоялся 9 октября 1932 г. на внеочередном заседании Президиума ЦКК ВКП(б), причем постановление было предопределено предшествующим официальному заседанию обменом мнениями председателя ЦКК Рудзутака со Сталиным. Ян Эрнестович написал генсеку записку: «Сегодня в Президиуме ЦКК будем разбирать дело о Рютинской группе. Как лучше, решение принимать в присутствии Зиновьева, Каменева и компании, или дать им высказаться и решение принять без них?»[1474]1474
  Цит. по: Анфертьев И.А. Указ. соч. С. 43.


[Закрыть] Сталин ответил: «Лучше без них, а решение потом объявить»[1475]1475
  Там же.


[Закрыть].

Зиновьеву и Каменеву предъявили обвинение в том, что они, зная о документах Рютина, не сообщили о них в ЦК или ЦКК ВКП(б). Зиновьев с Каменевым выразили «сожаление о содеянном»[1476]1476
  О деле так называемого «Союза марксистов-ленинцев». С. 107.


[Закрыть]. В постановлении Президиума ЦКК Зиновьева и Каменева назвали «бывшими организаторами антипартийного и антисоветского блока групп»[1477]1477
  Анфертьев И.А. Указ. соч. С. 43, 44.


[Закрыть]. Оба бывших вождя Ленинградской оппозиции были вторично исключены из ВКП(б).

Троцкисты поговаривали о том, что, когда решение о повторном исключении было объявлено Зиновьеву Емельяном Ярославским, Григорий Евсеевич, задыхаясь, схватился за горло и, прошептав «Я этого не переживу!», упал в обморок[1478]1478
  Серж В. Указ. соч. С. 314.


[Закрыть].

11 октября Особое совещание при Коллегии ОГПУ приняло решение о высылке Зиновьева в Кустанай и Каменева в Минусинск за недонесение о деятельности «Союза марксистов-ленинцев» (рютинцы) на трехгодичный срок[1479]1479
  Открытый список [электрон. ресурс] // https://ru.openlist.wiki/Зиновьев_Григорий_Евсеевич_(1883); https://ru.openlist.wiki/Каменев_Лев_Борисович_(1883); Декабрьский Пленум ЦК ВКП(б) 1936 года. С. 104. Коммент.


[Закрыть].

В октябре 1932 г. на квартире И.П. Бакаева состоялось совещание. Помимо хозяина квартиры на нем присутствовали Г.Е. Евдокимов, Иван Степанович Горшенин, Яков Васильевич Шаров, Артем Моисеевич Гертик. Обсуждали один-единственный вопрос – как себя вести на предстоящих партсобраниях при обсуждении «рютинской организации» и какую оценку давать поведению Г.Е. Зиновьева и постановлению ЦКК в части, касающейся его исключения из партии». Собравшиеся единогласно постановили, что Григорий Евсеевич поступил неправильно, не сообщив партийным органам о распространении рютинских документов[1480]1480
  О деле так называемого «Московского центра». С. 82.


[Закрыть]. Бакаев и Евдокимов со товарищи в данном случае соизволили явить благонадежность. Правда, впоследствии (1935) им инкриминировали самый факт «нелегального» собрания[1481]1481
  Там же.


[Закрыть].

После второго исключения из ВКП(б) Зиновьев слег и находился на лечении в Москве. Григорий Евсеевич направил Сталину слезливое послание: «Я невиновен. А если я невольно принес вред делу, то готов сделать все, чтобы это исправить. Очень, очень прошу меня выслушать. Я твердо надеюсь, что в этой просьбе Вы не откажете, и буду ждать с нетерпением»[1482]1482
  Васецкий Н.А. Г.Е. Зиновьев. Взлеты и падения // Исторические портреты. М., 1993.


[Закрыть]. Опубликовавший эту слезницу Н.А. Васецкий сопроводил ее комментарием: «Зиновьев сообщил даже свой домашний телефон на Арбате, наивно полагая, что просил не зря»[1483]1483
  Там же. С. 115, 116.


[Закрыть].

27 ноября 1932 г. В.М. Молотов заявил в своем выступлении на совместном заседании Политбюро ЦК ВКП(б) и Президиума ЦКК по вопросу «О группе Смирнова А.П., Эйсмонта и др.»: «…хвостами своими Рютины – Каюровы переплелись как со Слепковыми – Углановыми, так и с Зиновьевыми – Каменевыми. Все это в достаточной мере подчеркивает политическую серьезность вопроса об антипартийную группе Рютина – Каюрова»[1484]1484
  Стенограммы заседаний Политбюро ЦК РКП(б) – ВКП(б). Т. 3. С. 594, 595.


[Закрыть]. Укажем, что в эпоху, с нелегкой руки Р. Конквеста вошедшей в историографию как «Большой террор», за обнаружение в ходе обыска рютинской платформы полагался расстрел.

Не приходится сомневаться в том, что в разговорах с решительным И.П. Бакаевым решительный С.В. Мрачковский действительно мог заявить: «Надо убрать Сталина и других руководителей партии и правительства. В этом главная задача»[1485]1485
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 233. Л. 46 об.


[Закрыть]. Однако не стоит забывать о том, что троцкист С.В. Мрачковский отличался значительным большим радикализмом, чем сам Л.Д. Троцкий: именно Мрачковский, если верить воспоминаниям Троцкого (а едва ли в 1929 г. Троцкий стремился облегчить Сталину жизнь оговором Мрачковского. – С.В.), выступил на фракционном заседании троцкистов весной 1926 г. против блока с Новой оппозицией[1486]1486
  См.: Троцкий Л.Д. Моя жизнь. С. 508.


[Закрыть].

Сталинские органы госбезопасности «установили» впоследствии, на основе показаний, что «…в конце 1932 г. произошло объединение троцкистской и зиновьевской групп, организовавших объединенный центр в составе ряда лиц, и в том числе привлеченных в качестве обвиняемых по настоящему делу Зиновьева, Каменева, Бакаева (от зиновьевцев) и Смирнова И.Н. и Мрачковского (от троцкистов)»[1487]1487
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 233. Л. 85.


[Закрыть]. Как Зиновьев с Каменевым могли в этот период участвовать в организации объединенного центра, если Зиновьева выслали в Кустанай, а Каменева в Минусинск[1488]1488
  Декабрьский Пленум ЦК ВКП(б) 1936 года. С. 104. Коммент.


[Закрыть]?

Все заявления о том, что бывшие оппозиционеры стали готовить физическое устранение Сталина и его соратников, являются не чем иным, как результатом работы сказочников из руководящих кадров сталинского НКВД. К подготовке террористов, по показаниям Вагаршака Арутюновича Тер-Ваганяна, Мрачковский якобы привлек Переверзева, Охотникова и Дрейцера. Тут следует заметить, что двое из трех указанных лиц (начальник Смоленских пехотных курсов Ефим Александрович Дрейцер, слушатель Военной академии РККА им. М.В. Фрунзе Яков Осипович Охотников) были вычищены из Красной армии в 1927 году[1489]1489
  Войтиков С.С. Троцкий, Фрунзе, Жуков. М.: Вече, 2019.


[Закрыть].

В РККА троцкистами действительно были Виталий Маркович Примаков и Витовт Казимирович Путна, связанные с Мрачковским[1490]1490
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 233. Л. 178.


[Закрыть]. В любом случае оппозиционные группы имели тенденцию к сближению. От зиновьевцев в создании троцкистско-зиновьевских групп в армии участвовал Евдокимов. Григорий Еремеевич показал 14 августа 1936 г.: «… военную поддержку мы прежде всего искали в лице активных участников троцкистско-зиновьевской организации периода [19] 26—[19] 28 гг. Настроения Примакова и Путны, резко враждебные по отношению к ЦК и политике партии, облегчили нам установление с ними непосредственного контакта, а затем и создание при их руководящем участии организации в Красной армии»[1491]1491
  Там же. Л. 179, 180.


[Закрыть]. Как бы там ни было, это – серьезное свидетельство, пусть и фрагментарной, но все же вполне реальной подпольной работы в РККА не только сторонников Троцкого, но и бывших деятелей Новой оппозиции.

В самом конце 1932 г. ОГПУ вышло и на троцкистскую группу, возглавляемую Иваном Никитичем Смирновым. По делу так называемой «контрреволюционной троцкистской группы Смирнова И.Н., Тер-Ваганяна В.А., Преображенского Е.А. и других» в начале 1933 г. арестовали 89 человек, 71 члена партии и трех кандидатов в члены ВКП(б). 1 января 1933 г. был осужден сам Иван Никитич Смирнов[1492]1492
  Орлов А.М. Тайная история сталинских преступлений. СПб., 1991.


[Закрыть].

4 декабря 1932 г. Г.Е. Зиновьев отправился в Минусинск. За день до этого он направил очередное послание в ЦК ВКП(б): «Никогда не допущу я больше, чтобы на меня могли “возлагать надежды” группы и лица, в какой бы то ни было мере противопоставляющие себя генеральной линии партии и ее руководству, а тем более – прямые враги партии. Я сделаю абсолютно все шаги, которые покажут всем и каждому, что я для себя вопрос раз навсегда решил, что я честно и до конца подчинился партии… Я прошу Вас, товарищи, вернуть меня в партию и дать работу в общих рядах»[1493]1493
  Цит. по: Декабрьский Пленум ЦК ВКП(б) 1936 года. С. 104, 105. Коммент.


[Закрыть].

К концу 1932 г., по более позднему признанию Зиновьева, «стало очевидным», что «генеральная линия побеждает»[1494]1494
  Цит. по: Вышинский А.Я. Обвинительная речь на процессе троцкистско-зиновьевского террористического центра. М., 1936. С. 16,


[Закрыть]. Естественно, переговоры различных партийных группировок стали менее оживленными.

Как утверждал Н.И. Бухарин на очной ставке с Е.Ф. Куликовым 7 декабря 1936 г., в последний раз он «видел Угланова летом 1932 года» и позднее он «ни единого человека из углановской группы и своей бывшей группы … после этого ни разу не видел»[1495]1495
  Декабрьский Пленум ЦК ВКП(б) 1936 года. С. 268.


[Закрыть]. Чуть ранее, в своем послании Политбюро ЦК ВКП(б) и прокурору СССР А.Я. Вышинскому от 27 августа 1936 г., Н.И. Бухарин написал, что он, «…вероятно, с [19] 33 г. оборвал всякие личные отношения со своими бывшими единомышленниками, М.П. Томским и А.И. Рыковым»[1496]1496
  Там же. 220.


[Закрыть]. «Как ни тяжела подобного рода самоизоляция, – пояснил Бухарин, – но я считал, что политически это необходимо, что нужно отбить по возможности даже внешние поводы для болтовни о “группе”. Что это не голословное утверждение, а реальный факт, можно очень просто проверить опросом шоферов, анализом их путевок, опросом часовых, агентуры НКВД, прислуги и т. п.»[1497]1497
  Там же.


[Закрыть]. Если Бухарин прекратил общение с ближайшими товарищами по руководству Правой оппозицией, то что уж там говорить о контактах с зиновьевцами!

Вместе с тем переговоры бывших зиновьевцев не с бывшими Правыми, но с деятелями других партийных группировок продолжались. Весьма характерно, что зиновьевца Н.А. Каннера исключили в 1933 г. из ВКП(б) «…за принадлежность к контрреволюционной организации, возглавляемой Слепковым – Марецким»[1498]1498
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 225. Л. 197.


[Закрыть]. Информация об «организации, возглавляемой» Александром Николаевичем Слепковым и Дмитрием Петровичем Марецким, содержится в записке Г.Г. Ягоды И.В. Сталину от 3 февраля 1933 г.: «1. В Москве под руководством Слепкова существует к[онт]р[революционная] организация Правых, имеющая разветвленную периферию (в Ленинграде во главе с Марецким, в Самаре во главе с Петровским, в Саратове во главе с Зайцевым и Левиной, в Казани во главе со Слепковым В. и Медведевым, в Свердловске во главе с Кармалитовым и Кротовым, в Воронеже во главе с Сапожниковым, в Новосибирске во главе с Кузьминым и Юдалевичем). Организация существует с 1928 г., причем организационно руководящая роль в ней все время принадлежит Слепкову А. 2. В начале сентября 1932 г. в Москве на квартире Астрова и Марецкого состоялась конференция к[онтр]р[еволюционной] организации, в которой приняли участие Слепков А., Марецкий, Александров, Петровский, Айхенвальд, Астров, Кузьмин, Астрова, Левина Тэя, Гасперская, Петровская Софья и Идельсон. Конференция обсуждала экономическое положение СССР, вопросы Коминтерна и наметила перспективы дальнейшей работы. Был заслушан доклад Александрова об итогах выполнения народно-хозяйственного плана на 1932 г. и информация Идельсона о Пленуме ИККИ. После обмена мнениями конференция приняла сформулированные Слепковым решения об активизации работы по пропаганде своих (к[онтр]р[еволюционных] правых) взглядов и вербовки сторонников. За время своего существования организация провела помимо летней (1932 г.) конференции два совещания. 3. Члены организации использовали свои служебные возможности (в советских учреждениях и на педагогической работе) для систематического извращения линии партии и протаскивания к[онтр]р[еволюционных] правых установок. Оставаясь в ВКП(б) на своих старых к[онтр]р[революционных] правых позициях, члены организации широко проводили тактику двурушничества. 4. Руководящее отношение к указанной организации имел Угланов, связанный со Слепковым и другими Правыми. Летом 1932 г. Угланов поручил Слепкову написать платформу Правых. 15 февраля 1933 г. были арестованы все вышеперечисленные лица, кроме Левиной, находящейся в розыске. Кроме того, в Москве арестованы члены организации Арефьев, Радин, Чернухин, Цейтлин и Лобова. Большинство арестованных, в т. ч. Угланов, Слепков, Марецкий, Петровский, Астров, Александров, Кузьмин и другие, сознались в принадлежности к к[онтр]р[еволюционной] организации Правых и дали первые показания»[1499]1499
  Исторические материалы [электрон. ресурс] // https://istmat.org/node/62096


[Закрыть].

8 мая 1933 г. Зиновьев направил в ЦК и ЦКК ВКП(б) пространное заявление с очередным покаянием[1500]1500
  См. подр.: Жуков Ю.Н. Отвергнутый вождь мировой революции. С. 463–465.


[Закрыть]. Григорий Евсеевич дал «слово революционера», что он станет «одним из самых преданных [генеральной] линии членов партии» и сделает «все, чтобы хотя бы отчасти загладить свою вину перед партией и ее ЦК»[1501]1501
  Там же. С. 465.


[Закрыть]. 25 мая в «Правде» вышла статья Каменева, в которой Лев Борисович написал, что сопротивление сталинской политике «исходило из тех же предпосылок, которые заставляли членов партии в октябре 1917 г. выступить противниками политики Ленина»[1502]1502
  Цит. по: Вышинский А.Я. Обвинительная речь на процессе троцкистско-зиновьевского террористического центра. С. 31.


[Закрыть]. Каменев заявил о разрыве со старыми друзьями и закончил статью призывом отбросить всякое сопротивление, мешающее делу строительства социализма[1503]1503
  Там же.


[Закрыть]. В мае 1933 г. в Центральном органе ВКП(б) было напечатано и заявление Зиновьева[1504]1504
  Жуков Ю.Н. Отвергнутый вождь мировой революции. С. 465.


[Закрыть]. Во второй раз Зиновьеву было даровано «высочайшее» «прощение». 26 мая Григорий Евсеевич написал «тов. И.В. Сталину»:

«Дорогой товарищ!

Горячо благодарю ЦК и Вас лично, т. Сталин, за то, что мое заявление напечатано в “Правде” и мне дана возможность приехать в Москву. Теперь позволяю себе просить Вас помочь мне до конца и дать возможность повидать Вас хотя бы только на ¼ часа. Очень, очень прошу Вас удовлетворить эту мою просьбу и надеюсь, что Вы не откажете мне в ней.

Буду ждать Вашего ответа с нетерпением.

С коммун[истическим] приветом,

Г. Зиновьев»[1505]1505
  РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 734. Л. 173.


[Закрыть].

После возвращения из ссылки Каменев организовал Институт мировой литературы при СНК СССР и стал его первым директором. У Зиновьева с трудоустройством возникли проблемы. Он звонил в ОГИЗ Томскому с просьбой принять его на работу. Михаил Павлович не хотел подставляться, однако не нашел никакого формального повода для отказа. В конечном итоге Зиновьев пришел в ОГИЗ, и Томский был вынужден его принять. Зиновьев, по свидетельству Томского, «держался очень подавлено» и имел вид человека, «безвинно страдающего». Жаловался на отсутствие работы. Поскольку ЦК ВКП(б) все время подчеркивал, что Зиновьева с Каменевым можно было трудоустраивать, Томский отдал распоряжение рассмотреть вопрос о возможности принятия Зиновьева на работу и возобновить старые договоры ОГИЗ с Григорием Евсеевичем. Записку, полученную от Зиновьева, Томский переслал в ЦК – во избежание ненужных осложнений[1506]1506
  Декабрьский Пленум ЦК ВКП(б) 1936 года. С. 207.


[Закрыть].

Позднее, 13 января 1935 г., Г.Е. Зиновьев написал: «Вернувшись в 1933 г. из ссылки (где я внутренне много пережил и старался сломать в себе старые антипартийные настроения, я с преступным легкомыслием не раскрыл партии всех лиц и всех попыток антипартийных сговоров. […] настроение было какое-то эгоцентрическое: дескать, я же себя почти совсем сломал и внутренне, я же говорю и пишу теперь так, чтобы не оставить никаких сомнений в том, что все прошлое кончено и я подчиняюсь партии всерьез и окончательно; Каменев поступает так же, значит – говорил я себе – все будет кончено и у тех, кто к нам прислушивается. Не раз мы говорили тогда с Каменевым: “Ну, теперь последний шанс остаться в партии, изжить полосу отщепенства и отчуждения, поведем себя теперь по крайней мере так, что, если, скажем, через год спросят о нас и нашем поведении ОГПУ, ОГПУ ответило:

– Ничего плохого сказать о них не можем”.

Сначала косо посмотрел на мое (и Каменева) настроение даже Евдокимов. Я отлично помню ощущение, что мне даже физически трудно было говорить с ним после возвращения из Кустаная на эту тему, так как читал у него в глазах: “Ты что это – всерьез?”

Никаких организационных попыток возрождения старого действительно не делал. Но я “только” постепенно опять все-таки стал собирать все “новости”. Затем тому же Евдокимову стал “только” давать опять отрицательные характеристики многого из того, что делало партруководство. Затем с Каменевым мы стали опять подробно обмениваться всем услышанным с сооветственными комментариями и т. п.»[1507]1507
  О деле так называемого «Московского центра». С. 79.


[Закрыть].

Если бывшие вожди Новой оппозиции капитулировали окончательно, то наиболее принципиальные «лениградские» оппозиционеры по-прежнему не сдавались. Однако нельзя не отметить тот факт, что рядовые зиновьевцы были крайне скверно информированы о настроении верхов. Есть все основания верить И.И. Котолынову, когда он заявил на допросе 12 декабря 1934 г.: «Все мы, зиновьевцы, продолжали поддерживать организационные связи, и все декларации Зиновьева об отказе от борьбы с партией рассматривали как маневренную тактику…»[1508]1508
  Цит. по: Жуков Ю.Н. Отвергнутый вождь мировой революции. С. 491.


[Закрыть] Но после сразу же следует фактическая ошибка. Котолынов заявил: «Руководят организацией Зиновьев, Каменев и связанные с ними Евдокимов, Бакаев, Харитонов и Гертик»[1509]1509
  Там же.


[Закрыть]. Но известно, что с оппозицией порвал как минимум М.М. Харитонов, причем в 1928‐м.

По словам Зиновьева, в 1933–1934 гг. у них с Каменевым встреч с их бывшими сторонниками «уже почти не было совсем. Но все-таки в различных комбинациях они друг с другом (! – С.В.) виделись (отчасти по родственной линии). Я старался по-прежнему все узнавать – о коминтерновских делах через Мадьяра [Людвига, с 1928 г. работника аппарата Коминтерна] (когда я работал в “Большевике”, многое я узнавал и через официальные источники), о хозяйственных делах отчасти у Горшенина [Ивана Стапановича – начальника сводно-планового отдела Госплана СССР]»[1510]1510
  О деле так называемого «Московского центра». С. 76, 77.


[Закрыть].

В 1933 г. Каменев и Зиновьев издали книги в новой тогда серии «Жизнь замечательных людей»: Лев Борисович о Николае Гавриловиче Чернышевском, а Григорий Евсеевич о Карле Либкнехте[1511]1511
  Зиновьев Г.Е. Карл Либкнехт. М., 1933; Каменев Л.Б. Чернышевский. М., 1933. С. 231.


[Закрыть]. В 1935 г. арестованный Зиновьев указал в своем заявлении: «С Каменевым [мы] теперь часто говорили о другом – о Пушкине, о литературной критике и т. п. и для себя с горечью прибавляли: “Это у нас форма отхода от политики”. Но и сообщали друг другу “новости”, слухи, встречи, обменивались политическими соображениями, в общем, в двойственном духе: многое идет “здорово” и хорошо, а многое – плохо, не так с “накладными расходами” и т. п.»[1512]1512
  О деле так называемого «Московского центра». С. 77.


[Закрыть].

Антисталинские разговоры на квартире Зиновьева были возобновлены летом 1933 г.[1513]1513
  Вышинский А.Я. Обвинительная речь на процессе троцкистско-зиновьевского террористического центра. С. 31.


[Закрыть], однако, поскольку сталинские органы государственной безопасности то ли их пока не зафиксировали, то ли (что предположить более логично) зафиксировали, но повременили с использованием добытой информации, 14 декабря 1933 г. Зиновьева с Каменевым восстановили в ВКП(б) [1514]1514
  Декабрьский Пленум ЦК ВКП(б) 1936 года. С. 105. Коммент.


[Закрыть].

В декабре 1933 г. Каменев стал не покладая рук трудиться директором издательства «Academia». С одной стороны, пост абсолютно соответствовал научным и литературным талантам Льва Борисовича (он едва ли не наиболее крупный организатор гуманитарной науки в СССР). С другой – новый пост таил немалые опасности, поскольку редактором серии русских и иностранных мемуаров в нем работал Ивар Смилга, а заведующим Объединенным государственным издательством был Михаил Томский. Тут были все основания для последующего «выявления» блока зиновьевцев с Правыми. Однако по заявлению Томского, которому есть все основания верить, «сколько-нибудь внятных политических разговоров с Каменевым»[1515]1515
  Там же. С. 200.


[Закрыть] у него в этот период не было. Более того, в том, чтобы наладить рабочий контакт Каменева с Томским, не преуспел Максим Горький. Еще летом 1933 г. Михаил Павлович прямо заявил Алексею Максимовичу: «…я с Каменевым ничего общего не имею ни политически, никак. Общих интересов у нас нет, как у бывших оппозиционеров»[1516]1516
  Там же. С. 202.


[Закрыть]. Томский поведал в 1936 г. о том, что «Алексей Максимович, со свойственной ему добротой, ценя Каменева как очень ценного и культурного литератора […] сделал такое предложение – чтобы вам, вот таким людям, которые были в свое время все [вместе], а теперь стоят в стороне от партии, что бы вам не поговорить по душам со Сталиным, поговорить, объяснить и, мне кажется, что многие недоразумения взаимные, не[до] понимания окончились бы. (Горький, будучи в последние годы во многом не от мира сего, не понимал, что это было сложно даже технически. Общение Каменева со Сталиным возможно было только через Кагановича, как веком ранее общение Пушкина с Николаем Первым могло состояться только через Бенкендорфа. – С.В.) Людей мало, людей надо привлекать, жалко, что такие люди целиком не используются»[1517]1517
  Там же. С. 206.


[Закрыть]. И Каменев, и Томский ответили тогда отказом. Лев Борисович не удержался от остроты: