Текст книги "Дар или Проклятие"

ЭПИЛОГ

В целом на приключениях Александра здесь можно ставить точку.

Я больше ничего не слышал о нём и, к нашей всеобщей радости, ничего не слышал и о татриксах. Как потом предполагал Марк, скорее всего, тогда у врат собрались все оставшиеся уроды. Меня лишь беспокоило, что Саню почему-то засосало за ними. Возможно, он должен будет их уничтожить или ему там помогут в этом… а возможно, у этих люцетов какие-то свои планы на его счёт – вопросов ещё много.

Один из вопросов касался меня. Я не был членом ордена, и Марк с Артёмом думали, куда меня девать. К счастью, думали они недолго, и Артём сказал, что охотно возьмёт меня к себе в отряд, только мне нужно будет много тренироваться, чтобы хоть чуть-чуть приблизиться к его боевому уровню или сравняться с бойцами ордена. Ну… мне всё равно некуда было деваться. С теми знаниями, которые я получил в ходе путешествия с Саней, мне прямая дорога в их благородное сообщество.

Хоть орден и был хорошо потрёпан, но он всё ещё сохранял своё могущество. Большая часть убежищ, как и ресурсы ордена, уцелели. Сашина и моя семья, как потом выяснилось, жили вовсе не в убежище, а в обычных двухкомнатных квартирах под новыми именами и фамилиями. По российскому паспорту я тоже теперь был не Цапов Павел Николаевич, а Волков Андрей Владимирович. В родной стране мы с Саней всё ещё числились в розыске, и если бы мне вдруг захотелось вернуться, то теперь только под таким именем. Но… перемена климата тоже бывает полезна, и пока в Маниле нашим семьям тоже хорошо. Орден обеспечивает мою семью, потому что я работаю в нём, а семью Саши – потому что он существовал ради него.

После всех событий орден мобилизовал силы и отправился на поиски оставшегося противника – тех прислужников татриксов, которые именовали себя Орденом Алых. Наш первый удар был нанесён как раз по тому адскому логову, из которого мы сбежали. Бои были долгими и трудными, с исчезновением татриксов, к сожалению, зомбированные ими люди не перестали быть зомбированными. И если пустые убивались просто, то вот с их элитными бойцами было сложнее – мы несли потери.

Уже при поиске последних противников, в их замке мы наткнулись на большую морозильную камеру, где в ячейках обнаружили тела Виталия и Данила. Артёма тогда чуть инфаркт не хватил, но он был рад, что у нас всё-таки появилась возможность предать их земле, как полагается. В камере лежало более сотни других тел, среди которых были женщины и дети. Марк предположил, что всё это хранилось с целью употребления в пищу. Логично, иначе на фиг их хранить?!

К слову, при подходе к морозильной камере мы встретили старого знакомого – алкаша-спорстмена, который оказался не таким уж и крепким перед подавляющим автоматным огнём и парой гранат, выпущенных из подствольников. Уже после, внимательно вглядевшись в окровавленное лицо покойника, я признал в нём Олега Анатольевича – хулигана, разгромившего кафе, с которого, можно сказать, всё и началось.

На протяжении месяца орден искал и уничтожал врага по всему земному шару, вербовал к себе новых людей, а также тесно обрабатывал правительства разных стран, внушая им рассказы о террористической организации, символ которой – знак в виде волнистой линии, перечёркнутой двумя прямыми. Пособники этой организации носят чёрные татуировки с этим символом на шеях, запястьях и лицах. При всём этом наша битва по-прежнему остаётся в тени. Официальные власти до сих пор ничего не знают ни о существовании нашего ордена, ни о существовании ордена врага. Орден Алых Осколков также не закончил свою жизнь вместе с Дамиром, ведь именно эти ублюдки начали уничтожать убежища нашего ордена… их мы также искали и методично стирали с лица планеты.

В общем, через всё произошедшее и происходящее до сих пор я открыл для себя новое видение на мир. Раньше я и подумать не мог, что где-то за завесой обывательской жизни идёт настоящая война могущественных сил. А самое главное – не думал, что всё это можно так скрывать от глаз обычных людей.

Когда мы снова посетили хранилище, вход в которое пришлось банально взрывать, так как он больше не открывался, там я узнал почти всю историю зарождения нашего ордена и появления татриксов. Тогда же и был сформирован их Орден Алых. Похоже, на нашей Земле это было первое их появление. Они свалились как снег на голову, как эпидемия. Та информация достойна изложения в отдельной книге. Кратко лишь скажу, что мужик, который жил в Древнем Риме и в котором жило такое же существо, как и в Сане, был очень крут. Он действительно штабелями выкашивал татриксов и их приспешников. Ещё в хранилище была информация о возможном нахождении их детей здесь, на Земле. Татриксы совокуплялись с обычными женщинами и на свет появлялись люди со способностями разного характера: живучесть, физическая сила, даже такой же телекинез, как у их отцов. Впрочем, мы сами видели прямое доказательство этой информации – Дамир, что валялся разорванный надвое и ещё умудрялся обзывать всех идиотами и угрожать.

Алтари, о которых он говорил, сейчас изучаются учёными ордена. В нашем хранилище о них нет информации, и потому бойцам ордена была поставлена задача – при уничтожении противников искать любые их библиотеки. Из рассказа Сани мы поняли, что Алым Осколкам что-то известно об этих алтарях. Ведь не просто так Дамир повёл на один из них Саню, и Наима что-то знала, что-то где-то вычитала. А ещё при перечитывании Сашиной писанины я приметил, что Дамир откуда-то знал о намерениях нашего ордена спрятать Александра. Он сообщил Сане об этом ещё во дворце, тогда как сами мы узнали об этом только в хранилище. Непростой он мужик был, этот цыган.

В общем, судя по всему, загадок нам хватит ещё на несколько десятилетий вперёд, но тем и интереснее. Может, когда вся информация, найденная в хранилище, будет как-то структурирована, какой-нибудь одарённый писака из ордена напишет о зарождении всего этого дела.

Виталия и Данила мы, кстати, похоронили в Гренландии, рядом с Игорем. Там же им были возведены памятники. Кроме того, ради Сани я настоял, чтобы его друг Лёня и его семья тоже не были забыты. Нет… тревожить останки Леонида мы не стали, но вот его изваяние среди парней смотрится гармонично: четыре брата, сидящих на краю холма, обнимают друг друга и глядят вдаль. Обычно хмурый Виталий сидит посередине, и теперь он не хмурый – он благодушно улыбается солнцу над горизонтом и обнимает довольного Лёньку, который больше не злится на него за его подлый удар. Игорь умиротворённо смотрит вперёд, а Данил, смеясь и вытянув перед собой руку, показывает пальцем на море.

Когда после установки монументов мы немного отошли назад, Артём прослезился от открывшегося зрелища. Это действительно красиво. Мы уверены, что нашим друзьям, навечно оставшимся в наших сердцах, это понравилось бы…

Семья Леонида, как и семья Саши, попала под крыло нашего ордена. Валерия не верила в смерть мужа. Она вообще не поверила в наш рассказ о произошедшем, пока воочию не увидела наше убежище. Единственное, что её хоть немного утешило, – это мои слова о том, что Леонид погиб героем. К слову, броситься со скалы, чтобы больше не навредить своему другу, – это реально геройский поступок.

Сейчас, собираясь с мыслями и подводя итоги, я всё ещё не могу разобраться в себе… Благодарить мне Александра за всё пережитое и за то, как сейчас круто развернулась моя жизнь, или злиться за то, что он позволил мне стать свидетелем убийства своей коллеги, позволил мне поверить ему и не сдать сразу дежурной части как психопата. Ведь тогда я просто продолжал бы работать как обычно: гонял бы жулье и наркоманов, обезвреживал сумасшедших бабок, бегающих голыми по дворам и размахивающих режущими предметами. Снова приходил бы домой, пил пивко, играл в компьютер, иногда возился с детьми и… продолжал делать это снова и снова, изо дня в день. Наверное, сейчас во мне просто говорит тоска и надежда… я скучаю по Сане и очень надеюсь когда-нибудь увидеть его снова. Когда я перевёлся в новый отдел и встретил его, мне он показался лопушком. Да и когда позже мы работали вместе, не сказал бы, что поменял своё мнение. Но после пережитого я кое-чему у него научился. Это кое-что – любить своих близких. Из того, что я прочитал в его записях и из последних увиденных событий, я ещё в жизни не видел такой любви и трепетного отношения людей друг к другу. Думаю, что и врата те открылись из-за пылких объятий Сани и Наимы в лодке. Это как раз то, что было нужно для их открытия, – сильное чувство любви.

Сейчас это толкнуло меня на более внимательное и бережное отношение к своей семье. Всё свободное время я уделяю своей Анечке и детям, пытаюсь быть максимально заботливым, и, видит небо, они отзываются мне той же любовью.

Что бы я сейчас сказал Сане, помимо спасибо, если бы встретил его?

Сказал бы, чтобы он не парился о том, что был рождён не воином, а мужчиной с мягким характером. Было дело, он даже жаловался на это, когда не мог дать в морду парочке наркоманов в притоне, жалея их.

Сказал бы ему, что кот его жив и сейчас живёт с его семьей. Оказалось, что когда нас искали после побега, дверь в его квартиру выломали, и Сёма от испуга выбежал на площадку. Потом его подобрали соседи и не так давно передали Саниной маме через наших людей, которые по моей просьбе и просьбе Артёма и выясняли судьбу оставленного несчастного кота.

А ещё бы сказал, что как человек высокой морали он мог бы мной гордиться… я не переспал тогда во дворце с теми красотками, когда был пьяный. Откровенно говоря, я настолько перебрал, что мне было не до любви. Когда девчонки пытались меня помыть, я упал в душе, и бедолаги корячились, поднимали меня.

Сказал бы, что не зря купил прорезиненную папку, которая сберегла его записи от воды. После круговерти и моего выброса на берег рюкзак всё ещё сидел на мне как приклеенный.

Да что душой кривить… главное, что я сказал бы ему: «Саня, твое появление – это лучшее, что случалось в моей жизни. Я сохранил твои воспоминания и дополнил их своими. Теперь я приложу все усилия, чтобы люди увидели этот труд и узнали обо всём, что случилось». Артём и Марк посмеялись над моей идеей, сказали, что в это никто не поверит, а мне всё равно.

Ёлки… тяжело на сердце. Даже не знаю, как закончить… Наверное, пожелаю каждому, читающему эти строки, крепкой дружбы, добра и любви. Знайте – всё это существует, и я тому свидетель.