Текст книги "Сталин против Зиновьева"

Глава 8
«Кампания по проведению решений XIV съезда превратилась в борьбу за полное подавление ленинградской организации». Разгром зиновьевцев в колыбели революции

Г.Е. Зиновьев пытался апеллировать к партийной общественности, тем более что в целом в Ленинграде решения съезда были восприняты в штыки. В частности, на последнем заседании съезда, 31 декабря 1925 г., была зачитана телеграмма старого большевика И.И. Скворцова-Степанова, явившегося в колыбель революции для изменения персонального состава «Ленинградской правды» как, по определению сталинцев, «второго центра» зиновьевской «группировки»[639]639
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 74. Л. 174.


[Закрыть]: «Срочно передать президиуму XIV съезда, копия Сталину. Делегации приходят одна за другой, остаются по нескольку часов, начиная с пяти часов и до 2 час.; кабинет Скворцова и другие заполнены делегациями, в самой недопустимой форме, с угрозами, требующими помещения резолюции. “Если и завтра газета будет с московским уклоном, – заявляет делегат 3‐й табачной фабрики, – мы все придем, и вас здесь не будет; мы сами будем выпускать газету”. “Мы приведем больше тысячи рабочих и вышвырнем вас отсюда”, – угрожает делегат от “Красного треугольника”. Аппарат редакции не только саботирует работу, но и разжигает настроения делегаций, призывая к более решительным действиям. По адресу работающих товарищей бросаются не только оскорбительные замечания вроде “шпики” [и] “провокаторы”, но и прямые угрозы физического насилия. Особенно боевым настроением отличаются комсомольцы. Ответственный секретарь редакции Матвеев вносил наибольшую дезорганизацию в работу редакции, категорически отказался исполнить предложение Степанова передать дела Рафаилу (бывший децист примкнет к Объединенной оппозиции, а после ее поражения станет троцкистом. – С.В.) и ушел из редакции вместе с другими ответственными работниками, демонстративно заперев двери своего кабинета. Обстановка для работы совершенно невероятная. Благодаря организованным выступлениям демонстрантов и старого аппарата редакции можно ожидать завтра демонстрации»[640]640
  Цит. по: XIV съезд Всесоюзной коммунистической партии (б). 18–31 декабря 1925 г. Стеногр. отчет. С. 935.


[Закрыть].

Для апелляции к ленинградским рабочим массам после съезда Г.Е. Зиновьеву требовалось разрешение Центрального Комитета, которое новый состав высшего партийного органа был склонен дать еще меньше старого. 1 января 1926 г. однодневный Пленум ЦК ВКП(б), заслушав заявление Григория Евсеевича, постановил: «а) речи и доклады на съезде могут быть изданы в виде отдельных брошюр при согласии на то авторов, причем издание брошюр должно быть организовано ЦК и брошюры должны быть снабжены резолюциями съезда [курсив наш. – С.В.]; б) доклады о решениях съезда делаются исключительно сторонниками решений съезда, и содоклады не должны быть допущены; в) никакая дискуссия по решениям съезда и никакие “объяснения” сторонников меньшинства из членов и кандидатов ЦК и ЦКК по вопросам поведения меньшинства на съезде не должны быть и не могут быть допущены; г) докладчики по решениям съезда обязываются не делать личных выпадов против представителей меньшинства и строить свои доклады в пределах разъяснений решений съезда; д) дать соответствующую директиву печати»[641]641
  РГАСПИ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 2. Л. 56.


[Закрыть].

4 января 1926 г. Секретариат ЦКК ВКП(б), заслушав доклад Н.М. Янсона, принял постановление о снятии с работы в Ленинградской организации и откомандировании в распоряжение ЦК ВКП(б) деятелей Новой оппозиции Г.И. Сафарова, Г.Г. Черного, Николая (Абе Исааковича) Гордона, А.И. Тойво, Я.М. Ярослава, О.С. Тарханова. Первому, работу которого «Основы ленинизма» высоко оценил Г.Е. Зиновьев в своем эпохальном труде «Ленинизм», дополнительно объявили строгий выговор, второму – строгий выговор с запрещением в течение одного года выполнять ответственную партийную работу, остальным – выговоры. Приведем выдержки из постановления, характеризующие деятельность первых двоих:[642]642
  «В книге т. Сафарова “Основы ленинизма” есть глава “Борьба между империализмом и пролетариатом за крестьянство и угнетенные нации”. Одно это заглавие доказывает, что Сафаров – большевик. […] Борьба с буржуазией, с империализмом за крестьянство – этому учил Ленин задолго до империалистической войны» (Зиновьев Г. Ленинизм: Введение в изучение ленинизма. Изд. 2-е. М., 1926. С. 113).


[Закрыть]

«1. Сафаров Георгий Иванович, г.р. 1891, член ВКП(б) (РСДРП. – С.В.) с 1908 г., п[арт] б[илет] № 122543, из служащих, образование незаконченное высшее, журналист, б[ывший] редактор “Ленинградской правды”. Обвиняется: в активном участии в группировке, образовавшейся в верхушке Ленинградской организации, имеющей целью: до XIV партсъезда – подорвать авторитет ЦК партии и организовать борьбу против ЦК, а после съезда – затруднить осуществление принятых XIV партсъездом решений, – для чего т. Сафаров использовал занимаемое им положение редактора “Ленинградской правды” и ответственного работника в интересах своей группы: а) принимал активное участие в руководстве работой этой группы; б) агитировал устно и письменно против высших партийных органов, распространяя ложные сведения об имеющихся якобы у них “уклонах”; в) вербовал из актива организации сторонников […] и вовлекал их в борьбу против ЦК партии; г) после съезда – подчиняясь на словах решениям съезда, на деле всячески противодействовал проведению в жизнь решений, принятых XIV съездом; д) принимал активное участие в расследовании и травле членов партии, стоящих на платформе решений XIV партсъезда»[643]643
  Там же. Ф. 17. Оп. 171. Д. 74. Л. 3, 4.


[Закрыть];

«2. Черный Григорий Григорьевич, г.р. 1896, член ВКП(б) (РСДРП. – С.В.) с марта 1917 г., п[арт] б[илет] № 82660, служащий, образование незаконченное высшее, заведующий агитпропом Петроградского райкома в Ленинграде. Обвиняется: в активном участии в группировке, образовавшейся в верхушке Ленинградской организации и имеющей целью: до XIV партсъезда – подорвать авторитет ЦК партии и организовать борьбу против ЦК, а после съезда – затруднить осуществление принятых XIV партсъездом решений, – для чего т. Черный использовал занимаемое им положение завед[ующего] АПО Петроградского района в интересах своей группы: а) распространял среди членов партии неверные сведения об имеющихся якобы в большинства ЦК партии “уклонах”; б) вербовал сторонников […] из активных работников организации и вовлекал их в активную борьбу против высших партийных органов; в) продолжал эту работу вопреки принятым съездом решениям, противодействуя и срывая правильную информацию о съезде как путем запрещения собраний коллективов ВКП(б), так и запрещая и затрудняя распространение литературы, освещающей работу и решения XIV партсъезда; г) содействуя и принимая активное участие в преследовании и травле товарищей, стоящих на платформе принятых съездом решений»[644]644
  Там же. Л. 4, 5.


[Закрыть].

На заседании Г.И. Сафаров, в частности, обвинил ЦКК в опубликовании в газетах материалов партийного следствия, справедливо заметив: «…мы ведь не маленькие дети и понимаем, что означает, если политический документ, заявление в ЦКК совершенно непроверенное, без всякого следствия, хотя бы один член ЦК держал его в руках, опубликовывается в газетах и в сотнях тысяч экземпляров распространяется по всему [Советскому] Союзу, – такое заявление есть метод политической борьбы. Может быть, как метод политической борьбы этот шаг и целесообразен, но с точки зрения того завещания, которое оставил Ленин ЦКК, это шаг неправильный и ложный, и в качестве члена партии, пользуясь правом, которое мне предоставлено, я это категорически подчеркиваю, видя в этом нарушение тех завещаний, которые Ленин оставил нам в области работы ЦКК. Это есть попытка судить определенных лиц, работников партии, за ту или другую политическую позицию…»[645]645
  Там же. Л. 14.


[Закрыть]

Сафаров констатировал:

«Обстановка, существующая в Ленинградской организации в настоящее время, есть обстановка развала организации инициативной группой, свергающей бюро коллектива, свергающей в самом явочном порядке, как будто бы дело идет о взрыве организации чужой партии. Далее, райкомы параллельные и подпольные, и то же самое вплоть до верху (курсив наш. – С.В.). Причем всякому дается полная свобода для нападения на организацию. Разве это целесообразно с точки зрения действительного, а не словесного единства партии? Как будто бы нет. Тут товарищи и на собраниях ставили вопрос, ставили вопрос на время следствия о том, раскаиваемся ли мы. Но, товарищи, если дело об том идет, если нас судят, как нераскаянных, то в самом деле это никуда не годится. Для мало-мальски ответственного политического деятеля, работника так или иначе до сих пор ведшего ответственную работу, не годится такая безответственность.

Если дело идет о раскаянии, то, конечно, с сегодня на завтра никакого раскаяния ожидать нельзя (Хозяин в 1937‐м прекрасно понимал, что в большинстве случаев ждать не следовало и послезавтра, и послепослезавтра. – С.В.). Я считаю, что вот-вот эти попытки обрушить сей час все громы и молнии против Ленинградской организации, по моему глубочайшему убеждению, являются не чем иным, как подрывом авторитета партийного съезда.

В самом деле, если в течение 12 месяцев нам будут ребра ломать за то, что мы выступали на партийном съезде, кто же тогда на следующем партийном Съезде решится выступать с своим собственным мнением (Сталина это волновало в последнюю очередь, более того, генсек предпочел бы и вовсе обойтись без XV съезда. – С.В.)? Кто будет иметь мужество принять активное участие в коллективных решениях, принимаемых Съездом? Действительно, если (ключевое слово к тому времени. – С.В.) партийный Съезд является суверенным, верховным органом партии, то авторитет его держится на том, что это есть орган действительной выработки коллективного решения партии. Между тем, вот это следствие, вот это разбирательство здесь, в ЦКК, происходящее при тех условиях, о которых я говорил, показывали, что меня и других судят именно за выступления на партийном Съезде, судят за то, что мы никаких особых заявлений в том, что мы были сегодня блондины, а завтра брюнеты, не подаем. За это судят. Так нужно сказать с полной откровенностью и ясностью.

Потому что действительно говорить о том, что человек занимался травлей неугодных ему лиц, а перед этим не видеть, что в течение двух с половиной месяцев велась самая откровенная личная травля против меня по пунктам принципиального характера, по вопросу о госкапитализме. Все же не могли доказать ни одной цитатой, что я отрицаю социалистическое существо нашей промышленности, а на Съезде я доказывал обратное. Таких цитат нет, а чтением в сердцах не опровергли. Но имя мое сделали пугалом для маленьких детей, а после этого мне выносится выговор за фракционную работу»[646]646
  Там же. Л. 18–20.


[Закрыть].

Е.М. Ярославский с негодованием ответил: «Никто его (Сафарова. – С.В.) не обвиняет в том, что он говорил и делал на конференции и на съезде. Ни одной буквы в наших обвинениях не имеется…»[647]647
  Там же. Л. 25.


[Закрыть]; «Ни одного слова не было ни о каком раскаянии. Правда, была попытка т. Ильина, которая оказалась гласом вопиющего в пустыне, это призыв к искренности присутствовавших здесь товарищей, чтобы они искреннее вели себя на заседании ЦКК»[648]648
  Там же.


[Закрыть]. Ярославский обвинил Сафарова именно в ведении фракционной работы: «Целый ряд фактов этой подготовки имеется налицо – прощупывание отдельных товарищей, организация закрытых совещаний, куда вы не допускали некоторых товарищей»[649]649
  Там же.


[Закрыть].

Факты подпольной фракционной деятельности оппозиционеров были налицо, однако ряд обвинений Сафарову со товарищи удалось отвести: на конференции Володарской районной организации ВКП(б) г. Ленинграда после доклада самого Сафарова «…т. Шверник, без всякой просьбы со моей стороны, – поведал цекакистам Сафаров 5 января на первом заседании Комиссии ЦКК по делу о группировке в верхушке Ленинградской организации, – сказал, что мой доклад был в высшей степени объективен и сказал несколько слов по существу доклада»[650]650
  Там же. Л. 71.


[Закрыть]. Будущему сталинскому соратнику крупно повезло, что одобрение сафаровского доклада ему не припомнили десять лет спустя.

4 января Секретариат ЦК ВКП(б) принял постановление «О Секретариате ЛК», которое тот же день было оформлено как решение Оргбюро, направлено на утверждение в Политбюро, где было утверждено опросом (проголосовали «за» А.А. Андреев, заведующая Отделом работниц ЦК ВКП(б) А.В. Артюхина, А.С. Бубнов, А.И. Догадов, Э.И. Квиринг, заместитель начальника Орграспредотдела ЦК А.П. Смирнов): «Ввиду перехода т. Евдокимова на работу в Секретариат ЛК и ввиду выбытия т. Куклина из состава ЦК ВКП(б) поручить тт. Томскому, Молотову и Евдокимову в срочном порядке переговорить с Бюро ЛК о немедленной организации Секретариата ЛК»[651]651
  Там же. Оп. 113. Д. 1. Л. 13.


[Закрыть]. Аналогичным образом были приняты еще два важных кадровых решения. Первое – об утверждении Северо-Западного бюро ЦК. В бюро вошли: «Секретариат ЛК (в полном составе) (для этого, собственно, и торопились с “организацией”, а вернее – изменением персонального состава Секретариата ЛК. – С.В.), тт. Зиновьев, Бадаев, Шверник, Комаров, Лобов, Скворцов-Степанов, Москвин, Кадацкий, Авдеев, Кондратьев, Циперович, секретари четырех губкомов области и пред[седатель] г[убернского] с[овета] п[роф] с[оюзов]»[652]652
  Там же. Л. 40.


[Закрыть].

Второе – об отправке в Ленинград докладчиками о работах XIV съезда М.И. Калинина, М.П. Томского, В.М. Молотова, А.А. Андреева, Г.И. Петровского, С.М. Кирова, К.Е. Ворошилова, Я.Э. Рудзутака, В.В. Шмидта[653]653
  Там же. Л. 41; Ф. 54. Оп. 1. Д. 2. Л. 59.


[Закрыть]. Впоследствии (1927) А.А. Андреев припомнил, что когда командированные в колыбель революции сторонники «генеральной линии» партии встретились там «с Зиновьевым и другими оппозиционерами, тогда они нам грозили и заявляли: “Мы посмотрим еще, каков будет 14½ – ный (так в стенограмме. – С.В.) и 15‐й съезд партии”. Мы им говорили, мы говорили Зиновьеву: “не хвастайтесь, идучи на рать”»[654]654
  Пятнадцатый съезд ВКП(б). Декабрь 1927 года. Стеногр. отчет. Ч. 1. С. 223.


[Закрыть]. Надо сказать, что часть одержанных цековскими десантниками «побед» на ленинградском «фронте» была откровенной липой. С.К. Минину врезалось в память заседание парторганизации завода «Треугольник», состоявшееся 14 января. Резолюцию с одобрением политики ЦК ВКП(б), отвергнутую большинством, объявили как принятую «подавляющим большинством»[655]655
  Там же. С. 235.


[Закрыть] голосов. Цековский десант развил настолько бурную деятельность в колыбели революции, что 16 членов Бюро Ленинградского комитета ВКП(б) решились, рискуя быть обвиненными в нарушении резолюции «О единстве партии», обратиться в ЦК с соответствующим заявлением. 4 февраля об этом сделал доклад на заседании Политбюро В.М. Молотов. Итог – «строго» секретный:

«а) Политбюро считает, что все политические вопросы, затрагиваемые в заявлении 16 членов Бюро ЛК (Я. Ярослав, Сафаров и др.), разрешены XIV партсъездом и потому Политбюро осуждает попытку авторов заявления оспаривать эти решения – попытку, являющуюся не чем иным, как недопустимой попыткой продолжения фракционности после съезда;

б) заявление 16 членов Бюро ЛК, что “кампания по проведению решений XIV съезда превратилась в борьбу за полное подавление Ленинградской организации”, что резолюции ячеек против оппозиции прошли якобы “под неслыханным давлением” и т. п., является вопиющим искажением фактов и клеветническим нападением на ЦК ВКП.

Политбюро констатирует, что отчет 8 членов ЦК, командированных в Ленинград для проведения отчетной кампании о съезде, полностью опровергает эти заявления 16 членов Бюро ЛК;

в) Политбюро проходит мимо имеющихся в заявлении 16 недостойных выпадов против членов ЦК, проводивших отчетную кампанию о съезде в Ленинграде;

г) ЦК отклоняет предложение большинства Бюро ЛК о рассылке заявления 16‐ти всем (189) членам ЛК, считая, что это предложение направлено на то, чтобы превратить заявление 16‐ти во фракционную платформу для продолжения борьбы оппозиции против решений партсъезда;

д) одобрить работу командированных в Ленинград для проведения отчетной кампании о XIV съезде 8 членов ЦК и разослать представленный ими доклад ЦК, ЦКК и делегатам XXIII Ленинградской губпартконференции и местным организациям на правах закрытого письма ЦК»[656]656
  РГАСПИ. Ф. 54. Оп. 1. Д. 2. Л. 79.


[Закрыть].

5 января Г.Е. Зиновьев «с товарищеским приветом» писал М.И. Калинину, Г.И. Петровскому, В.М. Молотову, Я.Э. Рудзутаку, М.П. Томскому, К.Е. Ворошилову «и другим докладчикам от ЦК, приехавшим в Ленинград для докладов о XIV партсъезде»:

«Товарищи,

Вы будете выступать в Ленинграде с рядом докладов о XIV съезде и будете освещать наши разногласия на съезде. У ленинградских рабочих будет вызывать удивление тот факт, что я, развивавший определенные взгляды на съезде, теперь молчу и не появляюсь ни на собраниях, ни в печати.

Вы, товарищи, знаете, что я не выступаю только потому, что Пленум ЦК ВКП решением от 1 января 1926 г. запретил мне (и тем, кто разделяет те же взгляды, что и я) – на мой прямой вопрос – всякое выступление по этим вопросам.

Я надеюсь, товарищи, что у вас будет достаточно беспристрастия, чтобы сообщить на тех собраниях, где вы будете выступать, о причинах моего молчания.

Я убедительно прошу Вас сделать это – в форме, которую Вы найдете более подходящей.

С тов[арищеским] прив[етом],

Г. Зиновьев»[657]657
  Там же. Ф. 324. Оп. 2. Д. 72. Л. 2–4.


[Закрыть].

Прекрасно понимая, что большинство ЦК лишь посмеется над этой просьбой, Зиновьев составил соответствующее обращение к Ленинградскому губернскому комитету ВКП(б) и председателю собрания актива Ленинградской организации[658]658
  Там же. Л. 6–8.


[Закрыть].

Примечательно, что 1 марта заместитель заведующего Бюро Секретариата ЦК ВКП(б) Яков Еремеевич Брезановский послал в «Ленинградский губком т. Кирову» письмо с напоминанием о том, «…что посланные Вам 1000 экз. “Доклада членов ЦК, командированных в Ленинград, о проведении отчетной кампании о XIV съезде ВКП(б) в Ленинградской организации” должны быть возвращены в ЦК (здесь и далее в цитате курсив наш. – С.В.) согласно обычному порядку возвращения конспиративных материалов ЦК. Ввиду этого просьба или сообщить нам список, по которому был роздан данный материал, или (что было бы для нас удобней) затребовать аппаратом губкома возврата розданного материала и приблизительно к 15 марта возвратить весь материал в Бюро С[екретариа]та ЦК»[659]659
  Там же. Ф. 17. Оп. 85. Д. 540. Л. 117.


[Закрыть].

Активно развернулась чистка верхушки Ленинградской организации от зиновьевцев. В частности, был избран новый губернский комитет ВКП(б) во главе с С.М. Кировым. В начале января Г.К. Орджоникидзе писал Н.М. Швернику, И.М. Москвину и С.С. Лобову: «Дорогие друзья! Ваша буза нам обошлась очень дорого: отняли у нас т. Кирова (он находился на ответственной работе в Закавказье. – С.В.). Для нас это очень большая потеря, но зато вас подкрепили как следует. […] Киров – мужик бесподобно хороший, только, кроме вас, он никого не знает (! – С.В.). Уверен, что вы его окружите дружеским доверием. От души желаю вам полного успеха. P.S. Ребята! Вы нашего Кирыча устройте как следует, а то он будет шататься без квартиры и без еды»[660]660
  Цит. по: Кириллов В.С., Свердлов А.Я. Указ. соч. С. 199.


[Закрыть]. А.И. Микоян писал о С.М. Кирове, что это был «человек живой, пытливый, умный, ясно и четко мыслящий. Киров мгновенно разобрался во всех тонкостях этих вопросов. За дни пребывания в Астрахани и частого общения с ним мы близко узнали друг друга и стали навсегда друзьями. В моей памяти Киров тех дней остался исключительно собранным, подтянутым, цельным человеком, обладавшим к тому же очень твердым характером. Он и по внешнему своему облику необычайно располагал к себе людей. Невысокого роста, коренастый, очень симпатичный, он обладал каким-то особенным голосом и необыкновенным даром слова. Когда он выступал с трибуны, то сразу покорял массы слушателей. В личных беседах и на узких совещаниях он был немногословен. Но высказывал свои мысли всегда очень ясно, четко, умел хорошо слушать других, любил острое словцо и сам был отличным рассказчиком»[661]661
  Микоян А.И. Указ. соч. С. 149–150.


[Закрыть].

О том, что в 1926 г. С.М. Киров упал в голодный обморок, как в 1918 г. нарком по продовольствию А.Д. Цюрупа, мы ничего не знаем, поэтому можно предположить, что нового председателя Ленинградского губкома «дорогие друзья» Серго всем необходимым обеспечили. Главное то, что «бесподобно хороший мужик», стоявший у истоков насильственной советизации трех закавказских республик и не знавший Ленинградский регион, партийным руководителем которого он был «избран», был лично предан генеральному секретарю ЦК ВКП(б). Как в 1925 г., оставшись председателем Моссовета, Л.Б. Каменев потерял столицу, в которой все решал первый секретарь Московского губернского комитета партии Н.А. Угланов, так в 1926 г. Г.Е. Зиновьев лишился колыбели революции, в которой отныне хозяйничали С.М. Киров с давними товарищами И.В. Сталина и Г.К. Орджоникидзе.

4 января пленум Ленинградского губкома партии утвердил резолюцию, которая, по признанию Ю.Н. Жукова, представляла собой «открытый вызов»[662]662
  Жуков Ю.Н. Отвергнутый вождь мировой революции. С. 332.


[Закрыть] сталинско-бухаринскому большинству ЦК ВКП(б): «3. Ввиду прекращения дискуссии считать недопустимыми нападки на ленинградскую делегацию. 4. Редакциям ленинградских газет предложить печатать все резолюции коллективов, а не односторонние подборки. Отказ редакций в печатании резолюций крупнейших рабочих коллективов вызывает острое недовольство среди рабочих-коммунистов… 5. Вместе с тем, губком констатирует, что группой товарищей фактически создается в Ленинграде подпольная организация со своим особым, ни с каким уставом и никакими нормами не считающимся центром. Делаются попытки создания параллельного губкома и параллельных райкомов… Через голову организаций устраиваются собрания ячеек, на которые вузовцы, красная профессура и т. д. ведут агитацию против Ленинградского губкома, разжигая разногласия до последней степени. Губком считает, что необходимо положить конец этой дезорганизаторской работе, могущей привести к серьезным осложнениям»[663]663
  Цит. по: Там же. С. 332, 333.


[Закрыть].

6 января Оргбюро ЦК ВКП(б) рассмотрело заявление саратовской делегации XIV съезда ВКП(б) «о решениях пленума и президиума Саратовского губкома»[664]664
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 113. Д. 2. Л. 33.


[Закрыть]. Итогом рассмотрения стали партийные репрессии в отношении видного деятеля Новой оппозиции М.М. Харитонова: «а) согласиться с постановлением Саратовского ГК о невозможности дальнейшей работы т. Харитонова в Саратовской организации. Отозвать т. Харитонова в распоряжение ЦК; б) удовлетворить просьбу Саратовской организации. Отозвать т. Харитонова в распоряжение ЦК; б) удовлетворить просьбу Саратовского ГК о командировании т. Варейкиса [И.М.] в Саратов для ответ[ственной] партийной работы; в) срок выезда т. Варейкиса для работы в Саратов поручить определить Секретариату ЦК; г) вопрос с целом внести на утверждение Политбюро»[665]665
  Там же.


[Закрыть]. В тот же день был проведен опрос, в котором приняли участие И.В. Сталин, В.М. Молотов, который как раз находился в колыбели революции, А.П. Смирнов, Э.И. Квиринг, Н.А. Угланов, А.В. Артюхина[666]666
  Там же.


[Закрыть]. Как видим, с кем не надо, вопрос никто не согласовывал. В дополнение к данному решению Секретариат ЦК, с последующим голосованием по телефону И.В. Сталина, В.М. Молотова, Э.И. Квиринга, С.В. Косиора, Н.А. Угланова и А.И. Догадова, принял 27 января постановление «О работе т. Харитонова»: «Откомандировать т. Харитонова в распоряжение ВСНХ для ответственной работы в текстильсиндикате»[667]667
  Там же. Д. 6. Л. 29.


[Закрыть].

7 января, заслушав сообщение Г.Е. Зиновьева «О публикации решений Пленума», Политбюро поручило Секретариату ЦК «опубликовать в печати содержание постановления Пленума от 1 января с.г. об отчетах о решениях съезда и о прекращении дискуссий, с предварительной рассылкой текста публикации всем членам Политбюро»[668]668
  Там же. Ф. 54. Оп. 1. Д. 2. Л. 58.


[Закрыть]. Для фактического отлучения Г.Е. Зиновьева от Коминтерна Политбюро, заслушав доклад Н.И. Бухарина «Об информации иностранных компартий о XIV съезде РКП(б)», признало «необходимым составление информационного письма иностранным компартиям»[669]669
  Там же. Л. 57.


[Закрыть] и поручило составление письма делегации ВКП(б) в Исполкоме Коминтерна. Не зря М.П. Томский провозгласил 31 декабря 1925 г. на последнем заседании XIV съезда: «Над постановлениями съезда, над его волей для нашей партии нет другой воли. Некому судить съезд. На высший (по Уставу – верховный. – С.В.) орган партии можно жаловаться только в Коминтерн. Но наша партия до этого не дожила и не доживет!»[670]670
  XIV съезд Всесоюзной коммунистической партии (б). 18–31 декабря 1925 г. Стеногр. отчет. С. 931.


[Закрыть] 15 января Н.И. Бухарин был освобожден «ото всей работы, кроме работы по Коминтерну»[671]671
  Жуков Ю.Н. Отвергнутый вождь мировой революции. С. 334.


[Закрыть]. 12 февраля 1926 г. Секретариат ЦК ВКП(б) удовлетворил «просьбу Секретариата ИККИ о присылке представителей ЦК ВКП(б) для участия во 2‐м Оргсовещании крупнейших секций ИККИ»[672]672
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 113. Д. 8. Л. 106.


[Закрыть], выделив для участия в совещании сталинцев и будущих правых «Шеболдаева, Квиринга, Милха, Баумана, Стриевского, Полонского и Толкачева (АМО)»[673]673
  Там же.


[Закрыть].

7 января ЦК ВКП(б), по словам Н.М. Янсона, «…предложил новый Секретариат Ленинградской организации. […] ЦК не надеется, что теперешний состав Секретариата Ленинградского губкома будет проводить согласованной работы Ленинградского губкома с ЦК и что они добросовестно будут проводить в жизнь решения XIV партсъезда. Центральному Комитету приходится назначать Секретариат в составе [С.М.] Кирова, [А.Е.] Бадаева и [Н.П.] Комарова. Это ответ на политическую линию губкома»[674]674
  Там же. Оп. 171. Д. 74. Л. 164. См. также: Жуков Ю.Н. Отвергнутый вождь мировой революции. С. 333.


[Закрыть].

11 января за «…противодействие выполнению решений XIV съезда и ЦК партии по линии организационных мероприятий по редакции “Ленинградской правды”» бывший секретарь редакции большевик Матвеев получил строгий выговор, ему запретили «занимать в течение года выборные должности»[675]675
  РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 113. Д. 3. Л. 102.


[Закрыть], Матвеева сняли с работы в Ленинграде и откомандировали «в распоряжение ЦК ВКП(б)»[676]676
  Там же.


[Закрыть]. Впрочем, данное решение было бы принято и в случае выполнения решений верховного органа ВКП(б), поскольку склока Скворцова-Степанова и Матвеева обсуждалась на XIV съезде РКП(б) – ВКП(б).

13 января Политбюро нанесло еще один удар по Г.Е. Зиновьеву, утвердив опросом текст «Информационного письма…» с поправкой Л.Д. Троцкого[677]677
  Там же. Ф. 54. Оп. 1. Д. 2. Л. 66.


[Закрыть]. Казалось бы, ЦК ВКП(б) подчеркнул: он «единодушен в том, что в отношении руководства КИ сохраняется и должно быть сохранено по-прежнему полное доверие и поддержка»[678]678
  Там же. Л. 71–72.


[Закрыть]. Однако это «единодушное» положение фактически перечеркивалось другим, не менее «единодушным» положением документа:

«Съезд не только вынес принципиальные решения по вопросам порядка дня, но и выпустил к членам Ленинградской организации специальное обращение, где он дал свою оценку поведения ленинградской делегации, выступившей с содокладом и голосовавшей против резолюции доверия Центральному Комитету в прямом противоречии с вотумом [XXII] Ленинградской губпартконференции (см. “Обращение”). Теперь ленинградская делегация [во главе с Зиновьевым. – С.В.] дезавуируется ленинградскими рабочими-коммунистами. При той дружной поддержке со стороны партийных масс по всей стране, в т. ч. и в Ленинграде, которую нашли решения съезда, единство партии нужно считать безусловно обеспеченным. При таких условиях есть все основания рассчитывать на то, что партия выйдет в короткий срок и из полосы тех временных экономических затруднений, которые связаны с хозяйственными ростом страны и на которых спекулируют враги пролетариата.

ЦК ВКП(б) совершенно единодушен в том, что перенесение дискуссии по русскому вопросу в ряды КИ нежелательно»[679]679
  Там же. Л. 71.


[Закрыть].

14 января 1926 г. подал свой голос В.А. Антонов-Овсеенко, заявивший членам Временного правительства об их аресте в далеком семнадцатом году. В.А. Антонов-Овсеенко, далеко не во всем поддерживавший Л.Д. Троцкого, но при этом направлявший неизменно острые послания в Центральный Комитет, написал товарищу по партии в письме, копию которого много позднее, в октябре 1927 г., прислал и сталинскому руководству ВКП(б):

«1. Для изживания дискуссии внутри ЦК не было сделано всего необходимого: большинство ЦК и ЦКК не только не вмешалось в этом смысле, но шло за Сталиным – Рыковым, хотевшим “вскрыть нарыв”.

2. Председатель ЦКК т. Куйбышев вел себя совершенно недопустимо, приняв личное участие в выработке резолюции Московской партконференции, направленной против К[аменева] и З[иновьева] персонально.

3. Эта резолюция явилась отправным моментом крайнего обостроения отношений: до той поры дело ограничивалось чисто аванпостной перестрелкой. Эта резолюция (не в пример Ленинградской), не была проведена предварительно чрез Политбюро, чем явно нарушено было соглашение с К[аменевым] и З[иновьевым].

4. На самом съезде большинство держалось слишком непримиримо, не согласившись на создание предварительной комиссии для выработки резолюции (это было серьезное обвинение, поскольку по старой революционной традиции деятели РСДРП – РКП(б) обязаны были на съезде попытаться найти компромисс в комиссиях. – С.В.).

5. Нападение К[аменева], З[иновьева] и Сокольникова на единоличный режим в партии имеет серьезные основания. Их требование: упразднение поста генсека – д[олжно] б[ыть] внимательно рассмотрено. Верно говорит Сокольников: нельзя, чтоб один член Политбюро имел пред остальными то преимущество, что как генсек мог бы организационно подавлять нежелательные ему мнения других членов Политбюро.

6. Указание оппозиции о необходимости развернутой партдемократии совершенно своевременно.

Именно сейчас этот вопрос должен быть положительно разрешен на практике. И только его разрешение предотвратит опасность развития оппозиции, отрыва партии от рабочих масс и ее закостенения.

7. Но доверять “демократизму” Новой оппозиции нет никаких оснований. Это песенка по нужде»[680]680
  Там же. Ф. 17. Оп. 171. Д. 5. Л. 73.


[Закрыть].

15 января опросом секретарей ЦК ВКП(б) было принято решение, оформленное далее надлежащим образом, о снятии семи зиновьевцев с ответственных военно-политических должностей (в РВС Ленинградского военного округа и РВС Балтийского флота) и замене их лояльными, проверенными кадрами. В числе прочих отметим освобождение от занимаемой должности члена РВС ЛВО и «демобилизацию» И.П. Бакаева[681]681
  Там же. Оп. 113. Д. 3. Л. 110.


[Закрыть]. Когда-то, в далеком 1918 году, Бакаева по недоразумению предложил расстрелять Троцкий. Тогда его не удалось даже снять с должности. Теперь, в 1926 г., Бакаева без проблем «демобилизовали» Сталин со товарищи.

16 января 1926 г. С.М. Киров написал Г.К. Орджоникидзе: «Уже почти две недели, как я подвизаюсь в своей новой и очень трудной роли. Дело обстоит так: Выборгский р[айон], Петроградский, Городской, Володарский – сплошь с нами. Осталось несколько маленьких заводов. М[осковско] – Н[арвский] – в большинстве наш. Путилов[ский] – пока нет. Здесь все приходится брать с боя. И какие бои! Вчера были на Треугольнике, коллектив – 2200 чел[овек]. Драка была невероятная. Характер собрания такой, какого я с октябрьских дней не только не видел, но даже не представлял, что может быть такое собрание членов Партии. Временами в отдельных частях собрания дело доходило до настоящего мордобоя! Говорю, не преувеличивая. Словом, я попал в обстановочку. В других районах перелом большой. На днях удастся в трех районах произвести перевыборы бюро райкомов и избрать наших организаторов. Словом, кто любит скандалы, пожалуйте сюда. Собрания изводят. Две недели говорим, и все одно и то же. Каждый день на собрании, голова идет кругом»[682]682
  Большевистское руководство. Переписка. С. 318.


[Закрыть]. Судя по всему, Г.К. Орджоникидзе сообщил о настроениях С.М. Кирова И.В. Сталину, однако тот, не имея ни малейшего желания перерешать вопрос, телеграфировал 1 февраля Серго: «О Кирове поговорим по приезде его на Пленум ЦК в марте»[683]683
  Там же. С. 319.


[Закрыть].

18 января Президиум ЦКК утвердил предложение Комиссии ЦКК по делу Д.А. Саркиса: