Текст книги "Москва-Пекин. Сборник к 100-летию образования союза ССР"

Положительная оценка молодыми американскими учеными советских достижений в период с 1924 по 1953 год

Жен Дунмэй

(Партийная школа при Вэньчжоуского муниципального комитета КПК)

В течение долгого времени складывалось мнение, что оценка западными учеными советских исследований, особенно Советского Союза между 1924 и 1953 годами, в основном негативна, как будто западные ученые, в силу своих ценностей и идеологических предубеждений, слепы к великим достижениям Советского Союза во всех аспектах в период 1924–1953 годов. Вообще говоря, кажется, что чем старше человек становится, тем сильнее в нем проявляются антисоветские тенденции, что видно на примере некоторых старых консервативных ученых в западных академических кругах. Напротив, молодые западные ученые, которые только начинают работать, склонны относиться к Советскому Союзу с пониманием и симпатией. Исходя из этого, автор обобщает некоторые позитивные взгляды молодых американских ученых на советские достижения в этот период, взяв в качестве страны исследования США, которые являются самыми сильными в советских исследованиях на Западе, и используя соответствующие докторские диссертации в США, посвященные советской проблематике в период с 1924 по 1953 год, в качестве сферы отбора.

Джон Бринли Хэтч, доктор философии Калифорнийского университета, изучая отношения между партией и рабочим классом в Москве в 1921–1926 годах, обнаружил, что отношения между партией и рабочим классом претерпевали переопределение. пока решались организационные вопросы внутри партии и реорганизовывался сам рабочий класс. Очевидно, что к 1923 году цели возрожденного рабочего движения и промышленной политики партии пересекались. Движимое экономическим недовольством и характеризующееся устойчивой традицией коллективных действий и начальной политизацией, рабочее движение было силой, которую партия могла игнорировать, только рискуя серьезно подорвать свою экономическую программу. Решение этой проблемы партия нашла в общественно-политической формации, возникшей в 1924 году, которая представляла собой особую смесь бюрократической централизации и рабочего активизма, включающую право рабочих выражать свою классовую позицию, право секторов и отдельных лиц выражать свои интересы и негласное право иметь их в той или иной форме. Это было достигнуто за счет массового вовлечения рабочих в партию, мобилизации рабочих на производство и в профсоюзную жизнь руководством партии, а также продвижения рабочих на административные и ответственные должности; возрождение активности рабочих в 1923 году и потребность партии в легитимации своей власти высвободили динамику, которая в конечном итоге стала основой для революционно-героического волюнтаризма (Revolutionary Героический волюнтаризм) был восстановлен на социальной основе[717]717
  JohnBrinleyHatch.LaborandPoliticsinnepRussia: Workers, TradeUnions, andtheCommunistPartyinMoscow,1921–1926(WorkingClass. Управление, промышленность, сталинизм, ленинизм), UniversityofCalifornia, 1985.


[Закрыть].

Линн Виола, доктор философии, Принстонский университет, рассматривает движение 25 000 человек в ходе коллективизации советского сельского хозяйства в период 1929–1931 гг. Эти 25 000 человек были членами «авангарда» советского пролетариата – членами Коммунистической партии, квалифицированными рабочими, ветеранами гражданской войны, радикально настроенными рабочими и другими – которые были завербованы в конце 1929 года для участия в коллективизации и работы в качестве руководителей колхозов в новообразованных колхозах. Эти 25 000 человек сыграли важную роль в годы становления коллективного сельского хозяйства и были ведущими кадрами революции первой пятилетки. Вклад данного исследования заключается в том, чтобы сосредоточить внимание на многих забытых социальных историях ранних лет жизни И.В. Сталина. Осуществление революции первой пятилетки основывалось на союзе государственной власти с рабочим классом, комсомолом и коммунистами – ключевыми политическими силами советского общества. [718]718
  LynneViola.TheCampaignofthe25,000ERS: aStudyoftheCollectivizationofSovietAgriculture, 1929–1931 (Russia, Stalin). Принстонский университет, 1984.


[Закрыть]

Мэтт. Ф. Оджа, доктор философии Джорджтаунского университета США, анализируя сталинский утопизм и индустриализацию советского сельского хозяйства между 1929 и 1941 годами, отмечает, что признание культурной революции в деревне в качестве фундаментальной цели партии имеет решающее значение для понимания сельской политики 1930-х годов. Предполагалось, что ключевым источником этой культурной революции станет реструктуризация сельскохозяйственного производства по промышленному образцу, с особым акцентом на концентрацию производства в крупных производственных единицах, механизацию путем внедрения тракторов и крупных комбайнов, а также реорганизацию в соответствии с преобладающими принципами научного управления. Мэтт Ф. Оджа утверждает, что великая сталинская трансформация советской деревни была попыткой преобразовать трудовой процесс от мелкого, индивидуализированного крестьянского хозяйства к крупным, высокомеханизированным коллективным предприятиям, организованным в соответствии с самыми современными принципами научного управления. Короче говоря, это была попытка превратить фермы в фабрики по производству продуктов питания и процесс превращения крестьян в сельский пролетариат. Одним из центральных элементов этой реформы было ознакомление и адаптация крестьянства к современной сельскохозяйственной технике, в частности, к тракторам, а позднее к комбайнам, что в то время было известно как тракторизация или механизация села. Аграрная программа И.В. Сталина с 1929 года до военных лет была всеобъемлющей попыткой преобразовать сельское общество не только экономически, но и культурно, тем самым уменьшив и, в конечном итоге, устранив культурные различия между сельской и городской местностью и между городскими жителями и крестьянами в СССР[719]719
  M.A. Matt, F. Oja.TheQuestfortheUltimateSmychka: StalinistUtopianismandtheIndustrializationofSovietAgriculture,1929–1941. Джорджтаунский университет, 1994.


[Закрыть].

Реми Аллен Надо, доктор философии, Калифорнийский университет, Санта-Барбара Реми Аллен Надо анализирует расширение советской власти на половину Европы во время Второй мировой войны – дальше на запад, чем продвинулась русская армия при царских амбициях. Это заставило западные державы сразу после войны собрать мощные политические, экономические и военные силы обороны, чтобы обезопасить остальную Европу и сохранить неустойчивый мировой баланс сил. Исследование Реми Алана Надо показало, что, во-первых, британцы, опытные в европейской политике власти, продолжали продвигать шаги по ограничению советской экспансии, не все из которых были осуществимы, но некоторые – да; во-вторых, из-за отсутствия опыта в европейской политике, неверной оценки советских намерений, веры в соглашения, которые были невыполнимы в принципе, и упования на послевоенные международные организации для обеспечения самоопределения народов, США усилия неоднократно срывались. Короче говоря, у США была власть, но они не знали, как ее использовать; Великобритания знала, как ее использовать, но не имела ее; Советский Союз имел власть и знал, как ее использовать[720]720
  RemiAllenNadeau.ThebigthreeandthePartitionofEurope,1941–1945(Roosevelt;Churchill;Stalin).UniversityofCalifornia. Санта-Барбара, 1987 год.


[Закрыть].

Дэвид Рассел-Стоун, доктор философии, Йельский университет, рассматривает трансформацию советской оборонной экономики в 1920-х и 1930-х годах, утверждая, что к середине 1920-х годов общее экономическое восстановление Советского Союза позволило восстановить оборонную промышленность, разрушенную войной и революцией в царский период. Однако реконструкция быстро превратилась в экспансию. Современная война требовала полного подчинения экономики и государства потребностям войны, а упорная вера большевиков во враждебность внешнего мира обеспечивала твердую приверженность советскому перевооружению. Скудные финансовые ресурсы ограничивали военные бюджеты и инвестиции в военную промышленность в 1927–1928 годах, но ускоренная индустриализация Советского Союза ослабила это ограничение[721]721
  DavidRussellStone.TheRedArmyandStalin'srevolution: DefenseindustryandthetransformationoftheSovieteconomy,1926–1933. Йельский университет, 1997.


[Закрыть].

Изучая истоки и политику военных инноваций в России в 1928–1933 годах, Салли Вебб Стокер, доктор философии из Университета Джонса Хопкинса, обнаружила, что, несмотря на неоднократные усилия армии, советская коммунистическая партия не делала оборону важной задачей до 1931 года, когда Япония вторглась в Маньчжурию. Опасаясь японских амбиций, советская коммунистическая партия начала выделять большую долю государственного бюджета на нужды советской Красной Армии. До 1931 года велись дебаты между теми, кто выступал за создание обороны в мирное время, и теми, кто поддерживал постепенное развитие промышленности (и минимальные закупки в мирное время). Поскольку оборона изначально была менее тревожным вопросом, Салли Вебб Стокер рассказывает о том, как армия пыталась убедить Коммунистическую партию в важности своих требований по перевооружению в период внутренних волнений и конкурирующих промышленных планов. По мнению Салли Вебб-Стокер, в основе модернизации Красной армии лежала предпринимательская роль Михаила Тухачевского. Тухачевский ловко использовал идеологию, чтобы привести в действие свою амбициозную программу реорганизации. Салли Вебб. Стокер утверждает, что в дополнение к своему необычайному таланту и техническим знаниям Тухачевский также обладал значительными политическими навыками (bureaucraticprowess), которые позволили ему в конечном итоге достичь своих профессиональных военных целей[722]722
  SallyWebbStoecker.ForgingStalin'sarmy: ThesourcesandpoliticsofmilitaryinnovationinRussia,1928–1933. TheJohnsHopkinsUniversity, 1995.


[Закрыть].

Дэвид Рассел Стоун, доктор философии, Йельский университет. Дэвид Рассел Стоун обсуждает влияние сталинской революции 1926–1933 гг. на оборонную промышленность и трансформацию советской экономики. После того, как И.В. Сталин получил власть, такие люди, как Бухарин и Рыков, которые поддерживали консервативную финансовую политику, что привело к низким военным расходам, были сняты с должностей. Это, в сочетании с массированной кампанией против так называемых бездельников и «разрушителей» (wreckers), дискредитировало те голоса, которые выступали против ускоренного расширения, чтобы удовлетворить растущие аппетиты Красной Армии в современном вооружении. первый пятилетний план, утвержденный в апреле 1929 года, привел к другой директиве в июле 1929 года, чтобы а именно дальнейшие инвестиции в военную промышленность и общую модернизацию Красной Армии. Наконец, в результате Маньчжурского кризиса 1931 года страх перед «капиталистическим окружением» сменился конкретной угрозой. В результате советская экономика была мобилизована в полувоенное-полумирное состояние в ответ на растущую японскую угрозу, что привело к формированию оборонной экономики, которая продлится до развала Союза ССР. Оборонная промышленность теперь доминирует в экономической политике, и Красная Армия больше никогда не будет страдать от отсутствия современного оружия в больших количествах. [723]723
  David Russell Stone. TheRedArmyandStalin’srevolution: DefenseindustryandthetransformationoftheSovieteconomy,1926–1933. Йельский университет, 1997.


[Закрыть]

Опираясь на партийное образование в контексте литературы, кино и искусства в период с 1934 по 1956 год, Дэвид Бранденбург, доктор философии, Гарвардский университет, анализирует до сих пор не оцененные связи между сталинскими учебниками истории, популярной культурой и формированием национальной идентичности российского населения. По мнению Дэвида Бранденбурга, санкционированные государством учебники истории периода 1937–1956 годов предоставили советскому обществу нарратив, который позволил русским как группе впервые представить, что значит быть членом национального сообщества. В результате первых разочарований царского и советского государства в культивировании русской национальной идентичности, этноцентрическая история не стала важной частью общественного и партийного образования примерно через два десятилетия после революции. Учебники истории поколения после 1937 года были более националистическими, чем интернационалистическими по тону и содержанию, что ознаменовало глубокие идеологические изменения, которые к 1940-м гг. в конце 1940-х годов, что повлияет на спонсируемую государством популярную культуру. Хотя националистические настроения стали очевидны среди русских в советском обществе в 1960-х годах, связанные с экологическим протекционизмом, сохранением исторических памятников и празднованием «сельской прозы», общепризнанно, что эти движения опирались на старые идеи. Русская национальная идентичность получила широкое распространение, и хотя некоторые из этих верований восходят к римскому периоду, вряд ли их можно назвать способствующими формированию единой национальной идентичности до 1930-х годов, поскольку политическое и историческое сознание общества в разных регионах существенно различалось. Дэвид Бранденбург утверждает, что слияние национальной идентичности в современной России на народном уровне произошло только при Сталине благодаря введению первой в обществе программы по популярной истории и последующим изменениям, произошедшим на популярных форумах, включая литературу, кино, театр и оперу[724]724
  David Brandenberger. The’ shortcourse’tomodernity: Stalin is this tory textbooks. масскультура и формирование популярной российской национальной идентичности, 1934–1956. Гарвардский университет, Кембридж, 1999.


[Закрыть].

Карл Филипп Холл, доктор философии, Гарвардский университет, отмечает, что, будучи дисциплиной, в значительной степени консолидированной после революции, теоретическая физика в СССР занимала особенно деликатное положение с точки зрения научных исследований, в отличие от государственных научных исследований, которые все больше должны были следовать строгим экономическим стандартам производства. Нобелевские лауреаты, такие как Игорь Евгеньевич Тамм и Лев Давидович Ландау, были последовательно преданы делу современной физики в специфически советской манере, внося большой вклад (как по убеждению, так и по обстоятельствам), даже если они были в в большинстве случаев проявили свою компетентность в международных сетях с физиками-теоретиками, занимающимися аналогичными интеллектуальными задачами. Советские теоретики могли создать институциональную площадку для теоретических исследований, только участвуя в борьбе за третий фронт культуры – более широкое применение военной терминологии, за которую большевики выступали с первых лет революции. Это потребовало разработки оригинальных советских учебников и подготовки нового поколения физиков, чтобы выйти за рамки «беспринципного практицизма», осужденного Сталиным[725]725
  Karl Philip Hall. Purelypractical revolutionaries Ahistoryof Stalinisttheoreti calphysics. Harvard University, 1999


[Закрыть].

(Переводчик: Чэнь Меньжу)

Часть III
Влияние Союза ССР на мировую революцию и строительство и основные причины его разрушения

Исторический обзор СССР помощи Китаю (1918–1960)

Ван Янь

(Школа марксизма при Шанхайский университет финансов и экономики)

Мао Цзэдун отметил на Втором пленуме ЦК седьмого созыва ЦК КПК: «Без Октябрьской революции победа китайской революции была бы невозможна. В эпоху существования империалистической системы ни одна революция ни в одной стране не могла победить без международной помощи», и «то же самое относится к консолидации китайской революции после ее победы; империализм стремится уничтожить нас, и консолидация невозможна без помощи пролетариата всех стран, в первую очередь Советского Союза». [726]726
  Собрание сочинений Мао Цзэдуна, т. 5, Пекин: Народный Пресс, 1996, стр. 261–262.


[Закрыть]Если мы посмотрим на историю КПК и современную историю Китая, то увидим, что «Великая Октябрьская социалистическая революция послала нам марксизм-ленинизм со взрывом»[727]727
  Избранные произведения Мао Цзэдуна, т. 4, Пекин: Народный Пресс, 1991, с. 1471.


[Закрыть], а также огромную помощь Советского Союза в политической, экономической, военной, технической и кадровой сферах. Эта помощь внесла огромный исторический вклад в создание и развитие КПК, реорганизацию Гоминьдана и развитие Национальной революции, продвижение Аграрной революции, победу в китайской национальной войне сопротивления против Японии и дело освобождения китайского народа, сопротивление Соединенным Штатам и строительство индустриализации в Новом Китае. Советская помощь стала самой надежной и прочной внешней силой поддержки дела революции и строительства Китая в этот исторический период (1918–1960 гг.).

Рождение КПК было результатом сочетания внутренних и внешних факторов: с одной стороны, основание КПК было неизбежным политическим результатом подъема китайского пролетариата в результате социального развития современного Китая; с другой стороны, руководство и помощь Коммунистического Интернационала под руководством В.И. Ленина были важным катализатором создания КПК. С другой стороны, руководство и помощь Коммунистического Интернационала под руководством В.И. Ленина сыграли важную каталитическую роль в создании КПК.[728]728
  Ян Цзюнь: «Анализ причин, по которым Коммунистический Интернационал определил Шанхай в качестве предпочтительного места для основания Коммунистической партии», Исследования теории Мао Цзэдуна Дэн Сяопина, № 5, 2020.


[Закрыть] В декабре 1918 года В.И. Ленин поручил Центральному бюро иностранных коммунистических организаций при ЦК РКП(б) создать китайское отделение как специализированный орган, ответственный за работу с Китаем.[729]729
  Это относится к Третьему Интернационалу.


[Закрыть] В марте 1919 года В.И. Ленин возглавил создание Коммунистического Интернационала, который начал «мобилизовывать Северный Китай, Южный Китай, Корею, Персию, Индию». [730]730
  (Русский) И. Н. Сотникова, Коммунистический Интернационал и зарождение китайского коммунистического движения, перевод Ли Ци и под редакцией Ли Южэня, Партийная литература, № 4, 2011.


[Закрыть]В августе В.Д. Виленский-Сибиряков был назначен Политбюро Центрального комитета РКП(б) на должность Полномочный представитель по делам Дальнего Востока в Народном комиссариате иностранных дел для руководства китайской революцией: «Наше отношение к народам Китая, Монголии и Кореи должно основываться на пробуждении народных масс там к сознательному движению за свободу от гнета иностранного капитала». В апреле 1920 года Г.Н. Войтинский, представитель отдела иностранных дел Дальневосточного бюро ЦК РКП(б), отправился в Шанхай. Чтобы поддержать его работу в Шанхае, отдел восточных национальностей Сибирского бюро ЦК РКП(б) несколько раз пытался собрать для него средства, например, организовал доставку в Шанхай ювелирных изделий и бриллиантов для продажи комиссионерами, а однажды передал Г.Н. Войтинский 100 000 долларов США[731]731
  См. Центральное исследовательское бюро истории партии, издание: Объединенная коммунистическая партия (Бу), Коммунистический интернационал и китайское национальное революционное движение (1920–1925) (1), Пекин: Издательство Пекинской библиотеки, 1997, стр. 56.


[Закрыть] от продажи бриллиантов в качестве средств для его деятельности в Шанхае. в мае этого года Г.Н. Войтинский отправился в Шанхай. В мае Г.Н. Войтинский от имени сотрудников Совета Всероссийского центрального кооператива создал в Шанхае временный руководящий центр для работы на Дальнем Востоке – «Восточноазиатский секретариат Третьего Интернационала»[732]732
  Мемориальный зал Первого съезда Коммунистической партии, под редакцией: Первое появление Коммунистической партии на международной политической сцене (Архивная коллекция), Шанхай: Шанхайское народное издательство, 2016, с. 39–40.


[Закрыть] – для объединения «будущих пролетарских партий отсталых стран (не только по названию, но и по имени)». Основными задачами были: «1. Проводить работу по партийному строительству в Китае путем создания коммунистических низовых организаций в студенческих организациях и в рабочих организациях в промышленных районах прибрежного Китая. 2. вести коммунистическую пропаганду в китайской армии. 3. оказывать влияние на создание китайских профсоюзов. 4. организовывать издательскую работу в Китае». [733]733
  Исследовательское бюро истории партии при Центральном комитете Коммунистической партии: Серия архивов о Коммунистическом интернационале, Коммунистической партии и китайской революции, т. 1, Пекин: Издательство Пекинской библиотеки, 1997, с. 39–40.


[Закрыть]В июле Второй конгресс Коминтерна предложил открыть «восточный путь» к мировой революции в «наиболее революционных» восточных странах, таких как Китай, и «первым приоритетом должно стать создание коммунистической партии». В июне 1921 года Хенк Сневлит прибыл в Шанхай и вместе с В.А. Нейман(Никольский), представителем Дальневосточного секретариата компартии в Китае, помогал в подготовке Первого съезда компартии и участвовал в его заседаниях, став свидетелем рождения китайской коммунистической партии. [734]734
  Се Конгао, Коммунистический интернационал и распространение марксизма в Китае, Пекин: Народный Пресс, 2021, стр. 32.


[Закрыть]В первые годы существования Союза ССР ситуация была сложной для самого Союза ССР, его финансы были очень напряженными. Несмотря на это, Коминтерн обеспечивал систематическое теоретическое и тактическое руководство китайской революцией.[735]735
  Только с 1923 по 1927 год Политбюро Центрального комитета Коммунистической партии собиралось 122 раза для обсуждения китайских вопросов и приняло 738 резолюций, в среднем по одной резолюции каждые два с половиной дня. См. Ли Фэнлинь, «История китайско-советских отношений и будущее китайско-российских отношений», под редакцией Шэнь Чжихуа, «Набросок истории китайско-советских отношений», «Предисловие», стр. 2.


[Закрыть] оказал китайской революции неоценимую поддержку и помощь в виде материалов, средств и подготовки кадров.[736]736
  Ян Цзюнь, Чэн Эньфу, «Коммунистический интернационал и китайская революция», Китайские общественные науки, 9, 2014.


[Закрыть]

Первые лидеры, активисты и ключевые элементы КПК, а также революционная деятельность под их руководством были отнесены к «незаконным» властями военачальников Бэйяна и поэтому часто подвергались арестам и преследованиям. Советский Союз, благодаря помощи Коммунистического Интернационала в экономической, военной, технической и кадровой областях, обеспечил отличную защиту и материальную безопасность для основания Коммунистической партии и ее ранней революционной работы. Средства, необходимые для партийного строительства, такие как пропаганда и организация, собрания и журналы, рабочее движение и школьное образование, также были недоступны для небогатой передовой интеллектуальной молодежи Китая в ранние годы.

После установления контактов с Коминтерном, Коммунистическая партия Китая получила значительную финансовую помощь от Союза ССР, включая стабильный и надежный источник финансирования повседневной деятельности партии, «специальные расходы» на содержание партийных школ, организацию вооруженных восстаний, проведение партийных съездов, а также специальное финансирование ежегодных специальных мероприятий. В то время только Советский Союз через Коммунистический Интернационал мог обеспечить «регулярное финансирование, и повседневная деятельность партии финансировалась Коммунистическим Интернационалом».[737]737
  Юань Наньшэн, При Сталине, Мао и Чан Кайши, Чанша: Хунаньское народное издательство, 1999, с. 589.


[Закрыть].

Советский Союз оказывал существенную ежегодную финансовую поддержку деятельности КПК в течение первых десяти лет ее существования, а с июня 1920 года по июль 1921 года, до проведения Первого конгресса КПК, ранние организации КПК в Шанхае уже получали финансовую помощь от Коминтерна. По воспоминаниям Чжан Готао: «До этого, возможно, была помощь, например, на содержание школ иностранных языков, возможно, Г.Н. Войтинский[738]738
  Имеется в виду Вышинский, член РКП(б), представляющий Коммунистический Интернационал.


[Закрыть] жертвовал часть средств, но не регулярно»[739]739
  Чжан Готао: Мои воспоминания, т. 1, Пекин: Современный исторический сборник и издательство, 1980, с. 169.


[Закрыть]. 17 августа 1920 года Г.Н. Войтинский отправил конфиденциальную телеграмму в Сибирское бюро ЦК РКП(б), Отдел восточных национальностей[740]740
  В августе 1920 года в Иркутске было создано отделение восточных национальностей Центрального Сибирского бюро Российской коммунистической партии (БСП), а в январе 1921 года на его базе был создан Дальневосточный секретариат Исполнительного комитета Коммунистического Интернационала, который работал до февраля 1922 года. См. «Объединенная коммунистическая партия, Коммунистический интернационал и китайское национально-революционное движение (1920–1925 гг.)», под редакцией Первого исследовательского отдела Центрального исследовательского бюро истории партии (1), Пекин: Издательство Пекинской библиотеки, 1997, стр. 31.


[Закрыть], сообщая о развитии своей работы в Шанхае. «Результатом моей работы во время пребывания здесь стало то, что в Шанхае было создано Революционное бюро, состоящее из пяти человек (четыре китайских революционера и я), с тремя отделами, а именно: издательским отделом, отделом пропаганды и отчетности и организационным отделом. Издательский отдел теперь имеет собственную типографию и печатает некоторые брошюры. Почти все материалы, присланные из Владивостока (кроме книг), были переведены и опубликованы в прессе. Коммунистический манифест был напечатан. В настоящее время пятнадцать брошюр и несколько листовок ждут своей очереди на печать…… Отдел пропаганды и репортажей создал Российско-Китайское информационное агентство, которое сейчас обеспечивает новостями тридцать одну китайскую газету, в Пекине создан филиал, и мы надеемся расширить его деятельность…… Организационный отдел ведет пропагандистскую работу среди студентов и направляет их для установления контактов с рабочими и солдатами…… В воскресенье, 22 августа, наш издательский отдел выпустит китайскую газету «Рабочие слова»[741]741
  Здесь имеется в виду «Мир труда», издававшийся в Шанхае с августа 1920 года по январь 1921 года, см. «Объединенная коммунистическая партия (Бу), Коммунистический интернационал и китайское национальное революционное движение (1920–1925)», под редакцией Первого исследовательского отдела Центрального бюро изучения истории партии (1), Пекин: Издательство Пекинской библиотеки, 1997, с. 32.


[Закрыть] Вступительный номер. Это будет еженедельная газета, печатаемая тиражом в две тысячи экземпляров по одному пенни за экземпляр, и подписываемая типографией нашего отдела публикаций»[742]742
  Письмо Выгинского в Отдел восточных национальностей Центрального сибирского бюро Коммунистической партии России (Бу)», в Первом исследовательском отделе Центрального исследовательского бюро истории партии, изд: Объединенная коммунистическая партия (Бу), Коммунистический интернационал и китайское национально-революционное движение (1920–1925) (1), Пекин: Издательство Пекинской библиотеки, 1997, стр. 32.


[Закрыть]. Из послания Г.Н. Войтинский следует, что он уже помогал организационной и пропагандистской работе ранней партии в Шанхае и вложил некоторую финансовую поддержку. В августе 1920 года ранняя коммунистическая организация в Шанхае при финансовой поддержке Г.Н. Войтинский, представителя Коммунистического Интернационала, основала вышеупомянутое «Рабочее слово» (имеется в виду «Мир труда») в дополнение к Коммунистической партии и возобновила «Новую молодежь». Будучи местной партийной организацией, ранняя Уханьская коммунистическая партия также получала косвенную финансовую помощь от Коминтерна. Когда она была основана, Шанхайская инициативная группа выделила одну-две сотни юаней, и в течение двух-трех месяцев после этого Шанхай перечислял 200 юаней в месяц на ее деятельность, говоря, что они были предоставлены Коммунистическим Интернационалом.[743]743
  См. «За 100 юанями проездных расходов делегата «Большого»», Southern Metropolis Daily, 10 мая 2021 года.


[Закрыть]

В июне 1921 года ранняя организация Коммунистической партии в Шанхае направила письма коммунистическим группам в Пекине, Ухане, Чанша, Цзинане, Гуанчжоу и Бригаде Японии, решив провести Первый национальный съезд Коммунистической партии в Шанхае и попросив местные организации направить в Шанхай двух делегатов для участия в собрании. Учитывая долгий путь и финансовые трудности местных групп, они одновременно отправили каждому делегату по 100 юаней на дорогу. По возвращении делегатам было выслано еще по 50 юаней. В 1919 году Мао Цзэдун работал ассистентом в библиотеке Пекинского университета и получал 8 юаней в месяц, что, как он позже сказал Эдгару Сноу в Яньани, было «неплохой зарплатой». Зафиксировано, что арендная плата для делегатов съезда Коммунистической партии во Французской концессии в Шанхае составляла менее 10 центов в день за три общежития. Как видно, покупательная способность 100 юаней в то время была в тысячи раз выше, чем сегодня, т. е. эквивалент 150 000 юаней для каждого делегата на проезд до конференции и обратно. Половина членов ранней Коммунистической партии были студентами без дохода, а половина – учителями и редакторами книг с небольшим доходом, поэтому им было очень трудно самостоятельно финансировать свою деятельность. [744]744
  См. серию «Источники по истории Коммунистической партии: коммунистические группы», Пекин: издательство «Источники по истории Коммунистической партии», 1987.


[Закрыть] Съезд Коммунистической партии состоялся в июле 1921 года. Согласно информации, «в соответствии с первоначальной концепцией и предложениями международных делегатов Хенк Сневлит, Ли Да написал Чэнь Дусю в Гуанчжоу и Ли Дачжао в Пекин за советом, а затем решил провести Национальный съезд Коммунистической партии в Шанхае. Затем Ли Та-чао немедленно написал в местные организации в Пекине, Чанша, Ухане, Гуанчжоу и Цзинане, а также членам партии иностранных студентов в Японии, информируя их о необходимости послать двух делегатов в Шанхай для участия в партийном съезде, и выслал каждому делегату по сто юаней на дорожные расходы из средств, принесенных Хенк Сневлит за его деятельность»[745]745
  Су Шуанби и другие, ред.: Великий курс (1921–2002), Пекин: Издательство истории Коммунистической партии, 2001, стр. 27.


[Закрыть]. Бао Хуэйшэн вспоминает: «В начале лета 1921 года Третий Интернационал снова послал Малина вместе с красным рабочим Интернационала В.А. Нейман(Никольский) в Китай, чтобы спланировать первый съезд китайской коммунистической партии в Шанхае с…… Ли Ханьцзюнем и другими. От Хенк Сневлит полностью зависели планы и выделение средств»[746]746
  Исследовательское бюро истории партии Центрального комитета Коммунистической партии: Избранные документы о Коммунистическом интернационале, ВКП(б) и китайской революции (1917–1925) (2), Пекин: Издательство Пекинской библиотеки, 1997, стр. 259.


[Закрыть]; «Примерно в начале июля было дано уведомление о предстоящем съезде, на который каждый регион должен был прислать двух делегатов, и каждому делегату должны были выплатить по сто юаней на дорожные расходы». [747]747
  Исследовательское бюро истории партии Центрального комитета Коммунистической партии: Избранные документы о Коммунистическом интернационале, ВКП(б) и китайской революции (1917–1925) (2), Пекин: Издательство Пекинской библиотеки, 1997, стр. 260.


[Закрыть]Эти документы подтверждают друг друга: Коминтерн участвовал в подготовительной работе по созданию Коммунистической партии и оказал неоценимую и незаменимую помощь партийной группе до и после съезда. 150 юаней, выделенные только на обратную дорогу каждого делегата, были эквивалентны зарплате сотрудника Пекинского университета за более чем год.

30 июня 1922 года Чэнь Дусю, в качестве секретаря Центрального исполнительного комитета, представил отчет Коммунистическому Интернационалу, в котором отразил финансовое положение Коммунистической партии следующим образом: «Расходы партии с октября 1921 года по июнь 1922 года составили 17 655 юаней из Центрального органа; доходы составили 16 655 юаней от Международной ассоциации и 1 000 юаней от самообложения. Использование: около 10 000 юаней для различных местных рабочих движений, 1 600 юаней для исправления типографий, 3 000 юаней для печатных материалов, более 1 000 юаней для рабочих конференций и около 2 000 юаней для других»[748]748
  Исследовательское бюро истории партии Центрального комитета Коммунистической партии: Избранные документы о Коммунистическом интернационале, ВКП(б) и китайской революции (1917–1925) (2), Пекин: Издательство Пекинской библиотеки, 1997, стр. 304.


[Закрыть]. Накануне Третьего национального съезда КПК, 30 апреля 1923 года, Чэнь Дусю получил от К. Вайрика в Шанхае сумму в 1000 мексиканских долларов на апрельские и майские месяцы работы ЦК КПК; 19 мая он получил от Симмонса еще 2940 гонконгских долларов, конвертированных в 3000 долларов в Шанхае.[749]749
  Ли Жун, Е Чэнлинь, Анекдоты из трех великих коммунистической партии Китая, Пекин: Народный Пресс, 2015, стр. 90.


[Закрыть] В июне, в своем докладе Третьему национальному съезду КПК, Чэнь Дусю подробно описал доходы и расходы партии за год. Чэнь Дусю сказал: «Партия почти полностью финансируется Коммунистическим Интернационалом, а взносы, которые платят ее члены, очень малы. В этом году мы получили от Коминтерна около 15 000[750]750
  В оригинальном тексте нет денежной единицы. См. Первый исследовательский отдел Центрального исследовательского бюро истории партии, изд-во: Избранные документы о Коммунистическом интернационале, Коммунистической партии (1917–1925) (2), Пекин: Издательство Пекинской библиотеки, 1997, с. 486.


[Закрыть], из которых 1 600 было потрачено на это собрание делегатов. Средства были распределены между различными группами, а также потрачены на работу Центрального комитета, на связь и на издание еженедельного журнала»[751]751
  Исследовательское бюро истории партии Центрального комитета Коммунистической партии: Избранные документы о Коммунистическом интернационале, ВКП(б) и китайской революции (1917–1925) (2), Пекин: Издательство Пекинской библиотеки, 1997, с. 486.


[Закрыть]. 10 июля из Москвы было переведено 1 840 мексиканских долларов для выражения соболезнования и сочувствия рабочим, погибшим во время забастовки «7 февраля». В 1924 году, с расширением коммунистической партии и активизацией ее деятельности, резко возросли ее финансовые потребности. ЦК КПК фактически получил около 36 000 юаней на регулярные расходы (т. е. средства на повседневную деятельность партии), в среднем ежемесячная помощь составляла 3000 юаней.[752]752
  Ян Куесонг, Вражда Мао Цзэдуна с Москвой, Наньчан: Народный Пресс Цзянси, 1999, стр. 195–196. Примечание: В то время советская помощь уже экспериментировала с системой, при которой ЦК КПК представлял месячный или годовой бюджет, который затем утверждался и распределялся на международном уровне.


[Закрыть] В 1925 году «Исполнительный комитет Коммунистического Интернационала финансировал ЦК КПК в размере 2250 китайских юаней в месяц, но с увеличением числа членов партии и расширением сферы деятельности, этих денег не хватало для повсеместной деятельности партии. партийной деятельности недостаточно, поэтому дополнительно 1400 юаней в месяц должны использоваться для печатания пропаганды и финансирования деятельности местных партийных организаций и местных пропагандистов». [753]753
  Яо Цзинго, Чэнь Дусю в рассекреченных архивах, Пекин: Ориентал Пресс, 2011, с. 130.


[Закрыть]Когда 19 июня в провинции Гонконг вспыхнула всеобщая забастовка, продолжавшаяся шестнадцать месяцев, забастовочный комитет под председательством Дэн Чжунся тратил от 7 000 до 9 000 юаней в день на организацию питания, проживания, медицинского обслуживания и образования бастующих рабочих, поскольку это «финансировалось зарубежными китайцами и международным пролетариатом». После 1926 года бюджет, предоставляемый Коминтерном КПК, достиг 6 000 юаней в месяц; позже он увеличился за счет взносов в лигу, рабочих, крестьян, солдат, помощи, антиимпериалистических взносов и т. д. КПК получала не менее 10 000 юаней в месяц. (Примечание: Ранее расходы на оплату труда и оказание помощи выделялись Гоминьдану, например, после трагедии 30 мая Союз ССР выделил 148 000 рублей на поддержку Гоминьдана, то же самое было и с провинциальной забастовкой 1925–1926 гг.[754]754
  Фэй Чжэнцин, ред. Кембриджская история Китайской республики, часть 1, перевод Чжан Цзянган и другие, Шанхай: Шанхайское народное издательство, 1991, стр. 616.


[Закрыть]).

В 1927 году, после контрреволюционных переворотов «2 апреля» и «15 июля» годов, совершенных Гоминьданом, СССР увеличил финансовую помощь китайской компартии, а чрезвычайные расходы на специальные мероприятия собирались и росли. 216 170 юаней, 1,2 миллиона рублей и 310 000 долларов были выделены на чрезвычайные расходы в 1927 году, помимо финансовой поддержки вооруженных восстаний, открытия партийных школ, движения Хунань, подпольной деятельности, железнодорожных забастовок и создания армии. Кроме того, общие ассигнования в рамках бюджета Коминтерна составили юань187 674, особенно после августа, когда ежемесячные расходы, поставляемые в КПК, должны были составлять в среднем около $20 000[755]755
  Ян Куэйсун, Чтение истории ради истины: заметки о чтении современной китайской истории, Ханчжоу: Издательство Чжэцзянского университета, 2011, стр. 82–88.


[Закрыть]. Именно потому, что в 1927 году КПК делала больше, а ее расходы резко возросли, в 1928 году она предложила Коминтерну значительно увеличить бюджет помощи. В 1928–1932 годах «указанный бюджет составлял около 50 000 юаней в месяц». [756]756
  Чжао Вэйци, «О советской помощи китайской коммунистической партии (1921–1949)», магистерская диссертация, Сянганский университет, 2003, стр. 5.


[Закрыть]В июне-июле 1928 года, когда в Москве проходил Шестой съезд КПК, Союз ССР выделил 100000 рублей для доставки важных кадров КПК в Москву на заседания. 11 июня он также выделил КПК 90 000 рублей на чрезвычайные нужды, а во второй половине года – 340 000 рублей, что эквивалентно китайской валюте. фактически, советская помощь КПК в 1928 году составляла в среднем более 60 000 юаней в месяц. В конце 1928 года КПК предложила помощь Коминтерна за специальную плату в 1 млн юань. В 1930 году она получала 50 000 юаней в месяц на партийные расходы, 114 000 юаней на помощь и 70 000 юаней на полк, а в 1931 году она получала 1500 долларов США в месяц и 50–60 000 юаней в китайских долларах, что в целом давало меньше денег.[757]757
  Чжао Вэйци, «О советской помощи китайской коммунистической партии (1921–1949)», магистерская диссертация, Сянганский университет, 2003, стр. 5.


[Закрыть]