Текст книги "Гоблины: Жребий брошен. Сизифов труд. Пиррова победа (сборник)"

– Нет-нет, гораздо ближе, – успокоила Прилепина. – Извините, я вас покину на пару минут, а то здесь очень шумно.

Она поднялась из-за стола и с мобильником в руках проследовала в дамскую комнату.

В туалете было накурено так, что впору томагавк вешать. Рядом со входом под зеркалами страстно целовалась пьяная парочка, причем инициатором здесь явно выступала хабалистого вида брюнетка. Отложив сковывающую движения сумочку аккурат в раковину, она с такой страстью вцепилась в своего партнера, что почти не оставалось сомнений – изнасилование состоится. Причем изнасилование мужика. «Вот тебе и провинциальный город! – усмехнулась Ольга. – Нравы, вернее отсутствие таковых, прямо как в столицах». Она отошла на максимальное от «совокупляющихся» расстояние и набрала номер. Свой питерский номер…

* * *

…Кафешка, на которую они наткнулись, проходила по разряду «шалманов». Но зато у нее имелись два очевидных преимущества: была она круглосуточной и в эту ночную пору практически безлюдной. Зеча и Бугаец сидели за колченогим, подверженным качке столиком и уныло приговаривали литровую бутылку водки. Закусывали креветками. От дальновидно прихваченных из гостиничного номера домашних пирожков Зеча брезгливо отказался, посему Бугай поглощал их в одиночку.

Заверещал мобильный, и любитель домашней выпечки, обтерев жирные пальцы о столешницу (салфеток здесь не подавали), стал шариться по карманам.

– На хрена ты себе такой педерастический звонок поставил? – поморщился Зеча.

– Это не у меня. Это… Вау! Это у милиционерши труба пищит.

– Даже так? Занятно. Дай-ка я отвечу.

– Может, не стоит? Засекут, суки, по антеннам.

– Ты полагаешь, мурманская ментура настолько профессиональна, что способна в течение часа организовать мероприятия по радиоразведке? С использованием глубоких нанотехнологий! – Зеча насмешливо посмотрел на приятеля. – Дай сюда, не смеши мои ботфорты. – Он забрал разрывающийся мобильник, включил кнопку ответа и молча вслушался.

– Алло! Вы меня слышите? – раздался в трубке голос Ольги. – Алло! Кто это? – Зеча продолжал молчать, но Прилепина уже сообразила, что за абонент откликнулся на ее безнадежный, как поначалу думалось, звонок. – А, понятно. Значит, наши трубки вы не скинули. Между прочим, с вашей стороны – это верх легкомыслия.

– А у вас никак пеленгатор в руках? – подал голос «рассекреченный».

– В данный момент у нас в руках вся мурманская милиция! Все выезды из города перекрыты! Так что правильнее всего для вас будет самим явиться в местное УВД с повинной. Пока не поздно.

– Тре-пес-чу и потею! А во сколько начнется поздно?

– Очень скоро.

– Но, надеюсь, у нас осталось время на то, чтобы написать завещания и нотариально их заверить? – глумливо поинтересовался Зеча, одновременно выцарапывая по столешнице номер высветившегося телефона.

– Не думаю. В дежурную часть из Питера уже должны были прийти ориентировки. – Все это время блефуя, Ольга решила, что именно сейчас пришла пора попробовать вывалить главные козыри. – Ориентировки на вас, Зеча! И на вашего приятеля Бугайца.

В детской игре «Морской бой» прозвучавшая информация была бы сродни фразе «Б2. – Ранен». Выражение лица Зечи из глумливого резко изменилось на озадаченное.

Впрочем, он довольно быстро подсобрался и взял себя в руки:

– Кстати, а какие шалости нам собираются вменить?

– Во-первых, попытка похищения двух и более лиц.

– Позвольте, а разве мы кого-то похитили?

– Я сказала «попытка». Но свидетелей у нас предостаточно.

– Это те бухие клоуны, которые в хлам разнесли гостиничный номер? Ну-ну.

– Во-вторых, грабеж. Вы похитили наше имущество, деньги, документы.

– Голуба моя, а мы ничего не похищали. Мы просто взяли на время, а теперь намереваемся вернуть обратно – в целости и сохранности.

– Хорошо. Немедленно привозите всё в дежурную часть мурманского УВД, и я обещаю, что грабеж вам вменен не будет.

– Извините, как вас там, по пачпорту?

– Иоланта Николаевна, – подсказал Бугаец.

– Извините, Иоланта Николаевна, но мы с приятелем предпочитаем пользоваться почтой. Правда, DHL позволить себе не можем, но вот обыкновенную бандероль отошлем сегодня же. Вы по месту прописки проживаете или какой другой адрес назовете?

– Щас! Разбежалась!.. Послушайте, Подольский…

Всё! Упоминание его фамилии, что называется, окончательно сорвало крышку. Покрасневший от духоты и злости да и от выпитого Зеча, глубоко вдохнув, заорал в трубку яростно и грубо:

– Нет, это вы меня послушайте! Девочка, ты вляпалась в очень нехорошую историю! Ты попала на самую натуральную передовую. На войну, в которой бьются очень серьезные люди. Бьются по-взрослому – не до первой кровушки, а до последнего покойника. Так вот – последним будешь не ты! Тебе уже четко гарантировано место в середине скорбного списка. И единственный шанс лично для тебя уцелеть – это упросить свою шлюшку-подружку поделиться с нами информацией. Думай! И больше сюда не звони… Мы сами тебя найдем!

Зеча отключил телефон, шарахнул его об пол и в приступе бешенства раздавил каблуком. Доселе дремавшая за стойкой барменша очнулась и посмотрела на странных мужиков сначала с удивлением, а затем и с испугом. Подумав: «А не пора ли уже вызывать крышу? От греха подальше?»

– М-да, нервная система у тебя в отличном состоянии. Заводится как… – хотел было пошутить Бугаец, но, подняв глаза на Зечу, тотчас осекся.

– Мы недооценили эту девку. Она нас вычислила.

– Каким образом?

– А я знаю?! – раздраженно прошипел Зеча. Он налил себе водки, маханул стакан и, слегка успокоившись, принялся рассуждать вслух: – Теоретически Нежданова могла меня раньше видеть. У того же Литвы. Но как они распознали тебя – абсолютно не понимаю… Ч-черт! Если тема с ориентировками не разводка, нам с тобой нужно срочно валить из города. Вот только не вполне ясно, как.

– Что значит как? Берем ноги в руки и первым же рейсом…

– Как только мы купим билеты, наши данные сразу попадут в общую базу. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.

– Тогда на машине? – с ходу предложил иной вариант Бугаец. – Сейчас выйдем на улицу, вскроем первую попавшуюся и…

– На трассе до Питера будет полсотни постов ДПС – минимум. На каком-нибудь обязательно тормознут.

– Да, это я что-то не дотумкал… Ну, тогда остается обратно поезд. – Зеча вопросительно посмотрел на приятеля, и тот пояснил: – С самолетом такой фортель не пройдет. А вот попробовать перед отправлением сунуть бабки проводнику и поехать без билетов – может и сработать.

– Бугай – ты гений! Не помнишь, во сколько уходит первый состав на Питер?

– В 7:10 утра.

– А сейчас у нас почти три. Отлично! Давай-ка собирайся.

– Так ведь рано еще?

– Просто поменяем точку. Переместимся в похожее заведение, но только поближе к вокзалу… Блин, да выкинь ты эти пирожки! Они уже вонять начали.

– Не воняют, а пахнут, – проворчал Бугаец, пряча недоеденные трофеи обратно в пакет. – Нормальные пирожки. С рыбой….

* * *

…Закончив телефонный разговор с Зечей, Ольга взялась привести себя в подобие порядка. Как минимум, смыть с лица кошмары пережитых последних часов. Пока она умывалась, влюбленная парочка, вволю натискавшись, но так и не решившись заняться ЭТИМ при посторонних, покинула туалет. Прилепина невольно скосила глаза и увидела, что дамская сумочка, позабытая, так и осталась лежать в раковине.

Решение возникло стихийно: схватив сумку, Ольга кинулась к двери, закрылась изнутри и начала торопливо рыться в содержимом. Помимо стандартного дамского набора, в сумочке обнаружились кошелек и паспорт на имя жительницы Мурманска Соболевой Анастасии Дмитриевны. Барышне еще не исполнилось двадцати пяти, так что фотография в паспорте была совсем девичьей. И это был шанс, ибо брюнетистая Соболева так же, как и Юля, в школьную пору носила длинные волосы. Посему Ольга, не мудрствуя лукаво, сунула в задний карман джинсов паспорт, вытащила из кошелька пятитысячную купюру и, положив сумочку на прежнее место, покинула дамскую комнату, возвратившись в зал…

…За это время народа в клубе не убавилось, а, пожалуй, даже стало еще больше. Подходя к столику, Прилепина с облегчением увидела, что ее «гусак» уже составил компанию своему прикорнувшему в тарелке с икрой товарищу. А стало быть, еще одна головная боль отпала сама собой.

Вот только «ботан», при всей своей субтильности, на удивление оказался стойким товарищем и в данный момент лихо отплясывал с Юлей под попурри лохматых годов «Чингисхана». К слову, и сама Нежданова, казалось, окончательно вжилась в образ завсегдатая дискотеки. Тут же сыскалась и причина столь быстрого «вживания»: оказывается, за пятнадцать минут отсутствия Прилепиной за этим столиком уже успели оприходовать одну бутылку шампанского и начать вторую.

Музыка наконец закончилась. «Ботан» с Юлей, протискиваясь сквозь строй разгоряченных и потных тел, возвратились к своим, и Нежданова в пьяном бессилии рухнула на стул.

– Ну, Юрий Капитонович, вы меня совсем загоняли!

– Рыба моя, я тебе уже сто раз говорил, я не Капитоныч, а Харитоныч! – хохотнул «ботан» и приобнял Юлю за плечи. – Между прочим, я еще даже и не начинал. Тебя. Гонять. Хо! Я вот сейчас схожу облегчусь, и мы с тобой так спляшем! – пьяно хорохорясь, заявил он и… начал расстегивать ширинку.

– Извините. А вы что, прямо здесь собираетесь? – брезгливо поморщившись, спросила Ольга.

– Собираюсь чего?

– Облегчаться?

«Ботан» опустил пьяные очи долу и только теперь сообразил, о чем, собственно, идет речь.

– Пардон! Дамы! Тысяча извинений!

Покачиваясь, он направился в сторону уборной.

– Кошмар! – проводила его презрительным взглядом Нежданова. – Интересно, в этом городе вообще есть трезвые и мало-мальски вменяемые мужики?

– Тебе вчера таксист что сказал? «Север! Какие места, такие и люди». Здесь, если не пить, наверное, просто не выжить.

– И как они в таком состоянии умудряются детей делать?

– Надеюсь, ты не собиралась проверить это на практике.

– Упаси боже!

– Тогда сваливаем отсюда. Пока твой Юрий Капитоныч не возвернулся. И пока Соболева Анастасия Дмитриевна охрану клуба на уши не поставила.

– Куда сваливаем? Какая Соболева? – недоумевала Юля, покорно пробираясь следом за Прилепиной на выход.

– Потом. По дороге расскажу…

* * *

Небольшой хвост очереди в кассу поездов дальнего следования состоял сплошь из хмурых, невыспавшихся людей. Исключением здесь не стали и Прилепина с Неждановой, силы которых после пережитых событий бессонной, полной приключений и алкоголя ночи были практически на исходе.

Разменяв в окошечке кассы честно украденную купюру, Ольга приобрела билет до Питера на паспорт Анастасии Соболевой. Щадя утонченную натуру опекаемой клиентки, мелочиться она не стала, а потому билет взяла козырный. Сиречь купейный.

– Седьмой вагон. Четвертое купе, верхняя полка.

– Ненавижу верхние полки, – капризно надулась Юля.

– Блин! Я из-за нее на кражу пошла, а она еще будет тут привередничать! – рассердилась Прилепина. – Вот, держи билет и паспорт. На ближайшие сутки ты у нас будешь Соболева Анастасия Дмитриевна. Вызубри как «Отче наш».

Нежданова с любопытством принялась листать паспортину.

– Слушай, а с чего ты взяла, что она на меня похожа? Вообще ничего общего.

– Как это ничего? Брюнетка? Волосы длинные? Челка имеется? Что тебе еще?

– Ну не знаю. Мне кажется, я гораздо интереснее. Хотя и старше этой. На целых два года.

– Ладно, пошли уже, интересная ты наша. Поезд отходит через двадцать минут, а мне еще нужно старшего бригады сопровождения сыскать. – Ольга неприятно задумалась. – Не дай бог, тот заартачится. Тогда все – кранты.

– Да куда он денется! У тебя же ксива милицейская! И всяко покруче, чем у них.

– Ага, если бы так вот, запросто, по любой ксиве можно было бы на поездах без билета кататься, боюсь, у простых смертных не осталось бы ни единого шанса куда-либо уехать.

Подруги по несчастью покинули здание вокзала и направились в сторону перронов, где уже вовсю коптил небо раскочегаренный питерский поезд.

Впрочем, категории «счастье-несчастье» суть понятия относительные. Скажем, пресловутая «госпожа Удача» последние часы несомненно играла за их команду. А следовательно, пока все складывалось не так уж и плохо. Хотя всяко могло быть и лучше…

…Зеча и Бугаец, которым путь в кассы был этим ранним утром заказан, решили попытать счастья именно у восьмого вагона, исходя из сугубо меркантильных соображений – тот непосредственно примыкал к вагону-ресторану. Переговоры с проводником продолжались минут десять кряду, и все это время на холеном лице служителя железнодорожных муз отображалась исключительно одна эмоция. Та, что в простонародье именуется как «и хочется, и колется».

– …Ну, даже не знаю, мужики. У нас тут милицейская бригада сопровождения едет. Еще и ревизоры через раз нахаживают.

– Братан, выручай! – с жаром продолжал увещевать Бугаец. – Если мы с корешем завтра не попадем в Питер и не выправим себе продление паспортов моряка, следующая путина пройдет без нас. Дети голодными останутся, понимаешь? Обещаю, если дело выгорит, мы обратно этим же поездом поедем! И такую тебе поляну накроем! У-у!

– Ладно, – сдался проводник. – Сколько дадите?

– А сколько надо?

– По две штуки. С носа.

– Не вопрос, – кивнул Зеча и полез в карман за деньгами.

– Ты че, совсем охренел? В вагоне отдадите.

Проводник прошествовал внутрь, и приятели конспиративно нырнули следом. Открыв техническое купе на двоих, его хозяин первым делом опустил книзу тяжелую штору, дабы скрыть напросившихся в поездку пассажиров от случайных и завистливых глаз.

– Поднимете, только когда поедем, – распорядился он. – А теперь деньги давайте. – Зеча достал из портмоне купюру. – О как?! Мужики, а у меня с пятитысячной сдачи пока нет.

– Без проблем.

– Тогда располагайтесь, – впервые подобрел лицом проводник, втайне предвкушая, что по прибытии щедрые мореманы в спешке забудут про пресловутую сдачу. – Белье чистое. – Он покосился на горлышко бутылки, торчащей из пакета Бугайца. – Стаканы здесь, в шкафчике. Я вас тут закрою…

– Не понял? – выгнул бровь Зеча. – Что значит «закрою»? А в сортир там, в ресторан сходить?

– Не нужно вам лишний раз по вагонам шататься. Тем более в ресторан. А по нужде… Буду к вам периодически заглядывать.

– И выгуливать?

– Во-во, как собак, – буркнул Бугаец.

– Если не устраивает, могу вернуть деньги. Как говорится: вот бог – а вот порог.

– Спокойно, господин железнодорожник. Мы просто пошутили.

– Дома будете шутить. С тещей, – проворчал проводник и вышел из купе.

Щелкнул замок, и приятели оказались в кромешной темноте.

– А через сколько мы отправляемся?

– Минут через десять.

– Скорее бы. А то чувствую себя все равно как в ШИЗО: без окон и под замком.

– Сплюнь.

– Не, не буду. По такой темени могу случайно в тебя попасть. Слышь, Зеча? А наш проводник – суровый товарищ.

– Абнакнавенный.

– Чур, моя верхняя будет. Не возражаешь?

– Мне все равно.

– Э-эх, хорошо еще, что заранее догадались жратвой затариться. А то бы сутки голодными ехали… Жалко только, что пирожки заканчиваются – всего два осталось. Хочешь, поделюсь?

– Да задрал ты меня своими пирожками!

– А чего ты тут разэтосамился-то? Не хочешь – как хочешь. Чего вопить-то?

Бугай на ощупь нашарил в сумке пакет молока, острыми зубами отгрыз уголок «тетра-пака» и принялся с аппетитом поглощать пирожки, запивая их молоком. Он вообще был из породы любителей пожрать от пуза. В любой обстановке и при любом удобном случае.

А пока нет войны, каждый случай – удобный…

Санкт-Петербург,

18 сентября 2009 года,

пятница, 14:22 мск

Вняв увещеваниям Жмыха, накануне вечером Андрей вместе со своим нехитрым скарбом переехал на пустующую полковничью дачу. Скарб без проблем уместился в две дорожные сумки, к которым приплюсовалась магнитола и коробка с дисками.

Отмирающая деревенька Клишино представляла собой два десятка домов, расположенных по обе стороны раздолбанной грунтовки, начинающейся от трассы М11 (Е20) «Нарва» и уходящей… Да шут ее знает, куда она вела, эта дорога, по которой раз в час, не задерживаясь, промахивали случайные, возможно даже что и заплутавшие машины! Некогда добротный, а ныне требующий если не капитального, то основательного ремонта дом Павла Андреевича стоял последним в линейке таких же доходяжных творений деревянного зодчества. Сразу за домом начинался лес – глухой и непролазный. Словом, такое жилище могло бы стать идеальным местом для аскета-философа или писателя-надомника. Но увы! Мешечко являл собой животное не только социальное, но и служивое. А потому возникшая отныне перспектива ежедневневного совершения авто-марш-бросков до города и обратно, мягко говоря, напрягала. Вот только иных вариантов на его жизненном горизонте пока не маячило. Впрочем, кто как не он сам оказался тому виной?

Ольгин телефонный звонок застал Андрея на узкой деревянной лежанке в тот момент, когда он мучительно размышлял над концептуальным вопросом «вставать или еще часок погодить?». После разговора с Прилепиной ответ нарисовался сам собой. Наскоро собравшись, встревоженный Мешечко подорвался в город и, не заезжая в контору, сразу поехал к «опушникам»[52]52
  Сотрудники Оперативно-поискового управления (ныне – Оперативно-поисковое бюро).


[Закрыть]. Там он в течение часа, матерно горячась и горячечно матерясь, обосновал-таки необходимость оформления внеплановой срочной заявки на наружное наблюдение. «Срочно», по местным меркам, означало «в течение трех дней», но в сложившейся ситуации – и то хлеб.

Решив вопрос с «опушниками», Андрей махнул на Московский вокзал к «транспортному оперу» Лисицыну. Обратно повезло – застал на месте и тверёзого. Так что совместными усилиями они связались с милицейской бригадой сопровождения поезда «Мурманск – Санкт-Петербург», и старший наряда клятвенно пообещал «приглядывать за девочками». Только теперь немного успокоившись, Мешечко впервые за день перекусил в вокзальной кафешке, после чего выдвинулся в госпиталь ГУВД: навестить Жмыха, а заодно «о делах наших скорбных покалякать»…

– …Так когда, говоришь, Ольга тебе позвонила?

– В половине восьмого, из поезда. Правда, обстоятельно переговорить не получилось, связь в движении отвратительная.

Павел Андреевич и Мешечко снова сидели в просторном холле – в тех же самых креслах и под всё так же бубнящим об инновациях и нанотехнологиях телевизором, словно бы и не минуло между их больничными посиделками трех суматошных, наполненных нескончаемым потоком событий дней. А если еще добавить сюда подавленное состояние собеседников, на душе у которых по-прежнему было тревожно и пакостно, ощущение дежавю являлось практически стопроцентным.

– Все-таки зря она в местное УВД не обратилась, – неодобрительно покачал головой Жмых. – Глядишь, и взяли бы голубчиков. По горячим следам.

– Да никто бы никого не взял!

– Полагаешь?

– А то я не знаю наших доблестных коллег? Ночью они бы всяко суетиться не стали. А к утру, я так думаю, этих парней давно и след простыл. Не удивлюсь, если сейчас они уже где-нибудь на подступах к Питеру. Тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не накликать.

– Удалось что-то дополнительно подсобрать?

– Не особо. Правда, люди Игнатковича мне подтвердили, что оба действительно служили в спецназе. Причем умудрились поучаствовать как в первой, так и во второй чеченских кампаниях. В первую срочную оттянули, а вторую – уже по контракту.

– А заход через Литву?

– Связь Зечи с Литвиным, в принципе, подтверждается. Вот только характер взаимоотношений до конца не ясен.

– Это как?

– По информации ребят из УУРа, в последние годы Зеча отвечал у Литвы за все силовые акции, – пояснил Мешечко. – В свою очередь эфэсбэшники считают, что тот всего лишь брал заказы. И не у одного только Литвы.

– А якоря какие имеются? Семьи, квартиры?

– Зеча не женат, постоянного места жительства в городе не имеет, предпочитает менять съемные квартиры. Люди, которые немного в теме, характеризуют его дерзким, скрытным, удачливым. Последнее, пожалуй, верно, поскольку судимостей у Зечи нет. Равно как и у Бугайца. Но у того есть жена, двое малолетних детей и двушка-«хрущевка» на Счастливой.

– Тогда, может, имеет смысл…

– Задание на «наружку» за хатой Бугайца я сегодня с утра пробил.

– Молодца! На ходу подметки рвешь! – одобрительно крякнул Жмых.

– Стараюсь оправдать почетное звание «юного жмыховца».

– Ну-ну… Значит, получается, девчонки приедут завтра?

– Да, поезд приходит на Ладожский вокзал в 12:11.

– И куда думаешь на сей раз прятать?

– Похоже, что кроме как к себе на дачу… Пардон! К вам на дачу, – поправился Мешечко. – Других вариантов не вижу. Кстати, Пал Андреич, забыл поблагодарить: устроился по-королевски. Вот только дорога там… Вусмерть разбита.

– Есть такое дело. Но, сам понимаешь, это ведь не садоводство какое, а всего лишь убогая, в смысле богом забытая деревня. Там сейчас вообще кто-нибудь обитает? Кроме тебя?

– Да через три дома вроде копошатся какие-то пейзане. Но толком осмотреться еще не успел.

– Что ж, дача, по-моему, – это хороший вариант, – рассудил Жмых. – Место там глухое, тихое, все чужаки как на ладони. Тем не менее полагаю, что для дополнительной подстраховки все равно лучше бы продолжать поддерживать легенду о том, что Ольга с этой… как ее?

– С Неждановой.

– Легенду, что Ольга с Неждановой по-прежнему находятся в Мурманске. Дескать, вопрос с поселением на милицейской базе утрясли, всё в порядке.

– Вы хотите сказать?..

– Хочу сказать, что если Зеча с Бугайцом вернулись в Питер, то вполне могут попробовать выйти на Ольгу через ее родных. Паспорт-то у них на руках! А в паспорте штампик прописочки имеется. – Павел Андреевич неприятно задумался. – Исходя из чего неплохо бы организовать наблюдение еще и возле Ольгиного дома. Силами той же «наружки». Потому как очень-но меня, Андрей, эти два брата-акробата со спецназовской подготовкой беспокоят.

– Сделаю. Прямо сейчас, на обратном пути заскочу в контору «опушки» и допишу в бланк задания квартиру Прилепиной как один из возможных адресов появления Бугайца, – заверил Мешок и смущенно потер затылок. – Идиота кусок! Мог бы и сам сообразить, мудила грешный!

– Хорош, Андрей! Давай хотя бы сейчас обойдемся без самобичеваний. Все равно пользы от них никакой. Только нервные клетки сжигаются.

– Говна не жалко.

– Это тебе сейчас, по молодости, не жалко. А вот доживешь до моих лет… Вернее, до первого инфаркта…

– Вот спасибо так спасибо!

– Ладно, проехали. Ты мне лучше вот что еще скажи: кто из наших вчера присутствовал в оперской при твоем разговоре с Мурманском?

– Холин. Женька Крутов. И опять-таки Северова.

– Опять-таки Северова, – рассеянно повторил Жмых.

– Но это еще ничего не значит. Девчонок элементарно могли вести из мурманского аэропорта. Да что там – могли и прямо из «Пулково» принять!

– Согласен. Вот только сам по себе факт наличия Северовой в этой тройке, мягко говоря, удручает… Э-эх, Натаха-Натаха! Знать бы сейчас, что у тебя на уме!

* * *

Узнав, что сегодня Андрей появится в конторе только ближе к вечеру, Наташа Северова решила воспользоваться этим обстоятельством и нанести визит в Управление кадров Главка, к своей подруге еще со времен работы в пресс-службе УБЭП Лиане Конецкой. Визит этот она планировала давно, да только все никак не подворачивалось подходящего случая улизнуть – то грамотный предлог не находился, то самой Лианки на месте не было. И вот сегодня милицейские звезды наконец выстроились в необходимом для Северовой порядке.

В Управлении кадров Конецкая заведовала архивом, в котором хранились и велись личные дела сотрудников так называемых «служб специального назначения, подчиняющихся непосредственно начальнику ГУВД», к числу которых относилось и подразделение «гоблинов». Как раз именно личные дела своих коллег с некоторых пор очень интересовали Наташу. Вернее сказать, одно дело одного коллеги…

– …Так у вас в отделе своя кадровая база должна быть? – продолжала недоумевать Лианка. В данный момент она стояла на допотопной приставной лесенке и рылась на пыльных полках, заставленных рядами папок. – Там бы всё и проверила.

– Да у нас база усеченнная. Там только самые общие сведения: родился-учился-женился, – картинно вздохнула Северова. Будучи готова к подобному вопросу, подробный ответ на него она сочинила заранее. – А всё это я про него и без того знаю. Но ведь самое интересное, оно в особой части личного дела копится. В той, с которой тебе никогда ознакомиться не дадут – ни во время службы, ни при увольнении.

Столь нехитрая мотивировка Конецкую вполне себе удовлетворила.

– Это точно. Там порой такие темки попадаются! Веришь-нет, я иногда беру с полки наугад первое попавшееся личное дело и с таким удовольствием читаю. Никаких детективов не нужно!

– Мне самое главное, чтобы там не детективов, а дамских романов не оказалось.

– Что, так сильно на душу запал?

– Не то чтобы сильно, но, раз замуж позвал, глупо было бы не воспользоваться. Мне ведь, Лианка, уже за тридцать, пора и о детях задуматься. Пока не поздно.

– Что верно, то верно, – вздохнула явно о своем подруга. – Мы выбираем, нас выбирают, как это часто не совпадает… Вот, нашла ваших. Еще раз: как говоришь его зовут?

– Евгений Крутов.

– Смотрим на «К». Так: Ку-льчицкий… Во! Крутов! Есть контакт! – Лиана вытащила из ряда нужную папку и спустилась с небес на землю. – А ничего себе, симпатичный! – оценила она фотографию на титульном листе, но следом разочарованно выдохнула. – У-у! Так он что? Всего-навсего капитан? Да-а, Наташка, а ведь когда-то за тобой полковники увивались!.. Э-эх, доля наша, долюшка… Не общаетесь с Турвиненкой-то?

– Нет, – сказала как отрезала Северова.

– Я ведь тебя сразу предупреждала – тот еще кобель! А, впрочем, все они одним миром. С такими, как Турвиненко, бабе надо ухо востро держать! Так, чтобы сначала брачный контракт и лишь затем – половой акт!

– Ладно, Лианка, кончай уже меня воспитывать. Давай папку.

– Держи, изучай своего благоверного. Я потом сама, на досуге, тоже почитаю. Короче, я пошла в кофейню. Полчаса тебе хватит?

– Вполне.

– Но учти! Я тебя тут закрою, а то мало ли кого черти принесут. Тут ведь у меня всё сплошь секретное либо совершенно секретное.

– Без проблем. Закрывай, – отмахнулась Наташа.

Едва дождавшись ухода подруги, она уселась за стол, положила перед собой папку с личным делом капитана милиции Крутова и принялась нетерпеливо листать страницы…

Северная ж/д, ж/д перегон Чупа – Лоухи,

18 сентября 2009 года,

пятница, 17:12 мск

К началу шестого обещанное Мешку «приглядывание за девочкой» со стороны старшего сменного наряда милицейского сопровождения поезда «Мурманск – Санкт-Петербург» сделалось просто невыносимым. Прапорщик Монахов, любезно предоставивший Ольге целое купе в штабном вагоне, заглядывал к ней буквально каждые полчаса и всякий раз изобретал какой-нибудь повод, дабы задержаться в этом самом купе подольше. Он разливался перед Прилепиной соловьем, травил несмешные байки, отпускал балансирующие на грани пошлости комплименты и постоянно пытался угостить ее водкой, дабы закрепить приятное знакомство. Наконец, Ольге это окончательно осточертело, и она, воспользовавшись временным отсутствием Монахова, направилась в седьмой вагон навестить Юлю.

Постучавшись в купе, она толкнула тяжелую дверь, и в нос тут же шибануло запахом всяческой вкуснятины так, что Прилепина невольно сглотнула слюну. На нижних полках, комфортно рассевшись, обедало почтенное семейство – бабушка, мать и маленькая девочка лет пяти. Обедали обстоятельно – жареная кура, вареный картофель, яйца, сыр, йогурты.

Ольга поспешно отвела глаза от всего этого великолепия и потрясла за плечо спящую на верхней полке Нежданову:

– Эй, засоня, просыпайся! Сколько можно дрыхнуть?

– А сколько времени? – не разлепляя век, спросила Юля.

– Шестой час. Ты спишь уже почти одиннадцать часов.

Нежданова открыла глаза и сладко потянулась:

– Ой, хорошо-то как! Обожаю спать в поездах! – Она невольно скосила глаза вниз и зашептала завистливо: – Какие запахи, с ума сойти! Есть охота!

– Я для того за тобой и зашла. Спускайся, сходим поужинаем. У меня после покупки билета еще полторы тысячи осталось.

– Супер! – Девушка обрадованно спрыгнула с полки. – Я готова!

– Хотя бы сходи умойся, а потом подгребай в вагон-ресторан. Я тебя там подожду.

– А где тут вагон-ресторан?

– Здрасте-приехали! Мы же с тобой мимо него проходили! Между седьмым и восьмым вагонами. Следующий, короче. Всё, давай бегом…

Северная ж/д, ж/д перегон Лоухи – Амбарный,

18 сентября 2009 года,

пятница, 17:54 мск

Как известно, в обычном ресторане на полторы тысячи особо не разгуляешься. И в этом смысле цены в вагоне-ресторане оказались вполне себе сносными. По крайней мере изголодавшимся барышням удалось не только утолить голод солянкой и сосисками с горошком, но даже и прикупить в качестве десерта литровую коробку неважнецкого, но зато дешевого вина «Изабелла». Кою они в данный момент и упромысливали, ведя неспешные разговоры за жизнь. Как некогда спел известный рок-кулинар: «И двое сошлись не на страх, а на совесть, колеса прогнали сон…»

– …Но ты же понимаешь, что, после того, как ты дашь показания в суде на Литву, его люди откроют на тебя форменную охоту? Поверь моему профессиональному опыту – такие вещи не прощаются! Тем более что никто из серьезных, реально влиятельных людей за тобой не стоит. Ведь так?

– То, что не стоит, – это точно, – грустно усмехнулась Нежданова. – Лежать лежали. И серьезные, и влиятельные. Всякие. Я ведь до Литвы… В общем, много у кого в содержанках ходила. Но помогать мне, здесь ты права, никто конечно же не станет. Либо испугаются, либо просто не захотят. Чего ради? Ради бляди?

– Мерзавцы!

– Напротив, самые обыкновенные людишки, типичные мужчинки. Вон твои ведь со мной тоже только до суда носятся: защита свидетелей, бла-бла-бла… А после моего пламенного выступления – пинком под зад и: «Свободна, девочка, иди, не мешай». Скажешь, не так?

– Я не знаю, – смутилась Ольга. – Это… это руководство будет решать. Наше и эскапэшное.

– Перестань! Никто ничего решать не будет, и ты сама это прекрасно знаешь! Да-да, и нечего изображать тут саму ментовскую невинность! – неожиданно вспылила Юля, и лицо ее исказилось гримасой боли.

Прилепина взволнованно положила на руку девушки свою ладонь и, успокаивающе поглаживая, произнесла сочувственно:

– Эх, Юлька! И как только тебя угораздило во все это вляпаться? Ты ведь умная девка! С высшим образованием, университет закончила. Опять же Господь тебя такой внешностью наградил! Да перед тобой такие перспективы в жизни могли открыться! А ты…

– А что я? – холодно осведомилась Нежданова.

– Ничего.

– Э-э, нет! Раз начала говорить, так договаривай! Что я? Вместо того чтобы грызть гранит науки, взялась грызть член у Литвы в штанах? Так?