Текст книги "Куропаткин. Судьба оболганного генерала"

Военным министром Милютиным первоочередное внимание Военно-ученого комитета и Азиатской части Главного штаба обращено на Турцию. Да, Османская империя войну проиграла, лишилась части территорий, исправно платит контрибуцию. Турецкая армия потерпела ряд унизительных поражений, общие потери составили около 30 тысяч погибших и 90 тысяч умерших от ран и болезней.

Но армия противника не разгромлена полностью и окончательно, в ее составе под ружьем остается порядка 200 тысяч человек, войска постепенно приходят в себя от деморализации после шока капитуляции на Балканском и Кавказском фронтах. Через какое-то время турецкие вооруженные силы смогут полностью оправиться от серии сокрушительных поражений на фронтах и будут представлять собой грозного противника Российской империи на юге.

Остался почти нетронутым мощный турецкий флот на Черном море, заметно превосходящий императорский Черноморский флот России.

Во главе военного министерства Турции поставлен возвращенный из русского плена маршал Осман Нури-паша, получивший от султана за героизм возглавляемых им войск почетное звание «Лев Плевны».

Порту по-прежнему поддерживает Великобритания, она заинтересована в сильной Турции как противовесе России в Азии, англичане принимают все меры по восстановлению боеспособности турецкой сухопутной армии и возвращению туркам аннексированных территорий на Балканах и Кавказе.

Недавно завершившаяся Русско-турецкая война выявила существенные недостатки военно-разведывательной деятельности по Османской империи, расплачиваться за которые пришлось серьезными потерями русских войск. Причем несовершенство разведывательной работы касалось как стратегической, так и оперативно-тактической разведки.

Новый начальник Азиатской части Главного штаба совместно с делопроизводителями Военно-ученого комитета принимает меры по детальному и тщательному отслеживанию всех изменений, происходящих в турецкой армии. Насколько серьезно и когда по времени она будет готова к реваншу? В каких объемах поступает помощь вооружением от европейских держав? Каковы количество и состав иностранных военных инструкторов? Как изменилась система боевой подготовки и характеристика мобилизационного контингента? Кроме того, от заветной цели завоевания проливов в русском Главном штабе окончательно не отказались, поэтому методично продолжается сбор разведывательных данных о турецких укреплениях на побережье и определение наиболее оптимальных плацдармов для высадки русского десанта на Босфор.

После завоевания Хивинского ханства и подчинения Бухарского эмирата белым пятном на карте русской Средней Азии оставались туркменские степи и пустыни, находившиеся на колоссальной территории между занятой Россией узкой восточной прибрежной полосой Каспийского моря и Туркестаном. Заселявшие их текинцы в 1876 году обратились к персидскому шаху с прошением о переходе в подданство Персии. Ценой дипломатических усилий российского МИДа и прежде всего – посланника в Тегеране Ивана Алексеевича Зиновьева вопрос удалось снять с повестки дня, но неприятный осадок остался. Проблемы попытались решить военным путем: в 1877 и 1878 годах для покорения текинцев снарядили экспедиции под командованием генерала Н.П. Ломакина, но обе они закончились неудачей: невзирая на значительные потери, гордому текинскому племени удалось отстоять занимаемые испокон веков земли от непрошеных гостей.

21 января 1879 года в Петербурге собрано Особое совещание, где самым внимательным образом рассматриваются предложения посла в Тегеране Зиновьева о разгроме текинцев путем нанесения непосредственно в центр Ахалтекинского оазиса мощного концентрированного удара большими силами русских войск. В совещании приняли участие военный министр Д.А. Милютин, командующий Кавказским военным округом генерал-фельдмаршал великий князь Михаил Николаевич, исполняющий обязанности министра иностранных дел Н.К. Гире, представители Главного штаба генералы А.В. Гурчин, А.И. Глуховской и полковник А.Н. Куропаткин. Докладывали все участники, мнение выработали единое «в пользу решительных действий, с целью занятия пункта среди самого оазиса Ахалтекинского».

Заключение Особого совещания утверждено Александром II 23 января 1879 года, курировать подготовку операции поручено заведующему Азиатской части Главного штаба.

Регулярные армии Персии и Афганистана по своему потенциалу непосредственной угрозы военной безопасности России нести не могли, однако в этих странах неподдельный интерес Азиатской части представляли тайные действия правительств третьих стран, преимущественно Англии, стремящихся подмять под себя военно-политическое руководство сопредельных с Российской империей государств и выйти в непосредственное соприкосновение с русской армией на государственной границе.

В 1877 году в Пешаваре прошли переговоры между первым министром эмира Афганистана и представителями британского внешнеполитического ведомства, где афганскому руководству поступило предложение за солидное денежное вознаграждение согласиться на размещение постоянного представительства Великобритании в Кабуле и консульств в Герате и Кандагаре, а также передать в пользование англичанам любой пункт на реке Аму-Дарье для базирования военной флотилии.

Осенью 1878 года Куропаткин внимательно изучает тревожную информацию, поступившую в Главный штаб из Туркестанского военного округа. Командующий войсками округа генерал Кауфман докладывает, что находящаяся с июля 1878 года в Кабуле российская дипломатическая миссия пребывает в двусмысленном положении. С одной стороны, афганский эмир Шир-Али терпеливо ожидает одобрения Царским Селом проекта межгосударственного соглашения между двумя странами, гарантирующего Афганистану защиту со стороны России от военного вмешательства англичан. Между тем из Индии в Кабул направляется вооруженный индо-британский войсковой отряд под командованием главнокомандующего Мадрасской армией генерала Невилла Боулза Чемберлена. Официальная цель визита британских офицеров – проведение переговоров с эмиром.

Глава Афганистана прямым текстом заявил главе русской делегации генералу Столетову: «Англичане иначе не вступают на почву Афганистана, как держа в правой руке меч, а в левой – огонь».

Новые отношения предполагают новые обязательства.

Для вторжения в Афганистан и установления там российского протектората генерал Кауфман в туркестанском приграничье сосредоточил тридцатитысячный корпус русских войск, и, хотя еще в августе 1878 года из Северной столицы поступила информация о том, что выдвижение войск в направлении Герата и Кабула отменяется, руководство Туркестанского военного округа рвется в бой.

В письме от 9 сентября 1878 года Кауфман просит у Милютина принять решение о дополнительном усилении войск округа двумя пехотными дивизиями и четырьмя полками казаков.

Генерал Кауфман обосновывает свои соображения:

«…уклониться от этого протектората значит отдать Афганистан не только английскому влиянию, но, может быть, и полному подчинению…

Отказ наш от протектората над Афганистаном на весьма долгое время сделает невозможными какие-либо сношения с этой страной…

Обеспечить себе возможность действовать на этом театре нам необходимо ввиду будущего окончательного решения восточного вопроса. Не имея возможности нанести Англии решительный удар в Азии, мы рискуем, что восточный вопрос, когда настанет время продолжать его решение, или опять затормозится, или… решится не в нашу, а в английскую пользу».

Обобщенная Азиатской частью Главного штаба информация докладывается военным министром Милютиным императору. Царь и здесь, как в кульминации недавней войны с Турцией, проявляет колебания и нерешительность, очевидно понимая, что ввод ограниченного контингента русских войск в Афганистан означает войну с индо-британской армией на афганской территории.

В летнюю императорскую резиденцию в Ливадию для консультаций срочно вызван генерал Столетов, остальным членам делегации предписано находиться в Кабуле до особого предписания. Российскому послу в Лондоне графу Шувалову дано указание склонить правительство Великобритании к отказу от интервенции в Афганистан и урегулировать проблему мирным путем.

Между тем 1 ноября 1878 года в Ливадию на имя царя черев Кауфмана отправлено отчаянное письмо эмира Афганистана об оказании помощи: «…англичане решились на войну… Я надеюсь, что Ваше Величество будете столь любезны, пошлете мне дружескую помощь… для поддержания в Афганистане».

Ответ России о вводе войск и защите от англичан будет отрицательным, эмиру Шер-Али из черноморского далека посоветовали помириться с британцами, то есть принять их ультимативные требования, согласно которым Афганистан превращался в сателлита Великобритании.

Гордый эмир Шир-Али принять унизительные условия сотрудничества с Британской короной, лишающую страну независимости, наотрез отказался даже под угрозой объявления его «отъявленным врагом британского правительства».

И тогда 21 ноября 1878 года англо-индийские вооруженные формирования вторглись на территорию Афганистана. Неравенство сил представлялось очевидным, предательство приграничных горных племен, не только не оказавших противнику сопротивления, но и указавших ему маршрут на Кабул, вынудило эмира Шир-Али бежать в Россию, предварительно передав власть своему сыну – Якуб-хану. За непродолжительное время англо-индийские войска захватили Кандагар, Джелалабад и Кабул.

Победа английской армии, дипломатии и разведки увенчана заключением в мае 1979 года Гандамакского договора, предусматривавшего контроль за властью афганского эмира со стороны британского постоянного представителя в Кабуле и передачу Индии части территории страны. Кроме того, англичане получали существенные преференции в торговле и неограниченную возможность передвижения по Афганистану.

Владычество англичан над Афганистаном продлилось недолго: синхронно взрывоопасно сдетонировали национально-патриотический и исламский факторы. Через три месяца, в сентябре 1879 года, уже после убытия Куропаткина из Петербурга в Туркестан, в Кабуле восстали афганские войска, вырезали весь состав английской дипмиссии во главе с резидентом Пьером Каваньяри. Эмир Якуб-хан отрекся от престола и, приняв защиту английского правительства, навсегда покинул родину, укрывшись в Британской Индии.

В Китае наибольшую проблему для Азиатской части Главного штаба представляли прекрасно известные Куропаткину по предыдущей службе многогранные и трагические для уйгурского народа проблемы Синьцзяна, давно стоявшего в перекрестии интересов России, Китая и Великобритании.

Как и в Афганистане, в Восточном Туркестане все складывалось неблагоприятно для Петербурга – после смерти в мае 1877 года хотя и двуличного, но в целом лояльного к России диктатора Кашгара Якуб-бека, там безраздельно властвовало центральное пекинское правительство, поспешившее предъявить к России территориальные претензии в отношении оккупированного в 1871 году и входящего в состав Туркестанского генерал-губернаторства и военного округа Илийского края. Притязания Китая на возврат удерживаемых русскими войсками территорий всячески разогревала Великобритания, стремившаяся таким образом натравить империю Цин на Россию и спровоцировать войну между соседними государствами.

Зимой 1878–1879 года Куропаткин и его подчиненные готовят документы к специальным совещаниям у императора с участием военного министра и министра иностранных дел о целесообразности возвращения Цинской империи Илийского края, а затем и к русско-китайским межправительственным переговорам, начавшимся вскоре в Санкт-Петербурге.

В записке Азиатской части Главного штаба, с учетом позиции руководства Туркестанского военного округа и лично генерал-губернатора фон Кауфмана, указывалось, что Кульджа имеет важное стратегическое для России как передовой плацдарм сосредоточения войсковых сил и средств в Восточном Туркестане, местное население настроено резко антикитайски, к тому же регион богат природными ресурсами, освоение которых еще впереди. В крайнем случае, при принятии политического решения о возвращении Илийского края, предлагалось заключение соглашения о выплате Пекином России компенсации расходов, понесенных на многолетнее содержание гарнизона русских войск в Кульдже в сумме 120 миллионов рублей – ровно столько, сколько необходимо для строительства железной дороги из европейской части России в Туркестан.

С мнением Кауфмана и Куропаткина соглашается военный министр Милютин, отметивший по итогам состоявшегося под его председательством совещания 4 марта 1879 года:

«Пришли к заключению, что достоинство государства требует от нас честного исполнения обещания, неоднократно повторенного, – возвратить Кульджу, но не прежде, как добившись от китайцев положительных уступок, как по некоторым вопросам торговым и по удовлетворению многих наших претензий, так и по исправлению нашей границы с Китаем к северу от Тянь-Шаня, а в особенности по обеспечению участи народонаселения уступаемой нами китайцам Илийской области».

Аппетиты военного ведомства урезали в российском МИДе, там давить чрезмерно на китайских партнеров поостереглись и смогли убедить царя отдать занимаемую почти десять лет русскими войсками часть Синьцзяна за бесценок, благо к ПРОДАЖЕ территорий империи царь Александр-освободитель относился без драматизма.

Итоговый договор о мирном разрешении спорных пограничных вопросов путем передачи Пекину двух третей Илийского края китайский посланник Чун Хоу, русский посланник в Китае Е.К. Бюцов и товарищ министра иностранных дел Н.К. Гире подписали 20 сентября 1879 года в Ливадии, где находился на отдыхе император Александр II. Россия получала компенсацию за возврат территорий в сумме 5 миллионов рублей серебром и право беспрепятственного плавания по реке Сунгари вглубь Маньчжурии.

В работе «Завоевание Туркмении» А.Н. Куропаткин напишет:

«Занятие русскими войсками Кудьджинского края продолжалось 10 лет, после чего мы добровольно передали этот край китайцам, противно желанию населения и противно нашим интересам, но согласно составленному с китайцами договору».

Договор, игнорирующий компетентное мнение Азиатской части Главного штаба и генерал-губернатора Туркестана Кауфмана о том, что с китайским правительством можно сотрудничать только с позиции силы, а любая уступка на переговорах правителями и высшими сановниками Поднебесной империи воспринимается как проявление слабости, окажется МИНОЙ замедленного действия…

Так получилось, что во главе Азиатской части Главного штаба полковник Куропаткин в течение года был непосредственным участником «Большой игры» – англо-российского соперничества в Центральной Азии, осуществлял руководство противодействию английской разведке на южном направлении – в Афганистане и Западном Китае. Противодействию, в котором русская военная разведка и российская дипломатия успехов не снискали. Понятно, что прямой вины в этом российских разведчиков и Куропаткина лично не было и быть не могло, ибо конечные политические решения принимались на высшем государственном уровне: измученный вконец Русско-турецкой войной и показательным мордобоем на дипломатическом фронте в Берлине, Александр II новых военных конфликтов не хотел категорически нигде, даже ценой СДАЧИ жаждущих покровительства «белого царя» потенциальных союзников в азиатских сопредельных государствах-Афганистане и Йеттишаре.

Военно-разведывательное исследование южного подбрюшья Российской империи – Центральной Азии носило последовательный, систематический, плановый характер.

Перед военно-научными экспедициями Главный штаб ставил четко сформулированные конкретные задачи по изучению численности, состава и боеспособности регулярных иностранных войсковых формирований на сопредельной территории, местности вероятного театра военных действий русской армии, характеристики населения на предмет лояльности или враждебности, проведению топографической съемки, инструментальных астрономических, метеорологических и барометрических наблюдений и составлению карт, отработке основного и запасных маршрутов передвижения войск, участков, пригодных для наступательных либо оборонительных действий, расчету возможностей снабжения частей и подразделений провиантом, питьевой водой, фуражом, установлению контактов с местной администрацией.

Самым известным сотрудником военной разведки, курируемым Азиатской частью Главного штаба, считается выпускник Николаевской Академии генерального штаба генерал-майор Николай Михайлович Пржевальский.

С 1867 года он успешно возглавлял военно-научные экспедиции в Уссурийском крае, Северной Маньчжурии и Китае. В конце 1878 – начале 1879 года Азиатская часть Главного штаба вела усиленную подготовку очередной экспедиции Пржевальского, на этот раз в Тибет. Подготовлен план подлежащих исследованию вопросов, отработаны способы закрепления полученной информации, перечень необходимого оборудования и снаряжения, выверены способы связи. Всего на многомесячный разведывательный рейд из бюджета выделили колоссальную по тем временам сумму в 20 тысяч рублей.

20 января 1879 года после тщательного инструктажа в Азиатской части Главного штаба Пржевальский убыл из Петербурга в Туркестан, где провел завершающий этап подготовки к походу.

28 марта 1879 года конный отряд в количестве 13 человек выступил из Зайсана в Синьцзян. Экспедиция, готовившаяся при непосредственном участии Куропаткина, длилась долгих два с половиной года, принеся весомые научные достижения мирового уровня в области географии, зоологии, орнитологии, биологии, геологии, гидрологии. Результаты исследований опубликовали в престижных печатных изданиях, что принесло Пржевальскому солидные деньги, орден, всероссийскую славу, почет и общеевропейское научное признание – его имя ставили в один ряд с Д. Ливингстоном, А. Гумбольдтом и Г. Стэнли.

О продуктах оперативно-разведывательной составляющей научной экспедиции, само собой, в прессе и в официальных публичных докладах не говорилось ни слова; после обработки и анализа не подлежащие оглашению сведения навеки легли в секретные папки Военного министерства. Представляет интерес оценка Пржевальским общего настроения коренных народностей, населявших китайский Туркестан. Так, в отчете об экспедиции он писал, что жители Восточного Туркестана, дунгане-мусульмане, номады-монголы, мечтают стать «подданными Белого Царя, имя которого, наравне с именем далай-ламы, является в глазах азиатских масс в ореоле чарующего могущества».

Гораздо менее, чем Пржевальский, известен военный разведчик, востоковед, член Русского географического общества, полковник генерального штаба Лев Феофилович Костенко.

В 1876 году Главный штаб поручил Костенко составить военно-статистическое описание Туркестанского военного округа, тогда же он осуществил экспедицию в Алайские горы и на малоизученный в то время Памир. В 1878 году Костенко назначили начальником штаба Семиреченской области, работу которого курировала Азиатская часть Главного штаба. В этой должности он совершил ряд экспедиций по горным системам Тянь-Шаня, подготовив подробное их описание. Костенко и подчиненные ему штабные офицеры, изучая среднеазиатский театр военных действий, работали неутомимо и добросовестно, в 1880 году в Санкт-Петербурге за авторством Льва Феофиловича вышел в свет трехтомник «Туркестанский край. Опыт военно-статистического обозрения Туркестанского военного округа».

Интересный факт: в 1887 году бесспорный знаток Азии, ее выдающийся исследователь, прослуживший в регионе в общей сложности около 15 лет, Л.Ф. Костенко получит должность заведующего Азиатской частью Главного штаба и чин генерал-майора.

В 1878 году к торговому каравану бийских купцов, прошедшему путь из станицы Алтайской через Кобдо, Хуххото, Калган, Ургу, Улясутай и Кош-Агач, был прикомандирован опытный разведчик – подполковник генерального штаба Михаил Васильевич Певцов. В помощь ему выделили двух военных топографов. Караван пересек по диагонали практически всю Монголию, выйдя к северным провинциям Внутреннего Китая. Группой Певцова проведена топографическая съемка районов по маршруту следования, выверены координаты отдельных географических ориентиров, что позволило уточнить имеющиеся в военном ведомстве карты местности. Одновременно оценены численность воинских частей гарнизонов и крепостей, наличие казарм, складов оружия и боеприпасов. Уровень профессиональной подготовки Певцова был таким высоким, что в 1883 году правительство доверило ему руководить работами по демаркации государственной границы России с Китаем в районе озера Зайсан.

Впоследствии, в 1887 году, полковника М.В. Певцова зачислили на службу делопроизводителем Азиатской части Главного штаба, в ноябре 1888 года, после смерти Н.М. Пржевальского, он стал его преемником – назначен руководителем масштабных военно-научных экспедиций по Восточному Туркестану, Северному Тибету и Джунгарии, в 1891-м получил чин генерал-майора.