Текст книги "Сталин против Зиновьева"

Приложение

Документ № 1

Доклад члена РВСР А.И. Окулова «О положении Западного фронта»

9 июня 1919 г.

О положении Западного фронта докладываю:

Штаб фронта работает нормально, но состав его работников слаб, большинство работников штаба недостаточно опытны; продуктивность работы слаба. Командующий фронтом Надежный, по моему мнению – один из самых лучших работников в Красной армии: прекрасно знает фронт, боевое и политическое состояние войск; знает командный состав, обладает выдающимся хладнокровием и выдержкой; на меня Надежный произвел впечатление человека больших знаний и опыта.

Несмотря на эти данные и на искреннее желание командующего добиться успеха, Западный фронт находится в состоянии полного разложения. Главной причиной этого разложения является существование на фронте маленьких республик, ведущих совершенно самостоятельную политику как в области формирования, снабжения войск, так и в области боевого управления ими. Из-за местных, совершенно эгоистических и близоруких соображений эти республики утаивают наличность предметов снабжения и вооружения, слабо и недостаточно, а иногда и ложно, информируют фронтовое командование относительно истинного положения дел, не всегда исполняют оперативные приказы командующего и пр. Фронт как военный организм, управляемый единой волей, фактически не существует: есть несколько армий, действующих каждая по-своему, вне какого-либо строго продуманного общего плана.

В этом отношении 7‐я армия (Петроградская), к сожалению, не представляет никакого исключения. Благодаря присутствию в Петрограде нескольких ответственных и влиятельных партийных работников, активно участвующих в управлении 7‐й армией [намек на Сталина и Зиновьева. – С.В.], армия эта в значительной степени забронирована от реввоенсовета и командующего фронтом. Командарм 7‐й Ремезов явно не имеет необходимой для управления армией инициативы и самостоятельности; живет он безвыездно в Петрограде, штаб его в Новгороде; в результате ни командующий, ни штаб своей армии не знают, связь в 7‐й армии налажена очень плохо, сведения с фронта приходят запоздалые и неточные. Получив приказание командующего фронтом выехать из Петрограда в Новгород и оттуда руководить армией, командарм 7‐й отвечает, что он посоветуется об этом с петроградскими ответственными работниками и, если не ошибаюсь, до настоящего времени спустя две недели после получения приказания – под разными предлогами продолжает оставаться в Петрограде. Связаться командованию фронта с командармом-7 очень трудно: в штабе он бывает редко, по-видимому, свое время проводит на разных заседаниях с гражданскими властями. Все это нервирует командующего фронтом, и реввоенсовет фронта понижает активность их работы и возлагает на них ответственность за армию, которой они в достаточной мере не управляют.

Свое назначение в Рев[воен]совет Западного фронта я понял как желание покончить с распылением фронта и добиться объединения и авторитета командования. Единовременное назначение в составе [реввоен]совета фронта т. Позерна, который является членом Реввоенсовета-7 и был в момент назначения петроградским окружным военным комиссаром, вместо подкрепления авторитета фронтового командования еще более парализовало его, так как придало видимость легальности тем отступлениям от директив фронта, которые позволял себе Петроград.

Я не ставил себе задачи собирания каких-либо материалов в этом направлении, но для характеристики взаимоотношений командования Реввоенсовета-7 и [реввоен]совета и командования фронта достаточно привести несколько фактов.

Реввоенсовет 7‐й армии на одном из своих заседаний распределил ответственных работников фронта и за подписью т. Позерна прислал приказ члену Реввоенсовета фронта Семашко о немедленном выезде на один из участков без права отлучаться оттуда иначе, как с разрешения Реввоенсовета-7.

Однажды т. Позерн заявил лично мне по прямому проводу, что в Петрограде «оказались» большие запасы интендантского снабжения, о которых Петроград до этого времени, несмотря на острую нужду фронта, не заявлял; что этих запасов почти достаточно для нужд всего фронта и петроградцы предлагают передать распоряжение этими запасами не отделу снабжения фронта, а петроградскому воензагу (отделу военных заготовок. – С.В.), то есть предлагается создать параллельный орган снабжения, лишь бы избежать передачи запасов фронту.

Когда Реввоенсовет Республики выносил свое постановление о придании Петроградского округа Зап[адному] фронту, он имел в виду вычерпать запасы округа во всех отношениях и обратить их на обслуживание фронта в целом; к сожалению, до настоящего времени ничего подобного не наблюдается: запасы Петроградского округа неизвестны фронту и сведения о них даются крайне неохотно.

По смыслу этого постановления Реввоенсовета Республики, распоряжение резервами и пополнениями Петроградского округа принадлежит [реввоен]совету и командованию фронта – между тем, на деле Петроградский округ и командование 7‐й армии за бытность мою в [реввоен] совете фронта не исполнили приказания командующего фронто[м и реввоен]совета фронта. Относительно распределения этих пополнений потребовалось много времени, переговоров и авторитет Главкома, чтобы добиться согласия выполнить приказ командующего фронтом. До настоящего времени, спустя несколько недель после отдания приказа, дело это, насколько мне известно, находится в стадии словесного согласия выполнить приказ, но пополнения фактически еще не двинуты.

По докладу санитарного управления фронта в Петрограде образована местная санитарная организация с большими запасами, которая фактически не подчинена ни начальнику санитарного управления 7‐й, ни начальнику санитарного управления фронта.

Я мог бы умножить приведение аналогичных фактов, но не думаю, чтобы для кого-нибудь они составляли секрет.

Характеризуя общее впечатление от военной работы в Петрограде, я должен сказать, что эта работа кажется бессистемной и растерянной. Вместо того чтобы усиленным темпом вести обучение резервных войск и пополнений эти войска в большом количестве выброшены на улицы, где несут бесполезную и ненужную никому службу охраны, поглощающей во много раз больше людей, чем это вызывается действительной необходимостью. Довольно сказать, что на протяжении нескольких кварталов находящийся в моем распоряжении автомобиль был задержан патрулями 18 раз.

Все сведения, которые я имел раньше и имею теперь относительно политического состояния и военной подготовки петроградских войск местного формирования, а также и судьбы этих формирований на других фронтах, раскрывают картину полного развала. Пределы этого развала ясны из того, что в бытность мою в Петрограде целый полк петроградцев перешел на сторону неприятеля. В таком случае от крестьянских формирований Республике не остается ждать ничего хорошего.

Равным образом, мне кажется беспорядочным и нецелесообразным распоряжение партийными силами, которые дает Петроград для фронта. Осуществляется система каких-то гастролей по фронту без определенного назначения, соподчинения и плана. Происходит рассеяние партийных сил, не связанных с красноармейской массой и поэтому не способных сколько-нибудь активно воздействовать на нее.

Относительно 7‐й армии Петрограда была послана телеграмма тт. Ленину и Троцкому, которую в копии и прилагаю к настоящему докладу.[1631]1631
  В деле отсутствует.


[Закрыть]

Ознакомление с Эстармией и Латармией раскрывает картину во многих отношениях аналогичную петроградской: то же отсутствие контакта с фронтом в деле снабжения, приходская точка зрения на задачи армии, стремление все взять у центра и ничего не дать взамен, ничтожность творческой работы, особенно в деле формирования, и претензия на полную самостоятельность в распоряжении военным имуществом и воинскими силами, находящимися на территории той или другой республики.

И Эстармия, и Латармия находятся в состоянии разложения и упадка. Причинами этого нужно признать усталость войск, не получивших своевременно резервов и пополнений, низкий уровень командного состава и недостаточность политической работы. Кроме того, в отношении армии [Советской] Латвии необходимо отметить крайнюю политическую ошибку, которая была совершена товарищами, работавшими в армии [Советской] Латвии: вопреки общему положению, существующему в российской Красной армии, в армии [Советской] Латвии не были своевременно распущены солдатские комитеты – т. н. Исколастрел; эти комитеты, ведя демагогическую агитацию, овладели массами, во многих местах настроили эти массы против существующей военной власти, вмешиваясь в командование и проч.; все это, несомненно, содействовало разложению армии и упадку авторитета командующих.

Бесполезные трения вызывает также стремление правительств этих республик денационализировать русские воинские части и создать иллюзию собственных самостоятельных национальных армий. Для этой цели русский комиссарский состав даже в русских частях заменяется своим, национальным, военное имущество безо всякой связи с правильно понимаемым интересами дела выкачивалось из русских частей и передавалось своим и проч. На заседании реввоенсовета в Латармии, на котором я присутствовал, обнаружилось, что у только что прибывшего русского артдивизиона 3‐й дивизии были отобраны лошади в количестве 240 и переданы формирующемуся латышскому артдивизиону.

Хроническая неосведомленность [Реввоен]совета [Западного] фронта относительно истинного состояния этих армий в хозяйственном, боевом и политическом отношениях делает фронтовое командование недостаточно уверенным и активным.

Для оздоровления фронта я считал бы необходимым срочное принятие следующих мер:

1. Реорганизовать Реввоенсовет Западного фронта, отозвав из него т. Позерна и введя в него двух авторитетных работников, способных отстоять авторитет Совета перед местными республиками и Петроградом.

2. Твердо подчинить 7‐ю армию и Петроградский округ фронтовому командованию, освободив их ото всяких посторонних влияний, от каких бы заслуженных и авторитетных партийных товарищей эти влияния не исходили[1632]1632
  Имеются в виду И.В. Сталин и Г.Е. Зиновьев.


[Закрыть]. Это условие для оздоровления фронта я считаю необходимым.

3. Обязать командарма-7 немедленно выехать из Петрограда в Новгород к своему штабу, где он не будет подавлен никакими посторонними командованию влияниями.

4. Реорганизовать реввоенсоветы бывших Латармии, Эстармии и Белитармии, создав там большинство из русских товарищей в целях борьбы со всяческим сепаратизмом и национализмом.

5. В качестве руководящей директивы указать фронту на необходимость всеми мерами стремиться к постепенному уничтожению национальных войск путем систематического вливания в их части русских пополнений.

Член Военного революционного совета Республики

РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 10. Д. 281. Л. 25–31.

Незаверенная машинописная копия.

Документ № 2

Письмо военнослужащего, члена РКП(б) – ВКП(б) с сентября 1918 г. Хватского начальнику Политуправления Ленинградского военного округа О.А. Саакову и сопроводительная записка к копии документа заместителя начальника ПУР М.М. Ланды в Президиум ЦКК ВКП(б)

№ 00150/сс., Секретариат 18 сентября 1926 г.

Сов. секретно

В ПРЕЗИДИУМ ЦКК ВКП(б).

Копия – В СЕКРЕТАРИАТ ЦК ВКП(б)

Уважаемые товарищи!

Пересылаю полученное мною от нач[альника] Пуокра ЛВО тов. Саакова письмо тов. Хватского в копии.

Письмо это рисует возмутительную картину подпольной работы оппозиции в армии. Из этого письма явствует, что в частях Ленинградского военного округа оппозицией организованы подпольные тройки, собираются подпольные собрания (докладчик Сафаров), размножаются и распространяются конспиративные материалы ЦК, имеется шифр (Федоров – «Гошка», материалы – «трусики»). Такая раскольническая и дезорганизаторская работа, опасная для всей партии, по понятным причинам, вдвойне опасна для партийной организации армии. Считаю необходимым положить решительный конец такой неслыханной безответственности и величайшему безобразию. А потому прошу ЦКК привлечь к ответственности всех перечисленных в письме товарищей.

ПРИЛОЖЕНИЕ – копия письма т. Хватского.

С коммунистическим приветом,

ЗАМНАЧПУРа Ланда[1633]1633
  Копию письма, направленную «В Секретариат ЦК ВКП(б)», см.: РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 112. Л. 51.


[Закрыть]

Помета К.Е. Ворошилова (синий карандаш, поверх текста): «В материалы ЦК (оппозиция). В. 27/IX.[19] 26».

Уважаемый тов. СААКОВ! Обращаюсь к Вам с настоящим товарищеским письмом, как к старшему партийному товарищу и руководителю в нашем округе.

Обстоятельства, которые заставили меня обратиться к Вам с настоящим письмом, следующие.

Не знаю, известно ли Вам или нет о моей принадлежности к оппозиции, но факт тот, что я с давних пор примыкаю к группе меньшинства в ЦК нашей партии. Примыкал к этой группе и до XIV съезда, в период съезда и после съезда – до настоящего времени. Было бы полбеды, если бы моя принадлежность к оппозиции ограничивалась только идейной солидарностью с платформой оппозиции и если бы я открыто и легально защищал и отстаивал свои взгляды.

Весь позор для меня, как для члена единой РКП(б), заключается в том, что я не ограничивался только этим, но и принимал и принимаю до сих пор участие в раскольнической подпольной организационного характера работе, которую мы, оппозиционеры, вели и ведем здесь – в Ленинградской области вообще и в партийной организации войсковых частей в частности. Если идейно к оппозиционной группе я пришел сам, то участие в организационной работе мне было предложено, и я добровольно согласился на эту работу.

Постараюсь по памяти изложить Вам всю ту убийственную вредную работу, которую я до настоящего времени вел и всю низость и опасность которой для нашей партии я только сейчас понял после больших внутренних переживаний и внутренней борьбы. Я примкнул идейно к оппозиции еще в конце прошлого 1925 г., будучи на курорте [в] Кисловодске. Мое возвращение в Ленинград совпало с самой сильной борьбой большинства с меньшинством, и здесь я, в кругу наших штабных партийцев, прямо высказывал свою полную солидарность с позицией, занятой на съезде нашей Ленинградской делегацией. Вполне естественно, что меня считали в своем коллективе сторонником меньшинства.

Точно не помню числа, но, кажется, в феврале месяцев с.г. ко мне в служебную комнату пришел тов. Румянцев (орг[анизационно] – моб[илизационный] отд[ел] штаба), вызвал меня в коридор и тихонько стал узнавать, как я, остался при своих оппозиционных взглядах или изменил их и перешел к большинству. Я своих взглядов тогда не изменял, а поэтому и ответил, что я остался по-старому с меньшинством съезда. После этого мне Румянцевым было предложено пойти на квартиру к т. Левину, который, по словам т. Румянцева, должен был меня детально ознакомить с сутью имеющихся разногласий. Я несколько дней не заходил к Левину. Румянцев мне снова напомнил об этом. Когда же я после вторичного напоминания еще несколько дней не пошел к Левину, то ко мне на службу приехал некто Александров (быв[ший] нач[альник] уч[етно] – распред[елительного] [отдела] Пуокра) и сказал, что т. Левин меня ждет. После этого я заходил к Левину на квартиру и был у него раза три или четыре. После моих посещений Левина и его словесной информации о съездовских разногласиях мне были переданы совершенно конспиративно (первый раз Румянцевым и второй раз Левины[м], для личного ознакомления) некоторые материалы съезда, которые не были опубликованы в печати, главным образом выступления и декларации нашей оппозиционной группы. В последнее посещение Левина он мне сказал, что в связи с его отъездом из Ленинграда он меня передает в группу Гошка-Федорова (быв[ший] инструктор Пуокра, ныне слушатель Академии Толмачева), от которого я и должен был в дальнейшем получать как словесную, так и письменную информацию. Еще Левин словесно подготовлял к предстоящей подпольной работе. Он мне говорил: «Нас обвиняют во фракционности, а сами что делают: созывают собрание актива Центрального района. В этот актив допускаются только избранные. Выступает докладчиком от губкома Антипов. Протокол вести запрещает и говорит: «Нужно, мол, ребята, во что бы то ни стало выловить всех оппозиционеров, а для этого необходимо на каждом заводе, фабрике и на всех предприятиях из своих, твердых ребят создать тройки, члены этих троек должны, в свою очередь, тоже создать тройки, и эти тройки должны выявлять оппозиционеров». Левин говорил: «Разве это открытая работа? Разве это не подпольщина, разве это не фракционность, разве это не заставляет нас соответствующим образом построить свою работу?» Я лично также возмущался этим методом партийной борьбы с нами и был совершенно согласен, что и нам нужно перейти в подполье с тем, чтобы не расшифровать себя и не быть высланным куда-нибудь к черту на кулички. Так смотрел Левин, так смотрел и я. Материалы, получаемые мною от Румянцева и Левина, были отпечатаны на тонкой папиросной бумаге на машинке через копировку.

Поручения мне Левиным давались следующие:

Получить у Шредера в Пуокре материалы по окружной партконференции и переговорить с Гришиным (военкомдив 43‐й) на предмет привлечения его к нашей работе. Кроме того, мне было поручено Левиным узнать, нет ли наших ребят в 4‐й кавдивизии. Работа с Гришиным и в 4‐й кавдивизии поручалась мне Левиным потому, что я раньше и в той, и в другой дивизии служил. Материалов окр[ужной] партконференции Шредеру достать не удалось, ибо, по его словам, они были у Вас в портфеле. Связаться с Гришиным мне также не удалось, так как его я не встречал, в отношении же 4‐й кавдивизии я сам ничего не предпринимал за отсутствием времени и удобной обстановки. По отъезде т. Левина я связался с Гошкой-Федоровым. Бывал у него несколько раз на квартире, был и он у меня дома тоже несколько раз. За период связи с Гошкой я получал от него следующие материалы, также отпечатанные через копировку на машинке, на тонкой папиросной бумаге: 15/VIII 1) стенограмма речи Зиновьева на Апрельском Пленуме ЦК; 2) стенограмма речи Троцкого; 3) стенограмма второй речи Зиновьева; 4) стенограмма речи Троцкого на Июльском Пленуме ЦК и ЦКК о результатах перевыборов Советов.

18/VIII – [19] 26 г. получил проект резолюции меньшинства по докладу ЦКК по делу Лашевича.

26/VIII – [19] 26 г. 1) письма Евдокимова в ЦК; 2) выборки из сочинения Ленина о единстве партии; 3) о нарушении конституции; 4) доклад Зиновьева на Пленуме ЦК; 5) вопрос о зарплате на Пленуме ЦК; 6) об Англо-русском комитете и 7) хозвопросы.

2/IХ – [19] 26 г. письмо неизвестных партийцев одного другому Троцкий и Каменев. Новая стадия в вопросе об Англо-русском комитете. Письмо украинского коммуниста в ЦК и др. партийцев.

Опрос Лашевича в ЦКК и речь Зиновьева по делу Лашевича и др.

14/IХ – [19] 26 г. речь Крупской на Июльском Пленуме ЦК и ЦКК и поправки по жилищному вопросу, внесенные Смилгой и отвергнутые ЦК и ЦКК.

Кроме этих материалов, я читал у Гошки завещание Ленина о членах Политбюро и его письмо по нашей национальной политике. Были и др. материалы, но припомнить сути их не могу, да и в конце концов считаю вполне достаточным и того, что перечислено, ведь факт остается фактом. Эти материалы я все читал, но кроме того я их зачитывал, хотя и не все, на читке, которую я созывал у себя на квартире и на которую я приглашал Румянцева и Дьячкова из ячейки штаба [ЛВО] и Мельникова из ячейки Наркомторга (быв[ший] сотрудник штаба округа). Мельников имел с собой завещание Ленина, которое также было всеми нами зачитано.

Кроме изложенного, не считаю возможным скрывать от Вас и о существовании чисто военного, партийного подпольного центра, который нами именуется «военное бюро», которое создано для руководства работами в войсковых частях нашего округа. В состав этого военного бюро входят: Гошка-Федоров, Ванаг (быв[ший] начтерупр Ленинграда) и я. Мы собирались уже два раза. Первый раз на квартире Ванага, второй раз на квартире Федорова. На первом, организационном, совещании военного бюро мы подсчитали свои оппозиционные силы, которые оказались, по сообщению Гошки, в следующем состав[е]:

В 20‐й див[изии] – 4 группы (в 58, 59, 60‐м и артполках), в каждой группе по 3 человека. Всеми группами в дивизии руководит т. Румянцев, работник подива 20‐й.

В 11‐й див[изии] нашей группы нет, но решено таковую создать и дело это поручить т. Дукальскому, который уже принялся за работу, а по приезде из Москвы имел явку к Гошке-Федорову.

В 16‐й див[изии] нашей группы нет, о создании таковой воздерживаемся за неимением подходящих ребят.

В 43‐й и 56‐й див[изиях] нашей группы нет, но таковые бюро считало желательным создать через военкомдива 43‐й т. Гришина, с которым я должен был договориться, предварительно нащупав его – наш он или нет.

В 4‐й квадивизии нашей группы нет, и решено таковую не создавать до подыскания своего парня.

В ВУЗах имеется группа в Военно-технической академии в числе 12 чел. Руководство работой этой группы идет по гражданской линии.

В Академии Толмачева группа имеется из двух преподавателей и шести слушателей, включая и Федорова. Руководит группой Федоров. Есть в академии слушатель Кузьмин, быв[ший] начпубалта, но, по заявлению Федорова, он, хотя и был в оппозиции, но в данное время держится обособленно от нашей группы.

В штабе, управлении и пуокре группа возглавлялась сперва Румянцевым, а потом мною. Активной работы не вела, как, очевидно, не вели и др. группы в целом, ограничиваясь активной работой групповых руководителей. В нашей группе были, кроме меня, Румянцев, Дьячков, Мельников и Шредер. Последний ни на одном групповом собрании не был.

В политотделе спецвойск раньше группой руководил Ванаг, после его отъезда на курорт руководил Сойко, после провала Сойки руководит Чащинов под наблюдением Ванага. В группу входят один из конвойного полка, один из авто-мотополка, один из Центр[ального] кр[асноармей] ского госп[италя] (Ляхнович). Из полков фамилии мне неизвестны.

По ВУЗовским работникам я должен был поднащупать комиссара школы связи т. Корчагина, но до сих пор мне не удавалось с ним встретиться и связи не установлено.

Федоровым было сообщено, что по гражданской линии нам предложено созвать узкое собрание актива наших ребят и [что] на это собрание приедет докладчик из Москвы. Мы решили это собрание созвать после маневров. Федоров же сказал, что в начале оформления оппозиционных групп в Ленинграде на закрытом собрании делал доклад Сафаров.

В группу Политотдела спецвойск, кроме перечисленных выше, входит тов. Кеер (помнач терупра), которого обрабатывает Ванаг.

Из всего вышеизложенного с достаточной ясностью видно, насколько глубоко все мы оппозиционеры, в том числе и я лично, погрязли в своей раскольнической работе внутри партии, а фактически против партии.

Только теперь я ясно понял, какую опасную для партии работу мы все ведем и как этой работой оказываем ценнейшую услугу мировой буржуазии, раскалывая монолитность нашей партии.

Настоящим письмом, тов. Сааков, я не прошу для себя снисхождения, я знаю, это моя вина перед партией нисколько ни меньше других оппозиционных товарищей и приму решение партии по моему личному проступку с полнейшим сознанием своей вины.

Уважаемый тов. Сааков, прошу Вас не считать, что я, сообщая Вам фамилии моих товарищей и оргструктуру наших групп – этим я хочу облегчить свою вину – отнюдь нет, я этим хочу покончить как сам с этой оппозиционной работой и сделать все от меня зависящее к тому, что[бы] эта вредная для партии работа не расширялась, так и думаю, что все эти товарищи, как и я, откажутся от этой работы и в дальнейшем исправят свою ошибку.

Навсегда отмежевываюсь от оппозиции и передаю свой партийный проступок на суд партии. Дабы у Вас не создалось впечатление о вымышленности изложенного, прилагаю три записки Федорова и две Ванага, адресованные мне, по которым я извещался о своем приходе на совещания, и два конверта.

В одной из записок Федорова говорится о трусиках. Трусики – это материалы.

Гошка – это кличка Федорова.

Петро – это кличка Ванага.

С коммунистическим приветом,

Член ВКП(б) № 45[4] 518 с сентября 1918 г. ХВАТСКИЙ, член ячейки штаба, управления и пуокра ЛВО (Место службы: Отдел по комсоставу Упр[авления] ЛВО), 15/IX – [19] 26 г.

ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 4. Д. 144. Л. 244–249.

РГАСПИ. Ф. 74. Оп. 2. Д. 51. Л. 6—12.

Незаверенная машинописная копия с копии.

Экз. ЦА ФСБ РФ опубл.: Зданович А.А. Органы государственной безопасности и Красная армия. М., 2008. С. 623–629.

Печатается по тексту РГАСПИ.

Документ № 3

Совершенно секретная сводка Политуправления РККА № 6 «Отклики на решения Пленума ЦК и ЦКК»

№ 0011047, гор. Москва 23 сентября 1926 г.

ККА

Проработка материала Июльского Объединенного Пленума ЦК и ЦКК. Углубленная проработка отдельных вопросов Пленума по ячейкам начала развертываться только по окончании маневров (конец августа): эти же материалы подытоживают ряд проведенных общелагерных партсобраний, собраний партактива и актива КСМ. Например: во 2‐й КСД проведено два собрания партактива (одно с курсантами Бакинского комитета партии), одно собрание узкого актива, одно собрание актива КСМ, в 3‐й КСД совместно с ОККБ – собрание актива (в прениях выступил один тов[арищ]); в 1‐й Груздивизии – собрание актива (в прениях выступило трое); в Армянской дивизии – общелагерное партсобрание, партактива, актив комсомола; в Азербайджанской дивизии – узкий партактив (в прениях шесть человек), собрание партактива (в прениях шесть человек), общелагерное партсобрание с активом комсомола (в прениях два человека) и актив комсомола. Все эти собрания проведены в начале августа, частично в конце июля.

Как встретила парторганизация решения Пленума. Политотдел 2‐й КСД пишет: «Небольшая часть активистов-партийцев, как-то: работники подива, военкомы отсеки полков и одиночки, командиры-партийцы разбираются в сущности разногласий». Что касается середняка-партийца, то «его интересует не сущность разногласий, а тот переплет, который создался внутри ЦК в связи с разногласиями…В общем, нужно отметить, что сущность разногласий еще широким кругом партийцев недостаточно уяснена» (подив объясняет это тем, что не осознаны разногласия на Апрельском Пленуме). Далее говорится, что «выпячивание отдельных лиц (Зиновьев, Троцкий, Каменев и др.) как бы заслоняло собой существо разногласий». Это основное положение о слабой осознанности большинством парторганизации действительной сущности разногласий является, конечно, общим для всей Армии.[1634]1634
  Политотдел дивизии.


[Закрыть][1635]1635
  Ответственные секретари коммунистических ячеек.


[Закрыть]

Если говорить об общем впечатлении, можно констатировать, что Пленум всколыхнул организацию, вызвал обостренный интерес к внутрипартийной жизни (очень часто связанный с вопросами организационными). Внес оживление в парторганизацию Армии.

Резолюции, принятые на партсобраниях, собраниях актива и т. д. целиком и полностью присоединяются к решениям Пленума, резко осуждают оппозицию и приветствуют твердую ленинскую линию ЦК.

Все резолюции приняты единогласно, кроме 1‐й Груздивизии (принята при трех воздержавшихся). Не считая явных оппозиционеров-ленинградцев, оппозиционных настроений в парторганизации ККА не выявлено. Здесь опять следует остановиться на 1‐й Груздивизии, где имело место одно выступление на собрании партактива против постановлений ЦК. Сообщение подива 1‐й Груз[инской] останавливается на этом факте недостаточно подробно: «Один товарищ, окончивший ЗКУ (Закавказский коммунистический университет) и отбывающий 6‐мес[ячную] строевую службу в 1‐м полку, в своем слове выступил против постановления ЦК, остановился на всех тех вопросах, которые отстаивались оппозицией. Вместе с тем он характеризовал линию тов. Троцкого как вполне правильную политику».

Вопрос об информации и о материалах оппозиции стоит в плоскости довольно широко распространенного недовольства на недостаточность партийной информации, не позволяющей ближе ознакомиться с материалами оппозиции и вообще недостаточной информации низовой парторганизации со стороны высших парторганов. Наиболее характерные вопросы: «Будут ли иметь члены партии исчерпывающие материалы оппозиции. То, что есть, недостаточно».

«Почему высшие парторганы не информируют низы секретными письмами о партийных вопросах, не подлежащих опубликованию в прессе?» Этот же вопрос задевается в выступлениях: «Другой из выступавших, политрук 1‐го Грузполка, выражал некоторое недовольство тем, что о всяких антипартийных выступлениях партийцы узнают лишь в то время, когда об этом узнает вся остальная беспартийная масса, почему трудно бывает разобраться во всех тех вопросах, вокруг которых открывается дискуссия в партии». На узком совещании актива Аздивизии «указывалось на односторонность газетного материала, по которому трудно было узнать платформу оппозиции». В прениях отмечались следующие факты: «партиец комвзвод говорит, что вожди постепенно переходят к оппозиции, почему необходимо детально ознакомиться с позициями обоих течений, чтобы выработать твердое и правильное мнение… партийцы высказываются в духе того, почему о разногласиях в партии не сообщается своевременно». «Низовые парторганизации недостаточно информируются и многое скрывается от них. Некоторые товарищи этим объясняют, что слышны сомнения, не права ли оппозиция». В некоторых записках проскальзывает и сожаление об этом, почему оппозиции не дают возможности выступить с[о] своими взглядами в широких массах: «Зачем партия не дает возможности оппозиции в газете опубликовать свои воззрения среди масс», «Дано ли оппозиции право открыто высказывать свои мнения среди рабочих масс в прессе». К этой же категории вопросов при голосовании резолюции, начинавшейся словами – «заслушав и обсудив», – было предложено исключить из резолюции слово «обсудив» (резолюция принята единогласно и предложение отвергнуто).

О пассивности, «боязни» и пр. следует коснуться и вопроса о том, что выявляется вне собраний о молчании, «боязни» выступать и пр. Подив Азербайджанской сообщает: «Проскальзывали отдельные мнения о том, что некоторые партийцы бояться высказывать откровенно свое мнение об оппозиции». Мотивы, слышанные от некоторых: «если Зиновьева сняли с Политбюро, то нам и подавно хуже будет». Дальше: «Отсутствие материала о платформе оппозиции заставляло других говорить: “Как ЦК, так и мы”». Подив по этому поводу пишет: «В данном случае высказывается некоторое “безличие” членов партии по отношению ко всей партии в целом, а в частности, по отношению к верхушке партии, с другой стороны – говорить так заставляло отсутствие критического подхода к вопросам, ввиду невозможности самостоятельно разобраться в этом». На этих вопросах многие товарищи останавливались в прениях: «Выявить настроения у партийцев трудно по двум причинам: 1) незнание вопроса; 2) боязнь высказываться». Несомненно, что в той или иной форме такие настроения (невысказывание всего того, что хотел бы высказать, некоторое безразличие к происходящему в партии) имеются и в др. дивизиях. В частных, например, разговорах приходится слышать мнения отдельных коммунистов о том, что в партии теперь не то, что раньше, есть некоторое недоверие партийцев друг к другу. Такого рода разговоры питаются, главным образом, тем, что товарищи не уяснили себе сущности внутрипартийных разногласий, не могут поэтому выработать в себе определенного твердого взгляда.