Текст книги "Сталин против Зиновьева"

Послесловие

В 1917 г. и во время Гражданской войны взаимоотношения будущих вождей большевиков двадцатых годов были отнюдь не однозначными. После свержения царизма наиболее адекватно выражал представление большевиков о тактике РСДРП тандем Каменева и Сталина, действия которого в марте 1917 г. были откровенно соглашательскими, нацеленными на участие РСДРП в реализации власти в рамках буржуазно-демократической революции, поскольку правоверные марксисты не могли не понимать, что Россия ни к какому социализму не готова: по большому счету в ней еще не было государственного капитализма. Ильич взорвал партию своими Апрельскими тезисами, которые в момент их оглашения были для старых большевиков откровенной ересью. Сталин, как он будет это делать в дальнейшем, успел благополучно «отпрыгнуть», не особо рьяно каясь впоследствии, а Каменеву припоминали его соглашательство до конца дней. Удар ниже пояса, который в конце 1926 г. нанес Сталин Каменеву, поставив с ног на голову сюжет с «телеграммой Михаилу Романову», рикошетом ударял и по авторитету нарождавшегося «вождя народов», вплоть до Октября разделявшего отнюдь не все установки Ленина. Когда бы не приезд Ильича из его эмигрантского «далека», Каменев со Сталиным (если по Троцкому, «публицист без решимости и организатор без кругозора») вполне могли бы составить в Республике Российской подлинную (в условиях, когда политика меньшевиков по сути растворилась в политике эсеров) социал-демократическую альтернативу.

В 1919 г. Зиновьеву помогали организовывать оборону колыбели революции два его товарища по Политбюро ЦК РКП(б) – Сталин и Троцкий. И с тем и с другим у Григория Евсеевича сложились ровные, вполне товарищеские отношения. И все трое внесли посильный вклад в становление системы заложничества в годы Гражданской войны. Это следует отметить хотя бы потому, что как в эмигрантской троцкистской, так и в современной российской историографии бытует представление о «злом» Сталине и «добром» Троцком. Добряков в «товариществе революционных вождей» (термин Сергея Павлюченкова) не было. Все они были готовы применить репрессии в тех случаях, когда это представлялось им политически целесообразным.

Однако последний этап Профсоюзной дискуссии сплотил Зиновьева со Сталиным вокруг Ленина, а главным оппонентом вождя в ЦК РКП(б) стал Троцкий (Зиновьев также нанес серьезный удар по самолюбию Томского, что изрядно ему повредит в борьбе за власть в двадцатые годы).

Сложившаяся по итогам Профсоюзной дискуссии расстановка сил в высшем большевистском руководстве в целом не изменилась и при «позднем Ленине». Когда в конце 1922 г. – начале 1923 г. Ильич вступил в свой последний и решительный бой с собственной немощью и примкнувшими к ней Сталиным и Зиновьевым, вождь мирового пролетариата попытался привлечь на свою сторону Троцкого, однако последний «дипломатический намек» понять не соизволил, а лично преданному Ленину Каменеву не осталось ничего иного, как примкнуть к победителям. Самая реальная возможность снятия Сталина с поста генсека была упущена.

Ведущая в Политбюро ЦК РКП(б) текущую работу при живом и дееспособном Ленине в 1922 г. – начале 1923 г. «двойка» Сталина и Каменева, которые приятельствовали с десятых годов и сработались в 1917 г., была органом по большому счету техническим. В последний год биологического существования Ленина она была расширена до политической «тройки» Сталин – Зиновьев – Каменев, принимавшей ключевые решения за Политбюро и на самом деле прикрывавшей сговор двух супертяжеловесов 1923–1925 гг. – Сталина и Зиновьева. Впрочем, в условиях постоянного пребывания Зиновьева в колыбели революции «тройка» периодически сокращалась до «двойки», но теперь уже органа не технического, а политического. А мягкость характера Каменева при нахрапистости генсека уже на данном этапе приводила к тому, что, по выражению Зиновьева, «на деле нет никакой тройки, а есть диктатура Сталина».

В процессе «организационной эволюции» фракционная «тройка» была, по свидетельству Зиновьева, расширена в 1924 г. до другого «неофициального фракционного центра, т. н. “семерки”, со включением в число ее председателя ЦКК т. Куйбышева и исключением т. Троцкого, подотчетной только пленуму фракции»[1616]1616
  Войтиков С.С. Центральный комитет. Высшее партийное руководство от Ленина и Плеханова до Хрущева. С. 477.


[Закрыть]. Словосочетание «пленум фракции» в тексте партийного «литератора» свидетельствовало о формализации деятельности фракционной «семерки».

В «семерке», как и в «тройке», сразу же стал доминировать Сталин, что было предопределено и его деятельностью в качестве руководителя центрального партийного аппарата, и пребыванием (в отличие от председателя Петроградского совета Зиновьева) в Москве, где его властные амбиции при всем желании не мог сдержать «покладистый» (в сравнении с большинством остальных партийных вождей) Каменев, и резким падением зиновьевского авторитета во время третьего, основного, этапа Профсоюзной дискуссии.

Соратник Сталина В.М. Молотов заявил в ходе беседы с журналистом Ф.И. Чуевым: «Зиновьев претендовал на лидерство, на роль Ленина. И добился, что на ХII съезде партии, в 1923 г., еще при живом Ленине, делал Политический отчет. И тогда же затеял интригу против Сталина и всей нашей группы, которая сколачивалась вокруг Сталина (курсив наш. – С.В.). И вскоре Зиновьев и Каменев, отдыхая в Кисловодске, вызвали к себе Рудзутака, потом Ворошилова, гуляли там в пещере и доказывали, что надо политизировать Секретариат»[1617]1617
  Чуев Ф. Сто сорок бесед с Молотовым. М., 1991. С. 183, 184.


[Закрыть].

В 1923–1925 гг. «ленинско-сталинское» большинство членов Центрального Комитета Российской коммунистической партии (большевиков) разгромило внутрипартийную группировку, персонально объединившуюся вокруг члена Политбюро и главы военного ведомства Троцкого. В начале 1925 г. Троцкий был оставлен в Политбюро, хотя более не играл сколь-нибудь весомой роли в принятии политических решений, но снят с руководства военным ведомством. Формально именно разногласия в руководящем сталинско-зиновьевском ядре по вопросу об оргвыводах в отношении Троцкого стали предпосылкой для раскола руководящей группы ЦК и ЦКК РКП(б), сложившейся в 1923–1925 гг. С ликвидацией «оппозиции 1923‐го года», позднее получившей название Левой, был оформлен назревавший с лета 1923 г. раскол внутри большинства ЦК. Единственное, после того как от Зиновьева к Сталину перешел Бухарин, раскол стал проходить между группами генерального секретаря ЦК Сталина и члена Политбюро Бухарина, с одной стороны, и группой членов Политбюро Зиновьева, председателя Исполкома Коминтерна, и Каменева – с другой.

Параллельно «тройке» Сталина, Зиновьева и Каменева начали формироваться и два троцкистских Центра – Московский и Петроградский (с 1924 г. Ленинградский), на первых порах весьма компактные.

Не позднее конца октября 1925 г., в преддверии XIV съезда РКП(б) – ВКП(б) (датируется по упоминанию М.В. Фрунзе) Зиновьев сделал запись о заседании фракционной «семерки», на котором обсуждался вопрос о ее фактическом преобразовании в «пятерку». В записи упомянуты в качестве выступающих Г.К. Орджоникидзе, М.В. Фрунзе и Ф.Э. Дзержинский. Если это не запись собственного выступления Зиновьева, то тогда Дзержинский сделал более чем объективное заявление о трансформации негласного фракционного руководящего центра:

«Трещинка в трещине […]

ПБ с 7 до 5.

Семерка до пятерки.

Надо доверять друг другу»[1618]1618
  РГАСПИ. Ф. 324. Оп. 1. Д. 90. Л. 36.


[Закрыть].

В конце 1925 г. Зиновьев с Каменевым, вылетевшие из преобразованной в «пятерку» «семерки» и позднее вошедшие в советскую историографию в качестве вождей «Новой / Ленинградской оппозиции», потерпели серьезное поражение на XIV съезде РКП(б) – ВКП(б).

Если Сталин отстаивал совершенно бредовое с точки зрения марксистско-ленинской теории положение о возможности построения социализма в одной стране, то Зиновьев, правоверный марксист и ленинец (Ильич был, по справедливому определению Григория Евсеевича, «с головы до ног […] международным революционером»[1619]1619
  Зиновьев Г. Ленинизм. Введение в изучение ленинизма. Изд. 2-е. С. 287.


[Закрыть]), и Каменев, председатель Совета труда и обороны при СНК СССР и один из трех, наряду с А.И. Рыковым и А.Д. Цюрупой, руководителей советско-хозяйственного механизма Страны Советов, прекрасно понимали, что в одной стране никакой социализм построить невозможно. Это была теоретическая предпосылка для последующей временной блокировки Зиновьева с Троцким – убежденным и последовательным интернационалистом, жрецом мировой революции. К тому же и Троцкий, и Зиновьев, будучи марксистами, не были сторонниками заигрывания с крестьянством и настаивали на необходимости скорейшей индустриализации.

Сложившийся в верхах «треугольник»: Сталин – Троцкий – Зиновьев – стал предпосылкой для очередного этапа внутрипартийного противостояния. Троцкий, которого могли перетянуть на свою сторону как Сталин, так и Зиновьев, пошел на блок со вторым. Так появилась Объединенная оппозиция, о которой Сталин под одобрительные возгласы множества представителей руководящего партийного ядра второй половины 1920‐х гг. сказал, что во главе ее «…стоят известные люди с именами, люди, умеющие себя рекламировать, люди, не страдающие скромностью, умеющие себя расхваливать и показать товар лицом».

По-новому позволяют взглянуть на подоплеку и ход противостояния большевистских вождей в 1926–1927 гг. документы личных фондов Г.Е. Зиновьева (РГАСПИ, ф. 324) и К.Б. Радека (РГАСПИ, ф. 326), а также документы Московской организации ВКП(б) и райкомов Москвы (ЦГА Москвы, ф. 4 и др.). Данные материалы свидетельствуют о том, что Объединенная оппозиция так никогда и не стала монолитом, сторонники Троцкого, с одной стороны, и Зиновьева (и Каменева) – с другой, продолжали относиться друг к другу с нескрываемым недоверием даже в моменты наибольшей «сплоченности» их «рядов».

Весьма характерно, что созданные в 1923 г. троцкистами в обеих столицах Центры выросли количественно, и зиновьевцы затребовали во время заключения тактического союза ознакомления со списками руководящих работников-троцкистов (поскольку от переговоров по этому вопросу троцкисты уклонились вместо прямого заявления из серии «таковых не ведем», списки действительно велись). Заявления деятелей Новой оппозиции о нескольких сотнях их сторонников, о которых рассказал Виктор Серж, независимо от численного соответствия, также свидетельствует о том, что Зиновьев не зря расставлял свои кадры в колыбели революции. Отнюдь не все зиновьевцы после XIV съезда РКП(б) – ВКП(б) и высадки в Ленинграде сталинского «десанта» покаялись в своих «грехах», а из тех, кто признал правоту «генеральной линии партии», не все искренне уверовали в правоту Сталина с Бухариным.

Фактически у всех группировок партии в это время были свои руководящие центры. У Сталина – его совещания с «друзьями», из которых Серго покончит жизнь самоубийством, Киров будет застрелен морально неуравновешенным типом, а уцелевшие «друзья» довольно быстро эволюционируют в «сброд тонкошеих вождей / полулюдей». У троцкистов помимо руководящего органа, в который входили И.Н. Смирнов, Мрачковский и другие видные сторонники Троцкого, в Москве и Ленинграде была разветвленная структура, дублирующая систему райкомов ВКП(б). Тут надо, впрочем, заметить, что данная структура была создана не самим Троцким, а именно что его сторонниками, преимущественно из бывших товарищей «покойника Свердлова». У Зиновьева, а также Каменева был руководящий неформальный орган из членов ЦК и ЦКК – ленинградцев Евдокимова, Бакаева, Куклина, Шарова и до определенного времени (примерно до 1928 г.) Лашевича, Залуцкого и Харитонова. У Правых была, на их «жаргоне», «тройка»: Рыков – Бухарин – Томский, в которую никогда не входил Угланов. «Группировкой Сырцова – Ломинадзе», как определил ее Сталин, в действительности руководили Александр Петрович Смирнов и Сырцов. Не стоит забывать и о «15‐ти» сапроновцах. Численно фракция Тимофия Владимировича Сапронова и Владимира Михайловича Смирнова (последний на его последнем судилище откажется от самооговора) была ничтожна, однако это были проверенные люди, опытные большевики, некогда накопившие серьезный опыт на руководящей советской работе.

Следует обратить внимание на то важное обстоятельство, что в противостоянии большевистских вождей двадцатых годов важную роль сыграла «свита», которая «делала» своих «королей» и вследствие действий которой сталинские пометы синим карандашом на составленных в НКВД СССР списках лиц, подлежащих аресту, в тридцатые годы оказались довольно внушительными по объему. Как Троцкому давали сто очков вперед его «соратники» из бывших свердловских уральцев, превратившие своим «заявлением 46‐ти» начатую Львом Давидовичем дискуссию в масштабное противостояние тогдашнему сталинско-зиновьевскому руководящему ядру ЦК и ЦКК РКП(б), так петроградское (ленинградское) окружение Зиновьева неизменно толкало Григория Евсеевича на отстаивание революционного, большевистского курса. Зиновьев признался в 1935 г.: «Я лично – человек больших внутренних колебаний»[1620]1620
  О деле так называемого «Московского центра». С. 75.


[Закрыть]. Таковых внутренних колебаний не было ни у комсомольских вождей, снятых с их постов в 1925 г. (в плане большевистской принципиальности там пробы не было негде ставить) и порвавших все отношения с Зиновьевым после его капитуляции, ни у Залуцкого, который поделился с сотрудником Молотова рассуждениями о партийном Термидоре и характеристиками вождей сталинско-бухаринской руководящей группы ЦК ВКП(б), прекрасно зная, что Леонов передаст их в Москве «кому надо» слово в слово, ни у Лашевича, который «двадцать лет спустя» надумал «тряхнуть стариной» и произнес «нагорную проповедь… в лесу».

Каменев с Зиновьевым, возглавляя московский и ленинградский регионы, были вынуждены отстаивать интересы пролетариата, как мы бы сейчас сказали, обеих столиц. Сталин, возглавляя Секретариат ЦК РКП(б) – ВКП(б) – КПСС, как справедливо замечали советологи вроде М.С. Восленского, вынужденно представлял интересы нарождавшейся «партократии». В условиях многозадачности Зиновьев, руководивший международным коммунистическим движением и ответственный за хозяйство Северной столицы, и Каменев как один из двух лидеров советско-хозяйственного аппарата всего Советского Союза, глава столичного региона и председательствующий в Политбюро, попросту не могли сосредоточиться на борьбе за власть в РКП(б), а Сталин, который, как и его предшественники на посту руководителя Секретариата ЦК Свердлов и Крестинский, занимался прежде всего расстановкой и перестановкой кадров, мог уделить все свое внимание установлению единоличной власти. Этот урок, заметим в нарушение хронологии, будет усвоен Хрущевым, который, сосредоточившись на работе в Секретариате ЦК КПСС, будет не без успеха выискивать «ошибки» в работе как председателя Совета Министров СССР Маленкова, так и министра иностранных дел СССР Молотова.

ЦК РЛКСМ, Ленинградский губкомол и курировавшие последний в колыбели революции Сафаров и отчасти Залуцкий погорели в 1925 г. на том же самом, на чем погорел до них Владимир Александрович Антонов-Овсеенко, о снятии которого с поста руководителя Политуправления Красной армии генсек сказал в 1924 г.: «Антонов снят с ПУРа по решению Оргбюро ЦК, утвержденному Пленумом ЦК. Он снят прежде всего за то, что разослал циркуляр о конференции ячеек военных вузов и Воздухофлота с порядком дня: по международному положению, по партстроительству и пр., без ведома и согласования с ЦК, хотя Антонов знал, что ПУР работает на правах отдела ЦК. Он снят с ПУРа, кроме того, за то, что разослал всем военным ячейкам циркуляр о формах применения внутрипартийной демократии вопреки воле ЦК и несмотря на предупреждение ЦК о согласовании этого циркуляра с планами ЦК»[1621]1621
  Сталин И.В. Сочинения. Т. 6. С. 42, 43.


[Закрыть]. После Антонова-Овсеенко и ленинградских комсомольцев, которые попытались без санкции сверху созвать фактически всесоюзную конференцию РЛКСМ, отчасти на аналогичной «угрозе» партии и ее «несокрушимому единству» погорит после Великой Отечественной войны ленинградское же руководство ВКП(б), которое проведет в городе на Неве де-факто не всероссийскую, а всесоюзную оптовую ярмарку и тем самым воскресит в памяти сталинских соратников и самого Хозяина события двадцатых годов.

В головы старых большевиков, которые помнили историю партии со II съезда РСДРП 1903 г., целенаправленными усилиями Ленина и его тогдашних товарищей по руководству большевистской фракции был вбит первый пункт Организационного устава партии, в соответствии с которым членом партии считался «…всякий, принимающий ее Программу, поддерживающий партию материальными средствами и оказывающий ей регулярно личное содействие под руководством одной из ее организаций»[1622]1622
  Второй съезд РСДРП. Протоколы. М., 1959. С. 425.


[Закрыть]. Сторонники «генеральной линии» партии, проникавшие на нелегальные собрания оппозиционеров, узнавали о наличии у Троцкого и Зиновьева руководителей подпольной системы руководящих органов, своими глазами видели, как оппозиционеры вносили в подпольные кассы членские взносы, в том же размере, что был официально установлен и в партии – для поддержания исключенных, на нужды руководящих органов фракции, а также и на оплату различной отпечатывающейся литературы и труда машинисток. Многочисленные записки в партийные органы дополнили более поздние признания Зофа, Пикеля и других «покаявшихся» оппозиционеров. С появлением в 1927 г. проекта платформы «большевиков-ленинцев», которая фактически представляла собой альтернативную Программу партии, сталинцы и будущие Правые не могли не убедиться в том, что с учетом наличия фракционных центров, членских взносов и платформы (а фактически партийной Программы) «вторая партия», вопреки пламенным заверениям зиновьевцев и вынужденным в условиях союза Левой и Новой оппозиций заверениям троцкистов, уже создана.

У сталинско-бухаринского руководства появились все основания для утверждений о «второй партии», тем более что у проекта оппозционной платформы было и свое название партии – «большевиков-ленинцев» (то есть Сталин и Бухарин со товарищи по умолчанию становились вроде бы то ли «большевиками-антиленинцами», то ли «меньшевиками-сталинцами»). Генсека, и далеко не его одного, полагаем, трясло, когда он увидел среди лидеров «ленинцев» Троцкого.

Важно подчеркнуть: несмотря на то, что троцкисты были психологически подготовлены к созданию «второй партии», Лев Давидович и его ближайшие соратники предпочли все же сохранить своих сторонников в ВКП(б), осознавая тот факт, что Троцкий был великим оратором и выдающимся партийным «литератором», однако он отнюдь не преуспел даже в создании сколько-нибудь серьезной фракции во времена «единой» РСДРП[1623]1623
  См., напр.: Серж В. Указ. соч. С. 283.


[Закрыть]. До своей вынужденной эмиграции Троцкий продолжать гнуть ту линию, которой он придерживался с момента вступления его как вождя «Междурайонной организации объединенных социал-демократов» в большевистскую партию на VI съезде РСДРП (большевиков) в конце июля – начале августа 1917 г. Большевики получили дополнительные силы в тогдашней столице – Петрограде, что было отнюдь не лишним после подавления попытки военного переворота, предпринятой «ленинской» партией вопреки воле Ленина 3 июля, а Троцкий, влияние «межрайонки» которого не выходило за пределы Петрограда, вошел в самую немногочисленную из всероссийских партий – в расчете на обретение в ней сторонников. Расчет, как мы можем сейчас говорить, вполне оправдался. Троцкий с его холодностью и подчеркнутой корректностью, вызывавшей раздражение у товарищей по партии, весьма склонных к панибратству, так и не стал своим для старых большевиков-«ленинцев», однако в качестве «вождя Красной армии» он закончил выигранную РКП(б) Гражданскую войну в качестве лидера партии номер два и едва не стал номером один после того, как из политического процесса выбыл Ленин.

Не лишено было оснований заявление Залуцкого, сделанное в 1925 г.: «Не глубина и всесторонний охват марксистских, теоретических и политических взглядов Троцкого, не сила его пролетарской революционной мысли, а блестящие ораторские и агитаторские способности перед Октябрем открыли Троцкому ворота в нашу партию. В этом, между прочим, заключены та “тайна” и тот “секрет”, что основные кадры нашей партии за эти [годы] не считали нужным вести борьбу со всевозможными баснями, умопомрачительными фантазиями и легендами о положении Троцкого в нашей партии и его фантастической роли в революции»[1624]1624
  Залуцкий П.А. О современном марксизме. С. 17.


[Закрыть].

В 1927 г. Троцкому даже не понадобилось взвешивать про и контра, чтобы принять решение остаться в действовавшей партии, а не начать создавать собственную. По большому счету IV Интернационал станет следствием безысходности. В отличие от Зиновьева, который мог бороться за власть в тех рамках, которые определяла сталинско-бухаринская руководящая группа, Троцкий вполне мог сделать ставку на военных специалистов, которых при нем перестали втаптывать в грязь революционные матросы. Ворошилов не покривил душой, когда заявил о том, что «Троцкому много сочувствуют не столько в партии, сколько вне партии. Ему многие сочувствуют [из тех, кто] в нашей стране играет немалую роль». Однако военный переворот, на который мог бы пойти Лев Давидович, априори не мог «закончиться удачей»[1625]1625
  См. подр.: Войтиков С.С. Троцкий, Фрунзе, Жуков. М.: Вече, 2019.


[Закрыть].

От того, какие конкретно группировки и лица реализовывали властные возможности в государстве Советов, зависели международное положение нашей страны и в целом картина мира. Гегемония Сталина и его фракции (до разгрома Объединенной оппозиции – совместная с деятелями будущей Правой оппозиции) имела, в частности, далеко идущие для мировой истории последствия в Китайском вопросе. В 1925 г. Фрунзе последовательно проводил курс на сближение с милитаристами. В своем последнем в жизни, адресованном Сталину, письме от 27 октября Михаил Васильевич писал:

«…ход развивающихся в Китае событий все больше и больше выдвигает на первый план У-Пей-Фу[1626]1626
  У Пей Фу (1878–1939) – один из лидеров чжилийской (джилийской) клики милитаристов, которая контролировала пекинское правительство (1920–1924 гг.). Пользовался английской и американской поддержкой. В феврале 1923 г. подавлял бастовавших рабочих Пекин-Ханькоуской железной дороги. К 1925 г. воевал со всеми остальными военными силами Китая – от гуандунских южан Сунь Ятсена до маньчжурских северян Чжан Цзолиня. В период Северного похода 1926–1927 гг. войска У Пей Фу были разбиты Национально-революционной армией Китая, после чего он перестал играть политическую роль. Последние годы жизни провел в монастыре.


[Закрыть] и возглавляемую им Чжилийскую клику[1627]1627
  Чжилийская (джилийская) клика – одна из клик, на которые распалась группировка бэйянских милитаристов после смерти Юань Шикая. Лидером ее был Фэн Гочжан, а после его смерти в 1919 – У-Пэй-Фу и Цао Кунь, происходившие из провинции Чжили, отчего и получила название Чжилийской. Клика занимала антияпонскую позицию и пользовалась финансовой поддержкой из Англии и США. В 1920–1924 гг. клика контролировала центральное Пекинское правительство. Многие военные аналитики были убеждены, что вскоре чжилийская клика осуществит объединение Китая. В 1924 г. конфликт в связи с контролем над Шанхаем привел ко второй чжилийско-фэнтянской войне. 23 октября, в разгар боевых действий, один из лидеров чжилийской клики Фэн Юйсян отвел войска с фронта в Пекин и произвел государственный переворот. Власть чжилийской клики пала. У-Пэй-Фу отступил в центральный Китай, где продолжал удерживать некоторые провинции до Северного похода Национальной революционной армии Чан Кайши.


[Закрыть]. У-Пей-Фу становится центральной руководящей политической фигурой и вместе с тем как бы центром новой вспышки национального движения. […] Необратимость установления определенных взаимоотношений с У-Пей-Фу для народных армий, Гоминьдана, Китайской компартии и пр. диктуется всей обстановкой. […]

Главный враг национально-революционного движения в Китае по-прежнему – Чжан Цзолинь. Задача нынешнего этапа гражданской войны должна заключаться в его военном и политическом разгроме. Выступление У-Пей-Фу создает благоприятную обстановку, которой необходимо воспользоваться. Народные армии должны выступить. Выступление должно быть подготовлено соответствующей политической работой, проведенной в широком масштабе и имеющей задачей подчеркнуть и выдвинуть на первое место роль Гоминьдана и народных армий, как наиболее последовательных и надежных поборников национально-освободительной идеи. Военное выступление народных армий должно быть приурочено к моменту, обеспечивающему возможность нанесения решительного удара и установления фактического контроля Фына […] в наиболее важных географических пунктах (такими пунктами я считаю прежде всего всю провинцию Чжили с Тянь-Цзином, затем Яве-Хе и северную Маньчжурию; Хейлунцзянскую провинцию). Кроме того, в дальнейшем случае успеха должны быть приняты решительные меры к занятию сторонниками Гоминьдана линии, обеспечивающей связь севера с Кантоном[1628]1628
  Гуанчжоуское (Кантонское) правительство, на юге Китая, под руководством Сунь Ят-сена (см.: Кузнецов В.С. Сунь Ятсен // Вопросы истории, 2009. № 7) практически сразу признало РСФСР. От имени Гоминьдана в телеграмме В.И. Ленину Сунь Ятсен приветствовал Октябрьскую революцию и выражал пожелание, что «революционные партии Китая и России сплотятся воедино и будут вести совместную борьбу». 1 августа 1918 г. нарком по иностранным делам РСФСР Г.В. Чичерин от имени советского правительства выразил благодарность Сунь Ятсену и приветствовал его как вождя китайской революции. Сунь Ятсен считал союз с СССР одной из важнейших предпосылок победы освободительной борьбы китайского народа.


[Закрыть] (провинцию Сы-Чуань, Гуй-Чжоу и Гуань-ви). Значение Чжили, как центральной провинции, вполне понятно. Что касается Же-Хе и Хей-Лун-Цзяна[1629]1629
  Хэйлунцзян – провинция в северо-восточной части Китая. В прошлом – часть территории исторической области Маньчжурии.


[Закрыть], то закрепление здесь гоминьдановских сторонников необходимо для упрочения нашего положения на КВЖД и укрепления экономических и политических связей с Китаем.

Из изложенного вытекает необходимость блока с У-Пей-Фу. В результате этого блока должно создаться новое китайское правительство, представляющее в своем составе чжилийцев, гоминьдановцев севера (Фын) и юг Китая (Кантонское правительство). Так как этот блок никакой прочности представлять не может, то при ведении теперешнего этапа войны и при оформлении нового правительства следует исходить из идеи неизбежности продолжения войны за создание действительно единого Китая. На этот раз уже против У-[Пей-Фу] и его сторонников. “Дележка добычи”, в случае победы над Чжан Цзолинем, и линия политической работы должны не упускать из вида этого. В частности, особое внимание должно быть обращено на Шанхай, где следует решительно добиться вооружения рабочих, как средства, обеспечивающего создание в Шанхае революционной народной власти. Мне кажется целесообразным выдвинуть идею выделения Шанхая с известным районом из провинции Цзян-Су в организацию типа великого города. В этом случае много шансов было бы за то, чтобы превратить Шанхай в действительный центр революционного движения в Китае.

Я не упоминаю об остающихся в силе прежних указаниях относительно углубления работы в Кантоне, расширения сферы влияния Гоминьдана на весь Китай, расширения, углубления политической работы в народных армиях и т. п.»[1630]1630
  См. подр.: Войтиков С.С. Троцкий, Фрунзе, Жуков. М.: Вече, 2019.


[Закрыть].

В 1926 г. Сталин сделал заведомо провальную ставку в китайском вопросе. Генсек был подвергнут справедливой критике Троцким и Зиновьевым со товарищи. В целом Сталин сделал несколько неправильных «ставок» во внешнеполитических вопросах, которые удалось протащить в ЦК ВКП(б) аппаратными методами и которые нанесли серьезные удары по авторитету Страны Советов и изрядно навредили делу мировой революции, от которой в целом Сталин никогда не отказывался, делая, в отличие от Зиновьева и Троцким, ставку на постепенное расширение уже имевшегося социалистического плацдарма.

Фактически только судьбы мировой революции и тактические соображения заставили Троцкого и его сторонников, с одной стороны, и Зиновьева с Каменевым – с другой, действовать совместно. Объединенная оппозиция, по сути, имела фамилию, имя и отчество: Ивар Тенисович Смилга. Документы РГАСПИ и ЦГА Москвы свидетельствуют о том, что именно Смилга был настоящим демиургом Объединенной оппозиции, подлинным связующим звеном «троцкистско-зиновьевского оппозиционного блока» в 1926–1927 гг. Поскольку изначально блок Зиновьева с Троцким был чисто тактическим, Зиновьев был готов, если по Мрачковскому, «убежать» уже в августе 1927 г. Союз Зиновьева с Троцким пока удалось сохранить опять-таки усилиями Смилги.

28 ноября 1927 г. закончился развернувшийся еще до XV съезда ВКП(б) процесс – распад блока троцкистов с Новой оппозицией. Распад блока мог предсказать любой, мало-мальски представлявший себе реальные взаимоотношения Троцкого и его группировки с Зиновьевым и деятелями Ленинградской оппозиции. Однако помимо этого произошел и внутренний раскол, причем как среди троцкистов, так и среди зиновьевцев.

На XV съезде ВКП(б) 1927 г. Зиновьев с Каменевым капитулировали. В 1928 г. после своего восстановления в ВКП(б) и возвращения из ссылки вместо сворачивания оппозиционной деятельности бывшие вожди Новой оппозиции вступили в переговоры с троцкистами и Правыми. Это стало предпосылкой дальнейших оргвыводов в их отношении.

Наиболее активные переговоры всех, кто потерпел фиаско в борьбе за лидерство в РКП(б) – ВКП(б) в двадцатые годы, велись в 1932 г., когда в полном объеме дали о себе знать последствия сталинской коллективизации. Дальше разговоров дело не шло, однако ознакомление с платформой рютинцев закончилось для Зиновьева с Каменевым печально. Очередной высылкой и очередным исключением.

После покаяния, в искренность которого не поверил бы и человек более доверчивый, чем Сталин, и возвращения из второй ссылки в 1933 г. сколь-нибудь активной политической деятельностью Зиновьев и Каменев не занимались, сосредоточившись на деятельности литературной. Однако антисталинские разговоры они все же продолжали вести – с отдельными покаявшимися троцкистами и Правыми, а также, что естественно, – с узким кругом своих бывших сторонников, часть которых (Евдокимов, Бакаев и некоторые другие), что важно подчеркнуть, была настроена куда радикальнее, чем Григорий Евсеевич и Лев Борисович.

В любом случае противостояние двух супертяжеловесов 1923–1925 гг. в РКП(б) закончилось в 1936 г. расстрелом Зиновьева и Каменева и полным крахом курса на мировую революцию. Повторимся: Сталин не отменял этот курс в целом, однако планировал очень постепенное расширение Страны Советов как ее плацдарма, которое, собственно, и произошло по итогам Второй мировой войны.