Текст книги "Номады Великой Степи"

Дэгуану было не до войны, он спешил укрепиться в «подаренных» землях к югу от Стены. В угоду новоприобретенным ханьским подданным он в 937 году принял для своей династии наименование Великое Ляо (по понятному для ханьцев названию реки Ляохэ и местности Ляодун, откуда пришли кидани) и установил девиз правления «Собирающее вместе» (Хуйтун). А заодно учредил для присоединенных территорий администрацию, устроенную по танскому образцу. В итоге в империи сложилась дуальная система администрации, разделенной на северную и южную части. Северная администрация возглавлялась «северным канцлером», правившим в соответствии с номадными и отчасти бохайскими традициями, в его компетенцию входил контроль за протоманьчжурскими этносами и вассальными владениями номадов. Глава южной администрации, хоть и стоял на более низкой иерархической ступени чем его северный коллега, имел значительно более сильный как по численности, так и по квалификации бюрократический аппарат, состоящий преимущественно из местных чиновников [Крадин Н. Н.]. Однако все высшие должности и на юге, и на севере были в руках двух главенствующих киданьских родов Елюй (к которому принадлежали императоры) и Сяо (из которого традиционно происходили императрицы) [Головачёв В. Ц.]. Императорский двор, сохраняя дань традициям предков, вел подвижный образ жизни, переезжая из столицы в столицу, из дворца во дворец. Кидани переняли бохайскую систему пяти столиц, причем одна из них – Наньцзин (южная столица) располагалась в районе уездного центра Цзи, значительно позже (в 1403 году) получившего название Пекин (северная столица). Таким образом Дэгуан, впервые придавший будущему Пекину столичный статус, может по праву считаться его крестным отцом.

Надо заметить, что несмотря на все бохайские и танские заимствовования, и Абохай, и Дэгуан оставались типичными номадами, бережно хранившими обычаи предков. Они сознательно противодействовали распространению среди киданей языка и культуры Срединного царства, старались сохранять тенгрианские обряды, пищу и одежду степняков, разработали собственную, отличную от ханьской, систему письменности. В то же время они стремились максимально широко распространить среди народов многонациональной империи технические и архитектурные достижения подвластных оседлых народов. Для этой цели массы ханьских и бохайских ремесленников расселялись на землях подчиненных киданям номадов. Ими была построена целая система крепостей в Забайкалье и Монголии. Однако, судя по сохранившимся до наших дней мощным оборонительным сооружениям, окружавшим городки поселенцев, далеко не все местные племена встретили восточных «просветителей» с распростертыми объятиями. Так, например, в 941 году вожди ряда племен, включая тогонцев (туюхунь) и огузов (тудзюэ), пытались подбить Ши Цзинтана на совместное выступление против киданьского владычества, правда он не только отказался, но и покарал инициатора восстания – губернатора Ань Чжунжуна.

Все годы правления шатосца Ши Цзинтана, властвовавшего в северной части Поднебесной, он свято соблюдал вассальную присягу, данную Дэгуану. Но в 942 году после его смерти Цзиньский престол унаследовал Ши Чжунгуй – старший из сыновей, который возжелал большей самостоятельности. Подбиваемый военной верхушкой он стал провоцировать Дэгуана к вторжению: «Если дедушка рассердится, пусть приходит воевать, у внука есть сто тысяч остро отточенных мечей, которых достаточно для встречи. Пусть потом он не раскаивается, когда внук разобьет его и над ним будет насмехаться вся Поднебесная» [Е Лунли].

Ранней весной 944 года «дедушка» пришел с пятидесятитысячным войском. Кровопролитная война продлилась три года. Ее итогом стало присоединение разоренных цзиньских земель к киданьской империи, а раскаявшийся «внук» вместе с приближенными и семейством отправился в ссылку в «родовые» шатоские владения, пожалованные еще Ли Кэюну Танским императором. Так сын Абаоцзы завершил дело отца, став не только ханом всего Толоса но и императором покорившим весь север Поднебесной. Однако ему было не суждено насладиться завоеванной властью: возвращаясь из покоренной цзиньской столицы он заболел и скоропостижно скончался.

Среди киданей вспыхнули междоусобицы, в результате которых к власти пришел Уюй – сын опального Туюя и старший из внуков Абаоцзы. Попытавшуюся воспротивиться его воцарению бабушку Шулюй Юэлидо он заточил в храме при могиле ее прославленного мужа. Мятеж был подавлен в самом зародыше, однако свои последние завоевания на юге кидани потеряли.

В бывших Цзинских владениях в результате переворота ненадолго воцарился Лю Чжиюань – знатный тюрок-шато по происхождению, правда не родственный позднецзиньскому правившему дому. Продолжив взятый Ши Чжунгуем курс на независимость от киданей и приверженность древним традициям Поднебесной, он даже изменил название своего царства на Хань. Это стало началом конца шатоского владычества в Китае. Уже через три года власть перешла в руки этнического ханьца Го Вэя, основавшего царство Чжоу, резко враждебную всему иноземному. Шатосцам удалось удержать под контролем только самый север своих бывших владений – горный район, зажатый между Ордосом и 16-ю префектурами – киданьскими владениями южнее Великой стены.

Интересно, что и Уюй взял курс на китаизацию своей империи: «Император восхищался китайскими нравами и обычаями, использовал на службе многих цзиньских чиновников» [Е Лунли]. Дорвавшись до власти он «предавался пьянству и разврату, с пренебрежением относился к вождям». В итоге это «хобби» стоило ему жизни. В 951 году Уюй был убит, а императором стал Елюй Цзин – старший сын Дэгуана, вошедший в хроники под именем Величественный предок (Муцзун).

Новый император сохранял верность традициям предков, но в остальном мало отличался от своего покойного кузена: «по молодости любил забавы и развлечения… каждую ночь он пьянствовал, утром ложился спать и вставал лишь в полдень. В связи с этим кидане называли его «спящий правитель». Желая поддержать шатосцев в их борьбе за власть над северными китайскими территориями Муцзун направил на борьбу с Го Вэем пятидесятитысячный корпус под командованием Сяо Юйцзюэ. Блицкрига не получилось, чжоусцы разбили союзников и война перешла в затяжную фазу, сильно ослабив обе стороны. Почти ежегодно шатосцы и кидани отправляли на юг свои войска, но серьезных успехов так и не достигли. В 959 году император Чжоу перешел в наступление, захватив 6 из 16 южнокиданьских префектур, и только смертельная болезнь помешала ему отбросить кочевников за пределы Великой стены. Но потеря земель не слишком расстроила погрязшего в развлечениях Муцзуна, получив донесение он заявил: «Три заставы, собственно говоря, являются китайскими землями, а поэтому, если сейчас они вернулись к Китаю, разве это потеря?».

В то время как империя Ляо, брошенная на произвол чиновников, слабела день ото дня, ее южный сосед, где воцарился полководец Чжао Куанъинь – основатель династии Сун, активно занимался объединением Поднебесной. Растущая угроза с юга становилась все более очевидной для всех в Ляо, но не для императора. В 968 году, когда сунские войска вторглись в шатоские владения, прислуживавший за столом придворный зарезал пьяного Муцзуна.

Кидани возвели на престол Елюй Сяня – внука Туюя, но и он предпочитал «править лежа на кровати». Все вопросы решались чиновниками и императрицей. Безуспешно опробовав на прочность оборону друг друга, кидани и сунцы заключили мир продлившийся вплоть до 979 года, когда новый император Сун вновь вторгся в шатоские владения. Войска киданей, выступившие в защиту своих союзников, были разбиты, а шатоские земли присоединены к Сунской империи. Между Сун и Ляо возобновились пограничные конфликты, которые, правда, так и не переросли в полномасштабную войну.

В 982 году императором Ляо стал Елюй Лунсюй – сын скончавшегося к тому времени Елюй Сяня. Несмотря на то, что к моменту восшествия на престол ему было всего 12 лет, и правил он совместно со своей матерью Сяо Яньянь, именно с его приходом началось возрождение империи. Он вернул государству наименование Великое Кидань и взялся за восстановление сильно пошатнувшейся императорской (хаканской) власти среди номадов Толоса. Первыми жертвами имперских амбиций пали потомки бохайцев – чжурчжени (нюйчжени) и кочевавшие в предгорьях Алтая потомки огузов, прозванных киданями «цзубу».

Воспользовавшись тем, что основные силы киданей были задействованы на севере и западе их владений, император Сун собрал значительное войско, и в 986 году три армии под командованием генерала Цао Биня вторглись в киданьские владения южнее Великой стены. Поначалу неожиданность и численное превосходство были на стороне нападавших. Сунцы один за другим захватывали киданьские крепости и уездные центры. Однако Елюй Лунсюй, вошедший в историю под титулом «Святой предок» (Шэнцзун), сумел довольно быстро перебросить войска на южный фронт. Измотав войска южан непрерывными вылазками легкой конницы и перерезав пути снабжения, пограничные киданьские гарнизоны дождались подхода основных сил, которые вел сам юный император. Сунцы потерпели сокрушительное поражение, стотысячная армия Цао Биня оказалась практически полностью уничтоженной. Началась затяжная пограничная война.

В 987 году взбунтовались тангуты-миняги – потомки древних тогонцев, проживавшие в юго-западной части Ордоса и восточной части Алашани. Эти подданные шатосцев, после разгрома Поздней Цзинь оказались под властью этнических ханьцев. Заключив союз с киданями тангуты захватили Западное Ганьсу и Ордос. Империя Сун вынуждена была вести войну на два фронта. Однако продвинуться вглубь территории Поднебесной северные союзники так и не смогли. После ряда поражений в 988 и 989 годах кидани свернули свое наступление на южного соседа и взялись за обустройство возвращенных и захваченных территорий. Другим итогом этой компании стало возрождение относительно независимого полукочевого государства на древних землях Усуней. Напомню, что в 312 – 663 годах на этих землях существовало сяньбийское государство Тогон, основанное Мужун Туюхунем. После разгрома тибетцами, тогонцы более чем на 300 лет потеряли свою самостоятельность. И вот в 989 году киданьский двор отдал за предводителя восставших Тоба Цзицяня киданьскую принцессу и признал его ваном государства Ся.

Потерпев неудачу на южном фронте, Шэнцзун попытался расширить империю на северо-востоке. Для начала кидани вторглись на земли непокорных чжурчженей, но не ограничились как обычно признанием вассалитета и уплатой дани, а построили там ряд крепостей, послуживших стартовой площадкой для вторжения в Корё. В октябре 993 года 800-тысячная киданьская армия двинулась на завоевание Корейского полуострова, обе стороны понесли значительные потери, но в итоге подписали мирный договор по сути дела закреплявший прежние границы.

Гораздо более удачным оказалась военная экспедиция 994 года, направленная на создание безопасного торгового сообщения с Западом. Племена, кочевавшие в предгорьях Алтая, были приведены к покорности, вдоль рек Тола и Керулен была заложена линия укреплённых пунктов. Куда были массово переселены бохайские, чжурчжэньские и китайские ремесленники. Степные города киданей служили не только местами дислокации гарнизонов, ремесленными центрами и местопребыванием администрации, но и перевалочными пунктами для хранения товаров, движущихся в широтном направлении [Дробышев Ю. И.; Ивлиев А. Л.].

Стоит заметить, что в Великой Кидань система управления вассальными кочевыми народами имела ряд оригинальных особенностей. В первую очередь это сочетание традиционных методов, привычных номадам: «утверждение» племенных старейшин, ежегодная дань с племени, собираемая самими старейшинами, обязанность поставлять войска для участия в военных действиях, подавление восстаний силами соседних племен; с методами, более характерными для земледельческих цивилизаций: строительство укрепленных поселений в вассальных владениях, размещение в них постоянных воинских гарнизонов, переселение ремесленников и земледельцев на новые земли, создание различных управлений и инспекций (западное управление главного воеводы-усмирителя; управление военного инспектора на реке Люйцзюй; управление генерал-губернатора Даоталина и т. д.). Одним из таких городов-крепостей был Чэнчжоу, раскопанный несколько западнее современного Улан-Батора. Его гарнизон насчитывал около 20 000 киданьских воинов, главной задачей которых был контроль над кочевыми племенами. Хозяйственные работы там выполняли члены 700 бохайских, чжурчжэньских и китайских семей, а также семьи сосланных преступников-киданей. Сохранились сведения и о размерах дани собираемых с окрестных племен «цзубу должны были ежегодно доставлять 1700 лошадей, 440 верблюдов, 10000 шкурок горностая и 25000 [тарбаганов] … Другие племена давали от 300 до 10000 лошадей» [Дробышев Ю. И.].

К 1004 году, укрепив свои границы, кидани возобновили полномасштабную интервенцию в Сун. Успехи нападавших были столь впечатляющи, что решался вопрос о переносе императорского двора в более безопасный район Поднебесной. Тем не менее, правивший в то время в Сун император Чжао Настойчивый благодаря изощренной дипломатии сумел сохранить и престол и подвластные земли, но был вынужден «ежегодно помогать киданям деньгами и шелком, чтобы покрыть их недостачу [в доходах]». «Ежегодная помощь» составляла двести тысяч кусков шелка и сто тысяч лянов серебра [порядка 4 тонн].

Не могу не упомянуть еще об одном важном для истории Степи событии, связанном с приходом к власти в Сунской империи Чжао Настойчивого. Взойдя на престол в 998 году он изгнал из Поднебесной в степь всех христиан-несториан. Напомню, что немногочисленная несторианская община, основанная проповедником Алопянем, существовала в древней столице Китая с 635 года. Среди азиатских номадов христианские проповедники появились еще раньше. По крайней мере тюрки, захваченные в плен византийцами в битве при Балярате267267
  Битва между Византийской империей и Саманидской Персией, в которой на стороне персов было немало тюрок.


[Закрыть] в 591 году, имели па лбах татуировку в виде креста и объясняли, что это сделано по совету христиан, живших в их среде, чтобы избежать моровой язвы. Позже христианство приняли многие европейские кочевники: аланы, савиры, болгары, хазары, авары. В Азии, как минимум с VIII века, христианство несторианского толка было распространено среди басмалов и уйгур, правда, в отличие от Европы, в азиатских степях христианство долгие годы имело весьма немногочисленную паству. Но в начале XI века по Толосу разбрелись сотни несторианских проповедников, изгнанных из Срединного государства. И на сей раз их проповеди упали на благодатную почву, ибо позволяли племенным бекам и ханам дистанцироваться от киданьского Шэнцзуна и его политики строительства крепостей и распашки степи. Дело в том, что верховный владыка номадов (хакан/каган) традиционно носил титул «Сын Неба – Тенгри», совмещая функции не только светского, но и духовного лидера. В сложившейся ситуации для многих племен оказалось проще отречься от веры предков (тегрианства), чем от их обычаев. В 1007 (по другим данным в 1008) году хан кереитов направляет посольство Мервскому митрополиту и вместе со своим народом принимает христианство, заодно сменив имя на Маргуз (Маркус). Вместе с кереитами христианами становятся найманы, онгуты (потомки тюрок-шато), меркиты, гузы и отчасти джикили… Со временем нашлись у апологетов патриарха Нестория268268
  Архиепископ Константинопольский в 428 – 431 годах, низложенный решением Эфесского собора.


[Закрыть] последователи и среди самих киданей, но об этом позже, а пока вернемся к событиям начала XI века.

В 1010 году вновь вспыхнула война с Корё, спровоцированная корейскими генералами. И хотя кидани с легкостью сломали оборону восточного соседа и разграбили столицу страны – город Кэсон, но закрепиться на захваченных землях не смогли и отошли за р. Ялуцзян. Война продлилась десять лет, но все ограничивалось приграничными конфликтами. Широкомасштабные военные операции не проводились ибо Шэнцзуна манили новые горизонты.

В 1017 году кидани, перейдя Тянь-Шань, вторглись в Семиречье и дошли до Баласагуна – одного из трёх столичных городов Караханидов. Только через четыре года правитель караханидов Туган хан смог разбить войско киданей и заставить их отступить на восток.

В 1026 году Шэнцзун выделил войска в помощь тангутскому ванну Дэмину осаждавшему город Ганьчжоу, находившийся под властью уйгурского хана. Город союзники взять так и не смогли. В степи начались массовые восстания вассальных племен и понадобилась вся мощь западных гарнизонов, чтобы восстановить единство империи.

В 1031 году киданьским императором стал Елюй Мубугу – восьмой сын Шэцзуна, вошедший в историю под именем Процветающего предка (Синцзун) однако реальную власть захватила его мать Ноуцзинь, наложница прежнего императора, провозгласившая себя вдовствующей императрицей Фатянь. «Самодержавно управляя страной, императрица Фа-тянь убила многих заслуженных сановников. Она назначила своих братьев из рода Сяо надзирать над киданьскими и китайскими чиновниками, ведавшими делами южного и северного районов. Количество рабов рода Сяо, поставленных на должности командующих отрядами самообороны области, командующих обороной области, инспекторов и генерал-губернаторов, достигло сорока человек» [Е Лунли]. Деспотия императрицы Фатянь продолжалась три года, пока Синцзун сумел собрать вокруг себя сторонников и взять управление империей в свои руки. Ноуцзинь была сослана ухаживать за могилой мужа, а ее приспешники казнены.

Но похоже характером Мугубу пошел в мамочку. «Взяв бразды правления в свои руки, император вел себя так, как хотел, проводя время в ничем не ограниченном распутстве. В переодетом виде несколько раз тайно посещал кабаки, где занимался сквернословием и непристойной болтовней, а затем, пресытившись весельем, возвращался обратно» [Е Лунли]. Кроме того, отринув веру предков (например, он запретил жертвоприношения лошадей и волов во время похорон), Синцзун проникся буддистским учением, принял «пять буддистских обетов мирянина». При нем буддистские монахи занимали высшие государственные должности. С его «легкой руки» буддизм стал распространяться среди киданьской знати. Подражая императору, многие его родственники и знатные семьи отдавали своих сыновей и дочерей в буддийские монастыри. Там где Шэнцун двигал войска, его сын-буддист отправлял посольство. В 1042 году такое посольство с требованием «вернуть» десять уездов вблизи заставы Вацяогуань было направлено в империю Сун, обескровленную войной с тангутами. Получив отказ, Синцзун с легкостью согласился отказаться от территориальных притязаний взамен на существенное увеличение дани: до трехсот тысяч кусков шелка и до двухсот тысяч лян серебра. За те 23 года, пока Синцзун занимал императорскую юрту, киданьские войска использовались только для подавления восстаний в вассальных владениях.

В 1055 году на киданьский престол вступил его сын Елюй Хунцзи, вошедший в историю под храмовым именем Даосский предок (Даоцзун). В отличие от своего отца он больше увлекался книгами, чем вином, но как и Синцзун избегал насилия. Сорок семь мирных лет его правления омрачились только парой провалившихся дворцовых переворотов, да серией мятежей среди огузских (цзубу) племен, из которых наиболее мощным было восстание под предводительством Могусы в 1089 – 1099 годах. Однако все они были подавлены, причем в основном силами соседних с восставшими верных империи племен.

В 1100 году киданьский престол унаследовал внук Даоцзуна Елюй Яньси. Начало его правления было довольно безмятежным. Он как и его дед и прадед предпочитал властвовать но не править. Занимаясь охотой и развлечениями, он предоставил вести государственные дела своим сановникам, которые больше всего боялись разгневать императора дурной вестью. Враги разоряли подвластные Ляо владения: сунские войска вторглись в Западное Ся, а корейцы, разгромив ополчение чжурчженей принялись возводить укрепления на их исконных землях. Но Яньси ограничился дипломатическим препирательством с южным соседом по поводу вассальной зависимости тангутов. Чжурчжэням и вовсе пришлось самим решать «свои» проблемы. Объединившись вокруг князя Ваньянь Уясу (он занимал должность ляоского губернатора), чжурчжэни бросили все имеющиеся силы на борьбу с Корё, чьи войска успели закрепиться в центральных районах Маньчжуро-Корейских гор. Началась длительная позиционная война, которая закончилась блестящей победой чжурчженей. Успехи северян были столь значительными, что в окружении императора Сун стали вынашиваться планы совместного с чжурчжэнями нападения на киданей.

Весной 1112 года Елюй Яньси прибыл на реку Хуньтунцзян (р. Амур после ее слияния с Сунгари) ловить калугу. Это был древний обряд и все вожди вассальных племен, живших за линией границы в пределах пятисот километров, явились представиться императору. Во время пира и раздачи подарков император и велел всем вождям по очереди петь и плясать для поддержания веселья. Когда очередь дошла до Агуды – младшего брата чжурчжэньского губернатора Уясу, он демонстративно отказался исполнить прихоть императора, что сильно добавило ему популярности в глазах соплеменников, а заодно навлекло преследование со стороны киданьских чиновников.

На следующий год Уясу умер и Агуда самовольно занял «губернаторское кресло». Понимая, что так просто отложиться от империи ему не удастся, он решил сам нанести превентивный удар. Готовясь к войне с киданями самозваный «губернатор» все силы бросил на строительство крепостей и вооружение армии, ядро которой составляла тяжелая конница ветеранов корейской войны, вооруженная трофейным оружием. Осенью 1114 года две тысячи хорошо обученных и экипированных чжурчжэньских всадников напали на внутренний киданьский город Нинцзян – место меновой торговли с «северными варварами». Но императорский двор, успокоенный почти столетием мирной жизни, отнесся к этому как очередному мятежу мелкого варварского князька, направив на его подавление трехтысячный карательный отряд из расположенного поблизости гарнизона. Каратели, естественно, не смогли оказать серьезного сопротивления героям корейской компании, и трофейные кони и доспехи пошли на довооружение чжурчжэньской армии. После этого чжурчжэни взяли штурмом город Нинцзян, и мстя за прошлые обиды вырезали всех жителей.

Но и это не научило императора киданей серьезно относиться к противнику. Он «скармливал» чжурчжэням одну наспех собранную добровольческую армию за другой, теряя в людей, вооружение и авторитет. Агуда же наоборот, приобретал вооружение, военный опыт и славу незнающего поражения полководца. Все это, помноженное на беспрецедентную жестокость чжурчженей по отношению к жителям оказывавших сопротивление городов, в которых победители «изрубили всех совершеннолетних мужчин», а «младенцев они поднимали на копья и танцевали по кругу, находя в этом развлечение» [Е Лунли], привело к тому, что города один за другим стали переходить под власть Агуды. Напуганные крестьяне, рекрутированные в войска панически боялись «непобедимых чжурчженей» и массово дезертировали при первой возможности.

К концу 1115 года под властью Ваньянь Агуды оказалась большая часть земель древнего Бохая, и он провозгласил себя императором Золотой империи – Айсинь гурунь (кит. Династия Цзинь). А в империи Ляо начались мятежи и заговоры недовольных политикой императора Яньси. На службу к чжурчжэням стали перебегать даже члены императорской семьи.

В 1117 году кидани запросили мира, а сунский посол, полагая падение киданьской империи делом ближайшего времени, начал переговоры о разделе ее территории. Императору Сун Агуда предложил: «Мы нападем на искомые места с государством Сун с двух сторон, и кто что приобретет, тем и пусть владеет» [Е Лунли]. А Елюю Яньси он выставил ряд условий, которые по сути означали признание киданями вассальной зависимости от Айсинь Гурунь. Кидани попытались торговаться. В ответ чжурчжэни заняли верхнюю столицу Шанцзин, гробницы императоров и залы с изображениями умерших жен и детей императоров на горе Муешань были сожжены дотла, а имевшиеся в могилах золото, серебро и драгоценные камни выкопаны.

В 1121 году чжурчжэни начали полномасштабное наступление на империю Ляо. Через год они захватили все родовые земли киданей, пала даже средняя столица, расположенная на землях кумоси. Император Яньси, поручив оборону местным губернаторам, бежал вместе с ближайшим окружением на запад в горы Цзяшань в земли вассальных племен. Дядя императора Елюй Чунь попытался сохранить остатки государства, объявил себя императором и организовал сопротивление чжурчжэням, заодно он разбил сунские войска, решившие отхватить себе кусочек от разрушенной империи Ляо. К несчастью для воспрявших духом киданей он вскорости заболел и умер, не оставив наследника, а его вдова не смогла организовать оборону.

Ранней весной 1123 года войска Ваньянь Уцимая, занявшего трон Золотой империи после смерти его старшего брата Агуды, без боя заняли столицу Яньцзин. А сунские войска захватили шесть южных округов, предложив взамен Уцимаю, отдавать ему весь доход полученный от этих земель.

На следующий год Елюй Яньси собрав войска западных вассальных племен: шивэй (тунгусы), дадань (татары) и тангутов попытался вернуть себе киданьский престол. Но войска разбежались едва завидев чжурчжэньскую тяжелую конницу, а сам император попал в плен и с титулом Хайбиньского князя был заточен в одной из крепостей на корейской границе.

Просуществовав два века империя Ляо пала под ударами потомков бохайских беженцев, которые сумели не только выжить в северных лесах, но и, сплотив вокруг себя родственные тунгусо-маньчжурские рода (в первую очередь чернореченские мохэ), сполна отплатить потомкам Абаоцзы.

Но, как ни странно, эпоха господства киданей в азиатских степях на этом не закончилась. И тому я вижу две причины. Во-первых, созданная Агудой Золотая империя уже изначально была государством земледельческого типа. Ни сами чжурчжэни, ни их предки бохайцы и мохэ никогда номадами небыли. Они рыбачили, охотились, выращивали пшеницу, различные сорта проса, рис, сою, овощи, разводили свиней, крупный рогатый скот, лошадей и овец, но не кочевали. Их экспансия была нацелена на южные плодородные земли, а на западе они ограничились тем, что обложили приграничные с Айсин Гурунь племена номадов посильной данью, преимущественно в виде лошадей для своей армии. Сухая степь с ее беспокойным населением их мало интересовала.

Второй причиной стал кузен свергнутого киданьского императора Елюй Даши, который сбежав с горсткой воинов на запад, создал в предгорьях Тянь-Шаня свою империю Западная Ляо, больше известную под своим тюркским названием Каракитай (Черные кидани). Именно она, вплоть до возвышения Тэмуджина, выполняла функцию сакрального и отчасти политического центра мира Номадов.