Текст книги "Георгий Димитров. Драматический портрет в красках эпохи"

На подавление партизанского движения были мобилизованы силы полиции, армии и специально созданной жандармерии. Привычным явлением стали карательные экспедиции и блокады в местах действий партизан, убийства подпольщиков, расстрелы добровольных помощников партизан – ятаков. По приблизительным подсчётам историков, за годы войны погибло около трёх тысяч партизан, подпольщиков и ятаков, в том числе командир НОПА Христо Михайлов и политический комиссар Эмил Марков.

Скоропостижная смерть на пятидесятом году жизни царя Бориса III породила множество толков. Царь скончался 28 августа 1943 года, возвратившись в Болгарию после переговоров с Гитлером. Гитлер настаивал на участии болгарской армии в военных действиях на Восточном фронте, Борис по-прежнему упорствовал, понимая, что столь опрометчивый шаг приведёт страну к третьей национальной катастрофе. В высших кругах рейха были также недовольны половинчатым решением «еврейского вопроса»: 11 тысяч евреев с «новых земель» были депортированы в лагеря смерти, но отправку в Польшу около 50 тысяч евреев со старой болгарской территории Борис запретил, объяснив своё решение необходимостью сохранить трудовые ресурсы. Поэтому за смертью царя многие усматривали тайную операцию гестапо. Георгий Димитров тоже полагал, что «не без содействия Берлина этот совершенно здоровый человек, в расцвете сил, превосходный турист, „скоропостижно“ скончался».

Однако на самом деле Гитлер не мог быть заинтересован в убийстве болгарского царя, поскольку никакого поворота во внешней политике тот не замышлял и оставался убеждённым сторонником союза с Германией. Сам фюрер считал (с подачи немецких докторов), что Борис III был отравлен змеиным ядом, а устроил покушение итальянский королевский двор – нынешний враг Германии[102]102
  Считается установленным, что причиной смерти Борис III стал инфаркт.


[Закрыть].

Провозглашение царём Симеона II, шестилетнего сына Бориса, и не вполне законное назначение регентского совета вызвали протесты деятелей болгарских оппозиционных партий. Они вынашивали план смены правительства парламентским путём, чтобы выйти из Берлинского пакта и прекратить состояние войны с Великобританией и США – план наивный и неосуществимый из-за явной слабости и нерешительности оппозиции.

Ознакомившись с официальным сообщением болгарского правительства о смерти болгарского монарха, Димитров написал комментарий для радиостанции «Христо Ботев». В нём фактически сформулированы требования, определившие дальнейшие цели партии: отставка прогерманского кабинета и замена его национально ориентированным демократическим правительством, разрыв с Германией и изгнание гитлеровцев из страны, вывод болгарских войск из Югославии и Греции. Тридцатого августа был определён новый состав Загранбюро БРП и распределены обязанности: Димитров – общее руководство; Коларов – разработка текущих политических вопросов для обсуждения в ЗБ; Червенков – ответственный за радиоредакцию «Христо Ботев»; Белов (Георгий Дамянов) – секретарь ЗБ и ответственный за организационные вопросы; Марек (Станке Димитров) – «параллельный голос» в официальном болгарском радио. Бюро стало проводить заседания еженедельно.

Оценку событий в Болгарии Димитров изложил в записке, направленной Сталину и Молотову, а также в двух статьях, опубликованных «Правдой», – «Куда идёт Болгария?» (16 сентября) и «Кризис в Болгарии» (27 декабря). Поскольку обе статьи были согласованы с Молотовым, их можно рассматривать и как отражение политической линии СССР в отношении Болгарии. «Сегодня перед Болгарией два пути: либо продолжать идти в фарватере Германии, либо порвать с Германией и проводить свою самостоятельную национальную политику», – так представляет автор в первой статье историческую дилемму и задаётся вопросом, может ли Болгария пойти по спасительному второму пути. Ответ для него очевиден: «Всё внутреннее и международное положение говорит за то, что она может это сделать, если народ и армия рука об руку решительно выступят против правящей гитлеровской агентуры и создадут подлинное болгарское национальное правительство». Во второй статье звучит недвусмысленное предупреждение: «Наивно думать, что если Болгария в самый последний момент, уже при разгроме Германии, повернёт руль своей внешней политики в сторону союзников, она этим обеспечит себе их поддержку. Нет, тогда уже будет поздно. В этом случае ничто не поможет. Болгария понесёт все последствия своего участия в разбойничьей войне Германии и в её тяжёлых преступлениях. Лишь только порвав с Германией теперь же, то есть до разгрома Германии, и посильно содействуя этому разгрому, Болгария сможет спасти себя от угрожающей ей национальной катастрофы и занять достойное место в рядах свободолюбивых наций в послевоенный период»²⁶¹.

После атаки японцев на Пёрл-Харбор в декабре 1941 года Германия объявила войну Соединенным Штатам и потребовала от Болгарии солидарных действий. Царь Борис, долгое время уклонявшийся от рокового решения, дал согласие на вступление Болгарии в войну против США и Великобритании – «символическую», как было уточнено стыдливо. Однако в 1943 году болгарам пришлось познакомиться с подлинным ликом войны – той, что несёт разрушение и смерть. Британский Комитет обороны принял решение о бомбардировках Болгарии. Черчилль высказался жёстко: действия «болгарских шакалов» не могут быть дальше терпимы; бомбардировки должны подвигнуть правительство к решению о выводе войск с оккупированных территорий и разрыву с Германией. Налёты с авиационных баз союзников на Апеннинах начались в ноябре 1943-го и продолжались до апреля следующего года. Погибло около двух тысяч человек, в столице было разрушено много гражданских зданий, в том числе Народный театр, городская библиотека, православные храмы, синагога. Государственное управление пришло в расстройство, тысячи софиян бежали в провинцию.

Подробности британской «операции по принуждению Болгарии к выходу из войны» Димитров узнал из письма сестры. «Испытали и мы ужасы современной войны, хотя и не полной мерой, – писала Магдалина. – Но всё равно страшно. Наш край от улицы Козлодуй до вокзала в направлении промышленного квартала «Хаджи Димитр» сильно пострадал. <…> Несколько дней мы провели у Любомира на четвёртом километре[103]103
  Речь идёт о брате Георгия Димитрова, который построил дом на юго-восточной окраине Софии.


[Закрыть]. Теперь опять дома, потому что маме там было не очень удобно. В те дни всё живое разбежалось из нашего квартала по окрестным сёлам, но кое-кто уже возвращается»²⁶².

Бытует версия, что бомбардировки Болгарии были остановлены после обращения Димитрова к Сталину, который, в свою очередь, ходатайствовал об этом перед Черчиллем. Однако она не имеет ни документальных, ни мемуарных подтверждений, никаких её следов нет и в дневнике Димитрова. Главное же – Сталин должен был иметь серьёзный мотив для такого ходатайства, а его не могло быть. Как раз в то время Советский Союз предпринял дипломатический натиск на Болгарию, направляя резкие ноты протеста против превращения страны немцами в плацдарм для ударов по СССР. Кроме того, Сталин не забыл провал «Соболевской акции» в 1940 году. На Тегеранской конференции глав трёх держав в конце 1943 года он заявил, что не исключает возможности объявления Советским Союзом войны Болгарии при определённом развороте событий на Балканах. А когда Черчилль, желая показать своё понимание деликатности ситуации, упомянул, что болгары «всё еще помнят, что Россия освободила их от турок», Сталин обронил: «Это уже давно забыто»²⁶³.

Весной 1944 года болгарское правительство продолжало свою путаную политику – одновременно пыталось улучшить отношения с СССР, избавиться от немецких войск и выйти из войны путём сепаратных переговоров с англо-американской стороной. Советская дипломатия настаивала на немедленном исполнении главного требования – разрыве отношений с Германией и объявлении ей войны. Двадцать четвёртого апреля Молотов проинформировал Димитрова о новом советском демарше перед правительством Мушанова по поводу использования болгарских пристаней для базирования военных судов вермахта. О вероятности объявления войны Болгарии Димитров также узнал от Молотова, это было 20 мая. «Молот[ов] сообщил мне, что Советское] правительство подало болгарскому] пр-ву четвёртую ноту, в которой настоятельно требует открытия советских] консульств в Варне, Бургасе и Рущуке (Русе. – А.П.) и заявило, что если болгарское] пр-во это требование не примет, то Советский] Союз не может больше продолжать свои дипломатические отношения с Болгарией, – записал Димитров и далее процитировал слова Молотова. – „Мы довольно долго терпели, что болгарское] пр-во под маской дипломатических] отношений помогало немцам против нас. По всей вероятности, в ближайшее время разорвём дипломатические] отношения и объявим состояние войны с Болгарией. Мы убедились, что сохранение этих отношений задерживает развитие антигитлеровского движения в стране**».

Таким образом, обронённое во время прощального обеда с Джиласом замечание Димитрова о скором перевороте в Болгарии не было случайным. Оно отражало реальный стратегический замысел, предполагавший увязку свержения прогерманского правительства Болгарии и переход всей полноты власти в руки Отечественного фронта с вступлением на её территорию советских войск. Димитров хорошо запомнил реплику Сталина, произнесённую ещё до войны в узком кругу: «Мировая революция как единый акт – ерунда. Она происходит в разные времена в разных странах. Действия Красной армии – это тоже дело мировой революции». Именно Красная армия своими наступательными действиями дала возможность начать революционный процесс в Болгарии.

Девятое сентября

Отечественный фронт первоначально не был воспринят в болгарской политической среде как серьёзный фактор. Почти все предложения о сотрудничестве, сделанные представителями ЦК БРП лидерам партий, находящихся в оппозиции режиму, были отвергнуты главным образом из-за недоверия к коммунистам. На первых порах ОФ поддержали только политический круг «Звено» и левое крыло Земледельческого союза – «Пладне» («Полдень»). В состав образованного Национального комитета ОФ вошли Кирилл Драмалиев (БРП), Кимон Георгиев («Звено»). Никола Петков (БЗНС «Пладне»), Григор Чешмеджиев (БРСДП) и Димо Казасов – независимый общественный деятель. Но они представляли в нём не свои партии, а только самих себя. Комитет, так же как и Отечественный фронт в целом, долгое время существовал номинально. Основную массу ОФ составляли члены Рабочей партии и Рабочего молодежного союза, а ЦК БРП фактически исполнял функции Национального комитета. Среди партизан и их добровольных помощников также преобладали коммунисты, ремсисты и сочувствующие им патриоты.

Первой ласточкой, возвестившей о переходе партии к активным действиям, стал циркуляр ЦК БРП «О задачах партии по мобилизации и подготовке антифашистских сил к всенародному вооружённому восстанию», принятый в январе 1944 года. Радиосвязь с ЦК БРП после ареста радистов в 1941 году так и не восстановилась, поэтому Димитров направил в ЦК БРП через службу Фитина ряд вопросов о состоянии партии, Отечественного фронта и партизанского движения. Аналогичный вопросник отослал через Наркомат иностранных дел.

В ответной шифровке, полученной в конце февраля, говорилось, что «организация» (т. е. компартия) имеет в своих рядах до 10 тысяч человек, всего же для захвата власти может быть мобилизовано до 20 тысяч. Но оружия нет, нет даже возможности полностью снабдить им действующие партизанские отряды. Помощь вооружением и боеприпасами предложили англичане, однако ЦК БРП сомневается, следует ли её принимать, и просит на сей счёт указаний Димитрова. (Вопрос об английском оружии возник после того, как британская военная миссия, направленная на Балканы Управлением стратегических операций, добралась в зону действия болгарского партизанского отряда.) Димитров ответил, что получение оружия и обмундирования очень желательно, но связывать себя при этом политическими и другими обязательствами с англичанами не следует. Оружие лучше добывать на месте, в том числе с помощью верных людей в армии. К сожалению, миссию преследовали неудачи, и британская помощь свелась к трём сбросам оружия весной 1944 года.

В марте комиссар НОПА Добри Терпешев прислал через службу Фитина подробное сообщение об организационной структуре, составе и численности партизанских отрядов, которое Димитров полностью переписал в дневник. В стране действует 26 партизанских отрядов общей численностью 2 320 человек, говорилось в сообщении. Их деятельность заключается в следующем: «временное занятие населённых пунктов, организация митингов, собраний и демонстраций, уничтожение продуктов и товаров, приготовленных для немцев и правительства, обезоруживание и уничтожение полицейских и прочих врагов». Партизаны также совершали диверсии на железных и автомобильных дорогах. Возможность увеличить контингент партизанских соединений есть, писал комиссар, требуется только быстрее доставить оружие и прислать военных специалистов.

Чтобы решить эту задачу, Димитрова предложил создать болгарскую военную базу в одном из освобождённых районов Югославии, перебросить туда крупную партию вооружения и несколько десятков опытных военных специалистов, в том числе квалифицированных радистов с радиостанцией. Загранбюро назначило руководителем группы Марека, а военным специалистом – опытного разведчика полковника Ивана Винарова.

Подготовка группы шла под контролем Димитрова; в его дневнике постоянно встречаются фамилии участников будущего рейда. В июне Винаров и два его помощника благополучно переправились в Черногорию. Оттуда они совершили длительный переход к болгарской границе, в район Добро-Поле, где базировались болгарские партизаны. Всякого рода несогласованности и проволочки, о которых Марек с обидой сообщал Димитрову, задержали вылет основной части группы до конца августа, когда Красная армия уже стояла у дунайских переправ, а ЦК БРП издал циркуляр, ставший сигналом к началу восстания. Двадцать пятого августа Димитров в последний раз проинструктировал группу Марека (в ней было семь человек, включая руководителя). А утром его известили, что самолёт разбился и сгорел при промежуточной посадке в Брянске.

Семейство Димитровых понесло новые утраты. В мае жандармерия разгромила партизанский отряд Славчо Трынского, действовавший вблизи Софии. Остатки отряда отошли на югославскую территорию. Под началом Славчо воевал и Любомир Барымов, сын Магдалины, отправленный в Болгарию из Москвы в составе одной из боевых групп. О его судьбе стало известно из телеграммы служащего советского посольства в Софии, которую переслали Димитрову из Наркомата иностранных дел. В телеграмме говорилось: «Племянник товарища Димитрова Любчо, будучи партизаном, 15 мая во время боя с правительственными войсками в Трынской околии был ранен и захвачен в плен. 16 мая он был расстрелян, и его труп был выброшен болгарскими властями на улицу одного села с надписью „Племянник предателя Димитрова“».

Дальше шла приписка: «Мать товарища Димитрова тяжело больна и, по словам лечащего врача, находится почти в безнадёжном состоянии…»

Парашкева Димитрова скончалась 20 июля 1944 года в Самокове восьмидесяти трёх лет от роду. Перед смертью она продиктовала кому-то из родни прощальное письмо к сыну: «Георгий, прошу тебя, сынок, отблагодарить как следует твою сестру. Много трудилась и много мучилась она ради меня. Четыре месяца день и ночь на руках меня носила. Только одна душа и жива во мне. Прощай, сынок. Жалко, что не смогла увидеть тебя и Лену, и твоего Митко, но так уж указано нам Богом. Целует тебя крепко твоя мать»²⁶⁴. (Щадя чувства матери, Георгий не стал сообщать ей, что Мити нет на свете.)

Продвижение Красной армии в Центральную и Восточную Европу вызвало к жизни политическое соглашение между союзниками о послевоенной судьбе этих регионов. Весной 1943 года Черчилль выдвинул проект создания двух крупных конфедераций – Дунайской и Балканской. В последнюю имелось в виду включить и Болгарию. Но проект натолкнулся на категорическое возражение Сталина, увидевшего в нём возрождение под эгидой Британской империи «санитарного кордона», который выстраивали в 1920-е годы европейские политики вдоль границ СССР. Следующий шаг в сторону послевоенного устройства Юго-Восточной Европы Черчилль сделал через год, предложив включить в советскую сферу влияния Румынию и Болгарию, а в британскую – Грецию, расположенную вблизи владений британской короны на Ближнем Востоке. При этом, как признавался впоследствии британский премьер, он с тревогой наблюдал, как «коммунизм поднимал голову за победоносным русским фронтом». Между тем установление единовластия компартии в Болгарии вовсе не входило в планы Сталина. Он неоднократно заявлял (и это не было уловкой), что Советский Союз хотел бы иметь после окончания войны в качестве соседей дружеские демократические государства, а какой строй они захотят у себя установить – это их дело.

Аналитики из американского Управления стратегических служб[104]104
  Созданное в 1942 г. Управление стратегических служб США (впоследствии ЦРУ) занималось сбором и анализом стратегической информации и спецоперациями во всех регионах мира.


[Закрыть] усматривали возможность социалистической перспективы для Болгарии. В докладах УСС содержались критические оценки болгарского правительства и политических партий. В отличие от них, компартия Болгарии имеет достаточно сил, чтобы с помощью левых земледельцев и части армии успешно организовать восстание при весьма ожидаемом вступлении в страну союзников или русских войск, считали аналитики. Партия имеет тайных агентов в правительстве и государственных учреждениях, а также во всех городах и сёлах. В условиях подполья коммунисты сохранили единство, дисциплину, организованность и фанатичный энтузиазм. Инструкции и директивы из Москвы, в частности от Георгия Димитрова, который невероятно уважаем и любим, исполняются до последней буквы, особенно после русских побед на Восточном фронте. Об усилении «русского влияния» писала и английская «Таймс», одновременно подчеркивая, что партия коммунистов превратилась в самую мощную политическую силу в стране²⁶⁵.

Летом 1944 года Болгария оказалась в полном смысле слова между молотом и наковальней. Советское правительство направляло одну задругой угрожающие ноты; Черчилль заявил, что у Болгарии «осталось совсем мало времени», чтобы избежать новой национальной катастрофы; германский посол Бекерле настойчиво убеждал правящие круги Болгарии оказать сопротивление Красной армии.

В конце августа маршал Г.К. Жуков получил особое задание Ставки Верховного главнокомандования – вылететь в штаб 3-го Украинского фронта, чтобы подготовить фронт к войне с Болгарией. В мемуарах «Воспоминания и размышления» Жуков рассказывает, что Сталин посоветовал ему перед вылетом «обязательно встретиться с Георгием Димитровым, чтобы лучше ознакомиться с общественно-политической обстановкой в Болгарии, деятельностью Болгарской рабочей партии и вооружёнными действиями антифашистских сил болгарского народа». По словам маршала, Димитров заверил его, что войны наверняка не будет – правительственные войска вряд ли рискнут вступить в бой с Красной армией, а население встретит её хлебом-солью. Когда и где произошла эта встреча, неизвестно. В дневнике Димитрова о ней нет упоминания.

В директиве Загранбюро БРП за подписью Димитрова, отправленной в штаб партизанских войск 27 августа, говорилось: «Болгарский народ и его вооружённые силы должны решительно перейти на сторону Красной армии – освободительницы Болгарии от немецкого ига и вместе с ней очистить болгарскую землю от германских разбойников и их подлых пособников»²⁶⁶. Три ночи подряд советские ЛИ-2 сбрасывали на грузовых парашютах вооружение для партизан в районе Добро-Поле. Там заканчивалось формирование Первой Софийской партизанской дивизии, которой предстояло совершить марш на болгарскую столицу и принять участие в восстании.

Спешно образованный 2 сентября новый кабинет министров во главе с Константином Муравиевым попытался разрешить политический кризис путём привлечения Отечественного фронта к управлению страной, но это ему не удалось: ОФ не отступал от намерения образовать самостоятельное правительство. В письме Сталину и Молотову от 4 сентября Димитров сообщил о явной непригодности кабинета Муравиева для проведения «решительной политики активного сотрудничества Болгарии с союзниками против немцев, для подавления сопротивления пронемецких и фашистских сил в стране… Его политика неизбежно будет половинчатой»²⁶⁷. Объявив полный и бесповоротный нейтралитет Болгарии, премьер питал безосновательные надежды на сепаратный мир с Англией и США, однако его правительство не имело поддержки ни за рубежом, ни внутри страны, где стремительно росли радикальные настроения в связи с успехами Красной армии.

Пятого сентября правительство Муравиева решило начать войну с Германией, однако военный министр Иван Маринов заявил, что объявить об этом можно будет через трое суток, чтобы спасти от ареста немцами штаб болгарских оккупационных войск в Македонии. Политика постоянных затяжек и выжиданий сыграла злую шутку: в тот же день СССР разорвал дипломатические отношения с Болгарией и объявил, что находится с ней в состоянии войны. Московское радио сообщило новость в 9 часов вечера. К тому времени Димитров, извещённый об этом Молотовым заранее, уже провёл заседание Загранбюро, где были рассмотрены его статья для радио «Христо Ботев» и директивы для ЦК БРП.

В мемуарах маршала Жукова говорится, что приказ Ставки Верховного Главнокомандования о начале военных действий командование 3-го Украинского фронта получило 6 сентября. «Утром 8 сентября всё было готово, чтобы открыть огонь, – пишет далее Жуков, – но мы со своих наблюдательных пунктов не видели целей, по которым надо было вести этот огонь. <…> Маршал Ф.И.Толбухин приказал войскам двинуть вперёд передовые отряды. Не прошло и получаса, как командующий 57-й армией доложил, что одна из пехотных дивизий болгарской армии, построившись у дороги, встретила наши части с развёрнутыми красными знамёнами и торжественной музыкой. Через некоторое время такие же события произошли и на других направлениях. Командармы доложили, что идёт стихийное братание советских воинов с болгарским народом». Выслушав доклад Жукова, Сталин распорядился: «Всё оружие болгарских войск оставьте при них, пусть они занимаются своими обычными делами и ждут приказа своего правительства»²⁶⁸.

Воспоминания маршала об этих днях подтверждаются сведениями болгарского генерала Янчулева: «Повсюду русские войска держались очень корректно с армией и не приступили к её разоружению». Действительно, отданный маршалом Толбухиным перед началом наступления приказ полностью разоружить все болгарские войска в полосе действий Красной армии и оставить пленённые части под охраной в казармах не имел шансов быть выполненным по причине стремительно меняющейся ситуации. По имеющимся данным, успели арестовать только офицеров и моряков военного флота. Столкновений с немецкими воинскими частями не произошло: они спешно покинули Болгарию и отступили на новый рубеж обороны, формируемый на территории Югославии и Греции.

Обращает на себя внимание пауза между приказом 3-му Украинскому фронту начать боевые действия, полученным 6 сентября, и реальным началом наступления утром 8 сентября. Именно в эти дни комитеты Отечественного фронта и части НОПА начали брать власть в сёлах и городах страны. К 8 сентября под контроль революционных сил перешли 20 городов, в том числе Варна, Бургас, Силистра, Пловдив, Габрово.

В сообщении ЦК, посланном Димитрову 7 сентября, говорилось:

«В стране продолжаются массовые забастовки и демонстрации. В Софии поднялись на борьбу все предприятия, в том числе трамвайный парк, железнодорожники, рабочие шахты Перник и табачники Пловдива.

Повстанцы действуют и устанавливают власть Отечественного фронта.

Муравиев стрелял в демонстрантов. В Софии убито 6 человек, в Пернике 3 и т. д.

С 8-го на 9-е – общий штурм за власть. Будут участвовать и войсковые части»²⁶⁹.

К Отечественному фронту присоединились воинские части в Софии, Плевене, Пловдиве и в других городах, что явилось результатом многолетней работы БРП в армии и сближения коммунистов с антифашистски настроенными офицерами.

В ночь с 8-го на 9-е сентября армейские подразделения при участии партизанских отрядов заняли Военное министерство, Министерство внутренних дел, почту, телеграф, радиостанцию и другие важнейшие пункты столицы. Была разоружена столичная полиция. В здании Военного министерства состоялось первое заседание нового правительства Болгарии. В 6 часов утра избранный премьер-министром лидер «Звена» Кимон Георгиев объявил по радио, что народное восстание победило и к власти пришло правительство Отечественного фронта. Первыми правительственными указами было распущено Народное собрание, отстранён от власти кабинет Муравиева, регенты малолетнего царя Симеона освобождены от своих обязанностей и назначен новый регентский совет в составе трёх человек, в числе которых был коммунист Тодор Павлов.

К 21 часу 9 сентября советские войска вышли на линию Русе – Тырговиште – Карнобат – Бургас и остановились в назначенных районах, отстоящих к востоку и северо-востоку от Софии на 350–400 километров. Черноморский флот блокировал порты Варну и Бургас и высадил десанты.

Премьер-министр отправил делегацию в штаб 3-го Украинского фронта. Делегаты сообщили советскому командованию, что правительство Отечественного фронта объявило войну Германии и просит о заключении перемирия с СССР. Советское правительство приняло на рассмотрение просьбу о перемирии. Однако ещё до принятия официального решения Военный совет 3-го Украинского фронта направил командующим армиями и командирам корпусов приказ о прекращении с 22.00 военных действий в Болгарии.

Впрочем, «ограниченному контингенту» Красной армии понадобилось всё-таки провести одну силовую операцию… против болгарских партизан. Это случилось в Варне, где на огромном митинге местные коммунисты провозгласили победу советской власти, а вошедший в город партизанский отряд арестовал всю городскую управу. Командиру части пришлось вмешаться в ситуацию: он отдал приказ разоружить партизан и освободить из-под стражи градоначальника и его помощников. Димитров сделал строгий выговор ЦК за этот случай и предупредил: «Советы нигде не создавайте, полицию не разоружайте. Строго придерживайтесь демократических позиций»²⁷⁰.

Десятого сентября Информационное бюро Наркомата иностранных дел СССР сообщило, что, поскольку болгарское правительство порвало отношения с Германией и объявило ей войну, Советское правительство совместно с правительствами Великобритании и США приступило к выработке условий перемирия с Болгарией. Беспрецедентная и действительно «символическая» война, фактически длившаяся двое суток, кончилась.

Итак, смена власти в Болгарии произошла практически бескровно. Во многом это объясняется тем, что фашизм не получил массового распространения и опоры в стране. Фашистская партия здесь отсутствовала, хотя существовали группы и течения профашистского толка. Широкое распространение получили русофильские и просоветские настроения, из-за чего царь, как известно, не решился послать болгарские войска на фронт. В литературе часто цитируется его высказывание: «Мои министры – американофилы, офицеры – германофилы, а народ – русофилы». После внушительных побед советского оружия в массовом сознании болгарского общества оказались дискредитированными не только прогитлеровские правящие круги, но и парламентская оппозиция, не сумевшая вывести Болгарию из войны, как произошло в соседней Румынии.

Надо заметить, что болгарские правящие круги всё-таки предотвратили превращение страны в арену боевых действий. Премьер Константин Муравиев даже распорядился содействовать продвижению Красной армии по территории Болгарии. Важную роль в эти дни сыграл военный министр Иван Маринов, обеспечивший нейтралитет воинских частей. Мотивы его поступка ясны не до конца: либо он принял сторону ОФ после тайных переговоров с представителями «Звена» или БРП, либо предпочёл в последний момент спрыгнуть с тонущего корабля и обеспечить себе дальнейшую службу (генерал вскоре стал командующим болгарской армией, выступившей против гитлеровцев).

Примечательно, что характер дневниковых заметок нашего героя в начале сентября не отличается чем-то особенным: ежедневная рутина с вкраплением кратких сообщений о событиях в Болгарии и вокруг неё. Возникает впечатление о стопроцентной предопределённости событий. Димитров записывает 9 сентября: «Соф[ийское] радио сообщило о создании правительства Отечественного фронта» и перечисляет фамилии 16 министров – по четыре министра от Рабочей партии, Земледельческого союза и Политического круга «Звено», два выдвиженца Социал-демократической партии и два независимых политических деятеля. Некоторые из них не были известны Димитрову, и он запрашивает в ЦК срочную информацию о них. Обычный запрос, никакого пафоса.

Трактовка событий 9 сентября 1944 года менялась в течение десятилетий – от «антифашистского народного восстания» и «народно-демократической революции» до «военного переворота» и «свержения законного правительства» – с приложением различных, как правило, противоположных по смыслу эпитетов. На самом деле в этих событиях можно найти признаки того и другого, третьего и десятого. Важно подчеркнуть, что перед Красной армией не ставилась задача насильственной замены болгарского правительства марионеточным кабинетом, подобно тому, как планировалось во время недавней советско-финляндской войны. Если уйти от эмоциональных и пристрастных оценок, придётся согласиться с тем, что Отечественный фронт пришёл к власти самостоятельно, без прямого вмешательства советской военной силы, но ощущая рядом её присутствие и содействие. Главное же в том, что победу антифашистских, демократических сил, как бы ни называли эти события, поддержала огромная часть народа, а это и есть самый весомый аргумент истории.