Текст книги "Среда обитания – Космос"

14

Один год, три месяца и десять дней назад. Пандора

Лунатизм во дворе.

Кто, как ты думаешь, ты есть?

Я вижу все свои приращения в монохроме.

Кто решает? Недели пролетают незаметно.

Балансирует Колесо.

Любопытство шлет мне сигнал

(пер. с англ.).

Collide – «Monochrome»

Саманта, подбирая с пола рюкзак, вдруг подскочила на месте и уставилась в темный проем. Эманации усталости, боли. Гипертрофированная ответственность. А в мыслях – отборнейшая брань. Это явно не иглоплювы.

– Там Ульф! Убрать мины!

Отключив одно из полей, Оливье выжидательно уставился на Саманту:

– И где он? Какого черта вообще происх…

В эту секунду в бункер ввалился упомянутый выше помятый и окровавленный десантник, где-то потерявший шлем и правый рукав брони. Саманта еле успела подхватить его.

Тяжелый, зараза…

Но эта тяжесть была приятной.

– Челнок уничтожен, – прохрипел раненый.

Сэм обменялась с Оливье взглядом, полным растерянности.

Лицо Милины приобрело приятный землистый оттенок.

– Господь милосердный, Боже всемогущий, помоги… – запричитала она.

– Милли, сделай одолжение – заткнись, – процедила Саманта, укладывая Ульфа на грязный матрас.

Из проема раздался тонкий свист.

– Проклятье, мины почти разрядились! – заорал пилот. Саманта почувствовала, как сердце пропустило пару ударов. В груди неприятно похолодело. Ну уж нет. Они еще не сдались.

– Отставить панику! Держать оборону! Милина, хватит скулить!

Она склонилась к Ульфу.

– Ты как? Поможешь нам?

– Это вряд ли, – через силу улыбнулся тот. – Меня нашпиговали иглами по самое не балуйся…

– И где же они?..

– Пришлось вытащить. Иначе бы не дошел. И вы бы угодили в ловушку.

– А мы сейчас, по-твоему, где?

– В полной жопе.

– Вот именно. Черт, к ним же нельзя прикасаться. Оторвать бы тебе руки…

– Не спеши. Скоро этим займутся наши пушистики.

– Где тебя носило столько времени? – с подозрением спросил Оливье. – Даже на одной ноге туда-обратно доскакать можно за полчаса.

– Ну вот и скакал бы, – через силу огрызнулся Ульф. – С удовольствием бы на это глянул. Особенно на то, как мишки тебе причиндалы откромсают.

– Ладно, понял. Ты полз жовонем, чтоб тебя не засекли. Но как ты умудрился дойти живым? – не унимался Оливье.

– Про коктейль «Гидра»* слыхал? Хотя откуда… Это ж чисто десантурное пойло. Закинешься – и сама госпожа Президент не страшна. К тому же, бóльшая часть «медведей» сосредоточена здесь, вокруг вашей группки. Путь до челнока относительно свободен, вот только вряд ли они останутся тут смотреть нам вслед. То есть вам… – десантник закашлялся и обессиленно обмяк, уронив голову на тюфяк.

Сэм с отчаянием заметила, что лицо Ульфа посерело и покрылось крупными бусинами пота.

Никто не выберется. А мой друг умрет мучительной смертью. Из-за меня.

Не уследила.

Не справилась.

Подняв голову, Саманта встретилась взглядом с иглоплювом. Тварь стояла близко к проему, насколько позволяло защитное поле мины. И ухмылялась. Она знала, что заряд иссякал, и до кровавого пиршества остались считанные минуты. Саманта слышала мысли иглоплюва. Голод, жестокость, злорадство. Они победили. И знали об этом. Бессильный гнев душил лингвистку, гася разум. И на мгновение девушка потеряла контроль.

Она прониклась эмоциями хищников, и сама словно стала одним из них. Только ее животная бессознательная ярость не на людей обернулась. Девушка издала тихий утробный рык и шагнула в проем. Иглоплюв почуял неладное, и, уловив смену настроения будущей жертвы, отшатнулся.

– Рикки, мать твою, ты куда?! – завопил Оливье, на мгновение потеряв самообладание. К счастью, во всеобщей суматохе его промах с именем никто не заметил.

Понимала ли я, что происходит? Возможно, дальним уголком сознания. Но сейчас разум не поспевал за моими движениями. Мне дико хотелось крови. Хотелось вспарывать животы, выворачивая наружу кишки, разрезать трахеи, чтобы кровь била фонтаном. Иглоплювы визжали от ярости и пытались достать меня. Но я быстрее. Я – ветер. Первую волну, обступившую наше укрепление, я смяла. Стилеты с упоительным хлюпаньем впивались в плоть. Я знала все уязвимые точки и метила туда.

Твари не ожидали такой прыти от человеческой девчонки. Я ощущала их недоумение, возмущение. И даже страх. О да. Я наслаждалась их ужасом. Это действует лучше любого наркотика.

Хищники отступили для перегруппировки. А я вынырнула на поверхность человеческого разума. И услышала, как от страха скулит Милина.

– Господи, Господи, Господи… – причитала ботаничка. А уж в ее мыслях творился настоящий бедлам.

Пер думал о чем-то очень сумбурном и молчал, глазами большой рыбы глядя на Саманту, вернувшуюся обратно под ненадежную защиту мин. Вся облитая чужой кровью, с бешеными глазами и оторванной лапой иглоплюва в руке.

– Ой, мамочки, – пискнула Милина, сравнявшись цветом лица с бетонными стенами. – Это… это…

– А вы как думали? – хмыкнул Оливье, который бледностью щек вполне мог с ней соревноваться. – Она же лингвист.

– Заткнитесь все, – прошипела девушка, падая на колени рядом с Ульфом. – Открой рот.

– Что? – пробормотал мужчина, не понимая, чего от него хотят.

– Открой свою гребанную пасть! – Сэм потрясла перед его лицом умыкненной конечностью.

– Ты рехнулась? Я не буду…

– Да чтоб тебя… – не дожидаясь повиновения, лингвистка сжала горло десантника с такой силой, что он невольно приоткрыл рот. – Достаточно…

Она сжала лапу иглоплюва. Теплая липкая кровь, красная, как и у людей, засочилась по изуродованным мышцам, капая на губы Ульфа. Тот посерел еще больше и дернулся, но хватка Саманты была железной. А он, обессилев от яда, уже не мог сопротивляться. Поэтому он просто булькал, вынужденно глотая.

Пер со стоном отвращения отвернулся. Милину стошнило прямо на сапоги Оливье.

– О, мать твою! – рявкнул пилот. – Смотри, куда блюешь!

– Простите… я…

– Я же просила заткнуться! Мне нужно послушать, – Сэм наклонилась к груди Ульфа, внимая ударам сердца. Она должна понять, успела или нет.

– А ты вообще ополоумела, – накинулся на нее пилот. – Что это за фрик-шоу?

– Кровь иглоплюва – противоядие. Кроме лингвистов этому никого не учат, что ли?

– Ну и что?

– А то, что ты мудак конченный. Все, синусовый ритм восстанавливается. Он выживет.

– Нам-то что с того? Все равно сдохнем. Не сейчас, так через пять минут. И вообще, что это было? Ты словно андроиднулась.

– Скажи спасибо, что тебя не зарезала в процессе. Хотя, все впереди. Еще хоть слово про Ульфа…

– Влюбилась, что ли?

Саманта собиралась ответить на пышущий ядом сарказм, но не успела. Ее человеческий разум чуть снова не схлынул восвояси от окружившей ее ментальной бури.

Я помогу. Я тебя не брошу.

Остальную братию этот шквал пси-энергии не затронул, но Сэм едва не распласталась на полу. На плечи словно рухнула невидимая стальная плита, грозившая раздавить ко всем чертям. Затылок ныл, глаза, перед которыми полыхали все цвета спектра, пытались выкатиться из орбит, а зубы сводило.

– Что за?..

Иглоплювы застыли на месте. Саманта уловила краем мозга, как на их разумы обрушился ураган, придавивший хищников к земле. Словно на стаю мелких букашек, тусующихся на кухонном столе, невзначай поставили пресс-папье. Ярость плюшевых убийц невозможно описать словами. Они мечтали о пиршестве, истекали слюной, но не могли пошевелить даже усами.

Из ступора лингвистку вывел оживший коммуникатор.

– Эй, Сэмми, вы там еще не окочурились? – раздался веселый голос рыжего инженера.

– Пати?!

– Она самая.

– Что происходит?

– Мы с Мэттиром заставили-таки взлететь эту птичку. Гай вышел из подчинения Вонна, вошел в атмосферу планеты. Мэтт предположил, что он намерен задержать их с помощью псионики. У вас есть шанс. Скинь мне свои координаты. Мы уже на подходе.

– Мы?

– Со мной Руслан и Сахир.

– Садись рядом с челноком. Мы совсем близко, главное – сквозь мишек прорваться.

Сэм потеряла связь с кораблем, но поведение иглоплювов говорило само за себя. Медведи бросились врассыпную с дикими воплями. Милина потеряла челюсть, а Пер держался за грудь, словно не хватало воздуха. Один Оливье был показательно спокоен, но девушка знала, какой хаос творится в его голове. Ничего героического.

– Эй, ты как? – Саманта снова склонилась к десантнику.

– Жить буду. Наверное. Что за хрень ты вытворяла со мной?

– Спасала твою жалкую шкурку, – ухмыльнулась Сэм. – Ну и как они тебе на вкус?

– Солоноваты. Но видимо я просто не любитель крови. Мне эта сцена будет до смерти сниться в кошмарах.

– Не слышу благодарности.

– Я тебя потом поблагодарю, когда выберемся.

– Интрига?

– А то.

Спустя полчаса Пати снова вышла на связь.

– Мы на месте.

Поторопитесь. Я не смогу долго их сдерживать.

– Гай советует шевелиться, – предупредила остальных Саманта, поддерживая Ульфа, который еле передвигал ногами.

Впрочем, в советах никто не нуждался. Милина рванула к выходу первой. У двери челнока ее чуть не сшиб мужественный Оливье.

Саманта только сейчас заметила, что рассвело. Они пережили ночь. Один только этот факт восхищал, не говоря уж об окружающей их красоте. Разноцветная флора пестрела и благоухала, и чихать ей на кошмар, творящийся вокруг нее. Рай. Такой же как на Андрисе.

Пати, как и просила лингвистка, посадила второй челнок рядом с его многострадальным братом. Сэм зашипела от ярости, увидев, что стало с их средством передвижения. Иглоплювы постарались на славу.

Саманта!

Рев корабля едва не разорвал ее мозг изнутри. Девушка в панике обернулась и ужаснулась. Иглоплювы возвращались.

Я… не могу… королева… сильнее…

Матка решила, что такую жирную добычу выпускать из рук нельзя. И обрушила ментальный пси-пресс на своих сородичей. Королеву они боялись больше корабля.

Хищники приближались. Твари словно слились в один огромный плюшевый комок, мчащийся к ним на всех парах.

– Мы не успеем взлететь, – прошептала Милина.

– Все. Быстро. Внутрь, – проскрежетала Сэм.

– А ты?

– Я их задержу.

– Ты с ума сошла, тебя же…

– Заткнись и делай, что я сказала!

Милина решила не спорить и юркнула в люк. Ульф задержался у входа, вопросительно глядя на лингвистку.

– Ты уверена?

– Иди! От тебя сейчас никакого проку.

– Так вот и я об этом. Меня уже не жалко.

– Проклятье! В челнок, живо! Это приказ!

На споры не было ни сил, ни времени. Они ей пригодятся для другого. Сэм опустилась на колени, чтобы не потерять равновесие. Зажмурившись, чтобы ничего не отвлекало, она попыталась собрать все свои мысли в одну кучу. А эту кучу – в кулак. Это тяжело. Мысли ведь – не слова, разбегаются, как тараканы при малейшей попытке скомпоновать их в одно целое. Ее никто этому не учил.

Я помогу.

Гай вовремя очухался.

В отличие от вас, мхуурры мыслят линейно, а не хаотично. Я поведу тебя.

Саманта не знала, что такое возможно. Мхуурры практикуют слияние разумов только с валиурцами, ныне сгинувшими. Но Гай, всего лишь биомех, сделал для нее исключение. Его пси-энергия ворвалась в мозг лингвистки, сметая все на своем пути. Саманта запаниковала и едва не отключилась.

Успокойся. Позволь. Впусти меня.

И она впустила. С трудом, но впустила. Огромным усилием воли она приказала себе расслабиться и не реагировать враждебно на интервента. Его разум сиял перед закрытыми веками слепящей белой точкой, словно только что рожденная сверхновая. И она потянулась к нему. Все ее мысли понеслись к этой путеводной звезде, с каждой секундой увеличивая темп и силу. А когда голова готова была взорваться от копившейся там мощи, Саманта поняла, что надо делать. Она направила эту энергию на иглоплювов.

Назад, назад, назад. Назад. НАЗАД!

Твари замедлили движение, не понимая, откуда взялась эта волна. Потом шустро хлынули обратно.

Сэм открыла глаза, но поняла, что ничего не видит. Да и не слышит. Чьи-то руки подхватили повалившуюся ничком лингвистку и запихнули в челнок. Люки задраили. И она наконец позволила себе уплыть в темноту.

Сознание вернулось неожиданно и неприятно. Кто-то водил по ее лицу влажной тряпкой, ощутимо воняющей спиртом.

– Что за хрень?!

– Тише… – Сэм распознала голос Милины. Слух вернулся.

– Где мы? – проскрежетала Саманта и закашлялась.

– В челноке. Подлетаем к Гаю.

– Зачем ты это делаешь?

– Что «это»?

– Елозишь по мне грязной тряпкой?

– Ты спасла нас, позволь теперь и нам позаботиться о тебе. И вовсе она не грязная. Я ее продезинфицировала.

– Вас спас корабль, – запротестовала лингвистка. – И твой брат со своей… хм… девушкой. Если бы они не починили второй челнок…

– Без тебя мы бы не продержались до их появления. И ты уж точно спасла Ульфа. За это я тебе благодарна. Ты поступила бы так для каждого из нас.

Ну, насчет Оливье большие сомнения. Мм. Ульф? Интересно…

– Тебе нравится Ульф?

– Он всем нравится.

Но это неважно. Ему нравишься ты.

– Ну как ты тут? – к Саманте подошла Пати. – Ох, Милина, опять ты здесь. Я ж сказала, не трогай ты ее. Вот прилипала-то! А ну брысь отсюда!

– Но…

– Я сказала – брысь. Я тут старшая. Дай пошушукаться с подружкой.

Милина обиженно вспыхнула, глаза наполнились слезами, но возражать больше не стала. С гордо-прямой спиной отправилась к Руслану, сменившему Пати у штурвала.

– Вот это катавасия, – вздохнула техничка. – Ты там живая, подруга?

– Живая. Вроде бы. Как Ульф?

– Жить будет. Сахир колдует над ним, совсем недалеко от тебя. Ты что, не видишь?..

– Зрение пропало. Надеюсь, временно.

– Хреново.

– Ты-то что забыла во всей этой спасательной операции?

– А кто еще мог бы так стильно подвести челнок к вашим задницам? Мэтт лучевик в руках держать не умеет, а я смогу за себя постоять, если придется.

– С иглоплювами твои «боевые» навыки не прокатят, – на слове «боевые» Саманта показала пальцами недвусмысленные кавычки.

– Спасибо за веру в меня, – съехидничала подруга.

– А что там с Гаем?

– Кстати, из-за его выкрутасов мы и потеряли с вами связь в начале. Видимо, копил энергию для своего экспромта. Видела бы ты капитана… Когда отказали все системы, и корабль через Карлина поведал ему о своих намерениях, его чуть удар не хватил. Я никогда не думала, что корейцы могут так краснеть от ярости. Гай пригрозил отключить систему жизнеобеспечения. И влетел в атмосферу.

Чокнутый.

ГЛОССАРИЙ №14

Коктейль «Гидра» – боевой коктейль, разработанный лабораторией Айлин специально для десантных частей СПЕКТРа. Содержит стимуляторы для нервной и мышечной тканей, а также нано-частицы. Перед первым применением десантнику в кровеносную систему вживляются нано-импланты, с которыми частицы входят в симбиоз. Для других войск и гражданских коктейль представляет опасность летального исхода.

Относится к разряду наркотических веществ.

Увеличивает выносливость, скорость регенерации клеток, повышает уровень адреналина. Болевой синдром и время реакции значительно снижаются. Действует от 1 до 3 суток, в зависимости от дозировки. Не рекомендуется частое применение. Побочные эффекты: резкое старение клеток после вывода лекарства из организма.

15

Один год, три месяца и девять дней назад. Каллисто

Вся эта беготня вокруг, что ж, она меня расстраивает.

Просто причини мне боль, к которой я привык (пер. с англ.).

Depeche Mode –

«A pain that I’m used to»

Собственно, проблем у него всегда хватало. Своих. Но сердце считало своим долгом принимать так же близко проблемы Саманты. Мотивируя это тем, что кто-то же должен. Она же и в ус не дула.

Перебирая папки с бумагами, Максим Звонарев вспоминал свою прошлогоднюю командировку. Белина не глядя подмахнула приказ о замене слагаемых – ей параллельно, кто полетит на поиски. И Макс получил добро покинуть Каллисто вместо Моники. Он вывернулся наизнанку, чтобы найти Саманту и рассказать о своих тревогах. И что в ответ? Пожатие плечами, кривая ухмылка и безграничное упрямство.

Макс долетел до Гаапта без приключений, но с десятью пересадками – из кожи вон лез, чтобы уложиться в отведенный на командировку срок и успеть встретиться с Самантой. Усталый, как полудохлый жовонь, он умудрился в день прилета встретиться с директором крупнейшего рудника. Тот клялся и божился, что Фредерика Петерман скоропостижно скончалась около двух лет назад (о чем Максим и сам знал), а когда Звонарев заикнулся, что госпожа Айлин будет недовольна, даже предоставил оригинал свидетельства о смерти. Именно его, с легким сердцем, Макс и запихнул в свой кейс, чтобы ткнуть в него носом Белину.

Когда он наконец добрался до Зеленого сектора и буквально рухнул в кресло зала ожидания в космопорту Примы-13, с удивлением обнаружил, что в запасе еще целых три дня. Саманта отреагировала на его просьбу-приказ встретиться на этой планете с донельзя обидным удивлением. Как будто он предложил ей выброситься из шлюза без скафандра.

– Почему именно там? – несколько раз уточнила девушка.

– Да потому что! – пока не рявкнул, она не успокоилась.

А какие еще есть варианты? Этот каменистый шарик – идеальное место для встреч тех, кто боится быть услышанным не теми людьми. Планета излучала волны интересного свойства. Они блокировали любую нано-прослушку. Оранжевый департамент межпланетных коммуникаций запретил эти волны. Ага. Запретил. Планете. Затем пытались финансировать разработку блокаторов излучения. Но тогда на департамент надавили уже Фиолетовые – финансисты. Они облюбовали этот уголок вселенной из-за тайных сделок. И не хотели отказываться от этой услуги.

Оранжевые кинулись за подмогой к военным. Красный департамент наотрез отказался давать по этому поводу какие-либо комментарии. И Приму-13 наконец оставили в покое.

Вот здесь-то, под благодатными невидимыми лучами-глушителями, и предстояло встретиться двум одиночествам.

И чем ближе подкрадывалось время свидания, Макс паниковал все сильнее. Выбрал для встречи крохотный бар с грязными столиками и дешевыми напитками. Потом передумал – здесь их разговор могут услышать и передать кому не надо. А вот в центральном заведении планеты, где всегда полно народу и людской гомон не умолкает ни на секунду, шанс затеряться гораздо больше.

Саманта обрадовалась ему. Даже попыталась обнять. Но Макс все ее попытки оказаться дружелюбной оборвал на корню. Ибо, увидев ее, занервничал с удвоенной силой.

– Эй, друг! – девушка обратилась к бармену. – Моему приятелю нужна встряска. Что тут у вас самое крепкое?

– «Кровь иглоплюва», – ухмыльнулся мужчина. – 70 градусов. Виски.

– Пойдет, – кивнула она и спустя минуту грохнула стаканом перед изумленным Максом.

– Что это? Я на службе…

– Пей! Это не обсуждается. Иначе я тебя не смогу слушать. У тебя зубы стучат, как у припадочного.

Обжигающий напиток рухнул в желудок, оставив за собой след в пищеводе как от хвоста кометы. Но зато язык наконец оттаял, и Макс поведал, зачем он здесь и что происходит.

Но Саманту не проняло.

– Почему ты так цепляешься за космос?..

На этот, казалось бы, простой вопрос она не смогла ответить. Сидела, уставившись в свой стакан, и молчала. Ребята заказали ужин и пересели за столик в углу зала, чтобы не привлекать внимания.

– Сэм? – Макс наклонился вперед и попытался перехватить ее взгляд. Не вышло. – Дело в Оливье? Ты поэтому не хочешь уходить с корабля?

– Что ты имеешь в виду? – взгляд, как и голос, был холоден как сталь ее стилетов, которые ему всего однажды довелось увидеть. – Между нами ничего нет, и быть не может.

– Но тебе бы этого хотелось? – продолжал он напирать.

– Да причем тут этот придурок? – взорвалась Саманта, едва не опрокинув на себя стакан. – Ты хоть на секунду можешь о нем забыть?

– Извини. Но я ума не приложу, какие еще могут быть причины оставаться на этом…

– А они должны быть?

– Кто?

– Причины эти. Которыми ты так любишь оперировать.

– А если ты погибнешь?

– А если на твоей научной станции случится авария, и все ваши запасы кислорода вылетят в трубу? Мы все ходим под знаком смерти, так что не надо меня пугать. Я могу с таким же успехом погибнуть на Соммере. Разрушится купол, и все твари, которых правительство планеты никак не сподобится уничтожить, кинутся на охоту. А тех, кого не сожрут, ждет смерть не менее мучительная.

– Знаешь… Все, что ты перечислила, гораздо лучше варианта, которого я так опасаюсь.

– Ну, и?

– Белина. Она что-то хочет от Фредерики Петерман, и мне это не нравится. Если она выяснит, что она – это ты…

– Значит, судьба у меня такая.

Вот и весь диалог. Макс поклялся и побожился про себя, что этот раз – последний. Он через всю галактику мчался как раненый в заднее полушарие, а ей хоть трава не расти.

– Мне тоже это не нравится, Макс. Но я не хочу забиваться в угол галактики и выть оттуда на пролетающие мимо челноки раз в пятилетку.

Мужчина вздохнул. Дальше развивать эту тему не было смысла. И разговор плавно перетек в другое русло. Саманта пожаловалась на капитана, корабль и некоего оружейника, который ее невзлюбил. Снова поднимать тему Оливье он не решился – девушка ясно дала понять, что ей неприятны его подозрения. Но это имя кололо его язык подобно раскаленной спице. Она подняла на него глаза и улыбнулась.

– Я поклялась не читать твои мысли. Но и без них вижу, как ты волнуешься за меня. Не стоит. Правда. Я справлюсь. И с капитаном, и с Гаем.

– Угу. А как на личном фронте? – вот кто тянул за язык? Но не утерпел, грешен…

– Пока полная фрустрация, – Сэм пожала плечами. – Хотя есть человек, которому я симпатизирую.

– Надеюсь, у него много отличий от Оливье. А то тебя привлекают странные люди.

– Не бойся. Он – его полная противоположность. Но я не уверена, что выгорит. К тому же, на корабле запрещены романы.

– А кто он?

– Хороший человек, Макс. Расскажи лучше про свою монстрохозяйку. Как вообще дела?

– Как всегда. Гоняет всех в хвост и гриву. Вот поэтому я здесь.

– Есть кто-нибудь на примете для личных утех?

– Нет, – Максим так яростно замотал головой, что едва не разлил на себя виски. – Мне сейчас не до этого.

Мне бы тебя…

Саманта вдруг вскинула голову и уставилась на него. А глаза странные-странные.

– Что? – а в голове только одна мысль – она услышала, Господи Боже, она услышала!..

– Да так, ничего.

Но разговор клеиться перестал. Принесли еду. Так же молча поужинали, не глядя друг на друга. На том и расстались. И сейчас его волновала не столько безопасность, сколько способность Сэм. А он тоже дебил. Ведь столько лет держался…

От дум насущных, и о Саманте в частности, его наконец-то отвлекли.

– Есть минутка? – в кабинет заглянула Моника с непроницаемым выражением лица, в облачении для открытого космоса.

– Заходи, – кивнул Звонарев. – Что-то случилось?

– Пока не знаю, – девушка придирчиво осмотрела стены, обвела глазами мебель, после чего уселась в кресло напротив. – Прогуляемся?

Под прогулкой подразумевался обход в скафандрах вокруг научной станции. В месяц каждому сотруднику секретариата на это благое дело выделялось десять часов.

Максим свои девять часов уже отгулял, и не хотел тратить последний драгоценный час имитации свободы на пустой треп с Мон.

– Я…

– Это очень важно, – в ее взгляде вдруг мелькнула тень затравленного зверька, и Макс покорился неизбежности.

– У тебя полчаса, – предупредил Максим, когда они вышли на поверхность Каллисто. – Мне нужно работать. К полуночи вернется Белина, и…

– И тебе придется ее ублажать. Знаю, знаю. Я не задержу тебя, – и замолчала. Мужчина вздохнул.

Что ж, молчание – тоже неплохо. Можно насладиться пейзажем.

Научная станция Белины располагалась в центре кратера Вальхаллы, диаметром триста пятьдесят километров. От метеоритов защищало мощное силовое поле, которое вырабатывалось пятеркой хитроумных генераторов. Каждый страховал остальные четыре на случай отказа. К тому же, бóльшая часть станции находилась под поверхностью Каллисто.

Сплетение скалистой породы и льда делало поверхность спутника особенно очаровательной. Эдакий драгоценный шарик для рождественской елки. Правда, от пейзажа начинает тошнить спустя месяц. Но все же эти редкие прогулки – лучшее, что случалось с ним за время, проведенное рядом с Белиной.

Из-за отсутствия атмосферы звезды вокруг казались невероятно яркими и близкими. Кажется, протянешь руку – и в ладони окажется горсть ледяных искорок. Они просочатся сквозь кожу, сольются с кровью, и ты станешь сверхновой. И будешь наблюдать за жалкими потугами человеческой расы, пытающейся установить вселенское господство. Наблюдать равнодушно, не испытывая никаких эмоций, боли, страха. Лишь холодное спокойствие длиной почти в вечность.

– Счастливчик Митч пропал, – мечты о космической жизни самым грубейшим образом прервали. Макс моргнул и с удивлением оглянулся.

– Это еще кто?

– Митч Крожер. Ну же, вспомни! Мы в прошлом году вместе отмечали Последний День*. Ты упился как хрюндель и спорил, что сможешь продержаться в вакууме две минуты. Ну, без скафандра, естественно.

– Сама же говоришь – упился. Не помню его. В каком отделе работал?

– Отдел исследования генетических мутаций.

– Стоп, так это…

– Да.

Теперь он вспомнил Митча. Добродушный увалень, любимец всего отдела и гениальный ксеногенетик, биолог и биоинженер. Его ценила даже Белина. А Моника – особенно, ведь они состояли в тайных отношениях уже не один год.

– И что с ним случилось?

– Он же Счастливчик! Ты меня слушаешь вообще?

Счастливчиками за глаза, и не только, называли всех, кому удалось вырваться с базы. Не важно, почему и как, главное – ты уже не на Каллисто, под присмотром суровой церберши.

– Год назад его завербовали на фрегат «Суворов». Какая-то разведмиссия на окраине галактики. Айлин спонсировала. В позапрошлом месяце он должен был вернуться на Каллисто. Но не вернулся.

– Может, экипаж что-то задержало?

– Серьезно? Люди, которые подчиняются Красному департаменту и госпоже, сорвали все сроки? Она же за это с них кожу живьем сдерет.

– А вдруг поломка. Или… он свалил с корабля.

– Его контракт с Айлин так и так заканчивался во время их экспедиции. Зачем ему это? Его здесь ждали только ради рапорта. А мы… Мы собирались пожениться и осесть в Зеленом секторе. Мне ведь тоже чуть-чуть осталось.

– Возможно, он передумал. Уж извини. Вдруг влюбился в члена экипажа? Какая-нибудь ботаничка…

– Ну, спасибо, дружище.

– А теперь серьезно. Ты правда наивно полагаешь, что Белина так просто отпустила бы талантливого ученого и позволила ему перебраться на фермерскую планету? Что бы он там делал? Пшеницу сажал?

– Пропал не только Митч. Весь экипаж «Суворова» сгинул вместе с кораблем. Ни слуху, ни духу. Я тут копнула поглубже. Это не первый пропавший разведывательный фрегат в этом году.

– Что? – вот тут он и почувствовал, как под ложечкой засосало. В словах Мон все-таки есть разумное зерно. И ее паника мягко начала переплывать к нему.

– Несмотря на все эти дебильные запреты и секретность, я попыталась отследить маршрут каждого из них. До границ Млечного пути они долетели. А потом связь обрывается. Все как в воду канули.

– И что это значит?

– Это значит, что в галактике что-то происходит. Ты заметил, как психует Белина в последнее время? Срывается на всех чаще и сильнее обычного. Мне страшно. И я очень переживаю за Митча. Хотя и понимаю, что скорей всего его уже нет в живых. Почему нам ничего не говорят?

– Мне очень жаль, Мон.

– Да. Спасибо. Пойду я. Извини, что вывалила на тебя все это. Но ты вроде как единственный мой друг здесь. После Митча… – всхлипнув, девушка развернулась и прыжками направилась к шлюзу.

Макс растерянно смотрел ей в след, пытаясь осмыслить только что услышанное и связать это с тем, что ему уже известно.

Так может Саманта была права? Вдруг Белина и правда хотела забрать с Гаапта провинившихся лингвистов, а конкретно Сэм ей до лампочки? Тогда дело начинает и впрямь дурно пахнуть, раз уж сама госпожа Президент нервничает.

Вернувшись в свою комнату, Максим плеснул себе виски и опустился в кресло. Спустя полчаса бездумного вглядывания в стакан он пришел к выводу, что обязан сообщить эти новости Саманте. А еще – успокоить и поддержать Мон.

Но к завтраку она так и не пришла. Заболела? Нет времени? Села на диету? Заболеть, работая у Белины можно, только ненадолго. Здесь такое скопление медицинских препаратов, что уже на вторые сутки умирающего поставят на ноги. На диету садиться вовсе нет смысла. Все сбалансировано, все самое необходимое плюс витамины. Остается одно – дикая занятость. Это Макс мог понять. Он сам частенько пропускал приемы пищи из-за капризов Белины.

А скорее всего, девушку просто подломила потеря, и ей не до еды. Как бы он себя чувствовал, случись что с Самантой? Даже представить страшно.

Через три дня шестое чувство начало подсказывать, что у Моники дела идут не очень. По-прежнему ни слуху, ни духу. И никто из сотрудников понятия не имел, где она. А если и имел, то предпочитал держать эту информацию при себе. Правда, оставался еще один не опрошенный коллега. Вышестоящий. Но по такому поводу дергать Белину – себя не уважать, не любить и хотеть помереть в расцвете сил и лет.

Но госпожа сама предстала пред его очами через месяц после исчезновения Мон.

– У нас нехватка кадров. Нужен новый сотрудник в отдел по связям с общественностью.

Под ложечкой не то что засосало – задергало. Выходит, Моники больше нет на базе. Сбежала раньше срока? Зачем? Искать Митча? Это глупо даже для нее.

– Вроде бы их отдел был полностью укомплектован, – робко заикнулся Макс, не рискуя поднять глаза на Белину.

– Уже нет. Месяц назад одна из сотрудниц уволилась. Ее место с тех пор вакантно.

– Но мне никто не сообщил…

– Я сообщаю, – милостиво улыбнулась брюнетка. – Кстати, почему бы тебе не зайти сегодня вечером ко мне?

Макс мрачно кивнул, через силу скривившись в подобии улыбки. Теперь он не на шутку боялся за девушку.

Никто просто так не увольняется отсюда. Или вперед ногами, или по истечению срока контракта. Он не поверил Белине ни на йоту.

Конечно, остается шанс, что Моника покинула Каллисто на своих двоих. Как?

Пробежавшись по последним отчетам, Макс выяснил, что месяц назад у девушки такой возможности точно не могло быть. Если только она научилась телепортироваться. Челнок с новыми образцами прибыл только вчера. Продукты завозятся редко, и только замороженное мясо. Овощами и фруктами база могла сама себя обеспечивать благодаря подземным теплицам.

Целый месяц прятаться за пределами базы? Без воздуха, запасов пищи? Невозможно продержаться без купола так долго. Выходит, Моника планету не покидала… Ведь не могла же Белина по доброте сердечной ее отпустить? Или могла?

Влив в себя половину «Космического волка», Макс понял, что совсем запутался. Коллеги, попадавшиеся ему на пути, удивленно оборачивались вслед парню, недоумевая, как он осмелился напиться на рабочем месте. А ему с каждым шагом становилось все страшнее. Ввалившись в комнату Белины, Макс прислонился к стене и судорожно выдохнул.

– Я вижу, ты подготовился, – она подплыла к нему, провела кончиками пальцев по губам, спустилась до шеи, задержавшись на яремной вене, затем скользнула вниз, к брюкам. Макс не пошевелился. Сжал челюсти и закрыл глаза, от души понадеявшись, что на лице не проскользнет гримаса отвращения пополам с брезгливостью. Но Белина вовсе не за сексом его позвала.