Текст книги "Среда обитания – Космос"

48

Точка отсчета – побег. Триста двадцать дней вперед

Так близко, и не важно, насколько далеко.

И от всего сердца, искренне,

Всегда доверяем друг другу.

И остальное не важно.

Никогда не открывал себя с такой стороны:

Это наша жизнь, и мы проживаем ее сами.

Все эти слова я не просто говорю

А остальное – не важно (пер. с англ.).

Metallica –

«Nothing else matters»

После ухода девчонок я старалась не раскисать. Получалось плохо, но видит Космос – я старалась! Я даже пересилила себя и старалась растормошить впавшего в эмоциональную кому пирата – ментальные разговоры с Одди, это конечно, замечательно, но хотелось бы послушать еще и живую речь, пока есть такая возможность. Мой новоприобретенный кузен отчаянно этому сопротивлялся. Предпочитая общество вискаря, купленного на Эросе.

Хотя, прогресс уже на лицо. Мы перестали кидать друг другу обвинения разной степени тяжести. Я – в том, что отдала Гаапту три года жизни, он – что не уберегла его брата. И мягко говоря, оба этих заявления были далеки от правды. И мы это понимали.

Девушка сидела на кухонном уголке, вяло ковыряясь вилкой в непроваренном нечто – ее первом самостоятельном эксперименте с кашей.

Из глубокой задумчивости ее вывел странный звук – стук разделочного ножа по пластиковой доске. Подняв глаза от миски с несъедобным варевом, лингвистка обнаружила Сержа, стоящего за кухонной тумбой, и с сосредоточенным видом что-то усердно нарезающего. Вокруг внезапно разлился аромат тушеного мяса. Интересно, как долго она сидит вот так, отключившись от реальности?

Минут пятнадцать, – подсказал Одиссей. – Серж уже давно рядом с тобой.

Печальная печалька. Совсем бдительность потеряла. А ты на что?

Разве от него исходит опасность? Нет. Я и молчу.

– Это что? – вопрос был совершенно несодержательным, но Серж, как ни странно, понял.

– Готовлю.

– Зачем? Это моя обязанность.

– Ты меня, конечно, извини, но жрать твою отраву надоело. Хочется иногда вылезать из гальюна.

– Можно подумать, пират умеет готовить.

– Умеет. У нас, знаешь ли, кока на корабле не имелось. Все вахту несли. Захочешь жрать, не так раскорячишься.

В кастрюльку, пыхтящую на плите, полетела мелко нарезанная зелень и наструганные кубиками овощи.

– Мясо ты где взял? – с подозрением принюхиваясь, поинтересовалась Сэм.

– Да уж не у Одиссея отковырнул. Это солонина.

– Не может солонина так эм… приятно пахнуть.

– Так она вымочена в особом рисовом соусе. И плюс специи, которых тут навалом. Тебе просто лень жопу оторвать от кресла и покопаться в шкафах.

– Действительно. Я же ничего тут не делаю вообще. Так, для мебели.

– Вот именно, – парировал пират. – С таким кораблем и капитан не нужен.

– Ты сейчас на что-то намекаешь?

– А ты как думаешь?

Так, хватит, – грянуло в головах обоих. – Надоело! Если не прекратите ругаться, пущу в кухню паралитический газ. Оно вам надо? Задолбали!

На полчаса в кухне воцарились мир и жвачка, прерываемые лишь бульканьем рагу. Сэм вдруг почувствовала, как желудок истерично завопил, и решила не нарываться, а то никто с ней не поделится. Мелькнула мысль, а не отравит ли, но тут же улетела восвояси. Может и к лучшему, если отравит?..

– Кушать подано, – буркнул наконец Серж, составляя кастрюлю с плиты. – Садитесь жрать, что ли. Накладывать сама будешь, официантом я не нанимался.

Саманта даже для приличия не стала мяться – слишком хотелось есть. Несколько минут в кухне раздавались только мерные постукивания ложек о миски.

– Мм, вкусно, – наконец не сдержалась лингвистка. – Даже удивительно.

– А то.

Отставив тарелку и покосившись на капитана, которая с треском за ушами все умяла, Серж достал откуда-то из-под стола пузатую бутыль «Spaces wolves» и две жестяные кружки. Плеснув в каждую на два пальца, одну из них подтолкнул к Саманте.

– Помянем Макса.

– Ну… давай.

– Космос тебе периной, брат, – опустив глаза, произнес Серж.

– Покойного путешествия, – тихо подхватила девушка.

Подняв на пару секунд кружки, пригубили напиток.

– Ты извини меня за весь тот бред, что я нагнал на Ульфа, – после секундного молчания выдал мужчина. – Он отличный мужик.

– Мы уже это проходили.

– Мир?

– Типа того.

– Ты не думай, я тебе глаза мозолить долго не собираюсь. Вот только… На те планеты, куда бы я хотел попасть, вы с Одди не сунетесь, а челнока у меня нет.

– Мы пожертвуем тебе один экземпляр. Ты же знаешь, что мхуурры наверстывают потери. Может, небыстро, но зато тщательно. Но я не стремлюсь от тебя избавляться. Честно говоря, страшно представить себя в одиночестве. Полном, – призналась девушка. – Но мы – не друзья. Так что выбора особого у нас нет. Рано или поздно вцепимся друг другу в глотки.

– И возможно, даже раньше, чем ты думаешь, – с задумчивым видом произнес Серж, разглядывая свою кружку. – Дали мне тут одно задание нехорошее. Очень не хочется его выполнять, но слово-то дал. К сожалению, раньше, чем понял, чего от меня хотят.

– Что-то не нравится мне твоя речь…

– И правильно. Щас еще меньше понравится.

– Кто хоть задание-то дал?

– Пати.

– О, черт. Что-то на Буурхе? – догадалась Сэм, тут же против желания залезая в голову Сержа.

Вот, уже и говорить не нужно…

Тут же выскочила обратно. Пусть лучше сам. Так оно не шибко страшно…

– Ну, не хочу даже спрашивать, откуда поняла.

– Она после спуска на планету сама не своя ходила хрен знает сколько времени. Мысли закрыла, говорить отказывалась наотрез. И даже теперь не рискнула, значит…

– Хотела по-хорошему расстаться. Да и боялась тебя расстраивать.

– А то, что я тебя от таких хороших новостей прибить могу, она не подумала?

– Подумала. Но решила, что меня не жалко. Короче, давай не будем тянуть, самому не в кайф все это тебе вываливать. Дом, в котором жил Ульф, сгорел. Несколько трупов, не поддающихся опознанию. Очевидно, гостил у них кто-то. Учитывая, что старичка – хозяина дома, и самого Ульфа с тех пор никто не видел…

– И что, никаких сомнений? – охрипшим голосом уточнила Сэм, держась дрожащими руками за кружку, как за единственное средство удержать рассудок на плаву.

– Ну, у чувака, с которым Пати беседу держала, нет. Все считают их погибшими.

– Что же, там на километры больше никого нет? Почему не потушили?! Не спасли?!

– Откуда я-то знаю. Меня там не было. Конечно, может и поджог… Мало ли, кто по старой памяти решил долг вернуть. Мы, знаешь ли, не детские игрушки по космосу развозили. Он, может, и не маньяк, но крови на руках немало.

– Сомневаюсь, что дело в вашем пиратском прошлом. Это Белина. Кроме нее, некому.

– Да на фиг ей Ульф сдался?

– Ульф может, и не сдался. А вот его знания о моем местонахождении – очень даже сдались.

– Так он же не в курсе.

– Она-то об этом не знает.

– Ты только не психуй.

– Я не психую.

– Он мужик ушлый, может и смог уйти…

– Правильно! – резко воскликнула Сэм, отшатываясь от своей кружки. – Не верю в его смерть. Не хочу верить. Он же… он десантник, черт возьми. Он так просто не сдастся. Он бегал по планете, полной иглоплювов, в гордом одиночестве, и выжил. А тут какой-то пожар.

– Логично рассуждаешь. Как ни странно для девчонки с поврежденными мозгами…

– Поврежденными?!

– Да шучу я… Короче говоря, мы узнаем, что там случилось на самом деле, только если встретим очевидцев.

– Предлагаешь забить и не думать об этом?

– А смысл загоняться? У тебя и других поводов для этого хватает.

Как-то незаметно перешли на Максима. Серж долго мялся и ходил вокруг да около, а потом попросил рассказать о нем.

– Каким был брат? Я-то помню его совсем мальчишкой.

– Он был героем, – без тени пафоса произнесла Сэм, грустно улыбаясь. – Настоящим. Смелым. И очень преданным. А я… признаюсь, я никогда не считала, что Макс способен на подвиги. Он всегда оставался для меня комнатным мальчиком, тихим, милым и…

– Забитым офисным планктоном ты его считала, я понял, – хмыкнул пират.

– Что-то вроде. А он совершил невозможное. Он рассчитал и претворил в жизнь безумную операцию по спасению и побегу за пределы супер-защищенной базы госпожи Президент.

– Хочешь сказать, что ты к этому своему спасению рук не прикладывала?

– Не совсем так. Говорят, я на время вообще в охреневшего мясника превратилась. Но без него я бы никогда не нашла выхода. А он не только меня вытащил. Но и моих друзей, которые для него были чужими людьми. И лучевик в руках он держал весьма крепко. Я смотрела на него и не узнавала. Словно он стал другим человеком.

– Ага, как завалил парочку охранников, так сразу за своего приняла? – подколол Серж.

– Именно. Я поняла, что всю жизнь недооценивала его. А когда… мы… в общем, его у меня забрали.

– У всех нас, – поправил ее Серж. – Может ты думаешь, что я – бесчувственный кусок дерьма, но я никогда не переставал думать о нем. Но София ведь права. Нам не то что встречаться, да обменяться открытками на днюху, и то было бы чревато. Его карьера, его близость к Белине, от которой мы всю жизнь бегали благодаря махинациям Вонна… А потом, когда я ушел в свободное плавание, мало что изменилось.

– И чего мы тут распелись в оправданиях? Он же нас не слышит, – улыбнулась Саманта.

– А мы этого не знаем.

Девушка подавила желание оглянуться. Ей казалось, что за их спинами и правда стоит Макс. И если она обернется, он растворится и больше никогда не вернется к ним.

– Мне кажется, он рядом, – тихо произнес Серж. – А тебе?

Девушка молча кивнула, стискивая кулаки и ощущая, как впиваются ногти в нежную кожу. Он, наверное, и правда там, позади. Улыбается и качает головой, недоумевая, почему никто при жизни не сказал ему, как он важен для них всех.

– Ты прости нас, пожалуйста, – прошептала Сэм, косясь куда-то за свое левое плечо. Серж молча положил ладонь на ее запястье, и кулак сразу расслабился.

 
                                                  * * *
 

Спустя два месяца Одиссей плавно подплыл к одной из планет, отмеченных в списке Сержа.

Друзьями они не стали, да и не станут уже никогда, но общая потеря их сблизила. Вот только просить его остаться на корабле – не вариант. Да и ему терпеть ее в роли капитана всю оставшуюся жизнь совершенно не улыбалось. Серж планировал добраться до нычки, купить корабль и набрать новую команду. Рассиживать на попе ровно – не для него.

– Чем черти не шутят, вдруг найду Линдквиста. Сразу дам тебе знать, – воодушевленно заявил он, складывая в челнок выделенные Самантой припасы и пару стволов. На всякий случай. Никогда не знаешь, как примут тебя на не очень цивилизованной планете, где каждый второй житель имел крайне подозрительную разбойничью физиономию и мутную биографию.

– Каким это образом? – лениво поинтересовалась Сэм, не веря ни единому слову.

– Через Софку передам. А ты уж не поленись, навести своих подруженций и новую названную сеструху.

– Как пойдет, – отмахнулась Саманта. – Ты, кстати, не забудь на Соммер заглянуть через восемь месяцев.

– Это еще зачем? – подозрительно прищурился Серж.

– За наследством.

– Чего?

– А я разве не сказала? – невинно улыбнулась девушка. – У Максима в нашем банке была ячейка. Часть денег от зарплаты ежемесячно переводилась туда. А после его смерти ближайшие по крови родственники могут вступить в права наследства.

– А ты что, свидетельство о смерти туда отправляла? – недоверчиво хмыкнул пират.

– Мало того, что зарплата капать перестала, так еще и каждые полгода он должен был подтверждать свою жизнеспособность. Через шестьдесят суток банк сочтет его погибшим, и еще через полгода ты спокойно сможешь забрать свою долю.

– Ты думаешь, я смогу безнаказанно заявиться на такую центровую планету, как Соммер, да еще и нагло запереться в банк за деньгами?

– Конечно! Это же соммерский банк. Им плевать, даже если ты вожак иглоплювов. Главное, чтобы твоя кровь подтвердила генетическое родство с наследодателем. Ты не представляешь даже, сколько людей, объявленных в спектральный розыск, хранит у нас свое добро.

– Да понял я, понял. Ладно, загляну, если не убьют. Деньги лишними не бывают. Правда, не уверен, что имею на них право.

– Ой, вот только давай без этого альтруистичного дерьма. Может, ты их и не заслужил, ничего не сделав для брата, но он хотел, чтобы ты их забрал. А значит, считал иначе. Софию тоже уведоми как-нибудь между делом. Я слишком злилась в тот день, чтобы сообщить об этом.

– Да ты постоянно бесишься. Комок злющих нервов катается тут по Одиссею из каюты в каюту. Тебе бы какой-нибудь пыльцы попринимать для успокоения…

– Не берет меня ничего с этим дурацким метаболизмом, – махнула рукой Сэм. – Иначе я бы и не выбиралась, наверное, из наркотического дурмана.

– Не ной и не опускай руки, – стал серьезным Серж, подойдя ближе. – Ты мне теперь, вроде как, тоже не чужая. Не хочу думать, что твой труп болтается где-то в космосе.

Не будет он нигде болтаться, – возмутился Одди. – И не надо тут каркать.

– Ишь ты, где таких слов набрался? – ухмыльнулся мужчина.

– От Макса, наверное, – улыбнулась Сэм. – Он нам тут словарный запас хорошенько пополнил.

– Да я и не сомневался. Удачи вам. Одди, следи за своей капитаншей. Не давай ей раскиснуть. Все еще будет.

Хорошо? – уточнил корабль.

– А этого я не знаю. Не уполномочен. Просто будет. Хорошо или плохо, но мы живем.

И это уже вполне себе аргумент.

Обниматься не стали. Просто пожали друг другу руки на прощание. Невеселая улыбка Сэм против нерадостной усмешки во взгляде Сержа.

Одди разнервничался. Он и с девушками нехотя расставался, и с пиратом, к которому успел привыкнуть.

Пусть земля тебе будет пухом, – важно сообщил он, вместо русского «Ни пуха, ни пера».

Саманта поперхнулась заготовленным прощанием, а Серж выразительно приподнял левую бровь.

– Вот это да. И тебе не хворать, братан.

Сэм, хрюкнув в попытке сдержать хохот, все-таки сдалась на волю победителю-смеху. Пират тоже ухмыльнулся, расслабляясь.

Ой. Я что-то не то сказал?

– Да забей. Я тоже буду скучать по тебе, птица говорун.

А кто это?

– Сэм объяснит, – отмахнулся Серж, подходя к люку челнока и напоследок оборачиваясь. – Счастливо, ребята. Надеюсь, еще свидимся. И спасибо вам за все.

Сэм, натянув шлем и вцепившись в поручни, чтоб не улететь вслед, наблюдала, как открывается модульный шлюз и десантный бот осторожно двигается к выходу. Словно детеныш блажника, неохотно отрывающийся от пуповины матери – они связаны плотной мышечной тканью, пока малышу не исполнится год.

А я себя чувствую этой самой матерью, – вздохнул Одиссей.

Не знала, что ты настолько привязался к нему.

Да я про челнок. Никогда не расставался с ними навсегда. Ведь даже Лейла вернулась, пусть и покореженная.

Пати и Серж починили ее. Так что у тебя есть полноценная дочь. Хотя, маловат ты еще для отцовства.

Так ведь это и не дети. Просто… – опять тяжкий ментальный вздох.

Да я понимаю тебя. Я всегда тебя понимаю.

Челнок, покинув Одди, был все еще виден из-за медленно закрывающихся створок шлюза.

Как только помещение наполнилось кислородом, Сэм сняла шлем и кончиками пальцев прижалась к глазам. Плакать по пирату, бросившему ее на Гаапте? Вот еще!

Наконец, когда невыплаканные слезы отступили в глубь, она шмыгнула носом и отправилась к жилым помещениям.

Ты не одна. Я ведь с тобой, – подал голос Одди.

Я знаю. Просто…

Да. Я тоже всегда тебя понимаю. Я тоже буду скучать по всем ним. Хочешь, расскажу кое-что о моем мире? Это тебя отвлечет…

49

Точка отсчета – побег.

Триста девяносто пять дней вперед

Не дай Бог, чтобы мое сердце выставили на продажу.

Надеюсь, в конце концов правда восторжествует.

И я собираюсь бежать на край света,

Бежать на край света.

Чувствую, что найду дом, если попытаюсь (пер. с англ.).

Within Temptation – «Edge of the world»

Два с половиной месяца. Семьдесят пять дней. Тысяча восемьсот часов. Много ли это, чтобы надышаться перед казнью? Ничтожно мало. Много ли для подсчета секунд одиночества? Вечность.

В первую неделю Сэм, став наконец полноправной хозяйкой на корабле, воодушевилась. Можно хоть на голове ходить, и никто слова не скажет, не посмотрит осуждающе – ведь ты капитан. А еще можно спокойно заняться своими мыслями и заглянуть внутрь себя.

Что Саманта и сделала. И ужаснулась. Внутри-то была пустота. Ни планов, ни надежд, ни-че-го. Что делать дальше? Ради чего/кого жить? Целью, в общем-то, может стать месть, но лингвистка прекрасно понимала, как глупо пытаться достать Белину. Это как мушка кинет вызов бронтозавру.

Насекомое может доставить массу неприятных ощущений, залетев крупному животному, например, в ухо. Или в глаз. Или в нос. Или…

– Хватит уже! Боюсь даже представить, до какого отверстия ты дойдешь в своем перечислении… – мрачно прервала Одиссея Саманта.

Она снова была не в настроении. Чтобы как-то отвлечься от пустоты в душе, она уходила в слияние с кораблем почти каждый день. А частые моменты единения приносят еще большее опустошение. Так наркоман, плотно сидящий на пыльце дракона, трезвея, каждый раз испытывает жуткий отходняк и ломку.

Что дальше? Книги? Все перечитано, даже то, что никогда не будет ею понято – вроде принципа работы двигателя внутреннего сгорания, которым уже никто в цивилизованном мире не пользовался.

Она даже пыталась самообучиться кулинарному искусству. Благо книги по этой теме имелись. Правда, на борту не имелось многих используемых напыщенными писателями-кулинарами продуктов. Но Сэм быстро приноровилась придумывать аналоги, даже если он один и имя ему – рис. Этой крупой Пати затарилась по самое не могу.

Дальше следовал грандиозный план по перестановке мебели. Она даже заказала Одди пару-тройку новых предметов, которые Строители не поленились сотворить из его мышечной ткани. Но идея быстро потухла. Новые кресла были затолканы в чулан и благополучно забыты заказчицей.

И наконец, наступил момент, когда понимаешь, что кроме смерти, желать больше нечего. Всю жизнь, сколько отпущено, скитаться одиночкой, запертой в гигантском разумном корабле? Вот счастье-то. Я никогда не увижу ни деда с Гердой, ни девчонок – больше не стану подвергать их опасности. Макса нет. Ульфа нет. Как бы я не отмахивалась от этой гадкой мысли, она упорно цеплялась колючими лапами за мозг и вползала обратно – а вдруг он и правда мертв. Человека, мысль о котором держала меня на плаву все это страшное время, больше не существует в нашей реальности. Он ушел. Никогда не вернется.

Нет, я понимала, что мы никогда больше не встретимся. Космос бесконечен, и такие совпадения, как вторая удивительная встреча с Сержем, случаются раз в миллион лет. Но я могла надеяться, что у него все хорошо, что он спокоен и счастлив, и в относительной безопасности. А теперь и эту надежду отобрали.

Я задумалась, а была ли когда-нибудь моя гребаная жизнь счастливой? Возможно, в детстве, до того, как в меня решили впихнуть гипофиз Чужого. Или в те два летних месяца, когда дед добился переезда Максима к нам. Или наш роман с Ульфом, во время которого я была уверена, что у меня есть цель, работа, будущее.

Вот, собственно, и все.

Уходить из жизни добровольно – признак слабости. Да еще этот здоровенный сукин сын видел меня насквозь. И пресекал все задумки на корню. Взамен предлагая навестить его родню в галактике Хога. Вернее, не совсем там…

Человечество, конечно, подозревало, что с мхууррами не все чисто, но истина превзошла все ожидания. Никто из людей не в курсе, откуда появились эти живчики. Население Млечного Пути знало, что такие махины присутствуют в их королевстве, и изредка сталкивались с ними. О волшебных свойствах мхуурров начали узнавать лет триста-четыреста назад, еще до Белины. Тогда людям пришла в голову мысль, что неплохо бы узнать о соседях побольше. И умудрились поймать первого мхуурра. Который к сожалению, долго в неволе не прожил – скончался в расцвете лет и научного исследования. Ну, или сделал вид. Потому что спустя три года после остановки всех его функций он бесследно исчез.

А вот Белина взялась за дело уже с учетом этого бесславного опыта, безжалостно и методично. Но и ей не суждено постичь все их тайны. Ведь она – не валиурийка. Человек, гомо сапиенс который, никогда не станет друг-партнером мхуурра. Он попросту помрет во время первого слияния. Даже если он – Белина.

Нет в нашей видимой вселенной физических и химических условий для рождения таких существ. Скорость, не подвластная законам физики? Пожалуйста. Полное подчинение пространства и времени? Получите и распишитесь. Полноценный разум в сочетании с чудовищными размерами? Легко. Кушаем звездный ветер, из ничего мастерим мебель и десантные модули, беспалевно лазаем в головах экипажа? Да запросто.

Вся прелесть в том, что мхуурры – существа не из нашего мира. Физики уже не одно столетие фантазируют на эту тему, но доказательной базы так и не было собрано. Не считая мхуурров. Правда, верить им на слово – идея так себе. Но Саманта поверила. Особенно когда вдумалась в природу их способностей.

Одиссей не знал, есть ли еще вселенные, кроме «Человеческой» и «Мхууррской». Но в существовании своей родины был уверен.

Что такое наша вселенная? По сути, это огромный шар, внутри которого разбросаны галактики. Конечно, люди с трудом воспринимают размеры видимой метагалактики. Что уж говорить о представлении пространства, гораздо большего, чем наша реальность? Но те же физические законы, в общем-то, не препятствуют существованию двух таких «шариков». А то и трех. А то и космос знает сколько… И в местах соприкосновения этих шаров-вселенных, из-за столкновения гравитационных сил и термоядерных реакций, происходит грави-коллапс и рождается черная дыра. Очень похожая на те, которые являются последними стадиями некоторых звезд и центрами галактик. Но Одиссей считает, что все прочие дыры – действительно дыры, куда всасывается все подряд, и откуда нет выхода. А вот центр галактики Хога – это дверь. И дверь многоразовая. Только вот пройти через нее не каждому под силу.

Саманта не очень-то полагалась на теорию параллельных миров. Возможно, эта калитка вела не в другую вселенную, а в обособленный кусочек нашего мира. Где некий изначальный создатель решил применить несколько иные законы пространства и времени, что-то вроде эксперимента – авось прокатит и можно будет на весь мир распространить? Но то ли не прокатило, то ли… То ли этот закрытый чулан с запрятанными ключами – место, куда свалили некие Древние, о которых так любят сокрушаться писатели-фантасты и Милина. Существа, достигшие всего, о чем мечталось и даже больше, и решившие приобрести собственное жилье, без докучающих соседей, которым в любой момент может моча в голову стукнуть, и пойдут они вершить великие дела, убивая всех, кто под руку попадется. Может и на этих полубогов нашлась бы управа. И Древние, то ли сами научились лепить черные дыры, то ли поняли, как без потерь через них шастать, но в любом случае, обезопасили себя по самое не балуйся. Пока люди до этого допетрят, уже истребят сами себя.

Одди подробностей не знал. Может потому, что слишком мал, чтобы объединенная генетическая память всех существующих мхуурров раскрылась ему в полном объеме. Но и того, о чем он был в курсе, хватило, чтобы шокировать своего друга-партнера.

Затем Одиссей начал заливаться соловьем по поводу нечеловеческой красоты своей родины. Из всего услышанного Сэм поняла одно – то, что она видела в «кротовой» норе, являлось слабым отголоском мира мхуурров. Там тоже прямо в космосе расцветали невиданные цветы, между ледяных столбов в вакууме рассекали полупрозрачные изящные существа. Планеты и звезды не ограничивались формой шара, и сила гравитации в каждой отдельно взятой солнечной системе вела себя как ей вздумается. От того фауна и флора принимала невообразимые для человека формы. И разумная жизнь, кстати говоря, далеко от той диковинной фауны не ушла. По сравнению с этим миром, Млечный Путь – несчастная сиротливая крошечная спиралька. Скучная до оскомин на зубах. И практически не заселенная.

Возможно, я бы засомневалась в словах Одди, но свои пламенные речи он подкреплял визуальными образами. Не пересказывает же он мне сны, в самом деле?

Тут вам и огромные туши вроде древних ящеров, весом за тонну и с крыльями, поднимающими их в воздух. И разумные люди-осьминоги с пышными гривами волос и большими красивыми глазами. В общем-то, почти вся живность обладала разной степенью разумности. Совсем как мультяшные звери. Но это многообразие форм и условий их жизни напоминало галлюцинации наркомана или сон психически больного. Большинство людей никогда бы не смогли сосуществовать с подобными существами. Мы боимся и ненавидим все, что на нас не похоже, не так ли?

А еще мне была непонятна подозрительная откровенность корабля.

– К чему ты все это рассказываешь? Пытаешься приободрить или развеселить? Ну так после твоих безумных видений мне теперь страшно засыпать.

Почему? – искренне удивился Одди. – Ведь я показывал тебе миролюбивые формы жизни. Хищников оставил на потом.

– Ах там еще и хищники имеются? Боюсь даже представить, как выглядят ваши злюки, если уж от хороших персонажей меня пробивает на дрожь.

Меня, лингвистку, призванную никогда не боятся чужих, а нарезать их соломкой для пущего удобства человечества.

Наоборот. Хищники очень красивы. С вашей точки зрения, конечно.

И мне явилось откровение в виде гигантских прелестных бабочек с невероятно яркой расцветкой, пожирающих все, что двигается и плохо лежит. Нежно-сиреневых милейших амфибий с обаятельными мордочками, пока не распахнут хищную пасть, утыканную зубками-кинжалами. А вот и голубенькие котятки с оранжевыми идеально круглыми пятнышками на шкурке. Ого, как метко они плюются ядом в глаза несчастного летающего «слоника», а потом, когда жертва падает на землю, наваливаются всем скопом и… через несколько секунд остаются от слоника лишь кости да потроха. Чем-то они мне напомнили иглоплювов. Уж не из этого ли мира медвежата? Тоже ведь сплошная милота, пока не схарчат тебя.

– Если ты таким способом пытаешься уговорить меня свалить в твой мир, образы выбрал неудачные.

Не хочу ничего утаивать от тебя. Хищные формы жизни есть везде. Но ведь плюсов больше, мне кажется.

– Да что мне там делать? Открыть на них охоту? Думаю, там и без меня таких охотников достаточно.

Там твой народ. Валиурцы. Разве ты не хочешь объединиться с твоей расой?

– Ну да. Обручиться с сереньким пареньком, нарожать от него детишек… Это вряд ли. Они – не мой народ.

Но и здесь ты теперь чужая.

Это правда. Хоть и неприятно признавать. Я – изгой, так или иначе потерявший всех близких мне людей. А так иногда хочется прекратить этот глупый бег, осесть где-нибудь и насладиться покоем. Хотя бы несколько лет. Месяцев. Недель. Черт, да я бы и от пары-тройки таких деньков не отказалась.

И тут, видимо, чтобы подстегнуть Сэм к решению, вдруг ожил внешний радио-коммутатор. С кораблем кто-то пытался связаться.

Лишь любопытства ради девушка нажала на клавишу ответа.

– Капитану мхуурра. Немедленно ответьте! Говорит капитан Ларссон, Красное Министерство.

– Чего изволите?

– Приказываю немедленно остановиться и открыть люки. Вы окружены.

Одди? Как это понимать?

Я… не знаю… я не чувствую органику вокруг нас. И никого не вижу.

Хочешь сказать, они улучшили формулу хамелеона за неполных восемь месяцев? Мне кажется, или ты паникуешь?

Не кажется. Я. Никого. Не. Вижу. И не ощущаю. Это страшно.

Прыгаем.

Куда?

Да куда хочешь. Подальше от этих невидимых умников.

Если они подошли слишком близко, их зацепит.

И что предлагаешь?

Хога.

Нет!

Да. Они не пройдут дверь-домой. Их корабли и тела не переживут гравитационный коллапс.

А мы?!

Мы – да.

– Вы окружены и находитесь под прицелом. Повторяю: остановитесь и откройте люки. При попытке прыжка мы стреляем.

Сколько у нас времени? Я не знала. И лихорадочно пыталась нащупать тонкую ниточку выхода. Хоть какого-нибудь. Не похоже, чтоб кэп блефовал. Вот только… Нафига нас убивать? Белине-то мы нужны живыми. Особливо кораблик, уже нашедший общий язык с людьми.

У них антисингулярная сеть! – рявкнул в моей голове Одди, едва не оглушив меня.

Отлично. Значит, этот хмырь не об оружии вещал. Их корабли оснащены помповыми орудиями, стреляющими антисингулярными зарядами. Которые при контакте с плотью мхуурра трансформируются в сеть, а она в свою очередь обездвиживает корабль и лишает его воли.

А, черт с вами всеми!

Прыгай.

К Хоге?

К ней, родимой. К центру. К твоей двери-домой.

Плевать на последствия. Я не хочу, чтобы моего последнего друга лишили воли, а затем начали препарировать. Он проход через эту самую дверь переживет точно. А я… а все равно. Переживу – хорошо. Сдохну – отлично.

Выкусите, ребята.

Аккумулированная энергия побежала по лимфе корабля. Одди вздрогнул, и Сэм вцепилась в подлокотники кресла. На подготовку к слиянию не было времени, да и не хотелось, но оно само пришло. Без приглашения и внезапно. Голову пронзила острая боль, и девушка скорчилась в кресле. Перед глазами поплыли красные круги, а потом… она стала кораблем. И поняла, откуда боль – воспоминания Одди о его побывке в гостях у Белины. Каждая манипуляция ученых, даже просто их пребывание внутри мхуурра, причиняло ему не просто неудобство, а дикую боль. Видимо, потому что он отчаянно сопротивлялся и сводил на нет все их опыты. Ей-то, оказывается, еще повезло. Операция была лишь одна, и то Шлоссер сравнительно быстро вспомнил про эффект парализатора. А Одиссей мучился долго.

И сейчас от ужаса, сковавшего его тело, он снова вспомнил прошлую боль. Сердце корабля-Саманты дрогнуло. Лингвистка, вернее, ее ментальная проекция, прижала к себе образ парнишки с большими испуганными глазами.

Бедный малыш. Все хорошо. Я с тобой. Ничего не бойся. Мы идем домой. Больше не будет ни страха, ни боли. Мы. Идем. Домой.