Текст книги "Среда обитания – Космос"

27

Тридцать пять дней назад

Уплыви со мной, дорогая.

Я отдаю свое сердце в твои руки.

Уплыви со мной, дорогая, сейчас, сейчас, сейчас.

Уплыви со мной,

Чему быть, того не миновать.

Я хочу обнять тебя сейчас, сейчас, сейчас (пер. с англ.).

David Gray – «Sail away»

Теплый ветер шевелил светлые пряди Саманты и лепестки цветка, зажатого между пальцами. Девушка с задумчивым лицом расчленяла растение, имевшее неосторожность попасть в ее руки. Красное небо нависало над ней, словно огромный ябло-апельсин с грядки Эль Параизо. У подножия холма, с которого Сэм обозревала окрестности, серебром шептало озеро с ключевой водой. Даже отсюда видны донный песок, водоросли и снующие по своим делам рыбы. Шелковая ткань приятно щекотала кожу – скафандр давно сменился пестрым одеянием в туземном стиле. Лень и нега распирали изнутри – даже думать не хотелось. Вообще ни о чем.

Хотя стоило.

Осиротевший экипаж грелся под лучами Миий’ры уже месяц. В состояние опасной расслабленности впали все. Даже вечно подозревающий всех и вся Линдквист и ищущий подвохи Вонн.

Планета способствовала.

Милина, пытаясь забыться, первую неделю с упоением разбирала на молекулы местную зелень. Пер, сосредоточенно пыхтя, копался в почве. Пати бродила по пятам аборигенов, изучая их быт и традиции, доводя несчастных валиурцев до белого каления. Ли Вонн молчал, но его глаза подмечали каждую мелочь, каждую эмоцию и жест Сии-на. А Ульф, и сейчас лежащий рядом, не отходил ни на шаг от Саманты, не зная, чем еще себя занять. Лингвистка же пребывала в бесконечном напряжении, ожидая нового потрясения.

Но секунды едва слышно шелестели в листве, растягиваясь до часов и суток, а ничего ужасного не происходило. Кроме подкрадывающейся смерти. Время неспешно трепетало под закрытыми веками, приближая Саманту к часу икс. А она ничего не могла изменить.

Сии-н посвятил команду в бедственное положение планеты. Начавшаяся было паника совсем скоро сменилась смирением. Сэм подозревала, что валиурцы им в этом помогли.

А еще Сэм ловила себя на мысли, что дико скучает по кораблю. В начале их знакомства она ненавидела его за чтение своих мыслей. Не доверяла. Боялась. Чувствовала, как по венам течет презрение каждый раз, когда он к ней обращался. Но вскоре презрение сменилось добродушным ворчанием дочки, уставшей от чрезмерной опеки родителя. Его огромного сердца хватало на всех. Саманта знала, как Гай привязан к остальным членам команды. И даже сейчас, после того, что он сделал, никто не винил его. Добродушный пес заболел бешенством и покусал детей. Так бывает.

Они все считали его неполноценным ребенком с отклонениями. И все равно любили. Он стал их домом. Их семьей. Сплотил всех. И так болезненно покинул в итоге.

Гай Музоний Руф – продукт генетической отбраковки. Его списали сразу же после вживления в металлическую коробку биоматериала мхуурров. Гай не прошел испытания. Завалил все тесты. Инженеры и ксенобиологи единодушно сошлись во мнении, что это брак, основываясь на результатах, показанных другими гибридами. Никто так и не понял, что именно Гай – идеальный образец биомеха. Только он и прошел проверку. Получил душу мхуурра. И поэтому погиб.

Биомехи не знали ничего о валиурцах и никогда не слышали их зов. А Гай получил в наследство не только мозг и душу, но и всю генетическую память мхуурров. За несколько часов до смерти Гай стал полноценным мхуурром. То, о чем он всегда мечтал, наконец свершилось.

Он услышал и тут же полюбил валиурцев. И сделал все, чтобы защитить их.

Когда стоишь на пороге гибели целой планеты, смерть отдельных людей цепляет уже не так сильно. Но горечь осталась. Много горечи. Иногда в ней можно захлебнуться.

А еще глодают мысли о матери.

Перед глазами нет-нет, да и всплывет ее тонкое лицо с ласковой улыбкой и добрыми глазами-озерами. И я не могу поверить, что она добровольно отдала своего ребенка экспериментаторам. Жрец говорил, что она хотела меня спасти. Ли Вонн считал, что я – одна из многих, единственная, кто выжил после эксперимента. Значит, их было много. И везде замешаны люди Белины. Даже Сии-н подтвердил, что мать была не одна, когда начался эксперимент.

Что-то тут нечисто. Детали паззла сходятся с трудом и скрипом, и меня это нервирует. Но видимо, не судьба мне уже выяснить, причем тут мама, Белина и валиурцы.

– Мама, как же так получилось? – тихо произношу в пространство. В никуда и никому.

Дремлющий Ульф тут же вскидывает голову.

– Что?

– Ничего. Спи.

Не верит. Приподнимается на локтях, садится рядом. Зарывается губами в волосы. Закрываю глаза, утопая в волне спокойствия. В такие моменты все тревожные мысли с писком вылетают из головы. Если б не Линдквист, я вряд ли стала дожидаться часа Х. Но Ульф не отпустит. Вытащит за волосы обратно с того света и еще укоризненно поцокает. А то и ремнем по заднице пройдется…

Когда я чувствую рядом с собой его дыхание, тепло его тела, мне хочется верить, что все будет хорошо. Мы вовсе не бежим от смерти. Просто живем. На планете-курорте. Наслаждаемся каждой прожитой минутой.

– Хочу окунуться, – я осторожно высвобождаюсь из объятий десантника и поднимаюсь, предлагая руку. – Пойдешь со мной?

– Не-а, – растягивая слова, произносит он. – Разморило меня. Лень. Я лучше за тобой понаблюдаю.

– Кто бы сомневался, – с фырканьем спускаюсь с холма.

Платье шелковым водопадом падает к ногам. Ветер тут же теплым коконом облепляет кожу. От удовольствия бегут мурашки. Делаю шаг вперед. Сначала страшно. Всегда. Я привыкла к теплым водоемам. Но на Ваал-ра только моря могут похвастаться теплой водой. И к сожалению, они все находятся в труднодоступных местах.

В каждом озере бьют подземные ледяные ключи, очищающие воду и насыщающие ее кислородом. В противном случае она станет непригодной для питья. Этот пруд, Клаамрул-да-Мисса, что в переводе означало Рыжая Чаровница, в пищевых целях не использовался. Я дала ему свое название – Бочка со Льдом. Самая холодная вода на всем полушарии. День за днем говорила, что захожу в воду последний раз, и с наступлением рассвета все повторялось.

От холода сводило зубы. Мышцы ныли и молили о пощаде. Но Саманта упорно шла по дну с рассыпчатым белым песком. А когда вода дошла до груди, и сердце взвыло в привычном ужасе, шумно вдохнув воздух, нырнула. Тело через силу, но слушается. Несколько сильных взмахов руками, и кожа уже не кажется покрытой льдом. По мышцам растекается тепло.

На Ваал-ра интересная вода. Чуть солоноватая, но пригодная для питья. То ли из-за особенностей звезды, то ли из-за химического состава воды, но свет при погружении преломлялся очень мягко. Видимость практически стопроцентная.

Саманте нравилось наблюдать за подводным миром. Здесь свое, особое, течение жизни. Иной раз она замирала, чтобы не спугнуть обитателей и рассмотреть их яркие тела. Но рыбы Ваал-ра отличались храбрым нравом и на нее особо не реагировали. Вот и сейчас стайка лимонного цвета вамикрусов, спешивших по своим делам, замерла рядом с девушкой, словно принюхиваясь. Угрозу не обнаружили, синхронно дернули плавниками и отправились дальше.

А тут, почти задевая Саманту колючей чешуей, пронеслись ультрамариновые, с желтым оперением, сикриисы. Тициановые клорвиаа, любопытные до безобразия, кружили рядом, тыкаясь носами в плечи, путаясь в волосах и щекоча икры.

Песчаное дно устлано розовым мхом, красными губчатыми кораллами и желтыми подводными цветами, названия которых Саманта так и не запомнила. Слишком пестрый и разнообразный мир для небольшого пресного пруда, но Ваал-ра полна загадок.

Кожа покрылась мурашками – вода снова стала казаться холодной, какой и была на самом деле. Легкие начало покалывать от нехватки воздуха. Девушка еще пару секунд проверяла их на прочность, после чего грациозно поднялась наверх, стараясь двигаться осторожно и не распугать рыбок. Пыталась быть похожей на них. Разбив гладкую поверхность озера макушкой, шумно вдохнула воздух и потрясла головой, чтобы заложенные уши пришли в себя.

– Эй, я тебя уже потерял, – на берегу, погрузив ноги по щиколотки в воду, сидел Ульф. – Хотел нырять за тобой. Там же дубачина, как ты можешь так долго плавать?

– Я не такая мерзлячка, как ты, – фыркнула Сэм, отдышавшись и медленно подплывая к десантнику. Натянула платье на мокрое тело, отжала волосы и села рядом. И снова приуныла.

– Что-то не так? – Ульф заметил смену настроения.

– А когда у нас было так? После гибели Гая и ребят меня словно выпотрошили. Я до сих пор не отошла. Как ты с этим справился?

– Опыт – великая вещь. Когда все вокруг умирают, к этому привыкаешь. Просто принимаешь, как данность.

– Иногда мне кажется, что я тоскую по кораблю сильнее, чем по людям. Словно частичка его души осталась во мне.

– Так и есть. У вас было слияние. Хотя все считали, что это невозможно. Но ты должна отпустить его. Нам всем тяжело. Мы скучаем. Но изменить ничего не сможем. Машину времени так и не изобрели.

– Нам бы пока и какой-нибудь захудалый, мимо проходящий, кораблик не помешал.

На пару минут воцарилось мрачное молчание.

– Я устал от бездействия, – тихо произнес Ульф, нарушая тишину.

– Вся надежда на Пати и Пера, – пожала плечами девушка. – Если даже они не справятся, мы здесь застрянем надолго. Аж до самого взрыва звезды.

Вернее, это вы застрянете. Я-то скорее всего откинусь намного раньше. Времени у меня – чуть больше месяца.

Но вслух она ничего не сказала. Никто из друзей не знал об особенностях ее самоубийственного организма. И незачем расстраивать их раньше времени. Поводов для грусти и так достаточно.

– Похоже, пора и мне взбодриться, – произнес Ульф, вставая. – Последую твоему примеру. Если через секунд десять не выскочу обратно, значит замерз насмерть.

Саманта вернулась на облюбованный холм. Бархатная трава щекотала ступни, и хотелось этим ощущением поделиться с остальным телом. Недолго думая, девушка растянулась на земле, утопая в пелене тишины. Даже ветер стих. Птицы и насекомые умолкли. Духота стала совсем невыносимой. Она уже знала, что предшествует этому подозрительному молчанию. Час до очередной вспышки умирающей звезды. Поток радиации опасен, особенно если облучаться с завидным постоянством. Но у них еще есть время.

Почувствовав на коже холодные капли, Сэм открыла глаза и увидела тихо смеющегося Ульфа, который решил отряхнуться рядом с ней.

– Уснула?

– Нет. Пора сворачивать наш пикник. До вспышки остался час.

– Знаю. Но возможно, это единственный час, когда нас точно никто не потревожит.

– Слишком жарко, – лениво произнесла Саманта.

– Но я-то пока прохладный. Сейчас будем теплообмениваться.

Мокрые руки скользнули под платье, и Ульф склонился над девушкой, легким поцелуем-бабочкой касаясь губ. И она почти успела обвить руками его шею, как идиллию бесцеремонно нарушили.

– Эй, голубки! Хватит лобзаться, – на холм прискакала возбужденная Пати, чьи глаза светились от восторга. – Мой коммутатор наконец-то уловил сигнал! Еще немножко, и мы сможем связаться с людьми!

– Неужели? – проворчал Ульф, поднимаясь и помогая встать Саманте. – А мы причем?

– Шеф свистает всех наверх. То бишь в поселок. Ой, да потом полюбезничаете. Вы что, не понимаете, что у нас появился шанс?

– Понимаем, – вздохнула Саманта. – И даже идем с тобой. Веди нас, о великая технобогиня.

– Так-то лучше, – ухмыльнулась Рыжая.

Ли Вонн, как всегда, эмоций не проявлял. Милина от счастья подскакивала на месте. Лицо Пера выражало вселенскую гордость по поводу своих технических способностей. Его помощь действительно очень пригодилась Пати, хоть он и не разбирался в радиоволнах и звуковых лучах. Зато знал, какие из минералов могут пригодится для этого дела.

Тут же стоял и Сии-н Доо Кррихх с непроницаемым выражением на лице.

Скривившись в сторону подошедшей пары, Вонн продолжил начатую речь:

– Вы согласны, господин Кррихх? У нас нет другого выбора. Ждать, пока вас заберут, мы не можем. Как только вы улетите, некому будет сдерживать напирающее на планету солнце, и мы сгорим заживо.

– Мы не хотим умирать, – покачал головой Жрец. – Но именно это и случится с нами, если сюда прибудет ваш военный корабль.

– Я собираюсь просить помощи не у армии, – возразил Вонн. – Я пока не готов отчитываться перед Красным департаментом.

– И данные, собранные нами на Пандоре, пропали, – вздохнул Пер.

– Да, – кивнул капитан. – С ними у нас еще был шанс оправдаться.

Вот вы сейчас удивитесь…

– Не будьте столь пессимистичны, – подала голос Саманта. – Есть у меня кое-что, способное порадовать СПЕКТР.

– Интересно, – нахмурился Ульф. – Собираешься сдаться Белине добровольно?

– Я не про свою мнимую уникальность. Несколько месяцев назад я скопировала кое-какие записи Гая, и свои собственные, на личную флэш-карту. В частности, все, что касалось Пандоры.

– Корф, ты хочешь сказать?..

– Перед высадкой я взяла ее с собой.

Все замолчали, а у Вонна на лице появились эмоции. За столько-то времени…

– Очень хочется тебя поцеловать, – проникновенно произнес он, глядя на девушку. – Но боюсь Линдквиста.

Впервые за столько месяцев бывшие члены экипажа биомеха синхронно расхохотались. И с ними за компанию смеялся капитан. Такого никто из них припомнить не мог.

– Я могу добавить к вашим шансам еще парочку, – сказал Жрец, про которого все временно забыли.

– Разрешите дать людям координаты этой планеты? – спросила Пати. – Нам они ни к чему, раз скоро погибнет.

– Я позволю забрать одного из нас.

Ли Вонн сегодня оказался богат на эмоции. Его узкие глаза распахнулись до невероятных размеров.

– Зачем?

– Ей, – кивок в сторону Сэм, – нужен донор. Если она найдет человека, способного провести эту операцию, пока не станет слишком поздно. Если нет… Пожалуйста, оставьте Доо-м/Иса при себе. Он недолго будем вам обузой.

– Какая операция, о чем он? – Ульф развернул Саманту к себе, с напряжением вглядываясь в глаза.

– Не сейчас, – отмахнулась лингвистка.

– Нет, именно СЕЙЧАС.

– Ульф! Пожалуйста, я не хочу говорить об этом в данную минуту.

– Так, пошли, – десантник потянул ее к стоящим в отдалении деревьям.

Саманта хотела вырваться. Она могла бы. Лингвист она или тварь дрожащая, в конце-то концов? Но не стала устраивать сцену на глазах у друзей. И особенно – Сии-на, чей любопытствующий взор не сходил с пререкающейся парочки.

– Как это понимать?

– У тебя нет никаких прав меня допрашивать, если что, – с раздражением ответила девушка. – Ты мне не отец, не брат и не муж.

– И не друг? И не любовник? И не парень, в конце концов? Черт, да ты мне должна, вообще-то!

– С какой это стати?!

– Ты меня кровью иглоплюва напоила!

Саманта вытаращилась на Ульфа, а через секунду против воли прыснула.

– Я тебя спасала, если что.

– Знаю. Сэм, я хочу знать, что с тобой происходит. Мы не чужие. Может я… может прикидываю, как ты будешь смотреться в компании маленьких Линдквистов. Усыновленных, само собой. А тут выясняется, что я могу потерять тебя в любой момент.

– Прости, – девушка прижалась лбом к его плечу, собираясь с мыслями. – Мне тяжело об этом говорить. Давай так: если нас заберут отсюда, я расскажу. А пока… Может мы скоро все составим компанию парням.

– Ты умираешь? – Ульф обнял ее, зарываясь подбородком в светлые, пахнущие цветами волосы.

– Да. Организм больше не справляется с изменениями. Но шанс есть. Даже не считая подарка жреца. Хотя я не собираюсь его принимать.

– Ты хоть знаешь, кто такой этот Доо-м?

– Нет.

– Пока ты уходила в себя все эти дни, я наблюдал и слушал. Доо-м/Ис носит родовое имя Кррихх. Это сын Жреца. Он отдает своего ребенка. Почему?

– Я не знаю… – прошептала девушка. – Не понимаю… Какая разница? Он все равно не скажет. А мы – не возьмем на борт этого парня. Что бы ни случилось. Чтобы из-за меня снова кто-то погиб? Спасибо, хватит.

– Эй, ребята! – в мыльном пузыре их уютного мирка вновь нарисовалась Пати. – Мы дозвонились. Максимум через неделю нас заберут отсюда.

– Пати, у тебя талант появляться не вовремя? – рявкнул десантник.

– Да идите к черту, – обиделась та, надувая губы. – Я к вам с хорошими новостями постоянно, а вы рычите. Ничего больше не скажу.

– Слава Космосу…

Раздосадованная Пати, бурча под нос, ретировалась.

Прятаться под сенью раскидистой зелени от остального мира уже не имело смысла. Мы обменялись взглядами, одновременно пожали плечами и вернулись к команде.

Мы не закончили.

Саманта промолчала.

Он отправился к капитану, а я подошла к жрецу. У него выражение лица – что твой камень. И в мысли не пускает. Но и я не лыком шита.

– Почему вы отпускаете с нами вашего сына? Троянский конь или вселенская подачка?

– Так или иначе, он обречен на смерть. Пусть она окажется не напрасной.

Вот вам и здравствуйте.

– Если он чем-то болен…

– Его болезнь в голове. Эта часть тебе не требуется.

– Если заражен мозг, кровь уже разнесла клетки по всему организму.

– Он сумасшедший, Сииеенна. Ты удовлетворена?

– Вы же телепаты. Не могли вылечить его?

– К сожалению, мы не властны над этим заболеванием. Он потратил всю силу, удерживая наше солнце от разрушения. Именно поэтому ему осталось не так много времени.

– В каком смысле?

– Тебе это знание не понадобится. У меня много детей. И большинство уже мертвы. Но я знаю, что их смерти не были напрасными. Позволь и Доо-м/Ису уйти достойно.

– Я умываю руки. Из-за меня больше никто не умрет.

– Как скажешь, Сииеенна. Ты в своем праве.

Мягкая улыбка. Добрые глаза. Океан сочувствия сейчас того и гляди польется из взгляда.

Не нужна мне ваша жалость, ясно?

Ясно, Сииеенна.

Саманта.

Не важно. Я всегда буду звать тебя Сииеенной.

Он даже в мыслях растягивал звуки, пытая меня этим ненавистным прозвищем. И тут где-то в коре мозга что-то щелкнуло.

Кем она вам приходилась?

Кто?

Сиенна.

И снова ментальная стена, ничем не пробиваемая. Но я-то знала, что задела за живое. Вот кто, значит, отдал пятилетней человеческой девочке свой гипофиз.

Но я не Сиенна. Я – Саманта. Саманта Корф. Лингвист. «Барракуда». ВАМ МЕНЯ НЕ СТЕРЕТЬ.

Жрец улыбался. Он слышал меня, и наверняка поймал тот оттенок зловещности, которую я старалась придать своим мыслям. Может, стукнуть его?

Я уже замахнулась для удара, как вдруг руку кто-то перехватил. Кто-то невидимый и живущий в моей голове. Сии-н даже не шелохнулся, не переставая улыбаться.

Губы затряслись, на ресницах задрожала соленая влажность. Я теперь валиурца даже простой пощечиной наградить не смогу?

– Саманта? Что тут у вас? – к беседующим подошел Пер. Сэм обрадовалась его появлению. Теперь есть повод красиво уйти со сцены.

– Обсуждаем детали нашего побега с планеты. Но ты прав, я уже закончила. Надо доложить капитану. Простите…

Почуяв в горле тугой комок, девушка прошмыгнула мимо удивленного геолога и спустилась к Рыжей Чаровнице. Села на берегу и подняла взгляд к небу.

Я смотрела на красно-оранжевый шар, раскинувшийся на всем обозримом небе. Он пульсировал, словно сердце. Жил своей жизнью, и не было ему дела до мелкого планктона вроде нас.

Бери с него пример.

Перестань психовать.

Соберись.

Сделай, что можешь и должна, а там – будь что будет.

28

Пятнадцать дней назад

Я опишу, как себя чувствую:

Мокрые раны, которые никогда не исцелятся.

Может ли этот спаситель быть реальным?

Или ты просто моя седьмая печать?

(пер. с англ.)

Placebo – «Special K»

Мы выжили.

Мечты иногда сбываются. К добру ли?

Саманта задумчиво жевала ломтик лимолайма, не обращая внимания на кислую свежесть, разливающуюся во рту. В желудке приятно утрамбовалась третья стопка текилы, правда, мозг по-прежнему оставался ясным.

К моему большому сожалению.

Выживший экипаж Гая Музония Руфа приютился за столиком низкопошибного бара на Эсмодиусе, одной из отдаленных субколоний Обители. Планета представляла собой крохотный шарик, вращавшийся вокруг остывающей оранжевой звезды с чувственным именем Эсмеральда. Ничего ценного здесь не росло и не водилось. Климат – упаси Космос. Вечная осень с дождями и оползнями. Ландшафт – острые, взмывающие к небесам скалы, между которыми равнодушно хлюпали болотца и располагались более-менее твердые плато с полумертвыми деревьями, не ждущими от природы ничего хорошего.

Но текила тут вкусная, не поспоришь.

Десять дней назад их доставили сюда на корабле одного из «друзей» Ли Вонна. Сомнительного вида хромоногий субчик с обглоданной бородкой долго торговался с корейцем. Тому пришлось пообещать золотые горы и всю будущую прибыль в придачу.

За валиурцами все-таки прибыл мхуурр, но как серокожие отчалили, не видел никто. Несколько часов Вонн и команда пребывали в растрепанных чувствах, не зная, заберут ли их с умирающей планеты. Но Клаус все-таки прилетел на Ваал-ра.

Пять дней перелета в пропахшей горючим консервной банке. Развернуться негде. Кормили «на убой»: размякшими крекерами и сухой рыбой, издающей подозрительное амбре.

Из всей компании одна лишь Пати не унывала, предпринимая занятные попытки в шутку соблазнить Клауса. Только ее оживление и не давало окончательно скиснуть всем остальным.

И вот долгожданная твердь под ногами. У Ли Вонна здесь находился один из его личных схронов, и в том числе – крохотная квартирка, записанная на подставное лицо. Саманта, едва успев принять душ и нормально отоспаться, попыталась связаться с Максимом. Не забыла и про осторожность, назвавшись на всякий случай умершей матерью, Светланой Звонаревой. Слишком давно они не разговаривали, и лингвистка переживала, что друг счел ее погибшей. Но Звонарева на Каллисто не оказалось. Сэм удивилась: Макс покидал базу только в самых крайних случаях.

Ли Вонн надеялся, что Клаус, получив хотя бы частичную оплату за их перевозку, отвяжется и отправится по своим делам. Не тут-то было. Вот и сейчас хромой сидел напротив Саманты и Пати, вовсю строя глазки Рыжей, и в красках рассказывал о запланированном через неделю грандиозном аукционе.

– Вам обязательно нужно там присутствовать. Как раз найдете выгодного покупателя для вашей тайной информации, – с благожелательным видом вещал он хмурому капитану. – А возможно, и новые контракты – ярмарка вакансий обещает быть великолепной.

Милина, Пати и Пер сразу же развесили уши. Капитан полноценно рассчитаться с ними не сумел – бóльшую часть заначки Вонна сожрал Клаус. А улететь отсюда без назначений на другие корабли невозможно.

Саманта, глядя на это мракобесие, хлопнула еще одну порцию текилы. Ей-то уж точно не до работы. Она вот-вот отбросит копыта, кому нужна такая лингвистка?

– Не налегай, – через стол к ней потянулся хмурый Ульф. – Завтра снова попробуем найти хирурга…

– Забей, – отмахнулась девушка. – Ничего у нас не получится. Ты тут много валиурцев видишь? Помирать – так с музыкой. Или на худой конец, с текилой.

– Алкоголик.

– Да уж какая есть… – Саманта осеклась и уставилась на барную стойку.

– Эй, ты чего?

– Показалось… Кажется, я только что видела знакомого. Или слышала голос… Дежавю.

Но взгляд упорно продолжал цепляться за людей и предметы. Пока не наткнулся на каштановый затылок парня, угрюмо глядящего в стакан с виски.

Да нет же. Не может быть. Слишком чудесным было бы совпадение.

Парень повернулся профилем.

Прямой римский нос. Вечно нахмуренный лоб. Неужели? Какого черта он тут забыл?

От волнения почему-то задрожали кончики пальцев. Хотелось позвать по имени, но Сэм не рискнула. Он все-таки Первый секретарь Белины, мало ли что он тут делает, может секретное задание выполняет. А она его спалит. Еще этот проклятый Клаус таращится на нее.

К счастью, Ли Вонн куда-то засобирался, и «друг» подорвался проводить его.

Не обращая внимания на удивленные взгляды Ульфа и Пати, Сэм поднялась и опрометью пересекла расстояние, разделяющее ее с таинственным парнем. И лишь когда столкнулась с его ошарашенными глазами, весело засмеялась, падая на соседний стул.

– Макс? Звонарев, это и правда ты?

– С-с-сэмми? – проблеял Первый секретарь, едва не опрокинув на себя виски.

– Она самая, чудик! Как же я рада тебя видеть! – крепко обняла, не в силах сдержать эмоции.

Максим покраснел и робко улыбнулся в ответ. И тут же, словно из-под земли, рядом со стойкой выросла напряженная туша помрачневшего Ульфа.

– Это кто такой?

– О, это мой друг детства! – радостно пролепетала Саманта, не поднимая взгляд на исходящего ревностью десантника. – Я же рассказывала тебе… Максим, это Ульф, тоже мой друг и коллега, так сказать. Ульф, это Макс, мы с ним знакомы миллион лет!

– Ага. И со всеми друзьями ты так мило обнимаешься? – с сарказмом спросил Линдквист. Парень категорически ему не нравился.

– Нет, друг детства у меня только один, – лучезарно улыбнулась девушка. – Пожалуйста, дай нам поговорить.

– Ну-ну, – фыркнул десантник, разворачиваясь. – Жду тебя за нашим столиком. Рад знакомству.

– Я тоже. Наверное…

Десантник хмыкнул и вернулся на свое место.

Максим проводил его фигуру с хмурым лицом, поджав губы. Желваки плясали ламбаду.

– Твой парень?

– Ага. Он хороший, правда. Не беспокойся.

Черт, да не в этом дело! Я же…

Я знаю…

Серьезный фиалковый взгляд столкнулся со смущенным серо-зеленым. Молчание затянулось, и когда Макс не знал, куда деваться, Саманта положила ладонь на его руку, дернувшуюся от прикосновения, и мягко улыбнулась.

– Что ты здесь делаешь?

– Ну, Белина как всегда в поисках. Разве где-то еще торгуют информацией так виртуозно, как на Эсмодиусе?

– Она здесь?

– Нет, что ты! Она редко вылезает из своей берлоги.

– Это хорошо. Мне сейчас совсем не с руки с ней встречаться.

– Сэмми, Боже, мне столько надо тебе рассказать! – спохватился Макс, на этот раз сам беря ее ладони в свои. – Ты в опасности, у тебя мало времени…

– Я знаю, Максим. Я все знаю.

– Что?.. Откуда?

– Я – образец эксперимента по скрещиванию человеческого зародыша с валиурской ДНК. Белина ищет меня, чтобы закончить начатое. И если не найдет, сама по себе окочурюсь примерно через недельку-другую.

– Я чуть с ума не сошел, когда узнал. А ты так спокойно об этом рассуждаешь?

– А смысл беситься? Мы тут надолго застряли.

– Хватит изображать из себя полудохлого вегеря*. Я хочу помочь. Позволь.

– Каким образом?

– Воспользуюсь своими связями.

– Это не останется незамеченным.

– Через неделю аукцион. Может быть…

– Нам уже об этой тусе доложили. Ли Вонн колеблется. Я точно туда не пойду. Ладно. Поговорим о чем-нибудь другом. Мне столько всего нужно тебе рассказать, пока я не склеила ласты…

– Не говори так.

– Ну а что? Лучше так, чем попасть в лапы Белины. Ты хоть в курсе, кто я теперь? Не хочу становиться инопланетянкой. Я лингвист. Я обучена убивать их.

– Ты сильная. Справишься со всеми противоречиями. Пожалуйста, не опускай руки.

– Да чего ради?

– Ради людей, которые тебя любят. Этот твой Ульф. Дед. Герда. Я.

– Солнце, я знаю. Все знаю.

– Не хочешь ничего делать, не надо. Я сам займусь этим вопросом, – буркнул Максим, вставая. – Еще увидимся. Постараюсь, чтобы это случилось уже в операционной.

– Только не в белининой.

– Не волнуйся.

– Ты будешь на торгах?

– Пока не знаю. В любом случае, еще увидимся. А сейчас мне пора.

– Серьезно? Так скоро? Давай посидим еще полчаса. Закажем по стакану «Волков»…

– Извини, но я в жестком цейтноте. Нужно с массой людей встретиться. Может, после аукциона?

– Ну… Хорошо…

Растерянная Саманта проводила взглядом его спину. Когда он вышел, девушка присоединилась к команде. Ульф сидел мрачнее тучи. Патин взгляд выражал бездну любопытства. Милина хлопала глазами, ничего не понимая. Пер монотонно накачивался спиртным. А сама лингвистка отказывалась что-либо понимать. Что-то с Максимом не так.

Саманта села рядом с десантником и положила голову на плечо, пытаясь успокоить и его, и себя.

– Это кто? – не выдержала Пати.

– Мой друг, – делая страшные глаза с намеком заткнуться, ответила Сэм. Плечо Ульфа моментально окаменело. – Потом расскажу. Ребята, еще будете пить?

– Да, – ворчливо отозвался Линдквист. – Виски.

– А я, пожалуй, на сегодня все, – ответила Пати. – И так плохо сплю.

– Дело твое. Так, я, пожалуй, еще пару стопок опрокину…

Официантка принесла напитки. Инженер все-таки позволила себе еще один коктейль. Звонко поздоровались бокалами, но выпить не успели.

Пожалуйста, не говори, что я потеряла

Все то, что ты во мне любил.

И что все, что у меня однажды было,

Стало песком и тенями (пер. с англ.).

Doro – «Kiss Me Good-Bye»

– Проклятье, – прошипел вдруг Ульф, бледнея.

– Что еще? – вскинулась Саманта, оглядываясь. Но опасности не обнаружила.

– Кольцо. Кольцо сломалось, – девушка придвинулась ближе. В правой ладони десантник держал идеально правильные, аккуратные половинки своего талисмана.

– Ну и что? Даже металл со временем дряхлеет. Сколько ему лет?

– Ты не поняла. В нем микроскопический датчик. Разорился в свое время, когда заказывал его. Но он помогал мне знать, что дома все в порядке. У отца такое же кольцо. И если мое развалилось, значит, и его – тоже. Мне нужно позвонить.

– Вонн не рекомендовал нам светиться на частотах, – напомнила Рыжая.

– Пати, плевать! – огрызнулась лингвистка. – Вставай. Ульф, вставай, говорю… Поищем кабинки с межпланетной связью. Координаты помнишь?

– Конечно…

– Все, пойдем. Хотя нет, погоди. Выпей.

Десантник безропотно принял из ее рук стакан и опорожнил содержимое. Саманта последовала его примеру и опрокинула в себя все порции текилы, для храбрости.

И хоть бы пробрало, зараза…

До ближайшего связного пункта шли молча. Ульф с каждой секундой мрачнел все больше. Сэм привыкла к его вечной невозмутимости и оптимизму, и сейчас не узнавала.

– Мне очень страшно, – подал голос мужчина, когда они зашли в кабинку. – Если отца все-таки победил этот треклятый синдром Фишера, некому присмотреть за мамой. А она без лекарств окончательно впадет в летаргию. И это еще не самый плохой расклад. Она может навредить себе или другим.

– Не оправдывайся. Родители – это святое.

– Проклятье! – мужчина рухнул за компьютер и схватился за голову. – Я последние несколько лет ждал, когда это случится. Что они отмучаются. И мне не придется рисковать последними родными частями тела ради денег. А сейчас… Чтоб мне сдохнуть!

– Давай-ка без обвинений. Может, все не так плохо, как ты тут себе напридумывал. Звони. Я подожду тебя на улице. Не буду мешать.

А снаружи бесновалась погода. Начал накрапывать мелкий дисперсный дождик, через пару минут возмужавший до полноценного ливня. Мгновенно промокнув, девушка юркнула обратно, столкнувшись с понурым десантником.

– Ну, что?

– Никто не отвечает.

– Тебе нужно лететь домой.

– О чем ты говоришь? Тех цилонов, что наскреб для меня Вонн, не хватит даже на вылет в атмосферу Эсмодиуса. Билет до Буурха стоит не меньше десяти тысяч криллонов.

– У меня завалялась парочка тысчонок.

– Нет. Я не возьму от тебя ни цилона.