Текст книги "Среда обитания – Космос"

– А люди? – уточнил Отто, поняв задумку начальницы.

– А людей оставь. Операция «Душный полдень».

– Вас понял.

Мужчина отключился, а Белина сжалась в комок, невидящим взглядом буравя монитор. Нет времени искать предателя. И тем не менее принять меры безопасности необходимо. Жаль, очень жаль. На первой базе осталось немало талантливых ученых. Но уверена, как в себе, она только в одном человеке – в Шлоссере. Этот фанатик от науки никогда не пойдет на подобный шаг. Только если в целях эксперимента и под жестким контролем Белины…

Подумав об этом, женщина осеклась, вспомнив, как и при каких обстоятельствах начался проект «Мухоловка». Он однажды провернул за ее спиной нехилую операцию. Что мешает повторить это снова? Но он ей нужен, очень. Пока что. К тому же, за ним одним ей будет легче следить.

– Вот и все, – прошептала она в никуда, понимая, что теперь не хватит ресурсов и времени, чтобы вновь отыскать беглянку. – Если я права в своих подозрениях – СПЕКТРу конец.

ГЛОССАРИЙ №33

Сакрея — богиня из сонма Союза свободных богов, которых почитают преимущественно в Голубом секторе СПЕКТРа, особенно на Благодати. Покровительница науки.

Союз свободных богов:

– Богиня Армиса, покровительница домашнего очага и семьи.

– Богиня Сакрея, покровительница науки и знаний.

– Богиня Алесари, покровительница свободной любви, эротики и красоты (аналог Афродита)

– Бог Тиаррд, покровитель войн и солдат.

– Бог Тальзи, покровитель путешественников.

– Бог Ровасс, покровитель врачей и медицины

– Бог Каваласдр, покровитель таланта и ремесел.

– Богиня Кинорра, покровительница водных артерий.

Блажники (самоназвание – фёйгърухи) – аборигены Благодати. Тюленеподобные разумные амфибии. Двойственная дыхательная система: имеют и легкие, и жабры. Одна из немногих инопланетных рас, кто смог ужиться с людьми и сохранить при этом свободу.

Сакрециум – главный храм Сакреи.

34

Точка отсчета – побег. Пять дней вперед

Я не могу сбежать с этого ада,

Ведь я так часто старался,

Но я все еще заперт внутри.

Кто-нибудь, вытащите меня из этого кошмара,

Я не могу контролировать себя

(пер. с англ.).

Three Days Grace –

«Animal I have become»

По внутренней связи снова раздались вопли Саманты, и Пати, досадливо морщась, отключила комм.

– Кто-нибудь рискнет покормить ее? – инженер обвела взглядом понурых Макса и Милину и усмехнулась. – Я так и думала. Я тоже не пойду. Когда-нибудь успокоится.

– Ага, – Милина, покосившись на коммуникатор, шмыгнула носом. – Или выйдет и нас сожрет.

– Корабль обещал не выпускать ее, пока ей эм… нездоровится, – буркнул Звонарев.

– Это он лично тебе сообщил?

– Нет. Саманта сказала, когда запиралась в каюте. Она просила его об этом, зная, что может навредить нам.

– Я же говорила! – взвизгнула ботаничка. – Она опасна!

– Да заткнись ты уже! – рявкнула Пати. Девушки уставились друг на друга с искаженными от злости лицами.

– Так, дамы, брейк! – поднял руки Максим, примирительно улыбаясь. Вернее, пытаясь это сделать. Губы никак не хотели растягиваться даже в подобии улыбки – слишком хреново было на душе.

Парень до сих пор не пришел в себя после произошедшего. От собственной смелости все еще мутило. Как и от кучи трупов, которую Сэм оставила на базе. Он знал, что подруга – безжалостная лингвистка, убивающая чужих без лишних сантиментов. Но теперь это люди. Люди!

С момента их фантастического ухода с Каллисто прошло пять суток. Почти сразу после первого телепорта перепуганный мхуурр рванул в ближайший войд. И теперь они рассекали кромешную тьму, бесцельно увязая в ней, словно в паутине. Без еды и воды. Да, никто из них не удосужился подумать о продовольствии. Этот факт еще больше ввергал Максима в изумление – как мог такой непродуманный план сработать? Чудеса, да и только.

Первый секретарь давно понял, что не жилец, и, если задержится на Каллисто, быть ему разобранным на запчасти. Белина давно точила на него зуб, подозревая (совершенно справедливо) в шпионских играх за ее изящной спинкой. Звонарева спасало лишь неудержимое желание госпожи Президент добраться до Сэм, и поэтому она отложила расправу над ним на ближайшее, относительно свободное от хлопот будущее. Но, совершив один ужасный, с точки зрения общечеловеческих ценностей поступок, он выиграл немного дней жизни.

Перед побегом Максим подстраховался и перевел часть денег с чипа на дешевую одноразовую карту. Кое-что разменял на цилоны, чтобы уж наверняка. Но что толку сейчас от денег, если мхуурр решительно отказывается находить с экипажем общий язык. Да и не любой захудалый астероид с населением им подойдет – слишком велик риск быть опознанными.

Тут можно даже не гадать. Белина уже землю носом роет в поисках всей компании, включая корабль.

На вторую корабельную ночь, когда женская часть команды, включая Саманту, начала дуреть от жажды, корабль наконец-то спохватился и вспомнил, что он вообще-то может часть своей лимфатической жидкости перерабатывать в дистиллированную воду. Жесткую и с малым содержанием минеральных веществ, но по крайней мере пригодную для питья.

С едой обстояло сложнее. С биологической точки зрения корабль вполне мог служить кому-то пищей, будучи живым существом. И сей факт даже не доставил бы мхуурру неудобств, учитывая его размеры и способность постепенно наращивать поврежденную плоть. Но никто не знал (и не горел желанием выяснять), съедобна ли их плоть. В любом случае, Максим предпочел бы голодную смерть обгладыванию корабля.

Милина устроила генеральную уборку на нервной почве. Откопала на кухне засохшие и заплесневевшие галеты. Очевидно забытые работавшими внутри корабля учеными. Найденное богатство удалось растянуть на два дня. А учитывая отсутствие обратной связи с кораблем и подходящих планет на горизонте, призрак голодной смерти с каждым часом становился совсем угрожающим.

Максим попытался достучаться до корабля, но он и ухом (ну или чем-то вместо) не повел. Чхать он хотел на всех. Возможно, мхуурр прислушался бы к Саманте, вот только она пока не в состоянии донести до кого-либо мало-мальски разумные мысли.

Пати попыталась разобраться в приборах, натыканных по периметру обзорной площадки. И судя по считываемым данным, корабль наматывал круги на одном месте. Похвальное упорство.

Сейчас, прислушиваясь к стонущему желудку, Максим судорожно соображал, что же делать. Выход один – пойти к Саманте и каким-то чудом привести ее в чувство. Сколько может прожить человек без еды? Месяц, с учетом свободного доступа к воде? Правда, дня через два их организмы начнут переваривать сами себя, уменьшая мышечную и жировую массу.

Выбора нет – надо идти на поклон к тому, что осталось от Саманты. Может, в припадке ярости она его убьет и избавит от мучительной голодовки? Все лучше, чем так.

Полчаса он мялся у дверей ее каюты. Крики стихли, но эта тишина пугала Макса еще сильнее.

 
                                                  * * *
 

И снова здравствуй, темнота. Я ощутила себя в настоящей реальности, вырвавшись из забытья, но особой разницы не заметила.

Проморгавшись, огляделась. Крохотная комнатка с неровными стенами и маленьким иллюминатором, пластиковый стол, почему-то лежащий на боку, металлический ящик вместо стула и что-то мягкое и пушистое, на чем я имею честь возлежать. Шарообразные «лампы» омывали помещение мягким красноватым светом.

Слабость во всем теле. Нет сил даже пальцами пошевелить. И веки тяжелые, словно из свинца. А желудок раздирает от острого чувства голода.

Кто-то поскребся в дверь. В голове тут же раздался голос корабля:

Впустить мужчину?

Конечно.

Дверь ушла в сторону, пропуская в каюту Максима. Его настороженно-испуганное лицо неприятно удивило Саманту. Будто в клетку с киваной зашел.

– Ты как?

– Очень устала. Словно тащила мхуурра на своих двоих. Сколько времени я была в отключке?

– В отключке? – усмехнулся Звонарев. – Да ты едва корабль не разнесла. Мы боялись подходить к твоей комнате. Ты вообще ничего не помнишь? И наш побег?

– Смутно. Помню, ты возникал, что я кучу народа положила.

– Ты их голыми руками рвала.

– И поэтому так затравленно на меня смотришь?

– Мы не знаем, чего от тебя ожидать. Я не знаю.

– Но своих же я не тронула? – всполошилась Сэм.

– К счастью, код «друзья» сработал. Но ваш геолог, Пер, погиб от рук охранника. Девушки с нами, на корабле. Живы и относительно здоровы.

– Бедный Пер, – с грустью покачала головой Саманта. И внезапно сменила тему: – А что у нас с провизией?

– Мы оставили для тебя пару галет. Но не рискнули зайти сюда. Девчонка с розовыми волосами постоянно вопила, что ты нас всех порешишь.

– Как была дурой, так и осталась, – буркнула девушка, принимая из рук Макса сухари и с ожесточением вгрызаясь в черствый хлеб.

Желудок, получив желаемое, вопреки всему взвыл еще сильнее. Сэм вдруг поймала себя на мысли, что не может отвести взгляд от пульсирующей жилки на шее друга. Помотав головой, усилием воли заставила взгляд уйти в сторону. – Больше у нас ничего нет?

– Увы. Пока ты буянила, корабль не обращал на нас ни малейшего внимания.

– И о чем ты его просил?

– Найти планету, где не станут задавать лишних вопросов.

– Я поговорю с ним. Мне нужно поесть. Чем скорее, тем лучше.

– Да нам всем не помешало бы…

– Ты не понял. Я сейчас перевариваю сама себя. Мне нужен белок. Животный. Если я в ближайшие пару дней не поем, либо сдохну, либо займусь каннибализмом. Начну, пожалуй, с Милины, чтобы ее страхи даром не пропали.

– Откуда ты это знаешь?

– Чувствую. Это не передать словами. Знаю, и все тут. Лучше скажи, как мы умудрились вырваться? Я до последнего думала, что нам крышка.

– Я тоже. Полагал, что все мелочи учтены, а я – крут. Но как только все закрутилось, понял, что дебил.

– И я тоже, раз пошла у тебя на поводу, – вздохнула девушка, проводя ладонью по вспотевшему лбу. Ее опять начинала бить дрожь, а значит, новый приступ не за горами. Спустя секунду с ее губ вырвался хрип, сменившийся болезненным стоном, а тело выгнулось дугой.

– Что происходит?! – подпрыгнул Максим.

– Принеси. Мне. Еду, – сквозь зубы прошипела Сэм из последних сил, смахивая каплю крови с кончика носа. – Уходи. Я. Не. Могу. Себя. Контролировать.

– А как же быть с кораблем? Он отказывается…

– УБИРАЙСЯ! – взревела Саманта, поворачивая к парню лицо, испещренное сетью лопнувших сосудов. Звонарева уговаривать не пришлось. Он буквально вылетел в коридор. Вовремя. За стенкой вновь раздались животные вопли, полные ярости и отчаяния.

– Это точно не последствия операции, – ошеломленно сказал Макс сам себе.

– Все плохо? – голос Пати заставил парня подскочить на добрых полметра. Девушка стояла чуть поодаль, лихорадочно блестя встревоженными глазами.

– Не знаю.

– Она умрет?

– Да не знаю я! – рявкнул Звонарев.

– Извини. Мы тоже переживаем.

– Ага. За свою шкуру. Вы боитесь, что корабль вас выплюнет после ее смерти, вот и все.

– Так, пацан, ты поаккуратнее с выводами. Ты телепат? Нет. И не хрен телепатом прикидываться. Ты понятия не имеешь, что я думаю и чувствую по этому поводу. Она – мой друг. Мы многое вместе пережили. А что там внутри у истерички Милины – ее дело. Эта дурочка беспокоит меня меньше всего.

Я тоже хочу есть, – вторгся в их мысли корабль. – Мне нужны звезды, желательно желтые. Вокруг них иногда вращаются обитаемые планеты.

Максим возмутился:

– Ты где раньше был?! Почему не отвечал? И нам не нужны обитаемые планеты. Я же загрузил в твою базу список астероидов, где мы можем…

Ты мне не нравишься.

– А с ним разговор короткий, – хохотнула Пати.

И список твой – тоже.

– Как и ты – мне, – фыркнул Максим, разом став серьезным. – Ты слышал Саманту? Она умрет, если не получит мяса.

При этих словах Рыжая, перестав хихикать, удивленно приподняла брови.

Знаю. Она борется с болезнью. Хорошо, я согласен. Посмотрю список. А потом мы полетим к звездам в неосвоенные рукава.

– По рукам.

– О чем он? – тихонько произнесла Пати. – Какая еще болезнь? Разве Белина не спасла ее?

– Не знаю. Пойди пойми, о чем говорит мхуурр. И можешь не шептать – он все равно слышит. Вот только чаще всего игнорирует услышанное.

Из каюты Саманты раздался такой дикий рев, что парочка содрогнулась и поспешила прочь.

Мхуурр выполнил обещание. Спустя двое суток он покинул войд и выплыл к двойной звезде на окраине Фиолетового сектора. Единственной планетой в этой системе был газовой гигант Хронос с десятком спутников и спутниц. Но ценность представлял лишь один планетоид из списка, Харибда.

Харибда являлась финансовым ядром подпольного рынка, принадлежащего Братству вольных охотников. Этот каменный шарик Максим лично посещал пару раз, разыскивая брата. Здесь можно было купить и продать абсолютно все: нелегальные наркотики и алкоголь; драгоценные камни и металлы; запрещенную к свободной продаже руду; добытую браконьерством инопланетную пушнину; «чужую» фауну, включая детенышей иглоплювов; людей, части их тел и органы; корабли; оружие, включая тяжелые плазмометы последней модификации.

Женщинам на Харибде не рекомендовалось появляться. По крайней мере, без мужского сопровождения, оружия или репутации в мафиозной сфере. Несмотря на популярность Эросианских Домов любви, нелегальные бордели никто не отменял.

Максим собирался посетить рынок в гордом одиночестве. Но инженер Сун настояла на необходимости составить ему компанию. Похотливые мужики ее никогда не пугали. А еще она опасалась, что неопытный в делах контрабанды Звонарев купит что-нибудь не то, переплатит за товар или забудет про обновление гардероба.

Максим зря переживал. Болезненный вид Рыжей, чьи ключицы, казалось, вот-вот прорвут тонкую кожу, никого не воодушевил.

А она, тем временем, морщила нос, стараясь дышать очень неглубоко. Кругом царила разруха, помноженная на грязь. Рынок находился под поверхностью планеты, чтобы не тратиться на атмосферный купол. Никто не заботился об уборке коридоров-улиц, торговых павильонов или космопорта. Скафандры нынче стоили недешево, поэтому Харибда имела подземную посадочную площадку, регулируемую автоматически. Ты подлетал к ней, и створки раздвигались, пропуская тебя внутрь. Десантные модули сканировались на расстоянии, проверяясь на предмет габаритного оружия.

Делами здесь заправляло семейство пиратов в третьем поколении, исправно платившее мзду кому надо. Большинство временных жителей и гостей вид имели лихой. Основной контингент – все те же пираты. Эти ребята даже не гнушались таскать с собой трупы, оставшиеся после набегов на корабли. Их тут же скупали подпольные врачи. Отрывали с руками. Иногда буквально.

Цилоны Макса пошли на ура. Здесь недолюбливали безналичную оплату. Правда, разжиться чем-то кроме солонины, соляных таблеток и крекеров, удалось с трудом – разносолами тут не баловали. Еле-еле нашли лавку, торгующую свежим мясом. Уточнять, чье оно, не стали. Оба лишь понадеялись, что не человечина.

Пати приобрела несколько комплектов одежды и белья на смену для всего экипажа. Затем – энергические заряды для оружия. Кроме того, посовещавшись пару минут, ребята решили потратить деньги и с «левого» чипа Макса – на скафандры. В хозяйстве пригодятся, а цилонов при всем желании для такой дорогой покупки не хватит.

Задерживаться не стали.

Наконец астероид остался позади, и мхуурр, ждущий за двойным солнцем, где никто не смог бы его засечь, прыгнул подальше, в поисках подходящей для кормления звезды.

Пати, забыв про еду, ринулась в душевую, надеясь смыть с себя отвратительную вонь Харибды. Макс, прихватив огромный кусок мясной вырезки, отправился к Саманте. Ему повезло – лингвистка только-только очухалась после очередного приступа. Понюхав мясо, констатировала:

– Иглоплюв.

И с жадностью набросилась на кусок. Сырой. Все еще кровоточащий. Макс отвернулся, подавляя рвотные порывы.

– Мне тоже не улыбается быть сыроедом, – буркнула за его спиной Сэм, для которой не остались тайной его эмоции. – Но у меня нет выбора. Того и гляди, вас обглодаю.

– Приятного… аппетита, что ли… – хриплым от омерзения голосом произнес Звонарев и покинул каюту.

Печально, но факт. Белок, подвергнутый любому виду тепловой обработки, моим организмом усвоен не будет. Хотя источник этого знания до сих пор оставался для меня загадкой. Я давилась жуткой трапезой, через силу жуя и глотая. Тошнота накатывала волнами, грозясь выплеснуть наружу все съеденное. Но я мужественно терпела. Дожевав последний кусок, вздохнула с облегчением и вытерла губы грязной футболкой.

И тут я поняла, что перестала чувствовать боль. Она ушла.

35

Точка отсчета – побег. Семнадцать дней вперед

Я путешествовала темной и смертельной дорогой,

Ощущая себя такой одинокой порой, хоть это и не так (пер. с англ.).

Doro ft. Tarja Turunen – «Walking with the angels»

Как же мало нужно человеку для счастья. Оказывается, всего лишь осознание, что больше нигде и ничего не болит.

Сегодня, спустя двенадцать дней после первого кошмарного обеда, Саманта наконец проснулась и почувствовала, что хочет жить. Корабельное время отсчитывало глубокую ночь – кроме нее все спали. Да и мхуурр молчал. Чья-то добрая душа положила рядом с койкой чистую одежду и стопку полотенец, и недолго думая, Сэм отправилась на поиски душа. Даже без зеркала она прекрасно понимала, как выглядит: с коркой засохшей крови на коже, как своей, так и чужой, с грязными, сваленными в колтуны волосами. Не говоря уже о запахах.

Найти ванную комнату без помощи мхуурра оказалось делом непростым. Корабль не стал дожидаться негодования Саманты и стал проводником, как только она заблудилась на ярусе.

Несмотря на то, что корабль сам по себе являлся живым организмом, и по сути, экипаж находился в его утробе, пассажиры мхуурров обеспечены самым необходимым. Корабли могли менять внутренние помещения, предугадывая желания тех, кто ими управлял.

Он был красив. Я никогда не думала, что попаду внутрь мхуурра. Представить не могла, что однажды увижу этот прекрасный корабль вживую. Конечно, коридоры оставляли желать лучшего – они по-прежнему походили на прямую кишку гигантского зверя. Влажность и склизкие нити чего-то живого, бегущие по стенам и потолку только усугубляли это ощущение. Но комнаты, на которые я набрела в поисках санузла, поражали воображение. Я не могла понять, иллюзия это, или корабль действительно постарался с ремонтом. Вряд ли этим озаботились биоинженеры Белины.

Моя каюта казалась выполненной из черного как бездна мрамора, с красными тонкими прожилками. Вкупе с бордовыми фонариками-огоньками, медленно ползающими по стенам, эффект был сногсшибательным. А вот тут у нас серебро и бирюза. В следующей каюте – золото и багрянец. А здесь – малахит в сочетании с лазурью. Мягкая плюшевая «мебель» под цвет стен и пола, скорее всего, являлась продуктом жизнедеятельности мхуурра. Каждый предмет – в единственном экземпляре. Каждая вещь – уникальна. Пусть выглядело это порой, как картинка, рожденная бредом сумасшедшего, но от них веяло уютом и комфортом.

Ванная комната поражала смесью перламутра и нефрита. Душевой кабины, на которую я так надеялась, не было. Зато радовала предвкушением большая овальная ванна из серого шершавого вещества, внешне похожего на арболит*. Но на удивление оно оказалось теплым, мягким и податливым. Вся меблировка мхуурра являлась частью его плоти. Занятно, немножко отвратительно, но в целом жить можно.

Вот спасибо. Я все это создал для тебя, – буркнул корабль.

То есть раньше здесь этого не было?

Нет. Я ориентировался на твои подсознательные желания и вкусы.

Я же спала.

Ну… – корабль замялся. – Я немножко покопался в твоих мыслях…

Больше никогда так не делай!

Я же ради тебя старался!

– Какой обидчивый, подумать только, – буркнула Сэм вслух. – Тебя как звать-то?

При рождении мне было дано имя Ффтиирохх Ретар Кхан/Диизе Лей-Рон Тоо’Мбхали. Но оно уже недействительно. После первого слияния с другом-партнером мне нужно другое имя.

– Будешь Одиссеем, – решила Саманта, приготовившись к бурным возражениям корабля, но он легко согласился с новым именем

Хорошо.

– Одиссей, Одиссей… Одди. Вот. Уменьшительно-ласкательно.

Мне нравится. Спасибо.

Я почувствовала легкое, как крыло бабочки, касание в области солнечного сплетения. А в животе расцвел крошечный бутон эйфории. Так вот как улыбаются мхуурры. Приятно.

Одиссей пару минут мурлыкал что-то под нос, тихонечко, на самой грани слышимого мной диапазона. Потом очнулся и объяснил, как тут все работает. Вода для мытья и питья – одна и та же, переработанная лимфатическая жидкость из его внутренних переборок. И ее было полно, хоть залейся. Ибо грязную воду и отходы жизнедеятельности корабль мог в два счета переработать обратно в дистиллировку.

Некая добрая душа, очевидно, Пати, поклоняющаяся своему телу, выставила на полочках целую армию разноцветных банок с чем-то душистым. Шампуни, гели, масла, соли, бальзамы. Все, что душеньке угодно. Видимо, Рыжая развела Макса на косметику во время их совместного шоппинга.

Лингвистка вздохнула. Ей бы тоже не помешало пройтись с ними – стилеты так и остались у Белины. Без старой доброй стали Сэм чувствовала себя крайне неуютно.

Набрав полную ванну и кинув туда парочку спрессованных шариков зеленой соли, девушка забралась в воду и судорожного выдохнула от пронзившего кожу удовольствия.

Ка-а-айф…

А потом я увидела свои ноги. Кайф сразу улетучился.

Вся внутренняя часть правого бедра приобрела синюшный цвет. А ведь от донора пересадили крохотный кусочек кожи. Значит, валиурская шкурка доминирует, властвует и побеждает. Причем очень быстро.

Лингвистка расстроилась – она до последнего надеялась, что удастся сохранить свою внешность. Сэм потеряла друзей, Гая, Ульфа, пережила кромсание скальпелем без наркоза, но трупный цвет кожи стал последней каплей.

Хотелось как следует нареветься и затем утопиться в пенной водичке.

Даже не думай. Я успею тебя откачать.

Саманта вздрогнула, услышав корабль, покачала головой, представляя сию карикатурную картину и против воли рассмеялась.

Ничего смешного, – обиделся мхуурр. – Я слишком долго искал кого-то похожего на тебя, чтобы так легко отпустить.

Я тебе не мамочка.

Корабль обиженно заткнулся. И лингвистка впервые задумалась о том, кем ее воспринимает Одиссей. Возможно, действительно мамой.

Даже их слияние сильно отличалось от единения с Гаем. Чтобы понять эту разницу в полной мере, потребуется еще не одна подобная процедура, но ощущения уже были другими.

Тщательно вымывшись, Сэм вернулась в свою каюту. Закрыв дверь, бросила влажное полотенце на койку, подняла взгляд и оторопела. Комната претерпела некоторые изменения. На стенах появились полки, рядом с ними поблескивал кусок неведомого металла, изображающий зеркало.

На мой немой вопрос – и когда этот таинственный мхуурр все успевает – так же молчаливо ответили деловито снующие по полу странные существа. Крохотные, похожие на насекомых комочки, размером с фалангу среднего пальца, бодро скакали вокруг, перебирая шуршащими лапками. На спинках возвышались крылья, как у стрекоз, только они не спешили ими пользоваться.

В общем, интересные ребята. То ли нано-роботы, то ли паразиты.

Это Строители. Съерра Кос/исс.

Роботы?

И да, и нет. Они – часть меня. Мои симбионты. Они помогают наращивать утраченные части тела. И многое другое. Например, вещи для удобства пассажиров. А еще они ремонтируют неполадки в системах.

То есть без них…

Я погибну. А они не могут жить вне моего организма.

Кивнув, Саманта переоделась, насухо вытерла волосы и только тогда глянула в импровизированное зеркало.

Под ложечкой неприятно засосало – в глубине радужных оболочек вспыхивали и гасли серебристые огни.

Корабль вновь предпринял попытку ее расшевелить, предложив экскурсию.

Под руководством Одиссея Сэм принялась исследовать обжитый ярус. Он состоял из трех параллельных коридоров, соединяющихся тремя узкими переходами. Жилые помещения располагались в правом и левом коридорах. В среднем что-то вспучивалось, пенилось, фыркало, стекало с потолка густым багряным конденсатом. В общем, жило своей жизнью.

Я еще расту… – попытался оправдаться Одди в ответ на отвращение, мелькнувшее в ее голове.

Оно и понятно.

Сэм кивнула и послала одобряющий импульс кораблю, про себя радуясь, что хоть что-то из комнат уже пригодно для жизни.

Ярус заканчивался обзорной площадкой, внутри которой должен располагаться капитанский мостик.* Этот участок, отделенный от остального пространства ширмами-перегородками высотой до плеч, так бугрился, пульсировал и булькал, что девушка и не подумала подходить ближе.

Обзорный иллюминатор во всю стену не впечатлил – на Сэм равнодушно уставилась кромешная тьма без малейшего проблеска.

– В каком войде мы сейчас находимся?

В Козероге.

Шикарно. Самый большой войд на краю Наблюдаемой Вселенной*. Через миллиарды парсеков тоненькая полоска звездных скоплений, а за ними неизвестность. Если туда и летали разведчики, то очень скромно – никто не спешил афишировать эту информацию. Патрули не рискуют высовываться даже за порог Млечного Пути, что уж говорить о Сверхскоплении Девы, куда входит наша галактика. А Войд Козерога настолько далеко от Девы, что с учетом развития астронавтики нам не под силу преодолеть это расстояние, несмотря на бареллит.

Темнота завораживала и пугала одновременно. Тягучее полотно мрака казалось засасывающим болотом, откуда ничто живое никогда не сможет вырваться. Здесь тоже можно сойти с ума. Когда-то давно, в прошлой жизни, я выходила в эту темноту, покидая уютные коридоры «Бисмарка». Испытание на прочность, которое мало кто способен выдержать. Но то был местный войд. Совсем рядышком с домом. А здесь даже я не рискну высунуть нос наружу.

– И долго мы собираемся здесь болтаться?

Пока я не проголодаюсь.

Девушка вздохнула, но настаивать не стала.

Отказавшись от дальнейшей компании Одиссея, Саманта самостоятельно нашла кают-компанию, затем наткнулась на кухню-столовую.

В первой комнате с серебряно-розовыми стенами стояли плюшевые мягкие кресла странной формы из такого же материала, что и ее ложе. Выступающие из стен полки, на которых уже располагались выуженные из неоткуда безделушки. Пати, в желании облагородить свое место обитания, не ведала усталости. Кроме того, здесь стояли книги. Вчитавшись в названия, Сэм поняла, что в основном это – научная литература, принесенная на борт учеными с базы Каллисто. Почему-то они до сих предпочитали бумажные носители. Развлекательное чтиво тоже присутствовало, пусть и в меньшем количестве.

На первое время хватит.

Экипаж нашелся в столовой. Серый «камень» словно светился изнутри и соседствовал с глубоким малахитом и темно-фиолетовыми искрящимися вкраплениями.

Красиво, ничего не скажешь.

Прозрачный столик соседствовал с темно-коричневым диваном-уголком, на котором восседали бывшие пленницы и Первый секретарь, тоже бывший.

Стоило лингвистке войти в помещение, как Милину подкинуло на добрых полметра и вжало в стену. Она так резво отпрыгнула, что Саманта подивилась, как ее сухожилия и связки не порвались от такого кульбита.

Недоумевающая Пати вытаращилась на нее, потом поняла причину, и с возмущением выдохнула:

– Да как же ты достала-то, истеричная задница! – а затем обратилась к Саманте. – Ты как, подруга, очухалась?

– Вроде, – прислушиваясь к своим ощущениям, кивнула Сэм, подходя к ним.

Максим при ее появлении засиял, словно начищенное до блеска медное блюдо:

– Как ты себя чувствуешь? Поужинаешь с нами? – спросил он, приглашая присесть рядом.

– Это можно, – улыбнулась девушка, плюхаясь по правую руку от него. Милина что-то пробубнила под нос и с видом оскорбленного достоинства медленно выплыла из комнаты. Макс тоже вскочил и засуетился у комодов, выуживая пакеты с провизией и тарелки.

– Черт, вода кончилась. Сейчас приду, – парень вышел, и Сэм повернулась к Пати.

– Как настроение?

– Скучно, – пожала плечами техничка. – Заняться нечем. Мы так и будем до смерти скитаться в темноте?

– Нет. Куда бы тебе хотелось?

– О, пожалуй, оставь меня на Эросе.

– Ты уверена? – удивилась Саманта. – Слушай, если тебе настолько невмоготу, у нас есть Макс…

– Ха! Да у меня с Милкой больше шансов, – хмыкнула Пати. – Он же спит и видит, как разложит тебя на постели. Ну или на полу. Это уже как пойдет.

– Глупости! – фыркнула лингвистка, отмахиваясь от подруги.

– Ты всегда так говоришь, когда смущена и чуешь, что не права. Парень с ума по тебе сходит.

– Да с чего ты взяла?

– Это мой дар – я всегда вижу, когда меня хотят. А уж когда хотят не меня, вижу тем более. Его трясет от одного твоего вида.

– Так может он меня боится, – улыбнулась Сэм.

– И глазами тебя раздевает тоже со страху? Милый мальчик, но увы, мне здесь ничего не светит.

– Мальчик?

– Да. Мальчик. Вот Ульф – мужчина, а Максим твой – именно мальчик.

В глубине души Саманта знала, как Макс на самом деле к ней относится. И даже недавние события не смогли уронить светлый образ подруги детства в его глазах. Вот и сейчас он расцвел, как только увидел лингвистку.

– Да… – мечтательно протянула Пати, продолжая свою мысль. – Милый. И опытный, наверное.

– В смысле?

– Ты же знаешь, он одно время спал с Белиной.

– Ну…

– И с Бриенной.

– Что?! Он решил хвастануть перед тобой, что ли?

– Да сам не понял, что сболтнул. Он там у них был дамским угодником. Я его понимаю, как никто другой. Надо же в такой работе и положительные стороны находить, иначе чокнешься. И возвращаясь к Эросу – нет, мне не неймется. Просто это единственное место, где я могла бы ощутить себя как дома. Возможно, Дений еще не против связать себя узами брака, а если не дождался, то меня и должность главной фаворитки вполне устроит.

– Не думаешь, что он о тебе забыл?

– О нет, – хитро ухмыльнулась Пати. – Меня забыть невозможно. Была б ты мужиком, я бы тебе доказала.

Саманта рассмеялась и неожиданно для себя обняла подругу, утыкаясь лбом в ее висок.

– Я так рада, что ты со мной.

– А уж я-то как рада. Сейчас самое безопасное место – соседство с твоей перекроенной тушкой. Задала же ты жару охранникам.

– Я ничего не помню…

– Зато мы помним. Это было классно. Омерзительно, конечно, но классно.

– Ты же меня не боишься, Пати? – серьезным тоном спросила Саманта, заглядывая подруге в глаза и борясь с искушением узнать это напрямую.

– Нет, – покачала та головой с искренним видом. – Несмотря на собственные проблемы, ты нас не бросила, и это дорогого стоит. Вряд ли теперь решишь нами полакомиться. Разум-то никуда не делся. И не денется уже. Кроме того, страшнее Белины ничего быть не может. Лучше скажи, как у тебя дела с кораблем?

Вернулся Максим, начал выкладывать нехитрую снедь на тарелку, перелил воду из пластикового жбана, который приволок с собой, в кружку. Поставил на стол перед Сэм и уселся рядом. И только тогда девушка ответила на вопрос подруги.