Текст книги "Сталин против Зиновьева"

Постановление Президиума ЦКК ВКП(б) явилось основой для направленного 8 августа 1927 г. членам и кандидатам ЦКК «по поручению т. Сталина […] проекта резолюции комиссии Объединенного Пленума ЦК и ЦКК по поводу нарушения партийной дисциплины тт. Зиновьевым и Троцким»[1045]1045
  РГАСПИ. Ф. 324. Оп. 1. Д. 103. Л. 59.


[Закрыть]. В дополнение были предложены следующие оргвыводы: обязать «оппозицию немедленно распустить свою фракцию»; «призвать «все организации партии принять меры к тому, чтобы не было допущено впредь фракционности, руководствуясь известным постановлением Х съезда партии»[1046]1046
  Там же. Л. 67.


[Закрыть].

Послушав сталинское руководство, Г.Е. Зиновьев составил проект собственного выступления, в котором расставил все точки над i: «Нет ничего более характерного и вместе с тем более банального, чем то, что разыгрывалось здесь, на этом Пленуме, в связи с вопросами обороны. Тов. Сталину, вероятно, кажется чрезвычайно <остроумным и> оригинальным его прием объявить нас плохими оборонцами (язвительная ирония. – С.В.) и начать травить нас как людей, которые подозрительны по части патриотизма. А т. Рыкову и подавно казалось чрезвычайно умным и оригинальным бросить нам с трибуны кличку контрреволюционеров и т. п. А между тем, эти приемы стары как мир. Они повторялись чуть ли не в каждой революции, когда правое ее крыло обрушивалось на левое»[1047]1047
  Там же. Л. 116.


[Закрыть]. Со ссылкой на труд П.А. Кропоткина «Великая Французская революция» Зиновьев привел цитату из Максимилиена Робеспьера – весьма уместную.

8 августа 1927 г. те же 13 членов ЦК и ЦКК ВКП(б) – оппозиционеров, что подписали заявление в ЦК 4 августа, – направили свой ответ ЦК и ЦКК «по существу», в котором опровергли все обвинения в попытке создания «второй партии», считая подобный путь «гибельным для революции», и высказались «безусловно и безоговорочно за оборону СССР при данном ЦК, при данном руководстве [И] ККИ»[1048]1048
  Коммунистическая оппозиция в СССР. Т. 4. С. 68, 69; РГАСПИ. Ф. 326. Оп. 2. Д. 7. Л. 197.


[Закрыть]. Затем – заявление, в котором оппозиционеры опровергли все обвинения в том, что они не пошли на заключение «предложенного» им «мира»[1049]1049
  РГАСПИ. Ф. 326. Оп. 2. Д. 7. Л. 199.


[Закрыть].

10 августа «Заявление 13‐ти» опубликовал Центральный орган ВКП(б), однако при публикации были допущены искажения текста: отдельные фрагменты были исключены, произвольно заменены слова. По требованию авторов на следующий день, 11 августа, «Правда» вынужденно признала искажения текста и напечатала заявление вторично – случай, по справедливому замечанию Ю.Г. Фельштинского, «абсолютно беспрецедентный». Правда, одновременно была опубликована критическая передовица, в которой говорилось о явной недостаточности «заявления 13‐ти», оставлявшего «лазейки для возобновления борьбы против партии»[1050]1050
  Фельштинский Ю., Чернявский Г. Троцкий. Кн. 3. Оппозиционер. С. 256.


[Закрыть].

11 августа Зиновьев набросал проект своей речи, в котором говорилось: «Авторитетные представители большинства ЦК говорили на Пленуме, что создавшееся положение есть перемирие, но перемирие с камнем за пазухой. […] Да, это только перемирие. Да, существующие глубокие разногласия по ряду вопросов не дали возможности добиться пока большего, чем перемирие. Но из состояния перемирия есть два мыслимых дальнейших пути развития: 1) превращение перемирия в мир; 2) превращение перемирия в войну. Мы целиком за первое»[1051]1051
  Коммунистическая оппозиция в СССР. Т. 4. С. 71.


[Закрыть]. Далее следовали увещевания сталинско-бухаринского руководства организовать предсъездовскую дискуссию[1052]1052
  Там же. С. 72, 73.


[Закрыть]. Документ вызывает тягостные чувства. Он выдает готовность Зиновьева к переговорам о сдаче.

Прямо противоположную направленность проекту речи Зиновьева содержит письмо Иоффе. Заявления 13 членов ЦК и ЦКК ВКП(б), сделанные от лица всей Объединенной оппозиции, вызвали недовольство самого давнего соратника Троцкого. 12 августа Иоффе написал своему патрону и личному другу письмо, которое представляет собой очередное доказательство того факта, что Адольф Абрамович всю свою сознательную жизнь был даже более последовательным и принципиальным революционером, чем Троцкий:

«Дорогой Лев Давидович!

Не начинает ли и внутрь оппозиции проникать тот режим, который установлен большинством ЦК для всей партии и против которого мы (оппозиция) ведем столь упорную борьбу? “Аппаратная верхушка” решает, а все остальные лишь принимают ее решения. Допустимо ли, чтобы 13 оппозиционных членов ЦК и ЦКК делали заявление от имени всей оппозиции без предварительного обсуждения внутри оппозиции как факта подачи заявления, так и содержания его?

Я, например, считаю ошибкой подачу этого заявления. Даже если считать, что большинство партии настроено за единство партии, против раскола, против фракций, то и тогда вряд ли из этого должно делать вывод о необходимости такого заявления. Ведь большинство партии, несомненно, настроено так же оппортунистически, но из этого никто, однако, не сделает вывода, что мы тоже должны делать оппортунистические уступки. Правда, факт неисключения Троцкого и Зиновьева из ЦК неизбежно создаст в широких массах впечатление слабости и растерянности большинства, и поэтому, во имя этого факта, следовало пойти на кое-какие уступки, но с другой стороны, даже и без соответственной интерпретации Пленума, факт заявления неизбежно должен также вызвать впечатление, будто сделано оно из страха перед исключением этих товарищей из ЦК.

Но даже если признать, что подать заявление в данной конкретной ситуации было необходимо, разве же нельзя было, во-первых, заранее заручиться обязательством большинства напечатать его полностью, а, во-вторых, разве нельзя было избежать в тексте заявления тех неудачных выражений, которые в нем имеются? “Мы, разумеется, безусловно, безоговорочно за оборону СССР при данном ЦК, при данном руководстве ИККИ”. Хотя это и верно по существу, но следовало ли так писать, чтобы создавалось впечатление, будто мы это руководство признаем правильным и хорошим, не следовало ли ясно и точно сказать, почему мы за защиту социалистического отечества даже при нынешнем плохом руководстве ЦК и ИККИ (курсив наш. – С.В.)?

О термидорианстве. Тут опять слишком много дипломатии. Сказано так, что создается впечатление, будто мы “отвергаем мысль” не только о том, что “наша большевистская партия стала партией термидорианской”, но и мысль о том, что термидорианской стала ее официальная верхушка.

“Мы будем выполнять все решения ВКП(б) и ее ЦК”. Следовало ли это говорить? Я полагаю, что оппозиции большой вред принесло прошлогоднее заявление тт. Троцкого и Зиновьева (от 16 октября 1926 г. – С.В.). Нужно ли было теперь повторять его тут от имени оппозиции, зная заранее, что против многих решений ЦК мы будем бороться и что ЦК использует это против нас, опять упрекая нас в том, что мы не держим своего слова, не используем своих обещаний?

“Мы готовы сделать решительно все для ликвидации всех элементов фракций…” и т. д., хотя в дальнейшем ответственность за эти “элементы фракций” возлагается на “извращение внутрипартийного режима”, но все это так тонко, что никто не поймет этого так, будто мы обязуемся “ликвидировать все элементы фракций” только тогда, когда прекратят свое существование указанные “извращения внутрипартийного режима”. А если мы сейчас не займемся этой ликвидацией, то при этих условиях нас справедливо смогут упрекать в том, что мы обманывали партию.

Быть может, если бы подобные заявления предварительно обсуждались, удалось бы избегнуть таких ошибок. Если даже оппозиционер, считающий это ошибками, остался бы в меньшинстве, то у него все же было бы сознание, что он поставлен перед совершившимся фактом и должен нести ответственность за то, с чем не согласен. Я просил бы обдумать этот вопрос.

Жму руку, Ваш А. Иоффе»[1053]1053
  Там же. С. 80, 81.


[Закрыть].

Июльско-августовский 1927 г. Объединенный Пленум ЦК и ЦКК ВКП(б) высказался за исключение Зиновьева и Троцкого из ЦК ВКП(б). Вожди оппозиции предприняли тактическое отступление (Зиновьев, судя по последующим событиям, уже был готов сдаться на милость победителя, но пока что не мог решиться), отказавшись в «Заявлении» Пленуму от части своих претензий к сталинско-бухаринскому руководству. Вследствие этого Объединенный Пленум постановил «снять с обсуждения вопрос об исключении тт. Зиновьева и Троцкого из ЦК партии и объявить им строгий выговор с предупреждением»[1054]1054
  Стенограммы заседаний Политбюро ЦК РКП(б) – ВКП(б). Т. 2. С. 623 (коммент.).


[Закрыть].

Позднее Г.К. Орджоникидзе заявил: «На Августовском Пленуме мы возились с оппозицией чуть ли не три дня и пошли на максимальные уступки с тем, чтобы сохранить их в ЦК, еще и еще раз показать, что именно мы хотим единства в нашей партии. Как ни неправильны были эти действия лидеров оппозиции, как ни недопустимы были эти действия, мы все-таки старались сохранить их в ЦК. Я помню, и участники того Пленума тоже великолепно помнят, каково было настроение в этом зале, когда мне пришлось докладывать от имени комиссии и когда весь Пленум, ощетинившись, требовал их исключения. И стоило громадных усилий провести решение комиссии на Пленуме»[1055]1055
  Пятнадцатый съезд ВКП(б). Декабрь 1927 года. Стеногр. отчет. Ч. 1. 434, 435.


[Закрыть].

К.Б. Радек написал статью «Итоги Августовского (по месяцу окончания работы высшего большевистского органа. – С.В.) Пленума», в которой констатировал: «Августовский Пленум собрался в обстановке серьезных поражений большинства ЦК в области международной политики (поражение китайской революции, вызванное в значительной мере полуменьшевистской политикой Коминтерна, крах Англо-русского комитета, часть которого оказалась в числе пособников империализма, крах предсказаний Сталина, что англичане не посмеют рвать [дипломатические отношения]) – как и в обстановке укрепления оппозиции (слияние оппозиционного блока в целое, выступления оппозиционеров по всей стране в громадном количестве ячеек, заявление 2,5 тыс. оппозиционеров). Несмотря на это, Сталин постановил специально на этом Пленуме, не признавая ни одной из совершенных ошибок, перейти к бешеному наступлению против оппозиции и добиться ее раскола, ее идейного отступления и, деморализовав таким образом ее ряды, исключить из ЦК тт. Троцкого и Зиновьева. Если бы ему это удалось, он очистил бы путь (и серьезно) дальнейшей передвижке соотношения сил в партии, а тем самым и в стране. Исключение признанных вождей оппозиции из ЦК облегчило бы в значительной мере расправу с оппозицией, исключение ее из рядов партии и пуска в ход против нее силы государственного аппарата. Но Сталин не учел двух моментов: во-первых, того, что поражения его политики во многом подорвали его авторитет в широких слоях партийного актива и партийной бюрократии и, во-вторых, что верхушке партии, сползающей на практике с ленинской линии, нелегко было идти на акт исключения, сигнализирующий этот “спуск на тормозах” и ставящий вопрос о том, куда идет партийный курс. Он не учел тоже силы единства оппозиции и силы ее сопротивления. В результате обоих просчетов он был вынужден к тактическому отступлению. Ошельмовав оппозицию, он отказался от исключения ее вождей. Это отступление только тактическое, ибо Сталин и его группа не отказались от основной цели: исключения оппозиции из партии. Он отступил, дабы тем сильнее ударить. Он надеется на то, что в ближайшие месяцы ему удастся накопить доказательства фракционной работы оппозиции (вообще Радек расписался в том, что у генсека в данном случае было что накапливать. – С.В.) и с этим материалом в руках начать наступление, направление которого приготовлено в резолюциях Пленума. Это наступление пойдет по следующим вопросам: а) вопрос об опасности термидорианского перерождения партии; б) вопрос об отношении оппозиции к войне; в) вопрос об опасности раскола, или (иначе формулируя) о двух партиях»[1056]1056
  РГАСПИ. Ф. 326. Оп. 2. Д. 7. Л. 211.


[Закрыть].

По словам Г.К. Орджоникидзе, на второй же день после завершения работы Пленума ЦК и ЦКК ВКП(б) в оппозиции «…пошел слух, что там у них в ЦК и ЦКК слабо, руки коротки, не посмеют трогать. Рабочий класс, мол, за нас, и, почуяв давление рабочего класса, большинство-де вынуждено было оставить нас в ЦК»[1057]1057
  Пятнадцатый съезд ВКП(б). Декабрь 1927 года. Стеногр. отчет. Ч. 1. С. 435.


[Закрыть]. Серго «говорил тогда Каменеву»:

– Смотрите, т. Каменев, не съезжайте на такое объяснение, иначе оно будет роковым.

Лев Борисович ответил:

– Нет, теперь во что бы то ни стало надо соблюсти то обещание, которое мы дали ЦК и ЦКК[1058]1058
  Там же.


[Закрыть].

Но 14 августа 1927 г. Г.Е. Зиновьев[1059]1059
  Автограф см.: РГАСПИ. Ф. 324. Оп. 2. Д. 73. Л. 44–49.


[Закрыть] написал текст документа, который впоследствии с постскриптумом Л.Д. Троцкого[1060]1060
  Автограф см.: Там же. Л. 49 об.


[Закрыть] (от 14 августа или позднее, установить сложно) был набран и растиражирован безо всяких подписей. Документ фактически означал начало масштабной борьбы оппозиции со сталинцами в Коминтерне и руководстве иностранных коммунистических партий, аналогичной ленинской борьбе за большевистскую линию в ЦК «единой» РСДРП.

Помимо автографов в деле отложился и другой, машинописный текст – «Переписка между руководителями оппозиц[ионного] блока (предположительно Зиновьев – [с] троцкистами)»[1061]1061
  Там же. Л. 50–52.


[Закрыть] за ту же дату, что настораживает. Сразу оговоримся: не исключено, что это – сталинская фальшивка. Если подлинник все же удастся выявить исследователям – это будет ценная находка.

Перед читателями – совершенно фантастический текст, в котором, казалось бы, высмеивалось большинство ЦК ВКП(б) с его обвинениями в адрес Объединенной оппозиции в идее раскола правящей партии и который может считаться едва ли не первой предпосылкой к образованию Л.Д. Троцким IV Интернационала, созданного на совещании групп 11 стран, как известно, только в 1938 г.

Постскриптум вроде бы Л.Д. Троцкого проливает свет на две важнейшие проблемы. Первая – почему трибун революции молчал с 1924 по 1926 г. Вторая – какие выводы он сделал из сталинской тактики. Первый вопрос будоражит умы исследователей уже давно, второй по-настоящему в историографии и не поставлен. Известно, что взял у своих оппонентов И.В. Сталин. А взял ли что-либо из арсенала «наиболее выдающейся посредственности» гениальный Л.Д. Троцкий? По порядку. Первое: он терпеливо выжидал не столько раскола в группе вождей, как это принято думать, сколько изменения внешнеполитической ситуации в целом (главным образом, мировой революции – не формальным руководителем, каковым был председатель Исполкома Коминтерна Г.Е. Зиновьев, но певцом и идеологом которой он оставался практически с начала ХХ в.) и сталинских ошибок в частности. Второе: он научился у И.В. Сталина играть черными, терпеливо ждать ошибок соперника. Как, по его собственным словам, во время дискуссии с Л.Д. Троцким И.В. Сталин сдерживал порывистого Г.Е. Зиновьева, так сам Л.Д. Троцкий во времена Объединенной оппозиции стал сдерживать ничуть не изменившегося импульсивного ленинского соавтора, который оставался прежде всего партийным «литератором», так и не сделавшись тактиком. Точная цитата: «На нас здесь произвело во время Пленума такое впечатление, что Стал[ин] и К^опобаиваются того положения, какое создается в Германии. […] Сталин боится, что во Фр[анции], Англ[ии], Польше, Италии создадутся и окрепнут наши группы. Это факт. Он говорил об этом прямо. Сталин может предать Тельмана и предаст его, если мы будем работать как следует и завоевывать рабочих. Не нужно только нервничать, форсировать, поддаваться на “левизну” Сапроновых, которые в этой ситуации невольно помогают планам Сталина»[1062]1062
  Там же. Л. 51–52.


[Закрыть]. Все бы хорошо, за исключением одного: Троцкий научился выжидать слишком поздно.

Недовольство заявлениями, сделанными в начале августа 1927 г. 13 деятелями Объединенной оппозиции, выразил в своем письме троцкист Иоффе, а по факту абсолютную правоту Адольфа Абрамовича первым пришлось признать Зиновьеву: на работу в Турцию был направлен Сафаров, которого в эмигрантских кругах стойко считали причастным к убийству царской семьи. Григорий Евсеевич апеллировал к руководству ВКП(б), однако тщетно. 27 августа Зиновьев направил в ЦК ВКП(б) второе заявление по поводу видного деятеля Новой оппозиции:

«Ваш ответ на наше письмо по поводу ссылки т. Сафарова в Константинополь является новым выражением того режима, против которого так настойчиво предупреждал Ленин и против которого мы боремся и будем бороться. На наше указание на то, что недопустимая сама по себе ссылка т. Сафарова в Константинополь осложняется в отношении его лично тем, что белогвардейцы связывают его имя с цареубийством, вы позволяете себе говорить “о недостойном и порочащем звании коммуниста мотиве от трусости”. Более немотивированную грубость трудно себе вообще представить! С какого это времени заботы о жизни товарища, которую подвергают опасности без всякого смысла, являются “мотивом от трусости”?! Мы, со своей стороны, не считаем, что мужество за счет других, не оправдываемое интересами партии, есть большевистское мужество. Мы, со своей стороны, не считаем избытком мужества поведение Сталина – Молотова, ссылающих ряд товарищей, относительно которых они знают, что перед XV съездом эти товарищи будут энергично, по-большевистски, разоблачать небольшевистскую политику Секретариата ЦК.

Вы приводите краткий список наших заграничных представителей, которые, по вашим словам, подвергались и подвергаются той же опасности. Вы называете причастного к цареубийству т. Уфимцева, находящегося в “центре русской белогвардейщины”; т. Пятакова – председателя суда над эсерами; того же т. Сафарова, проведшего год в Пекине, где, до вашим словам, “нет недостатка в вооруженных русских белогвардейских монархистах”. Замечательно, что приводя этот краткий список (его можно было бы пополнить именем т. Каменева и ряда других), вы называете как раз трех оппозиционеров, высланных именно не по деловым, а по чисто фракционным соображениям. Указание на то, что мы не возражали против высылки этих и других оппозиционеров за границу, неправильно. Так, когда сделана была попытка, даже без видимости делового прикрытия, сослать т. Пятакова в Канаду, Троцкий писал об этом т. Орджоникидзе; Зиновьев говорил об этом на Президиуме ЦКК. Наконец, мы готовы принять упрек в том, что в прошлом мы давали не всегда достаточный отпор развивающейся и укрепляющейся системе административной расправы над оппозиционерами. Мы намерены в дальнейшем не давать для этого упрека никаких поводов.

По поводу наших возражений делового характера, то есть по поводу нашего указания на то, что ссылка т. Сафарова не имеет и тени делового оправдания, вы не находите возможным привести ничего другого, кроме обвинения нас в “отказе подчиняться решению ЦК на другой день после заявления оппозиции (8 августа) о готовности подчиняться всем решениям ЦК”.

Мы категорически отвергаем ваше утверждение, будто мы 8 августа обязались молчаливо и покорно переносить все факты бюрократического произвола и фракционной расправы, в частности, высылки и ссылки оппозиционеров в предсъездовский период. Вы, вероятно, помните, какими словами Ленин называл такого рода действия. Большевистское подчинение решениям ЦК не имеет ничего общего с покорно-чиновничьим послушанием. Если кто нарушает постановления последнего Объединенного Пленума, так это вы. Тов. Сталин говорил на Пленуме речи о “перемирии”. Если эти речи имели какой-либо смысл, так тот, что ЦК, приняв к сведению заявление оппозиции, примет, со своей стороны, меры к улучшению внутрипартийного режима и, прежде всего, к устранению наиболее возмутительных преследований оппозиции, вдвойне недопустимых перед съездом. Этому вопросу посвящена вторая часть нашего заявления от 8 августа, которая была отделена от первой части, но не отвергнута, а передана Политбюро и Президиуму ЦКК. Высылка Сафарова есть одно из проявлений того предсъездовского организационного наступления, которое вы начинаете проводить по всей линии, применяя те самые средства, которые Ленин порицал, как грубые и нелояльные.

Мы полностью и целиком остаемся на почве заявления 8 августа. Но и самые лучшие намерения с нашей стороны могут оказаться тщетными при продолжении сталинской политики…»[1063]1063
  Коммунистическая оппозиция в СССР. Т. 4. С. 82, 83.


[Закрыть]

27 августа Зиновьев написал это, весьма решительное, заявление, однако уже на следующий день Григорий Евсеевич составил черновик совсем иного по звучанию документа.

Поскольку изначально блок Зиновьева с Троцким был чисто тактическим, вожди Объединенной оппозиции едва не дошли до официального «развода» уже в том самом августе 1927 г. 28 августа Зиновьев сделал наброски о «Перспективах» оппозиционеров, в котором помимо общих положений – о необходимости «полного хладнокровия» и обеспечения «полного единства в собственных рядах»[1064]1064
  РГАСПИ. Ф. 324. Оп. 2. Д. 49. Л. 154.


[Закрыть], а также просчета возможных вариантов поведения сталинской группировки на XV съезде, набросал и ряд конкретных текущих задач: «4) никакого ослабл[ения] б[орь] бы прот[ив] Стал[ина]; 5) всю правду партии о нашем неудавш[емся] союзе с Тр[оцким] […] 7) Как разойтись с тр[оцкистами]»[1065]1065
  Там же. Л. 159.


[Закрыть]. В ближайшие дни из предосторожности, в связи с коминтерновскими делами, Зиновьев планировал не проводить «никаких совместных действий с троцкистами»[1066]1066
  Там же. Л. 14.


[Закрыть].

Тем не менее вожди Объединенной оппозиции все-таки исхитрились сохранить на данном этапе антисталинскую дружбу – главным образом усилиями И.Т. Смилги, который, будучи главным инициатором союза двух вождей[1067]1067
  Там же. Ф. 326. Оп. 2. Д. 10. Л. 30.


[Закрыть], направил 30 августа 1927 г. следующее письмо «т. Зиновьеву, т. Троцкому»:

«Посылаю новый вариант спорного пункта. Превосходно понимаю, что моя формулировка не исчерпывает тех трудностей, которые заключены в прошлой борьбе обоих основных направлений в оппозиции. Лучше, однако, сойтись на этой формулировке, чем идти на раскол со всеми тягчайшими последствиями для нашего общего дела. Раскол среди пролетарских революционеров в данный момент явился бы величайшим ударом по ленинскому крылу партии и лучшим подарком для Сталина. Раскол из-за невозможности удовлетворительно изложить суть былых разногласий не может быть оправдан ничем. Дружно проделать работу на 99 % и расколоться по этому пункту – чудовищно.

Текст

Мы опровергаем, как попытку с негодными средствами, стремление группы Сталина “перекрыть” изложенные в настоящей платформе взгляды ссылками на былые разногласия, существовавшие между нами. Эти разногласия в настоящее время изжиты на основах ленинизма. Ошибки и преувеличения, допущенные обеими группами большевиков в спорах 1923—[19] 24 гг. в силу ряда неясностей в положении вещей в партии и в стране, ныне исправлены и не являются помехой дружной совместной борьбе против оппортунизма за ленинизм»[1068]1068
  Там же. Л. 65.


[Закрыть].

Позднее (1928) Г.Е. Зиновьев и Л.Б. Каменев поведали Н.И. Бухарину о том, что хотели капитулировать на Августовском 1927 г. Пленуме ЦК ВКП(б), но «их унесли силы подспудные и логика борьбы»[1069]1069
  Цит. по: Жуков Ю.Н. Отвергнутый вождь мировой революции. С. 419.


[Закрыть].

Здесь, полагаем, будет уместно привести мемуарное свидетельство дочери И.Т. Смилги Татьяны Иваровны: «Я понимала, что [Троцкий] – большой человек. Мне было восемь лет, когда я ним познакомилась. Я его считала интересным мужчиной, с моей, женской, точки зрения. Он был очень добр с нами, он же отец четырех детей. Какой бы он там ни был, кто о нем чего не говорит, я знаю, что ему всегда было до нас дело. Вот придет к нам в детскую комнату: “Ну, чего вы тут ползаете…” А мы говорим: “Градусник разбили, а ртуть-то поймать не можем”. И он давай с нами ртуть собирать. Мы на него с большим уважением смотрели, мы считали, что он очень умный человек. Вообще мы с ним были запросто. Когда они к нам приходили с Натальей Ивановной, с женой, они обязательно что-нибудт дарили. Никогда не придут с пустыми руками, обязательно что-нибудь интересненькое принесут. Наталья Ивановна очень милая и добрая женщина была. […] Зиновьев, когда у нас бывал, он на нас никакого внимания не обращал. Мы его резко не любили, и не только я, но и мои некоторые школьные товарищи Зиновьева не любили. Каменев: красивый был мужчина, как я считала в свои годы. Радек с нами возился, но у Радека дочка была нашего возраста»[1070]1070
  Воспоминания дочери Ивара Смилги об отце [электрон. ресурс] // https://surbor.su/vospominaniya-docheri-ivara-smigla-ob-otce/


[Закрыть].

3 сентября 1927 г. 13 членов ЦК и ЦКК ВКП(б), и главным образом, Г.Е. Зиновьев и Л.Д. Троцкий (те же, кто подписали заявления от 4 и 8 августа), внесли на соединенное заседание Политбюро ЦК и Президиума ЦКК ВКП(б) платформу по внешнеполитическому положению[1071]1071
  РГАСПИ. Ф. 324. Оп. 2. Д. 73. Л. 62.


[Закрыть] – «Проект платформы большевиков-ленинцев (оппозиции) к XV съезду ВКП(б)»[1072]1072
  См., напр.: Фельштинский Ю., Чернявский Г. Троцкий. Кн. 3. Оппозиционер. С. 257.


[Закрыть]. Он был подготовлен в августе вождями и деятелями Объединенной оппозиции, и в т. ч., как следует из материалов личного фонда Григория Зиновьева и Карла Радека, Л.Д. Троцким, Г.Е. Зиновьевым, И.Т. Смилгой, С.А. Саркисовым (Саркисом), [И.Н.] Смирновым[1073]1073
  РГАСПИ. Ф. 324. Оп. 1. Д. 104. Л. 4.


[Закрыть] (Виктор Серж назвал авторами платформы Зиновьева с Каменевым, которые написали разделы о сельском хозяйстве и Коминтерне, и Троцкого, отвечавшего за вопросы индустриализации, а редакторами – Смилгу и Пятакова, обсуждавшими главы документа «вместе с некоторыми молодыми»[1074]1074
  Серж В. Указ. соч. С. 269.


[Закрыть] товарищами), к XV съезду и содержал обвинения руководящего ядра партии в серьезных ошибках.

Ряд критических выпадов был сделан персонально в адрес генсека – за ту самую «дозировку», если по Л.Б. Каменеву: «Группа Сталина (подчеркнуто Троцким. – С.В.) ведет партию вслепую. Скрывая (Троцкий вместо этого слова поставил – “Не слушая предостережений и роста”, однако Зиновьев вычеркнул, поскольку с литературной точки зрения оказалось неудачно. – С.В.) силы врага, создавая везде и во всем казенную видимость благополучия, она не дает пролетариату никакой перспективы или, еще хуже, дает неправильную перспективу, вносит расстройство в его ряды, способствует росту пассивности, недоверия к руководству и неверия в силы революции. Руководящая группа движется зигзагами, приспосабливаясь к враждебной стихии, скрывая от своей партии правду о расположении борющихся сил, и тем ослабляет и запутывает силы пролетарской армии. Ссылками на ленинское маневрирование она прикрывает беспринципные метания из стороны в сторону, неожиданные для партии, непонятные ей, разлагающие ее. Это приводит только к тому, что враг продвигается вперед. “Классическими” образцами подобных маневров Сталина – Бухарина на международной арене являются их китайская политика и их политика с Англо-русским комитетом, а внутри страны – их политика с кулаком. Во всех этих вопросах партия и рабочий класс узнавали правду или часть правды лишь после того, как на их голову сваливались последствия ложной в корне политики. После двух лет, в течение которых группа Сталина фактически определяла политику центральных учреждений партии, можно считать совершенно доказанным на фактах, что политика этой группы оказалась бессильной предотвратить: 1) непомерный рост тех сил, которые хотят повернуть развитие нашей страны на капиталистический путь; 2) ослабление положения рабочего класса и беднейшего крестьянства против растущей силы кулака, нэпмана и бюрократа; 3) ослабление общего положения СССР в борьбе с мировым капитализмом»[1075]1075
  РГАСПИ. Ф. 324. Оп. 1. Д. 104. Л. 9.


[Закрыть].

Троцкий заострил документ персонально против Сталина: «Прямая вина группы Сталина – Бухарина (Троцкий вычеркнул из черновика Бухарина, оставив одного Сталина. – С.В.) состоит в том, что вместо того, чтобы говорить партии, рабочему классу и крестьянству всю правду о положении, она скрывала эту правду, преуменьшала рост враждебных сил, затыкала рот тем, кто указывал на это (вместо выделенного курсивом фрагмента Троцкий вписал: “требовал правды и раскрывал ее”. – С.В.)»[1076]1076
  Там же.


[Закрыть].

По более позднему заявлению Г.Е. Зиновьева и Л.Б. Каменева Н.И. Бухарину (1928), им приходилось «драться» с Л.Д. Троцким «и при составлении платформы», причем Бухарин «понял дело так, что Троцкий навязывал им “рабочую” (самую ядовитую часть платформы»[1077]1077
  Жуков Ю.Н. Отвергнутый вождь мировой революции. С. 419.


[Закрыть].

Важнейший вывод проекта платформы «большевиков-ленинцев»: «В кругах руководящего большинства, под влиянием англо-русского разрыва и других трудностей, международных и внутренних, ныне вынашивается такой, примерно, “план”: 1) признать долги; 2) более или менее ликвидировать монополию внешней торговли; 3) уйти из Китая, то есть отказаться “на время” от поддержки китайской революции и вообще национально-революционных движений; 4) внутри страны – правый маневр, то есть еще некоторое расширение нэпа. Этой ценой надеются уничтожить опасность войны, улучшить международное положение в СССР и устранить (или ослабить) внутренние трудности. Весь этот “план” строится на той оценке, будто стабилизация капитализма обеспечена на десятки лет. На деле это означало бы не “маневр”, а при нынешней обстановке – полную капитуляцию советской власти: через “политический нэп”, “нео-нэп” – назад к капитализму»[1078]1078
  РГАСПИ. Ф. 326. Оп. 2. Д. 6. Л. 166.


[Закрыть].

– Если наберем тридцать тысяч, – говорил Зиновьев, – нам не откажут в слове на XV съезде[1079]1079
  Серж В. Указ. соч. С. 270.


[Закрыть].

Как и во времена XIV съезда РКП(б) – ВКП(б) 1925 г., Зиновьев с Каменевым, понимая, что их поддержит на XV съезде ВКП(б) 1927 г. абсолютное меньшинство собравшихся, стремились обратить внимание товарищей по партии на стратегические проблемы, стоявшие перед страной и ее руководством. По свидетельству Виктора Сержа, оппозиционеры «…с трудом собрали пять-шесть тысяч»[1080]1080
  Там же.


[Закрыть] подписей под своей платформой, которую сталинско-бухаринское руководство не без оснований расценило как альтернативный проект Программы партии.

6 сентября 1927 г. члены ЦК Григорий Евсеевич Зиновьев и Лев Давидович Троцкий и члены ЦКК Альбина Августовна Петерсон и Николай Иванович Муралов направили в Политбюро ЦК ВКП(б), в Президиум ЦКК ВКП(б) и в Исполком заявление, в котором констатировали: «Факты, разворачивающиеся после Объединенного Пленума у всех на глазах, ставят явно под угрозу всю подготовку XV съезда»[1081]1081
  Коммунистическая оппозиция в СССР. Т. 4. С. 99.


[Закрыть]. Перечислив эти факты (исключений из партии оппозиционеров и прямых угроз в их адрес со стороны руководящих кадров ОГПУ), члены ЦК и ЦКК Зиновьев, Петерсон, Муралов и Троцкий настаивали «…перед ЦК на немедленном принятии следующих мер: а) немедленно рассмотреть – с нашим участием – вторую часть заявления 13‐ти, не доведенную до сведения партии, и прежде всего вернуть в партию исключенных оппозиционеров; б) опубликовать в печати циркуляр, призывающий руководителей партийных собраний к обеспечению за всеми членами партии права свободного высказывания своего мнения и внесения резолюций на партийных собраниях. Контрольные органы партии должны наказывать членов партии, мешающих другим пользоваться этим элементарным правом. Руководители собраний, допускающие нарушение прав меньшинства, должны подвергаться партвзысканию; в) категорически запретить и приравнять к худшим нарушениям партийного Устава полемику в печати и на собраниях против неопубликованных статей, речей, резолюций, платформы оппозиции. Полемизировать можно только против тех документов, которые доступны общей проверке. “Кто верит на слово, тот безнадежный идиот, [на которого машут рукой]” (четверка авторов процитировала Ленина. – С.В.). Кто к этому понуждает, тот совершает преступление против партии; г) призвать от имени ЦК всех членов партии ознакомиться с документами разногласий и свободно высказаться; гарантировать от имени ЦК, что никаких репрессий против инакомыслящих не будет; д) необходимо своевременно, то есть уже сейчас, приступить к изданию и рассылке на места предсъездовских материалов, в т. ч.: платформы оппозиции, документы оппозиции по китайскому вопросу, по Англо-русскому комитету и пр.; е) партийная дискуссия должна начаться тогда, когда будут опубликованы и разосланы на места тезисы ЦК, платформа оппозиции и вообще все документы, которые представят те или другие организации, группы членов партии или отдельные члены партии к съезду. Членам партии должен быть предоставлен после этого месяц (хотя бы обещанный месяц!) действительной свободы обсуждения. Соответственно с этим должны быть пересмотрены сроки районных, уездных, вообще низовых конференций. Необходимо передвинуть срок начала дискуссии на время перед празднествами; ж) ввиду всего этого, мы предлагаем ускорить созыв ближайшего Пленума ЦК, назначив его на 15–20 сентября, для принятия соответствующих решений и запретить до этого времени какие бы то ни было “выборы”, так или иначе предрешающие состав съезда. Нужно, чтобы XV съезд действительно разрешил стоящие перед партией задачи. Нужно своевременно устранить фракционный характер подготовки и подбора съезда. Те, кто прибегают к вышеописанным методам, подрывают авторитет XV съезда. ЦК первый обязан стать на защиту авторитета XV съезда и твердой рукой прекратить все указанные выше безобразия, недостойные пролетарской партии»[1082]1082
  Там же. С. 107, 108.


[Закрыть].