Текст книги "Сочувствую ее темным духам… 13—21"

План Мелиссы

Что ж…

Да здравствует правда!

Но…

Правда всегда причиняет боль. Не ложь. Великий Лжец – ничто. Он на фоне правды безлик. Ложь безвредна, а порой желанна, но лишь до той поры, пока не появляется она.

Правда.

Субстанция, губящая самые прекрасные иллюзии.

Такие, например, как дружба двух одинаково смотрящих на этот мир людей…

Но…

Так ли одинаково смотря..?

Кровь.

Пыльный пол и блестящая в мутном свете кровь.

Майкл пялился на труп Элиаса так, как Клод никогда в жизни не пялился на Мелиссу. Глаза не смотрели, а словно осязали кровь, покрасившую пол в темно-бордовый цвет. Нечто поистине ужасное, от чего невозможно оторвать глаз.

Колючая, словно еж, волнующая тяжесть ворочалась в его животе. Горячая пустота в грудной клетке медленно – очень медленно – охлаждалась. От металлического запаха крови его едва не вырвало. Появилась сухость во рту, шершавый язык терся в припадке о небо, не в силах издать, например, яростную тираду о смытой в унитаз дружбе двух лучших друзей. Ориентир продал свои ориентиры.

Джейсон стоял в темноте. Серый кардинал кровавого представления. Тот, кто отобрал у Майкла его ориентир. Подмял под себя человека, научившего Майкла плевать в лицо этому миру.

А может, и не подмял вовсе? Может, это собственный выбор Саймона? Он же сам хвастался, что у него нет никаких принципов. Раз так, то почему он, Майкл, удивляется предательству человека, который всегда утверждал, что нет смысла за что-либо держаться?

Уже неважно почему.

Важно лишь то, чего Майкл пытался избежать – а именно, собственной глупости, унижения и невезения – явилось к нему одновременно и в самом худшем проявлении. Глупый униженный неудачник – вот кем он сейчас является. И вероятнее всего, таким и останется. Оглушенный правдой, Майкл не мог бороться с жестокими мыслями, захватившими его голову.

«Пытаться равняться на того, кто с легкостью может предать не кого-то угодно, а тебя самого – это…»

Это…

Мысли в голове смешались во что-то, что отзывается болью в остывающей пустоте грудной клетки. Наступила полнейшая дезориентация – край, тупик, что угодно. Впервые в своей жизни Майкл не мог понять, что ему делать дальше. Он чувствовал себя так, словно бы сжался до размеров насекомого. Абсолютно беспомощный таракан с человеческим грузом на маленьком тельце – бесспорно, именно тем грузом, который в полной мере заслужива…

Нет!

Нет, не заслуживает!

Нет, нет и нет!

Не может быть, что один из немногих симпатичных людей на этой планете, чьи идеи почти полностью совпадают с его собственными – не может же он оказаться предателем.

Но…

Кровь.

Пыльный пол и блестящая в мутном све…

Майкл пялился на труп Элиаса так, как никогда в жизни не пялился на нее. Что-то ужасное, от чего невозможно оторвать глаз. Сильные вещи всегда притягивают глаз – и не важно, прекрасные ли они или отторгающие…

Какая бы боль ни была в дальнейшем, все равно, это будет лучше чем то, что происходит с ним сейчас. В голове прорисовалась собственная мысль из давно потерянного мельбурнского времени:

«То, что звучит жестоко, обязательно должно быть правдой…»

Стало быть, даже то, что мир вокруг, возможно, иллюзия – не мешает миру быть таким реальным.

– Полагаю, вы все заслуживаете объяснения, – начал Саймон.

Знакомая фраза незнакомого, как оказалось, человека, заставила Майкла встрепенуться. Саймон будет объяснять причины своего предательства и возможно находить этому какие-то оправдания.

Но…

Все причины вовсе не важны. От них не зависит будущее, они остались в прошлом. А вот собственные переживания – вот что будет преследовать его…

Саймон смотрел исключительно на Майкла, не пытаясь отступиться от подступающей к его ногам крови, уже успевшей, кстати, превратить черный рисунок его подошв в бордовый. Майкл же, полностью пустой, все еще чувствующий себя насекомым, уставился в мерцающие, как обычно холодные серые глаза. Но эта «обычность» глаз уже воспринималась Майклом совсем по-другому.

Клод, даже труп Элиаса, даже священная она – все они перестали существовать как для Майкла, как и для Саймона.

Кровь в теле Майкла, казалось, закипела. Майкл не сомневался, что в его организме начинает созревать самая настоящая ненависть. Он сразу же понял, что ему необходимо время, чтобы к этой ненависти привыкнуть.

– Виноват не тот, кто обманывает, а тот, кто верит обманщику, – начал Саймон.

Казалось, он знает обо всем, что чувствует Майкл.

– Я же тебя предупреждал, Майк, еще в Мельбурне. «А стоило бы» – вот что я сказал тебе, когда ты заявил, что не сомневаешься во мне. Еще тогда я дал тебе понять, что я за человек. Но, увы, ты понял слишком поздно. Ты думал, что мои принципы на тебя не распространяются. Ты ошибался. Конечно, ты мне симпатичен, но никакие симпатии не должны мешать мне делать то, чего хочу я. Сохранять какую-то дружбу ради пустоты этого мира? Извини, нет.

Неудивительно – Саймон вторил всем тем мыслям, что уже успели пронестись в голове Майкла. Саймон вздохнул и наконец-то решил отойти подальше от кровавой лужи, после чего продолжил:

– Дружба. Любовь. – Саймон бросил беглый взгляд на Эми. – Все эти заботы друг о друге – не более чем извращенные эгоизмы. Именно так, во множественном числе. Эгоизмы. Ведь ты, Майк, ты не любишь Эми. И ты, Клод. Вы любите себя в ней. Вам тошно, что ей, возможно, будет хорошо не с вами. И самое печальное, что вы, что почти все люди на Земле – коих, к счастью, осталось на так много – все вы не способны открыто заявить, что выгоды другого вас устраивают только тогда, когда выгодно вам самим. Но не я. Я никогда не скрывал своей сущности. Если кто-то из вас – особенно ты, Майк – видел во мне кого-то другого, какую-то архаичную материю под названием друг – то это исключительно ваши проблемы, а не мои.

Эми (Эми!) открыла рот, чтобы что-то возразить, но Саймон поднял вверх пистолет и покачал им, как качают дети указательным пальчиком.

– Все то, за что человечество так усердно цепляется, должно быть давно выброшено на помойку, – сказал Саймон.

Его глаза вновь обратились ко все еще сходившему с ума от своей беспомощности Майклу.

– Особенно все те мысли, в которых вы обожаете витать. Это глупо – придавать всему значение в мире, где все решает случай. Эй, не я создал этот мир. Кем бы ни был наш творец, если он и вправду существует, то он тот еще извращенец. Мы же обсуждали это, и не раз, правда, Майк?

Майкл молчал. Он тупо пялился на Саймона. Никакой наркотик не осушал его так, как эта правда.

– Ты недооцениваешь роль случайности. Это проблема многих людей, Майк, но речь сейчас идет о тебе, ты же у нас изобретатель…

– Нет, он не изобретатель, – вмешалась Эми.

– Думаете, я поверю в то, что мысли могут кодироваться и раскодироваться? – Саймон даже улыбнулся – хотя, собственно, почему он не должен улыбаться?! – Не смешите меня. Майк, ты придумал эту байку, чтобы тебя не донимали вопросами о создании машины времени. Ты слишком сильно доверял Элиасу, защищал его. Ну и где теперь твой кумир?

Саймон указал пистолетом в медленно остывающий труп Элиаса.

– Итак, случайности. Начнем сначала, Майк, так интереснее. А именно, начнем с Мельбурна и с твоей идиотской мысли, что во всем виноват Клод.

Отсутствующее выражение на лице Майкла сменилось, наконец, на что-то более живое, более-менее походящее на удивление.

– Да, Майк, я планирую поговорить обо всем. Потому что, – сжав крепко губы, Саймон выдержал паузу, – вряд ли мы когда-либо поговорим вновь.

Майкл чувствовал потрясение на лице Эми – ему даже не нужно было оборачиваться. До реакции Клода ему не было никакого дела, хоть и речь шла о нем. Как впрочем, не было ему дела и до собственной реакции. Он знал, что его макнули с головой в дерьмо, из которого он уже никогда не выплывет…

– Ты действительно не мог поверить, что тупой Страйкс мог придумать тупой план, но тупой план от тупого Страйкса – это логичная вещь, не находишь? Вообразив, что Клод сдал твой адрес, ты решил повесить на него все грехи – план Страйкса, план Мелиссы, наркозависимость Эми. Клод стал для тебя козлом отпущения. Ты в долгу перед ним, Майк. Вряд ли твоя гордость позволит тебе извиниться перед ним, но это будет правильным и по-мужски ответственным поступком. Я сейчас голос разума. Я делаю плохие вещи – да. Я тебя предал – да. Я прошу у тебя прощения – нет. Я понимаю, что этого не заслуживаю. В отличие от Клода. Он этого заслуживает, и ты, Майкл, это знаешь. Зная тебя, я уверен, что какая-та часть тебя хочет извиниться перед ним…

Майкл знал, что Клод сейчас смотрит на него, полностью солидарный со словами предателя, но у него не было ни малейшего желания, ни яростной ненависти, ни даже ревности к ней, чтобы заставить себя на этот взгляд ответить.

– Я знаю, что ты любил меня за мои пространные рассуждения, но, увы, ты их больше никогда не услышишь…

– Потому что вряд ли когда-либо ты сможешь со мной заговорить, – произнес Майкл словно не своими губами.

Конечно, не своими – смерть Элиаса и Шелтера, темные духи, плен, предательство – и все в один день. После такого очень сложно чувствовать себя собой.

В ответ на первую более-менее осмысленную фразу Майкла Саймон кивнул якобы с сожалением.

– Да. Но перейдем теперь к делу…

Он вновь засунул руку в задний карман, и Майклу пришла в голову глупая мысль, что предатель достанет очередной пистолет и застрелит его прямо на месте.

– Вот ответ на все твои незаданные вопросы.

Саймон швырнул на пол синюю перчатку-часы. Майкл уже не помнил, когда в последний раз ее видел – наверное, в Инверно, но он не был уверен. Кровь Элиаса не доходила до нее каких-то пару дюймов.

– Я перестал ее носить, когда подумал, что ты или кто-нибудь другой сможет догадаться. Ее носят все синистерские интервенты. Даже у полоумного Рея она была на руке.

Часы перестали ходить и замерли на отметке 23:59.

– Да, часы сейчас бесполезны – в качестве часов, но только не в качестве датчика слежения, сигнал которого можно спокойно запеленговать. Джейсон приказал Фонзи носить ее постоянно, чтобы знать, где он находится – Фонзи часто любил подворовывать у особо опасных людей. Это Джейсону не нравилось. Он считал, что если Фонзи поймают, то тот расскажет о нем и его маленьком бизнесе все, что знает. По правде, Фонзи и терпели только потому, что он приходился мужем Ии. Бедный придурок…

– А ты украл у Фонзи перчатку… – начал Клод.

Саймон кивнул.

– И по ее сигналу Мелисса смогла найти нас в Леклере. Вернее, не нас, а Литовку. Я подарил ей перчатку в качестве… эээ… в качестве чего бы там ни было. Скажем, в качестве знака внимания. Я не знал, что с помощью этой штуки они следили за нами.

– Тогда не знал.

– Ага. Мелисса тоже не знала, за кем именно следила, поэтому сначала мучила Литовку бесконечными вопросами про Элиаса. Именно поэтому у них и не сложились отношения. Лесбийские наклонности Литовки здесь ни при чем.

Потом Мелисса получила описание подлинных пришельцев, то есть нас, увидев которое она перестала приставать к Литовке. Она решила завязать с нами якобы дружеские контакты. Собственно поэтому она нас позвала на концерт LoveLess.

Саймон шмыгнул носом и продолжил:

– Когда я получше разглядел синистерских интервентов, я сообразил, в чем дело, и нашел Мелиссу. Я не хотел менять это время, мне никогда не нравился Элиас, так что я решил поработать на нее. В обмен на безопасность. Вам не рассказал, потому что вы ничего бы не поняли. Вы и большинство других людей, засирающих свои мозги понятиями о добре и зле…

– Все это время ты притворялся? – Клод был потрясен, но не настолько, чтобы как Майкл молчать. – Ты просто притворялся нашим другом.

– Я до сих пор ваш друг. Просто ввиду не зависящих от меня обстоятельств одним другом у меня станет меньше.

Саймон вновь задержался на Майкле, при этом пожав плечами так, будто бы разлил пиво на дорогую для Майкла софу.

– Здесь я не в силах что-либо изменить.

– Как ты можешь считать себя нашим другом, после всей твоей лжи, такой долгой и бессовестной? – наконец вмешалась Эми.

– Представляешь, каких трудов это стоило – постоянно сливать Элиаса, не вызывая никаких подозрений? – возразил Саймон даже немного обиженно. – Эми, милочка, побыла бы ты в моей шкуре, сама бы…

– Я никогда не буду в твоей шкуре! – резко перебила Эми.

Саймон махнул рукой и продолжил свою речь:

– Все эти притворства, подаяния Великому Лжецу. Репетиции… Да, Клод, репетиции… Я репетировал рассказ с Фрэнком и Ией. Помнишь «пристрели ему ногу» из уст Фрэнка? Это моя задумка, – сказал Саймон с гордостью и вызовом в голосе.

– Ты убил человека! – крикнула Эми дрогнувшим голосом.

– И чё?

Голос Эми по мере произнесения слов медленно утихал, вплоть до шепота:

– Как ты можешь спокойно рассуждать об этом… обо всем этом?

– Я убил человека, да, ну и что? Я и тараканов убивал. Все, что рождается на свет, рано или поздно умирает, и даже неважно, насильственным путем или нет. Будь реалисткой, Эмочка.

Гнев захлестнул Майкла, но он по-прежнему не мог выдавить из себя даже слова. И этого человека он считал своим ориентиром? Сейчас даже от мысли об этом становится тошно…

– Ты даже хуже маньяков, Саймон! Маньяки хотя бы с головой не дружат, а ты… ты свои действия считаешь… не знаю, эталоном здравомыслия.

– Эталон здравомыслия, – повторил Саймон, причмокнув губами. – Надо будет запомнить. В твоей головке, дорогая, рождаются блестящие идеи. Не думай, пожалуйста, что мое время, проведенное с тобой и с Клодом ничего не значит. Вы не останетесь в этом подвале. Я договорился обо всем с Джейсоном, он вас отпустит.

– А Майкл?

Вопрос прозвучал от Клода. Все удивились этому факту, даже, видимо, сам Клод – такие вопросы, по идее, должны исходить со стороны Эми.

– Майкл… останется здесь, – с усилием выговорил эти слова Саймона, правда не было понятно, чем было это усилие вызвано. – Он знает, как построить машину времени, поэтому…

– Да не знает он ничего! – крикнула Эми. – Он забыл все это, правда забыл…

В непроницаемом взгляде Саймона, обращенном к Эми, было больше издевки, чем в привычной едкой иронии.

– Думаешь, я в это поверю, дорогая? – спросил он.

– Не называй меня «дорогой»! – В зеленых глазах читалось намерение оставить синяков на лице Саймона больше, чем Майклом было оставлено синяков на лице Клода.

– Почему? Потому что ты не моя дорогая?

– Хотя бы поэтому!

– Кстати, ты сама хоть определилась, чья ты «дорогая»? Время не ждет, скоро сюда спустится Джейсон для очень важного делового разговора.

Он кивнул на Майкла, все еще отсутствующего, с пустой головой на плечах.

– О чем ты говоришь?

Майкл знал, что вопрос Эми искренний, но Саймон, похоже, этого не понимал.

– Ты прекрасно знаешь о чем. Сейчас ты должна распрощаться с Майклом и, скорее всего, распрощаться навсегда…

Майкл знал, что Эми посмотрела сейчас на него, но у него не было сил ответить на ее взгляд.

– Джейсон нас не тронет, – продолжал говорить Саймон. – Он даст нам свободу, наши вещи, наши деньги, коих, напоминаю, у нас очень много, в общем, все условия для перспективной жизни в Гриверсе у нас будут – а перспективная жизнь в Гриверсе возможна. Особенно под крылом Грезоносца.

– А как же его терки с Гридом? – спросил Клод.

– Считай, что их уже нет. Грид и Джейсон нашли компромисс друг с другом. Скорее всего, нашла этот компромисс Мелисса, но, честно, меня это вовсе не волнует, как и все, что связано с их чувствами и с делами сердечными.

Последние два слова Саймон произнес с издевательским придыханием, затем он посмотрел на Эми:

– Чего нельзя сказать о тебе. Уж тебя-то, дорогая, – Саймон сделал особенно-издевательский акцент на этом слове, – чувства только и делают, что берут за душу. Я понимаю, что Майкл тебе небезразличен, как впрочем, небезразличен он и мне – по-своему, конечно – но пришла пора расставаться. Расставаться навсегда, – вновь акцент на последнем слове, на этот раз акцент, полный серьезности. Не хочу тешить никого из нас ложными надеждами.

– Джейсон его убьет, – тихо сказала Эми.

И повторила:

– Джейсон его убьет..

И следом.

– Он действительно не знает, как создавать машины времени.

– Проехали, – сказал Саймон. – Я ценю твои попытки бороться с горькой правдой – но правда, лучше не стоит. С гордостью прими этот факт и начни все с чистого листа. С человеком, который испытывает к тебе не меньше сильных чувств, чем Майкл, иначе он не носил бы это.

Саймон коснулся рукой до разбитого лица Клода. Тот болезненно поежился, и, видимо, из-за желания скрыть показываемую боль, спросил:

– А как же история с покушением на Грида? Почему Элиас пощадил его и Мелиссу?

Саймон хлопнул Клода по плечу.

– Вот это мне нравится! Рад слышать с твоей стороны здравые вопросы. Хорошая замена твоему привычному нытью. О мотивах Элиаса лучше всего, конечно, спрашивать самого Элиаса, но…

Он опять указал на труп ученого, обрамленный медленно подсыхающей кровью, затем понял, что его приподнятый голос и привычная ирония все же не соответствует атмосфере смерти и предательства, оперся затылком на Индийский океан и стал говорить более серьезным чем обычно тоном:

– Элиас не доверял нам. Он знал, что каким-то образом через нас велась слежка – самого себя, он, понятное дело, не подозревал, чего нельзя сказать о вас.

– О нас? Ты сам пытался убедить нас, что Элиас не тот, за кого себя выдает.

– Да, я на самом деле не доверял ему еще до того, как сговорился с Мелиссой, поэтому разительных перемен после моего предательства вы не заметили. Зато потом я был уверен, что Элиас не предатель – потому что предатель я, ха! – поэтому вы трое – единственные, кто не доверял Элиасу. Вернее, ваша часть, пусть даже маленькая, не доверяла ему благодаря усилиям вашего покорного слуги.

– И усилиями Грезоносца, записавшего пленку… – добавил Клод. Голос его звучал спокойно, даже не смотря на свежий труп, находящийся с ним в одном помещении. Скорее всего, его успокоили заверения Саймона, что ему, Клоду Фохё, когда-то по глупости Дереку Страйксу, ничего в этом мире не грозит.

– Но ты, тем не менее, так и не ответил, почему Элиас не убил ни Мелиссу, ни Грида.

– Мог бы догадаться! Элиас не доверял нам так же, как мы не доверяли ему. Он, конечно, сводил нас с Механиком, менял лицо Эми, но все это делалось скорее от ответственности за наши судьбы, нежели, чем из-за доверия. Он был почти уверен, что кто-то из нас тянет за собой хвост. Он же поэтому и не стал нас развязывать – боялся, что освободит своего будущего убийцу. Но это сделал ты, мой дорогой друг, и надуманная Джейсоном театральность сохранилась…

Почему-то именно эта фраза Саймона вернула Майкла к жизни, пробудила в нем запоздалый праведный гнев, вызвала желание наброситься на предателя и избить его до полусмерти.

Но…

Майкл счел нужным держать себя в руках…

– Именно из-за недоверия к нам он не стал убивать Мелиссу – он понимал, что его проблемы на этом не кончатся, – продолжал говорить Саймон. – Он хотел знать точно, кто же именно из нас стучит Джейсону. Было бы логично с его стороны первым делом подумать на меня, учитывая наши испортившиеся после встречи в Итиане отношения, и только то обстоятельство, что Лаура приехала в Леклер в тот момент, когда нас не было, помешало ему так подумать. Ну, и еще тот факт, что он не знает, для чего синистерским солдатам нужны перчатки-часы… Странно, но именно случайности, а не мои превосходные навыки лжи, позволили мне одурачить одного из умнейших, если не самого умнейшего человека на планете. Ох… даже страшно подумать, что не все в этом мире зависит от меня.

А Майкл с неким потрясением осознал, что гнев к Саймону перебился симпатией к его последним словам, вызвав в его душе не ощущаемую ранее гамму противоречивых чувств… И почему, почему слова предателя способны вызывать у него симпатию?

– Ты так говорил о Элиасе, а его мотивах, будто бы знал, что происходит в его голове, – заметила Эми с пренебрежением в голосе.

– Простая логика, не более, – сказал Саймон после недолгого раздумья. – Все события, которые с нами происходили, при другом объяснении станут еще более запутанными. И, помилуй, дорогая, я не знаю, что было в голове нашего ученого, но знаю точно, что самое важное, что в его голове когда-либо было, сейчас находится в голове Майкла.

И добавил:

– Надо же, только сейчас об этом подумал… Часть Элиаса живет в Майкле. Элиас жив, пока жив Майкл.

И захлопал в ладоши, прямо как ребенок:

– Получается, я не убийца? Ура!

Молчание.

– Ведь ура, да?

Клод как-то сухо хмыкнул, а Эми сказала:

– Не смешно.

– Он не понимает, что смеется над просранным шансом покинуть этот просранный мир, – сказал Майкл. – Шанс, которого он всех нас лишил.

Он посмотрел в серые глаза Саймона – впервые с осмыслением после предательства – и впервые после предательства обратился к нему:

– Элиас мертв. В моей голове нет его мыслей. В моей голове только одна мысль – как бы сделать тебе больнее.

Саймон усмехнулся.

– Понимаю. На твоем месте я бы испытывал то же самое, что и ты. Но увы, я не на твоем месте и увы, ты слишком бессилен, чтобы причинить мне хоть капельку боли.

Опять как указательным пальчиком, Саймон помахал пистолетом перед глазами Майкла.

И…

Довольно напряженный момент сорвал Клод со своим очередным вопросом, полным несвойственных ему рассуждений:

– Мотель пустой, потому что ты… ты уже заранее знал, что… что здесь будет?

Саймон кивнул.

– Фрэнк подкупил коротышку. Ради денег Грезоносца, конечно, коротышка прогнал всех посетителей мотеля и благоразумно ушел сам.

Духота и металлический запах. Гильза, испачканная кровью. Сердце, тяжело, словно колокол, бьющееся под грудной клеткой. Мутный свет подвала с непроглядной тьмой по бокам – Майклу стало тошно. Он оглянулся на Эми. Та не отрывалась от Саймона, но зеленые глаза казались остекленевшими – было очевидно, что Эми требовалось немало усилий, чтобы не смотреть вниз, на труп Элиаса.

– Идея подкупить коротышку принадлежала, конечно же, мне.

– А противоядие от лицидов? Мы…

– Все его получат. Даже Майкл. Вернее сказать, особенно Майкл – чтобы починить машину времени нужна чистая от антифильмов голова.

– Не притворяйся тупым, Сайм… Сайрус, – сказал Майкл. – Ты давно должен был понять, что я действительно не знаю, как чинить машину времени.

Саймон кивнул, но вслух сказал следующее:

– Ты давно должен был понять, Бернс, что все твои игры в стиле «я ничего не знаю, ничего не умею» уже не работают.

Причем сказал он это нарочито громко, что навело Майкла на некоторые особенно жгучие мысли.

Тем временем Клод задал Саймону вопрос, ответа на который Майкл ожидал услышать сильнее всего остального.

– Выходит… когда ты вытаскивал Майка из этого же самого подвала, спасал его от рук Грезоносца – в это время ты уже работал на Грезоносца?

Саймон удовлетворенно кивнул:

– Это моя самая любимая часть. Я так хотел услышать этот вопрос от Майка, но он, похоже, все еще в шоке…

– Поторапливайся!

Во всем подвале прозвучал усиленный голос Джейсона – создавалось впечатление, будто к Саймону обращались стены.

– Подожди еще немного! – крикнул в ответ Саймон с явным раздражением в голосе, что, похоже, Джейсону не понравилось:

– Будешь тянуть – отправишься в Синистер вместе с ним.

Саймон показал в темноту подвала средние пальцы, после чего продолжил:

– Да, у меня и Джейсона не совсем доверительные отношения, как раз из-за той истории в этом же подвале. Через Фрэнка Джейсон приказал мне остановить Рея. Да, Майк, именно из-за Рея я стал тебя спасать. Если бы не Рей, все решилось бы еще тогда. Твоя сладкая идея добыть для Эми противоядие от лицидов сыграла на руку всем нашим планам, и я, разумеется, предупредил Джейсона, что ночью в его особняк могут пробраться… Хм, даже не пришлось придумывать план по заманиванию Элиаса на пресловутый Чертов Мост!

Чертов Мост, постоянные подозрения, бравая готовность согласиться обчистить Джейсона… Майкл должен был догадаться раньше, гораздо раньше, ведь все факты были давно на поверхности.

– Итак, я вмешался в твою приятную конфронтацию с Джейсоном и Реем, сделал это с помощью бульдозера, закапывающего трупы местных лицидников, и с помощью этого прекрасно обезображенного вандалами Памятника Земли. – Саймон любовно погладил глобус. – Джейсон разозлился на меня за этот не самый, будем честны, разумный способ решения проблемы. Конечно, ведь таким способом я мог бы прикончить не только Рея, но и тебя, Майк, и его самого. В итоге я не прикончил даже Рея, но изрядно испугался возможных последствий в виде гнева Грезоносца, поэтому с особым энтузиазмом вместе с вами бежал в это превращающее яйца в лед Инверно – хоть и говорил вам, что бежать туда не хочу.

– Эми. Сцена с Лаурой и Эми. Когда Мелисса взяла Эми в заложники. Ты… Ты обо всем знал заранее?

Клод вспомнил то, что до сих пор отдавалось в остывающей от антифильма голове Майкла. В голосе Клода не было того жгучего презрения, которое было бы в голосе Майкла, задай он этот вопрос. Майкл думал о том случае, но не считал нужным спрашивать о нем вслух.

Он не хотел в очередной раз убеждаться, что его ориентир имел прямое отношение к одному из самых нежеланных воспоминаний.

Но…

Он в очередной раз в этом убедился, когда его уже-не-ориентир в ответ на вопрос Клода кивнул головой.

– Увы, – сказал Саймон. От его притворного сожаления тошнило сильнее, чем от металлического запаха крови. – Когда Мелисса убедилась, что я всерьез готов сотрудничать с ней, она решила вывести себя из игры. Вернуться в Гриверс к «единственному мужчине, способному устоять перед ее чарами» – Очевидно, этот союз Мелиссы и Джейсона был Саймону неприятен – и очевидно, что его «рабочие» договоренности с Мелиссой оставляют некоторое место для личной неприязни.

Майкл подумал об одном факте, вызывающем некоторые противоречия.

– Сурвивалисты, нанятые тобой, перебили всю охрану одного из БлейкЭндБлиссов. Неужели тебе за это ничего не было?

Саймон пожал плечами.

– Производственные издержки, – сказал он. – К тому же издержки, показывающие насколько классно я играл роль двойного агента.

Какая-та часть Майкла хотела найти оправдания Саймону, но после такого ответа, данного вполне равнодушным голосом, даже эта крохотная часть оказалась бессильной что-либо предпринять.

Все. Больше никаких оправданий. Пора высказать свои жгучие мысли вслух.

– Ты сам знаешь, что я не умею создавать машину времени, – громко сказал Майкл, уверенный, что Джейсон все слышит. – Ты подставляешь не только меня, но и Грезоносца.

Саймон улыбнулся – и раньше эта злая улыбка вызывала восхищение, смешанное с завистью, но сейчас…

Остатки симпатии к предателю, казалось, исчезли навсегда. Лишь сейчас Майкл захотел уничтожить все, что его когда-либо связывало с Саймоном.

– Вспомни последнее, что ты слышал от Грезоносца…

«Будешь тянуть – отправишься в Синистер вместе с ним»

– Понимаешь? – Серые глаза замерцали, видя, как меняется выражение лица Майкла, как в темных глазах теряется злость и появляется обреченность.

– Вы все знаете? – К огромной печали Майкла его голос невольно стал тоньше. – Ты, Грид, Мелисса… Вы… Вы не хотите путешествий во времени? Вы… вы хотите удержать прежнюю мощь?

– Да. Прежде всего именно это. Рад, что ты так быстро сообразил. Твоя точность в оценке наших действий приятно поражает меня, Майки. Жаль, правда, что больше мне не удастся именно так поражаться.

Саймон почесал голову для формулирования следующей мысли, которую следом произнес вслух:

– Когда выяснилось, что Элиас ни за что не предаст идею своей матери, Джейсон решил изменить планы – поступить в точности наоборот для достижения той же неизменной цели. Безграничная власть. То, что его сближает с Гридом, Мелиссой, даже этим старым каннибалом Бейлом. Власть… Б-р-р… Игрушка для скучных людей. Клянусь Великим Лжецом, Майк, я не такой. Мне не нужна власть. Мне нужен личный комфорт. Именно поэтому, а не почему-то еще, я стал сотрудничать с Мелиссой и Джейсоном. Не хочу, чтобы ты меня неправильно ненавидел. Хочется, чтобы ты ненавидел меня за правду.

– Считай, твое желание исполнилось, – сказал Майкл, глядя на Саймона, но не видя перед собой ничего.

– Я знаю. – Саймон, казалось, устал от своих объяснений, но тем не менее продолжил:

– Требуется нереальное могущество, чтобы создать нечто сильное, вроде машины времени, но требуется могущество не меньшее, а то и большее, чтобы остановить ее создателя.

Нет, все-таки не продолжил. Предыдущую фразу произнес голос Джейсона. Саймон повторял эти слова молча, одними губами, словно бы знал наизусть все то, что Джейсон собирался сказать. При этом уже-бывший-ориентир Майкла не забыл перевернуть на спину павшего ученого и поставить ногу ему на грудь.

Словно бы знал наизусть слова Джейсона? Разве может, что скажет Джейсон до того как…

О нет…

– Ты все продумал заранее? – Майкл ненавидел то потрясение, которое звучало в его голосе. – Ты и Джейсон? Вы не просто сотрудничаете, вы все детально продумываете. Вы… ты знал, как я себя поведу?

– Я слишком хорошо тебя знаю. Ведь ты – почти такой же, как и я. Правда, когда ты доходишь до определенной черты, ты всегда останавливаешься, а я…

Саймон самодовольно раскинул руки в стороны.

– Я же готов перейти любую черту.

И тут Майкл не выдержал. Он бросился на Саймона, но в ту же минуту его остановил теплый ствол пистолета, больно ткнувшийся в его грудь.

– Не стоит, – стал шептать Саймон. – Подумай о Эми. Ты же знаешь, как ее отвращает труп Элиаса. Представь ее чувства, если это будет твой труп. Посмотри на Элиаса, представь себя на его месте, представь ужас в ее космических глазах…

– Саймон, прекрати! – крикнул Клод.

Если даже Клоду, которого нельзя причислить к поклонникам Майкла, не по себе от издевательств над ним, значит, черта, которую готов перешагнуть Саймон осталась, похоже, далеко за его спиной.

Майкл был уверен, что Саймон продолжит свои издевательства, но тот просто опустил пистолет и направился к выходу.

Едва оказавшись во темноте, силуэт обернулся.

– Нам пора. Мы злоупотребляем гостеприимством Грезоносца.

Силуэт спрятал пистолет под рубашкой.

– Клод, Эми, идем.

Клод как-то замешкался, но почти сразу же направился в сторону Саймона. По пути он остановился и не глядя глаза в Майклу, произнес:

– Ты не должен передо мною извиняться. По-крайней мере, за Мельбурн. Слова Саймона насчет меня – пустая ложь, он сам ничего не знал, но… Ты был прав. Все твои подозрения в отношении меня верны. Я, Страйкс и папаша Тайгера придумали всю ту мельбурнскую историю по просьбе моего отца, чтобы упрятать тебя в тюрьму. Конечно, задумал все отец. Он хотел написать об этом книгу, но еще сильнее хотел получить твою долю наследства от нашей матери. Но… Мы уже знаем, что у него ничего не получилось.