Текст книги "Куропаткин. Судьба оболганного генерала"

С 22 по 30 апреля 1904 года 2-я японская армия численностью около 39 тысяч человек под командованием генерала Т. Оку осуществила высадку на Ляодунском полуострове в 100 километрах от Порт-Артура.

Русские сухопутные соединения Квантунского укрепленного района под командованием генерала Стесселя, прикрываясь общими указаниями командующего армией Куропаткина «не доводить дело до решительного столкновения… пока не выяснится обстановка», никаких мер по противодействию морской десантной операции противника не приняли, благодаря чему неприятель потерь не понес.

Зато отличились моряки Тихоокеанской эскадры под командованием адмирала Витгофа – 2 мая 1904 года два японских броненосца были потоплены после попадания на минные заграждения, выставленные минным транспортом «Амур», а всего с 12 по 17 мая 1904 года японский флот потерял в общей сложности девять кораблей.

13 мая 1904 года на подступах к Порт-Артуру у Цзиньчжоу состоялся бой, в котором один русский полк численностью 3,8 тысячи человек при 77 орудиях и 10 пулеметах в течение 12 часов отражал атаки трех японских дивизий общей численностью 35 тысяч человек при 216 орудиях и 48 пулеметах. Десятикратный перевес японцев позволил им ценой потерь в 4,3 тысячи человек против 1,5 тысячи убитых и раненых героических воинов российской армии преодолеть главную естественную преграду на пути к Порт-Артурской крепости.

29 мая 1904 года японская армия заняла торговый порт Дальний, получив совершенно нетронутым, в прекрасном состоянии мощнейший оборудованный транспортный коммуникационный узел для обеспечения боевых действий сухопутных сил в Китае. После чего японские силы разделились: специально для осады Порт-Артура сформирована 3-я армия генерала Ноги, в то время как 2-я армия начала движение на север в направлении основного сосредоточения корпусов и дивизий Маньчжурской армии под Ляояном.

Численность оказавшихся на континенте сухопутных сил противника оказалась большей по сравнению с предварительными расчетами, представленными в русский Главный штаб накануне войны военным агентом в Токио – полковником Самойловым. Оказалось, что военный разведчик не учел возможности развертывания так называемых запасных сил японской армии.

После начала военных действий Самойлов по понятным причинам был вынужден покинуть Японию и с весны 1904 года находился при Полевом штабе главнокомандующего русской армией и флотом на Дальнем Востоке. Раздосадованный неверными данными о противнике, подтвержденными после массовой высадки значительного количества японских войск в Корее и Китае, Куропаткин счел его пребывание в действующей армии излишним и добился у царского наместника адмирала Алексеева откомандирования Самойлова с фронта в распоряжение командующего Приамурским военным округом генерала Линевича.

Главнокомандующий на Дальнем Востоке адмирал Алексеев потребовал от командования Маньчжурской армии воспрепятствовать дальнейшему наступлению японцев и деблокировать Порт-Артур. Однако Куропаткин и его штаб не без оснований считали, что в условиях сложившейся оперативной обстановки любое выдвижение войск из района их основного сосредоточения по направлению к Порт-Артуру является слишком рискованным и противоречащим одобренному императором оперативному плану и замыслу военных действий.

Алексеева понять можно, если руководствоваться логикой восприятия им военных действий исключительно как флотоводца, адмирала, руководителя с концентрированным, специфически направленным военно-морским мышлением, оценкой оперативной обстановки на театре военных действий только через призму интересов флота.

И не более того…

До уровня ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО объединенными сухопутными и морскими силами со ступени командующего флотом он так и не поднялся.

Масштабный, всеохватывающий анализ всех элементов оперативной обстановки на Дальнем Востоке, где флот, а тем более одна военно-морская база составляли всего лишь отдельный ФРАГМЕНТ общей мозаичной картины основного – Маньчжурского, и прилегающих к нему театров военных действий, причем фрагмент не главный, не стержневой, не жизненно важный и не базовый, не системно определяющий основной вектор развития военных действий, оказался наместнику и его Полевому штабу не под силу.

Напомним, по предварительным расчетам военного и морского ведомств, а также согласованному в инстанциях оперативному плану войны с Японией, крепость Порт-Артур должна была обороняться самостоятельно своими силами в течение без малого полутора лет.

Адмирал Алексеев с целью усиления давления на заупрямившегося Куропаткина обращается за содействием непосредственно в Санкт-Петербург, откуда вскоре за подписью военного министра Сахарова в Маньчжурскую армию приходит депеша с выражением крайнего беспокойства и тревоги за участь Порт-Артурской крепости, утрата которой станет «тяжелым ударом…, подорвет политический и военный престиж России…».

Получив поддержку из столицы, главнокомандующий войсками Алексеев издает директиву о подготовке наступления на выручку военно-морской крепости.

Оказавшись в безвыходной ситуации – либо надо выполнять приказ, либо подавать в отставку, подчиненный как военному министру Сахарову, так и главкому Алексееву, КОМАНДАРМ Куропаткин все же решается направить на помощь Порт-Артуру 1-й Восточно-Сибирский корпус генерал-лейтенанта Г.К. Штакельберга в составе 33 тысяч штыков и сабель и 96 артиллерийских орудий.

В подготовленном штабом армии и подписанном Куропаткиным приказе командиру корпуса Штакельбергу предписывалось:

«Наступлением в направлении на Порт-Артур притянуть на себя возможно большие силы противника и тем самым ослабить его армию, оперирующую на Квантунском полуострове. Для достижения этого движение против высланного на север заслона должно быть произведено быстро и решительно, имея в виду скорейшее поражение передовых частей неприятеля, если таковые окажутся слабыми. С превосходящими же силами не доводить дело до решительного столкновения и отнюдь не допускать израсходования всего нашего резерва в бою».

Формально Куропаткин приказ вышестоящих командиров, коими являлись военный министр Сахаров и главнокомандующий Алексеев, выполнил – направил войска в помощь оказавшемуся в неприятельском кольце окружения, но отнюдь не немощному гарнизону Порт-Артура.

С другой стороны, направляя против 40-тысячной 2-й японской армии генерала Оку силы значительно меньшие, командующий армией давал понять, что на непременный успех не рассчитывает – даже если каким-то чудом, вопреки канонам военного искусства, корпусу отважного генерала Штакельберга и удалось бы подвинуть численно превосходящие японские дивизии, то у Порт-Артура русские войска ожидала оставшаяся там вооруженная до зубов, изготовившаяся к решительному штурму крепости 3-я японская армия генерала Ноги.

Изучив особенности местности предстоящих действий, командир корпуса генерал Штакельберг на основе данных разведки о выдвижении противника принял решение принять оборонительный бой в районе 4 километров к югу железнодорожной станции Вафангоу, но при этом почему-то занял позиции протяженностью около 12 километров не на господствующих высотах, а перед ними, что выглядело АБСУРДНО сточки зрения использования рельефа местности при организации обороны.

1 июня 1904 года две японских дивизии перешли в наступление, окончившееся неудачей – все их атаки были повсеместно отбиты. Видя это, Куропаткин дополнительно присылает в помощь Штакельбергу Тобольский пехотный полк.

Контрнаступление русских войск, начатое на следующий день, японцы успешно отразили превосходящим артиллерийским огнем.

Куропаткин присылает командиру корпуса очередную директиву, где сообщалось, что в случае победы в этом сражении оставлять занимаемые позиции у железной дороги и переходить в преследование противника запрещается, так как возникает угроза последующего перекрытия неприятеля растянувшихся коммуникаций корпуса с главными силами в Ляояне.

К вечеру 2 июня 1904 года японцы создали угрозу выхода пехотной дивизии в тыл русских войск и вынудили их отступить, потеряв при этом 3500 человек убитыми, ранеными, пропавшими без вести и 17 орудий.

Граф А.А. Игнатьев в нашумевших в свое время мемуарах

«Пятьдесят лет в строю» расскажет: «…виновником поражения под Вафангоу считали командира 1-го Сибирского корпуса Штакельберга. Но как я ни старался, все же так и смог установить, в чем же заключалась его вина. Штакельберг был старый соратник Куропаткина по Ахалтекинской экспедиции, имел георгиевский крест и репутацию храброго командира, но, как говорили, был настолько слаб здоровьем, что не мог обходиться без молочного питания и постоянного ухода жены, которая его никогда не покидала. Так как в Маньчжурии молока не было, то при штабе Штакельберга, по слухам, всегда возили корову. Конечно, это подавало повод для многих шуток, и хлесткие журналисты из «Нового времени» создали целую легенду о генеральской корове. На самом же деле Штакельберг, несмотря на подорванное на службе здоровье, требовавшее особого ухода, лично руководил сражением, не щадил себя и был настолько глубоко в гуще боя, что под ним даже была убита лошадь».

10-11 июля 1904 года состоялся бой Южного отряда Маньчжурской армии в составе двух Сибирских корпусов под командованием генерала Н.П. Зарубаева с частями 2-й японской армии у Дашичао.

Войска генерала Оку атаковали русские позиции, но в ходе ожесточенного двухдневного боя были отбиты по всему фронту. Особенно успешно действовала буквально подавившая японскую русская артиллерия, применив стрельбу с закрытых позиций.

Несмотря на очевидный тактический успех, Куропаткин строго придерживался стратегии затягивания противника вглубь Маньчжурии – 11 июля 1904 года Зарубаев получил приказ командующего армией отступать к Ханчену: «Если отступление необходимо, то оно должно быть произведено без боя».

Так и произошло: корпуса Южного отряда генерала Зарубаева отошли на Хайченские позиции, где соединились со 2-м Сибирским корпусом генерала Засулича, отступившего от Кангуалина после сражения 17–18 июля 1904 года, «задерживаясь на каждом шагу, но все же без упорства, могущего вести к поражению».

Из дневника Г.А. Плансона – чиновника дипломатического ведомства при наместнике на Дальнем Востоке и главнокомандующем сухопутными и морскими силами адмирале Е.И. Алексееве:

«10 августа 1904 года. Узнаю, что в Аяояне великий князь Борис Владимирович ухаживал за сестрой милосердия княгиней Гагариной. Она дала ему пощечину и пожаловалась Куропаткину. Он призвал его и сделал Замечание. Тот обиделся: “Вы забываете, генерал, что вы говорите с великим князем”.

Куропаткин рассердился: “Молчать, руки по швам!” Тогда великий князь выстрелил в него из револьвера, ранил в руку легко.

Куропаткин запросил государя, как поступить. Государь ответил: по закону.

Следовало расстрелять. Составили комиссию-экспертизу умственных способностей. Признали ненормальным, увезли в Россию».

Командующий армией Куропаткин важнейшей задачей считает непрерывное получение разведывательных сведений о противнике путем организации глубокой разведки по всему фронту.

Из воспоминаний командира Сибирской казачьей дивизии генерал-лейтенанта В.А. Косоговского:

«У Куропаткина явилась мысль назначить меня заведующим разведкой, дать мне в полное распоряжение мою собственную конницу, которой я самолично смогу производить разведки по моему собственному почину, восполняя и проверяя полученные со всех сторон сведения…

Это теоретическое решение было едва ли выполнимо: ни один из крупных начальников боевых участков не допустил бы меня хозяйничать у него. Да и самый фронт армии, растянувшийся от моря до моря без железных дорог, телефонов, организации вообще, не мог допустить меня сводить все сведения воедино и своевременно…предоставить главнокомандующему…

Я сам понимал несовместимость подобного командования строевой частью одновременно с ведением разведки на всем фронте, а потому по первому же разу отказался от принятия Сибирской казачьей дивизии…

Но потом, видя, что Харкевич лишил меня всякой возможности вести разведку, я, дабы не упускать и строевое назначение, снова явился к Куропаткину, дабы заявить ему, что я готов вести разведку и одновременно принять Сибирскую казачью дивизию».

Определяя характер будущих операций на японском фронте, Куропаткин докладывал царю:

«…мы должны держаться против Японии оборонительного способа действия. Хотя мы и выдвинем свои войска на линию Мукден, Ляоянь, Хайчен, но отстоять Южную Маньчжурию в первом периоде войны, если туда вторгнется вся японская армия, мы не можем. Мы должны готовиться к тому, что Порт-Артур будет отрезан на довольно продолжительное время, и, не допуская наши войска до частного поражения, должны отступать по направлению к Харбину до тех пор, пока прибывшими с тыла подкреплениями не будем усилены настолько, что получим возможность, перейдя в наступление, разгромить японцев…

Никакие местности, никакие пункты не должны иметь такого значения, чтобы отстаивать их».

Возражений от императора не последовало.

Отсутствие возражений всегда означает СОГЛАСИЕ.

Еще во время визита в Японию в мае – июне 1903 года у Куропаткина, пристально наблюдавшего за японскими частями, сформировалась концепция применения армии в случае войны:

«Обдумывая возможно более выгодный для нас способ действий против японских войск, пришел к заключению, что нам необходимо прежде всего воспользоваться своим превосходством в коннице. Уничтожив, обессилив японскую конницу, надо замотать, истомить пехоту. Тревогами по ночам сделать ее нервною. После этого и после лишений в продовольственном отношении в японскую армию будет внесено нравственное и материальное расстройство, которым и надо воспользоваться для решительных ударов».

После боев в июне – июле 1904 года Куропаткин принял решение отдать инициативу противнику и перейти к обороне, благо находившиеся в отрыве от основных сил корпуса и дивизии наконец-то прибыли в район сосредоточения армейской группировки.

Южная группа Маньчжурской армии под командованием генерала Зарубаева отошла на север к Ляояну, где совместно с выведенной из района реки Ялу Восточной группой генерала Бильдерлинга в составе двух корпусов к началу августа 1904 года заняла арьергардную позицию на линии Айсянцзян – Лянь-дясань – Анпилин с размахом по фронту 85 километров.

В тылу армии завершалось начатое по указанию Куропаткина еще в конце марта 1904 года оборудование передовой и главной оборонительной позиций глубиной до 26 километров.

Главная оборонительная позиция, сооруженная русскими саперами под руководством выдающегося фортификатора – генерала Константина Ивановича Величко, являла собой подлинный шедевр военно-инженерного искусства: укрепленный район, насыщенный фортами, люнетами, окопами, связанными между собой траншеями. Скелет оборонительного плацдарма представлял собой восемь временных фортов с блиндажами, рассчитанными на 200 человек каждый. Промежутки между фортами усилены редутами, находившимися между собой в огневой связи. Форты и редуты дополнены искусственными препятствиями в виде проволочных сетей, волчьих ям и фугасов.

Командующий Маньчжурской армией А.Н. Куропаткин ставит задачу подчиненным. 1904 г.

Общая численность русских войск составила 149 тысяч человек и 673 артиллерийских орудия.

Маньчжурской армии под командованием Куропаткина противостояли 1-я, 2-я и 4-я японские армии общей численностью около 109 тысяч человек, имеющие 484 артиллерийских орудия.

Несмотря на отсутствие явного преимущества в живой силе и вооружении, главнокомандующий японскими армиями маршал Ояма решил овладеть оборонительными рубежами русских войск путем охвата, окружения и уничтожения противника.

Оборонительной операции русской армии ожидаемо благоприятствовали погодные условия, когда начавшиеся летние проливные дожди превратили местность района боевых действий в кашу из грязи.

11 августа 1904 года 1-я японская армия под командованием генерала Куроки после артиллерийской подготовки начала наступление в обход левого фланга Восточной группы русских войск с целью выйти в тыл обороняющимся русским дивизиям и перерезать линию железной дороги на Харбин.

13 августа 1904 года 4-я японская армия во главе с генералом Нодзу и 2-я японская армия, ведомая генералом Оку, перешли в наступление против Южной группы.

Общее наступление японских армий сопровождалось мощнейшим артиллерийским обстрелом русских позиций, всего в течение дня по противостоящим войскам выпущено свыше 100 тысяч снарядов – немногим менее одного снаряда на каждого обороняющегося. Вот для чего пригодилось инженерное творение безымянных подчиненных генерала Величко: сколько тысяч жизней русских солдат и офицеров спасли возведенные ими фортификационные сооружения!

Когда массированный, яростный штурм японцев был успешно отбит на всех направлениях с большими потерями для наступающих, командарм Куропаткин отдает приказ корпусам покинуть первую полосу обороны и занять второй оборонительный рубеж, предусмотрительно выделив при этом около половины всех войск в резерв. Скрытому маневру благоприятствовала жуткая непогода: дождь и туман поглотили организованное ночное отступление русской армии.

На рассвете 17 августа 1904 года японские войска перешли в наступление по центру и правому флагу, понеся значительные потери. Одновременно на левом фланге японцы предприняли обходной маневр, форсировав реку Тайцзыхэ.

Опасаясь обхода армии с левого фланга, Куропаткин 18 августа 1904 года отдает приказ о передислокации соединений русской армии на линию фортов – главную оборонительную линию, одновременно организовав по японцам внушительный контрудар.

19-21 августа 1904 года развернулись упорные бои уже за сам Ляоян.

Установив осадные орудия, японцы принялись усиленно бомбардировать русские оборонительные позиции, непосредственно сам город и железнодорожную станцию.

Сочетая упорные оборонительные с тактическими локальными контрнаступательными действиями, русские войска мужественно и стойко, в том числе и в штыковом бою, отразили все атаки неприятеля в центре и на правом фланге, где остановили обходной маневр японцев.

В отражении атак противника значительную роль сыграла артиллерия, основная масса которой вела стрельбу с оборудованных закрытых огневых позиций, активно применяя маневр огнем.

Не исчерпав полностью оборонительных возможностей войск, 21 августа Куропаткин отдает приказ «с темнотой очищать форты» – об отступлении армии на север в направлении Мукдена, организовав эвакуацию раненых и вывоз материальных запасов.

22 августа 1904 года японские войска заняли Ляоян.

Окружить, а тем более разгромить Маньчжурскую армию японцам не удалось. Справедливо опасаясь вероятного контрудара, преследовать сохранившую силу и боевую мощь русскую армию изнуренными в сражении войсками маршал Ояма ПООСТЕРЕГСЯ.

23 августа 1904 года Куропаткин в полном составе вывел армию из крайне опасного положения и, согласно утвержденному оперативному плану, продолжил движение в направлении Мукдена, на подступах к которому обозначил промежуточную дислокацию.

За 11 дней боев японские войска потеряли убитыми и ранеными 24 тысяч человек; русская армия – 17 тысяч человек.

С точки зрения военного искусства в Ляояньском сражении Куропаткин провел классическую армейскую оборонительную операцию минимальными силами с последующим заранее запланированным организованным отходом вглубь Маньчжурской территории. То есть он строго и дисциплинированно следовал утвержденному императором Николаем II стратегическому плану боевыхдействий, сумев при этом сохранить свои войска и вооружение, избежать окружения и разгрома и нанести значительный ущерб противнику. Отметим, в Ляояньской операции Куропаткин задействовал только половину имеющихся в его распоряжении войск; таким образом, в обороне порядка 80 тысяч русских солдат и офицеров успешно противостояли наступавшим 109 тысячам бойцов японской армии.

Со стороны может показаться, что победа в сражении осталась за японцами, взявших в конечном итоге Ляоян. Но город взят практически пустым, выжженным, без ожидаемых трофеев, в РУИНАХ.

Налицо пиррова победа войск Страны восходящего солнца: потери наступающих оказались весьма существенными, а достигнутый результат оценочно сомнителен, так что незначительное продвижение японских армий на север далось главнокомандующему Ояме и его подчиненным непомерно дорогой, невосполнимой кровавой ценой. Нанеся японским войскам многотысячные потери, Куропаткин еще и в первый раз за полгода войны пробил сознание самонадеянного маршала Оямы и его генералов, заставив их всерьез ОПАСАТЬСЯ русской армии.

В отчете о ходе военных действий на Дальнем Востоке должным образом оценил итоги Ляоянского сражения военный министр В.В. Сахаров: «Деятельностью командующего армией и энергией выполнения войсками его распоряжений армия, хотя и с большими затруднениями, искусно вышла из опасного положения, в котором находилась, угрожаемая противником как с фронта, так и левого фланга, двигаясь притом очень узким фронтом».

Куропаткину удалось создать видимость нахождения инициативы в руках японского командования и, отдав город, реализовать на самом деле один из этапов стратегического плана Российской армии.

Главное – в Ляоне Куропаткин по-шахматному ПРОСЧИТАЛ своего противника маршала и маркиза Ивао Ояму.

Зная, что для Оямы полководческий кумир не кто иной как Мольтке-старший, чего Ояма не скрывает и не думает скрывать своей восторженной, но схематичной, шаблонной, а потому а РАЗГАДЫВАЕМОЙ приверженности школе и ПОЧЕРКУ прусского Генерального штаба, Куропаткин характерное для японцев в целом поведенческое заимствование чужих идей накладывает на формирование замысла наступательных действий Оямы, суть которого – копирование японским военачальником теоретической позиции Мольтке и его преемника, современника Оямы, начальника германского Генерального штаба Альфреда фон Шлиффе-на, заключающегося в предпочтении в наступательных операциях выбора концентрических фланговых ударов в обход основной группировки противника.

Обход японцами Маньчжурской армии с правого, а затем и с левого фланга Куропаткин своевременно разглядел и, оценив опасность разгрома, стремительно и согласованно по месту и времени отвел русские войска из наметившегося грозящего катастрофой кольца окружения под Мукден, где, оправившись после Ляоянского сражения и приняв пополнение, армия принялась готовиться к новым испытаниям.