Текст книги "Номады Великой Степи"

Когда Бату-Мункэ исполнилось 19 лет «Мандухай-Сайн-хатун соединилась с ним и в тот же год свиньи [1479] возвела его на ханский престол» [Монгольские источники…]. Все свое феноменально длительное правление (до 1543 года) Даян-хакан посвятил одной цели – объединению номадов Толоса. Так как, несмотря на мирное воцарение его на хаканском престоле, недовольных его правлением хватало, и ему постоянно приходилось подавлять один мятеж за другим, силой доказывая свое право не только на формальный титул, но и на реальную власть в азиатской Степи.

Первыми подняли мятеж те самые монголджины. Им даже удалось нанести поражение хакану в первой стычке, но вскоре бунт был подавлен и Даян-хакан даже перенес свою ставку на берега Керулена на родину предков. В 1481 году Ахмад, сын могулистанского хана Юнуса, прибыв в Хами, подговорил его правителя Хашана (Исмала-тайши) на мятеж. Но и это выступление было усмирено. Потом были бунты ойратских Хонгхули и Бэгэрсэна-тайши, кереитского Чагана, ордосских старейшин Ибурая и Мандулая… И все они были приведены к покорности или бежали за пределы хаканского улуса.

В годы правления Бату-Мункэ наследные владения Толуя вновь оказались объединены под властью его потомка. Но вот Могулистан, присоединенный к хаканскому улусу стараниями Эсен-хакана, Данян-хакан потерял (рис. 54). Его тесть Алаг-Тэмур, ставший автономным правителем захваченной части Чагатайского улуса, проиграл в междоусобной борьбе Ахмад-хану, внуку могулистанского Эсен-Буги. Причем своим ханом Ахмада ибн Юнуса, прозванного ойратами «алачем» – «кровопийцей», провозгласили сами чоросские беки, пришедшие на Тянь-Шань вместе с Алаг-Тэмуром. Интересно, что каких либо сведений об участии Даян-хакана в этом противостоянии нет. Это довольно странно, если принять во внимание, что борьба эта велась не столько за пастбища, сколько за контроль над западным участком Шелкового пути, что с точки зрения материального благополучия самого хакана было куда как важней.

Похоже, объяснение кроится в политике Минского Китая. Дело в том, что В 1492 году, «в 6-й год [эры правления Хунчжи] император… отправил их послов обратно, закрыл проход через заставу Цзяюй-гуань, надолго прекратил торговлю [с западом]» [Китайские документы…]. То есть, по воле императора Сяо-цзуна330330
  Личное имя Чжу Ютан, правил империей Мин в 1487 – 1505 годах.


[Закрыть] Шелковый путь был закрыт и торговля на нем приостановлена. Так, что захват Ахмад-ханом Хами, имевший место на следующий год, на этом фоне выглядел мелкой шалостью – кому нужна таможня, через которую не везут товары?

Сначала Бату-Мункэ попытался уладить дело миром и отправил в Пекин посольство с предложением заключить торговый договор. Однако получил отказ. Более того, один из послов был убит при минском дворе. Тогда Даян-хакан решил силой получить то, что раньше получал благодаря торговле. Начиная с 1495 года и вплоть до своей смерти он организовывал регулярные набеги на северные границы империи Мин. В первый же год он подчинил себе три пограничных вэя расположенных севернее Великой стены. Это были военные поселения созданные минцами для охраны границ и населенные преимущественно номадами – аналоги казачьих войск по границам Российской империи. Свою ставку в 1500 году, после удачного рейда в округ Нинся, Бату-Мункэ перенес в завоеванный Ордос, ближе к священным Юртам Чингисхана.

Рисунок 54. Политическая карта Евразии в конце XV – начале XVI веков. Цифрами обозначены: 1 – королевство Швеция; 2 – земли Ливонского ордена; 3 – королевство Венгрия; 4 – Молдавское княжество; 5 – Крымское ханство; 6 – черкесы; 7 – Астраханское ханство.

В 1505 году, когда Сяо-дзун умер, и императором Мин стал его старший сын Чжу Хоучжао, в Пекин вновь прибыло посольство от Даян-хакана с предложением возобновить торговлю. На сей раз их приняли более благосклонно и Шелковый путь вновь заработал. Однако практика приграничных грабежей со стороны степняков была продолжена, пусть и не в таких масштабах.

К тому времени в Турфане умер Ахмад Алачи-хан, и Даян-хакан вернул себе контроль над восточным участком Шелкового пути. Правда в 1513 году приемник Ахмада Мансур-хан снова захватил Хамийский округ. Монгольские тумэны в это время были заняты новой войной за рынки сбыта с империей Мин.

В то время императором Мин был малолетний Чжу Хоучжао, прославившийся безудержным пьянством и развратом. В силу этого он вообще не принимал послов, и международная торговля, которая в Поднебесной традиционно имела форму подношения даров императору с получением соответствующего вознаграждения, замерла. Торговые караваны напрасно простаивали в Пекине, а недовольные могли быстро оказаться в тюрьме. Так, например делегация от короля Мануэля I Португальского, прибывшая в Пекин в 1517 году, заживо сгнила в тюрьме так и не дождавшись августейшей аудиенции. Вместо реальной торговли юный император предпочитал играть «в магазин», наряжая своих министров торговцами и превращая дворец в подобие рынка, сам же наряжаясь простолюдином «ходил по магазинам».

Понятно, что не получая необходимые товары в результате торговли кочевники пришли, чтобы взять их силой. Преодолев Китайскую стену они захватили Датун, где разместили полтора тумэна своих войск и создали свой рынок по обмену продукции кочевого хозяйства на изделия оседлых земледельцев и ремесленников. Аналогичным образом поступали японцы и португальцы, основывая на границах Поднебесной свои форпосты контрабандной торговли.

Но Даян-хакану этого показалось мало и в 1517 году он повел семь своих тумэнов на Пекин. Пришлось Чжу Хоучжао учиться играть в новые игры. Как ни странно это ему удалось. Он лично возглавил контрудар минских войск, и в битве при Инчжоу разгромил Даян-хакана, заставив его отойти за пределы Китайской стены. Видимо при этом заодно как-то решился вопрос о возобновлении торговли с Западом, потому что после поражения Даян-хакан повел свои тумэны не на восток, а на запад, где вернул под свой контроль Хами.

В 1521 году в Мин сменился император. Новым владыкой Срединного царства стал Чжу Хоуцзун, кузен умершего Чжу Хоучжао. Как и его предшественник, он не желал заниматься государственными делами. Снова возникли проблемы с торговыми путями и набеги подданных Даян-хакана на империю Мин возобновились и продолжались до самой смерти Бату-Мункэ в 1543 году.

Но Даян-хакан вошел в историю не только благодаря своему уникально продолжительному правлению и непрестанными войнами с Поднебесной. Еще задолго до своей смерти последний хакан монголов провел административную реформу в своих владениях. К тому времени под его контролем находились все земли севернее Китайской стены от Ляодуньского полуострова на востоке, до Хами на западе. То есть собственно хаканский улус без китайских территорий – Левое крыло степной империи. Так вот, Даян-хакан эти владения поделил на два крыла, причем Левое крыло теперь начиналось на восток от Ордоса. Этим он, по сути, отказался даже от формальных прав на владычество в остальной части Степи, четко определив свои территориальные амбиции. С этого момента титул хакана к нему был не применим, и все его потомки считались только ханами.

Но титула «погубитель Йекэ Монгол Улуса» Бату-Мункэ заслужил не только из-за ограничения имперских территориальных амбиций. Дело в том, что после себя он оставил 12 сыновей и десятки внуков. Свои владения он поделил между ними. В итоге последний оплот империи, созданной напором Чингисхана и гением Угэдэя, распался на мелкие ханства, то враждующие между собой, то объединяющиеся в союзы, причем состав входивших в объединения племенных групп – бывших монгольских тумэнов со временем менялся.

Наиболее крупными были три объединения номадов: халхасцы (от монгольского Халха – щит, заслон) на востоке, вдоль границ с Поднебесной, ойраты (калмыки) на западе и буряты на севере. Причем последние «несмотря на отсутствие политического единства», все же «представляли собой определённую этнографическую общность» [Монгольские источники…]. Интересно, что деление это, несмотря на столетия интенсивного перемешивания народов Степи, в целом довольно четко соотносится с исторически сложившейся этнической и политической картой региона. Халха – преимущественно потомки сяньбийских племен, чьи кочевья, до избрания Тэмуджина Чингисханом, подчинялись чжурчжэньским Алтын-ханам. С 1567 года они даже древний титул для своих вождей возродили, хотя новые Алтын-ханы были чингисидами, и к «золотому роду» Ваньянь никакого отношения не имели. Калмыки в своей основе потомки тюрков, в домонгольский период – подданные каракитайского гурхана. А буряты – преимущественно отюрченные тунгусы, которые, как и предки Тэмуджина, оказались втянуты в кипящий котел номадной жизни, переняли многое из языка и быта своих беспокойных соседей, но сохранили при этом осознание своей самобытности.

Сведения об этом периоде истории толоса крайне противоречивы и отрывочны. Не буду даже пытаться распутать клубок весьма динамичных и запутанных взаимоотношений между ханствами. На этой почве и без меня немало копий сломано, но ясности как не было, так и нет. Так что я лишь кратко отмечу только наиболее заметные и непротиворечивые события той эпохи.

На первом этапе наиболее сплоченными оказались 12 «халхаских поколений», которые были объединены под властью Дзасагту-ханов (от монгольского «засагт» – правитель). В 1550 году очередной Дзасагту-хан предпринял поход на Пекин, вынудив Чжу Хоуцзуна открыть 11 новых рынков в приграничных районах для торговли с восточными номадами. Дело в том, что до этого император возмущенный вероломством чужеземцев которые «самозванно причисляли себя к разряду послов каких-либо владетелей… посчитано, что названо ванами Турфана 15 человек, ванами Тяньфана – 27, а ванами Самарканда – 53 человека… Ведь чужеземцы искусны в торговых делах… Как только [они] въезжают на территорию [Китайского государства], сразу же [начинают] получать от казны на пропитание, транспортные расходы и проживание» [История минской династии], сильно ограничил торговый оборот с внешним миром. Вот и пришлось хану силой добиваться открытия приграничных факторий.

В 1552 году произошло первое серьезное столкновение между халхасцами и калмыками, которые взяли под свой контроль Цайдамскую впадину и южное направление Шелкового пути. Судя по всему явного победителя не было. По крайней мере, разные хроники приводят разные, порой прямо противоположные итоги битвы. Но если калмыки куда-то и отступили, то не далеко, ибо через двадцать лет в этих же местах с ними сражался хунтайджи Ордоса Хутухты-Сэцэн и, судя по всему, победил.

В 1567 году лидерство в восточных землях перешло к Шолой-Убаши, выходцу из младшей ветви потомков Даян-хана, носившего титул хунтайджи (великого князя) хотогойтов. Его кочевья в то время располагались в предгорьях Алтая, в районе озера Убсу-Нур, на границе с калмыцкими владениями, так что его возвышение, скорей всего, не обошлось без помощи чороских ханов. Это именно Шолой-Убаши, придя к власти, провозгласил себя по примеру чжурчжэньских императоров Алтын-ханом. Довольно быстро он объединил под своей властью все восточное крыло державы Даян-хана, и начал завоевательные походы на соседей. И первым делом он напал на южные калмыцкие владения. В 1572 году его тумэны под командованием Хутухты-Сэцэна вытеснили калмыков из окрестностей озера Кукунор. После чего Хутухты-Сэцэн привел своих воинов к границам Тибета и потребовал от тибетских лам признания его власти. Они были вынуждены согласиться. После чего в 1576 году хунтайджи Ордоса привез в ставку Алтын-хана, коему приходился племянником, трех тибетских лам, а позже на курултае 1578 года убедил бурятскую, халхаскую и калмыцкую знать в необходимости принятия ламаистского буддизма. Присутствовавший на курултае верховный лама Тибета Содном Джамцо331331
  В другом произношении Сонам Гьяцо – третий Далай-лама, правитель Тибета в 1578 – 1588 гг.


[Закрыть] был пожалован титулом «далай-лама» (монгольское «далай» – океан) и с тех пор этот титул прочно закрепился за главой ламаистской церкви Тибета. Кстати, следующим титул далай-ламы получил Йонтэн Гьяцо – внук Шолой-Убаши, а сам хан был пожалован титулом «Религиозный царь, Брахма, наследник богов». По сути Тибет признал светскую власть Алтын-хана в обмен на признание монголами духовной власти тибетских лам.

Позже Алтын-хан присоединил к своим владениям территорию Урянхая и алтайских кыргызов, из-за чего произошел конфликт с калмыками. В 1587 году Шолой-Убаши повел шесть с половиной халхаских и полтора урянхайских тумэна на покорение калмыцких ханств. Но, против набранных им восьми тумэнов, хошоутский Байбагас-хан с союзниками выставил 50 тумэнов (30 хошоутов, 8 дэрбэтов, 6 чоросов [кыргызов], 4 хойтов и 2 торгутов). Битва состоялась в верховьях Иртыша. Поражение халхасцев было сокрушительным, что привело к смене доминант.

Теперь уже калмыцкие ханы стали играть решающую роль в политике Толоса. И хотя сам Шолой-Убаши сохранил свой титул вплоть до самой своей смерти в 1627 году, и даже передал его своим наследникам, но позиции Алтын-хана сильно ослабли и его лидерство всерьез оспаривалось ханами Дзасакту332332
  Аймак Дзасагту-ханов располагался в западной части Халхи. Собрание представителей родов проходило у озера Биндэрья-Нуур.


[Закрыть] и Тушэту333333
  Аймак Тушэту-ханов располагался в центральной части Халхи. Собрание представителей родовпроходило у горы Хан-Уула.


[Закрыть], которые принадлежали к более старшим ветвям потомков Даян-хана. Кроме того, на востоке, у истоков Сунгари возникло новое объединение номадов, которое быстро набирало силу и также претендовало на власть в восточных степях: в 1583 году Нурхаци, выходец из чжурчжэньского рода Тун, объединил восемь соседних племен и провозгласил возрождение Золотой империи – Айсин Гурунь.

Тем не менее, несмотря на серьезное ослабление центральной ханской власти, Алтын-хан продолжал играть роль официального лидера халхаских племен. В качестве такого официального лидера он в начале XVII века обменялся посольствами с Русским царем. В этом отношении крайне интересен отчет казачьего атамана Василия Тюменца и десятника Ивана Петрова, ходившего в 1616 году с посольством «от государя царя и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии в послех к Золотому к Алтыну-царю» [Расспросные речи…], содержащий свидетельства реальной расстановки сил в степях Толоса. Обращает на себя внимание, что калмыцкие владения именуются «Киргитцкой землею» [Расспросные речи…]. Именно им принадлежали земли от Томска до верховьев Енисея. И только в Саянских горах начались вассальные владения Алтын-хана: «шли оне на Саянскую землю, а в ней князек Кара-Сакул с товарыщи; живут себе меж гор и лесов по речкам… А ездят на оленях и на конях, а ясак дают Алтыну ж царю». Причем в ставке Алтын-хана русские послы застают посланников калмыцких князей: «были у Алтын-царя, и при них де у нево были колматцкие послы Баатыря-тайши и Учиннтайши», что говорит о наличии дипломатических отношений между двумя частями бывшего хаканского улуса.

Кроме того, послы отмечали, что в ставке хана особым почетом пользуется некий «Жолтова царя князь Кошучин», причем «от Китайского государства тот Жолтой царь живет ближе, поддался к Алтыну-царю. А вера и язык тот же, что и у Алтына-царя, а хлеб не родитца ж». Похоже Желтый царь (Сары-хан) – ни кто иной как Нурхацы, который в этом же 1616 году принял титул императора, назвав своё государство Маньчжу Гурунь. Свою династию он назвал Айсинь Гиоро (Золотой человек), так что его титул по-тюркски должен был звучать как Алтын-хан. Но двух золотых ханов быть не может, вот в ставке Шолой-Убаши его титул и переиначили на Сары-хана, во избежание путаницы.

К истории возвышения маньчжурских племен, с которыми связан следующий этап развития народов Степи, мы еще вернемся несколько позже, а пока рассмотрим события происходившие во владениях халхасцев и калмыков.

В 1587 году, после победы над войсками Алтын-хана, в калмыцких землях, начался процесс укрепления центральной власти при лидерстве потомков Эсен-хакана, выходцев из кыргызского рода Чорос. С самого начала объединение калмыков носило характер конфедерации из четырех основных племенных групп: хошутов, торгутов, дербетов и хойтов [Бембеев В. Ш.], имевших статус отдельного улуса и управлявшихся своими хунтайджи (аналог русского титула «Великий князь»). В свою очередь улусы делились на тумэны, во главе которых стояли тайши (князья) – родственники хунтайджи, или нойоны (воеводы), назначенные из местной родовой аристократии. Таких тумэнов, как это видно на примере битвы с халхасцами в 1587 году, в калмыцких владениях было пятьдесят. Причем многие из них за прошедшие полтора столетия с момента отделения от Йекэ Монгол Улуса сильно уменьшились в численности, видимо из-за непрерывных междоусобиц. По словам Кугонай-тайши, принесшего в 1607 году вассальную присягу русскому царю за себя и за 49 других калмыцких тайши и нойонов, «50 тайш стоят во главе 120 тысяч334334
  Напомню, что во времена Йеке Улуса каждый монгольский тумэн должен был выставлять 10 тысяч воинов.


[Закрыть] человек, объединенных под руководством пяти старших тайш» [Митиров А. Г.]. Пятым хунтайши, судя по всему был Хаара-Хула хунтайши чоросов [енисейских кыргызов], которые занимали особое положение в силу того, что сами калмыцкие князья были выходцами из этого рода. Тумэны в свою очередь делились «на несколько отоков; каждый оток состоял из аймаков, а аймаки, в свою очередь, делились на хотоны и арваны (десяток кибиток)» [Бембеев В. Ш.], то есть сохранялась тюркская десятичная система организации общества.

В конце XVI века лидирующую роль в этой конфедерации играл Байбагас – хунтайджи хошутов, носивший к тому же титул «чулган-дарга» – «сидящий во главе». При нем, в 90-х годах XVI века, калмыки поссорились с сибирским ханом Кучумом и, мстя за кражу коней, гнали его почти до русского Тобольска, серьезно расширив при этом свои владения на запад. На новых землях, ранее принадлежавших потомкам Джучи, стал править Аблай-тайши, сын Байбагаса.

Следом за хошутами на новые земли переселились и торгуты во главе со своим хунтайши Хо-Урлюком. В 1603 году его «удальцы» добрались до Хорезма и совершили набег на Хиву и Ургенч. А в сентябре 1606 года, Хо-Урлюк отправил в Тару (в то время русский форпост в низовьях Иртыша), посла с предложением мира. Но к этому времени русские цари уже претендовали на лидерство в кочевом мире и от хунтайши вместо договора о мире потребовали шерта – вассальной присяги. В январе следующего года в Тару приехал «один из старейших тайши Кугонай Тубиев, который шертовал за себя и за своих товарищей, 49 тайш, и за их улусов в том, что калмыки принимают русское подданство… Кугонай добавил, что он не шертует за тайш Урлюка и Курсугана, которые отошли и кочевали вверх по Иртышу» [Митиров А. Г.]. Новое калмыцкое посольство уже от имени всех пяти старейшин в сентябре того же года отправилось через Тару в Москву, где было принято Василием Шуйским. С послами прибыли и торговые люди, пригнавшие 550 лошадей. Калмыкам разрешили торговать беспошлинно и кочевать по Оми и Камышлову.

Столь покладистое отношение к имперским притязаниям далекого Московского царя объяснялось довольно просто. В эти годы калмыки имели крупные военные столкновения с казахами, а также с халхаскими и урянхайскими ханами, которые перекрыли им доступ на рынки Китая и Средней Азии. Тогда как русский царь за небольшой ясак в тысячу соболей открывал перед ними свои рынки, допускал кочевать по своим землям, дарил щедрые подарки и обещал военную помощь, да еще и никаких иных проявлений верноподданичества, кроме совершения обряда шерта (оммажа) не требовал. Почему бы не потрафить на таких условиях монаршим амбициям? Тем более, что серьезного значения принесенным клятвам калмыцкие вожди не предавали и регулярно их нарушали, что бы через несколько лет вновь присягнуть на верность Белому царю335335
  Цагаан хаан (монг.) или Ак паша (тюрк.) – принятый среди номадов титул русских царей, начитая с Ивана IV Васильевича.


[Закрыть] в обмен на новые подарки и уступки.

А тут еще выяснилось, что у русских и калмыков есть общий враг – Ногайская орда, чьи плодородные земли как нельзя лучше подходят для выпаса калмыцких коней. В 1608 году калмыки, потеснив ногайцев, появились на реке Эмбе, а в 1613 году четырехтысячный отряд калмыков поил своих коней из Яика (Урала). При этом практически не прекращались стычки калмыков с казахами и халхасцами. В этих условиях в 1620 году в Джунгарских степях под руководством Байбагаса прошел чулган (курултай), на котором вновь решили искать помощи и защиты у русского царя. Посол был отправлен в Москву, где и был благосклонно принят. Но уже через три года в калмыцкие степи был послан боярский сын Василий Волков с выговором, что хунтайши не соблюдают условия шерти и нападают на уфимские волости, но никого из старейшин русский посол не застал. Калмыцкие тумэны ушли на восток, воевать с Алтын-ханом.

В 1625 году калмыцкое единство распалось из-за ссоры между сыновьями Хара-хулы, хунтайджи чоросов. На десятилетие конфедерация распалась на два враждующих лагеря, ведущих кровавые междоусобные войны. В этих условиях Хо-Урлюк предпочел направить своих торгутов на запад. Теперь это уже были не просто набеги – это было полномасштабное переселение. Осенью 1628 года торгуты бились с ногайцами за кочевья на Яике. Через два года они вытеснили ногайцев за Волгу. И в этом им помогло донское казачество, получившее в 1633 году от русского правительства указание «до конца разорити и покорити» Ногайскую орду. В 1634 году Хо-Урлюку это удалось, и, переселив в Астраханские степи торгутов во главе со своим старшим сыном Шукур Дайчином, а также часть дербетов Далай-Батыра, он образовал там Калмыцкое ханство, вассальное по отношению к русскому царю, но поначалу сохраняющее тесные связи и с исторической родиной.

К этому времени в коренных владениях калмыков также произошли большие перемены. В 1634 году умер Хара-Хула – прямой потомок Эсен-хакана в 6 поколении, и новым хунтайджи Чоросов стал его старший сын Эрдэни Батур, который задался целью мирно объединить все племена бывшего хаканского улуса. Пять лет он вел дипломатические переговоры и готовил «Великое Степное Уложение» (Ики Цааджин Бичик) – своего рода конституцию Степи. Его усилия были не напрасны, и в 1640 году в урочище Улан-Бура у Тарбагатайских гор состоялся Большой курултай на который явились большинство халхаских и калмыцких правителей: Эрдени Дзасакту-хан; Гомбодорджи Тушету-хан; трое халхаских хунтайджи – наследников Алтын-хана Шолоя-Убаши; Гуши-Номин хунтайджи и два его тайши представляли хошеутов; Хо-Урлюк с сыновьями – торгутов; Тенгери-Тойн с братом и дядей – дербетов; Эрдени Батур с двумя братьями – чоросов и многие другие. Они торжественно поклялись: «Не будем вводить розни в среду монголов, не будем обращаться с людьми одной с нами крови так, как с рабами, хотя б они обеднели и пошли к нам в услужение; не будем отдавать их подвластному человеку иной кости, не будем проливать их кровь, за дочерьми в приданое не отдавать и иностранным не отдавать… Не только мы, но и потомки наши из рода в род, да не будем делать зла друг другу» [Митиров А. Г.].

Так возникло Джунгарское царство, вступившее в противоборство с Маньчжурской и Российской империями за власть над Степью.

Остается добавить, что именно в этот период феодальной раздробленности произошло формирование диалектов монгольского языка, начавшего складываться в сепях Толоса во время правления чингисидов, в то время, когда номады, принадлежащие к маньчжуро-говорящим потомкам сяньби, тюрко-говорящим потомков хуннов и тунгусо-говорящим потомкам шивэй, были тщательно перемешаны в составе тумэнов. Появившись как типичный контактный язык336336
  Язык, возникший в условиях широко распространенного дву– или многоязычия, в результате стихийного смешения изначальных, неблизкородственных языков; появление «смешанного языка» является ответом полиэтнической группы на ее потребность в собственной идентичности.


[Закрыть] межэтнического взаимодействия, базирующийся на маньчжурской основе, за два века безраздельного господства Чингисидов он стал родным для номадов Толоса. Задумка Тэмуджина удалась. Из пестрой мешанины племен, говорящих на разных языках, поклоняющихся разным богам и зачастую относящимся к разным расовым типам он выковал относительно единый этнос, делящийся не по признаку родства на киданей, кумоси, кереитов или найманов, а четко организованный по десятичному принципу в десятки, сотни, тысячи и тумэны. Этот новый этнический конгламерат, как и следовало ожидать, распался на составляющие вместе с распадом хаканского улуса, а вместе с ним и монгольский язык распался на отдельные диалекты, каждый из которых продолжил свое развитие во взаимодействии с языками соседних народов.

Причем, тот факт, что искусственно созданные чингисидами этнические группы со временем не распались на составляющие по родовому признаку, во многом объясняется принятием ими ламаистского буддизма, который выполнял объединяющую функцию уже в силу того, что окружающие племена номадов исповедовали православие, мусульманство или шаманизм – религии чаще всего враждебные к ламаизму. Сработал синдром «избранного народа». Тот самый синдром, который позволил евреям пережить тысячелетия гонений, и который семь десятилетий поддерживал единство советского народа.