Текст книги "Куропаткин. Судьба оболганного генерала"

На посту руководителя военного ведомства Куропаткин неослабное и повседневное внимание уделяет вопросам обеспечения безопасности границ империи, выступая в качестве уже не только военного, но и крупного ПОГРАНИЧНОГО деятеля государственного масштаба.

В 1900 году в докладе на имя Николая II генерал Куропаткин представил обширное заключение о границах Российской империи в Европе и Азии, где провел исторический и прикладной анализ особенностей военно-политической и оперативной обстановки в приграничных районах и на границе с Швецией – 1500 километров, Германией – 1107 километров, Австро-Венгрией – 1142 километра, Румынией-700 километров, Турцией-488 километров, Персией – 2000 километров, Афганистаном – 1888 километров, Китаем – 9111 километров и Кореей – 16 километров.

Выводы военного министра будут следующими:

«Из сделанного самого краткого обозрения границ наших видно, что на протяжении 17 тысяч верст Россия соприкасается с девятью государствами, и на всем этом протяжении она не нуждается в изменении своих границ.

Вывод в высокой степени успокоительный, ибо представляется вполне вероятным, что если бы Россия, довольствуясь своими границами, занялась в XX веке только упрочением приобретенного ею путем тяжких усилий и жертв в XVIII и XIX столетиях положения, то опасность войны с соседями была бы устранена».

Казачьи войска принимали самое активное участие во всех без исключения войнах России на протяжении XVIII–XIX веков. Иррегулярная казачья кавалерия знатно отличилась в Семилетней войне 1756–1763 годов, геройствовала в Отечественной войне 1812 года и заграничных походах, отметившись победными маршами в Берлине и Париже, сражалась не щадя живота своего в Кавказской, Крымской и Русско-турецкой войнах.

По Уставу о воинской повинности 1874 года казаки состояли на военной службе с 18 до 38 лет.

Первые три года они находились в «приготовительном разряде», из них в течение двух лет располагались по месту проживания в станицах, третий год пребывали в военных лагерях. За это время казаки должны были пройти первичное обучение военному делу и обеспечить себя комплектом обмундирования, снаряжения, холодным оружием и верховой лошадью для прохождения строевой службы в войсках.

Следующие двенадцать лет казаки состояли в строевом разряде: четыре года несли службу в местностях и районах, определенных Военным министерством.

По завершении пребывания в строевом разряде казаки четыре года состояли в войсках второй очереди с обязанностью проходить ежегодный сбор в лагерях.

Завершающий этап воинской повинности заключался в пребывании в войсках третьей очереди с проживанием в своих станицах и с одним лагерным сбором.

Кроме того, казачьи войска были обязаны выделять определенное количество пеших и конных сотен для несения полицейской внутренней службы.

В началу XX века казачьи войска, насчитывавшие более 50 конных полков, пластунские батальоны, артиллерийские батареи и даже охранявший царскую семью, состоящий преимущественно из терцев и кубанцев, Собственный Его Императорского Величества Конвой были системно интегрированы в сухопутную составляющую оборонной структуры государства и играли заметную роль в военном и стратегическом развитии Российской империи, составляя значительную часть ее силового и мобилизационного потенциала.

К моменту назначения Куропаткина на должность военного министра в России имелось одиннадцать казачьих войск: Донское, Кубанское, Терское, Астраханское, Уральское, Оренбургское, Семиреченское, Сибирское, Забайкальское, Амурское и Уссурийское.

Подчинялись казачьи войска Главному управлению казачьих войск; войсковые наказные атаманы на Дону, Кубани и Тереке назначались лично императором; посты наказных атаманов в других войсках занимали по совместительству местные генерал-губернаторы или командующие военными округами. Служилый состав казачьих войск составлял около 400 тысяч человек.

Важность казачьих войск и перспективу их использования Куропаткин представлял реально: по предложению детально владевшего азиатской спецификой главы военного ведомства в правительство был внесен вопрос о создании нового Туркестанского казачьего войска, призванного быть форпостом империи в Средней Азии и гарантом внутреннего спокойствия в неспокойном и бурлящем межнациональными противоречиями регионе. Основу нового, двенадцатого по счету войскового формирования должны были составить специально выделяемые подразделения из Донского, Сибирского и Семиреченского казачьих войск. Несмотря на тщательную проработку вопроса и очевидную его государственную важность, проект забаллотировали еще на стадии межведомственного согласования, сославшись, как всегда, на недостаток финансов.

Помимо боевой, в условиях войны, а также мобилизационной и полицейской, охранительной функций важнейшим видом государственной деятельности казачества являлась охрана государственной границы Российской империи.

Так сложилось, что в начале XX века за безопасность на границе России законодательно отвечали два ведомства – Военное министерство и Министерство финансов.

Указом императора Александра III от 15 октября 1893 года состоящая в таможенном управлении Министерства финансов пограничная стража выделена в Отдельный Корпус Пограничной Стражи с подчинением оного непосредственно министру финансов, который по должности являлся шефом корпуса.

В составе корпуса имелось восемь пограничных округов со штабами в Санкт-Петербурге, Вильно, Варшаве, Житомире, Одессе, Тифлисе, Ташкенте и Харбине.

Отряды и бригады корпуса дислоцировались не по всему периметру границы России: в Закаспийской области службу на государственной границе с Персией и Афганистаном несла располагавшаяся в Пуль-и-Хатуне, Кушке и Тахта-Базаре Закаспийская казачья бригада, входившая во 2-й армейский Туркестанский корпус; на Памире – сменный Памирский отряд Военного министерства, от Памира до Маньчжурии – Семиреченское, Сибирское, Забайкальское, Амурское и Уссурийское казачьи войска.

То есть Военное министерство отвечало за состояние охраны государственной границы России на участке протяженностью более 11 тысяч километров.

Таким образом, Куропаткин, как военный министр, кроме высшего военачальника в сухопутной русской армии по факту являлся еще и одним из первых лиц, возглавлявших охрану государственной границы империи.

Проявляя заботу о казачьих войсках, Куропаткин, как министр, не только совершенствовал военно-мобилизационную составляющую оборонной мощи страны, но и прямо способствовал тем самым повышению качества охраны государственной границы.

По отношению к казачьим войскам по инициативе Военного министерства удалось улучшить материальное положение офицеров, денежными пособиями облегчить исправный выход казаков на службу; запланированы и начали осуществляться меры, направленные на поднятие благосостояния казаков, в частности по землеустройству казачьих земель.

Уважение, авторитет и признание у не приученных лебезить и прогибаться перед начальством казаков невозможно приобрести ни за какие деньги, награды, привилегии и должности: люди, принадлежащие к казачьему сословию, генетически обладают природным, интуитивным даром видеть нутро человека насквозь. Хотя по своему происхождению род Куропаткиных к казачьему сословию не принадлежал, Алексея Николаевича избрали почетным казаком станиц области Донского казачьего войска: Раздорской на Дону, Урюпинской, Кортовской, Михайловской, Петровской, Арчадинской, Новогригорьевской, Верхне-Чирской, Нижне-Чирской, Старочеркасской, Новониколаевской, Платовской, Сиротинской, Великокняжеской; почетным казаком Уральского казачьего войска, станицы Омской Сибирского казачьего войска и станицы Комкинской Астраханского казачьего войска.

С назначением на должность военного министра статусно улучшилось КАЧЕСТВО ЖИЗНИ семьи Куропаткина: после знойного, пыльного Ашхабада, и в «обыденности провинциальной жизни» он попадает в пьянящую, головокружительную столичную атмосферу вечного праздника за казенный счет – получает презентабельную служебную дачу на Каменном острове, а к зиме 1899 года переезжает в шикарный особняк военного министра на набережной Мойки.

Для частной резиденции руководителя Военного министерства специально приобрели два рядом стоящих дома, объединили их и отреставрировали, потратив на всё про всё порядка 700 тысяч рублей. По воспоминаниям Редигера,

«квартира подучилась роскошная (более 40 комнат), мебель была отличная, стены гостиных обтянуты Эорогой шелковой материей; для маленьких приемов, которые делали Куропаткины, все это великолепие было не нужно и только вызывало новые расходы на его поддержание».

На берегу Финского залива в одном из живописнейших уголков Карельского перешейка – местечке Метсякюля, получившего за неповторимую балтийскую золотисто-песчаную, наполненную пьянящим сосновым ароматом воздуха пленительную красоту название Финляндской Ривьеры, Куропаткин деловито, основательно и с размахом строит двухэтажную дачу.

Перед архитектурно-шедевральным деревянным домом оборудован мраморный фонтан, на участке заботливо разбит чудесный сад с экзотическими деревьями, от генеральского коттеджа-дворца к морю ведет изящная лестница с чугунными львами. Здесь Куропаткины в элитном соседском окружении вилл и дач известнейших людей России, среди которых ученые Д.И. Менделеев, Н.К. Рерих, В.М. Бехтерев, А.Ф. Кони, писатели Д.С. Мережковский, М.В. Крестовская, Л.Н. Андреев проводят лето и осень, выходные и отпуска. Иногда министр вызывает из Петербурга на дачу подчиненных для доклада; общение на служебные темы в неформальной обстановке нередко длится по несколько часов.

Как из рога изобилия на Куропаткина посыпались иностранные награды: в 1899 году – большой крест французского ордена Почетного легиона, большой крест ордена Звезды Румынии; в 1900-м – черногорский орден Князя Даниила I степени; в 1901 году – турецкий орден Османии I степени с бриллиантами, абиссинский орден Звезды Эфиопии I степени с лентой, сербский орден Белого Орла I степени.

В одночасье Куропаткин становится почетным членом академий – Императорской Николаевской военной, Николаевской инженерной, Михайловской артиллерийской, Императорской военно-медицинской и Александровской военно-юридической. В этом присутствует оттенок подхалимажа, так как академии находятся в прямом подчинении Военного министерства, но Куропаткин, очевидно, испытывая желание в очередной раз потешить самолюбие, от почетных ученых званий не отказывается, принимая их как должное.

В 1902 году Николай II пожаловал своему военному министру свитское звание генерал-адъютант.

В январе 1904 года знаменитый художник Илья Ефимович Репин представляет широкой публике заказанную царским двором величественную, грандиозную по размеру, аж на целых ТРИДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ квадратных метра, верноподданническую, даже коленопреклоненную картину «Торжественное заседание Государственного совета 7 мая 1901 года в день столетнего юбилея со дня его учреждения».

В числе свыше 80 изображенных на ней виднейших государственных деятелей и сиятельных особ империи – САМОДЕРЖЦА, наследника престола, великих князей, графов, принцев и баронов, министров и генерал-губернаторов – на видном плане присутствует парадный, во всем великолепии мундира и орденов, величественный, с горделивой осанкой портрет Алексея Николаевича Куропаткина.

Есть от чего закружиться голове, особенно когда тебе всего лишь немногим за 50…

Бывший военный министр России В.А. Сухомлинов в мемуарах отмечал:

«Чисто деловая работа по реформам затруднялась личными влияниями, устранять которые мог лишь сам государь. Вследствие этого зачастую самые важные решения рождались именно не с деловой точки зрения, а под влиянием личных воззрений.

Пока Куропаткину, этому необычайно прилежному человеку, удавалось удерживать в государе известное направление, а самому остаться исключительно влияющим лицом, деловые интересы армии совмещались с такими же личными».

Это не только зоркое наблюдение со стороны.

Владимиру Александровичу Сухомлинову довелось побывать в шкуре Куропаткина, занимая должность главы российского военного ведомства с 1909 по 1915 год, и за шесть лет до глубины понять и прочувствовать всю сложность, многогранность и ТЛЕННОСТЬ временного пребывания на пронизываемом ветрами межведомственных противоречий и персональных интриг посту высшего военачальника империи.

Как оказалось, наряду с решением доктринальных военно-стратегических проблем национальной безопасности важнейшая, первостепенная функция военного министра – это монотонное ВЫБИВАНИЕ финансовых средств для удовлетворения растущих год от года потребностей оборонного бюджета. Обязанность постоянного служебного и неформального общения с извечным другом-врагом – министром финансов Витте. Необходимость скрывать за отточенной вежливостью и корректностью истинное свое отношение к человеку, успешно сочетающему государственный интерес с интересом коммерческим, никогда не забывающему о личной выгоде, умеющему извлекать прибыль из распределения средств госбюджета, регулярно ставящему палки в колеса отлаженному планомерному процессу реформирования и перевооружения армии, выводу и поддержанию на достойном жизненном уровне влачащих жалкое существования десятков тысяч офицеров и их семей, сотен тысяч нижних чинов.

На войне, да и на военной службе в мирное время человеку прямому, искреннему, принципиальному, привыкшему не наушничать, а СОЗИДАТЬ, знающему цену ответственности за людей и порученное дело, существовать гораздо проще, чем на дворцовых паркетных, отравленных ядовитыми сплетнями полях закулисных сражений.

На далекой, оторванной от Европы и цивилизации, богом забытой среднеазиатской периферии Куропаткин целых восемь лет был фактическим наместником императора с практически неограниченной, почти абсолютной властью, сочетая в своих руках функции гражданского, административного и военного управления. Всё решал сам, без оглядки наверх, не встречая сопротивления, на робкие чиновничьи возражения внимания не обращал, недовольных попросту сметал с пути.

В Петербурге пришлось все совершенно по другому.

Военный министр – далеко не главная фигура, а только всего лишь один из двенадцати аналогичных по рангу и статусу членов правительства.

Вечные интриги за близость к телу самодержца, право первоочередного доведения до сведения императора актуальной и позитивной для своего ведомства и очерняющей конкурентные правительственные структуры информации; десятилетиями сложившийся, УСТОЯВШИЙСЯ круг аристократической дворни, куда постороннему со стороны во веки веков не пробиться; коалиции по интересам и РОДОСЛОВНОЙ; генеральские сынки и зятья, губернаторы и министры; мощные лоббисты, отказать которым себе дороже; крупные коммерсанты и промышленники в жесткой бескомпромиссной борьбе за военные заказы в мечтаниях за бюджетные деньги обуть, одеть, накормить и вооружить армию; наконец, просто проходимцы, авантюристы и мошенники, коих в российском околовластном периметре всегда не счесть числа.

Исторически важнейшую функцию отлаженного системного прямого и тайного влияния на самодержца при решении проблем обороны и безопасности государства традиционно играли члены Российского Императорского дома – великие князья Романовы, высочайше делегированные царской СЕМЬЕЙ в вооруженные силы на основные ключевые, исключающие любой экспромт либо эксцесс исполнителя, контрольно-властные позиции: Михаил Николаевич – сын императора Николая I, в звании генерал-фельдмаршала и генерал-фельдцейхмейстера являлся председателем Государственного совета и курировал артиллерию; внук Николая I генерал-адъютант, генерал от кавалерии Николай Николаевич-младший – кавалерию; внук Николая I генерал-адъютант Константин Константинович – генерал-инспектор военно-учебных заведений; сын императора Александра II, генерал-адъютант, генерал от инфантерии Владимир Александрович – главнокомандующий войсками гвардии и Санкт-Петербургского военного округа; сын Александра II, генерал-адъютант, адмирал Алексей Александрович-Главный начальник флота и Морского ведомства, председатель Адмиралтейств-совета; сын Александра I, генерал-лейтенант Сергей Александрович – Московский генерал-губернатор и командующий войсками Московского военного округа; сын Александра II, генерал-лейтенант Павел Александрович – командующий гвардейским корпусом; внук Николая I, генерал-лейтенант Николай Михайлович – командир Кавказской гренадерской дивизии.

Конечно, Куропаткин прекрасно ориентировался в том, что представляет собой военно-чиновничья среда в Северной столице; до назначения министром он прожил в городе на Неве хотя и с перерывами, но в общей сложности более двадцати пяти лет, когда учился в кадетском корпусе, военном училище и Академии генерального штаба, служил в Главном штабе.

Однако последняя его должность в Петербурге именовалась «генерал Главного штаба»; несмотря на громкое звучание, в аппарате Военного министерства это одна из рядовых, даже не начальствующего состава, иерархических карьерных военных ступеней, хотя и предусматривающая генеральский чин; по факту – обыкновенный, не наделенный реальной властью штатный исполнитель-канцелярист с разовыми делегированными инспекторскими полномочиями, которому до вхождения в узкий избранный клан не ГОТОВЯЩИХ, но ПРИНИМАЮЩИХ судьбоносные решения, двигающих кадры высших руководителей армии, тем более до правительственных кругов и двора Его Императорского Величества «дистанции огромного размера».

На должность военного министра Куропаткин заступил при полном отсутствии связей в высшем свете – их пришлось по крупинке, по зернышку НАРАБАТЫВАТЬ. Подобного рода приобретения в одночасье не делаются: скованная одной цепью элита недоверчиво, с прищуром присматривается и до поры до времени держит новичка на дистанции; предварительно пристрастно оценивает со всех сторон; сдержанно, как бы нехотя, манерно обменивается кулуарными мнениями; сопоставляет, анализирует, запускает слухи; злословит, потирая руки, непринужденно создает провокационные и компрометирующие ситуации; проверяет на непристойных предложениях, изящно ПОДСТАВЛЯЕТ; формирует мнение высшего общества; прошедших отбор осторожно подтягивает, приближает, вводит в клуб избранных мира сего; отторгает парвеню, дав отмашку не замечать, не пускать на порог или просто СОЖРАТЬ; великосветская родовая монархическая аристократия в свой круг не допускает и близко.

Не располагая изначально по не потомственному дворянскому происхождению и полному отсутствию крупного капитала надежными и устойчивыми, тянущими на пик властной пирамиды связями в верхах, Куропаткин счастливо имел мудрого и доброжелательного наставника в лице крупной монолитной фигуры солидного влияния и репутации, много повидавшего на своем веку, знающего толк в придворной политике Петра Семеновича Ванновского.

Бывший военный министр счел нужным дать своему неискушенному в запутанных столичных комбинациях преемнику совет однозначный и конкретный – ни в какие околовластные группировки ни при каких обстоятельствах не входить, всегда и во всем, при любых обстоятельствах ОРИЕНТИРОВАТЬСЯ исключительно на императора и государыню-императрицу.

Куропаткин совету своего покровителя и учителя по жизни внял полностью. Образ мыслей, а это видно из содержания дневников, и поведение Куропаткина по отношению к монарху и его венценосной супруге, пусть где-то нарочито показушное, с неприкрытой лестью и угодничеством, в отличие от проявляющих суховатую сдержанность других министров постепенно создало особую ауру близких, доверительных отношений между военным министром и царской семьей.

При императоре Александре III Ливадия окончательно стала летней резиденцией царской семьи; именно отсюда, с берегов Черного моря, а не из Санкт-Петербурга и Царского Села, летом и осенью велось управление страной.

По заведенному порядку в Крым вслед за монархом работать и отдыхать перемещалось правительство, придворные и представители всех ветвей государственной власти. В Ялте и окрестностях, на побережье вводился особый усиленный режим безопасности, за охрану царя отвечали головой штатные и негласные сотрудники специального подразделения тайной полиции. Привязанность и любовь к Крыму от отца перенял Николай II, причем настолько крепко, что даже всерьез задумывался о переносе на полуостров столицы.

Несмотря на расслабляющую, располагающую скорее к отдыху, чем к кропотливой чиновничьей работе богемную атмосферу роскошных дворцов и дач среди пальм и кипарисов, вблизи теплого моря под ласковым солнцем, руководство государством не прекращалось ни на день, ни на час, ни на минуту – все министры и иные официальные лица непременно и планово-регулярно прибывали к императору с докладами в его служебные апартаменты в Ливадийском дворце, где обсуждались текущие дела, проходили совещания, рассматривались проекты нормативных актов, утверждались назначения, получались высочайшие САНКЦИИ на ДЕЙСТВИЕ.

Повседневная бюрократическая, аппаратная, малособытийная жизнь шла своим чередом, степенно и размеренно, пока не произошло непредвиденное событие, всколыхнувшее российскую политическую элиту.

22 октября 1900 года Николай II заболевает брюшным тифом. По тем временам болезнь считалась тяжело излечимой, с серьезными осложнениями, нередко приводящими к смертельному исходу.

Императрица, отчаянно борясь за жизнь супруга, волевым решением изолировала монарха от окружающих, не допуская к нему никого на протяжении нескольких недель, – лично принимала министров, рассматривала представляемые для доклада на высочайшее имя документы, от имени царя отдавала распоряжения.

Она не просто вмешивалась в государственные дела – она УПРАВЛЯЛА империей. Кроме того, Александра Федоровна сочла возможным игнорировать телеграммы матери Николая II – вдовствующей императрицы Марии Федоровны, пытавшейся внести свою лепту в разрешение кризиса престолонаследия или хоть как-то узнать о состоянии здоровья сына и течении болезни: матери царя даже отказали в просьбе о приезде в Крым навестить тяжелобольного сына.

Дурная весть о критическом состоянии самодержца распространилась быстро. Негативную информацию подогревали слухи не о болезни, а об умышленном отравлении царя, то есть состоявшемся ПОКУШЕНИИ на его жизнь. Взбудораженные министры, высший генералитет, деятели Госсовета, члены императорской семьи Романовых, от вдовствующей императрицы до великих князей, начали лихорадочно перебирать варианты дальнейшего развития внутриполитических событий и прикидывать свои шансы, ибо в случае вероятного ухода Николая II из жизни в Российской империи возникала угроза династического кризиса.

Историк Н.М.Таирова описывает ситуацию так:

«…верхушка разделилась на два противоположных лагеря, условно их можно рассматривать как “проимператорский” и “виттевский”.

Первую группу возглавил военный министр А.Н. Куропаткин, а также ряд министров и генералов, к ней ненадолго примкнул великий князь Александр Михайлович. Однако, узнав вскоре о готовящемся дворцовом перевороте, он резко выступил против плана императрицы, которая в случае смерти мужа предлагала посадить на престол пятилетнюю дочь Ольгу с назначением себя регентшей при ней до совершеннолетия…

Что касается “виттевской” группировки, то в нее вошли министр внутренних дел Д.С. Сипягин, министр иностранных дел граф В.Н. Ламсдорф, министр императорского двора барон В.Б. Фредерикс, великий князь Михаил Николаевич».

Стоило императору, на которого еще вчера молились и ловили каждый жест, каждый взгляд, каждое слово, чуть-чуть ослабеть физически, как при еще живом самодержце мгновенно началась ожесточенная ГРЫЗНЯ за власть.

Министром внутренних дел Сипягиным срочно созвано келейное совещание, где обсуждался вопрос о престолонаследии. В качестве одного из возможных вариантов рассматривалась схема, допускающая, что в случае кончины Николая II унаследовать престол могла его супруга – императрица Александра Федоровна. Ее сторонники аргументировали позицию тем, что во время болезни императора она фактически уверенно управляет страной и, кроме того, царица ожидает рождения ребенка. Следовательно, существует вероятность появления на свет мальчика, который, как сын Николая II, и должен быть возведен на престол.

Против возможной кандидатуры на престол супруги своего сына ранее высказалась пребывающая в Дании вдовствующая императрица Мария Федоровна. Именно поэтому сторонникам «проимператорского» блока категорически возразил министр финансов Витте, заявивший о необходимости рассмотрения вопроса о престолонаследии в правовой плоскости, так как по закону наследовать престол должен младший брат Николая II, член Государственного совета, флигель-адъютант «Государь Наследник Великий Князь» Михаил Александрович.

В итоге участники совещания сошлись во мнении, что в отсутствие наследника мужского пола трон займет великий князь Михаил Александрович, а после рождения сына Николая II он, как «добропорядочный дядя», освободит престол племяннику.

По воспоминаниям Витте, через некоторое время после совещания Куропаткин при личной встрече с министром финансов

«встал в трагическую позу и заявил громким голосом: “Я свою императрицу в обиду не дам”. Витте ответил в том смысле, что “привилегия не давать в обиду императрицу принадлежит не только ему (Куропаткину), это право принадлежит всем, в том числе и ему (Витте)”».

В конце концов противоборствующие стороны пришли к компромиссному решению, устроившему на время всех: связь занемогшего самодержца с правительством должна идти через министра императорского двора барона Фредерикса, который передавал бы распоряжения монарха руководителям министерств, аудиенции на период болезни царя отменить, всеподданнейшие доклады признано целесообразным заменить краткими рефератами.

Однако уже в декабре 1900 года стало понятно, что всегда осмотрительный Витте и его сторонники произвели ФАЛЬСТАРТ – благодаря самоотверженным заботам августейшей супруги и профессионализму придворных врачей могучий организм Николая II побеждает смертельную болезнь, ставшую, помимо всего прочего, еще и лакмусовой бумажкой, проверкой на верность и личную преданность ближайшего окружения.

Благодарность царя долго ждать себя не заставила-сразу, как только император сменил постельный режим на рабочий и твердо встал на ноги, 1 января 1901 года Куропаткин высочайшим указом произведен в генералы от инфантерии:

«Алексей Николаевич. Возлагая на вас многотрудные обязанности управления Сухопутными вооруженными силами России, Я рассчитывал найти энергичного и даровитого сотрудника в Моих попечениях о благе наших войск. Порукою в том Мне были: ваше славное, кровью запечатленное боевое поприще, отмеченное многими подвигами личной храбрости и блестящей распорядительности, ваши обширные познания в военных науках, и проявленные вами в Закаспийской области выдающиеся административные способности.

Последние три года Я с отрадным чувством наблюдал за вашими неуемными и вполне отвечающими истинным потребностям армии заботами об усовершенствовании разных отраслей военного дела. Ныне пережитые события на Дальнем Востоке еще раз подтвердили как боевую готовность отдаленных даже войсковых частей, так и веками испытанный молодецкий дух русского солдата.

В знак Моего признательного к Вам благоволения за вашу доблестную службу Родине Я сего числа пожаловал вас в чин Генерала от Инфантерии.

Пребываю к вам неизменно благосклонный (далее добавлено от руки. – Прим, авт.) и благодарный Николай.

В Ливадии.

1-го января 1901 года».

Вроде бы дежурное производство в очередной чин, но исполненное монархом собственноручно протокольно беспрецедентное «и благодарный Николай» коренным образом поменяло расклад среди приближенных, допущенных к телу императора.

С этой поры зависть, а где-то и плохо скрываемая ненависть к Куропаткину стала носить тотальный, откровенно неприкрытый характер не только в военной, – исторически и ментально традиционно ревнивой к успехам и продвижению сослуживцев среде, но и у высшей административно-гражданской бюрократии, что стало порождать в придворных и правительственных кругах многочисленные, порой самые нелепые слухи, интерпретация которых в последующем сформировала его во многом надуманную репутацию.

Помимо близости к СЕМЬЕ оппонентов военного министра до дрожи в коленях бесило еще и то, что компрометирующих его материалов невозможно было набрать по определению даже по хорошо проплаченному заказу – их просто не имелось фактически за всю многолетнюю службу Алексея Николаевича.

Куропаткин всегда и везде вел исключительно трезвый образ жизни, не бражничал, к спиртному оставался совершенно равнодушным, не курил, добропорядочный семьянин, балетом, театром, скачками на ипподроме не увлекался, не картежничал, внебрачных связей на стороне и тем более содержа-нок-куртизанок не имел, накопительством не страдал, долгов не делал, ушлых юрких коммерсантов, пытающихся погреть руки на военных поставках, отшибал на версту, не увлекался ни охотой, ни рыбалкой, ни коллекционированием драгоценностей и антиквариата.

Из недвижимости в собственности – только дача на берегу Финского залива.

Единственная страсть – собирание книг и научно-исследовательская работа по военно-исторической и военно-статистической проблематике.

Из игр предпочитал шахматы, изредка – бильярд.

В то же время, какой бы уровень доверительности между Куропаткиным и царской семьей ни был, внешние признаки близких, но никогда не выходящих за церемониальные рамки взаимоотношений никоим образом не отражали и, безусловно, не могли отражать даже малейшего намека на искреннюю внутреннюю ПРИВЯЗАННОСТЬ четы Романовых к своему военному министру и тем более наличие каких-либо морально-этических обязательств и гарантий поддержки.

Поэтому совершенно неудивительно, что в изматывающей подковерной борьбе за свою принципиальную позицию, отстаивая военно-стратегические интересы державы, совершенствуя боеготовность сухопутной армии, Куропаткин, как правило, оставался со своими высокопоставленными и влиятельными оппонентами в правительстве и придворных сферах ОДИН НА ОДИН.

Наиболее остро, ярко, рельефно и концентрированно все закулисные интриги и непримиримые противоречия между враждующими за деньги и влияние властными группировками, в которые подневольно, а затем и по собственной прихоти оказался втянут Куропаткин, проявятся вокруг фонтанирующей обстановки в Корее и Китае, саккумулированной в выстраивании дипломатических отношений с неуступчивой, знающей себе цену, подзуживаемой американцами и англичанами, по голову захлестнутой милитаристическим угаром Японией.