Текст книги "В ожидании полета"

5. Паша[86]86
  Музыкальная тема данного эпизода песня Jónsi – «Sinking Friendships»


[Закрыть]

Паша почесал котенка за ухом, тот замурлыкал и прижался к его ноге. Паша улыбнулся. Он подобрал этого котенка в подъезде, расклеил объявления о находке, но никто не откликнулся. Так котенок и остался у него. Он не собирался выкидывать его. В мире и так слишком много несправедливости и жестокости, чтобы множить ее, даже если речь касается маленького котенка. Он, подумал обо всем, что происходит – что-то казалось важнее, что-то менее значительным. Я буду вести тихую жизнь, только без рукопожатия угарного газа – подумал Паша. Это стало его своеобразным девизом. Последние два года свелись именно к этому. Его волновала политика, он работал, он пил пиво. Константин как-то в шутливой пренебрежительности назвал его одномерным человеком. Но он не был таким. Когда все твои помыслы направлены на тяжкий труд по увеличению добра в мире – разве ты одномерный? Паша не был фанатиком, он не верил, что существует однозначное решение всех вопросов, но бросить стараться, бросить борьбу он не мог. Один слабый голос в толпе несогласных, непокорных так ли он много значил? Но один голос соединялся с другим, а другой с третьим. Елизавета правильно сказала, подумал он, нужно стараться даже если все бессмысленно. Паша снова улыбнулся. Конечно, он не был одномерным – шумный и даже развязный в окружении друзей и прочих людей, он был скромным и сдержанным дома. Он не знал почему так происходит. Все мы носим маски. Все мы порой балагурим, когда хочется умолкнуть и тихо заплакать. Вот и он – был одним среди них и совсем другим по натуре.

Паша пошел и наполнил водой бутылку – он подошел к стоявшему на окне кактусу и полил его. Кактусы нужно поливать редко, так вроде? Я не знаю. Но Паша знал. Он бы не навредил ни одному живому существу. Да, порой на него находил задор, и он даже мог проявить агрессию, но ему всегда становилось стыдно за это. Однажды это меня и погубит, – полушутя подумал он. Этот кактус рос давно, ему подарила его девушка, единственная девушка, с которой он встречался шесть лет и расстался три года назад. Это оставило в нем незаживающую рану – в тайне, ему так казалось, он продолжал любить ее. Но видимо чему-то в этом мире просто не суждено сбываться. Он считал виноватым себя и не винил ее. Хотя…ее вины было много. Порой мы даем повод к расставанию – как убийство в Сараево, но причины зреют давно, мелкие тычки, подколки, необоснованная ревность. А он даже не смотрел на других девушек. Но это не мешало ей быть ревнивой. В этом он пересекался с Константином, но тот хоть смотрел и даже больше, а Паша…он был не таким. И теперь у него остался этот кактус, о котором он прилежно заботился, оберегал и взращивал. А девушки? Что девушки? Он сторонился их, на самом деле, хоть мог быть веселым и даже острым на язык. Но они его не волновали. Разве что Елизавета, а что Елизавета? Она появилась словно из ниоткуда, была такой мрачной и серьезной. Паша и не думал о ней в этом плане. Но она его все-таки восхищала. Она была экстраординарной. Необычной. За ней хотелось наблюдать. Хотелось провожать взглядом и с любопытством вглядываться в ее красивые, пусть и такие суровые, черты лица. Елизавета откликнулась на призыв и была единственной, кто полетел с ним в Москву. Она защитила его от удара дубинкой, и пусть и в другой камере, но разделила его заключение. Но после этого она стала еще более жесткой. Это отпугивало его. И все же она притягивала его. Елизавета. Она была самой необычной девушкой, что он встречал. Она была загадкой. Но хватит о ней, одернул себя Паша. Сегодня он должен встретиться с Николаем. Они были лишь приятелями, но он относился к нему с теплотой человека, способного одарить ей каждого.

Паше надо было собираться. Он оделся, еще раз почесал котенка за ухом. На улице был страшный мороз. До бара было идти недалеко, но да Паша и не хотел сегодня пить. Редкость, конечно. Но так уж случилось. Но он будет, если Николай будет. Как обычно. Паша оделся и вышел из дома, предварительно отстранив котенка ногой, решительно, но ласково. Он зашагал по улице, ведущей к бару, их любимому бару. Не тому где он проводит свои политические проповеди, а их любимому бару. На остановке светофора он помог перейти дорогу пожилой женщине. Он не испытывал от этого удовольствия. Так просто нужно было поступить. Прямо как Кант говорил, Константин бы одобрил.

Он зашел. Николай приветственно помахал ему рукой. Коктейль был уже почти допит. Был ли это его первый коктейль?

Паша сел напротив Николая и заказал бефстроганов с пюре и коктейль Лонг-Айленд, Константину он тоже нравился. Самое то сейчас. С первой попытки развязывает язык. Хотя он собирался в основном слушать:

– Как твои дела, Коля?

– О! Просто зашибись! Моя мертвая девушка спала со всеми подряд, мой лучший друг мне не друг, ведь долго скрывал это – все просто шикарно.

– Ну может тебе не стоит так к этому относится?

К столику подошла Софи, принеся заказанное Пашей.

– А как я должен относится ко всему этому?

– Люди совершают ошибки, потому что они живые существа, так уж получилось.

– То есть я должен понять и простить?

– Константина? Однозначно.

– Паша, он меня предал.

– Он стремился тебя оградить, защитить, разве это предательство?

– В данном случае да.

– Тебе надо познакомиться с моей знакомой Елизаветой, она тоже смотрит на весь мир строго, – почему он всех желает с ней познакомить?

– Не хочу и не буду.

– И что, теперь ты не будешь разговаривать с Константином?

– Да, верно.

– Это бред, он старался тебе помочь, может неудачно, но главное же помыслы.

– Главное действия, и он меня предал.

– Действия? Ты знаешь, что он расстался с Яной из-за того, что она тебе рассказала.

– Это не важно, он должен был сам рассказать мне.

– Он искал поддержки. И ты сам сказал – главное дела.

– Она все еще живет у него?

– На сколько я знаю, да. Но его там нет.

– Все это пустое – он к ней вернется.

– А если нет?

– Что если нет?

– Если не вернется, ты изменишь свое мнение, помиришься с ним?

– Я…не хочу с ним мириться

– Коля, ты как ребенок, друг пытался тебя защитить, сберечь, расстался из-за тебя с девушкой, а ты говоришь «я не хочу с ним мириться», совесть то у тебя есть?

– Есть!

– Тогда в чем же дело?

– Он не прав.

– А ты всегда все делал идеально?

– Это другое

– Другое потому что касается тебя?

– Нет!!!

– А почему же?

– Я его не предавал.

– Как и он тебя.

– Ну конечно.

– Если тебе понадобится помощь обратись ко мне, но Константин первым бы отозвался, я все.

Паша бросил деньги на стол и покинул бар.

Николай остался сидеть в молчаливом сосредоточение. К нему подошла красавица Софии, Николай заказал еще один коктейль, Софи сочувственно посмотрела на него. Она была искренне рада не видеть его тут какое-то время, но часы вновь пошли, он снова стал приходить, а Софи снова начала подавать ему выпивку. Безрадостно, печально.

6. Кристина[87]87
  Музыкальная тема данного эпизода песня Pete Townshend – «Let My Love Open The Door»


[Закрыть]

Она поймала его на выходе из гимназии. Та решительность, с которой она действовала прежде подталкивала ее вперед, но сейчас в ней заговорила и какая-то любопытная жалость. Константин Евгеньевич был сегодня сам не свой, он казался обессиленным, чем-то надломленным. Кристина решила, что если не сейчас, то, когда она еще может проявить себя.

– Константин Евгеньевич?

– А, это ты, Кристина… – по крайней мере не «пьянь», да и завязавшаяся переписка в которую она окунулась с непосредственностью, свойственной ее возрасту, вселяла в нее надежду.

– Пройдитесь со мной до следующей остановки, до моего дома, пожалуйста?

– Холод-то какой, в такую погоду побыстрее надо в тепло…

– Да ладно вам, давайте!

– Хорошо.

Они пошли молча, рядом, его мысли были закрыты для нее, но все стало явно лучше, чем было, но как сделать шаг дальше, как преодолеть молчание, как нанести себя на карту? Эти мысли мучали Кристину, но она была рада, что он снова, как когда-то идет с ней до дому. Как будто провожает. Она улыбнулась этой своей мысли. Если бы так, но ведь это не так. Как много еще нужно сделать, чтобы все стало таким как ей нужно.

– Константин Евгеньевич, почему вы сегодня такой грустный?

– Просто…много всего случилось и откровенно говоря, потому что мне не хочется возвращаться домой.

– Почему?

– Потому что там нет ничего хорошего…теперь…

– Ясно.

Ей было ничего не ясно, но они вновь погрузились в томительное молчание. Снег не падал с небес. Он лежал на земле, скованный холодом, середина января отличное время чтобы мороз мог разгуляться. Кристина вздохнула. Как ей пробиться к нему? Ей было страшно. Ведь в этом деле она ступала на территорию, которая была ей совершенно неведома. Если бы она начала встречаться со сверстником – это было бы одно, но как найти подступы к нему? Это было ей совершенно непонятно. Вдруг что-то озорное промелькнуло в ней, она остановилась, собрала снежок и кинула ему в спину. Он удивленно обернулся:

– И что это было?

– Это вам.

– Отлично, я с вами решил пройтись, а вы меня снегом засыпаете.

– Так вам и надо, за то, что не говорите со мной, – Кристина показала ему язык.

– И вы после этого хотите сказать, что вы не маленькое хулиганье?

– Может и так, но разве это плохо? Только не называйте меня маленькой…уже через четыре месяца мне будет пятнадцать лет

– О да, тогда вы конечно перестанете быть маленькой, – Константин наконец-то улыбнулся

– Я и сейчас не маленькая.

– Простите-простите, как же я мог усомниться, – Константин шутливо раскланялся

– Я вас прощу в одном случае

– В каком?

– Если вы согласитесь сейчас попить со мной чай, у меня

– Кристина…это как-то странно и неправильно

– У меня никого нет дома.

– Это не перестает означать что это странно.

– Обещаю я на вас не нападу, вы сами сказали, что не хотите домой, что на улице мороз, так давайте – просто чай, неужели вам так сложно пойти мне на встречу?

– Ну я…

– Я вас очень прошу, мама вернется неизвестно как поздно, а мне все сидеть одной, пожалуйста, побудьте со мной хоть немного.

– Хорошо.

Кристина довольно улыбнулась. Нет она не строила никаких «великих планов», ей просто хотелось побыть с ним подольше, только и всего, поговорить с ним, послушать его, а так, к тому же, она все же перестанет быть обычной девочкой для него, она будет той, у кого он побывал дома.

Они подошли к ее дому, Кристина открыла дверь в подъезд, они поднялись на второй этаж, перед дверью квартиры Константин вновь заговорил:

– Может это все-таки неправильно?

– Вам настолько сильно не хочется?

– Ты ставишь вопрос таким образом, что мне сложно ответить.

– Вы хотите зайти или нет?

– Хочу…

– Вот и отлично.

Кристина отперла дверь, они вошли и принялись снимать с себя верхнюю одежду. На Кристине была темная водолазка и юбка до колен. Она провела его на кухню, хотя идти тут особо и не было куда. Маленькая, съежившаяся квартирка. Константин с интересом оглядывался по сторонам. Вот ее кровать в комнате, рядом с окном, с другой стороны окна стол с компьютером, а у другой стены вторая кровать. На кухне, такой же маленькой, Кристина включила чайник.

– Вы будете чай или кофе?

– Даже выбор есть?

– Да, представьте себе. – Кристина улыбнулась, застенчиво, мило.

– Тогда кофе, без молока с сахаром.

– Хорошо-хорошо

Вскоре чайник закипел, и Кристина приготовила напитки – кофе, большое – ему, чай себе.

– А теперь расскажите, что у вас случилось?

– Кристина, – ей было приятно слышать, как он называет ее по имени, это волновало ее каждый раз. – Я не уверен, что тебе это может быть интересно.

– Раз я спрашиваю и раз это касается вас, то мне интересно.

– Я поругался с другом и с подругой. Все полетело к черту, извиняюсь.

– Почему вы поругались?

– Потому что я виноват

– Только вы? Что же вы такого сделали?

– Дело не в том, что я сделал, а в том, чего я не сделал

– Вы опять говорите загадками, может вам нужно быть проще?

– Быть сложным намного увлекательнее, – Константин улыбнулся, горько, печально.

– Да, мне это в вас и нравится, – он услышал? Он посмотрел на нее с удивлением, она решила побыстрее вернуться к главной теме – а эта подруга, это…

– Это моя девушка.

– Вы хотите с ней помириться?

– Я не думаю, что это теперь возможно, все шло к плохому финалу и до этого, а после того, что произошло, это вообще невозможно.

– Значит вам просто нужно оставить это.

– Кристина, ты говоришь, как взрослая, – Константин вновь улыбнулся

– А я и есть взрослая, как я вам уже и говорила.

– Ну да, у тебя даже паспорт уже есть

– Есть, хотите покажу? – оживилась Кристина, взрослые разговоры не отменяли того факта, что она была оживленным, непосредственным подростком.

– Покажи.

Кристина сбегала в соседнюю комнату и вскоре вернулась с паспортом, дала его Константину. Он посмотрел на фотографию. Она выглядела на ней одновременно взросло и как-то забавно, но получилась она хорошо. Обычно люди на фотографиях паспорта получаются некрасивыми, неестественными, но она получилась хорошо. Константин вернул паспорт Кристине:

– Вы тут выглядите очень мило.

– Только тут, обычно я не такая?

– Я такого не говорил, вы всегда выглядите мило.

– Всего лишь мило?

– Хватит меня смущать, – Кристина решила закрыть тему, но, если он смущается, может это что-то значит.

Его рука лежала на столике, за которым они пили свои чай и кофе, Кристина протянула свою руку и коснулась его руки, он вздрогнул, но не отнял ее.

– Константин Евгеньевич, если вы захотите поговорить, я всегда с удовольствием буду слушать вас, и всегда, если захотите вы можете зайти в гости, я буду вам безумно рада.

– Спасибо Кристина, но мне сейчас пора, – он допил кофе, ну вот, подумала она, зачем я действовала так напористо, но с другой стороны, не сидеть же все время в углу, как испуганный ребенок.

Она проводила его в прихожую, он начал одеваться. Перед уходом Кристина вновь взяла его руку – уже обеими своими, крепко пожала:

– Я всегда буду рада вам, всегда.

– Спасибо Кристина, и за кофе тоже спасибо. И…я был рад, посидеть с тобой.

Он вышел за дверь. Она осталась стоять на месте не торопясь закрыть дверь. Кристина прокручивала в голове события этой небольшой встречи. Такой маленькой со стороны, но такой значимой для нее самой. Он был у нее. Она дотронулась до него. Может быть она поспешила, может быть это было напрасно. Но она знала к чему все должно прийти, она верила, что так и будет, а значит нужно как-то действовать. Она закрыла дверь и зашла в комнату. Посмотрела в зеркало. В это мгновение она не казалась себе маленьким неуклюжим подростком, она чувствовала себя старше, она чувствовала себя девушкой, способной добиться того, что ей так нужно, но ведь так будет лучше и для него. Она сможет дать ему то, чего не сможет дать больше никто. Она сможет дать ему все. И у них точно не будет каких-то глупых ссор. Она подумала о том, что он сказал. Значит он и эта…Яна расстаются. Это хорошо. Но это значит, что ее игра начинается сейчас и она должна закончиться победой, ради него самого и ради нее тоже. Кристина улыбнулась своему отражению. В этот миг она была очень красивой.

7. Я[88]88
  Музыкальная тема данного эпизода песня группы ABBA – «Like An Angel Passing Through My Room»


[Закрыть]

Я находился в смятении. Что это только что было? Четырнадцатилетняя девочка выказывает мне знаки внимания? Я конечно знал, что Кристина испытывает ко мне симпатию, но сейчас, эти касания руки, это что-то странное и…ведь мне было это приятно. Я потряс головой – это неправильно, о чем я вообще думаю? Она моя ученица, ей только через четыре месяца исполнится пятнадцать лет, я не должен потакать подобному. Может зря я поспособствовал восстановлению хороших отношений с ней? Я ведь сам отпугнул ее, сам отстранился от нее благодаря своим подколкам. А что теперь? Это решительно неправильно.

Я залез в автобус и сел. Столько мыслей, столько образов кружится вокруг и везде все неправильно, везде все как-то поломано. Испорчены дружеские отношения с Николаем, испорчены отношения с Яной, странные заигрывания Кристины. Это все может заставить мою голову затрещать. Но надо решать проблемы по очереди. И одну из них я собираюсь решить сейчас. Яна. Я ушел жить к родителям, эти несколько дней она продолжала жить в моей квартире. Мы не общались, хоть она регулярно звонила и писала мне. Но к чему все это? Она предала меня. Но самое главное, у нас же ничего и не вышло бы. Ее краткая вспышка в конце и сейчас походила на попытку капризного ребенка заполучить мороженное. Я не верил в ее чувства. Ничего там и не было. Мы были чужими.

Я отключился и доехал до своей остановки, но пошел не в квартиру родителей, а в свою. Нужно прекратить все это. Неужели она этого не понимает?

Дверь открылась, из кухни выбежала Яна. У нее были покрасневшие глаза и всклокоченные волосы. Длинная, такая знакомая для меня, футболка сползала с одного плеча. Яна была боса. Она оперлась на правую ногу, поджав пальцы:

– Ты пришел.

– Мы должны поговорить, – я старался придать своему голосу максимальную отстраненность, но это было так сложно. Неужели я…все-таки испытываю чувства к ней…но от этого только больней. Испытывать чувства, но недостаточные, чтобы поверить и простить. А она? Кроме последних дней – где была ее любовь? Ее не было. Надо быть решительным.

– Хорошо, – тихо, покорно прошептала Яна.

Мы прошли в комнату и сели на кровать, Яна смотрела на меня странным взглядом, я не мог ее понять. Неужели для нее я правда что-то значу? Нет, этого не было. Просто каприз. И удобство жить отдельно от родителей.

– Яна, этому нужно положить конец

– Чему этому?

– Ты должна понимать, о чем я говорю.

– Я боюсь это понимать

– Не надо притворяться будто для тебя это что-то значит.

– Ты…значишь для меня…много.

– Не правда, я не значил для тебя ничего.

– Но я изменилась, я поняла, что заблуждалась, это может приходить не сразу, но теперь…

– Изменилась? Когда? Тогда, когда предала меня рассказав все Николаю?

– Я не знаю, как это вышло, меня что-то толкало на это и когда я сделала это весь мир был полон красоты, мне казалось, что я сделаю лучше всем.

– Ты видела, что ты сделала. Как можно жить вместе дальше, когда я не смогу тебе доверять и…последние дни, когда на тебя напала такая удивительная любовь ко мне, не отменят двух месяцев, когда ты была будто посторонний человек.

– Костя, пожалуйста, помоги мне, – из глаз Яны полились слезы, – я не понимаю, что происходит вокруг, у меня начались страшные сны, я постоянно слышу шелест быстро пролистываемых страниц, я смотрю на люстру, но вижу не ее, а слова, которыми бы я ее описала, я или кто-то другой. А сами мои дни, с твоего ухода какие-то нереальные, они словно мысли другой мысли. Словно меня и нет вовсе, а просто кто-то думает обо мне. Мне так страшно, прошу тебя, обними меня, даже если это в последний раз…

Яна кинулась мне на шею, как утопающий, в последней попытке зацепиться за то, что есть на самом деле, пока ее не утащило на дно, пока она совсем не исчезла. Я не обнял ее в ответ. Через минуту Яна отстранилась.

– Да, я знаю, что не демонстрировала свою любовь к тебе, возможно я тебя и не любила, но сейчас все иначе.

– Но сейчас уже слишком поздно, – мне самому захотелось заплакать. Но я крепился.

– Да, наверное, слишком поздно, но я не виновата в этом, я не понимаю почему так вышло, как будто так просто было решено.

– Яна, не вини себя, просто у нас не сложилось, просто видимо отношения это не для меня, – я внезапно подумал о прикосновении Кристины к моей руке. Я виновато посмотрел на Яну. Вдруг она затряслась, а глаза ее закатились. Она заговорила, но как-то монотонно, отстраненно и даже механически:

– Красный на белом. Следуйте за знаками. Знаки укажут путь, если ваше сердце открыто доброте. Мысли не имеют значения. Они лишь фокус. Фокусник испытывает вас, – глаза Яны вернулись в обычное положение, и она закричала, – я не понимаю, что со мной, что со мной, Костя? Мне так страшно, этот постоянный шелест, этот человек, который прячется в темноте, что происходит?

– Яна, Яна, ты должна успокоиться. Ты просто глубоко перенервничала

– Да? А как объяснить то, что только что было? Просто нервами?

– Яна, я не хочу произносить этого, но…

– Так пожалуйста не произноси!

– Но мы расстаемся. Ты сама не хочешь быть со мной, ты показывала это. У нас ничего не получится, особенно теперь.

Яна вновь заплакала. Неужели это каприз? Можно ли так убиваться из-за того, что не имеет для тебя реальной ценности?

– Костя, прости, прости, что я не любила тебя, как должна была.

– А ты прости меня.

В этот раз я сам обнял ее, она щекой прижалась к моему лицу, она была такой теплой. Слезы начали катиться по моему лицу. Любовь не смогла нас соединить. Потому что ее и не было. Это так печально.

– Мне нужно собрать вещи? – Яна отстранилась от меня.

– Да, нужно.

– Хорошо, я сделаю это сейчас.

– Я помогу тебе.

Мы принялись собирать ее вещи в чемодан. Вещи, которые так и не стали родными в этом чужом для них доме, вещи девушки, которую можно было любить, но которую не любили, вещи девушки, которая могла любить, но не любила. Иногда мы собираем вещи с предвкушением поездки, но эти сборы были одной из самых грустных вещей, которые я когда-либо видел и делал. Чемодан наполнялся, вычеркивая Яну из моей жизни. Теперь она даже не могла быть прекрасным видением на расстоянии. Она становилась раз и навсегда перевернутой страницей моей жизни. Страницей, которая должна была быть украшена цветами и любовью, но стала лишь очередной одой разочарованию и утрате надежд.

Яна собралась. Она застегнула чемодан и посмотрела на меня. Мы были ближе друг другу как никогда и как никогда далеки. Я коснулся ее руки в прощальном рукопожатии. Яна, ты уйдешь и скроешься в потоке дней, ты повзрослеешь, а затем постареешь, но все это будет без меня. Ты уходишь навсегда. А я навсегда остаюсь. Мне было больно от этого прощания. Яна прошептала:

– Прости меня.

– А ты прости меня.

Некому прощать и некого прощать. Кажется, мы любили прежде, но кто знает где и когда.