Текст книги "Полководец Соня, или В поисках Земли Обетованной"

ПРОЛОГ

– Я готов признать поражение… Но где Ты? Не захотел насладиться выигрышем?! Бросил Меня? Ведь после раунда победитель и проигравший должны обменяться рукопожатием и договориться о новой встрече. C кем Я боролся, чёрт побери?!

– С естественным Порядком Вещей, – послышался слегка насмешливый Голос. – Всего-навсего с естественным Порядком Вещей. А с ним сражаться бессмысленно. Заведомый проигрыш!

– Но Ты сам пригласил Меня в Небесное Казино, предложил игру! Пусть Я проиграл эту партию, и стол сломан, но карточная колода не истёрлась… И у почившей Подопытной Крыски, выполнившей роль игорного стола, ещё родится пра-правнук…

– Да не горячись так! Послушай лучше музыку сфер! Ла-ла-ла… Моцарт играет… Не было никакого Небесного Казино, карт, стола. Тебя подвело богатое воображение. Я просто производил ревизию Порядка Вещей, как Я его устроил. Наша подопечная стала «тестовой программой». Ты ускорил процесс. Оказалось: всё на месте, не попортилось, развивается, как задумано, Слава Мне!

– Ты коварно использовал Меня! Я тут суетился, а Ты отдыхал?! Музыкой сфер наслаждался?! Впрочем, Твой Ангел тоже немало посуетился. Ты всех использовал!

– Порядок Вещей нуждается в проверках и коррекции. Подстраивают же время от времени музыкальные инструменты! Послушай, послушай, ну не божественные ли звуки? Ла-ла, ла-ла-ла… Посмотри, какие точные эллипсы выписывают планеты! Как безупречны линии женского бедра, выпуклости мужского торса, мышц под шкурой животных! Сколько смысла в игре света и тени! О-о, кто-то сочиняет новую мелодию? Неплохо, неплохо! До чего же прекрасен мир! Ла-ла-ла…

– А у Крыски всё-таки родится пра-правнук! Родится пра-правнук! Родится! Я уж постараюсь, чтобы к этому времени Тебе опять захотелось провести ревизию Порядка Вещей… Я постараюсь! А пока… почему бы пока не поиграть в четыре руки? В самом деле, как дивно звучит: ла-ла-ла, ла-ла… Ах, какая страшная мысль вдруг пронзила меня! Какое ужасное видение! Будто в следующем раунде Я победил Тебя, воссел на Твоём Престоле – и вдруг… стал Тобою, полюбив Твой пресловутый Порядок Вещей как единственно возможный, потому что он даёт Полноту Безграничного Наслаждения, к которой Я стремлюсь. Ах, Боже Мой, чёрт побери! Я хочу занять Твоё место – но если это случится, это опять будет Твоей победой… Ах, ла-ла, ла-ла-ла…

* * *

– Ну, и… – полувопросительно произнёс Голос Устроителя Порядка Вещей.

Справа от Него пульсировал и струился, прибывая и становясь всё ярче, тёплый свет. Клубящаяся слева вязкая чернота, от которой веяло холодом, стала как-то сморщиваться, сжиматься, уменьшаться в размерах, превратилась в тонкую скрученную спираль и, будто махнув чёрным мохнатым хвостом на прощанье, стремительно исчезла среди звёзд за светлеющим от восходящего солнца горизонтом.

И оттуда послышалось: ла-ла-ла…

Наступало пасхальное воскресенье.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Старинных стационарных телефонных аппаратов к 2080-му году уже почти нигде не осталось, разве только у любителей антиквариата, да и то, конечно, не действовали – способы связи давным-давно были другими. Но подмосковный дом бабушки Давида, где он любил бывать и имел там свою комнату, был набит прелюбопытнейшим хламом, сохранившимся со времён бабушкиной мамы с трогательным прозвищем Манюня и её мамы – его известной пра-прабабки Сони, чьё имя попадалась ему в энциклопедиях и старых газетах-журналах. Этот хлам в семье называли «раритеты» и «артефакты». Был здесь и такой телефоннный аппарат. Давид поставил его на письменный стол рядом с большими аквариумами, где в режиме специальной температуры и влажности хранились ещё более древние вещи дотелефонной и докомпьютерной поры: книги, которым позавидовал бы любой букинист, пожелтевшие записки и документы – «от Адама и Евы», как говорил Давид. И говорил чистую правду: его пра-пра-прадеда и пра-пра-прабабку в самом деле звали Адам и Эва, что почти Ева.

Давид любил эти древности – для него они были вроде машины времени. Не случайно он стал историком-архивистом.

Сегодня он взял работу на дом – ему предстояло разобраться в запутанной системе налогообложения конца 20-го века.

Перечень необлагаемых налогом отходов охотничьего промысла, изложенный в Письме Госналогслужбы Российской Федерации от 29 марта 1996 г. N НП-6-02/218, напомнил то ли японские, то ли китайские, то ли просто белые стихи или что-то вроде неумело зарифмованного «Слова о полку Игореве»:

 
Медвежья желчь,
желчь кабана,
бобров и кабарги струя,
жир суслика, бобра, сурка,
медведя жир и барсука,
и пух-перо, и кость клыка,
и волос колонка,
и мускусные железы ондатры
от госналога освобождены…
 

Давид где-то читал, как средневековые китайские чиновники коротали время на службе, цитируя друг другу стихи. Похоже, российские чиновники конца второго тысячелетия тоже не были чужды прекрасного! Возможно, тот, кто писал это, косился на такой вот телефонный аппарат перед собою и ждал звонка от любимой.

Вспомнились строки какой-то песни времён молодости его прабабушки Манюни: «Телефонная связь – ненадёжная связь, если нету любви… если нету любви». У прабабушки любовь была. И у пра-прабабушки Сони тоже. И у бабушки Агаты… У него пока не случилось.

Осторожно, чтоб не нарушить влажностно-температурный режим, Давид наугад вытащил из прозрачного короба одну из старинных книг с золотыми стёршимися буквами на обложке: А. С. Пушкин.

От неловкого движения книга упала на пол, раскрывшись на странице, где на полях от руки было написано: «Моё любимое! Соня».

Кто это написал? Его пра-прабабка Соня или мама, названная в честь той? Вероятно, первая – кажется, почерк её. Хотя и мама могла.

Это было семейной традицией – делать пометки в книгах, привлекая внимание будущих читателей к тому, что понравилось… как бы приглашая к со-размышлению.

Давид устроился поудобней в глубоком кресле и стал читать:

 
«Не для житейского волненья,
Не для корысти, не для битв,
Мы рождены для вдохновенья,
Для звуков сладких и молитв…»
 

– Тьфу! – вдруг послышалось за левым плечом, будто плюнул кто-то.

На страницу упала капля и расплылась ржавым пятном.

«Наверное, труба на чердаке прохудилась, – подумал Давид. – Как некстати! Эти трубы со времён римлян – вечная проблема!»

И не преминув подумать, что коммуникации – вечная проблема в жизни тоже, а стыки – везде и во всём самое слабое место, пошёл за инструментами, лестницей и полез на чердак.

КОНЕЦ