Текст книги "В ожидании полета"

IX Театр

1. Николай[102]102
  Музыкальная тема данного эпизода песня группы Led Zeppelin – «That's the way». Тема эпизода – жертвенность


[Закрыть]

Николай устало опустился в кресло, он чувствовал себя словно шахтер, прошел его второй день. На самом деле, объяснения, пояснения, выяснения. Девчушка кричит: «мы секс бо-бомбы!». Могло быть и хуже, он мог бы оказаться в канаве, или в родном городке. Что бы он там делал? Ох, кошмары кошмарные. Пашина квартира была на третьем этаже, так что лифтом можно было не пользоваться. Борьба, не классовая, а внутренняя. Борьба с самим собой. Борьба с зеленоокой змейкой вылезающей со дна кружки. Лучшие побуждения и благие намерения. Дорожка к предпоследнему. С этим надо завязывать. И на этой неделе он завязал. Неделя началась в квартире Паши. Николай позвонил ему в пятницу, через три дня после алкотрэша в университете, через три дня после прощания с его стенами. Так стыдно было идти за трудовой книжкой, но он-то смог. Паша. Паша помог. Он даже и не надеялся на такой поворот, он звонил ему просто чтобы прокричаться о своей беде, но Паша сразу просунул руку помощи через динамик телефона, схватил его за шиворот и отправил пожить к себе, «пока не встанешь на ноги». Дары, которые нам порой перепадают, воспользуемся ли мы ими? Бирмингемская шестерка. Одна палочка из шести выпадает и отправляется в вечный полет, другие стоят и ждут, когда на них подует холодный ветер и осветит холодное солнце. Это и есть трюк хвостом? Похоже на то[103]103
  Иисус очнулся посреди поля, дует сильный ветер. Поле кажется спокойным, но это ведь обманка, ветер как будто «не происходит», но он есть и все скоро затрещит, готов ли к этому Иисус? На востоке пути его опасны, восток не так просто освятить. Это восточные напевы, сможет ли Восток прочувствовать Иисуса? Сможет ли Иисус прочувствовать Восток? Кто такой Иисус? Поломайте-ка голову. Почешите-ка репку. «Он путешествовал на своей лошади по материку-Китаю». Иероглифика. Учиться чужому языку, чтобы оживить свой собственный язык. Театралищиновость – благое знамение, козявка и пряжка на ботинке. Иисус носит сандалии, но возможно ему нужны «мартинсы» чтобы блуждать по Китаю, он уже не в родной земле-обетованной. Готовы?


[Закрыть]. Вы будете считать годы. Сначала пять, потом десять. Стареть в одиноком аду. Вокруг двора и вонючей камеры. От стены к стене и обратно.

Да, Паша предложил ему пожить у него. А затем быстро, аллегро, темпо, Паша нашел ему и работу, были у него знакомые. «Тебе надо перезагрузиться», «Чур не пей тут» – работка грузчиком. А почему нет? Славная перспектива для кандидата наук, но Николай не жаловался, ему нужно было занять себя полностью – с головы до ног, отвлечься в тяжелой работе, like Ларри. Пахать, пахать, вскапывать землю, надеясь, что однажды на этом месте прорастет древо жизни и мы услышим волшебный звук. У-у-у-у-у-у-у-у-у-у. Николай думал о Константине. Он понимал, что к чему. Да и Паша сказал об этом – «меня попросил Костя помочь тебе». Он хотел было гордо вздернуться и уйти, но ему некуда было идти, ему нужна была помощь. Алкогольное безумие выветривалось из его головы. В его мыслях о Константине сочетались прежняя упрямая обида, стыд и стесненная благодарность. Но стыд был превыше.

Я не знаю, как мне сказать, что я больше не буду играть с тобой.

Действительно, разве возможно примирение, он продолжал злиться и в то же время понимал, как он был не прав. Ему было так стыдно. Он не мог не испытывать стыда. Он два раза толкнул, ударил его, он столько всего натворил. Как же теперь быть. Загадка из притч соломоновых. Разрежь его пополам. Преломи хлеб и в винной крови смой вражду – возлюби врага и верни его как друга. Если бы это было так просто.

Я не знаю, что мне делать после того, что сказала мне мама! Друг мой, сосед мой!

Мама далеко, ты сам все решил и сам рассказал себе страшную сказку о чудовищах окружающих тебя. И вот итог. Злые силы собираются и их выбор пал на тебя. Воистину, как жертвенное животное. Грех любопытства, грех объяснения. Жертвенное животное должно быть принесено в дар красоте. Чтобы открыть дорогу свету, агнец должен быть принесен в дар тьме. Я не могу поверить тому, что говорят люди: они жужжат как пчелы. Будьте как пчела, будьте как пчела. Работайте исправно, созидайте, стройте улей поровней. И когда я на улице встречаюсь с тобой, почему твои глаза не видят меня? Сможет ли он окончательно простить Костю, сможет ли тот простить его? Вопросы, вопросы требуют ответов.

Николай сидел в кресле и устало дышал. Он посмотрел на Пашу, тот что-то печатал. Работает. Удобно работать дома. Это точно. А вот грузчиком дома не поработаешь. Неприспособленный. Такие дела. Именно так. Николай обратился к Паше:

– Я тебя отвлеку?

– Говори, – ответил тот ему, не переставая что-то печатать. Что-то – опять.

– Думаешь, есть шанс у меня помириться с Костей?

– Если бы он поставил на тебе крест, то едва ли бы просил меня помочь тебе. Но я думаю тебе нужно встать сначала на ноги. А пока что именно так все должно оставаться.

– Да, пожалуй, ты прав… – грустно выдал Николай.

Рыбы, умирающие в грязной воде, словно они меня загипнотизировали. Умирание есть долгий процесс. В сознании Николая развертывались причудливые сценки. Театр Глобус прямо. Ну. Ну. Ну. Если бы дело было так, то бездыханную Марину играл бы мужик. Фееее. Все началось с Марины. А чем все должно закончиться? Он этого не знал. Вчера я целовал цветы, но все живое рано или поздно умрет.

– Коля, я закончил.

– Долго ты работаешь.

– Сегодня так было нужно, через неделю я лечу в Москву, вот и надо сейчас упорнее работать.

– Да? Ты не говорил.

– Да. Я и моя…знакомая. Там будет митинг, здесь вроде тоже будет, но я хочу в Москву.

– Тебя же могут снова задержать.

– Могут, но ничего. Подольше побудешь тут один. – Паша засмеялся. – Не желаешь по паре пива?

– Давай, – Николай тоже улыбнулся. Пару пива он мог себе позволить. Наверное. Главное, чтобы это не вылилось во что-то более суровое, но Паша здравомыслящий человек, может отдохнуть на полную катушку, но, когда надо, он знает где сказать стоп.

Они оделись и пошли за пивом. Прогулка в эти последние дни хранившей силы зимы показалась Николаю приятной. Мышцы болели, он устал, но хорошо будет выпить пиво с другом, лучше, чем напиваться в одиночестве. Они купили в итоге по три пива, Паша явно решил отдохнуть более основательно. Николай не возражал, он не пил с прошлого четверга. Вернулись домой. Ехал, прыгнул, бум, тут. Ох как же навести мосты, которые ты сам радостно поджигал? Я не знаю, как сказать тебе об этом, если твои уши больше не слышат меня. Они открыли пиво, и чокнулись банками. Николай не курил, он решил бросить это дело. Тем более, что новая работа требовала повышенного здоровья. Он еще не так сильно пристрастился, так что получалось неплохо. Вовремя остановиться, иногда это не дано. Мама говорит, что именно так все должно оставаться. Китайская опера – суровая штука. Ничего не понятно. И не понятно к чему все идет. Персонажи словно замерли и не движутся. Вечная рефлексия. Портрет мыслей и чувств, отказ от развития. Развитие рационально. Старые фокусы и приемы. Овца становится крутым политическим деятелем. Это развитие. Замри на месте и крутись в колесе перебрасываясь образами и мыслями, мыслями о мыслях[104]104
  Повелеваю и утверждаю – Игра слов, игра мыслей, броски образов в небо и их изящные кульбиты, коркские маслобойни, с притоков Роны. Иисус путается в волосах, они отрастают за три дня. Они вьются, как каллиграфическая вязь, над островами встает солнце, на «Оскар» сложно пробраться с молчанием.


[Закрыть].

Когда они открыли по второй банке, раздался звонок в домофон. Паша удивился, вышел в прихожую, нажал кнопку, сказал что-то. Через минуту в квартиру вошла девушка. Николай с любопытством посмотрел на нее. Кто это? Черные волосы, на вид лет двадцати. Синяя юбка, чуть ниже колен, она снимает пальто, проходит в комнату. Садится на диван, смотрит на Николая, он говорит:

– Привет.

– Привет.

– Николай знакомься, это Елизавета, Елизавета это, знакомься Николай.

– Приятно.

– Приятно.

Елизавета вытягивает ножки в черных колготках, двигает пальцами ног, внимательно глядит на Николая, Паша перехватывает мяч:

– Рад тебя видеть, не думал, что ты зайдешь, – он хихикает, но как-то смущенно.

– Да, я тоже не думала, что зайду. Но вот захотелось посмотреть на то как ты живешь. Твой друг?

– Да, мой друг, он некоторое время поживет здесь.

– Ясно, – Елизавета неожиданно улыбнулась и обратилась к Николаю, – Значит вы с Пашей хорошие друзья?

– Да он мне сильно помог.

– Вот как? Помогать друзьям это важно, даже если…молодец Паша в общем. – Паша удивленно посмотрел на Елизавету. Приятная девушка, подумал Николай.

– Ну что, ты не передумала? В следующую пятницу летим?

– Конечно, летим! Думаю, в этот раз пройдет лучше, чем в прошлый.

– Хах, хорошо бы.

В это мгновение в комнату зашел кот Паши, он запрыгнул на диван и принялся тереться о Елизавету. Она улыбнулась и сказала:

– Так у тебя значит кот есть? Мне это нравится, люблю кошачьих.

– Здорово, а у тебя есть кот?

– Ага, есть.

– Приноси как-нибудь, пусть поиграют, – Паша улыбнулся.

– Возможно-возможно.

– Да здорово бы было!

– Ладно, я зашла всего на минутку, просто по пути было. Вы тут отдыхаете, не хочу вам мешать.

– Елизавета, ты не мешаешь совсем!

– Нет-нет, я пойду.

Красивая темноволосая девушка встала с дивана и направилась в прихожую. Николай почувствовал себя как-то неуютно, словно бы он помешал Паше с Елизаветой. Минутка, прыг-скок и девушка уходит за порог. Паша возвращается и смотрит на Николая:

– Знаешь, что, давай кутнем все-таки?

– Ты серьезно?

– Ну да, думаю один разок можно. Не все же и сразу. У меня есть бутылка бренди. Угощаю, считай, что с новосельем.

– Хорошо, – улыбнулся Николай. Они открыли по последней банке пива. – Твоя знакомая, с которой ты полетишь, что у вас с ней?

– Ничего. Просто хорошо найти человека, который разделяет твои интересы. Но…она очень странная.

– Не заметил.

– Да сегодня она была какой-то не такой, как всегда.

– Хочешь сказать она вела себя странно, потому что не странно? – засмеялся Николай.

– В точку, друг мой. В самую точку.

– А она ведь тебе нравится?

– Ну…она меня удивляет и потому становится интересно. Но я не представляю, как было бы с ней встречаться. Да и, если честно, не представляю, что снова буду вообще с кем-то встречаться.

– Зря ты так, – проговорил Николай и замолк. Сам-то он что? Может ли он представить, что будет с кем-то вновь. Едва ли. Это так сложно, после всего, что случилось. Но может однажды он сможет, когда тяжелый труд очистит его от всей грязи, в которой он побывал.

– Ну ладно, нечего о грустном, несу бренди!

– Отлично.

Николай задумчиво уставился в окно. Шел снежок, возможно последний, робкий снежок этой зимы, на календаре уже весна и чувствуется, что совсем скоро она прогонит эту растреклятую зиму, зиму которая так дорого обошлась Николаю. Выходные, а в понедельник снова грузить. Он будет грузить и пусть он будет загружен. Пусть это смоет с него все плохое и тогда он будет открыт чему-то новому. Возможно его друзья – Костя, Полина смогут простить его, смогут понять в каком кошмаре он жил, смогут отпустить ему грехи. Козлика ведут на центральную площадь. Жрецы распевают свои песни и размахивают жезлами. Именно так все должно оставаться.

2. Я[105]105
  Музыкальная тема данного эпизода песня группы T. Rex – «Frowning Atahuallpa (My Inca Love)». Альтернативное название эпизода – «Дочери», темы: отцовство (наставничество) – дочерность (сыновность). Сюжетная подложка эпизода трагедия У. Шекспира «Король лир». Основной разброс ролей: а) Константин – Лир; б) Геля – Корделия; в) Даша – Кент, Эдгар; г) Александр – Гонерилья, Эдмунд; д) Алексей – Регана. Смешение половой дифференциации. Дочь=сын и обратно.


[Закрыть]

Кес-сес и истинно глася, что в эти смутные года всегда идет слепец за сумасшедшим[106]106
  Отсылка к Королю Лир (Далее К.Л.) Д. 4. С. 1. Глостер: «В смутные года / Идет всегда слепец за сумасшедшим»


[Закрыть]. Пшшш…я выпустил дымок оттуда откуда будь я патером имелась бы тонзура. Вопрос я обратил к собравшимся:

– Каков пароль?

– Душистый майоран[107]107
  К. Л. Д. 4. С. 6. Лир – Эдгару.


[Закрыть], – ответила со смехом рыжеволосая Даша. Ее серые глаза качались подобно водопадам на границе Бразилии и Аргентины.

– Пора разобрать вопросы на следующий семинар, готовы вы?

И ни хорек, ни выпущенный конь на клич мой так жадно не ответят[108]108
  К. Л. Д. 4. С. 6. Лир: «И ни хорек, ни выпущенный конь / На клич его так жадно не ответят»


[Закрыть], как с радостью отозвался зал.

– Вопросец первый-с, что ж, приступим-с, Святой Бернар и начало средневековой мистики, кто желает-с, извольте-с. М?

Вопрос летит и Александр отвечает:

– Желаю я его, беру, коль вы решите, что я его достоин, докажу сие я выступлением лихим, и мистику размажу я по хлебу, ведь вы не мистик, нравится же вам, когда согласны все здесь с вашим мненье, ну что? Решайте, честен я в словах.

– Ну что ж пусть так, коль ты и правда хочешь?

– Да я хочу, пусть голос мой слабее слов моих[109]109
  К.Л. Д. 1. С. 1. Гонерилья: «И голос мой слабее слов моих».


[Закрыть].

– Держи вопрос, он твой, готовься ты усердно и тогда – ждет похвала, размеренная мужу, что слова тут эти произнес и чрез неделю получишь ты ее, ага-ага.

Геля (тихо, себе под нос): Что ж делать мне? Молчать и только…[110]110
  К. Л. Д. 1. С. 1. Корделия: «Что ж делать мне? Любить, молчать и только!»


[Закрыть]

Гляжу на Дашу, как мила, ну просто чертов ангелочек, незабудка, о эти тонкие черты ее лица, когда б не надоело все, то обратил бы сердце к ней и оно звучало б счастьем нежным. Она как охотница стоит, с руками павлина, она отвезет меня туда, где она вздыхает. О, Ладагун, Ладагун, Ладагун, Ладагун, Лагу.

– Вопрос второй уж здесь и к вашим он услугам, Гуго из монастыря святого Виктора и синтез схоластики и мистики. Олег, Андрей, возьметесь? Нет, а вы, Марина, Кристина? Что, тоже нет, ну что ж.

– А я возьмусь, – с ленцою отвечает голос с отдаленья бельэтажа, то Алексей, блондинисто маша, растрепанная челка словно веер. Ему не доверяю я.

– Ты, что серьезно? На вопрос, докладец сделать приготовился, дружок-с? Тебе важнее пушки, девки, пьянки, да пирушки. Какой тут синтез, уж побойся сладчайшего иисусового войска.

– Не правда то, помилуй Бог, Евгеньич, я считаю себя врагом всех радостей земных[111]111
  К. Л. Д. 1. С. 1. Регана: «Я считаю себя врагом всех радостей земных»


[Закрыть].

– Хм. Хм. Хм. Паучок плетет по ниточки, быть может. Кобыла скачет, закусила вожжи. Он твой, земли прогнившей пилигрим.

– В том счастие всей жизни вижу только![112]112
  К. Л. Д. 1. С. 1. Регана: «И счастие всей жизни вижу только»


[Закрыть]

Геля (тихо, себе под нос): Но все ж…сильнее слов таких[113]113
  К. Л. Д. 1. С. 1. Корделия: «О, как бедна Корделия! Но все же / Ее любовь сильнее слов таких»


[Закрыть].

– Вопросец третий вам уж уготован, готовьте ушки, мудрые жучки, а жучку выставите за порожек, чтоб не залезала вам под ножки. Кто вас с собакой в храм науки пропустил? Давно я маялся и все же вот – спросил.

– То не собака – это верный гусь (шум в зале отвечает мне едино)

– Молчите глупые, не гусь, то есть, а утка (повисла в воздухе одинокая нота, словно шутка. Бемоль. М. Б.)

– Так вот вопрос, он сложный и аналитичный, не просто рассказать, а провести исследование мини. Меж прошлым и будущем, средневековье, живот урчит и зубы жаждут крови, вопрос универсалий то сиречь, его корнюшки в греческой софии и в будущем воздействие его. Ну, общий очерк, а, ну, что? Кого?

Молчат. И жаждут воздаянья за грехи. Раздалось скорбным звоном тут – ап-чхи. Олежек протирает вдруг очки.

– Египетские казни я готовлю, вы первый курс, какие-то все ж задрыги, инициативы не хватает вам, не думайте – я не хамлю, ведь я не хам. Но курс второй куда скорее прыгает на ноги, а вы влачитесь словно Last of Будденброки. Ангелина! – вздрогнула словно курочка, милая, грустная дурочка. – Ты, да, ты! Пора начать перевоспитывать тебя, готова ты, смотри – дрожит земля! Что скажешь ты, чтоб заслужить от нас? Говори![114]114
  К. Л. Д. 1. С. 1. Лир: «Что скажешь ты, чтоб заслужить от нас / Часть лучшую, чем сестры? Говори!»


[Закрыть]

Ангелина молвит тихо:

– Ничего…

– Из ничего не выйдет ничего. Подумай и скажи.

– Не высказать словами…[115]115
  К. Л. Д. 1. С. 1. Корделия – Лир – Корделия: «Ничего / Из ничего не выйдет ничего. Подумай и скажи. / Я так несчастна – Моей любви не высказать словами»


[Закрыть]

Сержусь я страшно, что за наказанье, безделье путь надежный к привыканью, вцепилось раз и его не отодрать, но бодаться с этим, нет уж, когти рвать.

– Вопрос сей твой! И попрошу без отговорок! И не ссылайся, что глаза застил де морок! А коль не сделаешь то отрекаюсь и отчуждаюсь я от протектората над тобой![116]116
  К. Л. Д. 1. С. 1. Лир: «Что отрекаюсь от забот отцовских, От кровной связи, от любви всегдашней. И отчуждаюсь от родства с тобою».


[Закрыть] Неделя срок и тысяча сорок пусть станут тебе мостиком межзвездным, пусть не июль сейчас, а только хлипкий март, не сделаешь – что ж, я не виноват.

И Геля затряслась, а Даша сердобольно вставляет слово:

– Отмените свое решенье, без промедленья, с благородством останови[117]117
  К. Л. Д. 1. С. 1. Кент: «Опомнись: отмени свое решенье! Одумайся: скорей останови»


[Закрыть]…те, вы сей порыв, она, увы, не сможет.

– Ну что ж, возможно, ей господь поможет!

Сижу на троне я довольно, карать и миловать, кабинетный Наполеон – привоооольно. Овальная луна, это загорает фавн, который держит виноград для моей любви.

– Пожалейте ее, – раздаются как стоны гласа, не дергайте тигра за волоса!

– Не изменим решенья мы![118]118
  К. Л. Д. 1. С. 1. Лир.


[Закрыть]

Вопрос я раздаю четвертый, пятый, на ручках Гели гелиевые пятна.

– Закончено занятие, вы мне уже не в мочь, а с вами, Даша, поболтать я сейчас не прочь.

Встают, бросают тетрадочки в рюкзак, за Пашей как-то ехал автозак. Я улыбаюсь Даше, одаряю взглядом, она ехидно смотрит, милая помада. Хочу открыть уж рот, ах, падкий обормот. Но тут подходит тихо Геля, на глазках слезы, в гласе нет елея:

– Я знаю в чем моя вина, я знаю нет у меня просящих вечно взглядов, нет льстивой речи[119]119
  К. Л. Д. 1. С. 1. Корделия: «Я знаю, в чем вина моя. Я знаю, / Нет у меня просящих вечно взглядов, / Нет льстивой речи»


[Закрыть]…но поверьте, не могу, как Богу отвечаю вам, и вашего доверья не предам. Могу я написать все что хотите, но выступать простите, не просите. Мне страшно очень, я всего боюсь, хотела бы, но вряд ли изменюсь. Прошу освободите от доклада, я напишу все, ну а баллы ваши, я вместе с речью передаю Даше.

– Ах, Ангелина, плохо что так вы, стоите в стойле, не хотите вы меняться, ну значит будем с вами заниматься.

– Спасибо вам большое, Константин… – замялась, покраснела, глаз один прикрыла улыбнулась вдруг, а за спиной ее весь красный возникает друг:

– Так, Геля, – Александр с злобным взглядом, оттирает рядом ее от моего стола и вот, – скажи спасибо, что из милости…[120]120
  К. Л. Д. 1. С. 1. Гонерилья: «Поучись-ка / Ты лучше, как бы мужу угождать, / Что взял тебя из милости»


[Закрыть]

Геля дергается, из рук просится, собирается, одевается, он ей что-то говорит, словно змей шипит. Шшшшш….шшшшш….шшшшш. Он не доволен, снова вижу слезы, зачем он так ее? Ну, рушь давай, ее девичьи грезы. Она уходит, он стремглав за ней, а мне кричит, как быдло, как плебей:

– Она ответит! Я сделаю все и вас уведомлю![121]121
  К. Л. Д. 1. С. 1. Эдмунд: «Я сыщу его, милорд! Я сделаю все и вас уведомлю».


[Закрыть]

Даша задерживается, сердце ерепеница, включаю музыку[122]122
  Музыкальная тема меняется на песню группы T. Rex – «Venus Loon»


[Закрыть], ее футболка узенька. Она улыбается мне, захватывающе серые глаза, как утренняя роса, прозрачные и такие нежные, я бы взял ее за руку бережно. Обращаюсь к ней:

– Что поделываете сегодня? Готовы Гелю заменить, не знаю, что с ней делать, как с ней быть. – Вздыхаю, вечно строгость отпускаю.

– Конечно подменю, буду работать, ведь баллы правда нужно заработать, не дело если все на плечи ей, а мне лишь выступить, робка она – лежачего не бей.

– Тогда скажи ей, что тема полностью твоя, она же пусть готовится – в следующий год возьмусь за нее сполна.

– Не пойду сегодня гулять, друзья зовут протестить суши-бар.

– Суши – это клево, не жиденький отвар.

– Ну нет, они мне не по нраву.

– Не ешь ты суши? Вот удар по сердцу, право.

Смеется, отвечает закатив глаза:

– Я рыбы не ем никогда[123]123
  К. Л. Д. 1. С. 4. Кент: «…а рыбы не ем никогда»


[Закрыть].

– Проклятье! Духи тьмы![124]124
  К. Л. Д. 1. С. 4. Лир.


[Закрыть] Верните образец сей красоты, на стезю правды, солнышка и света, на суши не бывает кроме «да» ответа.

Смеется, вот веселый ангелочек, от кожи розовенькой и до самых почек.

Мы с ней болтаем, мило так стрекочет, небесное созданье, королева ночи. Мечты, мечты, не стою право этой дерзкой красоты. Не переварена во мне еще та Яна, да и еще учу ее я – значит, рано, рано.

Слова веселые, слова лихие, сегодня рано отпустил – работы враль, а резкий ветер, в ярости безумной их подхватив, уносит вдаль[125]125
  К. Л. Д. 3. С. 1. Джентльмен: «А резкий ветер, в ярости безумной / Их подхватив, уносит вдаль»


[Закрыть]. Красивая кокетка, ну просто дева с этикетки, в ней много сил, и радости, и дури, она живет и как бы ищет бури[126]126
  Там же. То же.


[Закрыть]. Кладет на стол, что за моей спиною, ручку, сегодня-завтра, скоро жду получку.

– Расплющи разом толстый шар земли![127]127
  К. Л. Д 3. С. 2. Лир.


[Закрыть] Ах, Даша, пиво пропускаешь ты?

– Когда кабатчик лить устанет в пиво воду[128]128
  Там же. Шут.


[Закрыть].

– И впрямь случается бывать в кафе таким уродам.

– Сидела, помню, опьянев я на уроке…

– То Пилликок! Сидел на Пилликоке![129]129
  К. Л. Д. 3. С. 4. Эдгар.


[Закрыть]

– Ну точно, это дело говорите.

– Иисус все видит, не взыщите.

– Так вы Иисус?

– Не я.

– А кто же, право, боже?!

– Я маленький иисус, Иисусов в мире ветер множит.

– А меня может заткнуть за пояс любой турок[130]130
  К. Л. Д. 3. С. 4. Эдгар: «а что касается любви к женщинам, то в этом отношении мог заткнуть за пояс любого турка». Ох намеки. Двойственность.


[Закрыть].

– Ах, даже так? Ох, Даша, Даша, Даша, чрез полтора годка, возможно будешь наша.

Она смеется, поддает вперед и ручку за спиной в ладошеньку берет, и наклонившись вся ко мне о щеку щечкой трется, приятно пахнет, коль захочет то добьется, пред девами такими крайне падок, я сласть люблю, хоть не любитель шоколадок.

– Когда мы перейдем к истории новой?

– Не скоро, средневековье, сто лет войны, розы схватятся в битве

– Фу-фу-фу, пахнет британской кровью[131]131
  Там же. Тот же.


[Закрыть].

– Британия как яйцо, бьется, но не жарится благодаря молитве.

Пришла смс-ка, пищит телефон, ее ручка на экране и головка в поклон:

– Бесы зовут меня, хотят удить рыбу в черном озере[132]132
  К. Л. Д. 3. С. 6. Эдгар.


[Закрыть].

– С вашим отношеньем к рыбе, рыбалка должна почить в бозе.

– Глупые старые знакомые ей домогаются меня.

– Откуда в природе берутся жестокие сердца?[133]133
  Там же. Лир.


[Закрыть]

– Не переживайте, я не пойду, и нашу тайну сохраню.

Подмигивает, чудится что ль мне? Одела шапочку:

– Нравлюсь я тебе?

Эффектна очень, отвечаю, да. Смеется:

– Подождем, увидим, та-та-та.

Прощается со мной, выходит уж за двери. Вот был бы с ней не мог бы и поверить, в ней столько красоты, сколь нету и у моря, и с ней не видел бы я стольких лет и столько горя[134]134
  К. Л. Д. 5. С. 3. Эдгар: «Не видеть стольких лет и столько горя».


[Закрыть].

3. Яна[135]135
  Музыкальная тема данного эпизода песня группы The Byrds – «Bells of Rhymney». Тематика данного эпизода – сестринство. Параллелизм, крючок, бишность-намековость.


[Закрыть]

Колокольчик зазвонил в воздухе. Дзинь-дзинь-дзинь. Или. Бум-бум-бум. Это уже колокол. Есть ли надежда на будущее? И правда интересно. Яне было интересно. Лучик солнышка коснулся ее носика. Яна хотела смахнуть его, но передумала и просто убрала его в кармашек пальто. А затем вытянула оттуда сигарету. Она задумчиво повертела ее в руке. Солнышко не отражается от сигарет. Такие дела. О, что ты мне дашь? Римни, Мертир, Ронта, Блейна. За последние две недели стало легче дышать. Больше никаких странных снов, больше никто не прижимал ее к полу. Хотя это может даже и печально. Упс. Ни Кости, ни Николая она не видела. Но это хорошо. Надо же как-то жить дальше, постараться выбросить все случившееся из головы, просто жить дальше, просто карабкаться в горку. Она собиралась домой, ей хотелось прогуляться. На самом деле она была бы рада компании. Слишком мало она общается в последнее время с людьми. Слишком мало. От этого чувствуешь себя как-то неправильно, словно твоя жизнь слетела с орбиты и несется как планемо, проплывая на фоне других звезд и планет – видеть ты их можешь, но гравитация не связывает вас.

Она наконец собралась закурить, как вдруг из дверей университета выскочила темноволосая девушка, а за ней с настойчивостью опухшего носорога следовал парень. Даже не касаясь ее он словно теребил, дергал эту девушку. Видать ей постоянно не везет. Подумала Яна. Это же та самая девушка. Девушка из туалета. Как же это…мы же договорились в туалете, зачем ты говорила все это уже после туалета? Когда ты была молода и твое сердце было подобно открытой книги, ты говорила «живи и дай жить». Черт он точно не дает ей жить, вот ведь пристал, обстрижен как рыжий пес, хоть сам и не рыжий. Но в них все смешивается – и черное, и рыжее, и белое. Парень скрипуче твердил в спину девушки, теперь Яна их слышала:

– Что это было? Нет, ну что это было? Зачем ты с ним говорила? Теперь я похож на дебила. Ты можешь рассказывать, зачем ты позоришься и меня позоришь? Геля, я очень тобой не доволен.

– Отстань, Саша, отстань, – с истерическими нотками в голосе отмахивалась от него Геля, да, точно – она же Геля. Ля-ля-ля.

– Я все вижу! То про время разговорчики, то теперь это. Лучше бы просто не пришла через неделю, сказалась бы больной. Это-то ты бы смогла.

– Саша, уйди, оставь меня в покое.

Геля остановилась рядом с Яной, взглянула на нее, явно узнала, вид ее стал еще более виноватым и сконфуженным, люди по сторонам оглядывались на них.

– Геля, хватит уже! – девушка достала пачку сигарет, ее руки дрожали. – Не думай просто так это замять!

– Да уйди ты уже от меня! Уйдиииииии! – Ох черт, подумала Яна, кричит. Кто убил шахтера?

– Я запомню тебе это, – парень развернулся и зашагал прочь, на остановку. Геля стояла и тяжело дышала. Она вновь виновато посмотрела на Яну. Яна, так и не закурившая, постаралась улыбнуться ей с выражением немой поддержки на лице. Геля приуныла еще больше. Она поднесла сигарету к губам, но тут ее пальцы дрогнули, и сигарета сломалась, две половинки упали на снежок. На глазах у Гели выступили слезы. Яна не выдержала и обратилась к ней, может ей тоже хочется с кем-то поговорить, главное, чтобы не засмущалась и не закрылась:

– Привет, снова тебе что-то не везет… – грустно улыбнулась Яна.

– Привет…да… – Геля нашла в себе силы вернуть Яне грустную улыбку.

– Снова мы с тобой столкнулись, как ты? Извини, если лезу не в свое дело…

– Нет, нет… Я бы хотела поговорить, я так устала.

– Держи сигарету, – Яна протянула сигарету Гели и достала себе новую.

– Спасибо, ты же Яна?

– Да, а ты Геля. – Яна улыбнулась более уверенно.

– Да, я…мне очень тяжело.

– Если хочешь поделиться, то расскажи.

– Спасибо. Я редко общаюсь с новыми людьми…тут я общаюсь только с тремя одногруппниками.

– Я в последнее время тоже мало общаюсь с людьми, это не похоже на меня, но так уж вышло.

Они закурили. Птичка пролетела над ними и достигнув порога голубого неба сказала «прощай», нагадив в метре от девочек. Все будет хорошо если-если-если. Геля неожиданно нарушила молчание:

– Ты сейчас домой?

– Да, но я хотела прогуляться.

– Я бы тоже прошлась.

– Можем пройтись вместе, куда тебе надо?

– Мне все равно, я не хочу домой.

– Я хотела прогуляться вниз, не через лес, а туда, – Яна махнула рукой влево в сторону, в которую ехали автобусы и с которой они же приезжали. Геля печально кивнула головой:

– Можно мне с тобой?

– Да, конечно! Я же сама и предложила.

– Хорошо, – темноволосая девочка скромно улыбнулась. Они докурили и развернулись в сторону от университета и пошли рядышком в путь, указанный Яной.

– Так как твои дела, Геля?

– Ты же видела только что, что было…?

– Да, это твой парень?

– Да…

– Вы в одной группе?

– Да, это Саша.

– Давно вы с ним встречаетесь?

– С ноября. Он живет в моей квартире.

– Вот как, а где твои родители?

– Я не местная, мама снимает мне тут квартиру.

– О, а где?

– На Пашенном. – Яну кольнуло, недалеко от Кости. Когда-то, совсем недавно и она жила почти что там.

– Ясно, далековато от университета.

– Зато рядом остров…можно гулять… – Яну вновь кольнуло, Костя очень любит остров. Она с любопытством посмотрела на Гелю:

– А откуда ты?

– Я…из долины. – Что? Что это за ответ такой? Яна с удивлением посмотрела на свою спутницу. Ладно, расспрашивать не буду. Долина? Звучит как-то странно в ответ на конкретный вопрос, хотя с другой стороны, довольно романтично. Почему вы так волнуетесь, сестры, почему?

– Так что у тебя такое случилось?

– Саша…он меня изводит… – на глазах у Гели снова выступили слезы, – Он постоянно все мне указывает, дергает меня, не дает мне ни с кем общаться.

– Почему же ты с ним?

– Я уже привыкла…

– Геля, как-то это неправильно.

– Да, но я не знаю, что с этим делать. Я так боюсь что-то менять. – Яна вздохнула, она не понимала эту девочку, зачем держаться за кого-то если это так тебя угнетает, она же видела, как он с ней общался, что это вообще было, черт побери? Бросьте вандалов в суд. Разве это не вандализм портить чью-то жизнь? Мысли Яны смешались, ведь она сама испортила жизнь другому, какой же глупой она была. Ох, ах, ох.

– Я думаю, если тебя это так угнетает, то все же нужно что-то менять.

– Да, но у меня нет сил, ничего я не могу… у меня есть подруга тут – Даша, я…извини.

– За что ты извиняешься? Перестань, все нормально. Так что с подругой?

– Да нет, ничего. Зря я это, – Геля уткнулась глазами в землю. Яна решила сменить тему и выбрала ту, что могла заставить ее саму уткнуться носом в снег:

– Как твои дела с Константином Евгеньевичем?

– Дела? – Геля как-то испугано уставилась на Яну, – У нас с ним нет дел, нет.

– Не назначал больше отвечать на семинаре?

– Ах, ты об этом? Вот на следующею неделю назначил…и я после этого подошла и попросила освободить меня. Саше это очень не понравилось.

– Почему? Освободил?

– Да, ну…он меня ревнует…

– К Константину Евгеньевичу? – Яна нахмурилась.

– Да…нет…он меня ко всему на свете ревнует.

– Хм…

– Прости, я тебе рассказываю это, а тебе же это неинтересно.

– Нет, что ты! Константин Евгеньевич, я очень хорошо к нему отношусь…

– О, как у вас с ним было, когда ты училась у него? – Яна покосилась на Гелю, вот что она может ответить на такой вопрос?

– Когда я училась, все было хорошо. Он очень хорошо ко мне относился. И потом мы с ним общались хорошо, а затем я все испортила, вряд ли он будет еще со мной общаться, – настал черед Гели с удивлением посмотреть на Яну. Догадалась ли она? Возникло ли у нее предположение? Да ну, едва ли. На Яну вновь накатила тоска. Обсуждать Костю с кем-то другим было так странно. Как же ей быть? – Он очень хороший человек, не бойся его, с ним всегда можно поговорить.

– Правда?

– Конечно правда. – Налетел порыв ветра, Геля посильнее натянула на голову свою синюю шапочку.

– Мне кажется он очень интересный человек…

– Да, он такой.

– Извини, а почему вы…ну поругались или я…не знаю.

– Извини, Геля, я не хочу об этом говорить.

– О, прости меня.

Воцарилась тишина. Каждая из них думал о чем-то своем. Яна думала о Косте. Вот дернуло же ее свернуть на эту тему. Да еще это «мне кажется он очень интересный человек». Что за? Что она теперь чувствует? Яна поняла, что ощутила ревность. Но ведь это так глупо. Очень-очень глупо. Все это уже в прошлом, этого больше нет, не стоит даже думать об этом. Было же лучше эти недели, ну зачем она опять коснулась его. Отстаньте мысли, пшшш…испаритесь. Ей хотелось облить свои мысли серной кислотой. Автобус промчался мимо них, начиная подниматься в гору. Они же подходили к остановке. Яна захотела окончить эту встречу:

– Я что-то устала, поеду домой отсюда.

– Я тоже поеду, с пересадкой.

– Я рада что мы пообщались.

– Да, спасибо тебе Яна.

– Геля, тебе все же стоит подумать и изменить что-то, – что я делаю? Подумала Яна. Она чувствовала, что как будто стремясь оттащить Гелю из цепких пальцев Саши, она открывает путь к развертыванию ее интереса к Косте. Но это не должно ее больше заботить. Чушь все это. А может ей стоит рискнуть и как-то помириться с ним…упасть на колени, просить прощения…нет, не поможет, да и осталась же у нее гордость. Надо принять то что было совершено и жить с этим дальше. Просто жить. Избегать шелеста книг и пустых коридоров.

– Да, ты права, но не знаю, смогу ли я.

– Мне просто хотелось бы чтобы ты не была такой печальной, – улыбнулась Яна.

– Спасибо, знаешь я, наверное, все же пройдусь еще, не хочу домой.

– Конечно, а я поеду.

– Спасибо тебе еще раз, еще…увидимся?

– Да, до встречи, Геля.

– Пока.

Яна перешла дорогу и стала дожидаться автобуса, который бы отвез ее в центр города, Геля же наклонив голову продолжила свой путь в одиночестве.