Текст книги "Георгий Димитров. Драматический портрет в красках эпохи"

Весной 1938 года, когда разразился очередной правительственный кризис, компартия развернула кампанию за создание комитетов Народного фронта на местах – и получила отказ социалистов. В этот напряжённый момент Морис Торез снова выдвинул предложение о вхождении коммунистов в новое правительство Блюма. «Мы отдаём себе ясно отчёт в опасности участия коммунистов в правительстве, но отказ от такого участия либо сорвёт национальную концентрацию сил, либо эта концентрация пройдёт мимо нас и против нас, – писал он в ИККИ. – Принятие же предложений об образовании правительства национальной концентрации усилит сопротивление Гитлеру, облегчит борьбу Народного фронта». Исполком Коминтерна и на этот раз использовал право вето, пояснив, что «такое участие в нынешних условиях приведёт неизбежно к компрометации партии». Торез вынужден был подчиниться, хотя развитие событий в течение последующих месяцев показало его правоту: отказ коммунистов войти в правительство на самом деле привёл к изоляции партии и быстрому распаду Народного фронта.

От Мадрида до Яньани

В то время как народные фронты в Испании и во Франции терпели неудачу, на другом конце Евразийского континента, в Китае, курс на единый антияпонский фронт внушал надежду на успех. В докладе на VII конгрессе Димитров сформулировал новую линию Коминтерна в применении к Китаю: поддержка «нашей мужественной Китайской компартии в деле создания самого широкого антиимпериалистического единого фронта против японского империализма и его китайских агентов со всеми теми организованными силами, <…> которые готовы действительно вести борьбу за спасение своей страны и своего народа». Подробную разработку эти вопросы получили в докладе Ван Мина, представителя Компартии Китая в ИККИ, ставшего горячим сторонником нового курса Коминтерна.

После конгресса деятельность Компартии Китая стал курировать сам генеральный секретарь Коминтерна, а Ван Мин был введён в состав Секретариата ИККИ. Это свидетельствовало о значении, которое придавали в Москве Китаю, где уже десять лет шла гражданская война. Китайская Красная армия вела боевые действия против вооружённых сил Китайской республики, во главе которых находился глава правительства и лидер Национальной народной партии Гоминьдан Чан Кайши. Вторжение Японии в Северо-Восточный Китай, оккупация Маньчжурии и провозглашение там марионеточного государства Маньчжоу-Го осложнили обстановку. Не приходилось сомневаться в том, что Япония продолжит агрессивные действия против Китая, а угроза японского вторжения на советский Дальний Восток будет нарастать.

Осенью 1935 года в обширном докладе на имя Георгия Димитрова Ван Мин обрисовал положение в Китае и реакцию генерала Чан Кайши на решения VII конгресса Коминтерна. Он писал, что Чан Кайши «хочет изменить свой фронт, т. е. заключить единый фронт с нами для борьбы против Японии». Контакты советского полпреда с Чан Кайши в Нанкине, где в то время находилось правительство, и контакты Ван Мина с военным атташе посольства Китайской республики в Москве подтвердили этот вывод. В разработанном ИККИ при участии китайской делегации многостраничном проекте директивного документа для ЦК КПК говорилось, что главным содержанием народного антиимпериалистического фронта должна стать борьба за независимость, национальное и социальное освобождение народа.

Нельзя сказать, что проблемы Китая были для Димитрова внове. Ещё в период «московских каникул» он знакомился с работой Китайской комиссии ИККИ, участвовал в её заседаниях. И потом следил за событиями в далёкой восточной стране. Следуя провозглашённому в 1927 году курсу на победу советов как органов революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства, Компартия Китая стала создавать в южных регионах страны связанные между собой освобождённые районы, что позволило провозгласить в 1931 году Китайскую советскую республику во главе с секретарем ЦК КПК Мао Цзэдуном. Партия опиралась на Красную армию, сформированную из разрозненных партизанских отрядов и воинских подразделений, и на этом основании Мао Цзэдун сформулировал ставший впоследствии широко известным лозунг «Винтовка рождает власть». В то время Исполком Коминтерна выдвигал перед КПК в качестве основной задачи борьбу за утверждение советской власти во всей стране. При этом Гоминьдан считался «партией национального предательства» и воплощением «китайского фашизма».

Однако первоначальный успех КПК сменился полосой тяжёлых поражений. Под ударами Национальной армии территория подконтрольных партии районов стала сокращаться, войска несли большие потери. В 1932–1934 годах Красная армия во главе с партийным руководством совершила беспрецедентный Великий поход – перебазировалась с юга на север страны, пройдя с боями 12 провинций и преодолев более 10 тысяч километров. На стыке провинций Шэньси, Ганьсу и Нинся был образован новый советский район с центральным городом Яньань, где разместились руководящие органы Компартии Китая и Красной армии. Здесь, на территории Особого района, предстояло возродить и укрепить изрядно поредевшую и потрёпанную в боях армию.

За 15 лет существования КПК в архиве Коминтерна накопился огромный массив материалов – протоколы различных заседаний, телеграммы, письма, стенограммы докладов, аналитические записки и информационные обзоры. Димитров познакомился с документами Восточного секретариата и Дальневосточного бюро ИККИ, донесениями агентов ИККИ и советских военных советников и разведчиков, изучил положение дел в КПК и Красной армии.

Много полезного он нашёл для себя, судя по многочисленным подчёркиваниям, в монографии М.И.Казанина «Очерк экономической географии Китая» и документальной книге Агнес Смедли «Рассказы о китайской Красной армии». В очерках американской журналистки, вышедших в русском переводе в 1935 году, были даны яркие образы китайских солдат и военачальников, картины боевых действий и народной жизни в освобождённых районах.

Летом 1936 года удалось наладить радиосвязь с Особым районом. Стала прорисовываться военно-политическая обстановка в местах дислокации главных сил Красной армии и план их действий. ЦК КПК сообщил о начавшемся в некоторых частях армии Чан Кайши «движении единого фронта на борьбу против Японии для спасения Китая» и поинтересовался, можно ли надеяться на ежемесячную помощь в размере трёх миллионов долларов. «Помимо финансового вопроса, также очень важный вопрос военный, – говорилось в первой же радиограмме из Яньани в ИККИ. – Мы надеемся получить самолёты, тяжёлую артиллерию, снаряды, пехотные винтовки, зенитные пулеметы, понтоны… и т. д.». Ввиду особой важности поставленных вопросов Димитров послал перевод радиограмм Сталину и запросил его мнение о плане дальнейших действий КПК. Один вариант плана был нацелен на раскол Гоминьдана, другой предполагал создание сепаратистского правительства в Северо-Западном Китае. Сталина не удовлетворил ни тот, ни другой вариант, особенно перспектива возникновения очага нестабильности в Синьцзяне, вблизи советской границы²¹².

Китайский вопрос вынесли на обсуждение Секретариата ИККИ. Начав своё выступление с оценки Китайской компартии, Георгий Димитров заметил, что китайские коммунисты «хорошие, храбрые ребята», дерутся прекрасно, но нельзя сказать, что в политическом отношении они показали себя достаточно подготовленными к работе в сложившейся непростой обстановке. Боролись за советы, создавали советские районы, советское правительство, а теперь эти же люди должны проводить другую тактику. Теперь задача состоит не в расширении советских районов с помощью Красной армии, а в поиске подходящих путей объединения большинства народа против японских захватчиков. Лозунг советской народной республики должен быть заменён лозунгом единой национальной демократической республики и избрания парламента на основе всеобщего избирательного права. И только потом коммунисты смогут поставить в таком парламенте вопрос о создании советов как демократических органов и укреплять свои позиции дальше. Как видно, Димитров и в Китае считал возможной перспективу перехода к советской форме правления не путём вооружённого взятия власти коммунистами, а эволюционным путём. Показательно, что в конце своей речи Димитров предсказал стране великое будущее: «События в Китае имеют мировое значение и будут иметь мировые последствия»²¹³.

Окончательный текст указаний, адресованных ЦК Компартии Китая, был сформулирован в виде телеграммы Секретариата ИККИ. В ней перечислялись базисные предложения для переговоров с Чан Кайши: прекращение гражданской войны и объединение всех вооружённых сил; создание общего командования и выработка общего военного плана при сохранении полной политической и организационной самостоятельности Красной армии; предоставление Красной армии территориальной базы, вооружения и снабжения; освобождение из тюрем и прекращение преследований коммунистов. Проект этого документа, посланный Димитровым Сталину 27 июля, возвратился с размашистой надписью поверх сопроводительного письма: «За. И.Ст.»²¹⁴

Перед отъездом в Кисловодск Димитров попросил Ван Мина держать его в курсе событий, поскольку в Нанкине начались переговоры между представителями КПК и Гоминьдана. Обсуждались условия, при которых Чан Кайши согласился бы прекратить войну с Красной армией и повернуть оружие против японцев. Беспокоясь за исход переговоров, Димитров решил послать в Москву Ван Мину короткое письмо, представляющее собой детализацию одобренного Сталиным документа:

«Считаю вполне правильным: 1) необходимость сохранить монолитность руководства, нашу организационную систему, наш командный состав и не допустить вмешательства Чан Кайши и Гоминьдана во внутренние дела Красной армии; 2) согласиться на создание единого командования с Чан Кайши как главкомом при условии создания всекитайского фронта против японских захватчиков и приступления к конкретным военным действиям против Японии; 3) Красная армия выполняет на определённых участках общего фронта против Японии приказы единого командования; 4) Красная армия сохраняет своё теперешнее название, но объявляет себя, как и нанкинские войсковые части, частью Всекитайской армии спасения родины»²¹⁵.

Димитров возвратился из отпуска 24 ноября и через два дня был принят Сталиным и Ворошиловым. Обсуждались китайские дела. На сей раз просьбы ЦК КПК о военно-технической и финансовой помощи, поддержанные ИККИ, не остались без внимания. Через неделю Димитров получил постановление Политбюро по этим вопросам и занёс в дневник краткий конспект с поручениями и объёмами помощи «кочевникам», как стали называть в своём кругу китайскую Красную армию после Великого похода:

«1166 тонн груза „кочевникам“.

(Наркомвнешторгу – груз[овые] машины и т. д.)

Наркомфину направлена] телеграмма – дополнительно к отпущенным 2 000 000 советских] рублей: 500 тысяч американских] доллар[ов], советских] рублей 5 000 тыс. (из них 150 000 американских] долЦаров] на самолёт иностранного образца, который уже заказан).

– 484 воен[но]служ[ащих] соответствующей квалификации (шофёров, техников, комсостава) зачислить на службу Синьцзянского правительства».

Упоминание Синьцзянского правительства в документе отражает намерение советского руководства организовать переброску военных грузов через Среднюю Азию в Синьцзян (Северо-Западный Китай), куда должны были прорваться части китайской Красной армии. Существовал и другой вариант – доставить грузы через Монголию. Однако тот и другой оказались невыполнимыми для «кочевников». Тогда ЦК КПК запросил финансовую помощь в размере от 50 до 100 тысяч долларов. В ответной телеграмме ИККИ сообщил о решении увеличить размер помощи до 550 тысяч долларов.

Тринадцатого декабря произошёл злополучный Сианьский инцидент, едва не вызвавший крах тщательно выстраиваемых договорённостей. По распоряжению генерала Национальной армии Чжан Сюэляна, сторонника единого фронта, в городе Сиань была арестована приехавшая туда группа высших офицеров во главе с Чан Кайши. Узнав об этом, Политбюро ЦК КПК почти единодушно постановило судить Чан Кайши и приговорить его к смертной казни. В тот же день весть о событиях в Сиани дошла до Москвы. Проведённое Димитровым совещание высказалось за мирное разрешение конфликта и продолжение совместных действий всех партий и группировок, выступающих за целостность и независимость Китая. Димитров послал записку Сталину, запросив, как обычно, его мнение.

Сталин позвонил в ночь на 15 декабря. Едва сдерживая гнев, спросил: «Это с Вашей санкции произошли события в Сиани?» Димитров возразил: «Нет, это было бы самой большой нашей услугой Японии». Тогда Сталин сообщил о том, что Ван Мин намеревается послать телеграмму в Особый район с указанием убить Чан Кайши. «Мне об этом неизвестно», – ответил Димитров. Потом позвонил Молотов, предложил обсудить китайские дела на следующий день.

Изложенное в дневнике резюме этой встречи у Сталина было почти слово в слово повторено в виде рекомендаций ИККИ Центральному комитету КПК о необходимости мирного выхода из конфликта. Что касается «телеграммы Ван Мина», то никаких следов, указывающих на её существование, в дневнике нет, как нет и записей о последствиях этого намерения (если таковое на самом деле было) для Ван Мина. Чан Кайши был освобождён 25 декабря.

Последствия Сианьского инцидента Секретариат ИККИ обсудил 20 января 1937 года. Ван Мин, огласивший доклад о тактике КПК, и участники обсуждения, в том числе Георгий Димитров, констатировали, что Компартия Китая ещё не покончила со своей прежней ошибочной тактикой. Тон директивы, согласованной накануне на совещании у Сталина, получился резким: «Сейчас яснее, чем когда-либо раньше, видна неправильность прежней установки партии – добиться установления единого фронта путем устранения Чан Кайши и низложения нанкинского правительства. <…> Главная задача партии сейчас – добиться практического прекращения гражданской войны, в первую очередь отказа со стороны Гоминьдана и нанкинского правительства от политики уничтожения Красной армии, добиться совместных действий с Нанкином против японских захватчиков, хотя бы на первых порах и без формальных договоров»²¹⁶.

Переговоры между Компартией и Гоминьданом продолжались в общей сложности полгода. Только после начала полномасштабной японо-китайской войны дело единого фронта сдвинулось. Японцы начали военные действия 7 июля 1937 года с провокации; уже к концу месяца они захватили Пекин и Тяньцзин. Возобновившиеся в июле переговоры Чжоу Эньлая с Чан Кайши дали результат: договорились, что правительство

Особого района будет реорганизовано и подчинено Национальному правительству; Красная армия преобразуется в 8-ю армию национальных вооружённых сил и подчиняется правительственному Военному совету.

Секретариат ИККИ 10 августа 1937 года обсудил доклад Ван Мина о ситуации в Китае. Димитров указал, что партии надо оказать всестороннюю помощь, в первую очередь кадрами. Нужны свежие люди, хорошо ориентированные в международной обстановке, чтобы помочь ЦК КПК и не допустить «некоторой дезориентации» (Димитров явно имел в виду опасность нового конфликта с Гоминьданом)²¹⁷.

«Свежие люди» в лице выпускников Ленинской школы (в 1936 году в школе был организован китайский сектор в составе 50 учащихся) легально отправились в Китай в конце 1937 года. Это стало возможным благодаря двум обстоятельствам. Во-первых, в Нанкине был подписан договор о ненападении между СССР и Китайской республикой, а затем дополнение к нему, которое предусматривало поставку советского вооружения в счёт кредита правительству Чан Кайши. Во-вторых, Компартия и Гоминьдан договорились о создании единого национального антияпонского фронта, благодаря чему Красная армия, преобразованная в 8-ю армию НРА, обрела «права гражданства» и в сентябре начала боевые действия против японцев.

Главным проводником политики Коминтерна в Китае предстояло стать Ван Мину – кандидату в члены Секретариата ИККИ, Кан Шэну – представителю КПК в Исполкоме Коминтерна и Ван Цзясяну – члену Политбюро ЦК КПК. По такому случаю они вместе с Димитровым получили приглашение в Кремль. Беседа, конспективно отражённая 11 ноября в дневнике Димитрова тринадцатью пунктами, представляла собой по существу длинный монолог Сталина. Продемонстрировав осведомлённость в китайских делах, он обратил внимание на широкий круг вопросов порой неожиданных, – от стратегической задачи КПК («влиться в общую национальну волну и занять руководящее участие») и характера будущего партийного съезда до производства самолетов и количества дивизий, требующихся 8-й армии. Заявил прямо, без дипломатических иносказаний: «Как драться китайцам с внешним врагом – это решающий вопрос. Когда это закончится, тогда встанет вопрос, как драться между собой!» Пообещал помощь китайским коммунистам вооружением и техникой.

Тринадцатого ноября Ван Мин и Кан Шэн отбыли на родину (Ван Цзясана в последний момент решено было оставить в Москве в качестве представителя КПК при ИККИ). Накануне их ещё раз напутствовал Димитров. Эмиссаров Коминтерна сопровождали в пути старший лейтенант Андрианов из Разведуправления Красной армии и представитель Чан Кайши. Все они благополучно добрались до Яньани.

Вместе с Ван Мином в Китай уехала его жена Мэн Циншу. Свою пятилетнюю дочку они брать с собой не стали, решив определить её в Ивановский интернациональный детский дом до лучших времён. Однако Георгий Михайлович и Роза Юльевна предложили иное: пусть девочка станет Мите названной сестрой (сын Димитровых Митя родился 7 апреля 1936 года). Так в семье Димитровых появился второй ребёнок – китаянка Фан, которую стали называть Фаней. Супруги Димитровы официально её удочерили.

Предвидя, что между руководством КПК и посланцами Москвы могут возникнуть трения, Димитров посоветовал Ван Мину перед отъездом: «Вам следует наладить хорошие отношения с китайскими товарищами. Вы товарищей в Китае не знаете как следует. Если они выдвинут вас на пост генерального секретаря ЦК, не принимайте это предложение». По прибытии в Яньань Ван Мин был избран членом Политбюро и председателем Секретариата ЦК КПК. Вскоре он выступил на партийном совещании с докладом «Как продолжить общенациональную войну сопротивления и как завоевать в ней победу». Доклад, выдержанный строго в духе установок Коминтерна и «мнений товарища Сталина», содержал также критику политических решений ЦК КПК, в которых, по мнению докладчика, недостаточно осознавались изменения в политике Гоминьдана. Мао Цзэдун не во всём согласился с Ван Мином, но принятые совещанием решения не расходились с директивами Коминтерна, о чём Димитров сообщил Сталину.

На протяжении 1938 года шёл интенсивный обмен информацией между Особым районом Китая и Москвой. Димитров имел возможность следить за ходом военных действий, состоянием единого фронта и положением в Компартии по радиограммам ЦК КПК и подробным донесениям старшего лейтенанта Андрианова, а также оперативно реагировать на просьбы о материальной и технической помощи и содействии в тактических вопросах. В начале января 1938 года ЦК КПК попросил ускорить присылку обещанной финансовой субсидии. Судя по записи в дневнике («Помощь КП – 500 000 долларов»), Димитров напомнил об этом Сталину и сразу получил положительный ответ. Еще 100 тысяч долларов предоставил советский Красный Крест для лечения раненых и больных в Яньани.

Детальный разбор китайских дел состоялся в Президиуме ИККИ 17 мая. Начальник политуправления 8-й армии Жэнь Биши, специально приехавший в Москву, доложил о ходе антияпонской войны и деятельности КПК. В Китае возникли общенациональные консультативные органы, массовые союзы и ассоциации, из тюрем вышло около 30 тысяч коммунистов и других политических деятелей, в тылу японской армии стали создаваться партизанские районы и опорные базы, укреплялись вооружённые формирования КПК. В беседе с Жэнь Биши Димитров затронул вопрос о Ван Мине. Хотя Димитров дружески к нему относился и заботился о его авторитете, он полагал, что эмиссару Коминтерна не следует претендовать на роль лидера компартии. Опасаясь конфликта и «потери лица» Коминтерна, он сказал своему собеседнику: «Вы должны передать всем, что необходимо поддержать Мао Цзэдуна как вождя Компартии Китая. Он закалён в практической борьбе. Таким людям, как Ван Мин, не надо бороться за руководство».

На VI расширенном пленуме ЦК КПК Мао Цзэдун раскритиковал провозглашённый Ван Мином лозунг «Всё через единый фронт», сославшись на то, что этот лозунг означает попасть в подчинение Чан Кайши, и выдвинул свой лозунг: «И единство, и независимость». На этом пленуме он впервые заявил, что марксизм-ленинизм должен быть приспособлен к китайским реалиям, «чтобы он во всех своих проявлениях непременно отражал китайскую специфику». «Нужно покончить с заморскими шаблонами и поменьше заниматься пустыми и абстрактными разглагольствованиями, – сказал Мао. – Догматизм надо сдать в архив». В этих словах нетрудно увидеть нежелание лидера КПК слепо следовать коминтерновским рекомендациям, хотя он и демонстрировал уважение и готовность выполнять решения Коминтерна, постоянно подкрепляемые материальной поддержкой²¹⁸. В телеграмме на имя И.В. Сталина и Г.М. Димитрова VI пленум КПК отметил их большие заслуги в «историческом повороте» партии к новой политике, в результате чего была прекращена гражданская война²¹⁹.