Текст книги "Сталин против Зиновьева"

Начальник ДТО ОГПУ Северных ж.д. Прохоров

20/I – [19]28 г.»[1329]1329
  ЦГА Москвы. Ф. П-85. Оп. 1. Д. 483. Л. 23 с об. – 24.


[Закрыть].

После отъезда Л.Д. Троцкий телеграфировал в ЦИК СССР: «Когда меня арестовывали в разных странах, то не прикрывались обманом. ГПУ же нагромождает путаницу и обманы. Мне было заявлено, что я еду в среду вечером. А захватили во вторник утром без вещей и необходимых лекарств. В письменном объявлении сказано было, что меня препровождают в г. Алма-Ата, а по пути изменили на Ташкент, откуда, очевидно, направят в более отдаленный пункт. Таким образом, еду с больной женой без белья, без лекарств и без надежды получить их вскоре, тем более, что для досылки по почте мною дан адрес на Алма-Ату. 18 января 1928 г. Самара (в пути). Троцкий»[1330]1330
  Троцкий Л.Д. Дневники и письма / Под ред. Ю.Г. Фельштинского [электрон. ресурс] // http://lib.ru/TROCKIJ/dnewniki.txt


[Закрыть].

А потом Л.Д. Троцкий преподнес «приятный сюрприз» В.А. Кишкину, составив следующее «“Свидетельство” Кишкину»: «Если оставить в стороне контрреволюционный характер ссылки меня по 58‐й ст., а также возмутительные условия отправки меня и моей семьи из Москвы, зависевшие, очевидно, не от конвойной команды и ее начальника гр. Кишкина, то в отношении следования по железной дороге я не имею никаких претензий к гр. Кишкину, который для облегчения мне и моей семье следования сделал все, что мог в рамках данного ему свыше поручения. 21–22 января. Станция Туркестан. Л. Троцкий»[1331]1331
  Там же.


[Закрыть].

Данное «Свидетельство» Льва Троцкого вызывает в памяти рекомендацию, данную Ансеном Люпеном инспектору Ганимару, который все никак не мог его схватить, из детективной серии Мориса Леблана, выходившей с 1907 г. Письмо было написано грабителем «…в стиле писем-рекомендаций, выдаваемых слугам, которыми их хозяева остались довольны. “Я, нижеподписавшийся Арсен Люпен, джентьмен-грабитель, бывший полковник, бывший слуга, бывший покойник, удостоверяю, что некто Ганимар за время пребывания в этом особняке доказал, что обладает рядом редких достоинств. Человек примерного поведения, преданный, внимательный, он без посторонней помощи сумел помешать осуществлению части моих планов и сохранил 450 тыс. франков страховым компаниям. Я поздравляю его и охотно прощаю ему, что он не предусмотрел того, что телефон на первом этаже связан с телефоном, установленным в спальне Сони Кришноф, и что позвонив в сыскную полицию, он тем самым сообщил мне, что пора сматываться. Ошибка с его стороны вполне простительная, и она не может омрачить его блестящую операцию и приуменьшить значение его победы. А посему прошу его принять выражение моего восхищения и самой искренней симпатии”»[1332]1332
  Леблан М. Эдит Лебединая Шея // Библиотека всемирного детектива. Эдгар По, Артур Конан-Дойл, Морис Леблан, Гилберт Кийт Честертон. М., 1993. С. 320, 321.


[Закрыть].

По состоянию на 17 января 1928 г., из задержанных во время отправки оппозиционеров в ссылку демонстрантов под стражей находилось 19 человек, среди которых двое пока еще были членами ВКП(б), один кандидатом в члены, 13 человек были беспартийными и исключенными из ВКП(б) за оппозиционную деятельность и 3 комсомольца[1333]1333
  Политбюро и Лев Троцкий. 1922–1940 гг. С. 267.


[Закрыть].

Интересно, не пожалели ли Сталин со товарищи, что не прислушались к совету М.И. Калинина? Слух о насильственном характере отправки Л.Д. Троцкого быстро разлетелся по городам и весям. Вроде бы (возможно, все же в более позднее время) появился характерный анекдот: «Сталин, провожая Троцкого и попыхивая трубкой, говорит: “Дальше едешь – тише будешь”»[1334]1334
  Фельштинский Ю., Чернявский Г. Троцкий. Кн. 3. С. 318.


[Закрыть]. Самое выражение принадлежит по легенде Петру Аркадьевичу Столыпину – инициатору знаменитой аграрной реформы, в ходе которой в частности крестьян переселяли на неосвоенные земли Сибири.

Зачем мы уделили столь серьезное внимание высылке Л.Д. Троцкого в Алма-Ату? Для того, чтобы подчеркнуть: высылка Г.Е. Зиновьева и Л.Б. Каменева в Калугу ничем подобным отмечена не была.

Судя по документам Политбюро ЦК ВКП(б), о подпольной деятельности зиновьевцев в ОГПУ и высшем партийном руководстве страны в это время слыхом не слыхивали. Однако у Политбюро вызвала обеспокоенность, с одной стороны, активная деятельность троцкистов и сапроновцев, с другой – широкое обсуждение высылки Троцкого, все еще популярного в стране и мире. Заслушав доклад руководителя Телеграфного агентства Советского Союза (ТАСС) Якова Генриховича Долецкого «О сообщении ТАССа»[1335]1335
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 669. Л. 7.


[Закрыть], 18 января 1928 г. Политбюро утвердило следующий текст сообщения агентства:

«Правительственные органы СССР установили, что ряд лиц, примыкающий к исключенным на XV съезде ВКП(б) из партии оппозиционным группам троцкистов и сапроновцев, немедленно после съезда и после распада оппозиционного блока развили нелегальную антисоветскую деятельность, выразившуюся в попытках создать подпольную организацию и подготовить ряд антисоветских выступлений, а также в установлении близкого контакта с находящимися в Москве представителями иностранной буржуазии, через которых троцкисты пересылали за границу свои “материалы” и злостно-ложные сведения и связывались со своими сторонниками за границей.

Ввиду установления преступной антисоветской нелегальной деятельности троцкистов и сапроновцев, признано необходимым применить, в качестве минимальной меры обеспечения интересов пролетарского государства, высылку из Москвы 30 активных участников этих “групп”, в том числе Троцкого, Смирнова И.Н., Серебрякова, Радека, Муралова Н.И., Белобородова, Сапронова, Смирнова В.М., Х[а] речко, Смилгу, Вардина, Сафарова, Сосновского и др. Ряду других лиц (Радеку, Богуславскому, Дробнису) предложено выехать из Москвы.

Что касается вышедших из оппозиционного блока Зиновьева, Каменева и др., то, как известно ТАССу, ввиду их заявления о подчинении всем решениям и условиям XV съезда ВКП(б), они направлены партийными органами на работу на местах»[1336]1336
  Там же. Л. 31.


[Закрыть].

Виктор Серж писал: «Раковский был сослан в Астрахань, Преображенский на Урал, Смилга в Минусинск, в Центральную Сибирь, Радек на север Сибири, Муралов в Тарские леса, Серебряков, Иван Смирнов, Сапронов, Владимир Смирнов, Сосновский, Войо Вуйович в другие места, мы так и не узнали куда, потому что все происходило втайне… Еще недавно я видел Христиана Раковского, который вернулся из парижского представительства и остановился в гостинице на Софийской набережной, предназначенной для дипломатов. В ее коридорах можно было встретить Крестинского, важного и сдержанного даже в походке, со лбом цвета слоновой кости, и Карахана, более чем элегантного даже в неглиже в силу необычайного благородства черт и манеры держаться… Раковский вернулся из Парижа без гроша; в свои 54 года он без иллюзий, с бодрым настроем, предвидел предстоящую долгую борьбу. Его крупное, с правильными чертами лицо выражало спокойствие, почти улыбалось. Жена Раковского нервничала – из-за него. Он говорил, что Европа вступает в период безысходной нестабильности, что нужно ждать… Кому-то, предложившему ему капитулировать перед ЦК, он тихо ответил: “Я начинаю стареть. Зачем калечить биографию?”

Время от времени я виделся с Иваном Никитичем Смирновым, наркомом почт и телеграфа, в его маленьком кабинете на Варварке. В возрасте чуть за пятьдесят, он был высок, прям, худощав, с застенчивым и одновременно твердым взглядом, сдержанными манерами; серо-зеленые глаза глядели из-под пенсне задумчиво и молодо. […] Когда у него отобрали министерский (наркомовский. – С.В.) портфель, он был доволен. “Всем нам пошло бы на пользу некоторое время побыть рядовыми”… Не имея ни гроша, он отправился на биржу труда регистрироваться как безработный специалист по точной механике. Он простодушно надеялся быстро найти работу на каком-нибудь заводе. Мелкий советский чиновник оторопел, когда перед его окошком склонился этот высокий седеющий добряк с живыми глазами, написавший в анкете, которую ему дали заполнить, в рубрике “последняя занимаемая должность”: “Нарком почт и телеграф[ов]”. Биржа труда проконсультировалась в ЦК, и ГПУ сослало Ивана Никитича в Закавказье. […] Для молодого поколения он без позы и фразерства воплощал в себе партийный идеал.

Ссылали торопливо, сотнями. Десять лет власти ничуть не деморализовали революционеров, наиболее известные из которых последние годы провели в комфорте дипломатических миссий, наркоматов, административных советов и командных постов. Их буржуазная внешность хорошо одетых людей оказалась обманчивой, они с легким сердцем отправлялись прозябать в затерянные дыры Средней Азии и Сибири, потому что этого требовало спасение революции. Видя эти отъезды, я чувствовал себя невыразимо ободренным. Некоторые коммунисты присоединились к оппозиции из расчета, уверенные, что видят в ней будущее правительство: опыт показал, что таких было немного. Мы потеряли их безвозвратно и без сожаления на первом повороте к худшему, всего за несколько месяцев. Все революционеры 1927 года, решили ли они бесконечно унижаться из верности партии или бесконечно сопротивляться из верности социализму, прошли своим страшным путем до конца»[1337]1337
  Серж В. Указ. соч. С. 284–286.


[Закрыть].

По свидетельству Сержа, лидеры «…побежденной оппозиции надеялись создать достаточно сильную подпольную организацию, чтобы в один прекрасный день снова вернуться в партию с правом голоса и возможностью влиять на события. Я не разделял этой иллюзии. Я утверждал, что подполье потерпит поражение по двум причинам: неограниченная власть полицейского аппарата раздавит все, а наша теоретическая и сентиментальная верность партии сделает нас уязвимыми для политических манипуляций и более того – для провокаций органов»[1338]1338
  Там же. С. 294.


[Закрыть].

Глава 21
«По сравнению с надвигающимися… пробоинами и трудностями… остатки нашей кончившейся борьбы – такой пустяк!» Зиновьев после высылки Троцкого

Важная информация о настроениях зиновьевцев содержится в протоколе допроса от 5 июня 1936 г. Николая Афанасьевича Каннера, члена Партии левых эсеров (1918), затем члена Партии революционных коммунистов (в 1918–1920 гг., стаж в этой партии был зачтен в РКП(б)) и, наконец, члена РКП(б) – ВКП(б)), исключенного за фракционную деятельность.

В 1924–1925 гг., работая в журнале «Большевик», Каннер «познакомился с Зиновьевым Григорием и Каменевым Львом и под влиянием постоянных встреч с ними и разговоров на политические темы» у него «сложилось убеждение в правоте зиновьевско-каменевской критики политики ВКП(б)». Каннер вошел «в состав зиновьевской группы, сложившейся ко времени XIV съезда ВКП(б) в Институте красной профессуры в Москве»[1339]1339
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 225. Л. 198.


[Закрыть] (в эту группу входили Ривлин, Соловьев, Лейкин, Горшенин, Ладоха, Капитонов, Соловьев, Карташев, Фейгельсон, Малышев Андрей, Грудская[1340]1340
  Там же. Л. 199.


[Закрыть]). Каннер показал на допросе:

«Накануне XIV съезда бывший секретарь Зиновьева Пиккель (имеется в виду Ричард Витольдович Пикель. – С.В.) предложил мне зайти к Зиновьеву в Исполком Коминтерна. Я к нему зашел. Зиновьев обещал всяческую помощь мне в моей непосредственной работе редактора журнала “Под знаменем марксизма”.

После XIV съезда я был приглашен на вечеринку (вечеринки в большевистском руководстве любили многие, исключениями из общего правила в двадцатые годы был Троцкий. – С.В.), проходившую на квартире Каменева в Кремле, где было много участников съезда, из которых помню Шарова, Евдокимова, Бакаева, Залуцкого, Николаеву Клавдию и др. Там же был троцкист Воронский.

После этой вечеринки я бывал очень часто на квартирах Зиновьева и Каменева и выполнял роль их технического секретаря. Жили они оба в это время в Кремле.

ВОПРОС: Какую конкретную работу Вы вели, являясь участником зиновьевской организации?

ОТВЕТ: Я, Карев, Ривлин, Капитонов вели главным образом теоретическую работу в организации, выполняя различные поручения Каменева и особенно Зиновьева.

В августе 1927 г. я вместе с другими участниками принимал участие в выработке зиновьевской платформы. К концу 1927 г. моя связь с Зиновьевым и Каменевым несколько ослабла, так как я считал необходимым капитулировать (здесь и далее в цитате курсив наш. – С.В.) и был против уличных выступлений (то есть выступал против демонстраций 17 октября и 7 ноября 1927 г. – С.В.). Перед XV съездом я узнал, что Зиновьев и Каменев также стоят за капитуляцию и разрыв с Троцким, это меня снова с ними сблизило (то есть пораженческий настрой Зиновьева вполне разделяли его убежденные сторонники. – С.В.). Мною было после съезда подано заявление в парторганизацию [Института красной профессуры] с подчинением решениям съезда. За участие во фракционной работе я получил строгий выговор с предупреждением. Мне известно, что в это время Каменев звонил по телефону Бухарину и просил не исключать меня из партии»[1341]1341
  Там же.


[Закрыть].

Писатель Лев Гумилевский рассказывал впоследствии о своем визите к Злате Лилиной в Калашный переулок, д. 35. Квартира 69‐я, в которой пока что жили Григорий Зиновьев и его супруга, была «огромной, полупустой, нежилой и холодной», в ней был обставлен только «кабинет с огромными шкафами, забитыми книгами в темных кожаных переплетах»[1342]1342
  Цит. по: Огрызко В.В. Лицедейство, страх и некомпетентность. С. 163.


[Закрыть]. Злата Ионовна старалась держаться непринужденно, но на посетителя, судя по всему, произвела большое впечатление мертвая атмосфера жилища потерпевшего поражение кандидата в вожди.

К 1928 г. Г.Е. Зиновьев прекратил все отношения с Л.Д. Троцким[1343]1343
  См.: РГАСПИ. Ф. 324. Оп. 2. Д. 73. Л. 153.


[Закрыть], что было предсказуемо: подлинно большевистской твердостью партийный «литератор» и сибарит не обладал. Даже для многих своих ближайших сподвижников Зиновьев «стал не чем иным, как обанкротившимся лидером бывшей антипартийной оппозиции»[1344]1344
  Письмо М.М. Харитонова И.В. Сталину от 22 декабря 1934 г. [сайт «Исторические материалы»] // https://istmat.org/node/64557


[Закрыть] (цитируется М.М. Харитонов). Однако в столице СССР по-прежнему действовали подпольные ячейки Объединенной оппозиции. Очередная раскаявшаяся оппозиционерка – Е.П. Багрицкая – поведала 4 января 1928 г. члену Президиуму ЦКК ВКП(б) Н.М. Янсону: «Я знаю, что есть центры, есть Московский центр и затем главный центр. [Сарра] Равич (первая жена Зиновьева. – С.В.) входила не только в Московский, но и в т. н. Центральный комитет объединенной оппозиции»[1345]1345
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 119. Л. 266.


[Закрыть], в ведении Московского центра находились подрайонные комитеты оппозиции.

Если нелегальная деятельность зиновьевцев была скорее исключением, чем правилом, и вообще ее ведение стало следствием того факта, что отдельные соратники Зиновьева обладали характером более решительным, нежели характер самого Григория Евсеевича, то нет никаких оснований усомниться в активной подпольной деятельности троцкистов. По словам Е.П. Багрицкой, «организатором, руководителем» их «работы по всей Москве»[1346]1346
  Там же.


[Закрыть] был Рафаил Борисович Рафаил (в 1927 г. он был исключен из партии, в 1932 г. Рафаила восстановят в ВКП(б) и 1933 г. снова исключат, в 1935 г. Рафаил Борисович получит пожизненное, но переживет Сталина и выйдет на свободу в 1956 году) – что характерно, бывший децист.

Следует заметить, что масштаб подпольной деятельности троцкистов Сталин и его «компетентные органы» изрядно преувеличили: порядка на два. В действительности троцкисты опирались прежде всего на старые, проверенные в течение многих лет кадры – не обязательно «исторически троцкистские», как в случае с Рафаилом, но главное близкие по духу. В данном случае вызывают доверие показания от 3 июня 1936 г. Эдуарда Соломоновича Гольцмана. Гольцман, член РСДРП с 1903 г., заявил на допросе: «В 1928 г. я принял на хранение от руководителя троцкистской организации И.Н. Смирнова часть архива троцкистской организации и пачку личной переписки Смирнова»[1347]1347
  Там же. Д. 225. Л. 160.


[Закрыть]. Гольцман «некоторое время хранил эти документы у себя на квартире, но [потом] (не помню точно когда) […] передал их на хранение Давиду Вениаминовичу Скурко»[1348]1348
  Там же.


[Закрыть]. На уточняющий вопрос Гольцман ответил: «Формально Скурко к троцкистской организации никогда не принадлежал (то есть, по канонам подполья, задача механического расширения рядов организации Троцким не ставилась. – С.В.), но он троцкистски настроен и поэтому я не опасался передать ему на хранение часть троцкистского архива, полученного мною от Смирнова, и пакет его же переписки»[1349]1349
  Там же. Л. 161.


[Закрыть]. Часть своего архива Гольцман, по просьбе Смирнова, забрал у Скурко и вернул Ивану Никитичу Смирнову[1350]1350
  Там же.


[Закрыть]. Интересно, что этот самый Скурко даже оказывал материальную поддержку маме Ивана Никитича – Е.С. Смирновой[1351]1351
  Там же. Л. 162.


[Закрыть].

Сергей Витальевич Мрачковский дал 13–14 августа 1936 г. наиболее ценные показания о подпольной деятельности троцкистов в 1927‐м и последующие годы: «…еще в 1927 г. Троцкий дал указание оставлять в тени и не привлекать к активной работе в нашей организации часть наших людей. Особенно это относилось к той части троцкистов, которые вернулись в партию и, с нашей точки зрения, могли войти в доверие партии. Делалось это с целью сохранить от разгрома часть наших кадров для продолжения борьбы с ВКП(б)»[1352]1352
  Там же. Д. 233. Л. 139.


[Закрыть].

С.В. Мрачковский не случайно упомянул «троцкистов, которые вернулись в партию».

В 1928–1929 гг. многие деятели бывших Левой и Новой оппозиций присоединялись к «генеральной линии» партии, отрекались, по наблюдению Виктора Сержа, от «…своих “ошибок”, поскольку, по их словам, “наша программа все-таки реализуется” (Сталин явил себя подлинным “большевиком-ленинцем”. – С.В.), – а еще потому, что республика в опасности, и, наконец, из-за того, что лучше подчиниться и строить заводы, чем защищать великие принципы в вынужденном бездействии, в неволе»[1353]1353
  Серж В. Указ. соч. С. 305, 306.


[Закрыть]. 28 февраля 1928 г. с заявлением с просьбой о восстановлении партии обратился Г.Л. Пятаков[1354]1354
  Васецкий Н.А. Ликвидация. С. 186.


[Закрыть]. По словам Сержа, Пятаков многие годы оставался пессимистом. Он повторял, что европейский и российский рабочий класс проходит длительную фазу упадка, что еще долго не придется ничего от него ожидать, что сам он вступил в борьбу вместе с оппозицией лишь из принципа и из дружеских отношений с Троцким; он капитулировал, чтобы руководить банком и индустриализацией»[1355]1355
  Серж В. Указ. соч. С. 305, 306.


[Закрыть].

2 апреля 1928 г. от Л.Д. Троцкого окончательно отмежевался поддерживавший его по ряду вопросов В.А. Антонов-Овсеенко. Всеми забытый большевистский «делатель королей» написал «генеральному секретарю т. Сталину»[1356]1356
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 5. Л. 74.


[Закрыть] и в копии «членам Политбюро»[1357]1357
  Там же.


[Закрыть] (то есть он поставил Сталина как минимум особняком в Политбюро):

«Я примкнул к оппозиции и решил открыто вмешаться на ее стороне во внутрипартийную борьбу после беседы с Вами в декабре 1923 г. Именно после нее я послал в Политбюро недопустимо резкое письмо, обвиняющее ПБ в расколе партии, и т. д. (на написание записки в ЦК с угрозами в адрес «зарвавшихся» вождей Антонова-Овсеенко спровоцировали своими действиями Зиновьев со Сталиным[1358]1358
  См.: Войтиков С.С. Троцкий, Фрунзе, Жуков. М.: Вече, 2019.


[Закрыть]. – С.В.)

Я должен прежде всего именно Вам, т. Сталин, сказать, что вижу ясно, насколько Вы тогда были правы в своем отношении к Л.Д. Троцкому и его оппозиции и насколько я был не прав. Вы совершенно правильно указали, что, поднимая разговор о перерождении старого кадра и противопоставляя старикам молодежь, Троцкий проявлял свое недоверие к исторической большевистской партии и ориентировался на построение иной партии, рвущей с традициями большевизма и, в основном, с ее идеологией. Прав был и т. Дзержинский, который на мой вопрос (при обсуждении моего снятия из ПУРа) в Оргбюро ответил мне запиской: надо бороться с Троцким, и до конца, п[отому] ч[то] в своей борьбе с партией он объективно становится центром организации мелкобуржуазных реакционных сил (привожу на память эти слова Ф[еликса] Д[зержинского])»[1359]1359
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 5. Л. 74 и след.


[Закрыть].

Г.Е. Зиновьева и Л.Б. Каменева направили на работу (по большому счету сослали) в Калугу. Н.А. Каннер показал на допросе в 1936 г.: «Весной 1928 г., по предложению б[ывшего] секретаря Зиновьева Богдана, я вместе с зиновьевц[ем] Капитоновым ездил для свидания с Зиновьевым и Каменевым в Калугу. […] Никаких поручений политического характера я в это время не получал. Зиновьев и Каменев жили тем настроением, что их вернут в партию и дадут работу, “без них не обойдутся” (курсив наш. – С.В.). Расспрашивали они меня также о положении в ИКП. […] 1928–1929 и часть 1930 г. я поддерживал организационные связи с зиновьевцами, и особенно Каменевым и Зиновьевым, но активно в организации не работал (за неимением активной деятельности. – С.В.). Я считал, что проводимые мероприятия ВКП(б) (имеется в виду коллективизация советской деревни. – С.В.) взяты из нашего арсенала, кроме того, меня занимала борьба с Правыми»[1360]1360
  Там же. Д. 225. Л. 199.


[Закрыть].

23 апреля 1928 г., во время подготовки к созыву в июле VI конгресса Коминтерна, И.В. Сталин продемонстрировал всем товарищам по Политбюро ЦК ВКП(б), что вопросы мировой революции отходят на второй план. По докладу генсека «О Коминтерне и советской власти» было принято решение: «а) послать всем руководителям наших представительств за границей директиву о строжайшем проведении принципа невмешательства во внутренние дела соответствующих стран; б) воспретить на известный (кому известный? – С.В.) период членам Политбюро (исключая т. Бухарина) [на Николае Ивановиче замыкались многие коминтерновские вопросы, включая разработку Программы Коминтерна. – С.В.] открытые выступления в официальных учреждениях Коминтерна, предложив им проводить руководство коминтерновской работой в порядке внутреннем, через делегацию ВКП в ИККИ и т. п.; в) для того, чтобы не дать врагам лишнего повода утверждать о переплетении советской власти с Коминтерном, снять доклад т. Рыкова об СССР на VI конгрессе, поручив его т. Варге [Евгению Самуиловичу] (директору Института мировой экономики и мирового хозяйства АН СССР, а до этого заведующему Статистико-информационным институтом ИККИ. – С.В.) или кому-либо другому не из числа членов Совнаркома; г) тт. Бухарину и Пятницкому [Иосифу Ароновичу] (секретарю ИККИ. – С.В.) разработать вопрос о выдаче денег секциям Коминтерна (для приезда в столицу СССР делегатов конгресса. – С.В.) не из Москвы, а из Берлина (Запбюро) и Иркутска (Востбюро), обязательно через иностранных товарищей; д). Поручить комиссии в составе представителей Политсекретариата ИККИ, ЦК и ЦКК проверить состав секретных сотрудников аппарата ИККИ (очевидно, для чистки, в том числе от зиновьевцев. – С.В.)…»[1361]1361
  Политбюро ЦК РКП(б) – ВКП(б) и Европа. М., 2001. С. 101.


[Закрыть] Как справедливо заметил в комментарии к данному решению Г.М. Адибеков, предложенные и проведенные Сталиным «…меры служили демонстративным отказом от практики, имевшей место в бытность Зиновьева председателем ИККИ…»[1362]1362
  Там же.


[Закрыть]

История временных восстановлений, окончательного исключения и физического устранения Зиновьева, Каменева и других деятелей Объединенной оппозиций, а также ликвидация Троцкого в Мексике давно и хорошо изучена[1363]1363
  См., напр.: Жуков Ю.Н. Отвергнутый вождь мировой революции. С. 418–552; Матонин Е., Леонтьев Я. Красные. С. 449–469; Фельштинский Ю., Чернявский Г. Троцкий. Кн. 3. Оппозиционер. С. 298 и далее.


[Закрыть]. Постараемся остановиться на наименее исследованных сюжетах.

Особое совещание ОГПУ предполагало выслать Зиновьева в Тамбов, а Каменева в Пензу[1364]1364
  Жуков Ю.Н. Отвергнутый вождь мировой революции. С. 419.


[Закрыть]. Зиновьев с Каменевым попросили о встрече Бухарина, с которым периодически блокировались в прежние годы. В ночь на 10 января 1928 г. политическое «свидание» состоялось, однако, поскольку атмосфера в ВКП(б) сгущалась, Бухарин направил товарищам по партийному руководству обширную записку о ходе «четырехчасового разговора»[1365]1365
  Там же. С. 418.


[Закрыть].

«…и Каменев, и Зиновьев, – по мнению Николая Ивановича, – производили впечатление людей, переживших кораблекрушение»[1366]1366
  Там же.


[Закрыть].

Бывшие лидеры Новой оппозиции заявили: «Мы принимали ваши маневры за эволюцию в сторону кулака»[1367]1367
  Там же.


[Закрыть]. И расписались в том, что «зародыши и элементы» «второй партии» были налицо[1368]1368
  Там же.


[Закрыть].

– Молот пролетарской диктатуры прошелся по нашей шкуре, мы на собственной спине чувствуем сие[1369]1369
  Там же. С. 419.


[Закрыть], – констатировал Каменев. Зиновьев вполне со Львом Борисовичем согласился.

Главное из того, что интересует нас в данной книге, сказал Зиновьев: «У них, зиновьевцев, две группы: ихняя в собственном смысле (речь идет о течениях, а не об организации), капитулировавшая целиком, и т. н. “ленинградские левые” (Саркис, Сафаров, Вуйович)»[1370]1370
  Там же.


[Закрыть]. Если Зиновьев с Каменевым капитулировали, то их примеру последовали отнюдь не все бывшие деятели Новой оппозиции.

Бухарин подчеркивал «действительное признание» Зиновьева и Каменева их ошибок и «недвусмысленное осуждение всей линии Троцкого (и политической, и организационной)»[1371]1371
  Там же.


[Закрыть].

Бывшие вожди Новой оппозиции прямо спросили:

– Почему же [с нами обошлись] так сурово? Сейчас педагогичнее, лучше было бы несколько по-иному.

Однако не забыли заверить Бухарина в готовности выполнить все, что им велят.

Николай Иванович записал несколько конкретных «просьб» и «пожеланий»: «1. Нельзя ли еще поговорить с товарищами (намек на Сталина, Рыкова и пр.). 2. Может быть, Пензу [Каменеву] можно сменить на Рязань, хотя поедем в Пензу беспрекословно. […] 6. Нельзя ли дать Каменеву и Зиновьеву работу над статьями Ильича (1908–1912) […]. 7. Если мы-де против того, чтобы Каменев жил с вместе с Зиновьевым, то нельзя ли хоть Евдокимова пустить вместе с Зиновьевым – очень, мол, тоскливо одному[1372]1372
  Там же.


[Закрыть].

Убедившись в том, что Объединенная оппозиция перестала существовать, Политбюро ЦК ВКП(б) дозволило Зиновьеву с Каменевым вместе отправиться в Калугу[1373]1373
  Там же. С. 420.


[Закрыть].

13 мая, находясь в Калуге, Г.Е. Зиновьев в черновике письма «дорогому Н[иколаю]» Бухарину по поводу отказа в напечатании очередной статьи напророчил: «Знаешь по чести: у меня такое чувство, что, по сравнению с надвигающимися (и надвинувшимися!) пробоинами и трудностями […] остатки нашей кончившейся борьбы – такой пустяк!»[1374]1374
  РГАСПИ. Ф. 324. Оп. 2. Д. 73. Л. 136.


[Закрыть]

Не позднее 8 июня 1928 г. Смилга отредактировал присланный Радеком текст их будущей совместной статьи. Ивар Тенисович, отправляя 8 июня текст Карлу Бернгардовичу, написал в «сопроводительном», если так можно выразиться, письме: «Ты кокетничаешь с Кобой. Не стоит этого делать. Он отпетый эмпирик и темная душа. Приласкать его лучше всего можно, выбивая у него на каждой странице по одному зубу. Я подписываю редактированный мною текст. Если вздумаешь вносить политические изменения, то найди способ согласовать их со мной. Редакцию меняй сам, если найдешь нужным. Было бы очень хорошо, если бы мы сошлись на одном тексте»[1375]1375
  Фрезинский Б. Указ. соч. С. 140.


[Закрыть]. Пока что и Смилга, и Радек были настроены на продолжение борьбы.

В июне 1928 г. бывших вождей Ленинградской оппозиции, покаявшихся и вернувшихся из Калуги в столицу СССР, восстановили в ВКП(б) – аккурат через шесть месяцев после исключения, после рассмотрения заявлений в индивидуальном порядке. Незадолго до этого события Радек написал Преображенскому: «Я отклоняю зиновьевщину и пятаковщину как достоевщину. Они, вопреки своим убеждениям (курсив наш. – С.В.) каются. Нельзя помочь рабочему классу враньем. Поэтому я за выжидательную тактику ссыльных»[1376]1376
  Там же. С. 135.


[Закрыть].

4 сентября Троцкий написал «дорогому другу Ивару Тенисовичу» Смилге о том, что супруга Льва Давидовича, Наталья Ивановна Седова, призналась, что «ей даже стало жалко Зиновьева. Из испытаний последних месяцев наиболее побитым, измятым и скомпрометированным вышло примиренчество»[1377]1377
  Там же. С. 142.


[Закрыть].

Что характерно, публичное покаяние не помешало бывшим вождям Новой оппозиции провести закулисные переговоры с Правыми. Не зря Г.Е. Зиновьев написал о том, что «остатки нашей кончившейся борьбы – такой пустяк», именно Н.И. Бухарину. Уже в июле 1928 г. на квартире Л.Б. Каменева состоялась его встреча с Н.И. Бухариным, организатором которой выступил Г.Я. Сокольников. Содержание, более походившее на монолог Николая Ивановича, было Каменевым записано и передано, по его словам, Зиновьеву, причем вскоре текст этой беседы распространили в виде прокламации с названием «Партию с завязанными глазами ведут к катастрофе»[1378]1378
  Декабрьский Пленум ЦК ВКП(б) 1936 года. С. 217. Коммент.


[Закрыть] троцкисты. «Одним из последних дел нашего московского “Центра” стал выпуск в 1928 г. листовок, сообщавших о конфиденциальных переговорах Бухарина и Каменева. Бухарин, все еще член Политбюро, официальный партийный идеолог, говорил: “Что делать перед лицом такого противника – Чингисхана, выродка ЦК? Если погибнет страна, погибнем мы все (мы, партия). Если страна выкарабкается, он вовремя изменит поведение, и мы все равно погибнем”. Еще Бухарин сказал Каменеву: “Пусть никто не знает о нашем разговоре. Не звони мне, телефон прослушивается. За мной следят, за тобой наблюдают”. Быть может, ответственность нашего “Центра” (Б.М. Эльцина) за обнародование этих документов велика»[1379]1379
  Серж В. Указ. соч. С. 313.


[Закрыть]. Оговорку «быть может» Виктор Львович сделал совершенно напрасно.

Впоследствии, 7 декабря 1936 г., Н.И. Бухарин заявил на очной ставке с Е.Ф. Куликовым: «Я очень тревожился по поводу самой возможности возникновения фракционной борьбы. И, если вы помните, в том знаменитом документе, который Каменев пустил в оборот после моего преступного посещения Каменева, было прямо сказано о том, что фракционная борьба привела бы к тяжелым последствиям и превратилась бы чуть ли не в гражданскую войну»[1380]1380
  Декабрьский Пленум ЦК ВКП(б) 1936 года. С. 217. С. 264.


[Закрыть].

Каменев вел «конфиденциальные» переговоры не только с Бухариным[1381]1381
  Конфиденциальные переговоры Н.И. Бухарина с Л.Б. Каменевым // Вопросы истории. 1991. № 2/3. С. 182–203.


[Закрыть], но и с М.П. Томским. Последний признался 21 августа 1936 г. на партсобрании в Главном управлении Объединенного государственного издательства: «В 1928 г., в самый разгар Правой оппозиции и внутрипартийной борьбы, внутрицекистской, собственно говоря, борьбы, была встреча с Каменевым. […] Это было зимой 1928 г. или в начале 1929 г. Вероятнее всего, в конце 1928 г., в разгар [Правой] оппозиции»[1382]1382
  Декабрьский Пленум ЦК ВКП(б) 1936 года. С. 197.


[Закрыть]. На «свидании» Томского с Каменевым, по словам Михаила Павловича, «было взаимное прощупывание на предмет создания блока. О нашем настроении говорить не приходилось, оно сказалось в речах и выступлениях Правой оппозиции. Каменев держался очень настороженно. Каменев больше выпытывал нас (речь о Томском и Бухарине. – С.В.). Каменев держался иронически и по отношению нашей платформы, и по отношению нашей тактики. Он посмеивался и подзадоривал [нас, говоря], что наша тактика труслива, что мы полупокойники и обречены на разгром. Каменев другой тактики не предлагал. Свою платформу не излагал нам. […] Легко было бы говорить о платформе Каменева 1928 года, если бы что осталось в памяти. Осталось то, что они (с Зиновьевым. – С.В.) продолжали считать себя левыми, когда выступали. Нас они считали правыми. Была попытка с нашей стороны узнать, какие силы за ними стоят, есть ли у них организация, какие [у них] силы. Это не увенчалось успехом. Каменев держался осторожно и этого понять нам не дал. Каменев предлагал нам то, что он может нам оказать, если мы хотим, услугу. На этом свидании были Каменев и Бухарин. Он (Каменев. – С.В.) намекал на то, что он мог бы попытаться найти связь с троцкистами (судя по факту передачи разговора троцкистам, связь с ними у Зиновьева и Каменева уже была установлена. – С.В.). Он говорил, что вы все разговариваете. Он намекал на то, что он мог бы содействовать распространению [платформы Правых]. Так как он держался осторожно, ни я, ни Бухарин не ответили на [предложение Каменева] (если бы держался менее осторожно, то, очевидно, ответили бы. – С.В.). Обо всем этом на другой день мы сообщили Рыкову», а Алексей Иванович, который давно терпеть не мог Каменева, «назвал нас дураками, сказал, что мы совершили грубую политическую ошибку. Сказал, что якшаться с этой публикой не надо, что надо держаться дальше [обособленно от тех, кто потерпел поражение ранее]»[1383]1383
  Там же. С. 198.


[Закрыть]. Следует напомнить тот факт, что Зиновьев больно задел самолюбие Томского еще во время финального этапа Профсоюзной дискуссии (1921)[1384]1384
  См. подр.: Войтиков С.С. Профсоюзная дискуссия и внутрипартийная борьба в РКП(б) в 1919–1921 гг. // Российская история. 2016. № 1. С. 44–66.


[Закрыть], поэтому Михаил Павлович подчеркнул, что в 1928 г., если он и «давал Каменеву повод считать, что Томский – это человек, который имеет какой-то осадок против партии, и что, может быть, со временем этот человек будет “наш”, то Зиновьеву [он] такого повода не давал»[1385]1385
  Декабрьский Пленум ЦК ВКП(б) 1936 года. С. 204.


[Закрыть].