Текст книги "Куропаткин. Судьба оболганного генерала"

Не обходилось и без элементов дружеской подначки и самоиронии.

Вспоминает ординарец генерала Скобелева есаул П.А. Дукмасов:

«Скобелев… во время обхода траншей… был контужен пролетевшею возле него неприятельскою пулей. Мы все вначале сильно перепугались, но вскоре успокоились, узнав, что контузия довольно незначительна.

– Господа! – сказал нам после этого Куропаткин, когда Скобелев отошел в сторону, – если генерал будет становиться на банкет и выставлять себя таким образом напоказ неприятелю, становитесь, пожалуйста, и вы тоже… Я уверен, он реже будет тогда рисковать собой!

Спустя некоторое время, при обходе траншей, Скобелев со дна рва поднялся на банкет и стал рассматривать неприятельские позиции. Мы тотчас же тоже влезли на банкет. Пули учащенно засвистали над нашими головами… Скобелев удивленно посмотрел на нас и, не говоря ни слова, слез с банкета и пошел дальше. Через несколько шагов он повторил то же – и мы опять повылазили и выставили себя под расстрел туркам.

– Да чего вы торчите здесь? Сойдите вниз! – недовольным голосом обратился к нам генерал.

– Мы обязаны брать пример с начальства, – иронически заметил Куропаткин. – Если вы подвергаете себя опасности, то и нам, подчиненным, жалеть себя нечего!

Скобелев молча пожал плечами, соскочил в ров и пошел дальше».

В период блокады русская армия усиленно бомбардировала Плевну артиллерийским огнем, периодически под прикрытием артиллерии проводились атаки пехоты на оборонительные позиции противника. Неуклонно сжималось кольцо окружения. Полностью отрезанный от внешнего мира, лишенный надежд на помощь извне, осажденный гарнизон Плевны страдал от болезней, нехватки пищи и воды, медикаментов и бинтов для оказания помощи раненым. После нескольких безуспешных попыток разорвать плотное окружение турецкая армия 28 ноября 1877 года капитулировала.

Торжество русского оружия омрачалось горечью безвозвратных непомерных потерь. В октябре 1880 года участник войны русский художник Верещагин, потерявший во время третьего штурма Плевны младшего брата Сергея, вновь ездил в Болгарию для сбора материалов к этюдам для картин Балканской серии. Он писал владельцу Художественной галереи П.М. Третьякову:

«Не могу выразить тяжесть впечатления, выносимого при объезде полей сражения в Болгарии, в особенности холмы, окружающие Плевну, давят воспоминаниями. Это сплошные массы крестов, памятников, еще крестов и крестов без конца. Везде валяются груды осколков гранат, кости солдат, забытые при погребении».

В ходе и по итогам военной кампании 1877 года Куропаткин удостоится орденов Святого Владимира IV степени с мечами и бантом, Святого Станислава II степени с мечами, 6 ноября 1877 года «за отличие в службе» будет произведен в подполковники, 16 декабря 1877 года получит Золотую саблю «За храбрость».

Чин подполковника отмечали и обмывали согласно офицерским традициям в начале двадцатых чисел декабря 1877 года. На торжественное мероприятие Куропаткин пригласил всех штабных, полковых и батарейных командиров, присутствовал также его младший брат-артиллерист – Нил Николаевич. Произнесено много горячих и искренних тостов с поздравлениями и теплыми пожеланиями, затрагивающими самые чувствительные струны души. Остроумные рассказы, песни и танцы способствовали созданию неформальной дружеской обстановки на затянувшейся далеко за полночь вечеринке.

1877 год принес Алексею Николаевичу не только радости от побед на войне, орденов и повышения в чине, но и горе и печаль – в Шешурино в возрасте 60 лет умирает его отец, Николай Емельянович.

После взятия Плевны и кратковременной передышки 16-й пехотной дивизии предстоял стремительный марш-бросок через заснеженные неприступные горные перевалы западнее Шипки в направлении Шейново.

Вспоминает есаул Дукмасов:

«В штабе у нас закипела письменная работа: предписания, рапорты, отношения – все это спешно рассылалось во все стороны. В полках и батареях энергично готовились к выступлению. И надо отметить, что благодаря распорядительности Скобелева, Куропаткина и полковых командиров лихой 16-й дивизии, а также частной благотворительности русских патриотов (особенно московских купцов) и Красному Кресту люди были прекрасно снабжены всем необходимым. Самым необходимым, конечно, являлась теплая одежда и полушубки, так как предстоял тяжелый зимний переход через горы по ужасным дорогам или, вернее, без всяких дорог. Даже предметы роскоши – табак, чай, водка и прочее – все это было поровну разделено на полки и батареи. Грустно, что того же не было в других отрядах. Там даже офицеры, более чувствительные к невзгодам, вовсе не имели теплой одежды».

Часть полушубков для солдат лично за свой счет закупил командир дивизии Скобелев, заняв деньги у отца, Дмитрия Ивановича, еще некоторое количество зимней теплой одежды смог раздобыть командир Углицкого полка полковник Всеволод Федорович Панютин, брат которого, Степан, состоял главным уполномоченным Российского Красного Креста на Балканах.

По приказу главнокомандующего русской армией на Балканах на базе 1 6-й пехотной дивизии сформировали передовой отряд, в который для усиления дивизии дополнительно включили два кавалерийских полка, два донских казачьих полка, одну полевую и одну горную батарею, три батальона 3-й стрелковой бригады, две саперные роты и семь дружин болгарского ополчения. Общая численность отряда составила 16 тысяч человек.

Перед выступлением все части отряда с целью проверки их готовности к маршу обошел генерал Скобелев в сопровождении начальника штаба подполковника Куропаткина.

Согласно данным войсковой разведки и топографическим картам, маршрут, по которому предстояло пройти отряду, представлял собой местами покрытую густыми деревьями узкую горную тропу, пригодную для передвижения одиночных путников, да и то лишь в летнее время. Коней можно было провести только в поводу. Начиналась тропа у села Тошлиш и проходила через две горных вершины: Караджа на высоте 1353 метра и Чафут на высоте 1523 метра; заканчивалась в Шейновском поле у деревни Иметли. Весь подъем равнялся одиннадцати километрам, далее – чрезвычайно крутой спуск протяженностью семь с половиной километров. Зимой данный участок считался НЕПРОХОДИМЫМ. Однако сейчас, в декабре, в жуткий мороз, снег и ветер, в условиях вероятного обстрела с господствующих высот неприятелем, Скобелеву и Куропаткину предстояло провести в полной экипировке шестнадцать тысяч штыков и сабель пехоты и кавалерии, обозы и артиллерию.

Куропаткин вспоминал:

«Генерал Скобелев лично осмотрел все части, советовался с начальниками частей, поговорил с офицерами, подбодрил солдат, пошутил с ними. Всюду кипела живая работа, настроение войск было бодрое. Заботливость, предусмотрительность начальника, отсутствие бестолковой суетни, отмены раз отданных приказаний, отсутствие часто беспричинного разноса, хорошее расположение духа начальника и в этот раз, как и во всех других случаях, успокоительно действовали на войска и вселяли уверенность в исходе похода».

20 декабря 1877 года штабом 16-й дивизии подготовлен и издан приказ об окончательном приготовлении к походу в горы, где в том числе предписывалось: осмотреть и привести в порядок винтовки, иметь запас продовольствия на восемь дней, патронов по 172 на каждого солдата, подготовить походные палатки, аптечные вьюки, санитарные ранцы и носилки, проверить число санитаров.

В другом приказе говорилось:

«Нам предстоит трудный подвиг, достойный испытанной славы русских знамен: сегодня мы начинаем переходить через Балканы с артиллерией, без дорог, пробивая себе путь, в виду у неприятеля, через глубокие снеговые сугробы. Нас ожидает в горах турецкая армия… Не забывайте, братцы, что нам вверена честь Отечества…Дело наше святое».

Авангард отряда под командованием генерала Столетова начал выдвижение 24 декабря 1977 года, по решению Скобелева начальник штаба дивизии Куропаткин находился в авангарде. Впереди шли саперы, которые расчищали путь, продвижение, вследствие снежных завалов, шло очень медленно. Глубокий снег стал невольным союзником русских войск: когда отряд проходил непосредственно вблизи турецких позиций, неприятель открыл огонь из орудий, но, к счастью, гранаты, попадая глубоко в снег, не разрывались. За двое суток авангард преодолел горные перевалы и к 26 декабря 1877 года в девять часов утра подошел к селу Иметли, где встречен интенсивным огнем противника. Завязалась перестрелка, в ходе которой Куропаткин получил проникающее пулевое ранение в плечо. В ночь на 27 декабря 1877 года к месту боестолкновения подошли главные силы отряда, на следующее утро после внезапной ночной атаки в Иметли ворвались русские войска.

Очевидец боя, художник-баталист Василий Васильевич Верещагин, вспоминал:

«Передовые войска остановились на привал в ущелье, а Скобелев пошел по обыкновению рекогносцировать дорогу. Он поехал было верхом, но турки, засевшие внизу За скалами, открыли такую пальбу, что пришлось сойти с лошади. С ним был начальник штаба Куропаткин… Турки буквально осыпали нас свинцом… Смотрю, уж тащат назад под руки Куропаткина, бледного как полотно. Он остановился перевести дух за тем же обломком скалы… Пуля ударила его в левую лопатку, скользнула по кости и вышла через спину. Бедняга страшно осунулся и все время просил посмотреть рану и сказать ему по правде, не смертельна ли она…

Куропаткину наскоро перевязали рану и потащили на носилках, под надзором ординарца Скобелева, в Габровский госпиталь, назад через Балканы. Он сказал перед уходом:

– Вот вам мой последний совет: выбейте поскорее этих турок во что бы то ни стало, иначе они перегубят много народа.

Мы попрощались с Алексеем Николаевичем, Скобелев чуть-чуть всплакнул даже, но, впрочем, быстро отерши слезы, оправился.

– Полковник, граф Келлер! Вы вступите в должность начальника штаба.

– Слушаю, Ваше превосходительство!

– Вот и производство вышло, – сострил удалявшийся Куропаткин.

Крепко все почувствовали в отряде его потерю; Скобелев сказал мне, что он был ему незаменим».

Ранение оказалось очень тяжелым, рана долго не заживала, гноилась и воспалялась. Находясь в примитивно оборудованной госпитальной палате, Куропаткин метался в жару, бредил, выздоровление шло мучительно медленно. Весной 1878 года на санитарном поезде он возвращается в Санкт-Петербург, где продолжает интенсивный курс лечения в лазарете в Михайловском дворце и санатории.

Как отмечает Верещагин,

«Скобелев как будто был выбит из своей колеи раною Куропаткина. Более обыкновенного он был нервен и беспокоен…».

Война продолжалась.

Следующей целью отряда Скобелева стал укрепленный Шейновский лагерь, который удалось взять 2 января 1878 года, пленив при этом более 12 тысяч турок во главе с командующим Балканской армией Вессель-пашой. Потери 16-й дивизии и приданных частей за время похода составили 1485 человек убитыми и ранеными. На следующий день после Шейновского боя войска скобелевского отряда выстроились в каре, Скобелев поблагодарил войска за прекрасное поведение в бою, после чего отслужили панихиду по погибшим и благодарственный молебен за дарование победы.

Измотанный переходом через Балканы и сражением за Шейново, потерявший начальника штаба Куропаткина, объединенный отряд Скобелева, ставший авангардом русской армии, тем не менее продолжал стремительное движение в сторону столицы Османской империи. 10 января 1878 года с ходу взят Адрианополь, христианское население города с цветами встречало русских воинов-освободителей. 13 января 1878 года дивизия белого генерала вошла в Люлебургаз, еще через несколько дней, 18 января 1878 года, захватила Чорлу и Сан-Стефано, до Константинополя рукой подать – каких-то 20 километров, вот они, заветные проливы, ключ от Черного моря.

И здесь сдали нервы у правительства и парламента Соединенного Королевства.

В Дарданеллы 1 февраля 1878 года демонстративно вошла английская эскадра под командованием командующего флотом Средиземного моря адмирала Джеффри Горнби. Корабельные орудия развернуты на запад, в направлении расположения русской армии. Чтобы взять Константинополь, войскам Российской империи надо было преодолеть сопротивление английского флота или как минимум вступить с ним в огневое соприкосновение. В перевозбужденном от одной только мысли не об усилении России на Балканах и в Средиземноморье, а о кардинальном ПЕРЕДЕЛЕ юга Европы и устранении с политической арены Османской империи, Вестминстерском дворце начались активные дебаты по опережающим кредитным ассигнованиям на мобилизацию армии. Никогда не скрывавший откровенных симпатий к туркам, премьер-министр Великобритании Бенджамин Дизраэли самоуверенно заявил о том, что «русские в Константинополь не войдут».

Демарш с оттенком блефа, произведенный Британской монархией, произвел впечатление на царский Петербург. Александр II интуитивно понял, что это предвестие новой войны, аналога Крымской, войны с коалицией европейских государств, и опять из-за Турции.

Понял и ДРОГНУЛ.

Англию вполне готова поддержать Франция, в свою очередь Австро-Венгрия могла развернуть военные действия на сухопутном участке на Западных Балканах. Военный министр Милютин запишет в дневнике:

«Англия лезет в драку и, несмотря на нашу уступчивость, придумывает все новые предлоги для разрыва».

Решительности на взятие древней столицы Византии и окончательного закрепления военной победы не хватило. Дипломатическое давление показалось таким сильным, что Петербург, следуя принципу «лучше синица в руках, чем журавль в облаках», счел возможным ограничиться достигнутым.

19 февраля 1878 года в Сан-Стефано был подписан мирный договор, очередная Русско-турецкая война завершилась. По договору Турция признавала независимость Черногории, Сербии и Румынии; уступала Черногории и Сербии часть своей территории; соглашалась на образование независимого болгарского государства; обязывалась провести в Боснии и Герцеговине реформы местного самоуправления, уравняв в правах христиан и мусульман.

Россия получала отторгнутое от нее по итогам Крымской войны устье Дуная, Южную Бессарабию, Добруджу, Змеиный остров в Черном море, на Кавказе – Карс, Баязет, Ардаган и Батум, а также солидную контрибуцию от турок в размере 310 миллионов рублей.

В 1906 году находящийся в Шешурино после фиаско в Маньчжурии и позорного Портсмутского мира, впервые в жизни вынужденно пребывающий без должности, невостребованный никем и ни в каком качестве, в функциональном состоянии бездействия, в информационном вакууме, подобно судорожно глотающей воздух рыбе, выброшенной на морской берег, но все же в стойком, стержневом интеллектуальном военно-историческом и научном, профессорском БЫТИИ, Куропаткин тщательно проанализирует итоги Русско-турецкой войны и, в частности, отметит:

«Война эта выяснила и много темных сторон нашей военной организации. Интендантская и санитарная части были поставлены плохо. Деятельность кавалерии и артиллерии на европейском театре не ответила ожиданиям. Вся тяжесть боя легла на пехоту, и пехота с честью вышла из тяжелого испытания…

В общем, русские войска поддержали в эту войну репутацию храбрых, стойких, выносливых, дисциплинированных войск. В обороне мы были, однако, сильнее, чем в наступлении…

Сведения о противнике были недостаточные и неверные. Мы оценивали силы турок много слабее, чем следовало. В результате для войны были назначены недостаточные силы, и их пришлось удвоить. Перевооружение за недостатком кредитов не было закончено, и наша армия выступила на войну с ружьями трех систем. Картами армия была снабжена недостаточно. Прежние съемки, в том числе и Шипкинских позиций, остались в Петербурге неиспользованными. Наша артиллерия в техническом отношении уступала турецкой. Инженерные средства были недостаточные, и распределение их не всегда было сообразное. Многие крупные начальствующие лица не соответствовали своему положению. Деятельность штабов, в частности генерального штаба, была неуспешна. До боя писали слишком много, в бою терялись и забывали доносить о крупных фактах и ставить в известность о происходящем своих подчиненных. Связь во время боев по фронту и в глубину была недостаточна».

В 1878 году Куропаткин за военные заслуги удостоится ордена Святой Анны II степени с мечами, 10 июля «за отличие по службе» произведен в чин полковника. Полный офицерский погон Алексей Николаевич заслужит в возрасте 30 лет. Для сравнения, Суворов стал полковником в 32 года, Кутузов-в 32, Скобелев – в 31.

В столице находящемуся на излечении ближайшему соратнику прославленного полководца Скобелева уделяют повышенное внимание: Алексей Николаевич удостоен аудиенции у монарха и императрицы; благосклонно принят министром двора графом А.В. Адлербергом и великой княгиней Екатериной Михайловной – дочерью младшего брата Николая I, которая принимает самое деятельное и проникновенное участие в его исцелении и реабилитации после ранений и контузии; обласкан сестрами Скобелева: Надеждой Дмитриевной – княгиней Белосельской-Белозерской, Ольгой Дмитриевной – супругой крупного землевладельца Шереметева и Зинаидой Дмитриевной – герцогиней Лейхтенбергской.

В Петербурге Куропаткин в полной мере прочувствует предательство победивших грозного противника отечественных вооруженных российскими политиками и дипломатами, заключившими в июле 1878 года унизительный для страны Берлинский трактат, лишивший империю значительной части достигнутых и закрепленных Сан-Стефанским договором, омытых кровью погибших раненых солдат и офицеров русской армии результатов войны с Турцией.

Куропаткину доведется пережить подобное унижение еще раз – во время Русско-японской войны 1904–1905 годов в Маньчжурии. У него, теперь уже не подполковника и начальника штаба дивизии, а командующего армией и генерала от инфантерии, опять цинично украдут победу, а самого, чтобы и не вздумал дезавуировать позицию императора и правительства, цинично отдадут на заклание. Но это повторится нескоро – спустя целых двадцать восемь лет. Повторится как под копирку, при другом царе, других вершителях российской государственной внешней политики, но при неизменно тех же западноевропейских бенефициарах.

По итогам разгрома Османской империи в России появятся три новых генерал-фельдмаршала.

16 апреля 1878 года этого чина, согласно высочайшему повелению, удостоятся родные братья царя – главнокомандующий Балканской армией великий князь Николай Николаевич Старший и главнокомандующий Кавказской армией великий князь Михаил Николаевич.

Еще один фельдмаршал впервые в отечественной и мировой истории появится ТАИНО, без каких-либо официальных оглашений.

Император Александр II присвоит чин генерал-фельдмаршала сам себе, чего ни до, ни после него не позволял никогда ни один глава Российского государства. Отсутствие скромности у монарха удивительным не выглядело: ранее, в 1869 году, он самолично «возложил на себя» знаки ордена Святого Георгия I степени, таким образом приравняв себя по полководческим заслугам, но ни разу при этом не побывав в настоящем бою, к Суворову, Кутузову, Барклаю и Потемкину.

Глава 7
Азиатская часть Главного штаба

По представлению начальника Главного штаба генерала от инфантерии Гейдена 6 сентября 1878 года полковник генерального штаба А.Н. Куропаткин утвержден заведующим Азиатской частью Главного штаба Военного министерства.

Почему не назначали раньше, ведь Куропаткин с весны неотлучно находился в столице?

Причины две: первая – выздоровление после тяжелых ранений носило долгий характер, затем последовала реабилитация и продолжительный отпуск; вторая – стаж прохождения службы Куропаткина в должности начальника штаба дивизии благоволившие к нему военные начальники довели ровно до одного года.

30 сентября 1878 года по рекомендации управляющего делами Военно-ученого комитета Н.Н. Обручева Алексей Николаевич занял вакансию адъюнкт-профессора Николаевской Академии генерального штаба по кафедре военной статистики. Недавно заступивший на пост начальника академии генерал М.А. Драгомиров зачислению бывшего еще четыре года назад слушателем и достаточно еще молодого офицера на солидную преподавательскую позицию не препятствовал, хотя в последующем его отношение к Куропаткину трансформируется довольно существенно, причем изменение произойдет именно в худшую сторону.

Азиатская часть Главного штаба – это наряду с Военно-ученым комитетом центральный орган военной разведки русской сухопутной армии.

Военно-ученый комитет отвечал за организацию сбора и обработки разведывательной информации на европейских театрах военных действий, а Азиатская часть – на ТВД Кавказа, Средней Азии, Сибири, Забайкалья и Дальнего Востока. Азиатская часть и Военно-ученый комитет тесно взаимодействовали между собой, используя единую методику сбора и обработки полученных разведданных.

Помимо разведывательной функции в обязанности подразделения вменялось осуществление контроля за военно-административной деятельностью округов, управлением и действиями войск, составление сборников статей из военных журналов, выработка предложений по устройству военных укреплений и путей сообщения для передвижения войск.

По штату Азиатская часть Главного штаба включала в себя заведующего, его помощника и двух офицеров-топографов.

Курируемые Азиатской частью Главного штаба военные округа: Кавказский, Туркестанский, Оренбургский, Западно-Сибирский и Восточно-Сибирский – занимали более половины территории империи.

Разведываемые Азиатской частью Главного штаба государства – Турция, Персия, Афганистан, Индия, Китай, Корея и Япония.

Военно-разведывательная деятельность Азиатской части делилась на несколько направлений: подготовка и отправка циркуляров в штабы военных округов и обработка их донесений по оперативной обстановке в сопредельных государствах, исследование зарубежных военных журналов и «составление известий для обнародования», руководство аппаратами российских военных агентов за рубежом, организация и формирование военно-научных экспедиций.

Научные географические исследования – это не более чем прикрытие. Истинная цель снаряжаемых за немалые средства многомесячных экспедиций, во главе и в составе которых находились офицеры разведки генерального штаба, состояла в сборе информации об армии противника в приграничье и детальном описании и топографической съемке районов вероятных боевых действий российских вооруженных сил.

Таким образом, в подразделение Куропаткина стекалась вся открытая и секретная служебная информация по военно-политическим вопросам, касающимся региона Азии, прежде всего по состоянию дел на государственной границе и оперативной обстановке в сопредельных с Россией странах.

Задача Азиатской части Главного штаба состояла в как можно более быстром периодическом освещении всех сведений, собираемых в каждом государстве, о контактах военно-политического руководства с представителями третьих стран, вооруженных силах и изменениях в их составе, «о театре войны», «о силе, способах, движении и намерениях неприятеля и о состоянии его крепостей и военных учреждений», компоновки их в докладные или в единый информационный бюллетень и представлении на доклад руководству министерства для учета в стратегическом планировании использования сухопутной армии.

Работа Азиатской части Главного штаба и Куропаткина как ее руководителя осложнялась тем, что русских военных агентов в Китае, Корее и Японии в тот момент не существовало, они появились в странах Дальнего Востока лишь в конце XIX века. Поэтому военная разведка задействовала институт негласных военных агентов из числа наиболее подготовленных, с детальным знанием страны пребывания, владеющих иностранными языками офицеров генерального штаба, решавших задачи сбора информации об армии противника с нелегальных позиций либо под прикрытием официальных должностей в российских дипломатических представительствах за рубежом.

Обработка и систематизация объемных отчетов научных экспедиций занимала гораздо больше времени и в конечном итоге отражалась в военно-статистических сборниках по сопредельным государствам, направлявшихся в штабы военных округов и Академию генерального штаба.

Для Куропаткина послевоенный год выдался исключительно насыщенным текущими событиями и плодотворным в плане организационной штабной и военно-научной деятельности. Отойдя от каждодневного кошмара ожесточенных боев, сумев привести в относительный порядок здоровье, он имел возможность в уединенной тишине личного кабинета и почтительного внимания академической аудитории подвести промежуточные итоги службы и достигнутых военно-научных знаний. За плечами всего тридцать лет, а он уже полковник и профессор, руководитель военно-разведывательной структуры «мозга армии». Начальник Главного штаба Федор Логгинович Гейден аккуратно вводит в должность молодого полковника, помогая советами и оказывая непосредственную практическую помощь.

Руководство разведкой суеты не терпит, требует долгосрочного планирования, выдержки, видения стратегической перспективы. Начальство в Академии Генштаба, в свою очередь, осознавая весь груз служебной ответственности Куропаткина, позволяет ему разумно сочетать преподавательскую деятельность с исполнением обязанностей в Главном штабе, понимая, что основная нагрузка адъюнкт-профессора кафедры военной статистики ложится по месту работы в здании на Дворцовой площади.