Текст книги "В ожидании полета"

6. Я[99]99
  Музыкальная тема данного эпизода песня группы Dropkick Murphys – «Bastards On Parade»


[Закрыть]

Мы сидели в нашем любимом баре, я и Паша. Музыка наигрывала что-то приятное, бодрое и, хвала Аллаху, не мерзкое. Как редко такое случается в наши дни. Да очень редко. Ото всюду льется звук какой-то блевотины, хоть ходи день на пролет с наушниками, да я так обычно и делаю. Но в этом баре умели выбирать правильную музыку. Официантки сновали по залу с восхитительной грацией нимф или ангелов во плоти.

Я посмотрел на Пашу. Он допивал очередное пиво. Почему всегда только пиво? Даже чокнутся текилой не с кем. Это весьма прискорбно. Всякое случается в этой жизни. Когда жизнь трещит по швам и разваливается. Даже если не моя. Разваливалась жизнь Николая. Я всерьез переживал за него. У него был такой дикий вид сегодня, он срывался на мне, срывался на Полине. Он был не в себе, что может случится дальше, явно ничего хорошего. Но что я могу сделать? Я протянул руку и вцепился в рукав пиджака Паши, он сделал удивленное выражение лица. Я сказал:

– Паша, у меня до тебя есть одна просьба.

– Если это не трансплантация, то я готов, – да, видимо, он уже знатно набрался. Я заговорил тоном заговорщика:

– Я переживаю за Николая.

– А что с ним? Я знаю, вы поругались, но дальше то что? – Паша допил пиво и подозвал официантку заказать новое.

– Если он попадет в беду, помоги ему, я знаю вы скорее приятели, чем друзья, но мы-то с тобой друзья! Не откажи! – я тянул его за рукав все сильнее и сильнее. Паша не выдержал:

– Да ладно, ладно, к чему такая драма? Что с ним может случиться? Но если беда, то если обратится, я помогу. Не думаешь же ты, что я буду мониторить его состояние дел?

– Нет, об этом я и не прошу. Но чувствую грядет беда. Все говорит об этом. Помоги ему!

– Да хорошо, что ты в самом-то деле?

– Я ничего, но за него я переживаю.

– Ничего с ним не будет. Но если вдруг понадобиться – то помогу.

– О большем и просить не смею.

– Как твои-то дела? Николай, Яна – долой, что теперь?

– За меня не переживай. Я всегда умел остаться наплаву.

– Это хорошо.

– Мальчики, вот ваше, – к столику подплыла красавица Софи, я залюбовался ею.

Она поставила пиво Паше и набор текилы мне. А после продолжила, обращаясь ко мне:

– Ты с кем-то поругался?

– Ну вообще да.

– Это плохо, – Софи наморщила хорошенький носик. – Я многого не знаю. Но ругань – это зло.

– Прямо как алкоголь, да? – я не мог удержаться и не подколоть эту милую официантку, работающую здесь и не одобряющую выпивку.

– Именно так.

– Да все нормально, Софи.

– Точно, дай проверю. – Она села на диванчик рядом со мной и приложила ручку к моему лбу, – Вроде да, но выглядишь ты болезненно. Что случилось?

Слова застряли в горле.

– Ты можешь рассказать. Когда я была там я много поняла о добре. Играла с детьми, только с детьми, а от них можно научиться добру, если конечно захочешь.

– Там?

– Да, я была там, а теперь здесь. Это отказ от многого, но так я могу помочь.

– Кому?

– Да хоть вам!

– Софи, ты странная, Паша она странная?

– Странная, но такая симпатичная.

– Там все симпатичные. А здесь все просто скрывают свою красоту.

– Я видимо набрался, но ты говоришь что-то чертовски странное.

– Тебя же Костя зовут?

– Да.

– А тебя Паша?

– Аг-га, – икнув сказал Паша.

– Будьте добрыми. Можно ошибаться, но доброта спасает все. Вот о ком вы говорили?

– У нас есть друг, Николай, – запинаясь начал Паша, – у него серьезные проблемы

– Вы должны привести его, я давно его не видела с вами, я понимаю о ком вы. А когда он один…

– Он не пойдет, – вклинился я.

– А вы и не пробовали.

– Ну это да, – вынужденно констатировал я.

– Ну вот видите, а так бы пошел. И пить совсем не обязательно. Совсем. А то он как приходил…перебирал, прямо скажем.

– Софи, ты официантка в баре ориентированном на алкоголь.

– И что, это исчерпывает меня?

– Да нет, пожалуй, нет.

– Вот именно.

– Извини

– Ну ладно, мне нужно бежать.

Софи вспорхнула с моего диванчика и убежала дальше обслуживать столики. Я посмотрел на Пашу. Он был моим лучшим другом, вместе с Николаем. Но Николай пропал из моей жизни. Жизнь плела свой причудливый узор сталкивая и разделяя жизни. Что дальше? Я выпил вторую из трех рюмок текилы. Может заказать Слезы Змеи? Но я не собирался сегодня набираться. Все шло неправильно. Мог ли в этом помочь Паша? Он не поможет мне. Но он может помочь Николаю, если с тем случиться беда, а она могла случиться. Паша потягивал пиво и казалось был отстранен от всего на свете. Можно ли до него достучаться. Я уже попросил. Третья рюмка текилы соскользнула мне в желудок. Так быстро. Я поднял руку. Софи оказалась рядом. Я попросил ее присесть. Она подчинилась и тогда что-то нашло на меня, я притянул ее к себе и крепко поцеловал. Она не отстранилась, а затем посмотрела на меня умными, серьезными глазами:

– Я не та, которая тебе нужна.

– А кто мне нужен?

– Может ты уже знаешь, а если нет, то узнаешь очень скоро, сравнительно скоро. Все идет своим чередом. Еще текилы?

– Да, пожалуйста, – пробормотал я сконфужено – я не хотел, чтобы у Софи были проблемы из-за меня. Паша обратился ко мне:

– Все твои проблемы из-за того, что ты не знаешь, что тебе нужно.

– А ты знаешь? – огрызнулся я.

– Нет, не знаю, есть неуловимый интерес, но это нереально.

– Так, а это уже интригует. Кто же это?

– Я рассказывал тебе об этом. Елизавета, девушка-активистка, но она такая необычная. Я не знаю, как к ней подступиться, да и не знаю нужно ли это.

– И ты еще говоришь, что я не знаю, что мне нужно.

– У тебя слишком много объектов интереса.

– А у тебя всего один?

– Один, да и то это неуловимая фантазия.

– Может стоит быть решительней?

В этот момент вновь подошла Софи:

– Вот ваша текила и ваше пиво. Это не мое дело, но можно мне сказать?

– Скажи.

– Радуга соединяет, как лента. Даже квадраты сжимаются в шторм. Загадка одиннадцати. Одна-то мимо. Пять туда. Пять в другое место. А один под вопросом. И решать вам. А все остальное не важно. Если она тебе нравится, Павел, то ты должен рисковать, только рискуя мы имеем возможность что-то получить. А если будешь сидеть на месте, то ничего не произойдет. Из обычного интереса подчас рождается что-то великое, а ты, Костя, будь осторожен – у тебя впереди много всего, где-то нужно торопиться, где-то замедлить шаг. Но делать нужно что-то постоянно. Так или иначе. Или вы забыли, как я учила вас о любви.

– Софи, ты необычная девушка.

– Я и есть необычная, но вам этого не понять.

– Но когда-нибудь поймем?

– Сомневаюсь.

– Почему так?

– Потому что я неместная.

Софи рассмеялась и развернувшись пошла прочь от нашего столика. Мы сидели с удивление глядя ей вслед. Что за странная девушка? Девушка по имении Софи.

7. Кристина[100]100
  Музыкальная тема данного эпизода песня группы The Supremes– «Stop! In The Name Of Love»


[Закрыть]

Она смотрела на него очень внимательно. Не отводила глаз. Карие глаза и темные, почти черные волосы Он притягивал ее внимание, но не понятно почему. Ей было всего четырнадцать, ему двадцать семь – совершенное безумие. Но она смотрела на него, подмечая каждое движение его лица, каждое его слово. Разве она была виновата? Кто так скажет? Первая любовь пришла к ней внезапно и в самом странном обличии. Она ее не ждала и не просила. Просто так вышло. Она подняла руку и ответила. Кивок, благословение. Так все происходит? Зачем она ему? Но он смотрел так тепло и участливо.

Она хотела пойти снова уговорить его проводить до дома, но он остановился на детской площадки, болтая с другими восьмиклассниками. Вот зачем он так? Неужели не понимает, что она хочет пройтись с ним, неужели не она его любимая ученица? Все напрасно? Прошло больше месяца с памятного посещения им ее квартиры. Тогда это казалось таким достижением. Но потом – он словно ушел в глухую оборону и даже не уделял ей прежнего внимания. Почему так? Не слишком ли много тогда она позволила себе. Но не могла же она вечно стоять на месте.

– Кристин, идешь домой? – подруга, Юля, позвала ее.

– Нет, у меня тут еще дело, – и правда же дело.

Константин Евгеньевич закончил свою болтовню и спокойной собирался уходить. Она подбежала к нему со спины, на ней был красный зауженный пуховики, она привстала и закрыла ему глаза руками:

– Угадайте кто?

– Директор избрала мне особенную смерть?

– Да нет же, – она опустила руки – Это я – Кристина.

– Мелкое хулиганье.

Ну почему становится так больно от того, когда он называет тебя маленькой.

– Я уже говорила, я взрослая!

– Говорила, говорила

– Так и относитесь ко мне как ко взрослой

Константин странно посмотрел на Кристину:

– Ну пойдем пройдемся

– Не делайте мне одолжения, вы хотите или нет?

– Хочу, – буркнул Константин

Они пошли, в тишине, снежный покров уплывал из-под их ног куда-то назад. Кристина нарушила молчание:

– Вам со мной совсем не интересно?

– Нет, совсем не в этом дело.

– А в чем тогда?

– Просто это ведь странно

– Странно проводить меня до дому?

– И это в том числе.

– Вас это напрягает?

– Странные вещи порой напрягают, знаешь ли.

Кристина остановилась и как подрубленное деревце повалилась в сугроб. Константин бросился к ней и потянул ее за руку. Он вытянул ее, до ее дома оставалось совсем немного. Кристина вновь заговорила:

– Вы вытянули меня.

– Ну тебе ничего страшного и не грозило.

– Откуда вам знать?

– Это всего лишь сугроб.

– Правда? А что если я вам скажу, что все вокруг сплошной сугроб? Думаете я хочу идти домой? Что меня там ждет? Пустота или еще хуже, Константин Евгеньевич, – Кристина бросилась к нему – заберите меня оттуда.

– Кристина, откуда?

– Из дома, там лишь плохое и одиночество.

– Кристина. – Константин мягко отвел ее от себя, ее сглаза покраснели – это невозможно, это незаконно.

– Незаконно, – усмехнулась горько Кристина.

– Именно так.

– Тогда это неправильные законы.

– Какие есть.

– Константин Евгеньевич, – Кристина вновь прижалась к нему. Константин замер, похоже он даже не дышал. Кристина чувствовала, что ей необходимо было остановиться, но знаете, порой бывают такие ситуации, когда ты просто не в силах остановиться. Все вокруг кричит, что нужно сбавить скорость, уйти, замолчать, но ты не можешь этого сделать, ты словно слепец погоняешь свою лошадь прямо к обрыву, готовый рухнуть вниз на встречу верной смерти.

– Да, Кристина?

– Неужели вы не понимаете?

– Что именно?

– То, что я люблю вас, – слабым голосом, почти шепотом, произнесла Кристина

– Кристина, ну что ты такое говоришь?

Она стукнула слабыми кулачками в его грудь:

– То, что есть на самом деле!

– Но это неправильно!

– А вам всегда хочется быть правильным?

– Я…

– Да вот именно, вы! Делайте с этим что угодно! Мне плевать. Пусть мне еще не исполнилось и пятнадцати, но это не значит, что со мной можно обращаться как с дешевкой, как с тряпичной куклой. Уходите! Уходите! Только знайте, сказанное мною серьезно, и я не отступлюсь от этого, чего бы мне это не стоило. Запомните это, Константин Евгеньевич! Очень хорошо запомните!

Кристина влетела в дверь подъезда, забежала на второй этаж – пусть все остается позади. Но дома ее поджидал неприятный сюрприз – мама была дома, ну надо же, в кои-то веки:

– Что ты делаешь здесь?

– Я что уже не могу появиться дома?

– Почему ты дома?

– На работе отключили свет.

– Шла бы к подружкам, чего тебе быть дома?

– Кристина, ты хамишь мне

– А что мне за это будет? Тебе вечно нет дела, а тут надо же – дома.

Пощечина прилетела по лицу Кристины, Анжелика Валерьевна с гордостью развернулась. Кристина плакала навзрыд. Все рушилось. Мать, которая не мать. Константин, который фактически отверг ее. А могло ли быть иначе. Кто она такая? Гадкий утенок? Маленькая глупая девочка, которая возомнила о себе слишком много. Все это нереально. Как заполучить объект своего обожания, если все против тебя. Кристина зашла в комнату. Мать была на кухне. Хоть когда-то. Она повалилась на свою кровать у окна прямо так – в пуховике. Слезы душили ее. Что теперь делать. Напрасные слова произнесены – он будет лишь сторониться ее. Кристина вжалась лицом в подушку и закричала, что есть силы. Все зря. Но ведь должен быть выход. Не спрашивать у матери, и подружки не помогут. Выход простой и действенный. Но мать не должна узнать. Знает ли твоя мама? Мама ей ничем не поможет. Подчас у Кристины появлялось ощущение, что ее мать ее просто…не любит, что она ей почему-то завидует. Это все она – она завидует мне. Нелепая сцена, нелепая фраза, но с другой стороны это не так и плохо. Вот и Кристина смирилась, сжилась с этим.

Кристина перевернулась лицом к потолку. Он не давал ответа. С кухни донеслось:

– Перестала истерить?

Да, она перестала. Паззл складывался. По кусочкам. Осторожно. То, что она сказала, было нужно. Да, конечно, она поспешила, но это все равно бы понадобилось.

Кристина уселась за компьютер и принялась писать длинное сообщение – ему:

Кристина – Константину

Здравствуйте. Здравствуйте, дорогой, любимый Константин Евгеньевич. Прошу Вас, не пугайтесь такого обращения. Я не собираюсь преследовать Вас и докучать Вам. Я сделала страшную ошибку, что сказала это. Может и в моем сообщение будут ошибки. Я не хвалюсь знанием грамматики. Совсем нет. Но то что я сказала вам было искренне. Пожалейте глупую маленькую девочку и сделайте всего лишь одну вещь – не переставайте общаться со мной. Вы самое светлое что есть в моей жизни и без Вас я совсем пропаду. Я люблю наши прогулки до моего дома, и я была безмерно счастлива, когда Вы зашли ко мне. Я надеюсь вы не отвернетесь от меня и может снова зайдете. Я обещаю не приставать к вам и не доставать странными разговорами. Мне достаточно того, чтобы вы были рядом. Прошу вас, не смущайтесь и ответьте мне, даже если лишь для того чтобы послать меня куда подальше. Все это не изменит одного – я действительно люблю Вас, простите меня. Ваша несчастная, глупая Кристина.

Кристина кусала губы, грызла ногти, она ждала ответа, но ведь ему еще доехать до дому. Анжелика Валерьевна позвала есть, но Кристина сказала, что не хочет. Она хотела, но как она могла оторваться от экрана монитора. И вот – наконец – словно через бесконечность – сообщение прочитано. Было видно, что он что-то набирает, и вот оно:

Константин – Кристине

Я прочитал Ваше письмо. Слова, сказанные вами на улице, огорошили меня, но я сам виноват. Что же касается Вашей просьбы, то я не намерен прекращать общаться с Вами. Вы мне очень дороги. Но не думайте о нелепостях, которые ни к чему не приведут. Ваш Константин.

Кристина закружилась по тесной комнате. Она тоже дорога ему? Могла ли она надеяться на это? Нет. Но теперь она верила, что у нее все получится.

Она прошла на кухню и заявила, что все же хочет есть. Ворчание матери было оборвано тем, что Кристина поцеловала Анжелику Валерьевну в щеку. День, который мог оказаться подлинным кошмаром превращался в новую надежду. Ей не зачем было будить в себе силу. Она и так знала, что все сложится в ее пользу. Кристина ела суп с вермишелью и счастливо улыбалась.

8. Николай[101]101
  Музыкальная тема данного эпизода песня группы The Monkees – «Porpoise Song»


[Закрыть]

Шум нарастал. Все шумело вокруг. Этот шум не прекращался никогда. Он был, когда он ложился спать и оставался рядом вместе с его пробуждением. Свинки смеются: «Прощай, прощай, прощай». Он слышал его – звук лифта, постоянно, неотступно он преследовал его. Тиканье, таканье часов на стене. Лица и голоса. Прощай, прощай, прощай. Все идет по кругу. Свинки ожидают: «Прощай, прощай, прощай». Николай встряхнулся. Он зашел в ванну, хоть сам не знал зачем. Причесаться, почистить зубы. Зачем? Он причесывался три дня назад, когда мыл голову, а зубы он чистил вчера. Он дико улыбнулся своему отражению. Не за чем все это. Свинки ожидают.

Он одел помятые брюки, рубашку и пиджак. Теперь он просто сбрасывал их на пол. Вторник – утро. Пора повеселиться! На столике стояла на треть пустая бутылка вина. Николай махнул рукой, взял кружку, вылил половину содержимого и начал жадно пить, затем он наполнил кружку по второму разу и выпил. На то чтобы прикончить пол-литра вина у него ушло минут восемь. Наслаиваясь на вчерашнее опьянение, то есть сегодняшнее похмелье, выпитое произвело действие. Николай двинулся вперед и покинул комнату.

Он встал рядом с лифтом. Пьяным его было легче переносить. Как и занятия со студентами. Лифт двигался, напевая: «Свинки ожидают – прощай, прощай, прощай». Николай проговорил в двери лифта:

– Прощай, прощай, прощай.

Эта песенка прилипла к нему с утра. Странно. Она же нравится Косте. Николай отмахнулся, но ничего не помогало, звуки, гипнотизирующие звуки этой песни плотно вплелись в его разум. Пьяному они становились еще симпатичнее. Действительно «Прощай, прощай, прощай». Это он говорил Марине. Это он говорил Марине, которую знал, но которой не существовало уже почти два месяца. Хочется быть, слышать и видеть, кричать прямо в небо. Но свинки смеются: «Прощай, прощай, прощай». Николай зашел в лифт и прислонился к его стенке, он заплакал. Так много… можно сказать. Но слова не идут, только этот похоронный психоделический мотив со словами из смеси шутки и трагедии – «Прощай, прощай, прощай». Желаю чувствовать, чтобы знать, что реально, но жизнь – это ложь. Свинки ожидают, прощай, прощай, прощай.

Николай вышел из лифта, попробовав собрать волю в кулак. Консьержка посмотрела на него крайне неодобрительно. Он открыл дверь на улицу. Морозный воздух дохнул на него и словно закружил в вальсе, шея, поверх пальто, была повязана шарфом, шапки не было. Плевать. Вдалеке какой-то мужчина замахал приветственно рукой, Николай обернулся, но больше никого не увидел. Тогда он тоже в приветствии махнул рукой. Прощай, прощай, прощай.

Он быстро дошел до университета, ежась от холода. По пути он скурил две сигареты. А почему нет? Что или кто может ему запретить? Какие-то парни рассмеялись, увидев его. «Что со мной не так? Или…они знают?». Это стало навязчивой идеей Николая – то, что, Катя, Яна или Константин рассказали всем. Все знают его подноготную. Все знают, что он встречался с какой-то шлюхой. Другой бы отмахнулся, дескать, подумаешь. Но Николай был не таким. Ранимый и мнительный, он чувствовал, что теряет опору. Все знают, все смеются над ним. Только выпивая, он вновь обретал чувство уверенности. Человек, который решил, что никто не хочет его слышать, топил свои мысли в выпивке, а бутылка стала его надежным другом. Краткое озарение, в виде встречи с Полиной, принесло перерыв ненадолго. Теперь все продолжилось с удвоенной силой. Денег на поход в бар почти не хватало. Зато закупаться дешевой водкой и не менее дешевой едой он мог. Да и неприятны были ему посещения бара. Софи. Она всегда с осуждением смотрела на него и просила остановиться, хоть и приносила выпивку. Наверняка Константин ей все рассказал. Как в этом можно сомневаться? Он способен на все. Николай понял, что идет слишком рано, а выпить хочется еще. Благо магазинчик был рядом. Он зашел и купил еще водки. Выйдя на улицу, он столкнулся с собственными студентками, они странно покосились на него, конечно из-за того, что узнали его и утром он держал в руках бутылку водки и сок, но в голове Николая зазвучало: «Они знают». Он прошелся и сел на детской площадке, принявшись поочередно делать глотки то водки, то сока. Так он выпил за несчастные двадцать минут грамм сто пятьдесят. Остальное он убрал в сумку. Никто не обратит ведь на него внимания. Не обнюхивают же преподавателей охранники или другие преподаватели. Пошатываясь Николай направился к университету. На входе охранник внимательно осмотрел его:

– Как-то вы неважно выглядите

– Да что-то заболел немного

– А ходите без шапки

– Вылетело из головы

– Ну-ну.

Николай поднялся по лестнице, едва не поскользнувшись и свернул налево в корпус физики. Он добрался до аудитории и вошел в нее. Черт, кого он пытался обмануть? Ведь он же не сможет прочитать лекцию. В голову лез посторонний бред, далекий от формул и законов. Ездить на спине жирафа ради смеха. Прощай, прощай, прощай. Он замурлыкал мелодию себе под нос, аудитория бурлила шумом голосов. Они сводили его с ума. Словно все они обсуждают его! Они знают, наверняка знают! Успокоиться, вот, что нужно ему в данную секунду. Но он никак не мог этого сделать. Николай громко рыгнул. Пара студентов со смехом посмотрели на него. Они знают. Студентки, видевшие его перед магазином, как-то напряженно смотрели на него. Но он не обратил на это внимания. Внезапно он почувствовал себя свободно и раскрепощенно. Алкоголь сделал свое дело, ему казалось, что формулы и законы сводятся в единую систему, позволяя прочитать лекцию. Он поднялся на ноги. Они не дрожали и не тряслись. Он направился к микрофону и откашлявшись проговорил:

– Тееееееееееема сегдняшней лекци это…

– А теперь минутку внимания! – вдруг от дверей в аудиторию прозвучал звонкий девичий голосок, хоть аудитория и была огромной, но слышали ее хорошо. Разговоры на местах затихли, в предчувствии чего-то небанального. Николай медленно повернул голову и увидел Катю. Она продолжила: – Я хочу вам кое-что рассказать и кое-кого представить, вот полюбуйтесь – Николай Сергеевич, жалкий, опустившийся алкаш, да он даже на ногах не стоит, – Катя подошла к ошеломленному Николаю и легонько толкнула его в плечо, такой толчок не мог бы никого сдвинуть, но ноги пьяного Николая предательски заплелись и он повалился за кафедру с ужасом смотря на Катю, та же продолжала уже в микрофон, – Что мы, как студенты, можем думать о преподавателе, который на собственные занятия является не держась на ногах? Представьте я только что видела, как он на лавочке, на детской площадке, – голос Кати театрально подпрыгнул, – распивает бутылку водки, когда до занятий остается полчаса! Это наш преподаватель? Может вы мне не верите? Ну так, ради Бога, у меня и фотографии есть. Но это неполный портрет данного персонажа, – Николай зажмурился «Это сон, страшный сон…свинки смеются, прощай, прощай, прощай» – Нет вы не переживайте, фотографии окажутся у директора института, да и вы я думаю не желаете, чтобы какой-то алкоголик преподавал у вас, – Катя подбоченилась и с улыбкой, с высоты посмотрела на раздавленного, задыхающегося Николая, ему стало как-то плохо, его затошнило – Но вот финальный поворот, в прошлом году он встречался с собственной студенткой, такой же как любая из вас. И знаете, чем это кончилось? Он ее бросил, а она покончила с собой. Впрочем, не будем возводить напраслину на Николая Сергеевича. Может она покончила с собой и не из-за него. Во всяком случае спала она с другими, может потому что наш Николай Сергеевич не только алкоголик, но и импотент, – Катя рассмеялась своему финальному пассажу. В аудитории тоже раздался смех. Это переполнило чашу терпения. К Николаю вернулись силы и он, вскочив на ноги бросился к Кате:

– Сука, заткнись, сука!

Катя выбежала из дверей большой аудитории, но свернула не направо, где располагался пункт охраны, а налево в здание факультета физики, она бежала от него истошно вереща, он же гнался за ней с молчаливым остервенением смертельно раненого животного, живущего последним решительным импульсом. Он бы легко догнал ее, но порой ноги все же не слушались его. Они ворвались в корпус физики и…чего-то там еще. Колодец, открытое, высокое пространство, украшенное наверху спутником. По всем четырем сторонам, на всех этажах располагались аудитории. Катя истошно завопила:

– Спасите, пожалуйста, кто-нибудь!

Группка, отдыхающих студентов посмотрела на это как-то отстраненно, но парни нехотя все же встали.

Николай настиг Катю прямо на середине колодца-корпуса, выкинув ногу в подножке он сбил Катю с ног. Она упала и зарыдала. Николай навалился на нее и принялся отвешивать увесистые пощечины. Затем он вцепился ей в горло и начал душить:

– Сдохни, сука, сдохни.

Лицо Кати сильно покраснело, когда неохотно поднявшиеся парни вцепились в Николая и сумели оттащить его от Кати. Прибежали два охранника, приведенные студентами из аудитории Николая. Он промямлил:

– Отпустите руки, я ничего ей не сделаю.

Его отпустили. Он лежал на полу, смотря в высокий, такой далекий потолок. Свинки смеются: «Прощай, прощай, прощай».

Николай отказывался подниматься, только попросил принести его сумку, пока разбирались чей именно он преподаватель и что делать, сумка была принесена, Николай вытащил сок, в который заблаговременно перелил водку и принялся жадно пить. У наложений нет выбора, изображение не может радоваться. Прощай, прощай, прощай.

Наконец за ним пришли. Он едва поднялся на ноги. К директору института. Он вошел. Мужчина смотрел на него внимательно:

– Что это было?

– Все.

– Что значит все?

– Все значит все.

– Вы пьяны?

– В дрова

– Вы правда побили и душили студентку нашего института? – Николай призадумался, а если бы он душил студентку другого института – это было бы нормально?

– Да, так все и было.

– Значит так, разговоров тут никаких не может быть, да и что с вами разговаривать, – мужчина брезгливо покривил лицом. – Пишите прямо сейчас, увольнение по собственному желанию, без отработки. А с девочкой мы замнем. Нам скандалы не нужны.

Николай, еле находясь в сознании, написал необходимую бумагу. Вышло коряво, но все у него коряво. Директор проговорил:

– Вы в общежитии живете?

– Да

– Две недели мы вам дадим, хоть вы и не заслуживаете

– Спасибо

– Уходите

Николай встал с кресла рядом со столом директора, внезапно его сильно замутило, он согнулся и его стошнило прямо на директорский стол. Хоть бумагу ту уже убрали. Директор сидел как громом пораженный. Николай же выпрямился, упираясь кулаками в стол и засмеялся, после этого он решился отдаться гравитации, просто рухнув назад, на спину. Было больно, но он продолжал пьяно смеяться. Жизнь – это ложь, свинки ожидают. Прощай, прощай, прощай.