Текст книги "Никита Хрущев. Реформатор"
Автор книги: Сергей Хрущев
Жанр: Биографии и Мемуары, Публицистика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 109 (всего у книги 144 страниц)
Как рассказывал следователю один из участников событий И. В. Белин, инженер отдела технического контроля завода: «забравшись на танк, он Микояна не увидел, выступление передавали по радио. Репродукторы установили неудачно, и они заглушали друг друга. К тому же толпа, “аккомпанируя” речи Микояна, ругала военных и требовала снижения цен. Ничего не поняв из сказанного Микояном, Белин начал просить военных дозвониться до штаба, пусть повторят трансляцию, а еще лучше, если Микоян сам приедет сюда и все внятно объяснит народу». Микоян не приехал, а Белина за его инициативу потом допрашивали в прокуратуре, благодаря чему до нас и дошло его свидетельство.
Я думаю, Белин не прав, он не разобрал, что говорил Микоян не из-за плохих репродукторов и шума толпы, а попросту потому, неподготовленному, нетренированному человеку вообще трудно понять речь Микояна из-за его невнятной дикции и сильного армянского акцента; да еще если Анастас Иванович волновался…
На следующий день, 3 июня, в 15 часов по радио выступил Козлов. Его речь стала «переломным моментом в настроении людей», – отметил генерал Ивашутин в рапорте Хрущеву. Козлов успокоил горожан, власти не планируют массовых репрессий, беспорядки затеяли «хулиганы», с ними и будут разбираться, остальные могут спать спокойно. Не обошел он и главного, повышения цен, твердо заявил, что правительство своего решения не изменит. Собственно, этим выступлением Козлов подвел черту под беспорядками в Новочеркасске.
Всего по данным следствия во время Новочеркасских событий 1–2 июня 1962 года погибло двадцать пять человек. Свыше пятидесяти получили огнестрельные ранения. Более двадцати – ушибы и травмы. Девять из восьмидесяти шести пострадавших в столкновениях военнослужащих госпитализировали.
После новочеркасской трагедии работа над ценами единого уровня застопорилась. На приведение их в соответствие с реалиями экономики отец больше не «покушался». В магазинах за продукты продолжали платить столько, сколько было привычно для покупателя, а не столько, сколько они стоили на самом деле.
Кредит доверияМогли ли власти обойтись в Новочеркасске без кровопролития?
Если бы не упустили момент в первый день, безусловно, да. Ведь удалось же в других районах относительно мирно разрядить обстановку. Если бы не дурак директор, не дурак и трус секретарь обкома, если бы в первый день они нашли нужные слова, толпа не разъярилась бы, не начала все крушить на своем пути, рабочие помитинговали бы и разошлись. Тем более, если бы им пообещали пересмотреть в их пользу столь по-глупому и не ко времени увеличенные нормы выработки. Если бы… Если бы. Ах, эти если бы… Все мы крепки задним умом.
На следующий день, когда неорганизованная толпа уверовала и отчасти убедилась в безнаказанности своих действий, в том, что власть оружия не применит, остановить ее уже могла только сила. Только она могла охладить горячие головы. С толпой, где нет главарей-организаторов, вести переговоры бессмысленно, просто не с кем, да никто бы из «своих» на стихию бы воздействовать и не мог, противостоять стихии практически невозможно.
Случаи, подобные новочеркасскому, в истории нередки. К примеру, в 1992 году в США в Лос-Анджелесе в ответ, на показанное по телевидению грубое обращение полиции с чернокожим водителем, толпа заполонила на улицы, почему-то обрушила свой гнев против ни в чем не замешанных лавочников-корейцев, разгромила и сожгла целые кварталы. Порядок навели только вовремя вошедшие в город и применившие силу национальные гвардейцы. Здесь ключевое слово – «вовремя». Запоздай они на пару дней, прояви нерешительность, и за порядок пришлось бы заплатить десятками, а то и сотнями жизней.
Так случилось в 1989 году в Китае на площади Тяньаньмынь. Пока власти несколько дней колебались, решали, что делать с захватившими площадь студентами, молодежью, требовавшими безграничной свободы во всем и немедленно, они потеряли контроль над ситуацией, а толпа лишилась страха и разума. Масла в огонь подлил и не ко времени появившийся в Пекине «непротивленец злу насилием» Горбачев. Митинговавшие считали, что в его присутствии власти силу не применят.
Правительство Китая оказалось перед драматическим выбором: или, бездействуя, поставить под удар будущее страны, ее единство, реформы, всё, или… Китайцы предпочли действовать в интересах большинства. Но время ушло, никакие увещевания на толпу, уверовавшую, что они «не посмеют», не действовали. На площадь пришли танки, пролилась кровь, погибли сотни людей. Весь мир содрогнулся и зашелся в протесте. К общему хору присоединил свой голос и тогдашний советский лидер Михаил Горбачев.
Что же получилось на деле?
Китайцы, проявив государственное мышление и твердость, удержали страну, уберегли народ от подступавшего хаоса. Уберегли, по китайским меркам – малой кровью, сотни погибших охладили горячие головы, и тем самым сохранили жизнь тысячам, если не больше. Горбачев за «непротивление злу насилием» расплатился доверенной ему страной, спасовав перед сотнями протестующих, принес в жертву многие десятки тысяч погибших во всевозможных конфликтах, разгоревшихся из-за его неспособности действовать решительно, вовремя применить силу.
Конечно, у каждого свое понятие о гуманизме…
– Другого выхода у нас не было, – на заседании Президиума ЦК подвел итог событиям в Новочеркасске отец.
Другого выхода действительно не было, но пролитой крови отцу не простили. Конечно, каждый народ в каждый исторический период сам выбирает свою судьбу и сам ответственен за свою судьбу. Здоровая нация, здоровый человек предпочтет «кровопускание» гибели, больная же выберет ничегонеделание, пусть даже ведущее к гибели.
Новочеркасская трагедия крайне негативно сказалась на реформаторском будущем отца, продемонстрировала, что люди, народ потеряли веру и больше ни на какие жертвы даже ради самого светлого будущего не пойдут. Но дело не только в Новочеркасске.
Отказав в 1955 году адмиралам в сотне миллиардов рублей на строительство престижного и одновременно абсолютно бесполезного для страны (геополитически и стратегически) океанского надводного флота, а затем летчикам, уже не в одной сотне миллиардов рублей на столь же бесполезную и еще более обременительную для бюджета армаду стратегических бомбардировщиков, сократив вооруженные силы сначала на 600 000 человек, потом на 1 200 000, потом еще раз на 1 200 000, снизив донельзя военные расходы (только в мае 1962 года оборонный бюджет сверхплана «усох» на 2,4 миллиарда рублей) и предупредив, что это не предел, Хрущев лишил себя благорасположения еще недавно дружески настроенных к нему военных от маршалов до майоров.
Запретив горожанам содержать откармливаемую на магазинном хлебе скотину, а теперь еще и подняв цены на мясо и масло, отец потерял и их симпатии. Крестьяне не жаловали отца за постоянно висевшую над ними угрозу сокращения приусадебных участков и «добровольного» обобществления их коров-кормилиц.
Без всеобщей поддержки производить серьезные изменения в стране не по силам никому. А отец эту поддержку ощущал все меньше. Благоприятный для реформирования период неотвратимо заканчивался.
Ежедневная круговертьСейчас трудно представить, какой насыщенной жизнью жил отец эти годы. Просматривая старые газеты, читая короткие официальные сообщения о встречах, переговорах, визитах, я вновь окунулся в почти совсем забытую политическую круговерть тех дней. Перечислю для примера только международные встречи, и только за первую половину 1962 года.
В конце января, по возвращении из Белоруссии, отец принимал экономическую делегацию Бирманского Союза; в феврале – представителя Бразилии Ассумпсао де Араужо, начальника штаба ВВС Индонезии генерала Умара Дани, министра торговли Гвинеи Н'Фамара Кейта; два дня провел в переговорах с немецким руководителем Вальтером Ульбрихтом. В марте у отца: министр обороны и просвещения Сирии Рашид Бармада, посол Японии Х. Ямада, представители компартии Дании; в апреле – секретарь ЦК ПОРП Зенон Клишко, румынский посол Н. Гуинэ, американский издатель Г. Коулс, председатель Всеяпонской ассоциации рыбопромышленников Т. Такасаки, кубинцы Османи Сьенфуэнгос и Хоакина Ордоки; встречается он и с королевой Бельгии Елизаветой. В мае отец беседует с послом Кубы Фауре Чомона Медиавилья, министром земледелия и лесоводства Японии Итиро Коно, индонезийской правительственной делегацией, помощником президента США Пьером Сэлинджером, на него отец потратил целый день.
С 14 по 20 мая отец с официальным визитом в Болгарии. Зарубежные корреспонденты отмечают его усталый вид. В Болгарии отец приходит к выводу, что уберечь революционную Кубу от американского вторжения может только что-то экстраординарное, и это – установка на ее территории ракет с ядерными боеголовками, способными поразить цели на территории Соединенных Штатов. Но это отдельная история, и я вернусь к ней позже.
21 мая в Москву приезжает президент африканской республики Мали Модибо Кейта. Он считается прогрессивным политиком, и отцу хотелось склонить Кейта на нашу сторону. Они беседуют наедине, потом совещаются в составе делегаций, а 23 мая отец приглашает Кейта в Большой театр на одноактные балеты «Паганини» Сергея Рахманинова, «Шопениана» на музыку Шопена в обработке Александра Глазунова, «Ночной город» Белы Бартока. Не знаю, понравились ли африканскому гостю постановки, но отец наслаждался: он хорошо знал эти спектакли и видел их уже не в первый раз. 29 и 30 мая 1962 года отец продолжает переговоры с Модибо Кейта, выступает на приемах и митингах в его честь.
2 июня 1962 года отец выступает на митинге советско-кубинской молодежи в Кремле. Кубинцы очень нуждаются в советской поддержке.
С 5 по 15 июня 1962 года отец принимает Мамаду Диа, главу правительства Сенегала. Снова выступает, ведет переговоры, налаживает отношения.
В июне он принимает военную делегацию из Лаоса, председателя Госсовета ГДР Вальтера Ульбрихта, делегацию Национального собрания Чехословакии, вице-президента Дагомеи Суру-Миган Апити, первого секретаря ПОРП Владислава Гомулку, президента Чехословакии Антонина Новотного, председателя правительства Монголии Юмжагийна Цеденбала, министра внешней торговли Италии Л. Прети, посла Бразилии В. Т. Лейтао да Кумью, президента итальянского концерна «Фиат» В. Валлетту, президента Международного Олимпийского комитета Э. Брендеджа, делегацию Польского Сейма, руководителей компартии Италии.
18 – 25 июня 1962 года отец отправляется с государственным визитом в Румынию. Журналисты в своих репортажах снова подчеркивают: Хрущев бледен, лицо у него уставшее. Отец разъезжает по стране, выступает, выступает, выступает. Выступает на протокольных мероприятиях в Бухаресте и на непротокольных: на митинге на заводе «Красная Гривица», на митинге трудящихся промышленного комплекса Онешти – Борзешти, на митинге металлургов Хунедоары, перед горняками долины Жиу, на митинге в Бухаресте. Как тут не устать?
С 28 июня по 5 июля 1962 года отец занят с новым визитером, канцлером Австрийской республики А. Горбахом. Отношения с нейтральной Австрией для нас чрезвычайно важны.
5 июля 1962 года отец выступает перед выпускниками военных академий в Кремле. 10 июля 1962 года держит речь на Всемирном конгрессе за всеобщее разоружение и мир. 16 июля 1962 года отец в Петрозаводске, в Карелии. 18 июля – в Мурманске, оттуда он переезжает в Североморск, главную базу Северного флота, присутствует на учениях с применением новейшего ракетного оружия, вручает золотую звезду Героя Советского Союза капитану второго ранга Льву Михайловичу Жильцову, командиру атомной подводной лодки «Ленинский комсомол», только что вернувшейся из-подо льдов Северного полюса. Члены команды получают ордена и медали.
Из Мурманска, на крейсере «Адмирал Ушаков», отец отправляется в Архангельск, наблюдает по пути за «атаками» подводных лодок, охотой на них противолодочных кораблей и новыми ракетными стрельбами. В Архангельске он задерживается недолго, переезжает на завод подводных лодок в Северодвинск. Там академик Александров рассказывает о подводном флоте будущего, атомном подводном флоте. В Москву отец возвращается 24 июля.
Кроме всего вышеперечисленного, в июле отец встречается с делегацией Скупщины (парламента) Югославии, с министром вооруженных сил Кубы Раулем Кастро, главой югославской экономической делегации М. Тодоровичем, американским каноником Л. Джоном Коллинзом, с американскими журналистами, послом Италии К. Странео, послом США Лоуллином Томпсоном, приглашает его провести воскресенье у себя на даче, вторично беседует с руководителем Монголии Цеденбалом, принимает посла Марокко Башир Бен Аббеса и посла Сирии Рафика Аша.
Вы не устали от перечисления? Я устал. Отец же не просто встречался с иностранными посетителями для бессодержательной протокольной беседы, он занимался делом, а значит, каждая встреча стоила ему изрядных сил. И так по нарастающей изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год как заведенный. По мере улучшения отношений с окружающим миром, укрепления наших позиций, очередь желавших поговорить с Хрущевым неуклонно увеличивалась. И я перечислил только официальные встречи с иностранцами, упомянутые в газетах. Основная же нагрузка падала на своих: встречи с министрами, председателями совнархозов, учеными, конструкторами, писателями. Чтение и внимательное рассмотрение бесконечных проектов постановлений, записок, писем и иных важных государственных бумаг.
Счет из Ашхабада26 сентября отец отправился в Среднюю Азию, решил, как он сказал мне, познакомиться поподробнее. Там, по его представлению, он по существу не бывал, ездил по случаю в Ташкент, Алма-Ату, Голодную степь и еще кое-какие места и местечки. За менее чем десяток лет он успел объехать в Средней Азии столько, сколько за всю историю не удосужился до него ни один советский, я уже не говорю царский сановник. Но отцу этого казалось недостаточным, он считал, что еще не вник в местную специфику, не разобрался во всех деталях. Такой уж у него был характер.
Начал отец с Туркмении. 26 сентября вечером он прилетел в столицу республики Ашхабад. На следующий день провел совещание в местном ЦК и затем отправился в глубинку. 28 сентября он в Мары. Посещает совхозы на поливных землях, орошаемые водами Кара-Кумского канала. Его строительство начали еще перед войной, потом надолго заморозили и вот только недавно закончили третью очередь. «Аму-Дарья потечет в Каспий», – с восторгом сообщали газеты. И никто почему-то не задумался, что если она потечет в Каспий, то перестанет течь в Арал. Журналистам такое невежество простительно, а вот ученым и Госплану – нет. Тем более все так просто: что в одном месте прибудет, то в другом месте убавится. Эта нехитрая истина справедлива везде: и в экономике, и в водопользовании.
К сожалению, даже большие ученые в то время не сомневались в «неисчерпаемости» природы. Предупреждений редких инакомыслящих экологов не слышали, не слушали и слушать не желали, никто, в том числе и отец. Он видел, что вода оросила до того бесплодную землю, гордился, что на ней теперь растет хлопок, закладывают сады и виноградники, а откуда эта вода берется, сколько ее и надолго ли хватит, в голову как-то не приходило. Ни Лаврентьев, ни Капица, ни другие его ученые друзья и корреспонденты ему об этом не подсказали. И задумывались ли о том они сами?
29 сентября отец в промышленном Небит-Даге, осматривает нефтяные вышки и химические предприятия. 1 октября он в Ашхабаде делится своими впечатлениями с местным активом, по свежим следам диктует записку в Президиум ЦК.
В Ашхабаде произошла трагикомическая история. Недавнее, 1961 года, Постановление ЦК строго запрещало местным руководителям подносить начальству и друг другу ценные подарки, устраивать за государственный счет банкеты. Нарушителям грозили всяческими карами, вплоть до исключения!.. Однако восточное гостеприимство немыслимо без подношений и пышных застолий.
Каждый выкручивался, как мог. Казахи и узбеки, с ними отец общался чаще других, переломили себя, приспосабливались к новым веяниям, и всякий раз дарили отцу традиционный халат. Их у него скопилось множество. И еще сухофрукты: кишмиш с курагой и жареные в золе орешки. А больше – ни-ни.
Однажды в Ташкенте чабаны подарили отцу барашка, вручили прямо в президиуме совещания. Отец попозировал фотографам с барашком на руках, сейчас эти кадры кинохроники очень популярны, а после заседания вернул его чабанам со словами: «Пусть он у вас пасется, тут ему привольнее, но помните, это мой барашек».
В Ашхабаде местные руководители впервые на своей земле столкнулись с отцом, и хотя они, конечно, читали постановление о подарках, через обычаи перешагнуть не смогли, преподнесли ему ахалтекинского жеребца и ковер местной работы с портретом Н. С. Хрущева. Отец за подарки поблагодарил и попросил оформить их в соответствии с законом: жеребца отправить на подмосковный конный завод, а ковер передать в какой-нибудь музей (он сейчас хранится в Историческом музее в Москве).
Туркмены не очень поняли, что означает «предусмотренное законом оформление»? Каким законом? Никакого такого закона тогда не существовало, как не существует и по сей день. Решили не рисковать, скакуна отправили на конный завод, благо адрес его известен, а ковер – в ЦК, пусть они сами с музеем разбираются. Счет за подарки оформили и тоже послали в Москву. Они не сомневались, до отца он не дойдет, его формально оплатит бухгалтерия ЦК, а потому приплюсовали туда и некоторые другие свои траты.
В начале января 1963 года заведующий Общим отделом Владимир Никифорович Малин положил на стол отцу полученный из Ашхабада счет. Как с ним поступить, он не знал. В бюджете ЦК соответствующих статей расходов не предусмотрено. Отец рассердился. 9 января 1963 года, на ближайшем заседании Президиума ЦК он рассказал о полученном из Туркмении послании. «Они (туркмены. – С. Х.) пишут в счете, что подарили мне тужурку, и тут же цену указывают. Я тужурку в глаза не видел, – с возмущением говорил отец. – Затем в счете стоит ковер с портретом Хрущева и его цена, конь и расходы на его транспортировку. Расходы на питание тоже указаны отдельной строкой, и в таких количествах, что за год не съешь и еще на сотню рублей медикаментов! Я же там и не думал болеть и никаких таблеток не принимал.
Обед с парламентской делегацией Индии тоже включили в мой счет, хотя я с индусами не обедал. Они их без меня угощали.
Все подписано Балыш Овезовым (секретарем ЦК Туркмении. – С. Х.), оформлено чин по чину. Такая скрупулезность мне нравится, но если вас на обед пригласят, везите еду с собой, дешевле обойдется. А то и вам потом, как мне, придется отрабатывать за несъеденное и невыпитое. Я теперь, куда приеду, предупрежу, что обедаю один и за отдельный счет».
Тут отец вспомнил, как представитель Ставки на Сталинградском фронте генерал Василевский жаловался ему в 1943 году, что местное интендантство списало на его счет несколько ящиков водки и коньяка, а он и не пьет вовсе. «А уже после войны Михаил Сергеевич Гречуха, глава украинского Верховного Совета, после поездки в Черновцы обнаружил в своей бухгалтерии счет за “выпитые им” три бочки пива, – продолжал отец. – Вот только он страдал язвой желудка, и не то что пива, но воду мог пить не всякую».
Шутки шутками, но отец испытывал удовлетворение, после выхода постановления даже в Средней Азии руководители остерегаются раздавать подарки за ничей, то есть за государственный счет.
1 октября 1962 года отец летит из Ашхабада в Душанбе, столицу Таджикистана, встречается там с химиками и энергетиками. Последние рассказывают ему о перспективах Пянджского каскада гидроэлектростанций. Зажатая в горной долине река Пяндж – идеальна для этих целей. Гидроэлектростанции не только дадут дешевую энергию, позволят организовать поблизости производство алюминия, развить химию, но их плотины накопят запасы воды для орошения всего Средне-Азиатского региона. Отец их поддерживает, отправляет соответствующую записку в Президиум ЦК.
В полдень 3 октября отец уже в Узбекистане, в Ташкенте, проводит вторую половину дня в Институте хлопководства. На следующее утро он осматривает оросительные системы в Голодной степи. Выращиваемый на вновь освоенных землях хлопок, столь необходимый текстильной и пороховой промышленности, позволит наконец отказаться от его импорта из Египта.
5 октября отец возвращается в Ташкент, днем выступает на совещании руководящих работников Узбекистана, Киргизии, Азербайджана и Армении, а вечером диктует записку в Президиум ЦК о будущем «освоении природных богатств республик Средней Азии».
6 октября он переезжает в город Алмалык, нарождающийся в Средней Азии центр цветной металлургии, оттуда назад в Ташкент на выставку сельхозтехники, производимой на местных заводах и для местных нужд.
После посещения выставки отец едет на авиазавод, который в начале войны был эвакуирован сюда из Воронежа. Теперь тут производили не только сельскохозяйственные бипланы Ан-2, но и антоновские военные транспортники.
Эта гонка со временем, бесконечные переезды, встречи, беседы, каждая из которых требовала от него принятия решения, если не сейчас, так в недалеком будущем, вконец изматывали отца. На все это накладывались бесконечные звонки из Москвы, там тоже шага не хотели ступить без его одобрения.
10 октября 1962 года, переполненный впечатлениями, отец возвращается в Москву, Средняя Азия не идет у него из головы. Он диктует записку за запиской: 15, 16 и 17 октября. Вообще, 1962 год урожайный на записки, отец направил в Президиум ЦК девять развернутых многостраничных посланий. В них он говорил о вещах принципиальных и о мелочах, замеченных во время объезда «владений своих». Позволю себе использовать этот не совсем политически корректный образ.
В записках он пишет о необходимости разворачивания нефтедобычи в море (тогда о буровых платформах только начинали говорить), о преимуществах электрического бура перед турбобуром, снова о птицефабриках, о новой машине для уборки фасоли, он недавно вычитал о ней в американском журнале, о доильных установках «карусель» взамен «елочки» и многих других «мелочах», в каждом конкретном случае очень важных «мелочах».
Беспокоят отца и вновь созданные сельхозуправления, как бы они не скатились на «райкомовские» рельсы понукания: «Следует умерить пыл администраторов, работающих в производственных управлениях, в обкомах и облисполкомах, не допускать, чтобы специалистами командовали. Надо с уважением относиться и поддерживать то, что открыто наукой и апробировано практикой. Необходимо при решении практических задач проявлять терпение, не допускать административного зуда. Надо прежде самим учиться, а не подменять научные учреждения и поучать других. Если мы будем поучать, командовать агротехникой с Луны, тогда нам не нужны ученые, достаточно администраторов. Но такой, с позволения сказать, “метод” руководства высмеян еще до нашего рождения знаменитым русским писателем Салтыковым-Щедриным».
И тут же отец возвращается к «проблеме» чистых паров, его недавнюю поддержку позиции Наливайко в споре с Бараевым особо ретивые начальники восприняли как руководство к действию и начали их искоренение. Отец начальников одергивает, рекомендует не изводить чистые пары, где они полезны – пусть останутся, а чтобы начальников не занесло в противоположном направлении, добавляет: «но этого не следует узаконивать». Другими словами, в каждом хозяйстве надо решать проблему в зависимости от местных условий.
В другом месте отец предлагает не возить молоко в города, а перерабатывать его в колхозах. По тем временам – идеологическая крамола. Экономисты-традиционалисты не считали правильным укреплять «отживающую свой век» кооперативную форму собственности крестьянина-колхозника, так как будущее за собственностью общенародной, государственной. Но отца в первую очередь интересовала не идеология, а эффективность.
Отец предлагает поменять стратегию снабжения овощами больших городов. Поставлять, не как сейчас, из пригородных хозяйств, они не везде хорошо растут, а везти оттуда, где собирают высокие урожаи. Сейчас у нас появляются такие возможности, есть транспорт, начинают производить холодильники на колесах.
В одной из записок отец предлагает наладить выпуск счетных машин для совхозов и колхозов. Они им потребуются, чтобы сводить баланс и главное, считать прибыль. «Прибыль» – слово еще несколько лет тому назад о почти неприличное, мелькает все чаще.
Делится он и своим личным печальным опытом применения модных, только входящих в практику, еще не очень освоенных гербицидов. Их тогда считали панацеей от всех бед. Отец в то лето увлекся горохом, по мнению ученых, дающим, после кукурузы, лучший силос. Засеял им лужок на даче в Горках-9. На беду горох зарос сорняками. Отец решил побороть их новомодным симазином. И поборол… вместе с горохом. На поле не осталось ни сорняков, ни посевов. Одни пожухлые желтые стебли. В расстройстве отец позвонил своему помощнику Шевченко. Приехав на дачу, Андрей Степанович посочувствовал отцу и объяснил, что все правильно. Симазин создан американцами для защиты кукурузы и других злаков, и только их, остальные растения, в том числе и горох, для него «сорняки», их гербицид уничтожает без остатка. Ожегшись на симазине, отец предупреждал всех остальных: «Проявите осторожность, первым делом прочитайте инструкцию».
Тут же он задается вопросом: «Что же дало повышение закупочных цен на сельскохозяйственную продукцию, насколько выросли доходы и как используются эти средства?»
И уж совсем неожиданное: «Партийным и советским работникам надо проявлять сдержанность, не декларировать, не давать указаний, по какому рецепту лечить ту или иную болезнь, как это делают некоторые писатели, вступившие в спор с учеными-медиками, с медицинской наукой, – предостерегает отец. – Кроме вреда это ничего не принесет. «Речь идет о дискуссии в Литературной газете “О лечении рака”». Писатели выступили в поддержку знахарей, обещавших сотворить чудо. Традиционная медицина возмутилась, завязалась полемика медиков с литераторами.
Но главное, что занимало отца в тот год, – как дальше реформировать экономику. Иначе народное хозяйство с мертвой точки не сдвинуть.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.