Текст книги "Номады Великой Степи"

Эпоха киданей

Для начала, наверное, стоит объяснить почему я так озаглавил данную главу. Ведь в сложившейся исторической традиции империи киданей принято отводить роль заштатного варварского государства, расположенного в маньчжурских степях, которое воспользовавшись неразберихой после падения Табгачской (Тан) империи на короткое время захватило небольшую часть северных, исконно китайских территорий. Что тут такого эпохального? Давайте попробуем разобраться вместе.

Достоверно известно, что уже при жизни Абаоцзы ему удалось подчинить своей власти все племена Толоса, включая кыргызов, которые были вытеснены в Минусинскую котловину. Во времена правления его сына тогонцы, живущие у истоков Хуанхэ, и огузские племена, чьи владения прилегали к Тянь-Шаню, просили цзиньского губернатора Ань Чжунжуна помочь им освободиться от киданьского господства. Южносунский историк Е Лунли – автор «Истории государства киданей» (1180), упоминает среди зависимых владений, поставлявших дань императору Ляо южно-корейское царство Синьло (Сила); тангутское государство Западное Ся; уйгурские города-государства, контролирующие Шелковый путь – Гаочан (Турфан), Гуйцы (Куча), Юйтянь (Хотан), Ганьчжоу, Шачжоу (Дуньхуан) и Лянчжоу; какие-то Большое и Малое мусульманские владения (Да Ши и Сяо Ши). В определенной зависимости от киданей находились даже южно-китайские царства Уюэ и Южное Тан [ПиковГ. Г.]. Согласно «Бинвэйчжи» из 50 государств, о которых известно, что они подвластны Ляо, было девять усуньских [Кюнер И. В.], а «Усунь занимало всю северную сторону Небесных гор [Тянь-Шань], исключая Урумци и Баркуля» [Бичурин Н. Я.]. В 1017 году войска Лунсюя – праправнука Абаоцзы, взявшегося за возрождение киданьской империи, вторглись в Семиречье и дошли до Баласагуна – столицы караханидов (ныне Чуйская область в Киргизии).

Получается не такой уж и заштатной была империя Ляо. На пике своего могущества наследники Абаоцзы почитались хаканами не только Толоса, но и существенной части Тардуша. И это не голословное утверждение.

Во-первых замечу, что с начала XI века с политической карты враз исчезают расплодившиеся к тому времени каганаты. Только Сельджук ибн Дукак249249
  бек огузского племени кынык, основатель Сельджукской династии, правившей в ряде стран Ближнего и Среднего Востока, Месопотамии, Сирии, Палестине и большей части Ирана с XI по XIV века.


[Закрыть] и его потомки, захватившие земли от Коканда до Анкары и от Аральского моря до Оманского залива, позволяли себе носить титул «йабгу» – первый после кагана. В отличие от тех же многочисленных и могучих половецких (кыпчакских, команских) ханов, остававшихся просто ханами, хотя их отпрыски сиживали даже на Египетском престоле.

Во-вторых, в 1128 году отпрыск киданьского императорского рода Елюй Даши250250
  Кузен последнего императора Ляо, основатель Каракитайского государства которым правил с 1124 по 1143 год.


[Закрыть], бежавший после крушения киданьской империи на запад с горсткой воинов, собирает в Бишбалыке курултай на котором заявляет: «Сейчас, полагаясь на справедливость своего дела, я прошу вашей помощи в уничтожении нашего общего врага и восстановлении нашей империи. Я уверен, что вы почувствуете сострадание к нашим бедам. Можете ли вы смотреть без горя на разрушение храмов наших духов-правителей? Без сомнения, вы поможете вашему императору и отцу; вы не будете безразлично смотреть на несчастье наших людей» [Пиков Г. Г.]. О чем говорит этот жалкий беженец с берегов Сунгари, если эти земли раньше не входили в состав Великого Ляо? И с какого перепуга курултай принимает его власть, провозглашает гурханом и дает войска достаточные, чтобы наголову разбить сельджукского султана Санджара251251
  Муизз ад-Дин Абу-л-Харис Ахмад Санджар – султан Сельджукской империи с 1118 по 1153 год.


[Закрыть], так же претендовавшего на Семиречье? Малого того, согласно Ибн аль-Асиру252252
  Один из наиболее известных арабо-курдских историков, 1160 – 1233 гг.


[Закрыть], подчиненные гурхану гарнизоны «тяжело попирали народы» Туркестана и Мавераннахра [Пиков Г. Г.], а они почему-то не бунтовали против наглого самозванца и узурпатора. Или он все-таки был не самозванцем, а законным наследным правителем? А тюрки-сельджуки, до того времени не интересовавшиеся землями восточней Баласагуна, с чего вдруг двинули войска против новоявленного гурхана? Уж не за каганский ли престол решил побороться Санджар?

Последнее – это уже мои домыслы. С уверенностью можно говорить только о том, что в X – XII веках влияние императора киданей выходило далеко за пределы Маньчжурии, докатываясь вплоть до будущих южнорусских княжеств. Вот только далеко не везде и не всегда это влияние было военно-политическим. Лично переживший киданьское нашествие в Чуйскую долину Юсуф Баласагуни253253
  Юсуф Хас Хаджиб Баласагуни – тюркский писатель, живший в XI веке, родился в столице Караханидов – городе Баласагун.


[Закрыть] в 1069 году вспоминал не о мечах завоевателей, а о привозимых ими товарах: «Если бы кытайские караваны уничтожили бы свои торговые знамена (вывески), то откуда явилось бы множество товаров?» [Пиков Г. Г.]

Не только в Средней Азии, но и далеко за пределами реально вассальных владений, интересы владыки киданей защищали киданьские торговые караваны. Это они познакомили молодые русские княжества с товарами Поднебесной, закрепив в восточнославянских языках (русском, белорусском, украинском, болгарском) привычное нам наименование Срединного государства. Киданьские рынки – «чайнотауны» средневековья, обнесенные миниатюрной «Китайской стеной», встречались не только в степи, их следы есть в Киевской, Подольской, Полтавской областях… Возможно московский Китай-город, появившийся в привычном нам виде значительно позже, и не имеет прямого отношения к киданьским караванщикам, хотя его соседство с Арбатом – арабским караван-сараем (рибат), явно наводит на эту мысль. Но как в некоторых тюркских языках (например в татарском) слово «китай» ассоциируется с крепостью, благодаря серии киданьских укреплений, выросших в степи во времена правления Шэнцзуна, так, возможно, и в русском языке название «Китай-город» закрепилось за обнесенным стеной восточным торговым посадом.

Но если ходили караваны, скажет вдумчивый читатель, то должны быть археологические находки связанные с этим торговым маршрутом. Вон сколько арабских серебряных монет в кладах от Перми до Крыма позарыто, а киданьских монет даже на Алтае не найдено [Худяков Ю. С.]. Однако проблема в том, что у киданей в ходу были только бронзовые монеты, да бумажные ассигнации. Первые – шли на вес, причем за 1 лян (около 40 грамм) серебра платили связку из 1000 (чаще несколько меньше) монет общим весом в 2 – 2,5 килограмма. Получается, что за 1300—1400 серебряных арабских дирхем (полновесный кошель весом в 4 кг) в киданьской «валюте» следовало выложить 1000 связок монет – не всякий верблюд снесет такой груз! А ассигнациям и на внутреннем рынке в те времена доверия особого не было. Правда, южные соседи киданей для особо крупных расчетов выплавляли «серебряные топоры» весом в 50 лян, но это большая нумизматическая редкость. Таких «топоров» найдено всего несколько экземпляров, примечательно, что части двух из них (правда, датируемых концом XII – началом XIII века) найдены в Пермском крае [Быков А. А.]. Так, что искать киданьские монеты в Причерноморье явно не стоит, как впрочем и товары киданьского производства. В столь дальнюю дорогу любой купец возьмет лишь дорогие и компактные вещи повышенного спроса: ювелирные изделия, специи, дорогие ткани, а их и тогда, и в наше время дешевле было брать у китайских (сунских) мастеров….

Тем не менее следы киданьских караванов все-таки есть. В первую очередь это «украшения конского снаряжения, поясные наборы, украшения одежды и пиршественная посуда, которые трактуются как обязательные атрибуты жизни воинов, знати и каганов» [Горбунова Т. Г.]. Эти вещи каждый номад возил с собой, и, в случае его смерти, они, если не достались мародерам, отправлялись с ним в могилу. Интересно, что «на протяжении IX – XI вв. в степях Евразии использовался определённый универсальный набор изделий, имевших идентичные формы и стилистически близкие орнаментальные мотивы. Хотя, безусловно, данные предметы обнаруживают определённую местную специфику» [Горбунова Т. Г.]. Так вот, не только на Алтае и Южном Урале, но и «в Донской губернии между Таганрогом и Ростовом… из г. Симферополя Таврической губернии… из Чигиринского уезда Киевской губернии… встречаются единичные предметы, которые не имеют аналогий или корней ни в традициях населявших её народов, ни в ремесленных традициях производственных центров, обслуживавших разные территории большого региона. Сравнительный анализ формы этих предметов, технологии их изготовления, особенностей декора на уровне евразийских изделий конца I – начала II тыс. н.э. показывает, что эти вещи являются импортом из региона Южной Сибири» [Король Г. Г., Конькова Л. В.]. Но и там эти предметы не являются автохтонными. «Поиск датированных аналогов привёл к материалам юго-восточных соседей кыргызов – из купольных гробниц представителей киданьской знати» [Длужневская Г. В.]. Бронзовые украшения выполненные в киданьском стиле из Алтайской бронзы вовсе не нонсенс. На берегах Онона и Керулена была создана целая сеть киданьских укреплений, в которые были переселены десятки тысяч бохайских и китайских ремесленников. Там же располагались многотысячные военные гарнизоны империи Ляо. В таких укреплениях в безопасности останавливались торговые караваны, меняя товар, запасаясь провизией и нанимая охрану и проводников для дальнейшего пути.

С заголовком, надеюсь, мы разобрались. Но, прежде чем перейти к собственно истории киданей, хотелось бы развенчать еще один стереотип, связанный с внешним обликом киданьских владык. Их принято изображать дикими монголами, надевающими китайские шелковые халаты поверх рваных тулупов. Однако история гласит, что еще в 937 году, до передачи киданям 16 китайских областей и начала выплат ежегодной дани серебром и шелками, халат и шапка Дэгуана254254
  Второй император киданей, правил в 927 – 947 гг.


[Закрыть] оказались вполне достойным нарядом для инаугурации императора Поздней Цзинь255255
  Северокитайское государство, существовавшее в 936 – 947 годах


[Закрыть]. Да и внешний облик Абаоцзы256256
  Елюй Амбагай – основатель киданьской империи, в 907 – 926 годах носил титул кагана.


[Закрыть] и его прямых потомков вызывает ряд вопросов. Со слов Е Лунли257257
  южносунский сановник, автор «Истории государства киданей», датированной 1180 годом.


[Закрыть] мы знаем, что он внешне «не был похож на остальных». Это не удивительно, если учесть, что он был уйгуром по матери и согласно закрепленного им правила все императорские отпрыски имели право брать себе жен только из уйгурского по происхождению рода Сяо [Торланбаева К. У.]. Видимо, именно на сохранение в фенотипе правителей «европейских» черт (голубые глаза, светлые волосы) и была нацелена, распространенная у северных кочевых соседей Китая, система дуальных предписанных браков [Головачев В. Ц.]. В случае с киданями это означало что императорские рода Елюй и Сяо могли заключать браки только между собой. Зная это мы не будем удивляться тому, что «в X веке среди киданей жило еще белокурое племя, шедшее всегда в авангарде их вредоносных полчищ» [Грумм-Гржимайло Г. Е.].

Для полноты картины стоит добавить, что в XII веке многие подданные киданьского владыки, да и он сам, были православными христианами несторианского толка… Но обо всем по порядку.

Как несомненно помнит внимательный читатель, кидани – это союз сяньбийских (протоманьчжурских) племен, сложившийся в Присунгарийских степях после разгрома в 344 году северных (Юйвэнь) сяньбийцев южными (Мужун). На протяжении столетий киданьские ханы вели свою политику, в зависимости от политической конъюнктуры принося вассальную присягу либо повелителю Отюкена, либо императору Поднебесной, а порой и вовсе заявляли о своем суверенитете. И тогда только объединенные силы тюрок и танских войск могли подавить киданьский мятеж. Однако сколько-нибудь значимый вклад в мировую историю киданям удалось внести только после 840 года, когда алтайские тюрки окончательно ушли с первых ролей исторической сцены.

Однако, прежде чем перейти к полной прелюбопытнейших открытий истории этого народа, нам необходимо хотя бы вскользь познакомиться с двумя соседствовавшими с киданями этносами. Бохайцы и шатосцы никогда не играли сколько-нибудь значимой роли в истории Степи, их судьбы были преимущественно связаны с оседлыми земледельцами Северо-Восточной Азии, зато их влияние на становление Киданьской империи столь значимо, что я не могу оставить их в стороне от нашего исторического экскурса.

Бохай

Среди древних тунгусо-маньчжурских племен далеко не все были кочевыми животноводами (сяньби, тоба, кумоси, кидани) или рыбаками-охотниками (шивэй, чернореченские мохэ). В плодородных долинах юга Приморья, в верховьях Сунгари, на севере Корейского полуострова и в долине реки Ляохэ проживали родственные им земледельческие этносы. Они довольно рано, не позднее второго века до нашей эры, сформировали первое государственное образование – Фуюй (кит.) или Пуё (кор.), просуществовавшее до 285 года, когда оно пало под натиском орд Мужун Вэя.

Новый подъем суверенитета «сунгарийских тунгусов» (сумо-мохэ) пришелся на середину VII века, когда потомки фуюйцев создали новое государственное образование, известное как «Боклийский каганат» [Гумилев Л. Н.]. Судя по танским хроникам изначально оно было вассалом Когурё258258
  Государство на севере Корейского полуострова и в Маньчжурии, существовавшее с 37 год до н. э. по 668 год.


[Закрыть], но в 668 году когда Когурё пало под ударами танских войск, выступавшие в качестве союзников Когурё мохэские племена в большом количестве были переселены за реку Ляохэ в приграничный округ Инчжоу (ныне Чаоян). Лишь через 28 лет восстание киданий дало шанс пленникам вернуться на родину. В 696 году один из мохэских князей Цицик Чжунсян, поддержал восстание киданей и, перейдя с армией приграничную реку Ляохэ, освободил своих соплеменников [Бичурин Н. Я.]. Уже через два года новое государство Чжень (Громовое) включало земли значительной части современной Маньчжурии, большей части Приморского края и Северной Кореи. После заключения мира с империей Тан оно получило в танских летописях название Бохай.

Государственное управление в государстве носило черты как номадной кочевой империи (деление исполнительной власти на Левое и Правое «крыло»; организация армии; наличие нескольких столиц), так и корейско-китайской (наследуемая власть кэду (короля); административное деление страны; чиновничий аппарат; налогообложение). В административном отношении вся территория государства была разделена на 15 областей, в том числе 5 столичных. Верхняя столица располагалась у подножия гор Чанбайшань (рис. 41), до настоящего времени почитающихся как колыбель маньчжурского и северокорейского этносов. Все области делились, в свою очередь на 62 округа, а последние – на 125 уездов. Верховным божеством у бохайцев считалось солнце в образе всадника, скачущего на лошади по небу. Бохайская знать и чиновничество исповедовали буддизм, существовали и другие формы религиозного мировоззрения, в частности несторианство и шаманизм.

Очень скоро Бохай получает известность в Китае и Японии как страна просвещения и ученых. Этому в немалой мере способствовал специально изданный королем Да Циньмао (737 – 794) указ, в соответствии с которым юношам, достигшим совершеннолетия, запрещалось жениться до тех пор, пока они не обучатся стрельбе из лука и грамоте. О высокой культуре Бохая свидетельствуют и данные археологических исследований. Анализ собранного археологического материала показал, что бохайцы обладали многоотраслевым хозяйством, главенствующая роль в котором принадлежала пашенному земледелию и животноводству. Для обработки земли применялись массивные чугунные сошники и мотыги (в Европе изделия из чугуна появились только в XIV веке). Значительное развитие получило и ремесленное производство – металлургия и металлообработка, изготовление станковой, поливной и фарфоровой посуды, кровельной черепицы и кирпича, стекловарение, ткачество, камнетесное, камнеобрабатывающее и ювелирное дело [Государство Бохай…].

Рисунок 41. Священное для маньчжур и северных корейцев вулканическое озеро Тяньчи в горах Чанбайшань.

Немаловажную роль Бохай играл и в международных отношениях, его послы занимали почетные места на приемах у императоров Тан, Японии и Сила (южнокорейское государство). Бохайский флот был сильнейшим на тихоокеанском побережье. Под влиянием бохайцев в Японии получают распространение некоторые виды театрализованных представлений, изготовление и использование в качестве крепежных брелоков нэцкэ, в 822 году команда во главе с бохайским послом Ван Вэньцзюй провела в Японии игру в верховое поло, во время которой всадники гоняли клюшками мяч по полю.

По Соболиной дороге, пролегавшей значительно северней Шелкового пути, бохайцами были установлены торгово-ремесленные колонии. По ней Бохай торговал с народами Южной Сибири и Средней Азии. После разгрома в 840 г. енисейскими кыргызами Уйгурского каганата многие из его жителей нашли себе прибежище именно на территории Бохая, причем число переселившихся сюда уйгуров было, по всей вероятности, весьма значительным, о чём можно судить по обилию встречающихся в датируемых второй половиной IX – началом X веков слоях бохайских памятников артефактов южносибирского и центральноазиатского происхождения [Государство Бохай…].

Но самый существенный вклад бохайцы внесли в развитие культур и политических систем близкородственных им народов киданей и чжурчжэней.

Шато

В начале VII века огузское племя Шато кочевало в Джунгарской степи. Обиженные Ышбара Толос-шадом259259
  Нушиби-хан в 634 – 639 гг., см. раздел «Тардуш»


[Закрыть], они присягнули на верность императору Тан. Событие для того времени по сути рядовое – в те годы все степи восточнее Алтая лежали у ног хана Табгачей. В принципе, на протяжении всей древней истории, почти ежегодно те или иные номады Толоса клялись в верности владыкам Поднебесной, а затем с легкостью нарушали эту клятву. Уникальность данного события в том, что шатосцы на протяжении веков хранили верность однажды данному слову, заслуженно занимая важные посты в армейской иерархии империи Тан, включая личную гвардию императора. Возможно этому способствовало отдаленное родство их с правившим императорским Домом, ибо и шатосцы, и табгачи вели свой род от косоплетов-хуннов, влившихся еще во II веке в состав сяньбийских племен.

Оставим в стороне перипетии их нелегкой службы Срединному царству и их заслуги перед престолом, отметим только, что в начале IХ века, теснимые тибетцами шатосцы переселились под защиту Великой китайской стены на плато Ордос. А к концу века, когда Танскую империю стали сотрясать одно восстание за другим, вождь шато Чугай (Чжусе) Кэюн, прозванный Одноглазым драконом, командовал имперской гвардией, состоявшей из 40 тысяч воинов (шатосцев, согдийцев, тангутов и собственно танских войск). В 884 его войска разбили стопятидесятитысячную повстанческую армию самозваного императора Хуан Чао, десять лет терроризировавшего все Срединное государство, захватившего и разграбившего обе столицы Тан: Чанъань и Лоян. За этот подвиг ему было пожаловано губернаторство (цзедуши) в районе восточнее Ордоса, а так же даровано право носить фамилию императорского дома Тан – Ли (Слива), что по сути приравнивалось к усыновлению.

Когда в 907 году пала династия Тан, уничтоженная Чжу Вэнем, Ли Кэюн выступил против узурпатора. В Поднебесной началась эпоха междоусобных воин, получившая название «Пять династий и десять царств» (Удай Шигуо), продлившаяся до 960 года. В борьбе за Танский трон тюрки-шато приняли самое горячее участие, удерживая за собой власть в северных районах Китая вплоть до 951 года, а в провинции Шаньси под протекторатом киданей и до 980. На протяжении всего этого времени контролируемые шатосцами территории служили своего рода буфером между Киданьской империей и южнокитайскими царствами. В итоге провинции Китая расположенные севернее Хуанхэ, так и не смогли на сколько-нибудь значительное время освободиться от власти номадов, которые, с момента провозглашения хуннским хаканом Лю Юанем династии Северная Хань (304 год), если и не восседали на императорском престоле, то занимали существенное место среди высшей аристократии, подобно боярам на Руси. Хуннов сменили хунно-сяньбийцы Тоба, их – окитаившиеся табгачи, затем шатосцы, а с начала Х века кидани – самые северо-восточные из кочевых сяньбийских племен.

Историки говорят, что власть шатоских «императоров» (рис. 41) в княжестве Цзинь, Поздней Тан, Поздней Цзинь, Поздняя Хань, Северная (Восточная) Хань удерживалась во многом благодаря поддержке киданей, но верно и обратное – именно шатосцы обеспечили относительно плавный переход власти в Северном Китае от табгачей к киданям.

Рисунок 42. Вожди тюрок-шато Ли Кэюн (Яэр), Ли Цунсюй и Ши Цзинтан.

Империя Ляо

Я не буду повторно останавливаться на происхождении киданьских племен, мы с вами затрагивали этот вопрос, знакомясь с «эпохой Сяньби». Поговорим лучше о процессе возвышения киданьской элиты, в результате которого небольшая периферийная группа кочевников смогла не только установить свое господство на огромной территории Толоса, но и создать империю Ляо, подчинившую себе весь Северный Китай и Бохайское царство.

Начало этому процессу положил киданьский старейшина Кугэ, который в 628 году принял танское подданство, за что получил звание военачальника, командующего войсками левого крыла, по совместительству должность сунгарийского главноуправляющего, титул Уцзи-сяньнаня (уездный барон) и право носить императорскую фамилию Ли.

Второй ступенькой «карьерного роста» стал 715 год, когда, после череды мятежей и восстаний, кидани под предводительством Ли Шихо вновь изъявили покорность Танской династии. Указано восстановить Сунгарийское правление. Шихо возвращены все титулы, дарованные Кугэ и его потомкам. Кроме того он облечен в княжеское достоинство, и получил в жены племянницу императора, с титулом принцессы Юнлэ гунчжу – честь достойная хакана. Подчиненные ему вожди восьми племен также не были обойдены императорскими милостями. Они получили не только пышные титулы, но и полагающиеся при этом щедрые подарки.

В 722 году Юйюй260260
  Старейшина киданей в 720—723 годах.


[Закрыть], благодаря щедрости Сюань-цзуна261261
  император династии Тан в 712 – 756 годах.


[Закрыть], добавил к уже имеющимся титулам должность верховного главнокомандующего военным округом Цзин-цицзюнь, титул «Сунгарийского удельный князь» (Сунмо цзюньван), причем до него титулом удельного князя (цзюньван) жаловались только сыновья наследника престола, а в дополнение в жены новую принцессу Яньцзюнь гунчжу. Стоить отметить, что в это же году Бильге-хану – лидеру восточных тюрок было отказано в просьбе выдать за него танскую принцессу [Материалы по истории…].

Правда после «предательства» Кэтуюя262262
  Помощник командующего корпусом Цзинси, набранного из киданей, в 717 – 745 годах неоднократно поднимал восстания против танских губернаторов.


[Закрыть], и последующего перехода киданей под власть Уйгурского каганата (в 754 году), старейшины растеряли большинство дарованных им титулов. В 842 году после краха уйгуров, когда кидани вновь пришли на поклон к танскому императору, их предводитель Уцюйшукэ получил всего лишь титул «военачальник отряда со знаменем» (юньхуэй цзянцзюнь).

Но затем ситуация резко изменилась. Во второй половине Х века в маньчжурских степях искали убежища те, кому еще вчера киданьские старейшины спешили принести вассальную присягу – уйгурские и танские беженцы. Что резко подняло пошатнувшуюся было самооценку киданьских старейшин. Да и пример соседей и дальних родичей бохайцев, сумевших создать собственное процветающее государство, должен был способствовать росту «велико-киданьского шовинизма». Нужен был только лидер, подобный тюркскому Бумыну. И такой лидер появился. Им стал честолюбивый Абаоцзи (Елюй Амбагай). Будучи уйгуром по матери, он, при поддержке материнского рода Сяо [Пиков Г. Г.; Дробышев Ю. И.], узурпировал киданьский престол и установил наследуемый порядок передачи власти от отца к сыну.

Но начнем по порядку. Абаоцзи был младшим сыном Гэйли-иркина. Иркин – должность в тюркской чиновничьей иерархии соответствующая лидеру вассального племенного объединения, такой титул носили например главы нушиби, карлуков, байэрку. Совершенно очевидно, что речь идет о главе всех восьми племен, а не о каком-то «крупном чиновнике, командующем поисками и лошадьми», как трактуют комментаторы «Истории Ляо». Другое дело, что по законам «кочевой империи» Абаоцзы, как младший сын да еще метисного происхождения, имел не слишком высокие шансы возглавить племенной союз. Однако мальчик «отличался крепким телосложением, смелостью, воинственностью и сообразительностью», да и внешне он «не был похож на остальных» [Е Лунли]. При поддержке материнского рода он устранил от власти своих дядьев и старших братьев, и занял пост племенного старейшины263263
  大人– дажень, что соответствует русскому «большак» – старший, знатный, властный [Даль В. И.]


[Закрыть].

Очевидно Абаоцзы сумел заслужить военную славу на этом посту, так как после смещения Яоняня264264
  Старейшина киданей


[Закрыть] с «княжеского» престола», за неспособность пресечь притеснения со стороны танского губернатора Лю Жэньгуна265265
  Генерал-губернатор (цзедуши) округа Ючжоу (район нынешнего Пекина) на рубеже IX – Х веков.


[Закрыть], на его место временно на три года был избран Абаоцзи – «объявлен князем» [Е Лунли]. Историки до сих пор спорят когда точно это произошло. Известно что он пробыл на этом посту 9 лет. Причем в 905 году, когда был заключен мир и побратимство с шатоским князем Ли Кэюном266266
  См. раздел «Шато».


[Закрыть], он уже возглавлял киданей, и продолжал занимать этот пост какое-то время после 911 года, так как успел пограбить царство Янь, основанное сыном Лю Жэньгуна [Материалы по истории…]. Скорей всего в 913 или 914 году Абаоцзы совершил поход на запад, во время которого покорил «пять родов племени [кумо] си и семь родов племени шивэй».

Однако его экспансионистские устремления почему-то не обрадовали соплеменников. Когда Абаоцзы, разбив племя желтоголовых шивэй, возвращался обратно, семь кочевий задержали его на границе и отстранили его от власти. За былые заслуги он испросил позволения «поселиться во главе рода в старом городе Ханьчэн, охранять его вместе с ханьцами и стать отдельным кочевьем». Но смирение его оказалось показным. В 916 году он пригласил к себе на пир всех племенных старейшин, а «когда все опьянели, воины вышли из засады и перебили дажэней всех кочевий» [Материалы по истории…].

Совершив переворот, Абаоцзы объявил себя не каганом, как можно было ожидать от лидера племенного объединения номадов, а Небесным императором, заявляя таким образом о своих притязаниях на танское наследие. Первым объектом для нападения самопровозглашенный император избрал шатоские владения, чьи войска были заняты на юге в войне с Поздней Лян. Кидани взяли штурмом город Синьчжоу, пограбили окрестные земли, захватили много пленных (судя по всему это и было основной целью похода), но, простояв 100 дней под стенами Ючжоу, и потерпев поражение в стычке с основными силами шатосцев, пришедшими на помощь осажденным, вынуждены были уйти восвояси.

Как ни лаком был распавшийся на куски «танский пирог», но для участия в дележе нужны были силы, как военные, так и экономические. Военные силы могла дать объединенная Степь, а экономические ресурсы (вооружение и содержание войск, строительство осадных машин и т. д.) были у бохайцев. Это предопределило направление киданьского удара. «В 924 г. Абаоцзи «на западе захватил древние земли туцзюэ», «вступил в область уйгуров» и 2 октября «достиг древнего уйгурского города». В итоге огромная киданьская армия продвинулась на запад вплоть до территории обитания «племен иртышских гор» [Крадин Н. Н.]. А к 926 году пал Бохай, на месте которого было образовано вассальное княжество Восточное Дань под управлением наследника киданьского престола. Захватив Бохай Абаоцзы переселил значительную часть его населения далеко на запад. Этим он «убивал сразу двух зайцев»: ослаблял бохайских мятежников и получал квалифицированную рабочую силу для строительства и обслуживания системы приграничных крепостей в Забайкалье и Монголии [Ивлиев А. Л.].

Таким образом, к 926 году киданям удалось объединить под своей властью практически весь Толос от Алтая и Байкала до Сихотэ-Алиня и Желтого моря. А тут еще в империи Поздняя Тан, объединившей под властью шатоской династии весь север Поднебесной, в результате мятежа был убит император Ли Цуньсюй (сын прославленного Ли Кэюна). Его приемный сын и приемник на троне Ли Сыюань был вынужден искать поддержки у киданей. Самое время к переделу «танского наследия», о чем Абаоцзы не двусмысленно дал понять шатоскому послу: «Я не питаю злобы к нынешнему Сыну Неба и вполне могу установить с ним дружественные отношения. Если он отдаст мне земли к северу от Хуанхэ, я не, буду больше нападать на юг» [Е Лунли]. Это был прямой вызов. Но война не успела начаться, так как в этом же году Абаоцзи заболел и умер.

После смерти Абаоцзы вся власть оказалась в руках его безутешной вдовы Шулюй Юэлидо, которая устроила массовые казни среди придворных вельмож, отправляя всех недовольных ее политикой на «доклад покойному императору». На киданьский престол она, вопреки всем традициям, возвела не первенца, а своего любимца – более послушного среднего сына Елюй Дэгуана, что позволило ей, по сути дела, прикрываясь именем сына править империей. Своеволие вдовствующей императрицы сильно покачнуло авторитет «Сына Неба». От киданей отложился и вместе со своими подданными перешел под власть Поздней Тан Лу Вэньцзинь – генерал-губернатор округа Лулун. Чуть позже там же нашел убежище и обиженный Туюй – старший брат нового императора киданей.

В начале правления Дэгуану не хватало ни авторитета, ни политического, ни военного опыта: он крайне неудачно решил поддержать мятежного позднетанского губернатора Ван Ду. Из отправленного им в помощь мятежнику пятитысячного войска назад вернулось лишь несколько десятков человек. Отношения с южным соседом оказались окончательно испорченными. Ряд киданьских военачальников оказалась в плену. В итоге всего через четыре года после смерти Абаоцзы уже киданьские послы безуспешно обивали пороги дворца позднетанского императора с просьбой вернуть беглецов и пленных.

Но не было счастья, да чужое несчастье помогло: в 932 году проблемы начались уже в Позднетанской империи: мятежи, дворцовый переворот, гибель императора и его наследника, междоусобная война за престол, в результате которой потомки Ли Кэюна, да и шатосцы вообще оказались отстранены от власти…

Пользуясь ослаблением соседа киданьские удальцы стали вновь пробовать на прочность границы Позднетанской империи. Но к полномасштабной войне с южным соседом наученный горьким опытом Елюй Дэгуан был не готов.

В 936 году глава тюрок-шато, зять основателя позднетанской династии Ли Цуньсюя и видный военачальник Ши Цзинтан поднял восстание против узурпировавшего позднетанский престол Цункэ – ханьца по национальности. Будучи не в силах в одиночку справиться с узурпатором он обратился за помощью к северному соседу. В качестве компенсации за поддержку, Ши Цзинтан пообещал киданям ежегодную дань и 16 префектур в районе Ююнь (север нынешней провинции Хэбэй и Пекин).

Отказаться от столь лакомого куска было немыслимо и Дэгуан с одобрения матери лично возглавил двинувшиеся на юг киданьские войска. Стопятидесятитысячное войско кочевников было беспрепятственно пропущено через укрепленный проход Яймынь в Великой китайской стене. Компания оказалась удачной, позднетанские войска были разбиты, Ши Цзинтан был провозглашен императором Цзинь, причем Дэгуан лично повел процедуру «инаугурации», назвав вождя шатосцев своим сыном и одарив его одеждой со своего плеча. Объединенная киданьско-шатоская армия дошла до берегов Хуанхэ, но дальше киданьские войска не пошли, дабы не вызывать «большую тревогу среди населения, живущего к югу от реки» [Е Лунли].