Текст книги "Куропаткин. Судьба оболганного генерала"

Куропаткин отмечает, что обучение, вооружение, снаряжение, обмундирование войск, дислоцированных в Алжире, особо ничем не отличалось от континентальной армии и эти аспекты являются общими для всех французских вооруженных сил.

Оперативную обстановку для армии Франции в Алжире Куропаткин оценивал так:

«1. Опасность нападения с юга ничтожна.

2. Нападения с востока и запада, т. е. из империи Марокко и регентства Туниса, вполне возможны, но не опасны.

3. Нападение с моря возможно только в случае европейской войны с морскими державами.

4. Главную и наиболее частую опасность представляет восстание туземного населения горной и отчасти степной полос самой Алжирии».

Высшим военным командованием Алжирскому корпусу предписано защищать стратегическую позицию протяженностью около 1000 километров по фронту и 350 километров в глубину, не считая полосы Большой Сахары.

Сообразно с этими элементами оперативной обстановки определена дислокация соединений и частей 19-го корпуса французских вооруженных сил. Корпус был разделен на три дивизии – ровно по числу алжирских провинций. В свою очередь, крупные контролируемые участки были разбиты на более мелкие, центры которых представляют укрепленные пункты.

Куропаткин отмечает:

«Каждая из дивизий главными своими силами занимает горную полосу, выдвигая в степь лишь незначительные части. Для обеспечения границ с Марокко и Тунисом Заняты довольно сильными гарнизонами города… Тлемсен… и Тебесса… Несколько укрепленных портов… обеспечивают Алжирию с моря. Каждая из дивизий имеет свой резерв… Общего резерва для всей Алжирии нет; им служат все французские войска, которые на третий, четвертый день могут прибыть в Алжирию из Тулона или Марселя…

…отдельно от гарнизонов, назначенных для защиты укреплений, имеются еще подвижные колонны, главное назначение которых заключается в подавлении восстаний арабов».

В соответствии с полученным в Главном штабе заданием, Куропаткин подробнейшим образом разбирает особенности организации и боевые характеристики различных частей 19-го корпуса, их общие стороны и существенные отличия. Наиболее боеспособными полками он считает зуавов: «Всем известна та громкая репутация, которой пользовались зуавы до последней Франко-прусской войны. Эта репутация была создана алжирской войной в период с 1830 до 1864 г. Беспрерывные военные действия, старый состав нижних чинов и отличный состав офицеров, боевых и образованных… вот причины, которые делали эти полки действительно отборными… Последняя Франко-прусская война не оправдала тех надежд, которые возлагались на Зуавов… После этой войны репутация зуавов пала, как во Франции, так и за границей, и нельзя не признать в действительности, что настоящие зуавские полки имеют мало общего с прежними».

Причину снижения уровня боевой подготовки некогда элитных частей Куропаткин видит прежде всего в молодости солдат, унтер-офицеров и фельдфебелей, «из которых многие еще не вполне сформировались», коротким сроком службы, отсутствием «суровой школы войны», недостаточным доверием со стороны начальников:

«Лучшее, что сохранилось в зуавских полках, – это кадры капитанов, из которых многие прослужили в Алжирии от 10 до 20 лет и сделали несколько нынешних экспедиций. Последняя война нанесла тяжелый удар самолюбию этих достойных офицеров: они почти поголовно были в плену у пруссаков».

Всего в Алжире Куропаткин находился восемь месяцев, а с учетом пребывания в Париже в России он отсутствовал одиннадцать месяцев.

За участие в военной экспедиции в Алжире штабс-капитан русской армии Алексей Николаевич Куропаткиным президентом Французской республики маршалом Патрисом де Мак-Магоном награжден кавалерским крестом ордена Почетного легиона. Репутация Куропаткина как высококомпетентного офицера среди представителей французских вооруженных сил навсегда останется высокой, а налаженные связи с командным составом, среди которых впоследствии окажутся видные руководители сухопутной армии и Генерального штаба Франции, – надежными и устойчивыми. Сформированные деловые и конфиденциальные отношения с представителями французских войск останутся наполненными насыщенным содержанием на долгое-долгое время и будут использованы при осуществлении русско-французского военного и разведывательного сотрудничества.

Алжирскую эпопею выпускник Академии генерального штаба штабс-капитан Куропаткин провел достойно. В последующие периоды там будут в разное время покорять территорию, успешно проводить боевые операции и побеждать прославленные маршалы Луи Лиотей и Эрвин Роммель, генералы Дуайт Эйзенхауэр и Бернард Монтгомери. Но ни одна из характеристик главных элементов оперативной обстановки, отмеченных и сформулированных Куропаткиным применительно к североафриканскому театру военных действий, опровергнута не станет ни в конце XIX века, ни во время Второй мировой войны.

8 мая 1875 года Куропаткин прибыл в Россию, где представил подробный отчет о выполнении задания в Военно-ученый комитет Главного штаба и заслушан начальником Главного штаба генералом от инфантерии Ф.Л. Гейденом.

Затем до сентября 1875 года четыре месяца провел в родовом имении Шешурино, наконец-то получив возможность спокойно пообщаться с отцом и матерью, подрастающими братьями и сестрами, отсыпался, отдыхал, охотился, рыбачил, восстанавливал силы и здоровье, правил, дополнял и корректировал алжирские дневники.

Открытая часть отчета о командировке, с купюрами, касающимися оперативной, разведывательной деятельности, будет направлена в Николаевскую Академию генерального штаба для использования в учебном процессе. Гранды военной статистики – профессора Макшеев и Обручев проведенную в Северной Африке исследовательскую работу своего питомца оценят положительно и дадут дельные и доброжелательные рекомендации по доработке доклада с целью его последующего издания в виде отдельной монографии.

Серия статей и корреспонденций Куропаткина по алжирской миссии будет опубликована в официальных органах Военного министерства Российской империи-журнале «Военный сборник» и газете «Русский инвалид».

На основе отдельных публикаций в 1877 году в Санкт-Петербурге в типографии В.А. Полетики издана книга «Алжирия» – первая монография Куропаткина, несомненно удачная проба пера, положившая начало многолетней, фундаментальной творческой, военно-научной деятельности Алексея Николаевича. Объемная, на 309 страницах «Алжирия» – это глубокий и обширный научный труд, предназначенный для просвещения офицеров и расширения общей эрудиции и компетенции широкого круга лиц, интересующихся географией, содержащий практические сведения для военнослужащих русской армии, выполняющих служебные и боевые задачи в Туркестане.

В книге описано географическое положение Алжира, дана характеристика территории, подразделяющейся на полосы: приморскую, горную, степную и Большой Сахары. Осуществлен экскурс в историю страны до завоевания ее Францией и превращения в средиземноморскую провинцию. Рассказано о населении Алжира – местном, коренном: арабах, маврах, кабилах, неграх и мо-забитах и прибывших с целью колонизации выходцев из Европы: французах, итальянцах, испанцах, англо-мальтийцах и немцах. Дана оценка влиянию европейской цивилизации на жизнь, быт и образование туземцев. Отдельный раздел посвящен административному делению и особенностям управления страны, описаны функции генерал-губернатора, гражданских чиновников, а именно: мэров, префектов, субпрефектов, комиссаров, коллегиальных органов власти в лице муниципальных и генеральных советов. Рассмотрены вопросы, актуальные и для России при управлении среднеазиатскими территориями: деятельность военно-окружных начальников, осуществление ими судебной и дисциплинарной власти, взаимоотношения между военной и гражданской ветвями государственной системы, порядок назначения на административные должности лиц из числа представителей местных народностей. Дан анализ экономического и финансового положения Алжира: обрабатывающей и добывающей промышленности, сельского и лесного хозяйства, скотоводства, внешней и внутренней торговли, путей сообщения, бюджета провинции и общей стоимости содержания Алжира для экономики и финансов Французской республики.

Помимо открытого, для общего обозрения, существовал еще и отчет секретный, предназначенный исключительно для Военно-ученого комитета и Азиатской части Главного штаба. Подробный, квалифицированный письменный доклад военного разведчика, наполненный специфическим для разведки понятийным аппаратом и оценочными критериями, подробными сведениями о вооруженных силах Франции, настроении в войсках, составе и характеристике офицерского состава иностранной армии, завязанных личных оперативных контактах в военных кругах, разведывательных, вербовочных подходах лично к нему, Куропаткину, со стороны французов, попытках прямо или завуалированно получить от него информацию о состоянии русской армии, теоретических взглядах, стратегических планах и замыслах высшего командования на европейском театре военных действий, в первую очередь в отношении Германии.

ПЕРЕИГРАТЬ Куропаткина, тем более перевербовать его, получить искомую разведывательную информацию по российской сухопутной армии французам не удалось: слишком осторожен, умен, хитер и не по годам опытен оказался Куропаткин, дала свои плоды и предварительная оперативная подготовка, проведенная в Военно-ученом комитете Главного штаба и в Париже военным атташе Фредериксом. Получив от французов все, что требовалось, Куропаткин взамен не отдал ничего.

В последующем Алексею Николаевичу Куропаткину руководство Туркестанского военного округа, российского Военного министерства и лично императоры Александр III и Николай II доверят осуществить еще ШЕСТЬ важнейших разведывательных миссий оперативно-стратегического характера, из них одну нелегальную.

Глава 5
В штабе округа

Отписавшись в Главном штабе по итогам поездки в Алжир и отбыв в Шешурино положенный после длительной командировки за рубеж четырехмесячный отпуск, Куропаткин направляется для дальнейшего прохождения службы в Ташкент, где 15 декабря 1875 года получает назначение исполняющим должность старшего адъютанта штаба Туркестанского военного округа. С 21 января 1876 года состоит для поручений при штабе округа.

То есть во второй и совсем непродолжительный, немногим более года, период службы в Средней Азии он формально, если судить по материалам послужного списка офицера, непосредственно в армейских строевых частях не служит, командных должностей в батальонах, полках и бригаде не занимает, проводит время при начальстве, исполняя необременительные, связанные с делопроизводством штабные функции и отдельные поручения руководства, от повседневных боевых и дежурных забот войск далек.

Но это только если смотреть исключительно формально, только по сухим, бесстрастным материалам личного дела.

В жизни, несмотря на престижную и непыльную штабную должность, серебряный академический генштабовский значок, адъютантский аксельбант и благосклонное к себе отношение со стороны командующего войсками округа и туркестанского генерал-губернатора инженер-генерала Кауфмана, Куропаткин по-прежнему в СТРОЮ и в БОЮ.

В январе 1876 года находившийся в Петербурге по делам службы Кауфман на аудиенции у императора Александра II смог убедить самодержца в необходимости окончательно сломить сопротивление и безоговорочно подчинить Российской империи Кокандское ханство. Получив монаршее согласие, он тотчас по телеграфу отправил в Ташкент в штаб округа приказ командующим экспедиционными отрядами генералам М.Д. Скобелеву и Г.А. Колпаковскому о немедленной подготовке войсковой операции по взятию непокорного Коканда. Симпатизировавший Скобелеву начальник штаба войск Туркестанского военного округа генерал-майор Виталий Николаевич Троцкий, передавая приказ командующего, от руки дописал: «Миша, не зевай!».

Распоряжением Троцкого штабс-капитан Куропаткин прикомандирован к располагавшейся в Намангане скобелевской оперативно-войсковой группе.

В начале января 1876 года сводное формирование кавалерии и пехоты численностью 2800 человек при 12 артиллерийских орудиях под водительством Скобелева вышло на ближние подступы крепости Андижан. После тщательной рекогносцировки северной и восточной окраин города по расположению войск противника был открыт плотный артиллерийский огонь, далее начался штурм, завершившийся взятием Андижана. Уцелевшие части войск Кокандского хана, преследуемые по пятам русскими передовыми казачьими отрядами, вынужденно укрылись в крепости Уч-Курган.

Куропаткин снова в бою и в первых рядах атакующих – 27 января 1876 года он «начальствовал штурмовой колонной» из полуроты охотников и сотни спешившихся казаков при взятии Уч-Кургана. Крепость взята штурмом, противник разгромлен, захвачены пленные и пять орудий. Выйдя на оперативный простор, генерал Скобелев «не зевнул» и, ни секунды не сомневаясь в победе, 8 февраля 1876 года, опередив отряд Колпаковского, первенствовал при завладении Кокандом.

Куропаткин красочно описывал в дневнике порядок взятия одного из укрепленных населенных пунктов:

«Приблизившись ускоренными осадными работами ко рву крепости, начинали штурм чаще всего перед рассветом. Роты, назначенные для штурма, скрытно собирались против выбранного пункта… со своими лестницами и по сигналу… вылезали из окопов, вытаскивали лестницы и вместе с ними бежали к стене крепости… Требовалось добежать до рва, спустить толстым концом лестницы в ров, раскачать лестницу и перебросить тонким концом на стену. Затем надо было спуститься в ров и, карабкаясь по этим лестницам, стараться овладеть участком неприятельской стены. Часть стрелков при этом оставалась рассыпанной у контрэскарпа для обстрела противника. Лестниц ставилось сразу несколько, и наши герои, оспаривая друг у друга место, лезли по лестницам в то время, когда против них противник принимал свои меры. На атакующих сбрасывали камни, бревна, куски от стены, лили кипяток, смолу, поражали ружейным огнем, наверху стены встречали батиками, копьями, шашками».

Высочайшим указом от 1 апреля 1876 года Куропаткина причисляют к генеральному штабу, 4 апреля 1876 года «за отличие в службе» Алексею Николаевичу присвоен чин капитана.

В мае 1876 года капитан генерального штаба Куропаткин по распоряжению командующего войсками округа генерала Кауфмана назначен главой военно-дипломатической миссии в ставшую после покорения Кокандского ханства приграничной с Россией Кашгарию для переговоров о согласовании прохождения линии государственной границы в Восточном Туркестане между Российской империей и самопровозглашенным в 1872 году государством Йеттишар. Независимый правитель горного края Якуб-бек не без видимого удовольствия стремился извлечь максимальные выгоды из положения, при котором отторгнутая им от Китая территория представляла, в силу своего стратегического географического положения, непосредственный интерес одновременно для России, Великобритании и Турции.

Мнение генерал-губернатора Туркестана фон Кауфмана по проблеме Иеттишара расходилось с позицией российских дипломатического и военного ведомств, более того, и с личной точкой зрения военного министра Милютина: в Петербурге считали, что для России «удобнее было бы, если бы в Кашгаре снова возвратилось господство китайской власти».

В свою очередь, Кауфман, справедливо полагая, что ему на месте виднее, рассуждал о возможности заключения мирных договоренностей с тем, кто на данный момент является СИЛЬНЕЙШИМ на сопредельной территории ПО ФАКТУ, то есть с Якуб-беком. Главное, прагматично рассуждал Кауфман, обеспечить безопасность границ империи, но этот вопрос можно решить только с тем, кто обладает РЕАЛЬНОЙ властью здесь и сейчас, а чем завершится очередная схватка Якуб-бека с цинскими правительственными войсками, одному богу известно.

Куропаткин не первый русский военный разведчик, выполнявший ответственное задание в Кашгарии. До него там побывали: в 1868–1869 годах – капитан генерального штаба П.Я. Рейнталь, в 1870 и 1872 годах – капитан генерального штаба А.В. Каульбарс, в 1875 году – вновь П.Я. Рейнталь, дальновидно назначенный в государство Йеттишар исполнять обязанности российского консула.

Перед тем как окончательно решить, на какую из противоборствующих сил по ту сторону границы делать ставку, русскому командованию нужна была достоверная и предельно объективная информация об оперативной обстановке в Семиградье, силах и возможностях борющихся за влияние и господство в регионе сторон. Поэтому, когда Куропаткина направили к Якуб-беку, одновременно в район расположения противостоящей правителю Кашгарии китайской регулярной армии снарядили опытного разведчика – подполковника генерального штаба Юлиана Адамовича Сосновского, прекрасно знавшего Туркестан и возглавлявшего результативные военно-научные, разведывательные экспедиции по Монголии и Китаю в 1872 и 1874 годах.

Информация о ситуации в Йеттишаре, возможностях, планах и замыслах не так давно присягнувшего на верность Османской империи и получившего от турецкого султана титул эмира Якуб-бека, поступавшая в Главный штаб в Петербурге и штаб Туркестанского военного округа от русского консула в Кашгаре подполковника П.Я. Рейнталя, воспринималась как противоречивая и отрывочная, что не давало возможности досконально уяснить сложившуюся политическую и военно-оперативную ситуацию на границах края в полном объеме и принять взвешенное и наиболее оптимальное решение – какими методами и способами проводить внешнюю политику по закреплению завоеванных позиций России в восточной части Средней Азии и на Тянь-Шане, кто может быть потенциальным союзником, кого обозначить в качестве противника.

Оценивая военно-политическую и оперативную обстановку на границах России в Восточном Туркестане в середине 1876 года, Куропаткин вспоминал:

«Наши сведения о Кашгарии, имевшиеся в то время, были не только неполны, но в значительной степени преувеличивали действительную силу правителя Кашгарии Якуб-бека и значение основанного им государства. В Кашгарии видели сильное мусульманское государство, к которому как к центру могли примкнуть симпатии мусульманского населения не только слабых мусульманских государств, еще сохранивших независимость, но и населения завоеванных нами областей. Значение Кашгарии в наших глазах увеличивалось вследствие попыток англичан привлечь эту страну на свою сторону… Средства этого владетеля тоже сильно преувеличивались… Требовалось проверить на месте, насколько действительные средства и силы Якуб-бека могли быть нам опасны».

В штабе округа Куропаткин внимательно исследует все добытые предшествующими разведывательными миссиями материалы по Иеттишару, войсках, их вооружении и снабжении, населении, особенностям местности. Отдельное внимание уделяется личности правителя страны Якуб-бека, его семье, ближайшему окружению.

Детальный инструктаж Куропаткина, проведенный командующим округом Кауфманом и начальником штаба Троцким звучит так: на месте детально изучить политическую и оперативную обстановку в Кашгарии; добиться согласия Якуб-бека на установление линии государственной границы на наиболее выгодных для России условиях; при принятии Якуб-беком требований о ненападении на российскую территорию и русские торговые караваны обещать ему поддержку в борьбе за отстаивание самостоятельности государства; выяснить существо предложений, поступивших Якуб-беку от сотрудников английских военных миссий, учитывая тот факт, что в 1875 году при посредничестве англичан кашгарская армия закупила в Турции партию скорострельных винтовок; получить сведения о вооруженных силах и военных укреплениях; провести топографическую съемку местности по маршруту выдвижения в Кашгарию и составить подробные карты.

С небольшим отрядом Куропаткин начинает неспешное, с перерывами на стоянки движение из Ташкента к границе. Пройдены города Ходжент, Коканд, Маргелан, Ош. В июле при переходе из Оша к Гульчу экспедиция подвергается нападению каракиргизских бандитов, в перестрелке Алексей Николаевич получает ранение в руку. Дальнейшее продвижение малочисленной группой представляется смертельно опасным, и отряд возвращается в Ош. После получения доклада о случившейся в горах стычке командующий округом Кауфман принимает решение об усилении отряда до 60 человек: для охраны Куропаткина и его спутников дополнительно выделяются несколько десятков казаков и стрелков. Меры предосторожности оказались весьма полезными, нападать на такой отряд бандиты посчитали себе дороже. Выдвинувшись в дальнейший путь 6 октября 1876 года, дипломатическая миссия во главе с Куропаткиным беспрепятственно и без новых приключений прибыла в Кашгар уже 25 октября 1876 года.

В столице Иеттишара «защитника веры и счастливца» Якуб-бека не оказалось, он уже как несколько недель находился в районе города Курля, где сосредоточились значительные силы китайских правительственных войск, готовившихся начать операцию по разгрому мятежников и возвращению под юрисдикцию Пекина отторгнутых территорий Синьцзяна. Предложение о проведении переговоров с оставшимися в Кашгаре высшими чиновниками Куропаткин категорически отверг – ему нужно для диалога только первое лицо и никто другой. Реальная военная опасность, исходящая от китайской армии, и иные грозящие утратой власти внутриполитические обстоятельства, складывающиеся в провинции, объективно требовали неотлучного присутствия Якуб-бека в Курле, куда он и пригласил русскую дипломатическую миссию. После занявшего немало времени согласования с Ташкентом, приглашение правителя Семиградья было принято: выступив 10 декабря 1876 года, ровно через месяц – 10 января 1877 года отряд Куропаткина достиг Курли.

Ни в Кашгаре, ни на маршруте движения офицеры отряда Куропаткина зря времени не теряли, активно занимаясь сбором разведывательной информации согласно полученному от Кауфмана и Троцкого инструктажу. Оценивая на основе наблюдений военный потенциал сопредельного государства, Куропаткин пришел к выводу, что представленные военной разведкой ранее в Главный штаб и штаб Туркестанского военного округа сведения о вооруженных силах Иеттишара по непонятным причинам преувеличены. Да, войска имеются в наличии, они организованы, обучены и неплохо вооружены, благодаря полной обеспеченности конским составом – мобильны, население лояльно к местной администрации и готово для защиты страны от агрессора взяться за оружие, но все это в совокупности выглядит не настолько серьезно, чтобы воспринимать армию самопровозглашенного государства как равного по силам русским войскам противника.

Надо отдать должное правителю Йеттишара, – русскую военную миссию Якуб-бек «выдерживать в приемной» не стал и принял капитана генерального штаба Российской армии на следующий день после ее прибытия в пункт назначения.

Наделенный необходимыми по требованиям дипломатического протокола полномочиями, после представления соответствующих официальных документов Куропаткин от имени генерал-губернатора российского Туркестанского края Кауфмана передал правителю сопредельного Восточного Туркестана письмо с выражением искренних намерений о сотрудничестве, щедрые подарки и, поддерживая тысячелетние восточные азиатские традиции проявления демонстративной лести, восхваления и преклонения перед властителем, обратился с приветственным словом:

«По вашему желанию, высокостепенный бадаулет, мы первые из русских совершили такой длинный путь по вашим владениям. Хакимы всех пройденных нами пунктов и лица, приставленные к нам, принимали по вашему приказанию все зависящие от них меры, чтобы сделать для нас путь неутомительным, и вполне достигли этого. Со своей стороны мы старались за время пути ознакомиться со всеми проходимыми местностями, ознакомиться со всеми путями, ведущими из пройденных нами городов в русские земли, с базарами этих городов, с потребностями населения, с целью из всего нами осмотренного и изученного извлечь возможно большую пользу для расширения наших взаимных торговых сношений, а через них и для упрочения дружеских отношений…

Мы обратили внимание на крайнюю дешевизну всех главных предметов пищи и домашнего обихода…

Мы не могли также не обратить внимания на точное исполнение подданными бадаулета всех установленных им законов и правил…

Мы еще более убедились, что высокостепенный бадаулет не только создал обширное государство, но и умеет мудро управлять им».

20 января 1877 года в ходе очередной аудиенции у правителя Иеттишара Куропаткин, следуя данным ранее инструкциям, предложил приступить к рассмотрению вопроса о территориальном размежевании между сопредельными государственными образованиями и передаче в ведение России крепостей и населенных пунктов Иркештам, Егин, Награ-Чалды и Улугчат, ранее входивших в состав Кокандского ханства и отторгнутых от него Якуб-беком. Для определения линии государственной границы на местности предлагалось создать совместную пограничную комиссию.

Необходимо отметить, что переговоры шли на фоне непрекращающихся боев кашгарских вооруженных формирований с китайскими правительственными войсками. Войска Якуб-бека терпели поражение за поражением, сопротивляться давлению русской дипмиссии означало риск получить войну на два фронта, в которой шансов выжить у правителя Семиречья попросту не оставалось. Расчетливый Якуб-бек решил, что лучше потерять часть целого и уцелеть, получив в союзники русских, чем цепляться за все целое и оказаться растерзанным с двух противоположных сторон – русскими на юге и китайцами на востоке.

Мудрый, но коварный Главный штаб Военного министерства в лице изощренных аналитиков Азиатской части, разыгрывая партию по укреплению российского влияния в Восточном Туркестане и нейтрализации влияния Британского, играл одновременно на двух политических шахматных досках: договариваясь через Кауфмана – Куропаткина о сотрудничестве с правителем Кашгарии, он параллельно зондировал политическую и военную обстановку в расположенных в Синьцзяне китайских правительственных войсках через подполковника генерального штаба Ю.А. Сосновского, чем поставил Куропаткина в двусмысленное положение.

Позднее в работе «Русско-китайский вопрос», вышедшей в 1913 году, Алексей Николаевич не без оттенков сожаления и обиды вспоминал: «Посланному генералом Кауфманом с дипломатической миссией к Якуб-беку капитану Куропаткину в 1876 году, в целях определения границы между Ферганской областью и Кашгарией, пришлось выслушать в городе Курля от Якуб-бека горькие упреки в двоедушии русских. Якуб-бек с основанием указывал, что не может верить словам русского посланца, когда недалеко от Курли, в Урумчи, в лагере его врагов-китайцев “такой же русский офицер”, Сосновский, ставит провиант китайцам, без которого они не могли бы продвинуться вперед».

Разведка Якуб-бека работала добросовестно. Действительно, при самом деятельном участии Сосновского сибирский купец Каменский поставлял в пункт сосредоточения китайских войск в Гучен пшеницу, закупленную в Кульдже. Объемы торговли измерялись сотнями тысяч пудов, а рентабельность спекулятивного бизнеса поражала воображение: Каменский закупал товар в Кульдже по 60 копеек за пуд, а продавал китайцам по 5 рублей за пуд.

В итоге переговоров с Куропаткиным припертый к стене Якуб-бек заявил: «…я совершенно предоставляю на усмотрение г. Туркестанского генерал-губернатора назначить пограничную черту там, где он признает нужным, и приму всякое его решение».

Находясь за пределами Родины, в декабре 1876 года Куропаткин получает известие о том, что он стал георгиевским кавалером и тем самым навсегда вписал свое имя в элитарное офицерское сословие героев Отечества – «за отличие в делах против кокандцев» он награжден орденом Святого Георгия IV степени.

Орден Святого Георгия являлся высшей боевой наградой для русского офицера и вручался исключительно за мужество, храбрость и героизм, проявленные на войне. В статусе ордена записано: «Ни высокий род, ни прежние заслуги, ни полученные в сражениях раны не приемлются в уважение при удостоении к ордену Святого Георгия за воинские подвиги; удостаивается же оного единственно тот, кто не только обязанность свою исполнил во всем по присяге, чести и долгу, но сверх того ознаменовал себя в пользу и славу Российского оружия особенным отличием… Орден Святого Георгия никогда не снимается».

Закрепив договоренности с хитрым и вероломным, всегда готовым дать обратный ход и отказаться от своих обещаний Якуб-беком на бумаге, 7 февраля 1877 года отряд Куропаткина с чувством выполненного долга выдвинулся в обратный путь и 28 марта 1887 года достиг города Ош.

Миссия Куропаткина завершилась успешно, о ее важности и значимости свидетельствует тот факт, что время, проведенное участниками экспедиции в посольстве, специальным приказом приравнено к военному походу с соответствующими льготами и выслугой.

В Западный Китай Куропаткин еще вернется, произойдет это в 1880 году, и возглавлять ему придется не дипломатическую миссию, а передовой, вооруженный до зубов отряд русских оккупационных войск.

Доклад Кауфмана об успешном выполнении капитаном Куропаткиным разведывательного задания вызывает неоднозначную реакцию в Главном штабе. С одной стороны, без крови и жертв решен вопрос пограничного урегулирования в пользу России.

Это победа, а победителей не судят.

В то же время, вопреки мнению своенравного и видящего себя всегда и во всем непогрешимым военного министра Милютина, по Кашгарской проблеме в отчете предлагается сделать ставку не на официальное китайское правительство, а на мятежного оппозиционера Якуб-бека. Во всяком случае, такой вариант готовившему доклад о поездке Куропаткину, разумеется, не без настоятельной подсказки его непосредственного начальника Кауфмана, видится наиболее предпочтительным. В Главном штабе в Петербурге пытаются понять, чем это может грозить России в отношении Китая и не чрезмерно ли зарвался в своей независимости и самостоятельности губернатор Кауфман?

По итогам Кашгарской экспедиции капитана Куропаткина со всеми полученными разведывательными материалами вызывают в столицу для обстоятельного доклада в Главном штабе.

Межгосударственные отношения – это не уровень генерал-губернатора, пусть даже и такого уважаемого и авторитетного, как фон Кауфман, – это прерогатива Военного министерства и Ведомства иностранных дел.

Одновременно Петербург требует прибытия с полным отчетом отработавшего в китайской армии подполковника Ю.А. Сосновского: в Азиатской части Главного штаба материалы, добытые автономно действовавшими друг от друга военными разведчиками, придирчиво изучают, внимательно оценивают и сравнивают на предмет выявления неполноты добытых разведданных, недочетов, противоречий и дезинформации.