Текст книги "Гоблины: Жребий брошен. Сизифов труд. Пиррова победа (сборник)"

– А зачем?

– А просто так, – улыбнулся Виталий. – Горит очень красиво, искорками. Короче, все это дело оставляется в нужном месте и в нужный момент поджигается путем обыкновенного звонка с мобильника на мобильник. Дешево и сердито.

– И в самом деле, – согласилась Ольга. – Дешево.

– К слову, можно сделать и еще проще, – большой охотник до подобных штучек, Вучетич оседлал любимого конька. – На моей практике был случай, когда преступники инсценировали пожар как результат самовозгорания с помощью обыкновенных фосфорных спичек.

– О как? – удивился Мешок. – Ну-ка, ну-ка! Я про такой способ еще не слышал.

– Элементарно, Ватсон! Фосфорные спички опускают в воду. Фосфор при этом, как известно, оседает на дне. Далее получившимся водным раствором пропитывают легковоспламеняющиеся предметы, раскладывают их, к примеру, на крыше. И те, под воздействием солнечных лучей, через некоторое время загораются.

– Гениально!

– Не то слово. Вот только по нашему переменчивому климату с погодкой можно запросто промахнуться.

Глаза Прилепиной блеснули азартом. Словно пресловутым фосфором.

– Мужчины, а что, если нам прямо сейчас взять, да совершить вылазку в Парголово? – озвучила она не лишенную оригинальности идею. – А ну как повезет, и мы прямо там, возле церкви, на этого работягу наткнемся? Вероятность, конечно, невелика, но каких чудес не бывает? Вон, одно такое чудо буквально на глазах случилось.

– А что, Андрюх? Что-то в этом есть? – поддержал Ольгу Вучетич.

– Есть-то оно есть, – признал Мешок. – Вот только очень неохота во все эти церковные разборки влезать.

– Что, сказывается пионерско-атеистическое воспитание?

– В том числе. Я, в отличие от нашей Анечки, всего этого благолепства не понимаю и не принимаю. В этом смысле мне весьма импонирует высказывание голливудской мегазвезды Энтони Хопкинса.

– Это который играл в «Молчании ягнят»?

– Он самый. В одном интервью Хопкинс рассказывал, как однажды попросил священника-иезуита прочесть самую лучшую из всех известных тому коротких молитв.

– И что же?

– В ответ иезуит поведал ему молитву, в которой было всего три слова. А слова такие: «Хер с ним». – Народ в оперской дружно расхохотался. И Андрей, ощутив небывалый прилив благодушия и веселья, сдался и махнул рукой. – Ладно, уговорили, черти. Давайте прокатимся. Тем более что Сергеич как раз во дворе отстаивается.

– Тогда надо будет по дороге за Анютой заехать, – напомнила Ольга.

– А вот это уж дудки! Оставьте в покое кормящую мать. – Мешечко лукаво глянул на Прилепину. – Хватит с нее ночного похода на кладбище.

– А откуда вы?..

– Веник звонил. Жаловался на вас, Ольга Николаевна.

– Это за что же? – удивился Вучетич.

– А за то, что госпожа Прилепина втягивает его супругу в сатанинские оргии. У меня, говорит, одна ведьма в доме и без того есть – теща. И второй ему пока не требуется.

Ольга сделала вид, что услышанное ее не касается, и делано равнодушно промолчала.

– Ладно, хватит тут изображать саму невинность, поехали, – скомандовал Андрей. – Виталя, ты с нами!

– Да я вроде как дежурю сегодня.

– А мы попросим Наталью батьковну пару часиков вместо тебя на телефоне посидеть. Она ведь нам не откажет в такой малости, правда?

Недобро прищурившись, Северова посмотрела на Андрея и, растягивая слова, процедила с вызовом:

– Конечно, Андрей Иванович. Если вы еще не забыли, то персонально ВАМ я даже и не в такой малости никогда не отказывала.

Мешок смутился и нервно забарабанил пальцами по столу.

– Хм… Короче… Всё, жду вас внизу… Виталя, не забудь распечатки кадров. И сделай дополнительный экземпляр для Афанасьева…

* * *

«Горячая линия» с начальником ГУВД, добела раскалившая редакционный телефон, потихонечку затухала. В данный момент Владислав Юрьевич, вольготно расположившись в кресле Обнорского, знакомился с кофейно-чайным ассортиментом, сервированным офис-менеджером Дашей. Сам Андрей Викторович курил в открытую форточку, ожидая окончания «рекламной паузы», взятой на период чайной церемонии. Сама идея проведения «горячей линии» его не слишком впечатлила, но для грамотного позиционирования «Явки с повинной» такой материал, безусловно, шел в зачет.

Третьим человеком в кабинете была журналистка Маша Цыганкова – ей доверили ответственную роль модератора. Сейчас модерирование заключалось в снятии с базы телефонной трубки, символизирующем занятую телефонную линию.

Дождавшись, когда начальник ГУВД, насытившись, отставит на поднос свою чашку, Андрей Викторович отщелкнул окурок в форточку и спросил:

– Ну что, Владислав Юрьевич, еще на один звоночек ответим?

– Давайте, – великодушно разрешил милиционер за № 1.

– Машенька! Давайте!

Цыганкова вернула трубку на исходную, и телефон сразу затрезвонил. Маша включила кнопку громкой связи, заученно оттарабанила:

– Добрый день. Вы дозвонились до нашей «горячей линии». Представьтесь, пожалуйста?

– Меня зовут Анна Николаевна, я пенсионерка, – разнесся по кабинету надтреснутый старческий голос.

– Очень приятно. Слушаем вас, Анна Николаевна.

– Восемь месяцев назад у меня пропал муж – Смирнов Павел Павлович. Ушел в сберкассу за пенсией и пропал. Мы обратились с заявлением в милицию.

– У вас его приняли?

– Приняли с грехом пополам. Но мужа никто не ищет. Мы обращались во все инстанции. Нам приходят всевозможные отписки, а результата, как не было, так и нет. Я хочу спросить: как долго его будут искать?

– Уважаемая Анна Николаевна. Во-первых, искреннее мое вам сочувствие, – устало-снисходительно взялся объяснять начальник ГУВД. – К сожалению, случаи, подобные вашему, достаточно распространены. Поверьте, мои подчиненные приложат все усилия. Что же касается конкретно вашего вопроса: по российским законам пропавшего человека должны искать пятнадцать лет. Так что времени у нас с вами предостаточно. Мужайтесь.

– И что, все эти пятнадцать лет я должна платить за него квартплату? – Судя по интонации, старуху такой поворот никак не устроил. – У меня очень маленькая пенсия, четыре тысячи. А квартплата на сегодняшний день составляет…

Далее пошли сложные математические выкладки, выслушивать которые начальнику ГУВД было бесконечно неинтересно. Но ему ничего не оставалось, как одними лишь жестами и мимикой выразить всю свою крайнюю степень презрения к происходящему. И тогда на правах модератора в затянувшийся монолог встряла Цыганкова:

– Владислав Юрьевич! – игриво напомнила она в прямом эфире. – Насколько мне известно, зарегистрировать человека как без вести пропавшего можно уже через год и, таким образом, перестать платить за него квартплату? Не правда ли?

– Вы абсолютно правы, Мария. А после того как человек пребудет в статусе «пропавший без вести» пять лет, по просьбе родственников и через суд его возможно признать умершим и даже выписать из квартиры.

Милиционер за № 1 отчаянным жестом попросил Цыганкову вывести назойливую бабку из эфира, и Маша, со словами «спасибо за звонок, всего вам доброго», положила трубку.

Владислав Юрьевич вздохнул с облегчением:

– Вот вам, Андрей Викторович, наглядный пример того, о чем мы с вами только что говорили. То есть мы должны бросить все остальные дела, расшибиться в лепешку и найти хладный труп старика, дабы его старуха могла меньше платить за квартиру. А теперь представьте себе: только за прошлый год в целом по стране было зарегистрировано 130 тысяч пропавших без вести!

– С ума сойти! – картинно натянул на лицо потрясение Обнорский. – Население средней руки областного центра!

– Вот именно! А теперь попробуйте расставить приоритеты: кого и где в первую очередь мы должны искать?

– Владислав Юрьевич, у нас очередной звонок! – вклинилась в мужской разговор Цыганкова.

– Давайте. Что ж теперь делать?

– Добрый день. Вы дозвонились до «горячей линии» с начальником ГУВД. Представьтесь, пожалуйста. Назовите род занятий.

– Я Людмила Петровна Калугина. Учительница начальных классов.

– Слушаем вас, Людмила Петровна.

– Три года назад я проходила свидетельницей по уголовному делу, заведенному в отношении…

– Возбужденному, – перебила звонящую Цыганкова, демонстрируя эрудицию.

– Что? – не поняла та.

– В милиции дела не заводят, а возбуждают.

– Да-да. Хорошо. Конечно… Так вот: я проходила свидетельницей по уголовному делу, возбужденному в отношении нашего соседа по коммунальной квартире Маркелова Анатолия Эдуардовича. Тогда его осудили к семи годам за развратные действия в отношении несовершеннолетних. Фактически за педофилию. Поскольку девушке, в данном случае конкретно моей дочери, на тот момент было только шестнадцать.

– К сожалению, в наши дни это очень серьезная проблема, – со знанием дела вставил в эфир свои пять копеек начальник ГУВД.

– Да. И вот теперь, мало того что соседа выпускают намного раньше срока, так он еще и прислал в наш адрес письмо с угрозами. А у меня… я… – В голосе Калугиной отчетливо послышались истерические нотки. – Мы одни с дочерью живем… Мне… нам… нам страшно…

– Людмила Петровна, главное – успокойтесь! – Владислав Юрьевич выдержал многозначительную паузу, после чего добавил любезно, но несколько отстраненно: – В этой ситуации вам следует обратиться к вашему участковому. И он обязан принять соответствующие…

– Да я уже ходила к участковому! Вчера ходила! – громко всхлипнула Калугина.

– И что же участковый?

– Он сказал, что, вот, когда от словесной угрозы Маркелов перейдет к действиям, тогда и приходите.

Калугина, не выдержав, разрыдалась в голос. И тем самым немного растопила сердце «железного Владислава».

– Хорошо, я возьму эту ситуацию под личный контроль.

Начальник ГУВД махнул Цыганковой, чтобы та записала все координаты женщины, куда подальше посланной нечутким участковым. Пока Маша общалась с клиенткой, Владислав Юрьевич поднялся с кресла, потянулся до хруста и обратился к главному редактору с нетерпящим возражений предложением:

– Вот на этой оптимистической ноте, Андрей Викторович, я и предлагаю закруглиться.

– Да, но мы анонсировали нашим читателям продолжительность линии до 13:00,– попытался возразить Обнорский. – Еще целых пятнадцать минут!

– А меня сегодня утром неожиданно анонсировала Валентина Ивановна! Так что, прошу извинить, форс-мажор, – развел руками милиционер за № 1.– Благодарю, Машенька, вы прекрасно справились. Впрочем, как всегда. Не сочтите за труд, когда материал будет подготовлен, заслать его на вычитку к нам в пресс-службу… Ну, творческих вам успехов. Спасибо за чаек. – Владислав Юрьевич степенно направился к выходу.

– Я провожу! – подорвался за ним Обнорский.

Мужчины покинули кабинет, а Маша дурашливо показала язык закрывшейся за ними двери и схватила с подноса представительскую шоколадную конфетку.

– А вот фиг вам! Без сопливых, без вашей пресс-службы обойдемся!..

Парголово,

13 августа 2009 года,

четверг, 13:45 мск

Особой активности, не говоря об энтузиазме, возле храма-погорельца не наблюдалось. Несколькими группками, по два-три человека в каждой, кое-где копошились работяги: одни нехотя разгребали строительный мусор, другие разбирали и сортировали остатки условно пригодных для дальнейшей эксплуатации лесов. Работа продвигалась медленно, по причине отсутствия на площадке какой-либо спецтехники. Со стороны казалось, что на этот объект погорельцы-реставраторы махнули рукой. То ли временно, то ли навсегда. Будучи здесь впервые, Мешечко первым делом осмотрелся и, оценив издали обстановку, провел краткий инструктаж для своих:

– М-да, терзают меня смутные сомнения, что напрасно мы казенный бензин пожгли. Ну да раз прибыли, давайте работать. Виталя! Вы с Сергеичем давайте, пошарьтесь вокруг да около, поразглядывайте строителей. Может, кого похожего и зацепите. К слову, Сергеич, здесь я целиком полагаюсь на твой наметанный глаз художника.

– Постараюсь оправдать. Виталя, дай еще раз картинку гляну.

– Держи. Могу поспорить, что парень окажется молдаванином.

Афанасьев внимательно всмотрелся в листок:

– Согласен, черты лица всяко не тюркско-таджикские. Хотя качество, конечно…

– Ну, звиняйте, хлопцы! Бананив немае! – развел руками Вучетич, смешно пародируя Тараса.

– Когда закончите променад, возвращайтесь в маршрутку и отзвонитесь, – продолжил Андрей. – А мы с Ольгой Николаевной тем временем нанесем визит в строительный вагончик.

– Слушай, Андрюха! Я вот что думаю, – замялся Виталя. – Может, не стоит огородов городить? Сразу предъявить фотку и спросить в лоб: работает у них такой чувак или нет?

– А если он нелегал? Или, того хуже, как-то с прорабом, или кто там у них за главного, связан? Нет, братцы, лучше все-таки перестраховаться…

Виталий с Афанасьевым отправились на «променад», а Ольга с Андреем прошли к вагончику и, постучавшись, сунулись внутрь. Здесь перед их глазами предстал захламленный, неухоженный интерьер бытовки, воздух в которой насквозь пропитался сигаретным дымом и устойчивой шмалью от подсыхающего на электропечке десятка пар не первой свежести носков. В данный момент в вагончике находились двое: первый, сидя за маленьким столиком, раздраженно тыкался в кнопки калькулятора, размахивая полученными результатами перед носом второго. А тот, который второй, с демонстрируемыми ему цифирями эмоционально и категорически не соглашался.

– Добрый всем денечек! – кашлянув, заявил о своем присутствии Мешок.

– Добрый! – уставился на него «счетовод». – Вам чего?

– Нам бы старшего. Прораба или какое другое начальство.

– Прораб в больнице. Я его временно замещаю. Вы по какому вопросу?

– Мы из милиции, – объяснил Андрей, козырнув удостоверением. – Поговорить бы. И желательно без посторонних.

Старший мрачно зыркнул на «корочки» и кивнул второму:

– Джафар, выйди. И, я тебя умоляю, принеси мне реальные цифры, а не эту липу! – Работяга, которого назвали Джафаром, в состоянии глубокой задумчивости покинул бытовку. По лицу его читалось, что «реальных цифр» он при всем желании раздобыть не сможет. Между тем старший скорчил возмущенно-усталую гримасу и протянул недовольно: – Блин, ну сколько можно?! И ходят, и ходят. И проверяют, и проверяют… После пожара работы – непочатый край. А мы только и делаем, что проверяющих принимаем.

– Что, неужели так много проверок? Э-э… извините, как вас?

– Кузьмин. Михаил Петрович Кузьмин. Спрашиваете, много ли? Считайте сами! – «Счетовод» принялся загибать пальцы: – МЧС – были. Госпожнадзор – были. Из РУВД – приезжали. Из Следственного управления – аж два раза! Из Комитета по строительству, из Комитета по культуре. Кто там у нас еще? Ах, да! Из Росохранкультуры. Эти еще не приезжали, но со дня на день ждем.

– А при чем здесь Росохранкультура? – спросила Ольга.

– Здрасте-приехали! Вы что, табличку не видели? Эта церковь – памятник архитектуры начала XX века. Из разряда «Охраняется государством». Отдельная строка в городском бюджете.

– Вы хотите сказать, что ремонтно-реставрационные работы велись не на средства патриархии, а на бюджетные деньги?

– Ну да. На бюджетные, – подтвердил Кузьмин. – Прошлой зимой был размещен официальный горзаказ. Наш трест выиграл тендер, мы заключили договор с Росохранкультурой и уже с марта месяца приступили к реставрационным работам. Да, из-за грянувшего кризиса финансирование не всегда шло в полном объеме, так что мы слегка затянули со сроками. И все-таки к сентябрю планировали полностью завершить второй цикл. И вот теперь… – Кузьмин тяжело вздохнул, – придется всё начинать с нуля. Даже хуже чем с нуля! Состояние фундамента вызывает самые серьезные опасения. Да что фундамент! Вон, пока бы просто завалы аккуратно разобрать. Чтобы стены не рухнули.

– К слову, особой активности на разборе завалов мы с коллегой что-то не увидели, – как бы между прочим заметил Мешок. – Там у вас, если не ошибаюсь, человек десять ковыряется, не больше?

Задетый за профессиональное живое Кузьмин взялся оправдываться:

– У нас на этом объекте в общей сложности работали сорок четыре человека. Сейчас, действительно, всего двенадцать. Остальных перекинули на другие точки. А как вы хотели? По разбору завалов нарядом закрывают сущие копейки. А людям надо деньги зарабатывать, у нас же девяносто процентов – гастарбайтеры. Вот они и меняются, по очереди.

– А молдаване среди них есть?

– Всякие есть. А вы почему интересуетесь?

Очертить свой интерес к молдаванам Андрей не успел по причине запиликавшего мобильника. Приняв информацию, он ответил коротко: «Понял тебя, Виталий. Спасибо. Возвращайтесь, ждите нас», – отключил телефон и взглядом показал Прилепиной. Мол, что и требовалось доказать, никого похожего наши на объекте не нашли.

Кузьмин между тем продолжал оправдываться:

– Я вам клятвенно, как на духу: у нас с этим делом очень строго! Абсолютно все иностранные строительные рабочие с миграционными картами, все имеют трудовую визу и разрешение на работу. Нелегалов на объектах не держим.

Выслушав его клятвенные заверения, Мешечко ответил как можно миролюбивее:

– Верим, Михаил Петрович. Вот честное слово – верим! Но исключительно для отчетности, галочки ради нам придется провести формальную проверочку. Вы уж извините, но начальство одолело. Поэтому будьте любезны предоставить полный список строителей, работающих на этом объекте. Сколько их там всего, вы сказали, сорок человек?

– Сорок четыре, – буркнул Кузьмин и принялся рыться в бумагах. – Вот, держите. Тут все.

– Премного вам. Обещаю с возвратом, – заверил Мешечко, принимая список.

– Не надо. У меня вчера такой же прокурорские затребовали. Так я с утра, на всякий случай, еще пяток копий сделал. Для таких вот… визитеров.

– Вы весьма предусмотрительны, Михаил Петрович. Прекрасное качество для руководителя среднего звена, здесь я в первую очередь по себе сужу. Ну, не смеем более отвлекать. Благодарим за помощь и понимание.

Ольга и Андрей покинули вагончик. Спускаясь по ступенькам, Мешечко обратил внимание на информационный щит с выгоревшим на солнце, размытым дождями текстом: «Реставрационно-строительные работы. Подрядчик – ООО „15-й трест“, руководитель – Галактионов А. А. Начало работ – март 2008, окончание – март 2009».

– Ольга! На всякий случай срисуй, плиз, координаты этого треста и его начальника.

– Уже срисовала. Еще по дороге сюда.

– Респект! Как сообразила?

Прилепина усмехнулась, вспомнив недавнее общение с братом Петром, и процитировала:

«Во все времена умышленные поджоги совершали в первую очередь для того, чтобы сокрыть некое другое преступление».

– Однако! – Андрей не смог сдержать восхищения столь уместно ввернутой фразой. – По возвращении в контору отдай эту инфу Северовой. Пускай по нашим базам этот трест покрутит.

– Андрей Иванович, вы лучше сами распорядитесь, – сухо попросила Прилепина.

– Вы чего, поссорились с Натахой, что ли?

– Нет. Мы всего лишь никогда и не мирились.

Избегая дальнейших расспросов, Ольга ускорила шаг. Мешечко, напротив, притормозил, обдумывая ее слова, закурил, почесал в затылке и, так ничего и не надумав, поплелся догонять…

– …Андрей, ничего похожего. Мы с Сергеичем все рожи, какие окрест светились и мелькали, просмотрели, – доложил Вучетич.

– Верю. Я и не надеялся что так вот, с ходу, всё срастется.

– И чего теперь?

Мешечко обвел взглядом свою «летучую команду» и ответил с ворчливой снисходительностью:

– По правде сказать, я до сих пор не вполне понимаю: на хрена нам всё это сдалось? Но раз уж сдуру вписались, то, исключительно Анечки ради, давайте попробуем докрутить тему до логического ее завершения. Минимум до первого логического тупика. Поэтому, Сергеич, бери Ольгу Николаевну и езжайте к нашей кормящей матери. Выясните адрес отца Михаила, после чего хватайте его за подрясник и тащите к нам в контору.

– А если он не пожелает?

– Сделайте так, чтобы пожелал. Кому это больше нужно: ему или нам? Если станет интересоваться за какой такой надобностью, скажете, что мне необходимо снять с него информацию о взаимоотношениях с пятнадцатым трестом. Если у него дома есть какие-то документы на этот счет, пусть захватит с собой. На месте снимем копии.

– Андрей Иванович, я вас правильно поняла? Доставить отца Михаила прямо на конспиративную квартиру? – на всякий случай уточнила Прилепина.

– А что, есть другие варианты? Не в кабаке же мне с ним встречаться? И не на улице. Возьмем с батюшки подписку о неразглашении, заставим поклясться на кресте, – усмехнулся Андрей. – В конце концов, чем их тайна исповеди принципиально отличается от нашей?.. Ну а мы с Виталей поедем в таксо. Вот они, обратно государству расходы.

– «Поедем в таксо. Кр-расота!» А куда? Домой?

– Нет. Я проскочу к Викулу, в следственное, попытаюсь выяснить подробности результатов экспертиз. А по дороге закину тебя в ФМС Центрального района. Просмотришь миграционные карточки согласно вот этому списку. Да не криви ты рожу раньше времени – здесь всего сорок четыре человека! На карточках должны быть фотографии, так что много времени эта работа не отнимет.

– Так это совсем другое дело, – согласился Вучетич, разворачивая список. – Цифра «сорок четыре», в отличие от «четыреста сорок четыре», мне решительно нравится. Проверяли, молдаване есть?.. Ну-ка… О! Есть такая буква в этом слове: Йорга, Суручяну, Лупеску, Лотяну… Нормалёк, чую, мы на верном пути.

– Сплюнь! Песня про «верный путь», она не за наше богоугодное заведение поется.

– Это еще почему?

– Да потому что в последнее время лично я наблюдаю весьма нехорошую тенденцию.

– И какую же?

– Наши с вами верные пути в конечном итоге упираются исключительно в распутье…

Санкт-Петербург,

13 августа 2009 года,

четверг, 17:20 мск

Если Мешечко успел уже несколько раз пожалеть о том, что позволил своим сотрудникам втянуться в авантюру с поиском виновных в поджоге храма, то вот начинающий следователь Сергей Хворонин воспринял проявление подобной инициативы с немалым оптимизмом. А прознав от своего наставника Викула о том, что «гоблинам» удалось нарыть по теме нечто конкретно-весомое, и вовсе воспрял духом. Отписанное ему дело о пожаре в парголовском храме буксовало, и в глубине души Сергей осознавал, что без сторонней помощи либо некоего счастливого стечения обстоятельств ему это дело не сдюжить. И вот, пожалуйста! Как по заказу – и помощь подоспела, и обстоятельства «счастливо стеклись».

А ведь по первости особых проблем с расследованием пожара не предполагалась вовсе. Собственно, на этом основании Викул и отдал его на откуп молодому, углядев здесь перспективы не шибко тяжелой 168-й статьи[27]27
  Ст. 168 УК РФ «Уничтожение или повреждение имущества по неосторожности».


[Закрыть], предполагающей проведение минимального количества следственных действий. Опять же храм, как объект пожара, существенно упрощал задачу: сыскать нарушения правил пожарной безопасности в епархии церковников, как правило, особого труда не составляло. Ну а если бы выяснилось, что с огнетушителями и проводкой в церкви всё обстояло «по пять», оставался шанс списать сей несчастный случай на проводивших ремонтные работы строителей. У этих нарушения есть всегда. Но после того, как на месте пожара были найдены расплавленные остатки мобильного телефона, а экспертиза подтвердила факт его использования в качестве инициирующего устройства, дело приняло довольно скверный оборот. Ибо то была уже чистой воды 167-я[28]28
  Ст. 167 УК РФ «Умышленное уничтожение или повреждение имущества».


[Закрыть]. Со всеми вытекающими отсюда геморроями, как-то: умысел, мотив, поиск подозреваемого и прочая. Как говорится, «почувствуйте разницу». А если пристегнуть сюда многочисленные публикации падкой до дутых сенсаций прессы, которая, не мудрствуя лукаво, притянула к этой истории мифических сатанистов, сделалось и вовсе кисло. Вот уже даже из Москвы звонили-интересовались. Мол: «Что там у вас за бесовщина происходит?» и «Какого хрена вы даете повод для разжигания истерии в клерикальных кругах?» При таких раскладах и Хворонин, и Викул начали было морально готовиться к тому, чтобы на себя примерить роли «христианских младенцев». Потому неудивительно, что звонок Мешечко о намерении посетить с дружеским визитом стены Следственного управления был воспринят с небывалым воодушевлением. Равно как с немедленным делегированием Хворонина в близлежащий магазин…

– …Андрей Иванович, скажите, пожалуйста, на какую аппаратуру велась запись? – заискивающе спросил Хворонин, с юношеским трепетом всматриваясь в распечатки с ценнейшими кадрами.

– Это писалось на наш служебный полупрофессиональный камкордер. Digital Betacam.

– Извините, я пока еще не слишком силен в технической терминологии.

– Если ты имеешь в виду, можно ли представить запись в суде, отвечаю – да, можно. Это пленка, не цифра.

Хворонин расплылся в довольной улыбке. Как ребенок, которого только что угостили шоколадной конфетой.

– Класс! В таком случае – это очень весомый уликовый момент. Потрясающе сработано!

– По-другому не умеем, – снисходительно заметил Мешок.

– Кстати, Андрей, нам надо будет грамотно обставиться с этой записью, чтобы твоих людей лишний раз не светить, – напомнил Викул. – Я к тому, что в суде могут усомниться, что действующий оперативный сотрудник якобы случайно оказался в нужном месте в нужное время. Да еще и случайно заснял это дело не на мобильник, а на полупрофессиональную аппаратуру. Притом что, по твоим словам, именно так всё и было.

– Именно так всё и было, – подтвердил Мешок. – Всё получилось случайно, хотя на самом деле именно так и планировалось. Да не вопрос, Олежек. Можем элементарно сделать вброс через СМИ. Знаешь, у них сейчас в ходе все эти фишки, типа «Глазами очевидца», «Народные новости». Так что легенда может быть очень простая: анонимный зритель-читатель прислал запись в любимую газету или на передачу, а те в свою очередь обратились к вам. К слову, у меня есть знакомая журналистка в «Титулярном советнике», можно через нее это дело провернуть.

– Ну, такого-то дерьма и среди наших знакомых достаточно, – заметил Викул. – Но ты молодчина, Андрюха. Отличный ход!

– Я ж говорю: по-другому не умеем. Да, так что там у вас с симкой этой, обгоревшей?

– Спецы колдуют. Обещают что завтра, на крайняк послезавтра, смогут прочитать. И в этом случае, считай, золотой ключик будет практически у нас в кармане.

В кабинете Викула затрезвонил служебный телефон, и Олег нехотя снял трубку:

– Слушаю… Да, я… Кого?.. Да, у нас. Андрей, это тебя. Вучетич.

– Не понял? – Мешечко с удивлением сунул руку в карман, выудил мобильный. – Ах, черт! У меня, оказывается, мобила разрядилась. – Он перехватил у Олега трубку:

– Да… Извини, дружище, мобильник сдох. Слушаю тебя внимательно… Что? Виталя, а ты уверен?.. Так точно или на глазок?.. Хорошо, записываю. Как-как? Первая «л»?.. Понял тебя, «Лотяну». Что?.. – Мешок поворотился к следакам: – Мужики, у вас тут в кабинете Интернет есть? Отлично!.. Да, Виталя, есть. Отправляй мне на яндекс-почту… Хорошо, ждем… – Андрей положил трубку и возбужденно потер ладони: – Похоже, есть! Мирослав Лотяну, 1978 года рождения, город Бендеры Молдавской ССР… Олег, запусти Интернет. Мне сейчас на электронную почту скан миграционной карточки отправят…

…Через пять минут в кабинете следователей натужно заурчал принтер, исторгнув из себя фотографию любителя шавермы и дешевого пива, молдавского гастарбайтера Лотяну. Молодой следователь подорвался было забрать листок, но Мешок оказался проворнее.

– Ни фига! Не позволю чужими руками на халяву жар загребать.

– В каком смысле? – растерялся молодой и неопытный следак.

– А в таком, что только через гастроном!

Викул с усмешкой посмотрел на подчиненного:

– Вот то, Сережа, о чем я тебе час назад говорил. Оригинальности в этих операх – ни на грамм.

– «Регата регатой, а морские традиции забывать нельзя», – довольный, хмыкнул Мешок.

– Отдай человеку картинку, а сам греби сюда, – Викул подвел Андрея к холодильнику, распахнул дверцу. – Выбирай! Какой напиток ты предпочитаешь в это время суток?

– Вот это по-нашему! По-суворовски! – расцвел Мешечко. – Не боись, я вас не объем. И рад бы, но меня в конторе поп для беседы дожидается. Так что пригублю сугубо символически, исключительно за успех общего дела.

– Кто-кто тебя дожидается?

– Поп. Он же настоятель погорелого храма отец Михаил. Кстати, если хотите, можем вместе прокатиться. Я думаю, у вас тоже могут найтись вопросы к батюшке. В свете, – Андрей кивнул в сторону Хворонина, жадно впившегося в добытый «гоблинами» листок, – в свете свежераспечатанных событий…

* * *

– …А вот еще мне всегда был интересен такой момент: допустим, к вам на исповедь придет некий… допустим, террорист и скажет: «Завтра я собираюсь пойти и взорвать такой-то объект». Как вы поступите в этом случае?

– Сложный вопрос. Очень сложный, – тяжело вздохнул отец Михаил. – Наверное, я постараюсь убедить этого человека отказаться от намерения совершить зло. Постараюсь употребить для этого всё свое умение.

Полчаса назад Прилепина доставила отца Михаила на конспиративную квартиру «гоблинов» и препоручила его заботам Ивана Демидовича. На правах радушного хозяина тот напоил батюшку чаем с вареньем, а когда голод телесный был утолен, слово за слово, вплотную взялись за голод духовный. Отец Михаил оказался весьма интересным собеседником, но и Филиппов, будучи человеком образованным, а на поверку еще и «воинствующим атеистом», тоже не лыком шит. Самое главное, что в этот час практически весь оперативный народец находился в служебных разъездах, а потому беседе двух антагонистов-интеллектуалов никто не мешал.

– …Но если вы поймете, что и это не срабатывает? Вроде и умение есть, а нужного результата не достигнуть? Если почувствуете, что не в состоянии достучаться до заблудшей души, что тогда? Сообщите в правоохранительные органы?

Отец Михаил задумался:

– Нет. Скорее всего, сообщать не стал бы.

– Но почему?

– Потому что на все воля Божья.

– Позицию кардинала Карди, стало быть, осуждаете? – Филиппов нахмурился и закусил губу. – По-вашему, пусть лучше новые «Оводы» плодятся? А вы будете оставаться как бы над схваткой и неизменно во всем белом?

– Я не осуждаю ничьих позиций, я всего лишь сказал, что на всё воля Божья.

– Понятно. У вас, я имею в виду у попов, на все времена и все ситуации одна универсальная отговорка. Чем же вы в таком случае лучше «умывающего руки» Понтия Пилата? Да и то… Он хотя бы пытался что-то сделать.

– Насколько я понимаю, в данном случае «попы» соотносятся с «батюшками» всё равно как «менты» с «милиционерами»? – грустно заметил отец Михаил.

– А что, по-вашему, такое сравнение некорректно?

– Лично я предпочел бы, чтобы «ментов» у нас было меньше или не было вообще. А вот нормальной милиции – больше.

– А нормальная, это какая?

– Если использовать расхожий штамп, это милиция с человеческим лицом, – коротко пояснил священник. – Мне кажется, Иван Демидович, у вас по каким-то причинам сложился превратный образ священника, который действительно нехорош. Но Бог даст – и вы еще встретите не «попа», но «батюшку». Опять же, в ваших словах налицо устойчивая подмена библейского Понтия Пилата одноименным литературным героем, выведенным Михаилом Булгаковым. Загляните как-нибудь в первоисточник, и вы убедитесь, что подлинный Пилат имеет мало общего со своим художественным тезкой.