Текст книги "Беларусь на пути в будущее. Социологическое измерение"

где I – индекс оценки респондентами уровня своих знаний о правилах проживания на территориях, загрязненных радионуклидами; а₁ – процент респондентов, отвечавших «хорошо знаю»; а₂ – процент респондентов, отвечавших «кое-что знаю»; а₃ – процент респондентов, отвечавших «не знаю ничего».

При интерпретации данного индекса необходимо учитывать, что чем выше его значение, тем выше уровень информирования о правилах безопасного проживания на загрязненных территориях (рис. 15).

Рис. 15. Индекс информирования о правилах безопасного проживания на загрязненных территориях

Для определения удовлетворенности существующим в настоящее время информационным обеспечением реабилитационных мероприятий на загрязненных радионуклидами территориях респондентам задавался вопрос: «Достаточно ли, по Вашему мнению, существующее в настоящее время информационное обеспечение реабилитационных мероприятий на загрязненных радионуклидами территориях?». На основе полученных данных рассчитывался индекс достаточности информационного обеспечения, находящийся в пределах -1 до 1, где -1 – недостаточно; -0,5 – скорее недостаточно; 0,5 – скорее достаточно; 1 – вполне достаточно:

где I – индекс оценки респондентами достаточности информационного обеспечения о правилах проживания на территориях, загрязненных радионуклидами; a₁ – процент респондентов, отвечавших «вполне достаточно»; а₂ – процент респондентов, отвечавших «скорее достаточно»; а₃ – процент респондентов, отвечавших «скорее недостаточно»; а₄ – процент респондентов, отвечавших «недостаточно».

В целом по выборке обозначенный индекс равен 0,15. Положительное значение данного показателя означает то, что количество в той или иной степени удовлетворенных предоставляемой информацией превышает число неудовлетворенных. Следует также отметить, что около трети опрошенных (27,2 %) затруднились оценить полноту информационных мероприятий.

Уровень удовлетворенности в значительной степени различается в зависимости от района проживания, семейного положения и уровня образования респондентов. Так, среди исследуемых районов наибольшую удовлетворенность продемонстрировали жители Брагинского и Наровлянского районов, соответственно наименьшую – Чечерского и Ветковского районов (рис. 16).

Рис. 16. Индекс достаточности информационного обеспечения о правилах проживания на территориях, загрязненных радионуклидами, по оценкам респондентов исследуемых районов

Для более детального изучения информированности о правилах самосохранительного поведения респондентам предлагалось отметить известные им правила безопасного проживания на загрязненных территориях.

Уровень информированности о самосохранительном поведении у опрошенных жителей загрязненных территорий характеризуется необходимостью соблюдения санитарно-гигиенических правил и регулярным медицинским контролем и помощью. Недостаточно, по нашему мнению, оценивается респондентами значимость поддержания психологического комфорта, чувства оптимизма и спокойствия (рис. 17). На этот аспект необходимо обратить особое внимание.

Рис. 17. Уровень информированности населения о правилах безопасного проживания на загрязненных территориях, в целом по массиву

Уровень информированности о безопасном проживании на загрязненных радионуклидами территориях различается у жителей разных районов (табл. 56).

Как показали исследования, жители Наровлянского района считают, что наиболее значимыми правилами являются: соблюдение санитарно-гигиенических правил и употребление экологически чистых продуктов питания. Респонденты Чечерского района ориентированы в большей степени на регулярный медицинский контроль и помощь. Жители Брагинского и Хойникского районов, осознавая необходимость всех правил, выделяют также и необходимость поддержания психологического комфорта, чувства оптимизма и спокойствия. Респонденты Ветковского района оказались наименее информированными о конкретных правилах безопасного проживания на загрязненных территориях. Следует, таким образом, вести информационную работу с жителями загрязненных территорий адресно, учитывая районную специфику.

Таблица 56. Уровень информированности о правилах безопасного проживания жителей разных районов, %

В разработанном авторским коллективом инструментарии были заложены три типа самосохранительного поведения:

1) «самосохранительный» тип поведения – проявляется в полном соблюдении в повседневной жизни правил безопасного проживания на загрязненной радионуклидами территории;

2) «частично самосохранительный» – частичное соблюдение мер безопасного проживания;

3) «попустительский» тип поведения – несоблюдение в повседневной жизни правил безопасного проживания.

Рис. 18. Распространенность различных типов самосохранительного поведения в населенном пункте респондента, %

Результаты исследования показали, что поведенческие типы поведения респондентов в исследуемых районах распределились следующим образом:

«самосохранительный» тип поведения характерен для 4,3 % опрошенных;

«частично самосохранительный» – для 47,0 %;

«попустительский» тип поведения – 16,7 %.

Обращает на себя внимание наличие значительной по численности (32 %) группы респондентов, затруднившихся с ответом на вопрос о соблюдении ими в повседневной жизни правил безопасного проживания на загрязненной радионуклидами территории (рис. 18). Возможно, данная группа респондентов пока еще не сформировала свое отношение к обозначенной проблеме.

Распространенность разных типов самосохранительного поведения в значительной степени зависит от уровня образования и района проживания респондента. Так, правила самосохранительного поведения в большей степени соблюдают жители Ветковского и Брагинского районов, в наименьшей – жители Чечерского района. Наиболее «затруднившиеся» – респонденты Хойникского района (табл. 57).

Таблица 57. Распространенность типов самосохранительного поведения в районах проживания респондентов, %

Среди причин «попустительского» поведения респонденты называют (в порядке убывания): отсутствие материальных возможностей; собственная пассивность; отсутствие социальных возможностей и информации о правилах безопасного проживания (рис. 19).

Рис. 19. Причины несоблюдения в повседневной жизни правил безопасного проживания на загрязненных территориях, %

Реабилитация пострадавших территорий

Реабилитация – это процесс восстановления того, что было нарушено под воздействием неблагоприятных обстоятельств. В зависимости от конкретной направленности этого процесса выделяют следующие виды реабилитации: экологическая, медицинская, правовая, социально-психологическая и социальная[142]142
  Шавель С. А., Смирнова Р. А. Социальная реабилитация населения, пострадавшего в результате чернобыльской аварии / НАН Беларуси, НИИ радиологии МЧС Респ. Беларусь. Минск, 1997. С. 2.


[Закрыть]. В контексте данного исследования есть необходимость обратиться к понятию именно социальной реабилитации.

Социальная реабилитация – восстановление привычного уклада и образа жизни, нарушенного стихийными факторами, создание нормальных условий проживания и жизнедеятельности людей[143]143
  Там же. С. 3.


[Закрыть].

В настоящее время также распространение получил и термин «социально-экономическая реабилитация», которая в обобщенном виде означает комплекс социальных и экономических мер, направленных на социальную защиту населения, оздоровление природной среды, восстановление и развитие производственной сферы в регионе[144]144
  Лыч Г. М., Патеева 3. Г. Чернобыльская катастрофа: социально-экономические проблемы и пути их решения. Минск, 1999. С. 92.


[Закрыть].

Основная суть различных чернобыльских программ заключается не столько в возврате земель в сельскохозяйственный оборот, сколько в обеспечении комплексного подхода к решению чернобыльской проблемы в отдаленный период после катастрофы на ЧАЭС. И нацелены эти программы как на восстановление и развитие «чернобыльских» регионов, так и на сохранение проводимых ранее защитных и реабилитационных мероприятий. Среди этих мероприятий можно выделить медицинские (спецдиспансеризация населения, профилактические оздоровительные мероприятия для ликвидаторов), меры социальной защиты (оздоровление детей, бесплатное питание в школах; предоставление льгот), радиационный мониторинг, научные разработки и многое другое.

В данной связи особое внимание в ходе проведения социологического опроса уделялось изучению мнений людей о том, на что должны быть направлены усилия государства в рамках программ реабилитации и возрождения пострадавших территорий. Распределение ответов респондентов на вопрос: «На что, по Вашему мнению, должны быть направлены усилия государства для преодоления последствий чернобыльской катастрофы?» представлено в табл. 58.

Таблица 58. Мнения респондентов о направленности усилий государства по преодолению последствий аварии на ЧАЭС, % от числа опрошенных

Как следует из табл. 58, наблюдаются принципиальные расхождения по степени актуальности указанных направлений среди респондентов исследуемых районов. Результаты исследования показали, что, по мнению населения исследуемых районов, наиболее значимыми являются следующие: проведение регулярного медицинского контроля за здоровьем населения – от 35,8 до 49,6 % опрошенных в зависимости от района проживания; усиление материальной помощи населению посредством льгот и доплат – от 27,0 до 42,5 %; введение регулярного санаторно-курортного оздоровления жителей загрязненных территорий – от 16,4 до 40,8 %; проведение реабилитационных мероприятий, направленных на восстановление и сохранение здоровья населения загрязненных территорий – от 20,5 до 38,1 %.

Проведенное исследование показало, что наибольшие ожидания населения в данных районах не связаны с последствиями чернобыльской катастрофы – они такие же, как и всего населения республики, независимо от региона проживания. Стремление к повышению материального благосостояния, улучшению жилищных условий и оздоровлению детей характерны для любого человека в принципе.

В оценке перспектив возрождения респонденты исследуемых районов практически сходятся во мнениях (табл. 59).

Таблица 59. Оценка перспектив дальнейшего возрождения пострадавших от аварии на ЧАЭС территорий, % от числа опрошенных

Большинство опрошенных (50 % и более) считают, что территории, пострадавшие от аварии на ЧАЭС, все еще требуют особого внимания, и приблизительно 1/3 респондентов уверены, что пострадавшие районы заслуживают внимания наравне с другими районами республики. Только в Чечерском районе показатели практически на одном уровне. А в Ветковском районе между ними наиболее существенная разница – 71,3 и 20,5 % соответственно. Эти районы считают уже достаточно развитыми небольшое количество респондентов – от 0,8 до 3,3 %. Допускают, что вкладывать деньги в развитие пострадавших территорий нецелесообразно, от 3,3 до 7,0 %.

Выводы

Важным результатом проведенного исследования является то, что он позволяет зафиксировать положительное отношение населения к своим населенным пунктам, а также желание большинства и дальше проживать в этих районах. Однако несмотря на проводимый государством комплекс мероприятий по возрождению пострадавших территорий, остается еще достаточно широкий спектр проблем, которые, по мнению населения, необходимо решить. В Брагинском, Наровлянском, Хойникском и Чечерском районах наиболее актуальной признана проблема трудоустройства и создания рабочих мест (от 40 до 46,1 %), в Ветковском – более всего нареканий вызывает работа службы быта: оценку «плохо» поставили 59 % опрошенных данного района.

Наиболее серьезными последствиями аварии на ЧАЭС признаны: на первом месте – радиоактивное загрязнение окружающей среды и продуктов питания: так ответили большинство респондентов – от 66,4 % в Ветковском районе до 77,6 % в Чечерском (в целом по массиву – 73,7 %); на втором месте – медицинские и демографические последствия – от 41,7 % в Хойникском до 59,0 % в Ветковском районе; на третьем и четвертом – экономические и психологические последствия. Статистически значимые различия между распределением ответов респондентов по данным пунктам наблюдаются только в Брагинском, Вековском и Чечерском районах. Причем для жителей Ветковского района из всей выборочной совокупности психологические последствия оказались более значимыми, чем экономические.

По уровню и характеру информирования населения, проживающего на загрязненных радионуклидами территориях, о радиационной обстановке в районе проживания получены достаточно устойчивые показатели. Респонденты в той или иной степени информированы о правилах безопасного проживания и стараются по возможности их соблюдать. Наиболее востребованной лично для респондентов является следующая информация (в порядке убывания): о влиянии радиации на здоровье людей и здоровье будущих поколений; об экологической ситуации в регионе и о радиационной безопасности на пострадавших территориях.

В целом по выборке респонденты не обладают очень высоким уровнем информированности о правилах самосохранительного поведения. Районы по уровню информированности распределились следующим образом (в порядке убывания): Брагинский, Наровлянский, Ветковский, Хойникский, Чечерский. В зависимости от уровня образования: чем выше уровень образования, тем выше осведомленность о самосохранительном поведении.

Уровень информированности о самосохранительном поведении у опрошенных жителей загрязненных территорий характеризуется необходимостью соблюдения санитарно-гигиенических правил и регулярным медицинским контролем и помощью. Недостаточно, по нашему мнению, оценивается респондентами значимость поддержания психологического комфорта, чувства оптимизма и спокойствия. На этот аспект необходимо обратить особое внимание.

Наиболее распространенным типом поведения в населенном пункте проживания респондента является «частично самосохранительный». Правила самосохранительного поведения в большей степени соблюдают жители Ветковского и Брагинского районов. Наименее «самосохранительными» оказались жители Чечерского района. Наибольшее количество затруднившихся наблюдалось в Хойникском районе.

Среди причин «попустительского» поведения респонденты называют (в порядке убывания): отсутствие материальных возможностей; собственная пассивность; отсутствие социальных возможностей и информации о правилах безопасного проживания.

Жители загрязненных территорий скорее удовлетворены, чем нет, существующим в настоящее время информационным обеспечением реабилитационных мероприятий на загрязненных радионуклидами территориях. В зависимости от района проживания наибольшую удовлетворенность продемонстрировали жители Брагинского и Наровлянского районов, соответственно наименьшую – Чечерского и Ветковского районов.

Ожидания населения в плане усилий государственных органов по преодолению последствий аварии на ЧАЭС следующие: на первое место во всех районах, кроме Хойникского (где респонденты поставили данную позицию на третье место), поставлено проведение регулярного медицинского контроля за здоровьем населения – по всем районам показатель превышает 1/3 опрошенных. На втором месте, опять же по всем районам, но уже кроме Ветковского (пятое место), – введение регулярного санаторно-курортного оздоровления жителей загрязненных территорий – от 31,2 до 40,8 %.

В оценке перспектив возрождения респонденты исследуемых районов практически сходятся во мнениях. Большинство опрошенных (50 % и более) считают, что территории, пострадавшие от аварии на ЧАЭС, все еще требуют особого внимания.

Подводя итог, хотелось бы отметить, что Государственные программы по преодолению последствий аварии на Чернобыльской АЭС, на наш взгляд, должны быть детализированы применительно к условиям каждого района, а может быть, и отдельных населенных пунктов. Необходимо выделить в особые разделы следующие направления: 1) ожидания людей по улучшению условий жизни (тех аспектов, которые названы в опросе); 2) меры по закреплению местной молодежи и привлечению мигрантов – специалистов из других районов, возможно, даже из-за пределов страны. Эти разделы должны быть разработаны на основе полученных в ходе социологических исследований данных, т. к. проблема возрождения загрязненных территорий будет оставаться актуальной еще долгое время.

Глава 4. Человеческий потенциал развития агросферы Беларуси

4.1. Социальная база развития АПК Беларуси[145]145
  В работе использованы материалы исследований, проведенных при поддержке НИР БРФФИ № Г14-069 от 23.05.2014 г., а также плановых социологических опросов, проводимых сектором социологии села Института социологии НАН Беларуси.


[Закрыть]

Коренное изменение экономического уклада и попытка реформировать в стране белорусское сельское хозяйство на рыночных основаниях предполагают готовность сельского населения отказаться от ставших уже традиционными многих форм и способов самосознания, общения и деятельности, сложившихся в сельском сообществе. И для этого в определенной степени есть все основания. В сельской местности появились социальные группы, принявшие модели жизненных стратегий, адаптирующих их к современной жизни. Это, прежде всего, директорский корпус, специалисты, молодежь, сельскохозяйственные рабочие и «новые» крестьяне, куда входят фермеры, хозяева крестьянских хозяйств и крупных крестьянских подворий, имеющих товарный характер. В результате этих перемен изменилась социальная структура сельского сообщества, где более четко обозначились социально-классовые различия между социальными группами сельского населения, трансформировался их образ жизни, экономическое поведение и способы самоидентификации. Они выразились в выработке сельскими жителями собственных способов не только социальной, но и экономической адаптации, реализации новых принципов взаимодействия с другими субъектами хозяйствования (крестьянских, фермерских хозяйств, ЛПХ) в условиях рынка и крупных сельскохозяйственных предприятий – СПК, ЧУП, агрокомбинат и др. В этом смысле особую значимость приобретают поведенческие стратегии, реализуемые разными группами сельского населения в процессе хозяйственной деятельности. Так, в сельском сообществе выделились группы тех, кто завел фермерское хозяйство, занялся предпринимательской деятельностью; кто работает и определенно идентифицирует себя с сельскохозяйственными рабочими; тех, кто вполне осмысленно и рационально занимается крестьянским хозяйством, а также тех, кто входит в организационно-управленческий аппарат в лице директора предприятия и главных специалистов, обладающих собственными целями, властными и собственническими интересами. Представителям каждой из этих групп присущи специфические потребности и интересы, осознание места в социальной иерархии, круг социальных взаимодействий и способы самоидентификации.

Конечно, все эти социальные группы еще только формируются, а формируются они, в первую очередь, в результате изменения производственных отношений, отношений собственности и технологически-управленческой модернизации сельского хозяйства. Поэтому пока, зачастую, не так просто определенно развести всех селян по отдельным социальным группам. Но выявить их реальное место в социальной структуре сельского сообщества в принципе, на основе теоретических и эмпирических исследований, можно. Например, можно ли определить, к какой группе относится собственник крупного фермерского хозяйства, живущий в городе, но передавший управление им сельскому жителю, например, бывшему специалисту или бригадиру, и можно ли назвать его фермером? Конечно, такую ситуацию сложно представить, так как в условиях рентабельности, какая возможна в нашем сельском хозяйстве, без государственных дотаций капиталы в сельское хозяйство вряд ли пойдут. Согласно экономическим законам, они «уплывают» из тех отраслей и видов производства, где не обеспечивается хотя бы средняя норма прибыли. Вообще, надо четко понимать, что такое предприниматель, собственник и чем он отличается от фермера, владельца крестьянского хозяйства, мелкого товаропроизводителя. Частный собственник – это в первую очередь капиталистический предприниматель, а не сельский работник, он поступает только в соответствии с законами рынка на принципах экономической выгоды. Если средняя рентабельность в сельском хозяйстве хоть на несколько процентов ниже, чем, например, в торговле, ни один предприниматель не вложит деньги в сельскохозяйственное предприятие. В определенной степени это касается также и фермерства, эффективность которого в наших сегодняшних условиях если и возможна, то при условии налоговых льгот, государственных дотаций и исключительной (иррациональной, с точки зрения рынка) привязанности к земле. Видимо, поэтому количество фермерских хозяйств у нас не увеличивается, а, скорее, уменьшается. Когда приводят примеры успешных фермерских хозяйств в Беларуси, не всегда точно указывают на то, что именно позволяет этим хозяйствам быть успешными. Как правило, они занимают весьма специфические ниши рынка, каковые не могут быть массовыми по определению: один разводит гвоздики, зелень в парниках, другой набивает подушки гусиным пухом, третий выращивает шампиньоны. Их деятельность может быть высокорентабельна, но она не имеет отношения к массовому производству основных продуктов сельского хозяйства. В этом отношении важно выявление их места и роли в агросфере, наряду с крупными сельхозорганизациями. Поскольку средняя прибыль должна достигаться при выращивании картофеля, зерновых, производстве мясомолочной продукции, то именно СПК, крупные коллективные хозяйства несут основную производственную нагрузку по обеспечению продовольственной безопасности. Возникает вопрос: так какова судьба фермерства в нашей стране? Есть ли у него будущее? И какие формы хозяйственной деятельности наиболее оптимальны для Беларуси?

В социологическом исследовании осенью 2014 года был задан вопрос всем опрашиваемым (и горожанам, и селянам) о том, какие формы организации сельского хозяйства, на их взгляд, будут преобладать в Беларуси через 10–15 лет. Оказалось, что каждый четвертый респондент считает, что за фермерскими хозяйствами будущее.

Однако ответы всего населения существенно отличаются от ответов тех, кто в первую очередь имеет отношение к этой проблеме – руководителей и специалистов сельскохозяйственных организаций (соцопросы 2009 и 2012 гг.), что связано в основном со слабой информированностью рядовых граждан о новых формах организации сельского хозяйства – как горожан, так и селян, знающих о них понаслышке. Так, если в 2009 г. только 9 % руководителей и специалистов отводили фермерству место в будущем сельхозпроизводстве, то в 2012 г. уже 39,5 % из них увидели в фермерстве перспективную форму хозяйствования (табл. 60).

Таблица 60. Мнение населения в целом, руководителей и специалистов о формах организации сельского хозяйства, которые будут преобладать в будущем в АПК Беларуси, % от числа опрошенных*

* Сумма % больше 100, т. к. респондент мог дать несколько вариантов ответа.

Судя по ответам руководителей и специалистов сельскохозяйственных организаций, можно увидеть динамику их позитивного мнения в отношении таких форм организации, как агрохолдинги, кооперативы (колхозы), фермерские хозяйства, а также добровольная крестьянская кооперация (как среди ЛПХ, так и фермерских хозяйств).

В связи с этим возникает вопрос: что же повлияло на мнение респондентов о перспективах фермерства и крупных агрохолдингов? Сегодня, в ситуации, когда начинают работать механизмы продовольственной кооперации крупных и средних сельхозпредприятий, опирающиеся на так называемые отношения «конкурентной кооперации», появляется возможность различным производителям сельскохозяйственного сырья (фермерским хозяйствам, крупным сельскохозяйственным организациям, кооперативам домохозяйств, крестьянским хозяйствам) объединяться с наиболее известными торговыми брендами. На основе гибких соглашений, контрактов и субконтрактов они совместно могут использовать обширную специальную информацию о состоянии рынка сельскохозяйственной продукции, технологий, потребности и предложения работников нужной квалификации, а также коммуникационную и социальную инфраструктуру. Специалисты считают, что затраты на кооперативные услуги намного ниже затрат отдельно взятого предприятия, для которого все эти услуги в одиночку просто недоступны. В Беларуси уже осуществляют такие кооперации в сфере молочной и мясоперерабатывающей продукции, имеющие известные бренды, товарные знаки, имидж не только в своей стране, но и за рубежом. Кроме того, крупные концерны, холдинги и т. п. имеют больше возможностей для модернизации техники и технологий, диверсификации производства, работы с конкурентами на внешнем рынке. Ученые Института системных исследований в АПК Национальной академии наук Беларуси считают, что все это не исключает функционирования отдельных сельхозпредприятий, фермерских хозяйств, если они будут интегрированы в систему сквозной продовольственной кооперации, занимать и обеспечивать определенные торгово-рыночные ниши в общенациональной рыночной сфере, работать по согласованным правилам или действовать в рамках известных продовольственных брендов как структурные подразделения известных суперфирм и компаний[146]146
  Стратегия устойчивости развития АПК – продовольственная безопасность. Минск, 2008. С. 439.


[Закрыть]. Такая интеграция фермерских хозяйств в систему сквозной продовольственной кооперации, естественно, предполагая дополнительные инвестиции для их развития, открывает перспективы для развития фермерства в стране. Думается, что именно понимание данного факта проявилось в довольно значительном количестве респондентов, в основном специалистов сельхозпредприятий, увидевших в фермерстве и кооперации один из факторов развития агросферы.

Сегодня в Беларуси существует 10 холдингов, цель создания которых заключается в повышении эффективности производства, переработки и реализации сельхозпродукции, в результате чего создаются условия для повышения доходов всех сотрудников. В настоящее время данные холдинги развиваются по-разному: некоторые – высокоприбыльно, другие – не очень, а третьи – убыточно. Это вызвано как объективными, так и субъективными факторами. В частности, есть ряд проблем, влияющих на работу холдингов, вызванных несовершенством нормативно-правовой базы: 1) каждый участник холдинга, как правило, самостоятельно уплачивает все налоги; 2) если участниками холдинга являются ООО, ОДО, акционерные общества, то безвозмездная передача активов между ними будет являться объектом обложения налогом на прибыль у получающей стороны и НДС – у передающей; 3) отсутствие в белорусском законодательстве прямых льгот и преференций для участников холдинга; 4) автоматическое попадание холдинга в поле зрения антимонопольного органа Республики Беларусь, который будет наделен дополнительными полномочиями в отношении порядка регулирования деятельности холдинга.

Однако, как считают респонденты-эксперты, в перспективе, при условии принятия в Беларуси дополнительных нормативных документов, преимущества холдинговых компаний будут неоспоримы. В частности, холдинги смогут:

бороться с конкурентами своей объединенностью, консолидацией (совместное лоббирование интересов, контроль за определенной долей рынка);

иметь самодостаточную вертикально интегрированную систему от добычи сырья до выпуска готовой продукции (в процессе производства товаров нет надобности в привлечении посредников, повышается эффективность и сокращаются издержки производства);

обладать объединенным производством, техническим опытом и научно-исследовательскими разработками и т. д.;

перераспределять средства с целью уравнивания доходов дочерних компаний, покрывая убытки одних прибылями других.

Правда, такая кооперация имеет не только положительный эффект, но и способна породить социально-экономические риски, мешающие развитию фермерства в стране. В частности, такое явление происходит сейчас с голландским сельским хозяйством. Ведущие финансисты и предприниматели этой страны, живущие по законам глобальной экономики и контролирующие многие сектора мировых рынков продовольствия, в последние годы усиливают давление на производителей-фермеров. Это вызвано все увеличивающейся долей в общем объеме продовольствия дешевых продуктов питания, для производства которых используются дешевые ингредиенты. Заказ на удешевление обусловил внедрение новых технологий, что выразилось в требованиях к первичным производителям сельхозпродукции, в частности, к их укрупнению и техническому переоснащению. В частности, российский ученый С. А. Никольский пишет о мнении одного из крупных голландских исследователей, декана факультета социологии Аграрного университета в Вагенингене Ян Дауэ ван дер Плуга, который считает, что «проходящая сейчас «модернизация» есть ничто иное как перестройка традиционного фермерского производства страны под требования накопления капитала агробизнесгруппами. Сами фермеры ощущают это давление в форме возросшего для них риска потерять работу, в увеличении продолжительности рабочего времени, в усилении зависимости от банков. Прогнозируется также неизбежное (в случае уступки давлению агробизнесгрупп) усиление разрушительного воздействия на почву, избыточная концентрация химических веществ и другие негативные явления экологического характера»[147]147
  Никольский С. А. Аграрный курс России. М., 2007. С. 308.


[Закрыть].

Наряду с такими рисками нужно отметить сложности субъективного плана, заключающиеся в том, что процесс адаптации сельских жителей – фермеров и крестьян – к новым реалиям неоднозначен, осуществляется довольно медленными темпами, зачастую тормозится такими социально-психологическими факторами, присущими селянам, как осторожность в поведении и суждениях, недоверчивость, расчет лишь на личный опыт, вера в непререкаемость традиций своих предков и т. п. В этом отношении решающую роль играет государство как носитель и инициатор социально-экономических преобразований в стране в целом и в сельской местности в частности. И нужно сказать, что за последние годы сделано многое для успешности этого процесса: приняты нормативные документы по стимулированию фермерства, реализуются постановления по кооперированию в агрохолдинги производителей, переработчиков и продавцов сельскохозяйственной продукции, внедряется система микрокредитования селян для развития ЛПХ, расширяется система льгот и субсидий для фермерства, отрабатывается система льготного кредитования крестьянского (фермерского) хозяйства, вводится обязательное и другое (коммерческое) страхование имущества, техники, скота, урожая и т. п. юридическими и физическими лицами. Однако, как показали соцопросы, существует ряд причин, тормозящих переход субъектов хозяйствования на принципы ведения эффективного сельского хозяйства. Они связаны, в частности, с недостаточной проработанностью нормативно-правовой базы институциональных изменений, отсутствием финансовой грамотности, сложностью и обилием бумажно-оформительской деятельности, неэффективностью деятельности некоторых организаций, в частности, информационно-просветительских центров по обучению и информированию фермеров новым формам и способам ведения хозяйства. Данные упущения тормозят развитие новых форм хозяйствования, снижают человеческий потенциал реформирования сельского хозяйства. В частности, это особенно наглядно проявилось в сфере организации и функционирования фермерских хозяйств, системы кредитования и страхования имущества.