Текст книги "Куропаткин. Судьба оболганного генерала"

В феврале 1916 года, вскоре после начала Верденской операции на германофранцузском фронте, руководитель военной миссии Франции в России генерал По направил начальнику штаба Ставки Верховного главнокомандующего генералу М.А. Алексееву депешу, в которой излагались взгляды союзников на дальнейшее ведение войны в ближайшей перспективе.

Французские военные обоснованно оценивали наступление немецких войск под Верденом как начало решительных действий противника и настойчиво просили, чтобы русское командование, в свою очередь, активными действиями на Восточном фронте сковало силы противника и лишило его возможности маневра резервами, прежде всего переброски войск и вооружения под Верден.

В Ставку русского командования обращается генерал Жоффр:

«Я прошу наших союзников принять меры, необходимые, чтобы:

а) произвести на противника сильное давление с целью не дать ему возможности увести с фронта какие-либо части и лишить его свободы маневрирования;

б) сообщать нам безотлагательно исчезновение с фронта всякой войсковой части, если бы это было установлено.

В преддверии развития, в настоящее время вероятного, германских операций на нашем фронте и на основании постановления совещания в Шантильи, я прошу, чтобы русская армия безотлагательно приступила к подготовке наступления, предусмотренного этим совещанием.

Передавая генералу Алексееву настоящую мою просьбу…, я отнюдь не желаю побуждать русскую армию к немедленному предпринятою общей атаки, если она недостаточно к ней подготовлена.

Однако, именно ввиду того, что сосредоточение этих средств и этих сил, а также подготовительные к производству атаки мероприятия требуют неизбежно много времени, безусловно, необходимо начать эту подготовку в самый кратчайший срок, с тем чтобы не дать противнику возможности исчерпать свободные силы французской армии».

Дабы убедить впечатлительного царя в необходимости скорейшей военной помощи терпящим катастрофу союзникам, через посла Франции в России Мориса Палеолога императору Николаю передают душераздирающий документальный фильм о боях под Верденом.

Ход в политике и высшей дипломатии нетрадиционный, но, как ни странно, сработало.

Холодные, безмолвные, контрастные, зловещие, беззвучные, умопомрачительные, ракурсные черно-белые кадры Верденской мясорубки оказались для самодержца – Верховного Главнокомандующего не менее веским аргументом, чем сдержанные, пространные и полные скрытого отчаяния письма союзников.

И более серьезным аргументом, чем здравый смысл и необходимость сохранения и сбережения своей собственной армии.

Если внимательно проанализировать расплывчатые решения, принятые на конференциях в Шантильи зимой 1915–1916 годов, становится понятным: в них отсутствует конкретная, увязанная по месту и времени постановка задач на ведение боевых действий на русско-германском фронте и жесткие обязательства русского Верховного главнокомандования.

Главное – не определено стратегическое направление проведения операций: где, когда, каким фронтам, какими силами нанести удар по противнику, как наступление согласовывается с операциями войск союзников.

Все эти факторы неопределенности в значительной степени развязывали царской Ставке руки, предоставляя свободу выбора в планировании операций, позволяли осуществить их тщательную подготовку, оценку положения противника и своих войск, избежать спешки, торопливости, просчетов в планировании операций и, как следствие, заранее запрограммированных провалов и фатальных поражений.

Не тут-то было.

11 февраля 1916 года в Могилеве в Ставке Верховного главнокомандующего собрано совещание главнокомандующих и начальников штабов фронтов. Северный фронт представляли главнокомандующий А.Н. Куропаткин, начальник штаба и генерал-квартирмейстер. За несколько дней до совещания всем его участникам штабом Ставки разослана копия доклада по поводу вопросов, подлежащих обсуждению на совещании.

Вел совещание Николай II, который, по свидетельству одного из очевидцев, «много говорил, расспрашивал с большим внешним вниканием в бело».

Докладывал начальник штаба Ставки генерал М.В. Алексеев, проинформировавший участников об итогах союзнической конференции и положении на театрах военных действий. В докладе в особой таблице приведено соотношение сил воюющих сторон и отмечено, что увеличение численности наших войск зависит «исключительно от прилива винтовок, а таковой задерживался состоянием Белого моря».

Рассматривались варианты наступления на Северном либо Юго-Западном участке русского фронта. Наступление на Северном участке в случае его успеха могло иметь громадное значение и влияние на ход войны, но там находились наиболее стойкие войска коалиции Центральных держав – германские, а также значительное количество тяжелой артиллерии и инженерно-технических сооружений.

Южный театр имел второстепенное значение, однако на нем имелись районы, игравшие важную оперативно-стратегическую роль: судостроительный Николаев, база Черноморского флота Севастополь, каменно-угольный район, пути к Черному морю.

На Северном участке русские войска превосходили противника своей численностью, на Южном – почти сравнялись с ним, но в случае необходимости имелась возможность переброски на Юго-Западный фронт четырех армейских корпусов с Северного фронта.

Доклад завершался рассмотрением задач фронтов на ближайший период:

• Северный фронт под командованием генерала Куропаткина прикрывает пути к Ревелю, Петрограду и Бологое;

• Западный фронт под командованием генерала Эверта закрывает направления на Бологое, Москву, Гомель и Чернигов;

• Юго-Западный фронт под командованием генерала Иванова держится выжидательного положения.

При этом отмечено, что наступление предпочтительнее осуществлять левым флангом Северного фронта и правым флангом Западного фронта, усилив их гвардейскими соединениями и одним корпусом Юго-Западного фронта.

Возражений по докладу начальника штаба Ставки у участников совещания не последовало.

В итоге на совещании принято решение о проведении наступательной операции, где основные задачи возлагались на Северный и Западный фронты.

Главный удар запланирован на стыке Северного и Западного фронтов силами около 400 тысяч штыков и сабель.

Юго-Западному фронту приказано удерживать свои позиции, выделив в резерв три корпуса; в случае удачного наступления Северного и Западного фронтов перейти в наступление от Ровно на Луцк и Ковель.

Почему для нанесения главного удара выбрано именно западное направление?

К такому решению побуждали количественное превосходство в живой силе на участках этих фронтов, особенно Западного, и наиболее выгодная конфигурация линии фронта на стыке Северного и Западного фронтов. К тому же наступление можно рассматривать и как упреждающий удар по сосредоточенной и насыщенной группировке германских войск, нацеленной для наступления на Петроград и Москву.

12 февраля 1916 года участники совещания после фотосъемки у подъезда штаба Ставки удостоились чести быть приглашенными к императору на парадный завтрак в присутствии лиц императорского дома, царской свиты и представителей союзников. Царь выкроил протокольное время и нашел возможным уделить внимание Куропаткину беседой в несколько минут наедине.

В ответном письме французскому коллеге Жоффру генерал Алексеев информирует:

«Русская армия исполнена стремления прийти на помощь французской в наиболее важное для нее время… В настоящее время совершается широкая переброска наших войск для выполнения атаки германцев… Русская армия не будет выжидать пополнения до полного штата ружей и выполнит атаку теми средствами, которые она будет иметь в распоряжении к моменту начала операции».

Тем временем, в правильности принятого Ставкой решения вдруг засомневался главнокомандующий войсками Западного фронта генерал Эверт.

Он выкладывает начштаба Ставки Алексееву следующие письменные возражения:

«…в середине марта, а может быть, и раньше надо ожидать начала весенней распутицы. Полученные же мною сведения о районе, намеченном для наступления, показывают, что в весеннюю распутицу он или крайне тяжел, или вовсе негоден для военных действий: большие болотистые пространства становятся непроходимыми; многие озера, выходя из берегов, сливаются вместе в непрерывную цепь; почва растворяется настолько, что передвижение становится почти невозможным».

Опасения Эверта можно понять. Требование о поспешном проведении совершенно неподготовленной операции с задействованием сотен тысяч солдат и офицеров не вызывается условиями оперативной обстановки в Восточной Европе и действиями противника на русско-германском фронте, – ясно, что Ставка в первую очередь стремится любой ценой помочь попавшим в беду под Верденом французам. Но план наступления, рассчитанный на условия зимы, предложен к исполнению в условиях начавшейся распутицы, некомплекта дивизий и корпусов вооружением, о чем сам Алексеев прекрасно осведомлен и информирует своего французского коллегу.

Об этом удрученно докладывает умудренный опытом боевой генерал Эверт, на чью долю выпало нанесение главного удара. Генерал ранее, в январе 1916 года, по собственной инициативе просил Ставку о планировании наступления на участке вверенного ему Западного фронта.

Таким образом, вопрос Эвертом поставлен не о ЦЕЛЕСООБРАЗНОСТИ проведения наступательной операции как таковой, а о ВОЗМОЖНОСТИ и способах ее осуществления в обозначенные Ставкой сроки.

Как ведет себя в преддверии наступления главнокомандующий войсками соседнего с Западным, Северного фронта генерал Куропаткин?

После завершения заседания в Могилевской Ставке, 15 февраля 1916 года на Северном фронте начата интенсивная подготовка к наступлению. Куропаткин на установочном совещании с командирами корпусов и дивизий довел замысел штаба Ставки и решение на проведение наступательной операции.

Командующему 5-й армии поставлена задача на рекогносцировку, дополнительное уточнение параметров участка прорыва обороны противника, окончательное определение оперативного построения армии в наступлении и этапов проведения артподготовки.

Командующим 6-й и 12-й армиями приказано в зоне своей ответственности подготовиться к демонстрационным действиям с целью отвлечения внимания неприятеля от главного участка прорыва.

Штабу фронта предписано провести передислокацию ряда соединений с принятием мер скрытности и маскировки.

Начинается перегруппировка войск: Северный фронт получает от Западного фронта два армейских корпуса, в свою очередь Западный фронт – подкрепление из резерва в виде армейского и конного корпусов.

27 февраля 1916 года главнокомандующий войсками Северного фронта генерал Куропаткин издает директиву, согласно которой главный удар на участке фронта должна нанести 5-я армия, имея первоначальной целью достижение линии: река Лауце – озеро Пикстерн – озеро Саукен – Окнисты – Ново-Александрово – озеро Дрисвяты.

Для обеспечения правового фланга 5-й армии части 12-й армии, удерживая Рижский укрепленный плацдарм, переходят в наступление с целью достижения и удержания линии: река Мисса – железнодорожная станция Нейгут.

Расчеты штаба фронта во многом основаны на данных военной разведки и подкреплены выводными, обобщенными документами, как, например, системной, с тщательным отбором оперативной информации справкой «Тыл противника, действующего перед армиями Северного фронта, по данным войсковой, агентурной и воздушной разведок к 1 марта 1916 года».

По поводу плана Куропаткина штаб Ставки выражает опасение, что три пехотные дивизии, оставленные ранее для обороны Рижского побережья, останутся «простыми зрителями боя, а не участниками его», и предлагает хотя бы двумя дивизиями усилить наступающие корпуса.

За действиями Куропаткина ревниво наблюдают и фиксируют малейшие отклонения от директивы Ставки.

Любопытно содержание письма главкома соседнего с Куропаткиным фронта генерала Эверта начальнику штаба Ставки Алексееву от 3 марта 1916 года:

«…Западный фронт интенсивно готовится… начать наступление. Между тем из сообщения штаба Северного фронта видно, что перевозимые с Западного фронта на Северный четыре дивизии размещаются в районах железной дороги Вольмар – Райнаш и к северо-западу от Валка.

Такое сосредоточение этих дивизий заставляет меня предполагать, что совместный удар обоих фронтов… не состоится, а это, в свою очередь, вызывает во мне сомнение, не произошли ли изменения в самом основном решении перейти в наступление до весенней распутицы».

Много позже советский историк-исследователь Нарочской операции Н.Е. Подорожный придет к выводу о том, что главнокомандующий Северным фронтом Куропаткин расставил свои корпуса не для наступления, а скорее для обороны, прикрылся везде, где можно, не собрав в избранном месте свои войска в кулак для нанесения атакующего удара по противнику.

Опасения Эверта вышестоящее Верховное главное командование и штаб Ставки проигнорировали.

3 марта 1916 года начштаба Ставки генерал Алексеев подписывает согласованную с императором директиву о проведении в районе Двинска Нарочской операции, название которой получено по наименованию в месте ее проведения большого озера – Нарочь.

Замысел операции предусматривал разгром 8-й и 10-й германской армий путем нанесения двух комбинированных главных ударов: первого – левым флангом Северного фронта из района Якобштадта в направлении на Паневеж; второго – правым флангом Западного фронта севернее и южнее озера Нарочь в направлении на Свенцяны и Вилькомир.

Для отвлечения противника от направления главного удара планировались три локальные вспомогательные операции: 12-й армии Северного фронта на Бауск и Шенберг, 10-й армии Западного фронта – на Вильно и 1-й армией Западного фронта – на Видзы и Дукшты.

По итогам Нарочской операции в случае достижения успеха Ставкой предполагалось достичь стабилизации фронта и прочно утвердиться на линии Митава – Бауск – Вилькомир – Вильна – Делятичи, вытеснив таким образом германские войска в Восточную Пруссию и освободить оккупированные западные российские территории.

В директиве особо подчеркивалось, что удар должен быть решительным и произведен с полной энергией и напряжением.

К Нарочской операции привлекалось порядка 600 тысяч человек в составе войск Западного и Северного фронтов.

4 марта 1916 года Куропаткин докладывает в Ставку, что 12-я армия не способна к наступательным операциям, так как часть корпусов находится в периоде перевооружения японскими винтовками, а другие соединения имеют количественно слабую артиллерию. В ответ Верховный главнокомандующий Николай II разрешает Северному фронту полностью отказаться от наступления силами 12-й армии; ранее уже было получено разрешение отложить наступление 5-й армии, сосредоточение которой задержалось вследствие запоздалого подхода тяжелой артиллерии.

Наступление русских войск началось на Западном фронте 5 марта 1916 года мощнейшей артиллерийской подготовкой. Однако количества 887 орудий, по причине слабо проведенной артиллерийской инструментальной разведки, недостатка средств тяжелой артиллерии и малого боекомплекта снарядов не хватило для успешного подавления обороны противника и его огневых средств.

На видзенском и нарочском направлениях германские войска были оттеснены на некоторых участках на 2–3 километра и более.

Наибольших успехов достигла 2-я армия Западного фронта под командованием генерала Рагозы, буквально накануне операции заменившего внезапно заболевшего 67-летнего генерала Смирнова. Такое назначение выглядело довольно странным, если не попахивало кадровой дезорганизацией, ибо Рагоза, хотя и командовал ранее 4-й армией, не был знаком ни со штабом армии, ни с войсками, ни с районом боевых действий.

Поистине, из огня да в полымя.

Тем не менее армии удалось прорвать укрепленную полосу обороны противника и вклиниться в расположение 10-й германской армии на глубину от двух до девяти километров.

Относительный успех русских войск вынудил австро-германское командование срочно перебросить в Белоруссию из Галиции четыре дивизии; на две недели были прекращены боевые действия под Верденом, что способствовало некоторому облегчению положения французской армии.

Однако в целом Нарочская операция дальнейшего развития не получила: несмотря на добытые тактической разведкой в целом достоверные данные о противнике, наступление велось разрозненно, на узких участках фронта, без попыток последующего расширения плацдарма; нарушено управление войсками непосредственно в бою, породившее нервозность и сумбур в деятельности командиров вплоть до растерянности и общего хаоса; поддержание связи по фронту и в глубину оказалось ненадежным и неоправданно длительным по времени; плотность артиллерийских орудий на один километр фронта была вдвое, а то и втрое ниже требуемой для прорыва насыщенной обороны противника; войска вводились в бой по частям, резервы, как всегда, запаздывали; фактически бездействовала неспособная к передвижению по раскисшей местности кавалерия.

Сказался хронический, ставший традиционным некомплект оружия, боеприпасов, шанцевого инструмента; отсутствовало налаженное взаимодействие пехоты и артиллерии, что сказывалось на эффективности использования огневых завес; маневр силами и средствами серьезно затруднялся наступившей весенней распутицей, что, как и предполагал несчастный Эверт, превратило озерную и болотистую местность в практически непреодолимое препятствие для продвижения войск.

Следствием недостатков в боевой подготовке стала неподготовленность, необученность войск к преодолению препятствий укрепленных оборонительных полос противника, проволочных заграждений, к действиям в неприятельских окопах с использованием гранат, штыков.

Полной неожиданностью для командования соединениями русских армий стала тактика противника, заключающаяся в переносе основных усилий при отражении наступления вглубь своей оборонительной полосы.

На Северном фронте дела шли не лучше.

Отрицательно сказалось, что Куропаткин назначен на Северный фронт 6 февраля 1916 года, то есть лишь за месяц до начала операции. До этого он в течение немногим более ОДНОЙ НЕДЕЛИ командовал 5-й армией Северного фронта. Соответственно, времени на знакомство со штабом фронта, штабами армий и, тем более, корпусов и дивизий, детальное овладение оперативной обстановкой на театре военных действий, скрупулезную подготовку наступательной операции согласно всем канонам военной науки у нового главнокомандующего было в обрез.

В канун наступления Куропаткин изменил порядок артиллерийской подготовки. Имея целью дезориентацию немцев о направлении главного удара, она была проведена всеми тремя армиями с одинаковой продолжительностью.

8 марта 1916 года 13-я Сибирская стрелковая дивизия 12-й армии под Ригой в районе Куртенгофа перешла в наступление и овладела тремя линиями неприятельских окопов, но охваченная с флангов под угрозой окружения вынуждена была отойти на прежние позиции. На этом активные действия 12-й армии завершились.

8 марта 1916 года на запланированном Ставкой направлении главного удара Северного фронта на участке 5-й армии силами трех развернутых дивизий – 1-й Кавказской стрелковой, 3-й стрелковой и 73-й пехотной предпринято наступление с Якобштадтского плацдарма на Поневеж, в ходе которого русские войска продвинулись на 2–3 километра.

Осуществленная 9 марта 1916 года попытка развить наступление успеха не имела, контратакой противника русские части были отброшены в исходное положение.

Проходившие 10, 11 и 12 марта 1916 года бои к ожидаемому результату не привели: на флангах удалось овладеть только первой линией окопов, в центре обороны противника русские полки не смогли продвинуться дальше проволочных заграждений. 13 марта 1916 года после перегруппировки 2-й Сибирский армейский корпус генерала И.К. Гандурина вновь безуспешно атаковал германские позиции. Попытке ввода в наступление 1-го кавалерийского корпуса под командованием генерала В.А. Орановского воспрепятствовала весенняя распутица, которая свела на нет все преимущества маневренных конных соединений.

На этом действия Северного фронта в Нарочской операции прекратились.

Действующие более активно дивизии соседнего Западного фронта понесли колоссальные потери в живой силе – за двенадцать дней кровопролитных боев фронт лишился около 40 тысяч человек убитыми и ранеными. Войска буквально утонули в крови при бесплодных попытках преодолеть раз за разом мощную, глубоко эшелонированную, насыщенную бетонными укреплениями, артиллерией и пулеметами линию германской обороны.

Желание компенсировать недостаток вооружения, необученность использованием масс личного состава, расчет на пролом укрепленной полосы обороны под убийственным, скашивающим свинцом все живое огнем противника, атака с криками «ура» на блиндажи и пулеметные гнезда живой силой, солдатской массой, фантасмагорические пехотные атаки «волнами», шеренга за шеренгой, которые по приказу того же генерала Эверта «должны катиться безостановочно вперед», не только себя не оправдал, но и привел к настоящей мясорубке для русской армии.

Корпуса, дивизии и полки буквально РАСТАЯЛИ.

Вследствие ожесточенного сопротивления противника Российская армия понесла значительные и необъяснимые с точки зрения здравого смысла потери – около 100 тысяч убитыми, ранеными и пропавшими без вести; только 5 тысяч окоченевших трупов убитых русских воинов были сняты с проволочных заграждений.

Для противника такая, с позволения сказать, тактика использования живой силы удивления не вызывала. Командующий Восточным фронтом докладывал своему верховному командованию:

«…русские будут наступать с обычными бдя них решительностью и пренебрежением к потерям».

Отечественные военные историки позднее с горечью напишут:

«Плохо вооруженная, руководимая бездарными генералами, обкрадываемая продажными интендантами армия терпела поражение за поражением».

Через неделю после начала операции оттепель усилилась настолько, что дороги стали совершенно непроходимыми, на реках тронулся лед. Командующие армиями докладывали в Ставку, что на такой местности любое продвижение вперед становится невозможным.

Напрашивались меры немедленного реагирования на провал наступательной операции. 15 марта 1916 года начштаба Ставки Алексеев по прямому проводу связался с главнокомандующими Северного и Западного фронтов: Куропаткин и Эверт решительно высказались за немедленную приостановку боевых действий.

16 марта 1916 года, менее чем через две недели после начала наступления, хотя оно выдохлось значительно ранее ввиду крайней истощенности, истрепанности, а в отдельных соединениях и невменяемости войск, огромных потерь и тяжелейших погодных условий, штабом Ставки принято очевидное, но запоздалое решение о временном приостановлении выполнения Нарочской операции «в намеченных ранее размерах до улучшения местных условий».

В директивах штаба Ставки от 16 и 17 марта 1916 года предписывалось:

1) прекратить общее наступление войск, но держать противника под угрозой такового;

2) по усмотрению главнокомандующих войсками фронтов продолжать частные операции – например, расширение плацдармов на левом берегу реки Двины, упрочение положения между озерами Нарочь и Вишневское;

3) энергично заняться пополнением и организацией частей, их подготовкой.

Всего за время операции Западного и Северного фронтов русскими войсками захвачено около 1200 пленных, полтора десятка пулеметов, несколько сот винтовок и около 10 квадратных километров территории, занимаемой противником. При этом неприятелю уступили в шесть раз больше – порядка 60 квадратных километров.

Потери германских войск составили около 40 тысяч человек.

Начальник штаба Ставки генерал Алексеев счел необходимым направить предназначенную для командно-штабного состава армий Западного и Северного фронтов записку, в которой поспешное завершение Нарочской операции объяснял малой обдуманностью действий войск, плохой их подготовкой, несогласованностью действий между пехотой и артиллерией и плохой работой по управлению армиями. Самокритично, нелицеприятно для командиров и штабов всех степеней и уровней, но жестко и абсолютно правильно. Прежде всего в отношении штаба Ставки и себя лично.

Итоги Нарочской операции стали для русского Верховного командования тяжелейшим психологическим ударом, ввергли состав штаба Ставки в шок, а персонально Верховного Главнокомандующего – в длительный ступор и прострацию. Никогда не страдавший наличием и проявлением не только выдающихся, но и элементарных волевых качеств, умением держать удар, Николай II на продолжительный период полностью самоустранился отучастия в принятии решений, переложив все бремя разработки военно-стратегического замысла и действий по его реализации на начальника штаба Ставки-генерала Алексеева.